Бедный Йорик

 

      «Если бы гусь не сер, не там бы и сел»,
      «Болезнь да горе изведут споро»(русск. пог.)

         В тяжёлые девяностые мы с мужем Юрием крутились на базарчике возле одного большого магазина, несли с дачи всё, что могли продать – весной рассаду, осенью овощи и фрукты, много занимались цветами.  И другие так же поступали. В основном это были взрослые, а то и пожилые  люди  – инженеры, учителя, врачи. Они продолжали работать, но за  работу  тогда совсем почти не платили, а детей и внуков надо было доводить до ума, давать им образование.  Наша дочь тоже в это время училась в университете на факультете прикладной математики.
        Среди торговцев обращал на себя внимание  молодой человек – он тоже промышлял тем, чем промышляли  старики. Высокий, красивый, темноглазый! Вот только курил много, и зубы имел желтоватые. Явно нигде не работал, и торчал на базарчике с утра до вечера. Понемногу мы познакомились – тоже Юра. Оказалось, он живёт с матерью в старом бараке, та кое-что возделывает на небольшом участке рядом, а он продаёт.
        Парень был не только симпатичным, но в разговоре находчивым, даже умным, начитанным, имел большой словарный запас. С ним было приятно поделиться мыслями о текущих событиях. Устраиваться на работу он не хотел, да вроде и прав был – заводы  закрывались,  производства сокращались,  а работающие денег за свой труд не получали. Однако девушки и молодые женщины не оставались к нему равнодушны, пытались навести его на мысли о семье... И он был не прочь, даже иногда там что-то с кем-то затевалось, но потом быстро заканчивалось ничем... Что за загадка? Пора бы уже парню определиться...
         - У тебя уже ребёнок мог бы пойти в школу! - убеждала я его жениться. - Неужели тебе не хочется подержать в руках собственного ребёнка?
         - Я сам ещё как ребёнок, - отвечал мне тридцатилетний мужчина, и продолжать жить единственным баловнем на попечении у старой матери. Стали мы замечать частенько его  «под шафе»... Юрик умел к себе расположить, нередко  жаловался на одно, на другое, пытаясь вызвать сочувствие, одолжить денег на винишко, которое принимал дозированно – сильно пьяным его не видели. За вечные жалобы мы прозвали его «бедный Йорик(Юрик)» - торговцы-то тогда были не чета нынешним, почитывали не только Шекспира!
         Прошло несколько лет... У парня заболела мать, онкология... Работать он так и не определился, продолжал жить в основном на материну пенсию. Он продолжал чем-то торговать, регулярные выпивки не бросал – но пил всегда как-то умеренно. Так что женщины продолжали держать его в поле зрения... Он рассказывал, как много старается делать для матери, как надеется, что она выкарабкается, а чтобы она вылечилась врач посоветовал давать ей морковный сок. И он старался! Каждый день покупал по два килограмма моркови, промывал, высушивал, а потом тёр на мелкой тёрке, отжимал сок, давал больной  – не ленился!
          В это время мне на глаза попалась заметка, что кто-то также помногу пил морковного сока, из-за которого в организме нарушилась выработка каких-то ферментов, и человек умер. Смысл - всё надо потреблять в меру... Я Йорику об этом рассказала, но он не поверил – на всё имел своё мнение, которое менять не любил. Мать его всё же умерла, он остался один  в своём бараке. Огородик запустил, но на базарчике бывал часто, иногда перекупал товар у тех, кто стоять часами, поджидая клиента, не хотел. Женщины активизировались, опять Юра с какой-то сошёлся, молодой и симпатичной. Мы за него порадовались, однако и эта связь долго не продлилась...
             Потом я его теряла из вида, но изредка мы случайно встречались, здоровались, обменивались несколькими фразами и снова надолго терялись... Он по-прежнему был хорош, слегка навеселе, одинок. Что за загадка? Чтобы наши настойчивые бабы да  не могли обратать такого молодца?.. Непонятно... А вчера снова увидела Юру на Колхозном рынке, как всегда немного пьяненького, обрадовалась – совсем перестали встречаться знакомые лица.
             - Ты хоть пенсию какую-то получаешь? – спрашиваю его.
             - Почти ничего,  двадцать тысяч, - отвечает.
             - На это жить нельзя, как ты умудряешься?
             - Так, выкручиваюсь...
             Постояли, повспоминали общих знакомых, моего мужа в том числе.
             - Он ведь ушёл к другой женщине уже в шестьдесят лет! – сообщаю Юрию. – Говорю ему: «Это не любовь, это смерть твоя! Женщина-то пьющая!» «Знаю», - говорит, но ушёл. И вот теперь его уже нет...
             - Так помянуть надо! – оживился мой собеседник. Я пошарила в кармане,  высыпала ему на ладонь тенге четыреста, и пошла своим путём дальше. Через несколько десятков метров кто-то берёт меня сзади за локоть. Поворачиваюсь – снова Юра!
             - Так бутылка-то семьсот стоит!.. – многозначительно говорит он. Я удивилась – дошёл человек! Протянула ему ещё пятисотку, и пошла дальше. Пусть Юрка помянет Юрку!.. Бедный Йорик!.. А через квартал встретила нашу общую  знакомую, Лиду, рассказала о встрече.
             - Почему он так и не женился? Ведь симпатичный! И женщинам нравился! Пусть бы жена его спасала! – недоумевала я.
             - Догадываюсь, почему не женился, - говорит мне Лида. - Ты же помнишь, я раньше травами торговала, с Урала мне их привозили? Так Йорик как-то обратился ко мне, чтобы я ему помогла.  Оказывается, у него жестокий псориаз на самом интимном месте!
            - Вот как! – содрогнулась я, вспомнив огромную язву на руке своей знакомой – псориаз. Догадываюсь, какое впечатление это производило на Юриных женщин!.. Бедный Йорик!..

            Так одна загадка была разгадана...