Портниха

Читающие то, что я написала, (честно говоря, сама не знаю, как это назвать: дневник? мемуары? записки несостоявшейся примы? поучения и покаяния?), должны были обратить внимание, что названия некоторых ролей закавычены. Тут и само слово роли тоже должно быть в кавычках. Потому что на самом деле, я просто жила и жила, как миллионы других женщин и мужчин. А весь театральный антураж мне понравился и понадобился для того, чтобы показать, что все люди, на самом деле, – великие артисты. Кем только мы не прикидываемся, кого только не изображаем в зависимости от обстоятельств! Кем только не хотим казаться в глазах возлюбленных; начальства; собственных детей; сослуживцев; случайных собеседников и т.д.
Преступники бьют себя в грудь и изображают жертву, прошедшие огни и воды женщины изображают невинность перед потенциальными женихами – пофантазируйте дальше сами, вспомните свою жизнь и вам придёт на память много интересного. Ей Богу, «спектакли» - сплошь и рядом. Стоит только настроиться на их восприятие и додумать, чем всё закончится.
Так вот, на самом деле я не была ни профессиональной портнихой, ни поваром, ни писательницей в общепринятом смысле, ни художницей. Эти «роли» доставались мне на замене, когда не было профи или когда они не могли быть приглашены. Это примерно так же, как бриллианты, заменённые стразами. Весь ужас в том, что одни многие не могут их отличить, а другие многие выдают себя за бриллианты, хотя и на приличную подделку не тянут.
Меня прикидываться, изображать кого-то побуждала бедность, недостаток средств. Это про таких, как я сказано: «Голь на выдумки горазда». Точно. Именно по этой причине мне нередко приходилось становиться портнихой, что-то кроить и шить. Или перекраивать и перешивать.
Самый первый опыт шитья – одежда для кукол. Лоскутков мне выделяли столько, что можно было сшить настоящее лоскутное одеяло.
Первые платья для себя я сшила лет в 12-13. Теперь мне выделяли отрезики побольше – остатки отрезов, из которых шили настоящие портнихи в ателье для взрослой сестры и мамы. Шила я без всяких выкроек, на глазок, но удивительно, мне ничего не приходилось подкраивать или перешивать. В 14-15 лет я шила уже платья для школьных вечеров. Они сохранились на фотографиях. Девчонки даже завидовали.
Позже, когда я растолстела и мою фигуру портнихи в ателье стали деликатно называть нестандартной, а при малейшем выражении неудовольствия по поводу погрешностей, делали «мину» и, желая сразу отбить желание критиковать их, «добивали»: «Ну что же Вы хотите»… Дальше мне не хотелось ни слушать, ни встречаться с ними. Я опять переходила на самообслуживание. Но чаще теперь уже приобретала готовые наряды. В моду вошёл трикотаж, и это очень спасало. Как только первая волна трикотажного бума схлынула, его понесли в комиссионки. Здесь можно было купить отличный трикотаж, ворсалан, кримплен, трикотин в виде платья буквально задаром. Из этого великолепия, по старой памяти, можно было изобразить всё, что угодно. В частности, перед поездкой на море я шила себе несколько шикарных купальников, пару сарафанов, дорожную юбку (брюки ещё не были привычным предметом дамского гардероба). Они быстро высыхали, не требовали утюжки, были уютными и нарядными.
Когда в моду вошли кроличьи шапки, детские и мужские (ко-торые носили все, в том числе и женщины), под руководством мамы освоила и это шитьё. Кроликов выращивали сами, шкурки выделывали мужчины – отец и муж, а мы с мамой шили. Работа была ручная, на машинке делалась только подстёжка. Шапки помогли мне расплатиться за покупку дома.
Кое-что приходилось шить и подрастающей дочке: топы, юбки, блузки. Юбки получались очень приличные – в складку, полный клёш и полусолнце, татьянка с оборками по низу, строгие прямые «карандаши» - под блузку. Ситцевые и бархатные, драповые и шерстяные – всё зависело от спроса и наших возможностей.
Все школьные фартуки, парадные белые и повседневные чёрные выдавались к каждому 1 сентября с первого по десятый класс.
Мне очень повезло, что папе, как ветерану войны, выдали талон на приобретение швейной машины «Чайка-М» - самой лучшей по тем временам. Он предложил мне её по госцене. Объясняю для опоздавших пожить в советское время. На всё, что продавалось в магазинах, были цены фиксированные, установленные государством, и спекулятивные, которые, как правило, были в три раза выше номинала. С тех пор, как у меня появилась машинка со всеми мыслимыми операциями, я полюбила шить. Если не было ничего серьёзного, шила постельное бельё, хозяйственные сумки, подшивала шторы, скатерти и салфетки кухонные. Перешивала даже офицерский мундир дочери.
Особенно много приходилось сидеть за машинкой в пору моей добровольной ссылки в Репное. Этот этап коллеги называли декабристским, а меня, соответственно, декабристкой.
Новая моя семья – муж и двое сыновей – нуждались в полном обмундировании, с ног до головы. Что могли, а могли мы в то время очень мало, покупали. Остальное – шила и вязала. Починяла и перешивала одежду, украшая её латками-аппликациями. Вязала за зиму по несколько пар носков, варежки, шапки, подгоняла по размеру и росту брюки, которыми меня снабжали осведомлённые в моих проблемах коллеги. У многих из них дети уже выросли, а хорошие вещички лежали без применения. Выбросить – рука не поднималась, вот и рады были, что вещи послужат ещё кому-то. А нам они были ох, как нужны.
К каждому утреннику в детском саду, а потом и в школе, мы с Володей обязательно шили костюмы всяких зверюшек, звездочётов, ковбоев, гусаров. Ни разу мальчишки не оставались без «образов». Здесь мне уже доставались роли и модельера, и швеи, и изготовителя аксессуаров (шпаги, кивера, волшебные жезлы и пр.)
Когда подросла внучка, мы переквалифицировались в мастеров по девчачьим нарядам: платочки с кружевами, пышные юбочки и сарафаны для русских красавиц; костюм очень симпатичной Кикиморы из ярких лоскутков, точная копия Аллы Борисовны Пугачёвой с её рыжей гривой и балахоном. Особенно хорош был костюм восточной красавицы из яркого жёлтого шёлка с шикарными «драгоценностями» из бабушкиной шкатулки. Правды ради надо сказать, что при изготовлении костюмов мне отводилась роль модельера и вышивальщицы, а шил дед Володя, который очень любил Анечку и с удовольствием её украшал.
Талант настоящей портнихи у меня так и не развился. Не хватило упорства, мешала неуверенность и не знаю, что ещё. А ведь среди моих предков были хорошие портные. Это, конечно, отговорки. Вот сейчас времени стало больше, а я всё откладываю самосовершенствование. Вот закончу переводить бумагу и, может быть, ещё исправлюсь… Пока же помогаю внучке выполнять задания по технологии: дошиваем с ней то, что  не успела сделать на уроке.