Глава 1. Родина и детство. История

      
    Предыдущее:  Предисловие. http://proza.ru/2023/03/19/406

         
         Лазарь Андреевич Слепов. Воспоминания.

Отношение к Отечеству с точки зрения марксизма-ленинизма; подмена классовой борьбы борьбой между нациями; экскурс в историю среднего Поволжья; о  селе и образование его из сечевой заставы; экономический уклад жизни села к началу 20 века; известные предки.

Каждому человеку присуща любовь. Ему дороги дети, близкие родственники, товарищи детства и юношества, дороги годы зрелости…  Но всё представление о любви соединены в одном слове Родина. Беззаветная любовь к Родине, исправное гражданство в ней есть высокое проявление жизни человека.

Как относится революционный марксизм к Родине, своему Отечеству, ярко и убедительно показал В.И.Ленин в статье «О национальной гордости великороссов». Эта работа останется в веках достойным ответом клеветникам, обвинявших большевиков, коммунистов в непатриотичности, историческим свидетельством патриотизма коммунистов. Подход к Родине в самосознании трудящихся коренным образом отличается от истолкования их помещичьим и буржуазным классами. Это последние кичились и кичатся своей принадлежностью к великой нации, не скрывая своего презрения к миллионам и миллионам людей «низших» классов, особенно «инонациональным» народам. Рабочие, трудящиеся, будучи враждебными буржуазному государству, и в капиталистическом обществе, любят свой народ, свой язык, свою культуру. Они ненавидели вместе с тем помещиков и капиталистов, царизм и царскую бюрократию, как худших врагов Родины. Но они гордились, что их нация создала революционные традиции, доказала, что она способна бороться за демократизм и социализм.

Сознательным трудящимся, коммунистам не чуждо чувство национальной гордости, патриотизма. Понятая в смысле революционного развития, национальная гордость не противоречит интересам трудящихся, пролетариев других наций и стран. Интерес к не по холопски понятой национальной гордости, - подчеркивал Ленин, - совпадает с социалистическим интересом великорусских и всех иных …людей труда. Лишь социалистическое отечество, за которое боролись коммунисты России, и борются пролетарии всех стран мира, а не эксплуататорское, не буржуазное государство, может обеспечить материальное благосостояние и политическую свободу.

Это означает, что самое правильное подходить к Родине с классовых позиций. Нельзя понять отечество как некое внеклассовое или надклассовое явление, искусственно абстрагируясь от противоречий между теми классами, которые составляют нацию. У марксистов-ленинцев всегда впереди классовый аспект нации. Это особенно должно быть подчеркнуто в связи с тем, что и поныне буржуазные идеологи смазывают роль классовой борьбы, подменяя ее борьбой наций, выдавая свои экономические интересы за интересы всей нации, всего общества, в том числе всех трудящихся.

Только с приходом трудящихся к власти национальный интерес, патриотизм освобождается от внутренних противоречий, он становится выражением преданности и  служения своему народу… Это, разумеется, отнюдь не означает, что для человека безразлична Родина в более узком смысле слова, та родная сторона, где он родился. Человеку не безразличны те уголки Родины, где он рос, проводил свои детские и юношеские годы, где получил он первоначальное образование и осваивал, хотя ещё и в наивной форме, идеи своей эпохи.

Моё детство было таким же, как и многих, многих тысяч, десятков и сотен тысяч деревенских детей. Оно не было чем-то особенно примечательным, проходило в обычной крестьянской семье. Родился я в бурную пору первой народной революции в России в 1905 году, 17 (31 по новому стилю) октября в селе Старые Бурасы, Базаро-Карабулакского района Саратовской области (в то время – губернии, прим. ред.). Это был край, не отличавшийся особыми достопримечательностями. Однако он имел свою интересную историю, далеко не всем даже саратовцам известную.

 
Начать с того, что это был край недавно, с точки зрения истории, пустынным и безлюдным. Лишь в первой половине ХVI века началось его заселение, усилившееся в конце ХVII и в ХVIII веках. В начале ХVI века на Волге и по некоторым мелким речкам были учреждены «сторожи», которые должны были защищать Русь от набегов татар и кочевников. В 1680 -1685 гг. во время правления Софьи была построена Сызрань-Пензенская сторожевая черта, под защитой которой осуществлялось более безопасное заселение саратовских земель. В 90-е годы ХVII века при Петре I была возведена вторая сторожевая линия от Петровска до реки Хопёр, в результате возведения которой возникло ряд новых сторожевых пунктов, в том числе Старые Бурасы – моя малая родина.

 С завершением третьей укрепленной линии между Царицыным (ныне Сталинград) и Паншино на Дону все саратовское побережье Волги надежно защищалось от набегов кочевников. Заселение края шло, как по инициативе правительственных органов, так и стихийно. По административной линии заселение шло крестьянами-однодворцами и стрельцами. В особенности в конце ХVII и начале ХVIII века сюда потянулось много крестьян, бежавших от помещичьей неволи в имениях губерний Центральной России, Киевской, Полтавской и Черниговской губерний.

Первое время здесь была «кругом степь и каждый пахал, где хотел», но такая свобода продолжалась недолго. Уже в ХVII веке эти земли стали раздаваться, дариться и жаловаться дворянской знати. Из щедрых рук Петра его родственник боярин Нарышкин получил Конобеевскую волость, которая занимала тогда площадь от Тамбова до Саратова и от Сердобска до границ Донской области, превышая территорию Бельгии и Голландии, вместе взятых. Вслед за Нарышкиным земли получили граф Шереметьев -38 185 десятин, светлейший князь Потемкин – 21 070 десятин, действительный статский советник Львов – 14 505 десятин, князь Куракин – 5 154 и т.д.. (десятина это 109,25 «соток» или 1,09 га, прим. ред.).

 Получив земли, помещики вновь закрепостили поселившихся здесь беглых крестьян, основывали новые села, переселяя сюда крепостных из своих поместий в других губерниях России, Украины, Белоруссии и Польши. Также были государственные переселенцы с западных рубежей Империи после Польских восстаний, кроме того, в Саратовской области жили немцы, переселившиеся во времена императрицы Екатерины, и в Советское время образовавшие Автономную Социалистическую Республику немцев Поволжья.

Наше село отличалось от окружающих его деревень тем, что в нем была своя деревенская верхушка, которая была во всех сёлах, так как село в отличие от деревни, служило приходом всей округи *(т.е. в селах строились православные храмы, прим. ред). Сюда съезжались в воскресенье и в праздничные дни на богослужение крестьяне всех окрестных деревень, нарядные и опрятные. Через полноводную речку Медведица (по преданию в этом месте была лежанка медведя), исток которой был недалеко от нашего села, прямо в центре села перед войной 1914 года земством был воздвигнут «железный мост», на самом деле построенный из камня и цемента с песком. Я хорошо помню это строительство, сам дробил камни на щебень, получая за это гроши. Этот мост был особенный - когда по нему проезжала крестьянская телега, то он издавал гулкий звук, слышный далеко в окрестности, во всяком случае, он был слышен у нас дома, удаленного от центра села не менее километра.
 
Чем еще отличалось наше село от других деревенских поселений, так это тем, что его население всегда числилось «государственными крестьянами» в отличие от крестьян, находившихся в крепостной зависимости. Объяснялось это тем обстоятельством, что наше село, как я уже писал, образовалось из сторожевой заставы, жители которой никогда не были крепостными, в то время как жители многих других деревень находились в крепостной зависимости.
Но это отличие с течением времени стало чисто правовым и формальным. Во всем своем экономическом укладе жизнь и тех и других базировалась на общинном архаическом укладе и отсталом способе производства. И те и другие в процессе развития в одинаковой мере страдали от тяжести царского фиска, от помещичьего гнета и от безземелья.

Суть аграрного строя России определилась тем фактом, что на одном полюсе находились земельные богатства помещиков, а на другом - вопиющее безземелье крестьянства. Община была ограблена в результате реформы 1861 года, освободившую крестьян от крепостной зависимости, когда земельная площадь крестьянских владений сократилась в Саратовской губернии на 42,7 %, а надел на одну душу мужского пола (на женские души земля не выделялась) в нашем саратовском уезде – на 68%. У крестьян отрезали лучшие земли, а переданные в их пользование земли были расположены так, что создавалась чересполосица, так что «куренка некуда было выпустить», и приходилось втридорога арендовать землю у помещиков.

Помещичье землевладение способствовало сохранению множества крепостнических пережитков. Это были уже упомянутая чересполосица, пресловутые отрезки, нужда крестьян в лесе, в пастбищах и сенокосах, кабальные условия аренды и т.д.. Появление отработок было связано с тем, что по реформе крестьянское хозяйство не было полностью отделено от помещичьих хозяйств, за которыми остались такие важные части землевладений как леса, луга, водопои, выгоны. Эти «отрезные» земли были жизненно необходимы для крестьян, фактически без этих земель крестьяне не могли вести хозяйство. Причем по закону крестьяне не могли арендовать эти земли, а должны были отработать за пользование ими. Отработки (за аренду, за продукты, за денежную ссуду, за потравы и т. д.), были пережитком барщины и суть их состояла в том, что крестьяне обрабатывали помещичью землю своим инвентарем.

Общинные порядки деревни консервировали ее архаический строй, хотя и не могли преградить путь развивающемуся капитализму не только в городе, но и в деревне.
Дифференциация крестьянства становится явной. В работе В. Серебрякова “Землепользование в Саратовской губернии и степень обеспечения крестьян землей” (стр.24) приводятся такие цифры. Значительная часть земли была сосредоточена у зажиточных и кулаков. Процент крестьян, не имевших пахотной земли, составлял в Саратовской губернии 13,9%.  Без рабочего скота было 24,4% дворов, без другого скота 3,7%, землепользования у них 8,1%, посева 4,4%. С двумя и более голов рабочего скота было 46% дворов, у них скота 77,8 %, землепользования 72,3%, посева 76,4%. (То есть, в деревнях было 46% середняков и кулаков, в дальнейшем их раскулачивали - прим ред).

О житье-бытье крестьян в ту пору старики рассказывали, когда я был еще мальчиком так.  «Жили мы впроголодь, хлебец ржаной. Пшеничку почти не сеяли, ее сеяли в районах вблизи Саратова и за Волгой. Щи кислые, да каша пшенная на постном масле» – вот наша пища, говорили крестьяне, - «Привезет, бывало, отец с базара немного бубликов, сколько же было радости у детей! Да плохо мы жили, плохо. Обычно хатенка небольшая, соломой крыта. Стол посередине хаты и деревянные лавки по стенам – вот и вся мебель. Спали на полу на общей дерюге (грубая ткань из льна), а на кровати спали лишь молодожены. Учиться было некогда, да и негде.» (Движение за просвещение крестьянства, за организацию сети церковно-приходских и земских школ, началось в середине XIX - в начале XX веков, т.е. церковно-приходская школа и тем более земская в селах глубинки была новинкой во время, которое здесь описывается - прим. ред.).
 
Деревня моего детства была копией этих рассказов. Семьи и в особенности бедные семьи жили в тесных и душных избах. На печи укладывались старики, на полу вместе с матерью – дочери, а на лавках расстилали полушубки молодые парни, с потолка там, где были женатые молодые, свешивались зыбки (люльки). В чуланах, на печи тысячи тараканов. По вечерам жилище освещалось лампой-коптилкой (на керосине, т.к. электричество было только в центрах крупных городов).

Эти живые картинки подтверждались специальными исследованиями. Например, в «Саратовском сборнике» (т.1, стр.219) современник писал, что «в большие праздники в Рождество, Светлое Воскресение ели щи с мясом, а в прочее время просто забеленные молоком или сметаной, кашу гречневую и пшенную, картофель, капусту и ржаной хлеб. Зажиточные едят мясо по праздникам, имеют самовары и иногда пьют чай». Другой автор Н.Смирнов, написавший интересную работу «Экономический быт крестьян Саратовского и Кузнецкого уездов», приводит интересные данные о жизни крестьян в 90-х годах ХIХ столетия. Он пишет, что «среднее крестьянское хозяйство в составе 7 членов семьи и 13 десятин пашни имело годовой доход 213 рублей, из которых 172 рубля давало полеводство и 40 рублей животноводство. Из всей суммы 140 рублей расходовалось на поддержание хозяйства, 30 рублей 48 копеек шли на подати и страховку, 141 рубль 60 копеек уходили на питание семьи. Это означало, что хозяйственный год кончался дефицитом в 99 рублей 50 копеек. Если же брать бедняцкое хозяйство, то дефицит в них составлял и того более – от 182 до 243 рубля. Это означало, что хозяйство обеспечивало крестьянину лишь 2/3 его скудных потребностей.


 А как же остальная треть? Некоторые крестьяне покупали луга, что давало возможность получить дополнительный доход в 30 рублей. Затем крестьянин урывками от полевых работ сам ремонтировал дом с надворной постройкой, и это давало ему экономию рублей в 18. Так сводили концы с концами. О сбережениях речь могла идти лишь в особо урожайные годы, но такие годы не баловали крестьян Поволжья, имевшего континентальный климат с сильными суховейными ветрами с Юго-Востока.
Крестьяне в общем и целом жили впроголодь, крестьянская семья вынуждена была - продолжает Н.Смирнов - « с непостижимой эластичностью ограничивать свои жизненно необходимые потребности: она недоедает, недопивает, и без того скудная пища, состоявшая главным образом из мучнистых и вообще растительных веществ, делается еще более однообразной и малопитательной.  А в неурожайные года, когда хозяйство недобирает необходимых средств, оно живет за счет своих основных средств, заключающихся в живом и мертвом капитале, в результате этого – прогнившие, развалившиеся избы, отсутствие необходимого рабочего инвентаря, перевод скота, даже потеря необходимой рабочей силы – лошади, подорванное и болезненное население, словом, развивающееся органическое расстройство экономического быта.» (Н.Смирнов «Экономический быт крестьян Саратовского и Кузнецкого уездов», стр. 63-65).

Многим крестьянам приходилось искать работу на стороне, уходить на заработки, заниматься извозом. Мой дедушка Михаил, по рассказам отца Андрея Михайловича, был батраком у помещика под Саратовом, ведущего свое хозяйство по-капиталистически. У него же работала дояркой бабушка. Затем, возвратясь домой, дедушка, кроме работы по хозяйству, извозничал. Насколько их жизнь была тяжела говорит тот факт, что из 18 детей прародителей в живых осталось  только трое – мой отец и две тётушки.

Многие крестьяне, в особенности в неурожайные годы, шли в кабалу к кулаку. На моей памяти мой отец, имевший середняцкое хозяйство и большую семью,  вынужден был после нескольких неурожайных годов идти к кулаку Проданову и просить семена для посева хлеба. Семена были даны, но на условиях возврата в полтора размера, да отец должен был делать различные услуги.

Это означало, что после реформы к помещичьему гнету прибавился еще гнет капитала. Под влиянием этого двойного гнета деревня все глубже погружалась в состояние безысходной нужды. Лев Толстой, Антон Чехов, Николай Некрасов, Николай Чернышевский и другие писатели-демократы своим пером запечатлели полные жизненной правды потрясающие картины русской деревни той поры. В условиях капитализма и полу крепостничества крестьянин был доведен до нищенского уровня жизни, он помещался вместе со скотом, одевался в рубище, кормился лебедой, бежал со своего надела когда и куда только можно было бежать. К началу ХХ века в Саратовской области 30% крестьянских семей были безлошадными, каждый 4-й батрачил, 77% были неграмотны, только четвертая часть детей школьного возраста где-то училась («Саратовская область». Саратов, 1952, стр.65-66.).

Результатом общественного развития была не только нужда деревни, в ней зрели социальные противоречия, которые грозили взрывом, приводили к катаклизмам. Известный русский историк Ключевский говорил, что в русской крестьянской люльке нетерпеливо расправляет члены и пробует голос будущее не только России, но может быть и всего мира…Крестьянское движение нарастало в центральных губерниях и в Поволжье под влиянием неурожая 1905 года, пролетарской революции в городах, неудачных военных действий в войне с Японией. В петровском, саратовском и других уездах Саратовской губернии крестьяне участвовали в захвате помещичьих лугов, а после уборки ржи стали свозить ее на свои гумна. Царское государство боролось с крестьянскими бунтами пряником и кнутом. Наряду с учреждением Думы, царизм подвергал участников революции репрессиям.
 
Моего отца, тогда еще молодого, тоже арестовали за участие вместе с другими крестьянами в революционной сходке. Вероятно, он поплатился бы, но на его счастье за него вступился местный священник, у которого долгое время жила в работницах тётя моего отца. Священник поручился за отца, и его отпустили из-под стражи.

Следующее:  Родина и детство. Продолжение.
http://proza.ru/2023/03/19/494