3. Совсем взрослые. Сами с усами. - 23

Начало здесь:http://proza.ru/2023/02/28/769

3.23. К РОДНЫМ И БЛИЗКИМ

Знойное июльское солнышко сжигает на корню растения и деревья. Вода в Волге цветёт и обрастает всякими микроэлементами, а ветер, этот убийственно жаркий ветер, не спасает, даже, в тени больших деревьев и кустов. Жаркое, очень жаркое лето, на металлическом судне, тем более. Внутри него находиться невозможно ни днём, ни ночью. Настольные вентиляторы и судовая вентиляция почти не спасают, гоняя по коридорам и каютам тёплый, почти горячий, воздух. Иллюминаторы нараспашку, а что толку? Душ, вот что иногда и на некоторое время спасет от солнечного удара и жары, бегать купаться в реке и нежиться на своих пляжах нет времени да и опасно, сгоришь или получишь тепловой удар.
Мы по одному человеку рядового состава отпрашиваемся у командира съездить домой, проведать родных и близких нам людей, а поэтому и стоим двое за третьего, работая по двенадцать часов в сутки. Круглосуточный режим по своему колёсообразному маршруту съедает сутки, как от нечего делать. Каюта – салон - машинное отделение или палуба – салон - каюта и обратно. Постоишь немного на палубе после приёма пищи и в горизонтальное положение, скоро снова на вахту. Привыкаем к режиму без активного культурного отдыха. А что поделать, всем хочется летом съездить в родные сердцу местности. Всем, не только волгоградцам. Парни с палубной команды в таком же режиме работают, меняются вахтами и подвахтами, коротая минуты свободного времени у телевизора и наблюдая, как в стране идёт полным ходом перестройка, переживая и перемалывая в салоне все её перегибы и новшества. Одна только антиалкогольная компания чего стоит и к ней в придачу антиспекулятивная. Не надо далеко ходить, когда рядом с городом располагается Волго-Ахтубинская зелёная пойма с плодородными землями для возделывания садов и огородом. Их уже облюбовали корейцы выращивать для горожан огурцы и помидоры, перец и лук, зелень и картошку. А тут, нате вам, вырубают всё на корню и говорят, что торговля теперь называется спекуляцией и не положено травить народ овощами и фруктами, выращенными руками иностранцев на основе химикатов. В Грузии, Абхазии и на нижнем Дону вырубают вековые виноградники и чайные плантации, сады персиков и абрикосов. «Пьянству – бой!». Ужас…

- Михаил Павлович, я хочу на десять дней домой съездить, родителей и близких родственников проведать, - стучусь и захожу в каюту командира земснаряда, собирающегося завтра в отгулы.
- Тебе отгулы нужны? – Палыч заполняет табель учёта рабочего времени за июль, на календаре последний день второго месяца лета.
- Да, я стоял за Юру Шилина и Вадика Балашова, они мне дни должны.
- Хорошо, ты же у нас из Горького?
- Да.
- А когда ты хочешь лететь домой?
- Здесь в Красноармейске авиакасса есть, я видел. Можно завтра смотаюсь за билетом. Хочу числа пятого-шестого до Горького и обратно билет взять.
Палыч повернулся к настенному календарю, посчитал дни, поводя ручкой по числам августа и произнёс:
- С пятого по пятнадцатое тебе хватит? Просто шестнадцатого по плану работ мы уходим на Цаган-Аман, догонять тяжеловато будет. Постарайся успеть сюда.
- Спасибо, вполне, лишь бы билеты были.
- Договорились, завтра в обед меняешься с вахты и с мотозавозней поедешь. Заодно поможешь донести повару продукты, - спокойно констатирует командир окончание разговора и отворачивается к табелю.
- Спасибо, - ответил я и вышел из его каюты…

Билет я взял на четвёртое августа и обратно на пятнадцатое, понимая, что надо прилететь вовремя. Ещё весной я заметил в магазинах города мармелад всяких видов и расцветок. Лакомство, которое я очень любил в детстве, но родители не имели финансовой возможности нас с сестрой им баловать. Разве что дедушка Коля, мамин папа, который меня очень любил, как первого внука, да ещё и от любимой дочки, приносил в бумажном пакете его иногда, когда ещё мог хорошо передвигаться и приезжал на автобусе из-за Тёплого озера в наш посёлок. Таким добрым и ласковым человеком он запомнился мне навсегда, в очках с толстенными линзами и палочкой с набалдашником, крепко зажатым в мозолистой ладони, с вечной «козьей ножкой», набитой самосадом, выращенным им же на грядках огорода. Умным и работящим, научившим возделывать грядки и выращивать рассаду, пытавшимся научить плести сети из капроновых ниток и корзины из тальника. Щедрым и отзывчивым, подарившим мне, пусть и разобранный без спроса дядей Толей, двухскоростной мопед «Рига-4». Спокойным и уравновешенным, научившим в мои неполные шесть лет торговать плодами своего огородного труда. Мой дедушка, Николай Дмитриевич Савинов…

- Подарков накупил родным? – Юрка встретил меня в каюте, когда увидел приехавшего с берега с билетами на руках и тяжёлой спортивной сумкой.
- Да, вот мармелада набрал и конфет. Племянник Женька растёт, я ему красивой фланелевой одежки летней прикупил в «Детском мире» местном. Маме и Оле подарки, себе кое-что. Хорошо, что после джинсов деньги остались, зарплата будет когда я уеду. Я попросил Палыча себе оставить её, приеду, заберу.
- Ага. Не знаю, то ли в честь фестиваля молодёжи и студентов в нашем городе стало продуктов побольше, то ли в честь сорокалетия Победы. Мне мама тоже хвалилась, что стало лучше, когда я ездил домой. Так бы всегда, надо бы почаще праздники народу устраивать, - усмехнулся напоследок сосед по каюте…

Спустя три утренние вахты я, модно одетый и с полной сумкой подарков, сел на центральном железнодорожном вокзале «Волгоград-1» в рейсовый автобус и поехал до аэропорта. Без всяких задержек «крылатая стальная птица» взмыла в солнечное южное небо и взяла курс на мой родной город Горький. Туда, где прохладнее и менее ветрено, туда, где мои близкие люди. Желая сделать сюрприз, да и некогда было писать телеграмму и вызывать маму на переговорный путь, инкогнито я появился дома, где меня раньше осени никто не ждал. Конечно, мама есть мама и она ждёт своего сына всегда и при любых обстоятельствах, да и в письмах я писал, что хочу взять с десяток дней в начале августа. Оля должна уже сдать вступительные экзамены для повторного поступления в Горьковский институт инженеров водного транспорта на кораблестроительный факультет и мы сможем погулять с ней по городу…

Сказать, что мама удивилась моему приезду, значит, не сказать ничего. Слёзы на глазах сами за себя ответили на все мои вопросы о неожиданном появлении дома в разгар навигационной практики. Она очень обрадовалась, что сын хорошо зарабатывает и совсем не похудел, приехал сам и привёз сумку подарков для неё и Оли, для сестры и почти годовалого племянника. Она очень обрадовалась, что сын возмужал и загорел под южными лучами солнца, увидел и узнал много нового и интересного, встретил хороших людей и работает в замечательном экипаже со справедливым и умным командиром, моим рассказам о всех наших вневахтовых приключениях и рабочих моментах. Она радовалась тому, что сын не спивается, а идёт правильным путём рабочего человека, дорогой самостоятельности и справедливости, следуя советам родителей и дедов, тем самым не позоря ни седин предков, ни своей фамилии…

- Привет! – Оля искренне обрадовалась моему появлению на пороге своей квартиры и, крепко обняв за шею, нежно поцеловала в щёчку. – Как ты угадал, что я дома. Вот собираюсь к родителям на дачу. Я только вчера сдала последний экзамен и теперь буду отдыхать. Результат поступления через несколько дней.
- Я тоже очень рад тебя видеть и рад, что мы сможем погулять по нашим любимым местам и не думать об экзаменах. Кстати, как сама думаешь, поступила?
Она чуть отстранилась от меня и слегка посерьёзнела, убрав со своего симпатичного юного личика улыбку:
- Не знаю. Один экзамен хорошо сдала, а три экзамена не очень. Может баллов не хватить.
- Ладно, не переживай, поступишь. Не в этом году, так в следующем, - я притянул свою любимую девушку к себе и успокоил, погладив по волосам.
Рука гладит и гладит её жёсткие смоляные волосы, а душа терзается мыслью, как мне не хочется, что бы она уже поступила. Ведь, тогда мне придётся брать распределение в Горький и жить дома с мамой, на что особого желания нет, я же дал себе слово начать самостоятельную жизнь без родительской опеки.
Вечерами, когда мы освобождаемся от работы по дому и помощи в огороде, взявшись за руки, наслаждаемся друг другом. Гуляем по нашим любимым местам, аллеям и парку, лесной опушке и улицам родного посёлка. Там и тут вспоминаем школьное детство и вполне недетские шалости, зимние катания с горки и летние поездки на Тёплое озеро. Рассказываем наперебой свои новости и свои мечты. Оля мне ведает о жизни наших бывших одноклассников, иногда заглядывающих в школу, связавших свои жизни с учёбой в других городах, наведываясь к родителям на каникулы или на практику. Я в свою очередь рассказываю о южных волжских просторах и красоте города-героя, раскинувшего свои длинные улицы на том же берегу, что наш родной посёлок и Горький, думая и вслух мечтая о том, как хотел бы жить и работать там по окончании училища. Тем самым «закидываю удочку» в сознание любимой, что хочу там жить именно с ней. Нам очень хорошо вместе и почему бы не продолжить всё это во взрослой сознательной жизни с самыми серьёзными намерениями и планами на будущее…

В последствие у Ольгуньки так и получилось, что моей любимой не хватило одного балла до прохода в институт, и она осталась работать в школе секретарём директора. Осталась жить дома с родителями ещё на год, а могла бы учиться в одном со мной здании и год учёбы мы находились бы рядом, на расстоянии вытянутой руки…

Моя старшая сестрёнка Света с мужем и маленьким сыном только весной перебралась из красивого и современного города Свердловска, столицы Урала, на малую Родину и живёт недалеко от мамы. Она очень обрадовалась моему приезду. Мы не виделись с зимы прошлого года, когда вместе с мамой и бабушкой я ездил на их с Витей свадьбу.
- Какой ты большой стал! – обрадовавшаяся моему приходу Света обняла меня за загоревшую шею и поцеловала в губы. – Привет, курсант! Ты вымахал за полтора года, как я тебя не видела. Намного выше меня стал.
Она с любопытством дизайнера модной молодёжной одежды и опытной швеи оглядывает младшего брата со всех сторон, крутит и вертит вокруг своей оси, щупая материал джинсов и яркую красную курточку из нейлона, проверяя на подлинность швы и шовчики, строчку и краску. Увидев белые новые кроссовки, искренне ахает:
- Ты стал носить белую обувь? Давно ли?
- Да недавно. Расту, сестрёнка, не пачкаюсь, стараюсь быть аккуратным, если ты о моём чумазом детстве, – смеюсь над её необидными подколами, вспоминая детские случаи нахождения грязи даже там, где её отродясь не бывало.
- Молодец, я рада, что ты наконец-то вырос и у тебя появился вкус. Добротные вещи купил, дорогие, но настоящие.
И за бокалом чая Света засыпает меня вопросами о городе-герое и тёплых просторах Волги. О красоте и яркой красоте, наведённой к юбилею Победы и жизни горожан, о чистоте и порядке на улицах и многом другом. Когда пришёл черёд показывать подарки, Света ещё раз обрадовано ахнула, какие дорогие и красивые вещи я купил девятимесячному племяннику и что такие вообще где-то можно купить. Мирно беседуя, мы пьём чай с принесёнными в подарок мармеладками и печеньем, с тортом и вареньем, говорим обо всём и о многом. Словно две подружки, сто лет друг друга не видевшие. Наши детские распри давно и насовсем ушли в далёкое прошлое. Мы любим друг друга, любим настоящей искренней чистой любовью брата и сестры…

Дни отдыха пролетели космической ракетой по нашим судьбам и нашим взаимоотношениям, неожиданно и совсем не кстати вернув в самую что ни на есть действительность, билет на самолёт в обратном направлении на определённое число августа. Оно неумолимо приближалось и наконец, мама оторвала последний перед ним лист календаря, висящего на стене между кухней и комнатой…

- Ничего страшного, дорогие мои и любимые. Всего-то ничего, половина августа, сентябрь и октябрь, а то и меньше. Попробую отпроситься с практики пораньше, что бы до начала учёбы на последнем курсе отдохнуть. Скоро буду дома, не скучайте…
Проводить меня до перрона электрички пришли все три моих любимых женщины – мама, Света и Оля да ещё та самая рыжая подружка одноклассница, когда-то в меня влюблённая, Иринка Баранова. Всё та же огненно-рыжая толстая коса по спине и зелёные проницательные глаза…

Не хотелось долгих проводов и маминых слёз, до аэропорта поехала только Оля, остальные остались за закрытыми дверями поезда, следовавшего на Московский железнодорожный вокзал…

Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/03/19/520