Вор в законе

               
               
                Светлой памяти Игоря посвящаю.
   
 Хотел бы начать этот рассказ с той ситуации, которая у меня сложилась  ко времени знакомства с вором в законе. С раннего детства до 65 лет господь бог меня охранял и поддерживал. Можно привести десятки примеров, когда он спасал меня от крупных неприятностей и даже несколько раз от неминуемой смерти.  Но, однажды во сне  он мне заявил: теперь давай-ка барахтайся сам.
    И вот после второго барахтания  я очутился с инфарктом  в большой палате больницы № 15 города  Москвы.  В нашем отделении лежали инфарктники. Было три категории больных: те, которые  ждали  полостной операции на сердце,   другие  надеялись на стентирование, третьи   лечились без операции. Поначалу мне хотели сделать АКШ, так называемое шунтирование сосудов сердца.  Потом решили, что можно обойтись стентированием. Решение об этом принимали зав. отделением - молодая энергичная женщина и её заместитель , невысокий  «метр с кепкой» молодой человек - единственный специалист по стентированию, прошедший  стажировку за рубежом.  Время было уже новое, капитализм.  В нашей палате    часть больных ждала, когда родственники соберут  приличную сумму на оплату операции, вторая часть,  в том числе и я, надеялись, что заплатит организация, где они работают. Третья часть ни на что не надеялась и помаленьку уходила навсегда.
     В период этого ожидания в палату привезли нового пациента. И поместили  на койку рядом  с моей.  На другое утро  он немножко оклемался и, сев на кровати, спросил: «Кто в палате главный?»   Мой сосед справа, Вася, так ему и ответил: «Главный у нас профессор». Главным в нашей палате меня назначили несколько дней назад. Паренёк задумался и спросил меня: «У тебя это кликуха?».  Я ляпнул: «Да».  Он как-то странно на меня посмотрел. А потом сказал: «Меня звать Игорь. Я буду выполнять все правила, которые тут   у вас приняты». Игорь   был подтянутым, стройным, пластичным, довольно симпатичным. Взгляд у него был  внимательным, цепким. Как будто насквозь тебя простреливал. При утреннем обходе врача, который заставил его снять рубашку,  мы ахнули. Всё  тело этого парня  пестрело татуировками. Женщина-врач воскликнула: « Боже мой, неужели Вам не жалко своего собственного тела? Кто же это Вам такое устроил?».
 - Доктор, - с достоинством заявил Игорь,- тут отображена вся моя биография. 
  Почти  ко всем  лежащим каждый день приходили родственники, приносили передачи с фруктами, водой и другой едой.  Ни в этот день,  ни в следующий  к Игорю никто  не приходил. От   моего  предложения взять у меня фрукты и воду Игорь не отказался.   
 Мы были уже ходячими, когда к нам  в палату привезли огромного старика, который помимо инфаркта еще в реанимации подхватил воспаление легких,  и по всем признакам ему недолго оставалось до встречи с Всевышним.
К нему на целый день приходила старушка со следами былой красоты и тихо плакала у изголовья мужа, который находился без сознания. Ему было 86 лет. Врачи как могли и чем могли в этой    больнице, пытались ему помочь. Но, видимо, не лекарства сыграли роль, а железная воля человека, который боролся за жизнь. И не формула «товар – деньги – товар» сработали. Он не был в почете у санитарок и сестер, и ухаживал за ветераном мой сосед Игорек.

 Наконец, к Игорю тоже пришли. Симпатичная молодая особа принесла большой пакет с фруктами и другими яствами. Он тут же решил вернуть мне  «долг».
- Игорь, да ты чё придумал? Раздай вон тем, кому никто ничего не принёс. А эта твоя жена ?
- Какая там жена! – небрежно откликнулся  он, -  просто знакомая.
Он ловко очистил апельсин и понёс полковнику, заставил  почти насильно съесть  его.
 Игорь  буквально как нянька ухаживал за стариком. Менял простыни, подавал утку, что удивило  меня и вызвало уважение к  этому  человеку.
  Через пару дней теперь уже невзрачный мужичонка  принёс ему передачу. Процесс повторился. Игорь  почти  всё роздал  лежащим в палате.  На мой вопрос: «А это кто?» Последовал ответ: «Старый знакомый».  Хотя чувствовалось, что они видят друг друга впервые. В этой передаче был и сотовый телефон.
   Наш полковник  уже окреп. И на мою просьбу рассказать, как он служил,  поведал нам с Игорем несколько жутких эпизодов, случившихся на Невском пятачке, где ему довелось воевать.  Игорь был ошарашен этой правдой  и даже прослезился, что меня особо поразило.
-  Игорь, а твой отец воевал? - спросил я
- Я детдомовский,- ответил он,- ни отца, ни матери не знаю.
 Через несколько дней Игоря выписали. Мы с ним обменялись телефонами. Он остался для меня загадкой, но  я явно испытывал к нему симпатию.
  «Получив»  два стента, я тоже вскоре выписался. И через неделю вышел на работу.  Однажды вечером раздался звонок. Я узнал голос Игоря. Он спросил: «Василич, не  можешь меня выручить?»
- А в чём дело?
- Одолжи мне  денег. Через пару недель я тебе верну. 
 И назвал сумму.
- Для меня эта сумма подъёмна. Приезжай, я тебе её дам.
Почему-то у меня не было и тени сомнения в том, что он их вернёт. И, действительно, через неделю  он вернул мне долг и попросил  сохранить  его деньги в сумме пятикратной той, которую занимал.
- Слушай, Игорь, ты, конечно, можешь мне не отвечать, но, мне кажется, что ты не такой уж простой человек, каким хочешь показаться.
- Так и ты такой же. А потому как ты приставал к  Кузьмичу с вопросами о войне, я сделал вывод, ты, видать, пописываешь на эту тему.
- Да, Игорь, я действительно, пишу про рыбалку, охоту, интересных людей, которые встретились в моей жизни. Может, ты и о себе расскажешь?
Он ответил: « Могу рассказать, но при одном условии, что если ты решишь писать, то только с моего разрешения. Или только тогда, когда узнаешь, что меня нет на этом свете».
- Что ты такое говоришь? Ты же моложе меня на 20 лет. Но, слово такое я могу тебе дать. И я его не нарушу.
- Ну, договорились. Я до 8 класса жил в детдоме. Потом меня направили в ПТУ, и  я выучился на слесаря-инструментальщика. Жил в общаге.  С первой же получки ещё с двумя парнями напились и подрались с мужиками. Так получилось, что двоих мы изувечили. И загремели на 3,5 года в лагерь. Там нас никто особо не прессовал. Я попал  в денщики к одному авторитету-татарину. Я вышел из лагеря по УДО через 2 года. За это время  татарин научил нас «карманной тяге» и работе с отмычками, что мне как слесарю было  с руки. У меня ловко получалось подрезание кошельков и карманов. Вернуться на свой номерной  завод  я уже не смог.    В Москве  на  работу  меня не брали.  Я с подельником из лагеря уехал в Егорьевск, там мы сняли угол. Он устроился в кочегарку, а я дворником. Деньги, заработанные в лагере, кончились. А прожить на зарплату, снимая угол, не получалось. Мы жили впроголодь. В свободное  время мы садились в электричку, ехали в Москву, пытаясь раздобыть денег, используя полученные в лагере навыки.  Но, люд в электричках был бедный, а риск лишиться здоровья большой.  Однажды, выйдя из вагона, мы встретились с мужиком, который сказал нам: «Ребята, не там работаете». Оказывается, он следил за нами и понял, чем мы промышляем.  Так мы попали в его компанию. В одной забегаловке он  меня  познакомил с Катюхой.  Это была  молодая, симпатичная деваха. Он предложил заниматься  более прибыльным делом в самой Москве. Мы стали планировать первую  крупную операцию.  Как выяснилось, Катюха была не новичком в этом  бизнесе и служила наводчицей. На момент нашего знакомства она работала почтальоном, уже отработала несколько адресов, где можно было поживиться. По одному адресу квартира была на первом этаже. Я предложил проникнуть внутрь через форточку. Мы несколько дней следили, когда хозяева уходят, когда приходят. Определили пути отхода в случае шухера. И грабанули эту квартиру. Наш бригадир, его звали Пётр, научил меня искать заначки. В этот раз я не нашёл денег, зато утащил шкатулку с золотыми изделиями. Операция прошла успешно. Пётр уехал в  Питер  реализовать  эти цацки. По его возвращении  я получил почти полугодовую зарплату дворника.   Остальные тоже получили своё, а пятая доля пошла в общак. После этой операции мы с подельником перебрались на окраину Москвы. И стали планировать следующую операцию. Она сулила ещё больший доход. Но, квартира была под охраной.  А  Пётр разбирался в конструкции этих систем. Он дважды организовал ложный вызов милиции, а на третий раз я показал мастерство  по вскрытию  сложных замков. Вся операция длилась 7 минут. На сей раз мы вместе с Петром проводили шмон. И поживились и крупной суммой, и золотишком. Я не удержался и унёс лёгкую  дошку, которую отдал Катюхе.  После этой операции мы с Катюхой  подались на юг отдохнуть.  Эта рисковая, но очень весёлая жизнь затягивала меня всё больше. Ещё пару раз мы  провернули выгодное дельце. У нас уже не было проблем ни с деньгами, ни с жильём. Питаться стали только в ресторанах.  У Петра, видимо, были связи  с более авторитетными людьми нашего круга. Мы получили заказ  на обработку подмосковного коттеджа, принадлежащего новому русскому, которые стали быстро плодиться в это время. На подготовку этой операции ушло почти 2 месяца. Катюхе пришлось поменять работу на курьера налоговой службы.  Она  подготовила условия проведения операции. Дело осложнялось тем, что помимо обычной охранной сигнализации была ещё и спутниковая.  Пётр нашел и к ней ключик. В это раз наши  деньги, валюта и золото измерялись уже килограммами. Поделив добытое, мы легли на дно.
   В стране  как грибы росли элитные посёлки. Москва была напичкана заграничными тачками. Новые русские шиковали и здорово облегчали нашу работу. После очередной успешной операции по изъятию награбленного  мы всё же спеклись. Мой подельник Эдик, несмотря на строгий запрет не светиться добытым, пошёл в скупку с кулончиком,  и его повязали.  Он сдал нас с Петром.  Катюху он в глаза не видел, он не знал, где она живёт. Но сказал следакам, что такая была. Следаки стали нас с Петром крепко прессовать. Я после  их допросов несколько дней  мочился кровью. А главное, они мне повредили хребет, для форточных дел я уже не годился.
     Нам  с Петром отвалили по 7 лет. А этому слабаку, который нас продал,  дали всего  на 1,5 года меньше. Зато Катюха осталась на свободе. После многих пересылок я оказался в зоне под Куйбышевым в Новосибирской области.  Петра загнали ещё дальше.  А Эдик оказался недалеко от Москвы.  И, как мне стало известно, вскоре был опущен и убит в какой-то драке. На этот раз моя жизнь в зоне была вполне комфортной, поскольку меня  «грели» и изнутри, и снаружи. Я ходил в мужиках.  Года через 1,5 мне доверили лагерный общак, из-за которого я побывал несколько раз в ШИЗО.  Шестёрки, которых мы вскоре вычислили, доносили о  том, что я являюсь хранителем общака, а оперативники очень хотели знать, где и сколько чего лежит. Мне опять крепко доставалось. Но, я всё больше наливался ненавистью к этой системе. Я отсидел от звонка до звонка.
      Выйдя  на свободу, я дождался освобождения Петра,  и мы решили попробовать себя в автомобильном бизнесе, который давал значительно больше дохода. Машины шли «на  ура»  и пользовались  особым  спросом   у смуглолицых кавказцев. Пётр в отсидке не терял времени.  Там в его зоне нашлись мастера, которые сильно продвинули его квалификацию.  Я в зоне тоже  не бездельничал, перечитал всё, что было в библиотеке. И на спор с одним очкариком освоил английский язык. Мог спокойно слушать радио,  иногда читал  со словарем, но говорил очень плохо. Первый  «мерс» мы увели прямо от магазина. И наводку нам опять давала Катюха. Всё пошло своим чередом. Примерно на  угоне 5 или 6 машины совершенно случайно засыпался уже я.  Меня остановил подвижной пост милиции, когда я гнал машину в Красногорск к нашим подельникам. Тут на скамье подсудимых оказался я один. Мне снова влепили 7 лет.
- А вы не пробовали заниматься подставами на дорогах? Я в такую попал вот тут недалеко на кольцевой.
- Выгодно. И мы знали несколько бригад, которые этим занимались. Но, это ещё более рискованно, чем наша работа. Нескольких ребят размазали на асфальте. Если бы мы с тобой были знакомы, когда тебя подставили, то я, конечно бы, тебе помог.
     На это раз я попал  в  колонию строгого режима. И бал там правили авторитеты. Я опять стал хранителем общака. А через 3 года отсидки меня короновали.
- Так ты вор в законе?
- Я тебе этого не говорил и никогда не скажу. И больше ты с этим вопросом не приставай.
- Насколько я знаю, у нас в Союзе было несколько сот воров в законе.   Большая часть из них были грузины, и они верховодили.  А тебе какой-то документ после этой коронации дали? Диплом или что?
 На это Игорь громко рассмеялся и ничего не сказал. 
- Но, как вы различаете, кто есть кто?
- Не волнуйся, различаем и очень хорошо. Могу тебе расшифровать несколько знаков на своём теле.
 Я отказался от этого обучения.
- Пётр вернулся из зоны искалеченным и полностью потерял здоровье.  А я помимо тех болячек, которые у меня были, приобрёл ещё и туберкулёз лёгких.  Поскольку у меня не было проблем  с открыванием всяких замков, то мне поступило предложение освоить  профессию медвежатника.
 Меня  познакомили  с одним стариком, который давно отошёл от дел,  скромно жил на «подогреве», был вором в законе.  До того как начать меня учить он проверил чувствительность моих пальцев, и сказал, что в медвежатники я не гожусь.  Спустя некоторое время мне предложили  освоиться на биржевых торгах. Я учился  на брокера три месяца в фирме Борового, которому мы кое в чём помогали.     После выхода с зоны мне помогли купить однокомнатную квартиру.
- А куда девалась твоя Катюха?
- Она узнала о моём статусе  после третьей   отсидки,  и мы расстались. Она отошла от дел и вскоре вышла замуж.
- Так у тебя сейчас кто-нибудь есть?
- Ну, а как ты думаешь? Конечно, есть. Но, заводить семью  я не имею права.
- Работа брокера  получалась, как качание на качелях. То что-то отхватил, то что-то потерял. Наша попытка перехватывать инсайдерскую информацию не увенчалась успехом. В слишком высоких кабинетах  варилась эта похлёбка, куда нам не было доступа.
- А чем ты теперь занимаешься?
- Тем же, чем и ты. Учу людей. Живу на скромный  доход, но не от брокерства. И здоровье моё неуклонно ухудшается, несмотря на таблетки, уколы и прочее.
- Игорь, так что же получается, что ты жизнь прожил зря. У тебя нет детей. Ты не сажал деревьев.  Не строил домов. Тебе не жалко?
Он мне зло ответил: « Послушайте, профессор, в нашем сообществе законы в сто раз справедливее ваших.  Мы всегда идём на помощь своим товарищам. Жестоко наказываем предателей. А если наносим  травмы и приносим неприятности некоторой публике, то она этого     заслуживает. Во времена Союза кто обогащался? Всякие торгаши, по сути, жулики. Мы их и «общипывали». А о нынешних временах и говорить нечего. Сплошное жульё во всех конторах, включая  правоохранителей всех мастей и уровней.  От них и страдает простой народ. Так что мы являемся санитарами леса по имени Россия. Я тебе скажу напоследок одно: ни о чём я не жалею.  Мне жалко только мою Родину».
 Крыть мне было нечем.  Я признавал справедливость его слов. На этом мы и расстались. И больше нам не довелось повстречаться. Изредка перезванивались.  Однажды  на очередной мой звонок  я услышал женский голос. Мне сообщили, что месяц назад Игорь скончался. И отключились.
   Вот и вся история моего знакомства и дружбы с вором в законе.
    Получается, что приходя в себя после инфаркта, я сдружился с вором в законе. Болезнь нас сравняла, меня профессора и его, отсидевшего 17 лет из своих 46. Мне было интересно понять, как человек совершенно не средних способностей, с высоким интеллектом (так я считаю) посвятил свою жизнь воровскому делу.  При чём он  был уверен, что его работа ничуть не хуже  моей. Я учу людей и он,  оказывается,  тоже учит их не быть дураками.  Кроме того, он  был уверен, что поступает правильно, наказывая «воров вне закона».  И я подумал,  что, пожалуй, он был  прав. Хотя я понимаю, что его «философия» довольно таки ущербна, и не мне её одобрять.
19.03.2023 г. Минск