Неудачи Андрея по кличке Большой

               
Уважаемый читатель!
Мой старший брат, Сергей, на правах старшего брата, корит меня за то, что «у тебя в рассказах одна пьянка». Читатель, я пишу, как было. А было именно так.


  Андрей пришел к нам на «морячек прибрежного плавания» новым вторым помощником. Парень был он крупный, с большим добродушным и круглым лицом. В училище занимался гиревым спортом, даже имел какой-то разряд. Я в данном виде спорта не разбираюсь, поэтому подробностей указать не могу. Поскольку жил он в двухместной каюте с мотористом, тоже Андреем, для различия одного называли Андреем Большим или просто Большим, а второго, соответственно, Андреем Маленьким. Каюта была крохотной, койки располагались в два яруса. Жили дружно, по очередности уборки и порядку в каюте не спорили, дули в свободное время пивас и спиртик разведенный. А контрабандного спиртика было у нас на борту много.
   Во время стоянки на Кронштадтском судоремонтном заводе, Маленький сподобился провезти на грузовике на борт под брезентом деву легкого поведения. Уверяя, что дева достанется на утехи плотские и Большому, согнал его с нижней полки на верхнюю. Но щедро наливал тому в течении дня, к ночи силы у богатыря гиревого спорта заканчивались и тот с трудом отправлялся отдыхать на второй ярус до утра. С выходом в море Большой возмутился, что так и не попробовал юного тела. Ты что, меня спецом спаивал? Ему был дан резонный ответ, что тут выбирать надо и насильно никто никому в рот не наливал.



   В очередной контракт Большого перевели в старпомы, его должность занял вновь пришедший второй штурман Виктор.
    В Голландии стоянка наша затянулась, от вынужденного безделья команда расслабилась, как следует и дабы не скатилась в банальную попойку, капитан решил ее озадачить. Большой на то и был большим, чтобы не расслабиться больше остальных, чем вызвал негодование и особо пристальное внимание капитана. Правая рука, как - никак, второе лицо на мостике, а в какашку полную надулся.
  Капитан аккуратно и ровно размерил крышки трюмов и разбил их мелом  на участки, каждый из которых подписал именем члена экипажа. Каждый участок надо было отбить от ржавчины под покраску. Обойден участком был только наш судовой шеф Григорьевич. Надо ведь кому-то и харчи команде готовить. Григорьевич был человеком уже в возрасте и в командой уважаемым. Готовил от Бога, да и вел себя достойно. «Море любит сильных, а сильные любят хорошо покушать».



   Правда, досталось ему по жизни. Как-то, гостя в Эстонии на хуторе у приятеля, пошли они с женой прогуляться вдоль речки или озерка местного вечерком. Супруга шла по краю обрывистого берега, внезапно тот обвалился, и она сорвалась в холодную апрельскую воду. Ее сердце не выдержало перепада и остановилось, а Григорьевич от трагедии онемел на год и не мог разговаривать. Последним местом его работы была Мариинка, Мариинский театр, если кто не знает, где он занимал должность заведующего буфетом. Было интересно слушать его рассказы об общении с людьми из богемы Ленинграда, которые заходили после постановок в буфет пропустить рюмку другую, когда простые зрители разошлись и буфет работал для своих. 
   Капитан отчертил площадь и мне. Я не испытывал особого желания лупить со всей дури молотком по ржавому металлу крышек, поэтому предложил альтернативу- дать воздух на шарошку от главных пусковых компрессоров. Предварительно покашмарил капитана их плачевным состоянием, сколько сил потребуется для их ремонта при таком продолжительном режимом работы, отсутствием запчастей и т.д. ,по схеме. Договорились, что воздух буду давать по часу с перерывом для охлаждения механизма. «Дед, ты там смотри за ними в оба глаза, чтобы чего не сломалось»-напутствовал меня капитан. Площадь работ была вновь пересчитана, а большая часть моего участка прирезана Большому. «Сам знаешь почему, нечего было так спирт хлебать»-присек робкие возражения капитан.



    Наступило яркое и уже жаркое летнее утро. Команда приступила к работе, застучали молотки по железу, я дал воздух на шарошку боцману. Завыла ее турбина, соприкасаясь со ржавчиной завизжали  каленые звездочки, полетела пыль. Более тупой и неблагодарной работы, как зачистка палубы под покраску, я на флоте не встречал.
 «Дед, смотри за компрессорами!» - напутствовал меня капитан. Следуя распоряжению, я резво спустился в прохладу машинного отделения, зашел в электромастерскую, сел на верстак и открыл заранее принесенную из холодильника бутылочку пива. Свернул сигаретку из голландского табачка и с наслаждением закурил. В компрессорах я не сомневался, они были перебраны еще месяц назад. Работа шла согласно утвержденного расписания. Час работы, остановка для охлаждения, компрессоры включаются поочередно.
   Время шло к полудню, солнце начало жарить не по- детски. Поднявшись в очередной раз на палубу, я увидел глаза своего друга электромеханика. Они молили меня о пощаде. Мы поняли друг друга без слов. «Дима, там что-то с автоматикой пуска, один компрессор не запустить! Капитан, я его заберу в машину?». «Да, да, да»-обеспокоенно ответил тот. Нас проводили завистливые взгляды остающихся на жаре моториста, боцмана и второго штурмана. Андрюха Большой даже ничего не заметил. Он сидел в мокром от пота комбинезоне на маленькой баночке-скамеечке. На солнце его совсем растащило с похмелья, могучая рука вяло поднимала ручник, который потом падал вниз под своим весом. Порою удар приходился плашмя, но он не замечал этого. Капитан окликнул  меня и кивком головы указал на страдальца. Попытку разбудить он пресек взмахом руки.



    Спустившись с электромехаником в машину, мы открыли по бутылочке пива и вольготно устроились на верстаке. Перекурили и отправились по своим делам. Я старые распылители отбраковывать, а Дима в электрощите копаться. Мелких работ и в машине хватало. Их накапливается на «потом», а «потом» все для этих мелочей времени и не выбрать. А тут такой случай подвалил, с мелочевкой разобраться.
Пришло время обедать, и я вновь поднялся наверх оценить фронт работ. Сделав озабоченное лицо и смахнув несуществующий пот рукавом, шагнул на палубу. Команда собиралась идти обедать, на палубе оставался только крепко спавший Большой. Его накренило на борт, ручник валялся у ног. «Не буди, пусть поспит наш малыш»-плотоядно ухмыльнулся капитан. К вечеру старпом был вызван в каюту капитана, где его долго казнили за позорное поведение.
   Следующий день был выходным, в городе открывалась барахолка, куда капитан со вторым помощником и отправились. Команда же продолжила работы на палубе. «Кот из дома-мышки в пляс». Ровно в 10 утра на палубе появился Григорьевич, хлопнул в ладоши и объявил : «Мальчики! Пора пить чай, все ко мне в каюту!». Команда прервала работу и потянулась в надстройку. Все были приятно удивлены, стол в каюте шефа был накрыт белоснежной скатертью с заранее расставленными рюмками. На блюде аккуратнейшем образом разложены канопе с воткнутыми вместо шпажек зубочистками, посреди стола стоял запотевший графин с водкой. «Мальчики! По три рюмочки и за работу. Пол двенадцатого, перед обедом, жду вас снова». Все оживились новшеству, похвалили Григорьевича за инициативу и предложили внести данный обычай в расписание дня на постоянном уровне. В дверях появился потный Большой и молча мрачно оглядел собравшихся. От предложения выпить рюмку отказался. «Что, попка болит ,Большой?»-пошутил боцман. «Не хочу и все!»-рявкнул Андрей. Пока команда пила «чай», Большой стоял в дверях и мрачно оглядывал повеселевших ребят. Спустя пол часа все разошлись по рабочим местам.


 
   Затем последовали и «перед обедом» и «перед работой» после Адмиральского часа, когда на флоте принято отдыхать после обеда. Когда команда вновь собралась выпить по рюмке перед работой, долго молчавший Большой заявил: «Дима, Дед! А вот почему меня Мастер отстрогал, а вас нет? Пили то вместе !!!». Электромеханик Дима поперхнулся водкой и закашлялся, а  я, просто вытаращил на Большого глаза. «Андрюша, но никто же из нас не заснул на палубе!»-робко ответили мы хором. Большой выругался, развернулся и двинулся на палубу.
 Часов в 17 работы свернули. Большая часть крышек была зачищена, боцман пообещал загрунтовать их к утру, когда спадет жара. В то лето пекло просто невыносимо. Капитан и второй помощник задерживались в городе, очевидно, зашли куда-то охладиться и обмыть покупки.
 Поступило предложение «перед ужином». Помытые и переодетые в чистое мы собрались у шефа. Внезапно в дверях снова возник Большой, он был пьян и весел, его слегка штормило. Все ахнули : «Тебя же Мастер за яйца повесит!».
Большой ухмыльнулся весело и беззаботно : «Пох! Я кладовку таможенную взломал! Пусть на фокке-вульф сажает и домой отправляет». В кладовке той хранились сигареты и спиртное, купленное экипажем в порту. Дверь была опечатана таможенной печатью. Все поникли, предстояла разборка с таможней.



   Большой же был в очередной раз казнен. Из-за закрытой капитанской двери до меня доносился мат капитана и робкие слова покаяний Большого. Расправа длилась долго, Большой вышел понурившись, руки его слегка дрожали. Силами второго помощника печать на двери была восстановлена и вопросов таможни на отход не возникло. У капитана была добрая душа, и он не списал старпома на берег.
   Но неудачи преследовали Андрея, как-то не везло ему по жизни. Уже на другом судне он умудрился засадить судно на камень посреди толи Балтики толи Северного моря. При масштабе судовой карты, тот камень и указан то не был. Судно село плотно, оно вертелось на камне, как стрелка компаса на оси и не сходило. Снялись только вызванными буксирами. Разборка была очень серьезной, грозило лишение диплома. Но все закончилось удачно для Большого. Правда из компании пришлось уйти и долго искать работу.
   Как-то он заглянул ко мне домой. Лицо сияло, он широко улыбался. Все, подписал полугодовой контракт, завтра улетаю в Мексику чифом! Я поздравил его, как никак, а семью кормить надо. Тем более, что и детей у него двое.
   Морские пути наши разбежались почти на год. В один из дней раздался телефонный звонок: «Дед, я заеду в гости?».



   Да, попал тогда Большой с Мексикой, как кур в ощип… Дальше с его слов, что помню. Команду привезли на судно, которое стояло где-то в мексиканской  реке. Судно, груженое сахаром, находилось под арестом. Света нет, с харчами непонятка, по нужде –на причал. «Днем еще ничего, но если ночью припрет с их харчей, то страшно. Змеи ползают и не видно ни хрена». От влажности сахар потек и появилась новая беда-полчища ос. Так и бедовала команда пол года. Пробедовала до зимы, а там приехала полиция и посадила их на катер, в город отвезти. Якобы документы пребывания продлить надо. Народ как был на легке, так и поехали. Добрались до города, а им билеты на самолет вручают до Москвы. Депортация на родину значит. В шортах, сандалиях, футболках и по зиме. Кое как уговорили отрядить одного назад вещи собрать. Дали на все про все около трех часов. Парень шустрый оказался, умудрился большую часть вещей команды по сумкам распихать, и назад в срок вернуться.
   С грехом пополам вернулась команда на Родину, пошла за деньгами в контору, что их нанимала. А там их в долгое эротическое путешествие послали, дескать самостоятельно с борта ушли и контракт прервали. Фигушки вам, а не деньги. Кинули ребят ,одним словом.

   Я переехал на другой адрес и дороги с Андрюхой разошлись наши окончательно. Мобильных у нас тогда не было, а номер его стационара я потерял.