Глава семнадцатая. В типографии

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ. Книга вторая.
Глава семнадцатая.В типографии.

 Как ни торопился Сергей в типографию, всё равно опоздал. Дверь бюро заказов была закрыта. В таких случаях, Сергей просто просовывал, тонко сложенные  материалы-оригиналы, а фотографии в конверте, в щель между дверью и полом, чтобы утром работницы бюро могли бы их легко найти, оформить и выписать заказ.
 Затем они, в специальном заказном пакете, должны будут передать их в наборный цех на пятом этаже старшему корректору, чтобы она поделила эти материалы между всеми корректорами для вычитки. И уже потом отдали бы они их мастеру наборного цеха, а мастер отдал бы наборщицам, что на линотипных машинах.
 Кстати сказать, Сергей не знал: читались ли его машинописные оригиналы в этом случае корректорами? Не все ошибки с первого раза в его полосах исправлялись. Фотографии передавались в цинкографию, для вытравливания на цинковых пластинах фото-клише.
 Потом эти цинковые пластинки, или клише, при помощи липкой ленты специальным рабочим крепились к колодкам, которые изготовлялись здесь же из сплава олова и свинца, с добавлением сурьмы. Из такого же сплава отливались и сами линотипные строки.    
 Так что, пока Сергей доберётся завтра до типографии, то газетные полосы не только будут уже набраны и свёрстаны, но и вполне готовыми стать уже и оттисками газетных полос для первичной их читки и правки.
 Вычитка же полос производилась всегда параллельно: как корректорами, так и самими работниками редакции. А затем, всё эти первые читки сносилось в одну и шли вновь на линотипы для правки. И таких правок за день было по нескольку раз, пока всё в них будет выправлено до конца. В том числе, и с учётом правки цензоров.
 Такой порядок подготовки газеты к печати Сергею нравился. В том числе, и с замечаниями цензоров. Они были важны. Это позволяло избегать ненужных ошибок.
 Да и свежий взгляд корректора тоже был полезен, он позволял избавиться от ненужных шероховатостей в изложении материала и всякого рода ошибок-описок.
 Сергей потому и старался приехать всегда в типографию пораньше, насколько это было возможно, чтобы устранить всякие неясности при выпуске газеты.
 В том числе, и на печатном участке. Часто в типографию он приезжал один, вместо редактора, и сам подписывал газету в печать. Кроме его подписи, как и.о.редактора, на последней странице также должны быть обязательно указаны номер заказа и ЦП цензора.
 Газета комбината, в отличие от других предприятий города, имела свой расчётный счёт и сама оплачивала каждый номер своей газеты. Вначале каждого года редакцией составлялась расходная смета, куда вносились все предполагаемые расходы, в том числе, и зарплаты самих сотрудников газеты.
 А вот премиальные выплаты от деятельности самого предприятия зависели только лишь от рассмотрения каждого из них в парткоме, профкоме, комитете комсомола и в дирекции комбината. Там оценивалась полезность работы газеты и её вклад в жизнь коллектива предприятия и посёлка.
 Причём, смета газеты формировалась на основе определённых взносов: девяносто процентов вносила дирекция комбината и десять процентов профком. Часто профком свой взнос заменял оплатой экскурсионных поездок для рабкоров. И это было для газеты важно и хорошо, служило вознаграждением рабкоров за их активность в работе.
 Преимущественно, это были экскурсии по литературным местам Тулы, Орла, Калуги и Москвы. И это было не только поощрительной мерой для повышения активности рабкоров, но и познавательной, сплачивающей активистов вокруг редакции. У газеты, исходя из сметы, был также и свой поощрительный фонд для рабкоров и почтальонов крутояровского почтового отделения.
 Благодаря этому фонду газета имела некоторую самостоятельность в поощрении рабкоров. Награждались лучшие. Это применялись преимущественно к пятому мая, то есть, ко Дню печати. Большей частью осуществлялось книгами и происходило в торжественной обстановке в Доме культуры, а после официальной части за круглым столом.
 Поселковые почтальоны, многие годы разносившие газету по почтовым ящикам домов и квартир по собственной инициативе и желанию, тоже поощрялись чаще книгами, а не деньгами. В основном, они выполняли эту благородную миссию из чувства местного патриотизма, на голом энтузиазме, из-за большой любви к своей газете. Домов и квартир в посёлке было много, однако, не на всех её хватало.
 Тираж "Калининца" дошёл до двух тысяч, а в Крутом Яру проживало двадцать более пять тысяч человек. И самыми тяжелыми были для работников редакции и, особенно, для Жанны Моисеевны дни подписки в конце каждого года, когда в дверях её "предбанника" и в коридоре, около двери редакции, толпились люди, желающие подписаться. И не только работники предприятия. Но она, как и все работники редакции, она была довольна этим и ощущать свою нужность людям.
 Но эксплуатировать такой безотказный альтруистический энтузиазм почтальонов работникам газеты, казалось, не очень правильным и честным. Совесть этого им не позволяла. И потому они, всей редакцией, решили в День печати почтальонам посёлка дарить редкие книги, в виде компенсации за их труд и в память о празднике газеты. Тем более, что тогда по всей стране был читательский бум и книги считались ценностью. И работники редакции считали это справедливым.
 Почтальоны и дальше бы носить газету бесплатно, потому что они сами её с нетерпением ждали, а не только лишь жители посёлка. Она была для них интересна и они с удовольствием её читали прямо на почте, особенно, когда были в ней напечатаны важные сообщения и новости.
 Выходила газета предприятия, а по сути она была поселковой, вначале два раза в неделю, потом стала еженедельной и четырёхполосной. И это для почтальонов было тоже немалой нагрузкой. Подписная цена на год была всего лишь один рубль. И это тоже входило в смету, а желающих подписаться было намного больше, чем позволял её тираж.
 Увеличить же его у реакции не было возможности. Для многотиражек было ограничение такой возможности. Не только со стороны самих предприятия, но и их уставами. Потому ответственность на работниках газеты лежала огромнейшая и не только перед коллективом или руководством комбината, но и прежде всего перед своими читателями-подписчиками, маленькими и большими жителями посёлка. 
 Потому что она была интересна для всех возрастов. Выпускались специальные отдельные страницы, в том числе, и для детского творчества. Если газета не выходила в положенный срок, то в редакции от звонков раскалялся телефон.
 Вот потому, на следующее утро, после вёрстки и отправки её в печать, Сергей был всегда готов стремглав лететь в эту типографию. Но не сегодня в это утро. Из дома, на сей раз, они вышли вместе с Людмилой. И это его сдерживало, хотя он и торопился.
 Сергею даже показалось, что между ними ничего ночью и не произошло, хотя спали они теперь в разных комнатах. Но потихоньку между собой они начали как-то и общаться? Людмила ответила на его:
- Доброе утро!
- Доброе,- скупо отозвалась она.
 Сергей и этому был рад. Притом они опять неожиданно позавтракали вместе. Не на кухне, в зале, где он теперь спал. Ели пожаренную ею "глазунью" с колбасой, пили крепкий чай, с хлебом и сыром. А тут она его ещё, хмурясь, спросила:
 - Давно ты Свете не звонил? Скучает.   
 - Если успею, то я  сегодня обязательно позвоню.         
 - Очень занят?
 - Не без того.
 - Ну-ну...
 И ни разу не улыбнулась. Но и этому тоже Сергей был рад. Вместе они вышли из дома и медленно шли к автобусной остановке. Ради этого случая Сергей решил сегодня ехать не на трамвае, как обычно, хотя трамвай надёжней, а на автобусе, который им пришлось долго ждать.
 Налаживающиеся отношения Сергей решил не обострять, несмотря на то, что ему нужно было спешить. Ему хотелось поделиться всеми своими горестями, в том числе, и болезнью отца.
 Но он понимал, что это может только вызвать в ней излишне яростную и непредсказуемую реакцию и потому промолчал. Не желая всё до конца совсем порушить. От каждого его неосторожного слова.
 В автобусе они тоже ехали молча, стояли как обычно впритирку друг с другом. В салоне было тесно. И ему от этого даже было хорошо. Всё было как раньше.
 В городе Сергей вышел первым. Она поехала дальше. В свой Банк. Он даже и не понял: проводила ли она его взглядом или нет?! Сергей не знал тогда, что это была последняя их совместная поездка.
 В типографии он сразу же взлетел на лифте на свой пятый этаж, торопливо вошёл в корректорскую комнату, где взял оттиски двух полос и направился с ними в редакторскую комнату, где были уже четверо редакторов многотиражек из других предприятий Тулы. Он стал пятым. Элеоноры Кузьминичны не было.
 Кроме редакторов в эту комнату забегали и литературные сотрудники, корреспонденты этих предприятий. Обычно вычитку-вёрстку в типографии делали от каждой газеты по два человека. И корреспонденты не только тоже читали все полосы, наравне с редакторами, но и бегали ещё по коридорам, носили эти правки-оттиски из редакторской в корректорскую.
 А там, сверив правки, они неслись, уже с этими полосами, к линотипистам. Потом, после их правки, делали оттиски правленых строк и с поправленными металлическими строками летели-спешили уже к метранпажам, которые специальным шилом выбрасывали строки с ошибками, а вместо них вставляли правленые, в связанные бечёвкой металлические формы полос.
 Метранпажи работали привычно быстро. Шутили с выпускающими газету журналистами, делали свежие оттиски. И теперь корреспонденты-выпускающие бежали с ними уже по новому кругу.
 И так весь день. Но сегодня Сергей был, к несчастью, один и работал за себя и за редактора. Кроме того, он заскочил ещё и в цинкографию, посмотреть как там травятся клише с фотографий для этого номера газеты. Он был рад тому, что всё у него пока шло нормально.
 Сергей сел за отдельный стол в уже полупустой редакторской комнате и стал вычитывать свои полосы. С особым вниманием он начал читать статью старшего инженера отдела организации труда и управления производством предприятия Богдана Бельца. Под названием: "Внедрять бригадные формы организации и стимулирования труда".
 Это было совсем новое и не всем до конца понятное движение за повышение производительности труда. В том числе, и не очень это понятное ему самому, а не только обыкновенному читателю. В редакции в Управлении он прочитал этот материал спешно и бегло, ему срочно было нужно поставить его в номер. Как раз в полосе была дырка и материала, как всегда не хватало.
А теперь он, со всем вниманием, включился в чтение. Не обращая внимание на шум голосов и разговоры входящих и выходящих из редакторской комнаты. Вот что там было написано и что его заинтересовало:
 "На нашем комбинате осуществляется внедрение бригадных форм организации и стимулирования труда. В июле проведена апробация, а с двадцать пятого августа введено в действие Положение о сквозной комплексной бригаде доменной печи в доменном цехе. При распределении производственных премий будут учитываться пункты этого Положения, в котором основным пунктом является применение коэффициента трудового участия(КТУ).
 В соответствии с Положением, коэффициент рассчитывается ежедневно, так как при оценке работы человека, один раз в месяц и по памяти, неизбежны ошибки, а значит, возможны и конфликтные ситуации. А их необходимо избегать.
 За базисное значение коэффициента трудового участия принята единица, проработана также шкала поправок, которая позволяет корректировать коэффициент  в случае необходимости.
 При такой методике сменное звено бригады доменной печи подводит в конце смены  итоги дня и оценивает трудовую активность каждого рабочего звена в течение смены. Создан специальный табель учёта коэффициента трудового участия, в котором на протяжении всего месяца ведётся ежедневный его учёт.
 В конце месяца Совет бригады, на основании взаимных претензий и замечаний звеньев, устанавливает коэффициент трудового участия звена, определяющий вклад звена в целом и в результаты работы бригады.
 С помощью коэффициента трудового участия звеньев корректируются индивидуальные коэффициенты трудового участия всех членов бригады.
 Работа по внедрению бригадного метода на комбинате только начинается. В конце этого года намечается внедрение бригадных форм организации и стимулирования труда во всех цехах комбината.
 В этих условиях необходимо обеспечить качественно новый подход к руководству работой бригад, поскольку они становятся основной формой организации труда".
 Если честно сказать, не особенно-то он и сам понял, что там написано. Как можно так организовать работу бригады, не перессорив в ней всех? Ведь каждый будет считать в бригаде, что он сработал лучше другого? Не разобьёт ли эта форма и саму бригаду на отдельные части и группы, не лишит ли она её единства?
 Вот, к примеру, кто может правильно определить лично его, Сергея, коэффициент трудового участия сегодня в работе газеты? Только читатель. Значит, только ему, читателю, и выставлять эти балы, а не его начальству или же сотоварищам по журналистскому труду.
 По количеству и качеству написанных им материалов, по добытым и организованным им же от рабкоров заметок.  Не возбудит ли это зависть в его сотоварищах? В той же Элеоноре Кузьминичне, ведь неприязненное отношение к нему оно и так есть? И что это будет за работа, коли работающие рядом люди будут ненавидеть друг друга?
 Затем Сергей подумал и о том, что может быть он что-то не так понял? Не до понял! Что всё это потом войдёт в норму? Может, в отделе у них научной организации труда, да и по всей стране, люди намного умнее его, народ же сам определит, как ему лучше трудится, и сам научится распределять результаты своего труда?!
 И здесь, получается, действуют законы демократии! Это слово ныне у всех на слуху и на устах. Потому Сергей решил дождаться откликов на эту статью. Из тех цехов и бригад, где сейчас уже идёт внедрение. Чтобы потом самому яснее ощутить и понять эффективность этой формы. В последнее время таких новаций по стране было много и всяких, но были ли они эффективны? Сергей этого точно не знал.
 Это можно было бы ему только тогда понять и узнать, лишь тогда увидеть изнутри тех самих цехов, бригад и участков, где будет опробовано это новшество. Увидеть ощутимые результаты.
 Вот тогда бы он поверил. Ведь люди не всегда честны и откровенны. Могут поддаться очередной кампании и проявить склонность к фальсификации фактов. Как же не избежать очковтирательства?
 Вскоре Сергей забыл про все эти свои сомнения и размышления. У него самого ломалась жизнь и судьба, предстояли впереди самые сложные времена его жизни. Но и в его работе и жизни, в работе предприятия, предстояли новые, неведомые и немалые изменения. 
 Как и для всей страны. Приближалась перестройка и переделка всей жизни. А страна этого не знала. Сергей тоже этого не знал, но о личных своих тяжёлых временах предполагал, но не знал, как их ему предотвратить. И он не мог об этом не думать.
А.Бочаров.
2020.