Хейзел Хилд - Наследник Мезозоя

     Наследник Мезозоя
(Потомок монстров мезозойской эры)

Hazel Heald: An Heir of the Mesozoic

/Получился несколько вольный перевод из-за того, что текст в оригинале порою совершенно не читаем; утраченные или замененные слова указаны в []/

I

     - Значит... Берт подарил тебе эту жалкую мелкую тварь. Хороший подарок от бывшего поклонника, я бы сказал! - и Уоррен Дрейк насмешливо посмотрел на маленькое существо, которое полу-ползало, полу-плавало в большой хрустальной чаше в центре стола. - Он решил, что нам зачем-то нужна саламандра? - и злобно ткнул карандашом в ящерку, что привело к нервному щелчку маленьких челюстей. Жена Уоррена Вероника вцепилась в его руку и с мольбой в глазах посмотрела на него.
     - Прошу, Уоррен, оставь бедняжку в покое. Она моя, и я НЕ позволю тебе ее мучить. Выбери кого-нибудь своего размера, вместо этого бедного беспомощного существа, такой крошки... - и она возмущенно покинула комнату, оставив мужа в недоуменном состоянии.
     - Беспомощного, да? - воскликнул Уоррен, наблюдая, как похожий на нож хвост разрезает воду, как поднимается маленькая змееподобная головка с блестящими глазками, яростно смотрящими на него. Почему это существо казалось ему столь похожим на человека! Бросив в чашу последний взгляд, он вышел из комнаты, чтобы помириться с женой, которая стала ей [неразборчиво] всего два коротких года назад, после его долгого соперничества с Бертом Страутом за ее внимание. Берт в то время воспринял это довольно тяжело, поскольку выбор стоял между ними, но, в конце концов, Вероника приняла решение в пользу Уоррена. Когда настал день свадьбы, Берт отвел Уоррена в сторону, чтобы поговорить несколько минут наедине.
     - Уоррен, - сказал он, - через несколько минут вы с Вероникой станете одним целым, но я предупреждаю тебя, что никогда не откажусь от нее, даже если это останется только в моих мечтах. Если бы не ты, я был бы счастливым человеком, ожидающим ее у алтаря. И я всегда буду ждать ее, неважно, сколько пройдет времени. И когда ты в последний раз протянешь ноги и лилия будет лежать у тебя на груди, я не буду проливать крокодиловы слезы. Так что видишь, Уоррен, я признаюсь и не скрываю от тебя своих истинных чувств. Будь добр к ней, или ты еще услышишь обо мне! - и Берт ушел, покинув озадаченного Уоррена.
     С тех пор Вероника получала загадочные посылки по особым случаям, таким как Рождество и дни рождения, но в них всегда были банальные подарки, которые нельзя было назвать иначе, как дружеские подношения. Тем не менее, это сильно мучало сознание Уоррена, и результатом стало несколько довольно громких ссор с Вероникой. Он чувствовал, что об этом стало известно Берту - казалось, что между ними образовалась некая мощная ментальная связь. Возможно, он говорил Веронике в такие моменты довольно жестокие и оскорбительные вещи, но природа наделила его скверным нравом, и когда он был раздражен, то не мог остановиться. Вслед за этим всегда следовало примирение и последствия от его «слабости», но каждое последующее наступало через более долгий промежуток времени, чем предыдущее.
     Берт довольно часто заходил к ним в первый год их супружеской жизни, затем его интерес, казалось, угас, и его визиты стали редкими. Но в последние несколько месяцев его утраченный интерес возродился, - накануне вечером он принес маленькое темно-коричневое существо, наполовину ящерицу, наполовину лягушку, единственным ярким цветом у которой было пятнистое ярко-красное брюхо, - и с этого начались неприятности.
     Весь следующий день Уоррена тяготило сильное предчувствие надвигающегося зла, как будто в его дом проник вандал. Почему такое маленькое существо, как саламандра, должно занимать его мысли, отвлекая от серьезных дел в офисе? Он должен избавиться от нее - случайно опрокинет чашу, а потом его пятка сделает все остальное. Чем скорее он это провернет, тем лучше - у Вероники даже не возникнет сомнений, что это было случайно. Ведь со временем она может очень сильно привязаться к этой твари - тогда уничтожить ее будет труднее.
     И вот Уоррен отправился вечером домой с определенной целью. Вероника не встретила его у дверей, как бывало обычно, что несколько удивило его, но ее заразительный смех донесся до его ушей из гостиной, затем низкий рокочущий голос возвестил о посетителе. Войдя в комнату, он увидел Веронику, сидящую в кресле, а так же Берта, стоящего позади нее, положив руки на спинку; они оба весело смеялись.
     - Привет, Уоррен, - мы с Ронни хорошо посмеялись над твоими словами. Значит, тебе не понравилась маленькая Салли, не так ли? Она, как и все самки этого вида, более смертоносна, чем самец! Но со временем она тебе понравится, только не корми ее слишком много, она может вырасти! - и Берт посмотрел на Уоррена взглядом, который было трудно распознать.
     - Не теряй сна, беспокоясь обо мне, Берт. Думаю, что переживу это. Но я не гарантирую того же для «Салли». Никакая мелкая ящерка не беспокоит меня. Вы с Вероникой весело смеетесь над пустяком. Что, если я и в самом деле ненавижу этих слизких существ - и это мое дело, а эта тварь, ползающая по дому, - зрелище совсем не из приятных. У Гормана есть пара таких, они постоянно вылезают - иногда он находит их на своей подушке, потому что держит их в чаше на подставке возле кровати. И вы не заставите меня стоять... - Уоррен рухнул в кресло, грубо выдавив из него серого полосатого кота.
     - О, тебя словно пригладили против шерсти? - усмехнулся Берт. - Не знал, что давлю на больное место. Ты, должно быть, стареешь, если так реагируешь на шутки. Ронни только что рассказала мне, как Салли огрызнулась на тебя прошлой ночью. Любой мог бы подумать, что это маленькое существо заставило тебя поволноваться. Лучше оставь ее в покое - она может быть обидчивой и с ней станет трудно поладить... - и Берт понимающе подмигнул, на что Уоррен ответил ледяным взглядом.
     - Ну же, вы оба, прекращайте эту дурацкую болтовню и идем ужинать. Становится холодно, - и Вероника направилась в столовую. Далее последовал ничем ни примечательный вечер, Берт и Уоррен обменивались множеством пустых слов; в разговоре первого, казалось, все не утихали дразнящие нотки. Поздно ночью он неохотно покинул их квартиру.
     - Уф, как же я рад, что этот паразит наконец убрался, - сказал Уоррен, вздохнув с явным облегчением. - Двух ночей подряд достаточно, чтобы разозлить даже святого. Теперь я хочу, чтобы ты отказалась от своей дружбы с Бертом - просто забудь, что однажды он ухаживал за тобой. А что касается этой саламандры - ее скоро ждет канализация, - и он направился в спальню, оставив разгневанную Веронику лелеять свой гнев.
     На следующее утро он встал с сильной головной болью, расстроенным желудком и общим чувством истощения. Даже его обычная чашка крепкого кофе не помогла. А спящая Вероника являлась немым свидетельством вчерашней ссоры, потому что обычно она вставала рано, чтобы приготовить завтрак. Маленькая ящерка лежала и смотрела на него полузакрытыми глазами из своего хрустального дворца, ее передние лапы были согнуты в локтях, как у человека, а четыре пальца растопырены веером, в то время как пятипалые задние лапы медленно двигались, удерживая маленькое тело на плаву. Уоррен не смог удержаться, чтобы не ткнуть ее, но тут же отдернул пальцы, когда маленькие челюсти поднялись к [нему и щелкнули. Он удивился своему испугу, разве могут быть у такой*] малышки зубы?
     Каждую ночь Уоррен собирался убить отвратительное существо, но всегда что-то мешало. Когда он придвигал свой стул к столу, чтобы почитать в свете ночной лампы, он чувствовал острый взгляд маленьких змеиных глазок, смотрящих на него из стеклянной тюрьмы, пока не был вынужден взглянуть в их сторону. И тогда мрачный взгляд, который он встречал, словно гипнотизировал его, пока он не был вынужден уйти в другую комнату или бросить чтение. Вероника смотрела на эту сцену понимающим взглядом, но не предлагала никакого решения проблемы. Так или иначе, в эти дни они не были особо дружелюбны друг с другом, а она, казалось, парила над своим питомцем, словно ангел-хранитель. Проклятая тварь, должно быть это какое-то отродье дьявола! Он не упускал момента уколоть ящерицу, когда Вероника отсутствовала, но все его действия так и не достигли своей цели. Излюбленной была длинная старомодная шляпная булавка, которую Уоррен держал как копье, но, казалось, она так и не нашла нужного [места]. Когда-нибудь - когда эта мелкая [неразборчиво] ящерица получит хороший укол, его жизнь снова станет нормальной.
     В конце концов, он решил полностью игнорировать эту тварь, забыть о ее существовании, если это было возможно. И в течение двух недель он упорно избегал стола, на котором стояла чаша, хотя и чувствовал, как глаза существа сверлят его, словно буравчики, пытаясь заставить обернуться. А потом он испытал шок, от которого его волосы встали дыбом на голове, а кровь похолодела. Однажды ночью, проходя мимо стола, он заглянул в хрустальные глубины и обнаружил лежащую на куче камней в углу ящерицу, размер которой увеличился вдвое! Это просто невозможно - Вероника, должно быть, накормила ее слишком большим количеством мух - или это был оптический обман. Ни одно существо не могло настолько вырасти за столь короткое время. Но простые ответы Вероники мало что разъяснили - да и вообще женщины не очень-то наблюдательны!

II

     Той же ночью Уоррен рассматривал похожую на ящерицу тварь под сильным увеличительным стеклом, хотя ее омерзительный вид заставлял трепетать его и без того расшатанные нервы. Она непоколебимо отвечала на его взгляды, подняв плоскую голову над поверхностью воды, глаза-бусинки смотрели прямо ему в глаза, красный рот открывался время от времени, как будто для того, чтобы скрежетать воображаемыми зубами своих предков, а багряные и черные пятна снизу сверкали дьявольскими бликами. Жесткая кожа, казалось, растянулась до предела, а длина лап, похожих на человеческие ноги и руки, заметно увеличилась. Она выглядела более злобной, чем когда-либо, пытаясь взобраться на скользкие стенки чаши, чтобы добраться до него.
     Всю следующую неделю он держался подальше от этой твари, ибо вид ее вызывал у него отвращение и тошноту. Затем однажды вечером за ужином Вероника напугала его, сказав: «У Салли начинают резаться зубы. Интересно, это молочные зубы или мудрости? Берт считает, что это забавно!»
     - Режутся зубы - о чем это ты говоришь! Слышал ли кто-нибудь о саламандре с зубами - ты, должно быть, спятила! - и он бросился в гостиную, чтобы обнаружить объект их разговора спящим на своем маленьком каменном островке. Резкий толчок карандашом заставил ящерку мгновенно ожить и разинуть пасть в гневе из-за того, что ее потревожили, обнажив две маленькие белые точки на каждой стороне верхней челюсти, которые безошибочно были зубами! Она также увеличилась в размерах за эту неделю - ее шкура буквально трескалась от внутреннего напряжения.
     Вероника стояла прямо позади мужа, глядя на его замешательство.
     - Разве я была не права, большой мальчик? И, вероятно, появятся еще зубы - к тому же посмотри, как она выросла. В той пище, которую Берт передал мне для нее, наверняка есть витамины! - и она весело рассмеялась, взяла Уоррена за руку и потянула обратно к накрытому столу.
     С того вечера стало обычным явлением получать от нее сообщения о том, что «у Салли новый зуб» или «Салли выбралась сегодня, и я нашла ее под кроватью». Все сводилось к тому, что он должен избавиться от вредителя! Однажды вечером Вероника отправилась в ближайший театр посмотреть особый спектакль, но Уоррен сослался на головную боль. Это был его шанс осуществить свои планы, пока она будет отсутствовать!
     Осторожно прокравшись в комнату, он на цыпочках подошел к столу, не включая света. Он не должен разбудить это таинственное существо, потому что оно может быть опасным, вооруженное всеми своими странными зубами. Чаша оказалась довольно тяжелой, когда он, шатаясь, вышел на кухню, где до этого разложил ледоруб, молоток и различные другие инструменты. Свет, проникавший с улицы, был тусклым, но его хватало для работы. Каким-то образом из-за излишней спешки чаша выскользнула из его рук, рухнув в раковину из мыльного камня с громким треском, за которым последовало оживление ее обитателя. Сердце Уоррена замерло - почему это прозвучало так, как будто тварь внутри весила несколько фунтов! Бросившись к центру комнаты, он дернул шнур электрического освещения, но единственным результатом был пустой щелчок. Черт возьми, кто-то, должно быть, вынул лампочку, чтобы включить электрический утюг, и забыл ввернуть ее обратно!
     Глухой плеск в раковине сменился резким стуком на полу, словно что-то упало на него, - потом послышался скользящий звук по гладкому линолеуму, что свидетельствовало о том, что тварь еще жива. Уоррен, оскальзываясь и спотыкаясь, метнулся в гостиную, нервно ища в темноте выключатель; наконец, он нащупал его дрожащими пальцами, но, как и прежде, раздался лишь пустой щелчок. Он двигался из комнаты в комнату, натыкаясь на тяжелую мебель, сдирая кожу с конечностей, - но все выключатели оказались не работающими. Что могло случиться со светом? Бросив тревожный взгляд на улицу через окно, он обнаружил, что там царил непроглядный мрак. Где-то, вероятно, произошло короткое замыкание, и город внезапно погрузился во тьму! Черные дьяволы вселенского зла, казалось, объединились с этим слизистым существом, затаившимся где-то в глубине его квартиры.
     Внезапно блестящая мысль возникла в его обезумевшем от страха разуме. Существо не могло проследовать за ним до спальни, которую он сейчас занимал, - он просто закроет дверь и забаррикадируется здесь от его неприятного присутствия. Возможно, оно уступает ему в интеллекте и размерах, но эти острые зубы не будут приятным завершением его ночного приключения. И Вероника никогда не должна об этом узнать - она лишь посмеется над его трусостью. Подойдя к двери, Уоррен захлопнул ее с громким хлопком, возвестившим о том, что она плотно закрылась, затем, отыскав кровать, он попытался устроиться как можно удобнее на ней, напрягая слух при малейшем звуке.
     Почему он так мучается из-за какой-то мелкой ящерицы? Но она всегда, казалось, насмехалась над ним - ее змеиные глазки вызывающе смотрели прямо ему в глаза, словно притягивая его. И представьте только размеры монстров, поедающих млекопитающих, от которых она произошла! Еще совсем недавно он даже не взглянуть бы на нее. Он не знал, насколько большой стала эта тварь сейчас. В любом случае, когда она упала, то послышался хороший глухой стук, а это означало опасность с большой буквы. И чаша казалась тяжелее, чем обычно. Господи, неужели тварь выросла? Это не было пустяком, потому что такой рост был не естественным. Что за чертову дрянь Берт принес Веронике? Это была хорошая мысль - он должен все выяснить завтра - что-то в этом было очень подозрительно. А Вероника так любила эту ящерицу, временами даже очень сильно. Нет, между ними не могло быть ни какого заговора, хотя Берт и сказал когда-то, что никогда не бросит ее. Говорить такие странные слова жениху! Похоже, в последнее время он стал частенько приходить по вечерам... но в любом случае, до прихода Вероники он мог немного поспать. Тварь не причинит ей вреда - она слишком ее баловала. Что же касается отсутствия света, то Вероника тут же позовет его, когда придет, потому что в темноте она была обычным ребенком.   
     Тишину не нарушал ни один звук, и вскоре Уоррен снял ботинки и прямо в одежде забрался под одеяло. Твари не было в комнате, иначе она бы уже начала метаться по углам, находясь так долго без воды. Вероятно, было бы большой глупостью воображать, что она может отличить его от кого-либо еще. Но как он мог объяснить Веронике про разбитую чашу? Он мог бы сказать, что хотел налить свежей воды - это было бы лучшим объяснением. Не имело значения, если он не делал этого раньше - всегда что-то происходило в первый раз. Бесполезно пытаться осуществить какие-либо смертоносные замыслы против твари в темноте - она наверняка доберется до него первой. Когда он успокоился, а абсолютная тишина спальни сняла нервное напряжение, его веки опустились на ноющие глазные яблоки, и он крепко заснул.
     Как долго он спал, Уоррен не знал. В его снах мелькали призраки самых диких форм, кульминацией же стал прыжок чудовищной горгульи прямо к нему, когда он лежал в пещере, оказавшись в ловушке. А едва он проснулся в холодном поту, какой-то смутный инстинкт заставил его напряженно и мучительно прислушаться, - почему, он не мог с уверенностью сказать. Наконец ему почудилось, что он услышал звук - что-то вроде шороха слизких ног по гладкому полу. Прежде чем он смог сформировать определенный образ, его кровь похолодела. Тогда он понял, что это может означать только одно. Эта проклятая ящерица - несмотря на всю его уверенность в обратном, - была в его комнате! Абсолютный ужас от своей беспомощности заставил его еще глубже залезть под одеяло, натянув его на голову. Он чувствовал себя трусом, лежа вот так, но что он мог поделать? Человек не может сражаться в темноте - и уж точно ящерица не сможет забраться на кровать. Если бы только он мог видеть, чтобы убить ее. Должно быть, скоро придет Вероника - он должен подождать.
     Но заснуть снова он не смог, а эти чудовищные осенние вечера были просто бесконечны! Воздух становился спертым - он должен был сделать несколько вдохов, поэтому, осторожно высунув голову из-под одеяла, Уоррен жадно глотал его, наполняя легкие глубокими вдохами, - но сам был настороже, прислушиваясь в ожидании любого шороха. Легкий скользящий звук возле окна возродил его опасения - существо двигалось, слепо разыскивая его! Медленно бесшумно он потянулся к одному из своих ботинок, которые поставил на кровать в изножье, - затем, тщательно прицелившись, бросил его в направлении странных звуков. Грохот, а затем звуки биения существа, словно в агонии, свидетельствовали о том, что он попал в цель. Наконец ужасные стуки прекратились, и Уоррен снова лег на кровать, на его холодном лбу выступили капли ледяного липкого пота. Должно быть, он все-таки убил эту тварь! Какое облегчение после всего этого ужаса! Его волосы, должно быть, поседели после всего пережитого! Теперь он будет лежать, пока не придет Вероника, - тогда возможно восстановят подачу электричества.
     Наконец он погрузился в беспокойный сон, наполненный всевозможными доисторическими чудовищами, танцующими вокруг него, заставляющими его голову плыть в вечном головокружении, - их жадные рты были полны длинных белых зубов, а с красных языков капала кровь их жертв. Круг смыкался вокруг него - они ломали его кости, высасывали его сознание - убивали его............
     Уоррен резко открыл глаза, кошмар не отпускал его - он стянул одеяло с лица, чтобы глотнуть свежего воздуха. И вскрикнул от ужаса, когда змееподобная голова поднялась над отвратительным телом, лежащим во весь рост прямо на нем - глаза, словно острые буры, впились в него в темноте, подсвеченные фосфоресцирующим светом, - острый мерзкий запах рептилии наполнил его ноздри. Уоррен попытался сесть, сбросить тварь с груди, но злые челюсти защелкали перед ним, приближаясь к его горлу. Зловонное горячее дыхание касалось его лица, зубы ящера скрежетали от ярости, а кровь, текущая из ран, пропитывала постельное белье.
     Он схватил тварь, пытаясь оторвать ее от себя, но острые челюсти сомкнулись на его указательном пальце, пронзив плоть почти до кости. Боль была ужасной, Уоррен задергался, отцепляя похожие на  человеческие руки и пальцы, и отчаянно звал на помощь, но все было тщетно. Красный рот наконец нашел свою цель, острые зубы впились в его горло - трахея и яремная вена были разорваны за несколько укусов. Затем в судороге демонической ярости маленькие четырехпалые ручки вырвали широко раскрытые глаза мужчины из орбит, а задние лапы били его в грудь, пока плоть не превратилась в месиво из кровавых рваных ран. Но истощение дало о себе знать. Мстительные удары стали слабее - и вскоре с человеческим рыданием гротескное чудовище замерло неподвижно - безжизненный уродливый комок.
     Когда зажегся свет, ужасная сцена могла предстать перед глазами любого наблюдателя, - человек и ненормально разросшаяся ящерица лежали вместе, сокрушенные и залитые кровью, в тисках безжалостной смерти. Но смотреть было не кому - прошли часы, прежде чем произошедшее было обнаружено.  Газеты писали об этом ужасе, но расследование не было назначено. Все было и так очевидно.
     А на другом конце города в аккуратной квартире на Мейпл-стрит огни высветили другую сцену, которая могла бы заинтересовать многих лиц, как официальных, так и неофициальных. Там были мужчина и женщина - первый спокойный и самодовольный, вторая - бледная и дрожащая. Мужчина наставлял и успокаивал женщину, обещая ей большое счастье за то, через что она прошла. Он говорил ей насколько поверхностно понятие совести и призывал ее не бояться того, с чем ей рано или поздно придется столкнуться. А еще он подробно рассказал ей о том железистом экстракте, который, если его добавить в пищу человеку или рептилии, стимулирует процессы аномального роста.

* Предполагаемый перевод. Текст очень плохо читаем.