Если бы я писала книгу...

Больше всего на свете я люблю букет подсолнухов, стоящих в большой вазе у меня перед глазами. Когда я на них смотрю, я вспоминаю свое украинское детство, ширину полей и высоту неба. Я вспоминаю, когда я блудила в подсолнечном поле, подстрекаемая своим братом, а потом горько плакала от невозможности найти дорогу домой. Для меня, маленькой девочки, поле подсолнухов было диким лесом, откуда я с трудом, и только с помощью  моего старшего брата, находила дорогу.
Срезанные увядшие подсолнухи навсегда останутся для меня символом умирания. Наверное, и  смерть я так себе представляю. Хочу поехать в тот музей в Нидерландах и увидеть ту картину Ван Гога «Срезанные подсолнухи». Это как символ убийства, символ смерти, символ варварства. Эту книгу я так и назову «Срезанные подсолнухи». Наверное, это будет грустная книга о людях, которых больше нет. Они, как срезанные увядшие подсолнухи, которые, хоть и увяли, но все же не поддаются тлению, тому страшному уродливому тлению, которое ждет каждого из нас.
Есть люди подсолнухи. Они всегда поворачивают голову навстречу солнцу, они и сами как солнце. Всем рядом с ними всегда тепло. Даже  зимой они сами дарят тепло, как будто напитываются той летней теплотой, которую умеют хранить только цветы под солнцем.
Они как боги. Они наделены правом спасать людей. Я это точно знаю, хоть и звучит смешно, но правдиво. Правда, как оказалось, часто выглядит нелепо. Как и сама жизнь. Придумать можно многое, и, кажется, «что так и было». А вот когда рассказываешь правдивую историю, люди, из вежливости, пожимают плечами, а потом, уходя, неслышно смеются, стараясь унять подергивающиеся в приступе беззвучного смеха, плечи. А ты стоишь, обиженно смотришь им вслед, и навсегда прощаешься с уже бывшими друзьями.
Сколько их было таких, вежливых, угодливых, казалось, таких созвучных тебе.  А потом, их образ разлетается и лопается как мыльный пузырь, который ты сама и надула. Смешно и грустно. А может и я для них тоже была тем самым надутым ими же мыльным пузырем. От этого еще обидней.   Поэтому все люди из этой книги, словно, увядшие подсолнухи, некоторые так и остались еще даже не распустившимися, но уже поддавшимися тлену людьми.
С ним я разговаривала все мое детство, так и не видя его. Его я встретила только в юности. Он пришел ко мне с моим другом, и я его узнала, узнала, как своего близнеца, только живущего в другой стране, в другой религии и другой реальности (продолжение следует)…