Прыжок в небо. Глава 5. Богомаз

- Покажешь, где ваш колдун живёт? – спросил Димка.

- Покажу, даже проводить могу, - согласилась Наташка, и сразу оговорилась, – но только до калитки. Дальше пойдёшь один.

- А ты? Или боишься?

- Не боюсь я, не из трусливых, - Наташка как-то хитро ухмыльнулась. – Просто мне с колдунами разговаривать не о чем. Нет у меня к ним вопросов.

- Ладно, - согласился Димка, - сам разберусь.

Колдун Рафаэль жил недалеко. От дедова дома его логово отделял дом Георгия, «пизанский дом» - так назвал его Димка, когда увидел первый раз по дороге в село, и ещё одиноко торчащий из травы фундамент. За всю дорогу не проронили ни слова, только бодро шагающая впереди Наташка что-то чуть слышно напевала. Возле калитки, которая чудом висела на одной петле, остановились.

- Ну, вот собственно и пришли. Тебе туда, - Наташка махнула рукой в сторону яркого жёлтого домика с пристроенной голубой террасой. – Можешь даже не стучать, так прямо и заходи.

- А по внешнему виду жилья и не скажешь, что это дом колдуна, - усомнился Димка.

- Так это маскировка. Ты что хотел, чтобы это был мрачный старинный особняк с кружащими над ним воронами? И чтоб ещё над входом табличка висела «Колдун Рафаэль». Нет, такая показная жуть встречается только в голливудских ужастиках, а мы в России. Так что, у нас вся жуть жуткая внутри. Ты иди смелее, он же не вампир, не кусается, - Наташка слегка подтолкнула Димку в спину.

Шагая на ватных ногах по тропинке, ведущей к дому колдуна, Димка проклинал себя за то, что он согласился на эту авантюру. «Лучше бы пошёл к священнику, тот бы мне на все вопросы сразу и ответил. Хотя, вряд ли он что-то про чертей знает, ему по рангу полагается с противоположными силами общаться» - думал Димка и не заметил, как тропинка закончилась. Он ступил на порог, по Наташкиной указке без стука толкнул дверь и попал внутрь.Терраса тонула в темноте и тишине, а вот из-за приоткрытой двери, ведущей непосредственно в дом, доносилось странное хрюканье.

- Здравствуйте! – Димка взял себя в руки и произнёс приветствие, но не узнал собственного голоса.

- Заходи, чего в проходе остановился, - послышалось в ответ.

Димка нерешительно переступил через порог. Оказавшись в тёмной комнате, куда солнечный свет проникал лишь через дыры в плотно сдвинутых занавесках, он молчал и неспешно оглядывался по сторонам, смутно понимая куда он попал. Димке до конца не верилось, что это убежище может быть домом колдуна, скорее оно напоминало заброшенную мастерскую художника. Кругом были картины: они висели на стенах, валялись на полу, даже лежали на кровати, а посредине комнаты стояла тренога, накрытая тряпкой. Так как хозяин до сих пор так и не вышел навстречу, Димка решил ещё раз поздороваться:

- Здравствуйте! – произнёс он довольно громко.

- Тс-с-с… Не надо так орать, он не любит шума и суеты, - проскрипел голос откуда-то из угла комнаты.

- Кто не любит? – также шёпотом спросил Димка.

- Владыка, - ответил голос и вздохнул. За вздохом последовал вопрос, - А ты кто?

- Я Димка, внук Тимофея Петровича Лазарева.

- Человек? Ты человек?

- Ну да, а кто же? – спросил Димка, но его вопрос остался без ответа. – А вы – Рафаэль?

- Вроде Рафаэль, - ответил голос как-то печально. – Чего пришёл? Хотя, какая разница. Проходи, располагайся.

- Я хотел вам вопрос задать, - вдруг осмелел Димка.

- Валяй, - разрешил голос.

Димка хотел спросить, верит ли Рафаэль в существование чертей, но передумал, потому что на данный момент его больше интересовал загадочный Владыка, не любящий, по словам Рафаэля, шума и суеты. Поэтому он спросил:

- А Владыка – это кто?

- Владыка? – Рафаэль вышел из-за большой картины, что закрывала собой угол, и, суетясь, зашептал, тыкая пальцем в разные стороны. – Он старший среди этих. Ишь, сидят, попритихли, боятся его гнева.

- А он где? – так же шёпотом спросил Димка.

- Он здесь, - Рафаэль резко сорвал с картины, стоявшей в центре комнаты, тряпку.

То, что предстало перед Димкиными глазами, вызвало у него небольшой шок. Большой по размерам холст был закрашен чёрной краской. В середине этой черноты красовалось пятно красного цвета с нечёткими рваными краями, а вокруг этого пятна – сотни таких же красных маленьких пятнышек. Димке представилось, что в центр этой чёрной картины капала кровь и забрызгивала всё вокруг. Рядом с треногой, нацепив на лицо жуткую гримассу, прыгало чудовище. Волосы его торчали, словно пакля, в разные стороны, в темноте они напоминали рога. Чудище что-то противно нашёптывало. Шёпот его был схож с шелестом осенних листьев, таскающихся по столичным мостовым. Временами он напоминал посвистывание холодного зимнего ветра. Димка ощутил, что покрылся мурашками, и от неприятных этих ощущений у него взмокла спина.

- Чувствуешь, - Рафаэль подошёл так близко, что Димка вздрогнул от неожиданности. – Ты тоже чувствуешь его присутствие. Он тут, это я его туда заточил. В чёрной, как ночь, Вселенной я нашёл место человеческой боли, и отметил его красной краской. И этой же ночью Владыка забрал мою боль и поместил её туда, в центр этой ужасной Вселенной. Но видимо я был не один, кому в тот момент было больно, потому что пятно начало разрастаться. Каждую ночь оно становится больше…больше…больше…

- А вот эти маленькие точки, - Димка, наконец-то овладел собой.

- Это бесы, они несут чью-то боль Владыке, чтобы он её объединил в единое целое.

- А зачем? – осторожно спросил Димка.

- Зачем? – Рафаэль вдруг разразился громким хохотом. – Ты не знаешь, зачем? Он спасает этот мир от нестерпимой боли, он облегчает наши страдания. А людишки, мерзкие, неблагодарные людишки, не принимают Владыку, они всё молятся Богу.

- То есть, получается, что?

- Я не знаю, что получается, - Рафаэль исступлённо замотал головой и икнул.
И таким естественным получился этот звук, что Димку осенило: «Художник пьян, просто пьян. Оттого и мерещатся ему черти и их Владыка». Сделав для себя такое важное открытие, Димка решил не подавать виду, а наоборот, прикинуться, что ему всё это безумно интересно:

- Подожди, Рафаэль, а Владыка тебе сам про боль рассказал, или… - Димка незаметно для себя перешёл с художником на «ты», но тот даже не обратил на это внимание.

- Не-е-е-е, ты что, - перебил его Рафаэль. – Он со мной не разговаривает. И правильно, чего я ему могу хорошего сказать? И некогда ему, он важной работой занят. Да, я и не видел его ни разу. За мной только эта мелюзга таскается. Ох, и бояться они своего Владыку, ты даже не представляешь. Ночью, конечно, расходятся не на шутку, гыгыкают, хохочут, иногда ухают, совсем как совы в лесу. К утру успокаиваются обычно. А вчера вечером один совсем с ума сбрендил, кукушку передразнивал. Она ему «ку-ку», а он ей в ответ тоже «ку-ку», так раз пять. Концерт бесплатный, да и только. Потом Владыка появился, тут все сразу и притихли. До ночи сидели, как будто воды в рот набрали. Тишина аж звенела.

- А шторы чего не открываешь? – спросил Димка. – Они же черти, а не вампиры.

- Тише ты, - прицыкнул на него Рафаэль и снова икнул. – Не вампиры, и не от света прячутся. Просто там снаружи один из них постоянно за мной наблюдает. Ему даже Владыка по фигу. Только ты никому…

- Рассказывай, я точно никому, - заверил художника Димка. – Я – могила.

- Давно это было. Раз утром возвращаюсь с кладбища, чую, кто-то следит за мной. Я раз пять оборачивался – никого. А на затылке своём ощущаю чей-то взгляд, тяжёлый такой, что аж волосы шевелятся. Так вот, он сначала невидимый за мной ходил, а потом в кота превратился, в чёрного маститого котяру. Сядет на пороге и орёт, противно орёт, вроде по-кошачьи, а вроде по-человечьи. Я его задобрить решил, стал подкармливать. Подействовало. Поест и уходит. Потом пропал. Я уж было обрадовался, да не тут-то было. Как-то посреди ночи просыпаюсь от стука в окно. Стучат так, что стёкла дребезжат. Наружу выглянул, а там по всему двору мыши лежат. Какие-то смирно лежат, а какие-то корчатся, пищат. Луна своим глазом прямо на них светит.  Я на порог вышел, глаза тру, думаю, что мне с таким количеством этих тварей делать. А тут глядь, на подоконнике с уличной стороны котяра тот самый сидит, урчит как трактор и лапой мне машет, мол, сюда иди. Пока я глазами моргал, кот спрыгнул и пропал, прямо, как сахар в стакане чая растворился. И мыши тоже пропали… Вот с тех пор занавески держу закрытыми, он же зараза повадился на моём подоконнике сидеть и за мной подглядывать.

- Да, дела, - задумчиво проговорил Димка, - выходит, что кругом одни черти.

- Да, – поддакнул Рафаэль и отхлебнул из невесть откуда взявшейся у него бутылки. – Ума не приложу, что делать?

«Пить надо меньше!» - подумал Димка, но вслух сказал:

- Надо Владыке жаловаться, иначе они совсем обнаглеют. Как там говорят: «На шею сядут, ножки свесят и болтать ими начнут».

- Как же ему пожаловаться-то, Владыке? Он же со мной не разговаривает, - художник отхлебнул ещё раз и поморщился.

- Я что-нибудь придумаю, - пообещал Димка.

Выйдя из дома на улицу, Димка сощурился, настолько ярким показался ему солнечный свет после темноты, обосновавшейся в жилище художника. Немного постояв, огляделся по сторонам и увидел сидящего на окне того самого чёрного маститого котяру. Кот, то старательно тёр свою морду лапой, то тщательно вылизывал эту самую лапу шершавым языком, и снова тёр ею морду. Димке захотелось проскользнуть мимо кота незаметно, но по мере его приближения к злополучному окну, животное насторожилось, перестало умываться, а потом и вовсе спрыгнуло на траву и пересекло дорогу перед самым его носом.

- Чёрт, - выругался Димка шёпотом, резко остановился, зажал пальцы в магическом знаке. – Добрый дух на землю, злой под землю…

Повторял эту фразу, пока не дошёл до калитки, и только после того, как дом Рафаэля остался далеко позади, к нему вернулась способность думать. «Нет, ну ты Дмитрий и лох. Провела тебя девчонка, как сопливого малолетку, а ты, главное, весь обмяк, раскис, поверил ей, как себе. Колдун у них, видите ли, живёт, но ей девушке образованной с тёмными силами разговаривать не о чем! Тьфу, зараза…зараза…зараза…» - Димкино второе «я» негодовало. Так до самого дома Ксаны и бранилось, и чертыхалось, исходило ядом.

Ксана вместе с дочерью работала на огородных грядках, когда перед ней вырос Димка.

- Тётя Ксана, можно я Нату у тебя украду? Мне бы с ней парой слов перекинуться.

- Кради, - засмеялась Ксана, и зычным голосом крикнула дочери. – Наталка, донечка, с тобой Дима шушукаться хочет, иди сюда.

- Спасибо, - как можно вежливее поблагодарил её Димка и мысленно сжал кулаки.
Наташка ждала его на другом конце огорода, возле небольшой шахтёрской вагонетки, наполненной до краёв водой для полива. Глаз на Димку не поднимала, смотрела то себе под ноги, то куда-то вдаль, но на лице её то и дело проскальзывала улыбка, которую она умело прятала.

- Вот только не начинай, ладно? Да, я неудачно пошутила, больше не буду. Но и ты тоже уши не развешивай. Договорились? – Наташка пошла в наступление.

- Смеёшься надо мной, да? Думаешь, я сюда приехал от нечего делать? Пёрся через такое расстояние, чтобы доставать всех вопросами про Бога и про чертей? Мне реально, понимаешь реально, очень нужны ответы на эти вопросы. От них судьба очень хорошего человека зависит, и я ему должен помочь.

- Ну, я же об этой твоей серьёзности ничего не знала, - пожала плечами Наташка.
– Если бы ты мне сразу всё нормально объяснил, я бы прикалываться не стала.

- В следующий раз, прежде чем… - начал Димка, но мысль его вдруг улетучилась, потому что Наташка, не дожидаясь конца фразы, протянула руку для рукопожатия.

- Мир?

- А, ладно, считай – проехали, - согласился Димка.

- Ну и чего там было-то у Рафика? – затараторила Наташка.

- Наталка, - раздался голос Ксаны, - иди милая, дела огородные закончим, а потом можете шушукаться сколько душа захочет.

- Иду, мам, - закричала Наташка в ответ. – Короче, давай так. Приходи в беседку, там всё расскажешь. Придёшь?

- В какую ещё беседку? – не понял Димка.

- Вот я растяпа, забыла, что ты тут не ориентируешься на местности. Ладно, выходи к тропинке, что в гору ведёт, через пару часов. Я тебе покажу, где беседка находится, - Наташка схватила ведро, зачерпнула в него воды и быстро пошла вдоль грядок, громко извещая всю округу.  - Я уже иду, мам!