Башта и ботинки

     Разными были и уровень подготовки к школе, и уровень обеспеченности в семьях, и это не всегда зависело одно от другого. В начальных и средних классах родительские комитеты школ совместно с органами опеки оказывали материальную помощь самым бедным и неполным семьям в виде раздачи одежды и обуви.

ПЕРВАЯ ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
     Во втором классе у нас появился новенький, крупный, большеголовый, слегка веснушчатый, Вовка Башта с кличкой «Башка». Он с мамой и сестрой получили квартиру в пятиэтажке на Украинском, 25. Жили бедно. Но и я, и многие другие одноклассники донашивали обувь до состояния «просят каши» и ходили в «подстреленных» брюках с бахромой внизу. Гардеробчик обычно обновлялся один раз к началу учебного года…
     Вовка всегда выделялся комплекцией и ростом (см. фото к моему рассказу http://proza.ru/2023/03/10/1238), а после каникул пришёл в 6-й этаким крепышом, на котором старый костюм и обувь трещали по швам. В их доме жил и завуч-директор нашей школы. Может быть он и обратил внимание на проблемы этой семьи.

     В конце сентября на последнем уроке в класс вошла группа женщин из родительского комитета с Вовкиной мамой, и мы услышали, что наши Партия, Правительство и РК школы, проявляя заботу, выделяет Вовке от своих и наших лиц, пару новых ботинок. При этом нашей широкой общественности были продемонстрированы эти, связанные шнурками рабочие ботинки.
     Хорошее дело, но зачем при нас, почти таких же нищебродах. Вызвали бы мать, отдали ей, и дело с концом. Вовка с мамой стояли перед всем классом у доски, и было видно, как он напрягся уже во время вступительного слова. Мама слегка подтолкнула в спину застывшего Вовку. Он уперся и глухо пробасил: – Мама, не надо. Пойдём домой. Я заработаю. – И стоял, отвернувшись от класса.

     Дама ещё раз повторила казенную речь о помощи бедным семьям и детям, растущим без отцов, о том, как они должны быть благодарны Родительскому Комитету. Пауза затягивалась.
     Я видел, что многие, как и я, прятали глаза, чтобы хоть как-то избавиться от этой унизительной сцены. Дама из РК, гася возникшую тревогу, затараторила о бескорыстности и надежде на ответную благодарность, но Вовка уже разворачивался, чтобы выйти из класса.

     Мама удержала его, что-то горячо шепча на ухо, поэтому дама успела подбежать к ним и, не слушая протесты Вовки, сунула ему в руки ботинки, не переставая причитать что-то о невоспитанности этого мальчика.
     Вовка, жалея мать, перестал сопротивляться, но из зажмуренных глаз по его щекам побежали двумя ручейками слёзы и закапали на ботинки, которые бесстрастно лежали на его полусогнутых инстинктивно руках. Мать подхватила ботинки, иначе они бы упали на пол, потому что Вовка, стирая следы слёз со щёк, уже выбегал из класса.

     Дня три его не было в школе, и когда он пришёл никто не посчитал позором или слабостью слёзы самого сильного мальчишки в классе. Уважения он не потерял, но история получила огласку и у Вовки появилась новая кличка – «Ботинок», к которой он отнёсся так же равнодушно, как и к прежней. Тяги и усердия к занятиям в школе у него не прибавилось. Домашние задания Вовка по-прежнему регулярно списывал у меня...

     Весной я где-то пробил шину заднего колеса у своего «Школьника» и поделился своим горем с друзьями. Башта хмыкнул: – Делов-то… Я начал перечислять предполагаемые этапы ремонта и их сложность в наше трудное время. Вовка махнул рукой: – Спорим, я за двадцать минут заклею камеру. – Спорим! – Тут же договорились о времени. Так он узнал, что у меня тоже нет отца.
     Он пришел в мой двор, мы засекли время. Вовка достал из подседельной сумки «семейку», отвёртку, нетронутую велоаптечку, и ровно через двадцать минут велик стоял на двух здоровых колёсах…

     В последней четверти седьмого класса возникла реальная угроза оставления Вовки на второй год по успеваемости. Он не был ни лентяем, ни тупицей, но с первых классов ему были непонятны и потому неинтересны эти наименьшие общие кратные, странные дроби, прогрессии и проценты. А что будет с a+b при возведении в квадрат, а тем более в куб ему было глубоко безразлично. Однако ко мне он относился хорошо и согласился принять помощь. И ещё на год я получил негласную защиту от ненужных конфликтов плюс «крыша», как сказали бы сегодня, от Юрки Рудкина, который учился в выпускном восьмом классе.

     Найдя в сарае старые учебники, я за две-три недели показал Вовке всё, что он должен был бы знать, но зачем ему эти знания я объяснить не мог, так как сам не представлял, куда приведут меня эти параболы, котангенсы, логарифмы и уравнения с двумя неизвестными. Большого педагогического таланта у меня тоже не было. Поэтому, показывая простые пути решения сегодняшних задач, давал списывать на контрольных, лишь бы он получал тройки. Большего за отведённое время я сделать не мог. И не только по математике. Но в восьмой класс мы перешли. А перед каникулами я узнал о его хобби и заработке.
     Рано утром мы пришли на левый склон Каменки и на одной из маленьких плоских площадок за забором Вовка расставил сеть-ловушку и воткнул в землю несколько сухих стеблей подсолнуха с мелкими шляпками. Пять-семь шляпок разбросал под сетью. Мы прилегли в сторонке в высокой траве и Вовка тихонько, увлекательно рассказал мне о повадках синичек, щеглов и дубоносов. Чтобы помочь матери, он ловил и продавал птиц.
     Мы лежали в засаде, пока не накрыли стайку дубоносов. От птиц я отказался, сославшись на отсутствие условий и клетки. Вовка не настаивал, но осенью подарил мне пару щеглов в самодельной небольшой клетке. Зиму они прожили у нас, а весной с Вовкиного согласия мы выпустили их на волю: он в это время подрабатывал чем-то другим.
     Однажды на перемене он, не привлекая внимания, дал мне обычную школьную тетрадь и сказал: – Сядь за мою парту, чтобы я мог тебя прикрыть и постарайся за урок прочитать. Только аккуратно. – Я сунул тетрадь под пиджак.
     На первой странице красивым почерком было выведено название: «Баня» и автор Толстой А.Н. Тем же крупным почерком, без опечаток и исправлений были исписаны все 12 страниц. Впечатление осталось сильное, но я не был уверен, что текст принадлежит автору «Хождения по мукам».
     Не помню точно, когда Вовка с разрешения комиссии по делам несовершеннолетних оставил дневное обучение в восьмом классе и пошёл работать, но к экзаменам я его точно не готовил, и на итоговом фото его нет.

      (Года через три, фланируя вечером по Ленинской с Вовкой Ш., мы встретили нашего Башту. Он возмужал за это время так, что стал вдвое мощнее каждого из нас. Я в удивлении воскликнул: – Да, ты, настоящий амбал! – Башта неожиданно нахмурился и резко бросил: – Не надо так говорить.
     Я объяснил ему, что амбал – старинное прозвище сильных портовых грузчиков, литературное слово, и я только это имел в виду. Вовка отмяк, но предупредил не называть этим словом никого в незнакомой компании и пригласил нас посидеть на открытой веранде кафе «Чайка» над магазином «Соки-Воды» (позже «Овощи-Фрукты» с отделом «Вино»), на углу Ленина и А.Глушко перед летним к\т «Победа». Он взял пузатую бутылку «Рымникского» и по пирожному. Разговор был ни о чём, поэтому не запомнился, но Вовке было приятно посидеть с весёлыми, благополучными студентами, послушать анекдоты и забыть, хоть ненадолго, свои заботы.

     В дальнейшей студенческой жизни я с ним не встречался и, уже живя в Новокузнецке, узнал от Саньки Борисова, что Вовка Башта в 25 лет повесился в своей квартире на Украинском в доме № 25. Судмедэксперты причиной смерти определили самоубийство.)