Потомки скифов тюрки, осетины или русские?

 Потомки скифов: тюрки, осетины или русские?

 Г.Бонгард-Левин. От Скифии до Индии

Г.Бонгард-Левин.

СКИФЫ, САРМАТЫ, АЛАНЫ, ОСЕТИНЫ

Еще в XIX в. шли горячие споры о том, на каком языке говорили скифы. Высказывались самые различные мнения. Полагали,
 например, что скифы принадлежали к тюркским или монгольским народам. Прошло немало времени, прежде чем стало ясно, что
язык скифов относился к индоевропейской семье языков, к ее индоиранской ветви.
Первоначально такой вывод был сделан на основании анализа
некоторых имен скифов, упоминаемых в сочинениях античных
авторов. Ученые установили, что имена эти иранские, так как
они образованы от слов, уже известных исследователям по
памятникам древнеиранской письменности («Авеста» и др.).
Важным этапом в изучении языка древнего населения причерноморских степей — скифов и родственных им сарматов —
явился лингвистический анализ личных имен, содержащихся в
греческих надписях из эллинских городов Северного Причерноморья. Эти надписи, детально исследованные русскими учеными (академиком В. В. Латышевым и др.), дали богатейший
ономастический материал. Наряду с греческими в них упоминается большое число личных имен иного происхождения, принадлежавших местному, неэллинскому населению. Среди них
уже в конце XIX в. были выявлены многие бесспорно иранские
имена. Большая заслуга в установлении этого факта принадлежит русскому ученому В. Ф. Миллеру (1848— 1913). Ему удалось
также доказать особую близость языка скифо-сарматских племен к одному из современных иранских языков — осетинскому. В. Ф. Миллер внес большой вклад в исследование языка,
культуры, фольклора и эпоса осетинского народа.
Изучение скифо-сарматской ономастики успешно продолжалось и в последующие десятилетия. Число имен с надежно
установленной иранской этимологией намного возросло благодаря исследованиям немецкого ученого М. Фасмера, венгерского востоковеда Я. Харматты и прежде всего советского ираниста В. И. Абаева, который раскрыл значение целого ряда непонятных ранее скифских имен. Результаты исследований он обобщил в своем труде «Скифский язык» и в других работах по истории осетинского языка и культуры. Наряду с личными и племенными именами ученые проанализировали древние географические названия с территории
Скифии. До настоящего времени такие реки, как Дон, Днепр,
Днестр, носят названия, связанные с древним скифским миром.
Они восходят к скифскому слову «дану» (позже «дан») —
«река», известному и в других иранских языках, в авестийском
и в современном осетинском («дон» — «река», «вода»).
В античной литературе Дон постоянно именуется Танаисом.
Греческое «Танаис» также связано со словом «Дан». В основе
современного названия Днепра (древнерусское Дънъпръ) лежит
более древнее «Данапр» (в греческой передаче Данаприс) —
«река глубокая». От «Дан» образовано и имя Днестра (древнее
русское Дънъстръ), засвидетельствованное позднеантичными и
византийскими источниками как «Данастрис», «Данастер».
Название реки Прут, о которой Геродот сообщает, что она поскифски именуется «Пората», связано с осетинским «форд» —
«большая река», «море» (современное осетинское «ф» закономерно восходит к более древнему «п», а «д» — к «т»).
Геродот упоминает и другие реки Скифии (не все они,
конечно, сохранили до настоящего времени свои названия).
Таково, например, имя Пантикапа (вероятно, Ингулец — приток Днепра). Оно состоит из слов «панти» — «путь» и «капа» —
«рыба»; первое существовало в ряде индоевропейских языков,
в том числе иранских и индийских, а второе засвидетельствовано лишь иранскими языками, родственными скифскому, в
том числе осетинским. То же имя — «рыбий путь» — в древности, очевидно, носил и Керченский пролив, на берегу которого была основана греческая колония Пантикапей (этот город
тщательно изучен советскими археологами). Уже в скифский
период Азовское море и Керченский пролив славились обилием
рыбы. Об этом неоднократно упоминается в античных источниках. Так, в своих судебных речах Демосфен не раз говорил о
груженных соленой рыбой судах, шедших из Пантикапея.
Кстати, знаменитого древнегреческого оратора упрекали за
скифское происхождение: его бабка была скифянка, вышедшая замуж за грека, жившего в Причерноморье.
Само название Черного моря также восходит к далекой
скифской эпохе. Его обычное древнегреческое имя — «Понт
Эвксинский», т. е. «гостеприимное море». Но «Эвксейнос» —
«гостеприимный» — в этом названии является позднейшим
греческим осмыслением более раннего названия «Аксейнос»
(по-гречески — «негостеприимный»), как еще именуют Черное
море («Понт Аксинский») греческий поэт Пиндар, трагик Эврипид и др. А это название происходит от имени «Ахшайна»
(отсутствовавшее в греческом «ш» воспринималось в нем как
«с»). Данное слово, известное во многих иранских языках,
включая осетинский, означает «темный», «темно-серый»,
«темно-синий». Здесь, безусловно, не простое созвучие, а непосредственная связь названий — греческого «Аксейнос» и иранского слова «ахшайна»; известно, что в древности и в Иране
Черное море именовалось «морем Ахшен» (от более древнего
«Ахшайна»). Эти и многие другие данные не оставляют сомнения в том, что скифы и сарматы принадлежали к числу ираноязычных
народов. Глубокому анализу ученые подвергли также скифские
легенды и сказания, которые донесли до нас античные писатели. В результате было выявлено много общего в религии,
мифологии и эпосе скифов и других индоиранских народов,
обитавших в Индии, Иране, Средней Азии. И теперь еще в
национальном осетинском эпосе «Нарты» сохраняются сюжеты
и образы, которые находят прямые соответствия в древней
литературе Индии и Ирана. В «Нартах» прослеживаются также
многие черты, отражающие религиозные и мифологические
представления, конкретные особенности быта и традиционных
обычаев скифов. Двигаясь в глубь веков, мы видим, какую важную роль играли ираноязычные племена в истории юга нашей страны.
В поздней древности и раннем средневековье в Византии и
Западной Европе они были известны под именем аланов (кстати, это имя, как и самоназвание осетин в их эпосе — «аллон»,
также происходит от слова «арии», «ариана» — в сарматоаланских диалектах закономерно: «алан»). В русских летописях они именуются ясами. В эпоху Великого переселения народов, на рубеже древности
и средневековья, группы аланских племен проникли далеко на
запад; они сражались на территории Франции, Испании, Северной Африки. События этой и последующих эпох вплоть до
монгольских завоеваний сильно изменили этническую карту
степных пространств Евразии: обитавшие здесь ираноязычные
племена и народности смешались с тюркскими племенами и
народами, такими, как печенеги, половцы, узбеки, туркмены,
казахи. В древности эти степные территории были в основном
заняты ираноязычными племенами. Тогда к ним, в том числе к
сарматам и аланам, прилагалось общее название «скифы», как мы уже говорили, называлась одна группа племен Юго-Восточной Европы.
 Ю.Петухов
Русы Великой Скифии.
Господствовавшее еще недавно представление о скифах как о «варварах-кочевниках» следует полностью отбросить.
Скифы, как часть огромного мира русов, прямые и непосредственные наследники ранних земледельческих цивилизаций и сами — земледельцы. Представление о скифах как о кочевниках-номадах неверно. Огромный скифо-сибирский мир простирался в лесостепной зоне от Северного Причерноморья до Тихого океана. Скифы были европеоидами, индоевропейцами (ариями), полукочевыми земледельцами. Первыми земледельцами планеты в зоне «плодородного полумесяца» были также индоевропейцы, носители культуры микролитов, прямые предки скифов. Вытесняемые протосемитскими предэтносами, идущими из Аравии, индоевропейцы расселялись по Европе, принося туда земледелие. Наибольшего развития они достигли в южно-русских степях — там, откуда и пошли потом волна за волной расселения ариев по Евразии. Автор абсолютно прав, что иных развитых этносов на огромных пространствах «от Чехии до Саян» и далее не было. О том, что киммерийцы, скифы, сарматы, савроматы один народ, писал еще М. В. Ломоносов. И это очевидно, это подтверждается антропологией, археологией… — это наши предки, это Русский Народ. Но при нынешней германоцентристской схеме истории не все готовы принять такое положение. Ни один из самозваных «цивилизованных» народов не является в большей степени наследником ранней земледельческой цивилизации Земли, чем арии- скифы-русы. Земледелие — основа Цивилизации русов, в том числе и скифов. 
Известно, что причерноморских скифов пытались завоевать иранцы, создавшие в VI– V вв. до н. э. мощную империю Ахеменидов, но безуспешно. Знаменитая экспедиция персидской армии в Причерноморье (512 г. до н. э.) окончилась крахом: скифы применили тактику «выжженной земли». Сами «ахеменидские» персы, или вернее, их политическая элита, были потомками ариев, вторгшихся на территорию собственно Ирана в X в. до н. э., во время того же большого миграционного потока, который привел скифов в Причерноморье. Пытаясь подчинить своей власти Причерноморье, правители империи Ахеменидов пытались
«замкнуть круг». Неудачей окончилась их попытка прорваться в степную зону и через Среднюю Азию: война с местными родственниками скифов, массагетами, закончилась не только поражением персов, но и гибелью их царя, Кира Великого*.
Этноним «персы, парси, фарси» есть производная от «русы, по-русы». Но не только элита Ирана-Персии-Порусии была индоевропейской, арийской. Значительную часть родов-племен Ирана (земли ариев) также составляли русы-арии (ярии), говорившие на одном языке со скифами. Сокрушительной ассимиляции Иран-Персия подверглись позже — в результате многовековой инфильтрации в него арабов-семитов, установивших на землях ариев ислам и решительно уничтоживших практически все традиции индоевропейцев… Но вместе с тем не следует удивляться, что близкородственные арийские народы, в данном случае скифы и персы-порусы, воевали друг с другом — на протяжении многих тысячелетий и веков у них просто не было равных противников, по сути, это были усобные войны. Скажем, анты и готы были не меньшей родней, чем персы и скифы — и те и другие были русами — и тем не менее они бились насмерть.
Прорваться в степную зону Евразии было сложно. Такие попытки терпели неудачу даже в те эпохи, когда страны Южной Азии испытывали существенное влияние северной культуры. Почему, вполне понятно: с привыкшими постоянно держать «огненные рубежи» на все четыре стороны, с закаленными в суровых природных условиях «северными варварами» справиться было не легко.
Разумеется, народы теплого Средиземноморья имели на это шансов еще меньше, чем иранские и переднеазиатские. Империя Александра Македонского, сменившая государство Ахеменидов в IV в. до н. э., также пыталась пройти в степи и через Дунай, и через Среднюю Азию, и также неудачно. Самому Александру не удалось далеко продвинуться в Средней Азии; он остановился на границе степной зоны. Его брак с представительницей местной элиты, Роксаной, был, очевидно, дипломатическим ходом, призванным укрепить границу эллинистического мира с северным, Евразийским. Не была успешной и попытка прорваться в Причерноморье через Дунай. В Приднестровье и устье Буга потерпели поражение полководцы Александра Зопирион и Лисимах. Мы видим, что на протяжении всего I тыс. до н. э. (железного века) обширную степную зону Евразии — от Дуная до Памира, Тибета и Забайкалья — населяли близкородственные народы «скифского круга», происхождение которых восходило к Андроновской и Срубной культурам позднебронзового века. Эти народы были очень близки между собой: имели один и тот же внешний облик, тип хозяйства, образ жизни; говорили на близких языках или диалектах одного языка; имели одни традиции. При случае они легко вступали в контакт, образуя военно-политические союзы (так, во время нашествия персов причерноморские скифы выступили в союзе с родственными волго-донскими сарматами).
Очевидно, что народы «скифского круга» ощущали свое этническое единство. На всем огромном пространстве Евразии между народами общего арийского происхождения поддерживались определенные корреляции, системные связи , так что эти народы не были разрозненными «варварскими племенами», но образовывали сложные этнополитические комплексы.
Эти народы имели достаточно высокий уровень развития технологии, были сильны в военном отношении и политически доминировали во всей Южной Азии — в Иране, Индии, на Тибете — вплоть до бассейна Хуанхэ. Обратные движения экспансии, направленные с юга на север, решительно пресекались. Так можно ли сводить историю эпохи античности — I тыс. до н. э. — к истории будто бы «развитых» цивилизаций южного пояса и теплых морей? На самом деле все эти цивилизации существовали на периферии скифской Евразии. «Южане» почти и не смели сунуться на север, тогда как «северные варвары» одерживали над ними победы и держали их под прямым политическим контролем, утверждая свою власть в качестве представителей правящей элиты.
И вообще, какое право имеют называть жителей Северной Евразии «варварами»? Уровень промышленного развития у них был ничуть не ниже, чем у «цивилизованных» южан. С металлургией и металлообработкой — основой всякой промышленности — было все в порядке. С сельским хозяйством тоже. Бесспорно, что именно арийские народы Евразии приручили лошадь, вызвав революцию в средствах передвижения. Есть основания предполагать, что первые шаги к культивации растений были сделаны не на юге, а в районе Среднерусской возвышенности. Плодородные долины больших южно-азиатских рек стали по-настоящему пригодны для земледелия только с применением ирригации; ясно, что первые шаги к земледелию были сделаны в более северных районах. Но где? Западная Европа слишком влажна, Сибирь — слишком холодна; оптимален климат Восточной Европы, особенно ее лесостепной пояс. Известно* также, что наиболее ранние сельскохозяйственные культуры, известные в центрах Передней Азии и Северного Китая — ячмень, полба, просо, — среднеевропейские по своему происхождению…
Первыми земледельцами были бореалы XX–XV тыс. до н. э. Везде, куда они добирались при расселении, будь то долина Нила, Северное Причерноморье, долины Инда и Ганга, Межирич или Костенки, они выращивали злаки. Но урожаи бореалов были «сам-2, сам-3». Это не давало возможностей для накопления продуктов и создания государств. Совмещение ирригации (изобретение ариев) и микролитических орудий (арии) в зоне
«плодородного полумесяца» дало урожаи «сам-36» — именно на базе такого земледелия стали возможны цивилизации Шумера, Сурии-Русии, Древнего Египта, Хараппы и Мохенджо-Даро… И еще раз, надо твердо помнить, что все эти цивилизации были созданы индоевропейцами, прямыми предками скифов. Протосемиты заняли земли Ближнего Востока значительно позже (их прародина Аравийский полуостров). Наступающая на них пустыня Аравии вытеснила племена козопасов на север. И эти племена в течение тысячелетий вытеснили ариев-индоевропейцев из зоны «плодородного полумесяца» и сокрушили (не вторжениями, а инфильтрацией и разложением) все цивилизации Древнего Востока. А вот другой важный технологический скачок, начало обработки железа. На ранних этапах железо выплавляли из озерно-болотных руд, самых легкоплавких. Три четверти всех запасов этих руд Евразии сосредоточено в Центральной России. И там же — самые крупные запасы сырья для изготовления древесного угля, необходимого древним металлургам. Не здесь ли в самом деле, начался железный век? Похоже, что так… Хорошо известно, что скифы с самого своего появления на исторической арене были вооружены железным оружием. Не в этом ли кроется причина военного превосходства степных ариев над южными народами, создателями древнейших «цивилизацийбронзы»? Железный век на огромных пространствах Евразии наступил как-то уж слишком «сразу», на рубеже II и I тыс. до н. э. — когда степные арии появились на Балканах, в Индии, Иране, в Северном Китае.
Циркумпонтийская зона объединила ариев, вытесняемых с Ближнего Востока, и бореалов Европы. «Железный век» начался на Балканах в среде праславян — новое оружие стремительно распространилось как среди хеттов, так и среди скифов. И те и другие были потомками первых ариев-индоевропейцев Северного Причерноморья, искусными воинами и наездниками. Связь русов Балкан, Хеттской империи и Скифии очевидна и несомненна. Но мы уже никогда не сможем выяснить, кто из них обладал большими арсеналами оружия из железа. Тавроскиф (по Л. Диакону) Ахилл и его скифская дружина «муравьев с Дона» были вооружены железными мечами.
Можно утверждать, что по уровню развития «техносферы» жители Восточной Европы и степной зоны Азии не только не отставали от народов теплых стран, но и значительно опережали их. Что касается достижений в области духовной культуры, то все, что мы относим к «наследию Древнего мира», базируется на основе, заложенной именно «северными варварами». В самом деле, что такое «ВЕДЫ» и «АВЕСТА», на которых выросла индийская и иранская культуры, как не творения ариев, «спустившихся с севера» в X в. до н. э.? А греческая мифология, а гомеровский эпос, занесенные на юг Балкан в то же самое время и теми же самыми «варварами».
      
Ю.Петухов
Дорогами богов.
Подлинная История Русского Народа
Да, так уж. сложилось, я повторюсь: историю пишут победители, пишут под себя, свою историю – и навязывают ее всем. Мы, русские, славяне, большинство индоевропейцев, не оказались в числе, таковых победителей. И потому нас просто-напросто растоптали, отбросили, что называется, на "задворки истории", лишили прошлого, лишили памяти. Подавляющее большинство населения, не осознающего, что происходило и происходит, послушно приняло переведенную на русский язык концепцию-схему "классической истории", спущенную нам по директиве с запада. Да, догадливый читатель уже понял намек. А я скажу прямо: вся наша советская и российская "историческая академическая школа" {за исключением немногих титанов мысли и духа типа академика Б. А. Рыбакова, Л. Н. Гумилева и др. историков-подвижников) есть ни что иное, как собрание очень добросовестных переводчиков-переписчиков, работающих не с фактологическим материалом и первоисточниками, а переводящих нам "историю" с английского, немецкого, шведского и т. д. Что ж, за приглашения на международные симпозиумы и конгрессы, за публикации на западе надо платить. И наши "академики" платят, добросовестно и старательно. Доходит до смешного, частенько эти, с позволения сказать, ученые, не имея прямых переводов, скажем, "Ригведы" с ведийского языка на русский, или "Махабхараты" с санскрита на русский, вершат свои "открытия", переводя эти бессмертные творения русов-ариев с английского (двойной перевод, полностью искажающий все), "академикам" безразлично, каков уровень подобных "научных" изысканий, главное, чтобы германские и американские коллеги были ими довольны. Те, разумеется, вполне довольны своими послушными учениками. Иногда доходит до смешного, иногда академики, типа всеми глубокоуважаемого телевизионного академика Д. С. Лихачева, переводят нам и с русского на русский на аглицкий манер: в Повести временных лет наш князь достославный Святослав, перечисляя, что и кто откуда стекается в средину его империи, ясно и четко говорит: "…а из Руси челядь", то есть, люди, но Лихачев переводит: "рабы"! Что тут можно сказать? Научная братия кивает головами, западный ученый мир благосклонно улыбается, похлопывает по плечу, мол, все верно. Народ безмолвствует. Народ все принимает за чистую монету. Народ привык доверять вершащим его судьбы. Да, я не оговорился, именно вершащим его судьбы, ибо написатели "истории" по своим соображениям, зачастую чисто политическим, отводят каждому народу свое, определенное не Историей, а ими, место, постепенно вычеркивая из истории неугодные народы, или приписывая их в составы других народов, или придавая им явно негативное значение (что, например, сотворили псевдоученые-политики с целым народом вандалов-русов). С подобными "академиками-переводчиками, всегда занимавшими главенствующие позиции в государстве нашем горемычном, пытались бороться еще В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, Е. И. Классен, А. Д. Чертков, А. С. Хомяков и многие другие подлинные ученые-подвижники, вплоть до ученых-подвижников наших времен. И если бы научный процесс протекал бы по своему естественному научному руслу, если бы принимались и рассматривались, как и должно в науке, неоспоримые аргументы – давно бы уже стихли, к примеру, споры о пресловутых "норманнах" и их влиянии на Русь, ибо о каких "норманнах-викингах" в IX веке можно говорить, если вся Восточная, Центральная и Северная Европа, включая и Скандинавию, была заселена славяна-ми-русами, а все "хроники" и "песни" викингов были сочинены (на основании славянских былин) в XVI-XIX веках? Здесь приросту нет вопроса. Но нас заставляют играть по чужим правилам, отвлекая бесконечным рутинным диспутом "норма-нистов" и "антинорманистов"… Это один лишь маленький пример, говорящий о методах отвлечения серьезных исследователей от изысканий, от необходимейшей работы – достаточно их растравить и втянуть в бесконечные споры, пусть доказывают, пусть оправдываются – кто их слышит, кто их видит… а тем временем учебники и энциклопедии пишут черным по белому то, что угодно "западной школе". И потому мы призываем подлинный российский научный исторический мир отказаться от пустопорожних перепалок-дискуссий, они бесплодны, они бесцельны… вернее, у них одна цель: раздробить наши силы, отвлечь нас от подлинных изысканий. Хватит заниматься болтовней! Все уже доказано, еще нашими предшественниками-титанами доказано. Мы должны идти дальше, открывая нашему народу, всему миру Подлинную Историю – доходчиво, четко, уверенно, а оправдываться и объяснять свои позиции должны те, кто уводит нас в сторону, кто переводит историю с иноземных языков. И потому я призываю: довольно уже дискутировать с невеждами и исполняющими чужую волю переписчиками. В спорах с предвзято относящимися к предмету изучения субъектами не родится истины! За нами гении русской исторической мысли, вокруг нас целый океан фактов, подтверждающих их и нашу правоту. И        наше дело – лишь обобщить эти факты. Нам все время говорят – вы еще молодые, вы еще не прошли того пути, который прошла Европа, тем более, древнейшие народы Востока ассирийцы, иудеи и т. д. А мы покорно киваем головами и пишем романы "Русь изначальная" (это в V-mo веке!) и "Россия молодая". Ложь! Отец-предок наш Иафет, родоначальник иафетитов-индоевропейцев, основал город русое Яффу за три с половиной тысячелетия до того, как на Святую землю пришли предки иудеев. Племена кочевников-скотоводов разрушили наш древний Иерихон, когда тот насчитывал уже шесть тысячелетий… Да, друзья мои, это не секрет, это известно каждому историку, просто об этом почему-то не принято писать, Ближний Восток в древности населяли сыны Иафета, бореалы-ин-доевропейцы – наши непосредственные и прямые предки русы, ибо индоевропейцы и были русами. Мне довелось побывать на развалинах Иерихона, в Яффе и других местах в те дни, когда в Иерусалиме прозвучали очередные взрывы: три палестинских террориста-самоубийцы, взорвав себя, уничтожили троих израильтян-евреев, покалечили сто пятьдесят четыре человека – мы проезжали в тот момент по дороге, соседствующей с улицей Бен Иегуды, где прогремели взрывы. И я знал тогда, что ни у кого в мире не возникло мысли: почему эти два симитических народа, евреи и арабы убивают друг друга на земле, которая изначально принадлежала совсем иному племени? Ни у кого! Разумеется, я не призываю возвращать нам силой утраченные нами в древности земли, нет. Но знать свое прошлое мы обязаны. Провидение чудом уберегло нас от взрывов – тени предков, витающих над Святой землей, оберегли нас. Да, теперь мы должны сказать прямо: мы – русские, мы – русы, мы – прямые наследники иафетитов-индоевропейцев, древних русое. Мы те, кого народы молодые и окрестные, зачастую вторгающиеся на наши исконные земли и изгоняющие нас, называли филистимлянами, хананеянами (не путать с поздними • хананеянами-симитами). Мы должны помнить, что это нашего витязя-богатыря, возможно, князя Голиафа (подлинное имя Галат, "ф" переходит в "т" – пример, "вивлиофика"=" библиотека", а "галат"="клт-", т. е. "кельт", "с-колот" и т. д.) убил, уклонившись от честного прямого поединка, хитроумный метатель камней Давид. Мы должны помнить, что наших богов, пусть и в своем переложении приняли пришлые народы. Ибо Баал или Ваал – это наш Вол-Волос, с тем же заимствованным у русое значением "владыка, хозяин", с русской корневой основой "ел-", а известный Саваоф – всего лишь искаженный Сварог (долгое первое "с", утрачиваемое при произношении иудеями "р" и мягкое, переходящее в "х" и "ф" согласная "г" – сомневающийся может предложить нынешнему арабу или израильтянину произнести русское слово "сварог" – в ответ он услышит "саваоф", таковы уж особенности языков). Я не буду надолго останавливаться на данной проблеме, ей будет посвящена отдельная работа.Сейчас же надо сказать о том, с чего мы начали: народ русое невероятно древен, практически извечен, он породил множество других народов. Но мы будем просматривать лишь прямую линию. И мы повторим: да, мы – русы-индоевропейцы, мы – филистимляне, мы хана-неяне, мы – шумеры (ранние "сумеры", но не поздние, симитизир о ванные), мы – венеды-финикийцы (ибо топоним "Финикия"="Венеции"="Ве-недии"), мы – первые сыны Хора и Ра, основатели древнеегипетских династий, мы – безымянные пока древнейшие обитатели Кипра (селение Хирокития) и Малой Азии (селения Алача и Ча-тал-уюк), мы –ярии-переселенцы в далекую Индию, мы – "народы моря", мы – хатты-хет-ты-готы, мы – троянцы и жители прочих городов еще не разгромленной ахейцами Малой Азии, мы – пелазги, положившие начало так называемой "греческой цивилизации", мы – этруски-ра-сены, основавшие и создавшие Римскую империю, мы – скифы-скиты, сколоты, покорившие весь восток, мы – основатели Минойской цивилизации Крита, русы-минойцы, мы – венеды поздние, одно из племен коих вошло в историю как вандалы, великое племя русое, прошедшее всю Европу, разгромившее прогнивший насквозь, выродившийся Рим и обосновавшееся в Северной Африке, мы – кельты древние, мы – основатели всех княжеских и королевских династий Европы, мы – древние (не нынешние) персы (сам этноним "персы" = "пруссы" = "по-русы"), мы – коренные обитатели древней Сирии-Сурии (этноним-перевертыш "Сурия"= "Русия", а "сур-", "шур-"="рус" – пример, вспомните, как называют русских в Афганистане – "шур-ави"), мы – варяги, мы – подавляющее большинство тех древних русских племен, которые "классческая история" ложно называет "германцами" (германцы подлинные, "дойче", как сыновний народ, вычленившийся из этноса русое, появился значительно позже), мы – славяне и ранние, неонемеченные балты, мы – русские, мы – русы. И ни от одного народа-предка мы, русские, отказаться не можем, не имеем права, ибо связь с перечисленными ниже этносами (и не перечисленными пока) неразрывна. Нам долгие десятилетия внушали, что наши "младшие братья" это узбеки, казахи, азербайджанцы и эвенки с чукчами. Надо сказать правду – эти уважаемые народы этнически нам вообще не братья. Наши младшие братья – поляки, чехи, словаки, сербы, литовцы, латвийцы, болгары, немцы, шведы, норвежцы, датчане, англо-саксы, французы, испанцы, итальянцы, греки, иранцы, индусы белые. Наши двоюродные младшие братья – эстонцы, финны, венгры и прочие народы угро-финской языковой семьи. Наши далекие троюродные младшие братья – симиты: белые арабы и белые евреи, это родство дальнее, но и оно есть, оно прослеживается на уровне старшего брата Иафета и младшего Сима, сыновей легендарного   Ноя. Все вышесказанное отнюдь не означает, что представители одних народов чем-то лучше представителей других, нет, юридически, по международному праву и общепринятой морали, все люди абсолютно равны. Но тот факт, что на Земле проживают народы древние, если можно так выразиться, и молодые, неоспорим. Мы, русы, принадлежим к наидревнейшему этносу Земли – к пранароду праотцов, мы породили большую часть народов планеты, наш древний язык стал основой всех индоевропейских и части симитских языков. Так распорядилась История. И мы не в праве ее переписывать в угоду политикам и нынешним победителям, ибо и политики и победители тленны, а История и вершащие ее народы вековечны.

 Тюркология Гумбатова Гахрамана. Обряд погребения у древних тюрков и других народов Евразии
 
Древние тюрки, около 7000 лет назад, облюбовав речные долины евразийских степных рек и богатые ароматными травами широкие водораздельные пастбища, создали новую экономическую систему — подвижное кочевое скотоводство. Свидетели этих событий являются десятки тысячи древнетюркских курганов. Наиболее значительное курганное строительство, по мнению учёных, развернулось во времена эпохи бронзы (III-II тысячелетия до н.э.), когда в евразийских степях существовали ямная культура, катакомбная культура и срубная культура. Традиция сооружения курганов с некоторыми перерывами существовала до ХІІІ-ХІV вв., пока в степях не распространились такие мировые религии как ислам и христианство.
 По словам российского автора Н.И.Шишлиной изучение курганной культуры, в первую очередь, необходимо начать с погребального обряда. В связи с этим Н.И.Шишлина пишет, что «погребальный обряд степных культур является основным источником по реконструкции многих сторон жизни населения эпохи бронзы региона. Ставя перед собой задачу фактического анализа всех его элементов, включая и погребальный инвентарь, можно воссоздать как индивидуальные характеристики материальной культуры отдельных групп, оставивших курганные могильники, так и представить общую характеристику культур в целом, оценить развитие технологических навыков материального производства, смену идеологических представлений, выявить общие традиции и время распространения новаций, этнокультурные различия и этнические сюжеты».
 Как известно, представители традиционной исторической науки до сих пор не хотят видеть в современных тюркских народах законных наследников создателей евразийской курганной культуры. Поэтому они время от времени выдвигают различные гипотезы о «мнимых» создателях курганной культуры (кочевые арии-индусы, скотоводыиндоевропейцы, северные степные иранцы, скифы-осетины и арии- славяне).
 Попробуем выяснить какой народ древности всё же создал курганную культуру и постараемся ответить на волнующий сегодня многих людей вопрос: чьи далёкие предки захоронены в этих курганах?
Как хоронили древние иранцы своих покойников.
Известный учёный Л. С. Клейн об древнеиранских  захоронениях пишет следущее: «о предохранении мертвых от соприкосновения с землей…Вообще преобладающие погребальные обычаи маздаистского характера у иранцев исторического времени это «башни молчания», астоданы, оссуарии, скармливание покойников собакам и птицам, срезание плоти с костей и т. п.».   Как известно, в Иране до принятия ислама в основном практиковались два вида погребений: каменные склепы (у ахеменидских царей)  и выставление трупов (у зороастрийцев). У древних иранцев основное требование к погребальному обряду - сохранить в чистоте природные стихии. Для зороастрийцев, например,  неприемлемы зарывание трупов в землю и трупосожжение, которые признаются большим грехом. Зороастрийцы труп умершего выставляли на специальном сооружении (дахма) на съедение птицам. Очищенные таким образом от мяса кости в дальнейшем сохранялись в специальных сосудах - оссуариях (костехранилищах).    Как известно, ешё Геродот и Страбон писали о том, что во времена Ахеменидов персы натирали тело воском и хоронили умерших царей в особых гробницах или склепах, вырубленных в скалах Накше-Рустама. Маги или жрецы выставляли трупы на особого рода возвышения и погребали “не ранее того, как их разорвут птицы или собаки”. Однако уже при Сасанидах тело умершего выносилось за город, где его клевали хищные птицы; класть тело в могилу или сжигать запрещалось.     Английский исследователь М.Бойс в книге “Зороастрийцы. Верования и обычаи” пишет: «Царские гробницы находятся поблизости от Персеполя. Гробница Дария находится высоко в скале на торе Накши-Рустам, в нескольких милях от Персеполя, а гробницы трех его преемников расположены рядом. Три последовавших за ними царя этой династии похоронены в похожих гробницах в скале позади Персеполя. Хотя иконография рельефов гробниц свидетельствует о правоверном зороастризме, цари придерживались незороастрийского обычая сохранения своих тел, но при этом старались тщательно изолировать трупы, считая их нечистыми. Геродот пишет, как Дарий огорчился, что не может пользоваться одними из ворот Вавилона, потому что над ними покоится в гробнице набальзамированное тело бывшей царицы (Геродот I, 187).         Старейшие археологические свидетельства зороастрийского ритуала похорон известны начиная примерно с 400 г. до н.э. Это высеченный в горах Ликии склеп в скале. Остальные могилы на этом кладбище принадлежат ликийским аристократам, но этот склеп отмечен надписями на арамейском и греческом языках. В последней говорится, что “Артим, сын Арзифия, сделал этот оссуарий”. Астодана (персидский), оссуарий (греческий) — “костехранилище, ящик дня захоронения костей”. Под именем “Артим” подразумевается, возможно, Артима, назначенный в 401 г. до н.э. персидским правителем Лидии. Оссуарий, который, как показывает греческая надпись, он соорудил для захоронения своих костей и костей потомков, состоит из двух небольших помещений, в каменном полу которых высечены прямоугольные углубления, покрывавшиеся для большей безопасности каменными крышками-плитами.      В каждом углублении—кости нескольких человек, собранные после выставления мертвых тел на открытом воздухе. Может быть, Артима происходил из царского рода. Его  гробница свидетельствует, что обряд выставления трупов принят знатными персами к концу V в. до н.э… Начиная со времен средневековья трупы оставляли на особых похоронных башнях, но в древности (по-видимому, еще в авестийское время) их бросали на оголенном горном склоне или же в пустынном, каменистом месте. Для верующих было важно, чтобы мертвое тело, выброшенное на пожирание птицам и зверям, не соприкасалось с благой землей, с водой или растениями. После того как кости очищались на ветру и под лучами солнца, их собирали и захоранивали в землю, где они должны были дожидаться Дня Суда. Такой похоронный обряд, возможно, имел своей первоначальной целью, как уже было сказано, быстрое уничтожение оскверняющей плоти и освобождение души, чтобы она могла подняться к небу». Известный английский учёный Гордон Чайлд в своей книге "Арийцы. Основатели европейской цивилизации" дал конкретные ответы на некоторые интересующие нас вопросы: «Многие исследователи считают, что скифы были иранцами. Данные лингвистики, которые ограничиваются несколькими именами собственными, в основном более позднего времени, являются не очень убедительными…Решающее значение для этнической идентификации скифов приобретает изучение их погребального обряда.        Он сильно отличается от того обряда, который был присущ иранцам или индийцам, как, впрочем, и любому другому индоевропейскому народу. Эти обычаи описаны Геродотом, их следы найдены при раскопках многих курганов, но они совершенно неарийские.  Они находят точные соответствия у кочевников Монголии, причем они существуют у них на протяжении многих веков, как было показано Миннзом. Он считает скифов предшественниками гуннов, татар и печенегов, и это не вызывает сомнения».

Как хоронят покойников индусы
Индия – одна из крупнейших и наиболее густонаселенных стран мира. Люди, привлеченные богатой и древней индийской культурой, рано или поздно задаются вопросом – как проходят похороны в Индии.
В современной Индии индуисты составляют около 80% населения (мусульмане составляют около 15%, христиане – около 2,5%), поэтому мы расскажем именно об индуистских обрядах.
Древние индоарии, как и их современные потомки кремировали покойников, а их прах бросали в воду священных рек Индии.  Российский исследователь Сергей Рязанцев в книге «Тантология-наука о смерти» приводит некоторые сведения об этой традиционной для индусов форме погребения: «Индуистские обычаи кремации сохранились неизменными с незапамятных времен. Место сожжения мертвых — шамашан — располагается обычно на берегу реки. Погребальный костёр разжигают на пирамиде уложенных в несколько рядов дров. Если сжигают тело состоятельного человека, то в дрова непременно - добавляют несколько поленьев ароматного сандала. Обычно на этом печальном месте сооружается несколько невысоких каменных платформ. Некоторые из них под каменными же крышами, опирающимися на четыре столба, некоторые открыты небу. Для доставки тела к месту кремации индусы не используют гроб. Покойника укладывают на бамбуковые носилки и укрывают чистой белой материей…Доставив покойника к месту кремации, его укладывают на землю. Брахманы начинают читать мантры, готовя все еще заточенную в теле душу к возрождению. После этого совершают последнее омовение и тело водружают на пирамиду дров. На колени кладут тяжелое бревно. Сын усопшего должен самолично  зажечь погребальный костер. Если он хоронит мать, то огонь зажигает в ногах, если отца — то у головы. Сын и все представители мужского пола семьи семь раз обходят вокруг погребального костра. При этом они льют в огонь ароматические масла с тем, чтобы разгорающееся пламя охватило все тело покойного. Обычно прах высыпают в воду одной из священных рек, выбранных по воле покойного. В течение десяти дней в доме покойного не готовят пищу. Еду приносят друзья и близкие. Эти десять дней после церемонии кремации считаются самыми важными, так как именно в эти дни душа находит себе новую оболочку».
После регистрации смерти родственникам покойного выдают свидетельство о смерти, в котором указано время и причина смерти. Свидетельство о смерти необходимо для того, чтобы освободить умершего и его семью от трудовых, долговых и иных обязательств, обеспечить передачу прав собственности и иные вопросы, связанные с завещанием, дать семье возможность получить страховку и пособия на похороны.
Традиционные индуистские похороны подразумевают сожжение покойного (исключения делаются для детей до 2 лет, святых и еще некоторых особых категорий) – это якобы должно помочь душе освободиться от смертной оболочки и обеспечить ей благоприятное перерождение в новом теле. Испокон веков индуисты сжигают своих мертвых на погребальных кострах, используя дерево в качестве топлива. Церемонией руководит представитель касты брахманов, который также может посоветовать добавить к костру те или иные дополнительные ритуальные предметы, которые должны сделать обряд более успешным и повысить шанс того, что в будущей жизни умершему будет сопутствовать удача. Сожжение обычно происходит в течение 24 часов после смерти, все это время покойный должен (желательно) оставаться дома.
На саму церемонию одеваются в белое (черная одежда считается неприемлемой на индуистских похоронах), но при этом специальной одежды не предусмотрено. Под руководством священнослужителя собравшиеся поют гимны и мантры, после чего делают подношения богам. На индуистские похороны допустимо приносить цветы, но не еду. Фрукты приносят на церемонию прощания, которая обычно проводится спустя от 10 до 30 дней после похорон. Тело возлагают на костер в открытом гробу, чтобы все собравшиеся могли его видеть до момента возжигания, однако прикасаться к телу крайне нежелательно (индуисты верят, что это оскверняет прикоснувшегося). Во время похорон также считается неприличным использовать записывающие устройства.
После похорон прах умершего собирается в урну и развеивается. Предпочтительно делать это над рекой Ганг. После этого предполагается, что священнослужитель будет ежемесячно молиться за душу ушедшего, а через год после смерти от семьи покойного ожидается, что они организуют большое празднество.
Профессор Радж Бали Пандей в «Древнеиндийских домашних обрядах» повествует о канонических формах ритуалов, многим из которых не меньше двух тысяч лет. Когда индиец чувствовал приближение конца, он созывал друзей и родных на беседу, делал им подарки, а брахману жаловал корову. Считалось, что это священное животное поможет перебраться через реку умерших. Сами похороны не сопровождались громкими изъявлениями скорби. Недаром индийская мудрость гласит: «Если слез слишком много, они жгут покойного». После кремации родственники находили уединенное зеленое место и не возвращались домой до появления первой звезды. Молодые шли в деревню первыми, старики последними — порядок, обратный тому, в каком они следовали за усопшим.
Разумеется, массовые сожжения (в Индии с её миллиардным населением происходит несколько тысяч огненных похорон в день) губительно сказываются на экологии. Еще губительнее на ней сказываются последствия неудачных сожжений: ежегодно более 100 тысяч не до конца прогоревших тел выбрасываются в реки Индии, отравляя воду. Более того, как не сложно догадаться, отдельной большой проблемой являются массовые вырубки деревьев для топлива: по официальным оценкам, ежегодно в Индии вырубается от 50 до 60 миллионов деревьев для одних только для похоронных костров. Их сожжение приводит к массивным выбросам диоксида и монооксида углерода в атмосферу. Исследователи сообщают, что в некоторых районах Индии запустилась своего рода замкнутая цепная реакция, с годами лишь набирающая силу: массовые сожжения приводят к чудовищным загрязнениям окружающей среды, плохая экология бьет по здоровью жителей района, учащаются хронические заболевания, заболевания ведут к росту числа преждевременных смертей, которые еще сильнее губят экологию. В настоящее время правительственные и негосударственные организации Индии разрабатывают долгосрочные стратегии по исправлению сложившейся ситуации.
 Захоронения древних и современных осетин
 

«Го;род мёртвых», также Дарга;всский скле;повый моги;льник (осет. Д;ргъ;всы з;пп;дзт;) — комплекс наземных и полуподземных склеповых сооружений XIV—XVIII веков у селения Даргавс в Северной Осетии. Самый крупный комплекс такого типа на Северном Кавказе.
Комплекс состоит из 95 сооружений, сложенных из грубо обработанных крупных камней с использованием известкового раствора. Внешние стены обыкновенно оштукатурены, их толщина — от полуметра до 0,75 м. Склепы делятся на две большие группы — полуподземные и наземные башенного типа.
Полуподземные склепы обладают значительной вместимостью, внутренняя камера до 8 метров в длину. Внутри обустраивался дощатый погребальный настил с небольшим уклоном в сторону лаза («окна»), изредка встречаются двухъярусные полуподземные склепы. Крыша обыкновенно плоская.
Склепы башенного типа многоярусные, с деревянными перекрытиями, опирающимися на упоры, встроенные в кладку. В некоторых таких склепах обустроено несколько лазов на разной высоте для доступа на разные уровни, обычно по одному лазу на фасад (кроме северного). Крыша двускатная или четырёхскатная, с множеством выступающих сланцевых полочек, увенчана конически-усечённым навершием. За счёт ярусности склепов и многослойности захоронений в небольшом по площади комплексе покоится около десяти тысяч человек.
Могильник застроен хаотично, без планировки, здания достраивались по мере необходимости рядом с ранее построенными склепами, оставляя место для прохода между ними. Нет единообразия и в ориентировке фасадов, хотя лазы обычно обустраивались в сторонах сооружения, на которые падал солнечный свет (восточная, южная или западная стена). Лазы склепов обыкновенно закрывались деревянной дверцей или подходящим камнем, чтобы не допустить проникновения внутрь влаги и животных, при этом тайной остаётся устройство засова с внутренним запором на дверце (сохранились следы от устройства в каменной кладке, но не сами дверцы).
Захоронения были открытыми (без гробов) — труп покойного вносили через лаз и оставляли на деревянном настиле либо поверх ранее оставленных тел, мужские и женские тела размещались вместе; такие захоронения преобладают в комплексе. На смену открытым захоронениям пришли захоронения в ладьевидных колодах, распространённые в позднем средневековье также у сванов и ингушей. Колода устраивалась из толстого бревна, расщеплённого на две половины и выдолбленного во внутренней части при помощи топора: покойника укладывали в одну половину, укрывали другой и скрепляли железными скобами. Этот обычай может быть связан как с обычаем хоронить мертвецов на деревьях (фиксировался на Западном Кавказе), так и с погребальным обрядом в лодке, распространённым у разных народов, в том числе и у древних славян. В склепах «Города мёртвых» есть и более поздние захоронения в деревянных гробах, собранных из досок в шип без использования гвоздей[20]. В двух полуподземных склепах (№ 56 и № 73) были обнаружены захоронения в каменных ящиках, обыкновенно не встречающиеся внутри склепов.
Захоронение в склепах практиковалась горцами центрального Кавказа наряду с захоронением в каменных ящиках, в том числе несколько таких захоронений обнаружено на территории «Города мёртвых» рядом со склепами. Среди объяснений перехода от захоронения умерших в земле к захоронению в склепах — малоземелье в горах, культ предков, религиозный запрет на предание земле как влияние зороастризма, социальное расслоение, сложность обустройства катакомбных могильников в скалистом грунте и другие гипотезы. Склепами, по-видимому, совсем перестали пользоваться только в середине XIX века, перейдя на погребение в гробах[24
Исследование некрополя у Даргавса дало учёным более 1600 предметов[23]. Среди найденных предметов керамика, стекло (российского производства, в частности много бутылок с годом выпуска с 1816 по 1825 год), деревянная посуда токарной работы, деревянные детские сани (37 см в длину, 26 см в ширину, толщина доски 1,3 см и 2 см на полозьях), ножи, бритвы и другие металлические изделия (кресала, свинцовые пули, крючковидные пластины невыясненного назначения, медные напёрстки), одежда и обувь.
Сухость склепов способствует хорошей сохранности найденных артефактов, особенно в сравнении с предметами, которые находят в земле. Однако общедоступность захоронений способствовала их разграблению, учёные находили утварь внутри сооружений в беспорядочном состоянии, что затрудняло изучение социальной дифференциации и датировку.
Современный исследователь Д. С. Коробов (Институт археологии РАН) так объясняет важность находок в Даргавсском комплексе:
"Усыпальницы дают уникальные данные о материальной культуре XIV—XVIII веков. Прекрасно сохранившаяся одежда и домашняя утварь позволяют понять, как жили люди в то время на Северном Кавказе. А это представление об их быте, в свою очередь, перебрасывает «мостики» в более древние века, что делает «Город мертвых» в Даргавсе и другие усыпальницы, распространенные по всему Северному Кавказу, историческими и архитектурными объектами. 
Как известно, похоронный обряд является одним из наиболее консервативных элементов культуры благодаря устойчивости определяющих представлений, на базе которых он сформировался. Комплекс представлений, связанных с погребением предков, является общечеловеческим и этнические особенности сказываются в деталях и в сочетаниях второстепенных признаков или в разновременности появления этих признаков, тоже в большинстве случаев общих для многих народов.
 Из числа специфических элементов древнеславянского погребального обряда следует назвать: погребальное сооружение в виде человеческого жилища (домовины) и захоронение праха умершего в обычном горшке для еды.
 Учёные считают, что причину появления новых представлений о какой-то внутренней связи между посудой для еды и местопребыванием праха предка следует искать, очевидно, в главной религиозной задаче первобытных земледельцев – в изобретении магических средств для обеспечения своей сытости, благополучия.
 Погребальный обряд древних славян подробно рассмотрен в работе С.А.Андреевой: «Горшок с прахом предка зарывался в землю и прикрывался сверху домовиной или курганом. Горшок для варева становился не только вместилищем праха, но и как бы постоянным напоминанием предку о первых плодах, о празднике благополучия. Связующим звеном между богом неба, богом плодоносных туч (отсюда “тучный”) и кремированными предками, души которых теперь, по новым представлениям, уже не воплощаются в живые существа на земле, а пребывают в небе, явился тот горшок, в котором уже много сотен лет первобытные земледельцы варили первые плоды и специальным празднеством благодарили бога.
 Отсюда оставался только один шаг до появления обряда захоронения останков кремированного предка в простом горшке-урне, зарытом в кормилицу-землю. Обряд трупосожжения, идея которого заключалась в вознесении души умершего человека к небу, в какой-то мере отрывал умерших от земли. Аграрно-магическая обрядность навсегда осталась соединенной с местом захоронения умерших, с домовиной на кладбище, под которой захоронен в горшке-урне прах предка. Обряд захоронения в урне объединял следующие идеи: представление о бестелесной душе (сожжение), заклинательную силу горшка для первых плодов (урна-горшок с прахом предка-покровителя), заклинание плодоносящей силы земли (зарытие урны в землю) и создание модели дома данной семьи (домовина над зарытой урной с прахом предка членов семьи).
 На праславянской территории (в её западной половине) прах предка начали насыпать в горшок в XII – X вв. до н. э., а до этого на всей прародине славян встречаются сосудообразные конические предметы с большим количеством отверстий, своей формой напоминающие синхронные им печки-горшки с небольшим количеством отверстий.
 Вместилище праха – горшок для приготовления пищи – связывал воедино идею культа предков и магическое содействие предка благополучию живых.
Первым, кто описал погребальный обряд древних славян был, живший в XIII в. монах Киево-Печерской лавры Нестор – автор «Повести Временных Лет».
Рассмотрим текст Нестора, относящийся к славянам лесной зоны: “А Радимичи и Вятичи и Север одни обычай имеяху – живяху в лесе, якоже вьсякый зверь … И аще къто умьряше, – творяху тризнy над нимь. И посемь сътворяху краду велику и възложаху на крадy мьртвьца и съжьжаху и. Посемь, събравъше кости, въложаху в судину малу и поставляху на стълпе на путьх, еже творять Вятичи и ныне. Сиже творяху обычая и Кривичи и прочий погании, не ведуще закона божия, нъ творяще сами собе закон”.
 Описание Нестора очень точно соответствует археологическому понятию “полей погребальных урн”. Окончательно утвердиться в этом мы сможем после того, как разберем всю погребальную терминологию Нестора, ставшую частично непонятной уже в XIII в.».
 Археологические истоки славянского обряда трупосожжения пока не могут быть выявлены в весьма отдаленной древности. Вполне определенно история славянского ритуала кремации умерших может быть прослежена начиная с позднего этапа бронзового века на протяжении более полутора тысяч лет. Ретроспективным путем (от раннего средневековья в глубь веков) цепь археологических культур, связываемых со славянским этногенезом, внизу пока завершается лужицкой культурой (последнее столетие II и первая половина I тысячелетия н.э.).
  Академик Б.А. Рыбаков писал, что у славянских народов одним из самых архаичных обрядов является погребения праха в урне. Урна могла устанавливаться на столпе. Столп ставился на перекрестки дорог. Получалось, что прах предка оберегает поселение. Столп мог иметь вид домовины – небольшого домика, который мог стоять на столбах или на башне.
Вариацией этого обряда является традиция заворачивания праха в бересту, известная у славян с X века. С X века распространённым видом урн становится ступа - дубоваяколода. С тех пор до наших дней дошли выражения: «дуба дать» или «дать дуба раньше срока», то есть умереть. К малоизвестному факту относится обряд погребения в воде.
Урну опускали в озеро, в реку, желательно в место слияния двух рек. А.А. Александров высказывает гипотезу, что исходя из полного параллелизма обрядов, связанных с сожжением в огне и последующим потоплением в воде, обряд захоронения в воде был очень распространён, однако никогда не предпринимались попытки разыскать эти захоронения специально. Такие захоронения находили лишь случайно.  Российские исследователи А.З. Винников и А.Т. Синюк в статье «Дорогами тысячелетий» пишут: «В языческую эпоху у славян ни в чем так ярко и многолико не проявилось их мироощущение, как в погребальной обрядности. До принятия христианства на Руси, а в некоторых районах и много позднее умерших сжигали. Огонь— вот что почиталось, чему преклонялись; ничто не могло уравняться с его силой! Огонь горел в самых священных местах. У славянских племен было особое уважение к очагу, были обычаи гадания на углях, золе, пламени. Огню приносили жертвы, все важнейшие праздники проходили при особом почитании огня. На месте будущего захоронения, там, где предполагается насыпать курган, готовились принять остатки кремации. Сооружали деревянную камеру размером 1х2 метра, высотой около полуметра из дубовых плах. Это был ящик с крышей и полом, но с одной из сторон стенка отсутствовала и камера была открыта. Она ставилась не в центре, который был уже намечен для будущего кургана, а в его восточной половине, причем открытой стороной максимально ближе к предполагаемому краю кургана. Затем уже по периметру будущего кургана ставилась деревянная столбовая оградка, которая прерывалась там, где она подходила к открытой стороне камеры. Лишь после этого с погребального костра собирали остатки кремации человека и животных и, очистив их от золы, пепла, а может быть, даже и помыв, помещали в глиняный сосуд (горшок, миску) и ставили в погребальную камеру. Сюда же приносили сосуды с пищей и питьем. Затем наступал момент насыпки кургана. Насыпали не только члены семьи умершего, а, вероятно, «всем миром». Землю ссыпали внутрь столбовой оградки, которая как бы обрамляла курганную насыпь. Погребальная камера с прахом умершего не присыпалась вся, край ее оставлялся свободным от земли, а открытый вход закрывался большим камнем или толстой деревянной плахой. Собственно, в древности курган был не таким, каким он нам сейчас представляется. Это было своеобразное погребальное сооружение издерева и земли. Во время насыпки сооружения горшки или их части преднамеренно разбивались и разбрасывались по насыпи. Возведя часть будущего кургана, приносили хворост, поджигали, отдавая дань огню. Вокруг кургана образовывался неширокий ровик, из которого брали землю. По окончании работы в ровике зажигали костры в память о покойнике. Завершался ритуал похоронной трапезой или, по-летописному, «стравой». А когда в семье умирал еще один ее член, все повторялось сначала, с той лишь разницей, что камера уже готова, курган насыпан, осталось только отодвинуть камень или плаху от входа, поставить новый сосуд с костями и в память о новом захоронении зажечь новый костер на кургане и в ровике вокруг него. Картина похоронного обряда, нарисованная нами,— это не плод чистой фантазии. Раскопки курганов Боршевского могильника открыли и остатки деревянной погребальной камеры с оградкой, и зольные пятна в насыпи, свидетельствующие о ритуальных кострищах, и ровик вокруг кургана, в котором выявлена яма с остатками кострищ, и фрагменты керамики и кости животных в насыпи —разве мало фактов, чтобы представить все, что было здесь тысячу лет назад?».
 Итак, мы убедились, что погребальный обряд славян существенно отличался от аналогичного обряда древнейшего скотоводческого населения Евразийской степи. Вывод: предки современных русских никого отношения не имеют к курганной культуре евразийской степи.   
 Погребения тюрков из Пазырыка
Пазырыкская культура — древнетюркская археологическая культура железного века (VI—III вв. до н. э.). Сведения в основном получены при раскопках так называемых Пазырыкских курганов. Носители этой культуры обитали на смежных территориях нынешних России (плато Улаган, Укок), Казахстана и Монголии.
Кроме верховой езды на конях, пазырыкцы пользовались повозками. В пятом Пазырыкском кургане найдены парадная четырехколесная повозка и четыре лошади, которые в нее запрягались. Верх ее имеет вид короба. Ширина повозки — около 3 м, высота — более 2.5 м. В Пазырыкских курганах обнаружены также телеги с цельными колесами. Такие телеги использовались для перевозки грузов, а запрягали в них быков.
Пазырыкская культура была выявлена в 1865 году В. В. Радловым при раскопках Берельского и Катандинского курганов. Своё название получила по памятнику в урочище Пазырык долины реки Большой Улаган близ села Балыктуюль (Улаганский район), где экспедицией академика С. И. Руденко были в 1929 году раскопаны усыпальницы пазырыкской племенной знати.
Несмотря на неодобрительное отношение коренного населения, исследования пазырыкских курганов не прекратились и с распадом СССР. Время от времени учёные находят и мумифицированные тела. Так, в 1993 году была обнаружена так называемая «принцесса Укока».
 Этнически тюркская пазырыкская культура появилась в результате тесного контакта  пришлых тюрков с сибирскими самодийцами. каракольской культуры с иранской бегазы-дандыбаевской или близкой ей культурой.
 Предположительно пазырыкская культура — продукт развития афанасьевской культуры. В антропологическом составе населения пазырыкской культуры выявляются три базовых компонента (долихокранный европеоидный с высоким и широким лицом, брахикранный монголоидный с невысоким лицом и мезодолихокранный монголоидный с высоким лицом).
Было выявлено, что пазырыкцы были пришлым населением для Горного Алтая, не приспособленным к суровому климату высокогори
Основу найденной четырёхколёсной повозки, по мнению С.И. Руденко, составляла оригинальная решётчатая платформа. Предполагалось, что повозка использовалась в погребальной процессии и была накрыта «огромным войлочным ковром», который затем был вместе с ней «брошен в могильную яму».
Основным занятием населения было кочевое скотоводство. Знатных людей хоронили в курганах в деревянных срубах. Знатные пазырыкцы носили шёлковые рубахи, имевшие один покрой как для мужчин, так и для женщин, в погребениях же рядовых членов общества рубах обнаружено не было. Мужским элементом одежды были штаны, тогда как женщины носили трёхцветные юбки. Общей деталью гардероба для женщин и мужчин пазырыкцев были войлочные чулки, которые были удобны для верховой езды. Также пазырыкцы носили меховые шубы- бурки, зачастую сделанные мехом и внутрь, и наружу. Такие бурки имели войлочные аппликации-украшения, а также украшались ценными мехами, выкрашенными в синий цвет.
В силу климатических условий в захоронениях прекрасно сохранились мумии. На их кожу нанесена сложная татуировка. Кроме того, в отдельных курганах сохранились погребальная повозка высотой в три метра, многочисленные реалистичные фигурки зверей и птиц (в том числе из войлока), образцы текстиля, включая древнейший в мире ворсовый ковёр. Находки руденковских экспедиций, большинство из которых датируется V в. до н. э., экспонируются в Государственном Эрмитаже.
Палеогенетика
Ricaut в 2004 и Keyser в 2009 годах провели анализ Y-ДНК останков мужчины из захоронения на Алтае (Seb;stei Valley [SEB 96K2]). По признакам материальной культуры археологи уверено отнесли это захоронение к Пазырыкской культуре. Захоронение датировано 450 г. до н. э. Палеогенетическое исследование обнаружило у пазырыкцев носителей гаплогруппы R1a-М198. Позднее также при исследовании двух представителей пазырыкской культуры из могильника знатных воинов Ак-Алаха-1 в Горном Алтае показало их принадлежность по маркерам к Y-хромосомной гаплогруппе N-P43 (снипы не делались) и митохондриальной гаплогруппе C.
 Пазырыкская повозка.
Нет оснований серьёзно рассматривать предположение С.И. Руденко о том, что на повозке прибыла китайская принцесса, отданная замуж за пазырыкского вождя. Во-первых, транспортные средства, которыми пользовались в Китае, не сопоставимы с  алтайской повозкой. Во-вторых, китайская традиция, независимо от того, идёт речь о колеснице, повозке или телеге, была ориентирована на создание одноосных транспортных средств. В-третьих, южно-сибирский генезис  тюркских двуосных повозок подтверждается археологически. Наиболее оптимальным для него представляется нейтральный термин «повозка» древнейшего тюркского населения Евразии. Д.Ю. Гук, Н.Н. Николаев Повозка из Пятого Пазырыкского кургана.
// Культуры степной Евразии и их взаимодействие с древними цивилизациями. Книга 2. CПб: ИИМК РАН, «Периферия». 2012. С. 454-457.
Совершенно исключительной находкой в Пятом кургане является полностью сохранившаяся колесница своеобразного устройства (постамент 5). Приспособленная к перекочёвкам, связанным с переходами по непроезжим местам, она была разборной. Отдельные части её связывались ремнями; в могилу она положена в разобранном виде. Оси её неподвижно соединены с кузовом и поставлены так близко, что переднее и заднее колеса почти вплотную примыкают друг к другу и расстояние между осями меньше, чем между колёсами на одной оси. Кузов колесницы состоял из платформы с резными, похожими на точёные, балясинами и водружённой на неё высокой беседки с крытым верхом. Эта громоздкая и в общем малоповоротливая колесница, высотой около 3 м, запрягалась четвёркой лошадей — пара в дышле и две пристяжные по сторонам или впереди цугом. Сбруя лошадей состояла только из уздечек, украшенных немногими одинаковыми деревянными бляхами, покрытыми тонким слоем золота (витрина 6). Несмотря на тщательность изготовления, колесница весьма примитивна не только по конструкции её ходовой части, но и по несовершенному ещё способу упряжки лошадей — коренные лошади впрягались в дышло с помощью ярма и пары деревянных рогулек. Ещё более примитивны телеги, на которых подвозили тяжести при сооружении кургана. Они представляли собою широкую низкую телегу-повозок с колёсами из продырявленных посередине обрубков толстого бревна, посаженных на оси из тонких брёвен (постамент 7). М.П. Грязнов Культура и искусство ранних кочевников Алтая .// Первобытная культура. Выпуск второй. М.: «Искусство». 1956. С. 9-22.
Погребальный обряд пазырыкской культуры (то, что известно лучше всего) дает уникальные сведения о том, как пазырыкцы представляли себе "иной" мир, в котором продолжалась их жизнь после окончания земного существования. Все известное нам о древних и традиционных культурах свидетельствует о том, что "для первобытного мышления "иной" мир и наш мир составляют единую реальность" [Леви-Брюль, 1994, с.238]. Победить смерть можно было, превратив ее в обряд перехода [Элиаде, 1994, с. 122].
О самом обряде "перехода" в разных культурах существует обширная литература, как первоисточники, например, египетская Книга мертвых или тибетская Книга мертвых, так и многочисленные исследования на основе этнографического материала. Наша задача - попытаться понять, как этот переход осуществлялся пазырыкцами, исходя из конкретного материала этой культуры.
Все пазырыкские могильники — цепочки каменных курганов расположены на пастбищах, в долинах рек, пересекая их поперек, по линии юг-север. Все погребенные лежат по линии запад-восток, головой на восток. Туда же уходят цепочки балбалов, а на запад — каменные выкладки — кольца поминальников. Так у пазырыкцев воплотилась очень древняя и очень распространенная идея: от Центра проектируются четыре горизонта в направлении четырех сторон света [Там же, 1994, с.37.]. Могильник, курган — это своего рода древняя карта освоенного пазырыкцами мира, причем, не только видимого земного, но и угадываемого "иного", неоценимая картина мира, разобраться в которой чрезвычайно сложно.
"Иной" мир пазырыкцев был очень похож на тот, что они покидали — на Горный Алтай. "Для скотоводов Алтай — сущее Эльдорадо, — писал в конце XIX в. В.В.Радлов. — Невысокие травы Алтайских гор — должно быть особенно здоровый корм для лошадей и рогатого скота, а в скалистых районах находят себе прекрасные пастбища и овцы и козы... Условия таковы, что алтайцы держат гораздо больше лошадей и крупного рогатого скота, чем овец о коз. Есть и еще одно большое преимущество для скотоводства: на всем Алтае не водится вредных для скота насекомых, а горные пастбища зимой свободны от снежного покрова, что позволяет стадам и в зимнее время самим заботиться о пропитании. К тому же на пастбищах, окруженных гигантскими горами, скот совсем не нуждается в пастухах" [1989, с. 144]. Алтай действительно уникальное место и он мог бы стать истинным скотоводческим раем, если бы не неизбежные эпизоотии, снежные зимы, приводящие к бескормице, болезни, военная опасность. Тем и отличался мир духов, предков и богов, что там не существовало подобных несчастий. По снаряжению умерших пазырыкцев (их одежде, утвари, коням) можно судить о том, что их отправляли на праздник, к истокам безмятежной жизни, в кочевнический "рай". Там был так же необходим весь набор вещей, который окружал при жизни людей согласно их социальной и возрастной принадлежности. Всех мужчин хоронили как воинов — с полным набором вооружения конем или конями. По женскому инвентарю, довольно скудному ограничивающемуся лишь личными украшениями и обычной для всех пазырыкцев посудой с пищей трудно понять, чем же они занимались при жизни и что же они будут делать в "ином" мире? Хорошо известно, что всю жизнь пазырыкские женщины шили, пряли, вышивали, катали войлоки и т.п., но ни одна из них не была похоронена с иголками, нитками, игольником, проколкой, пряслицем — столь обычным инвентарем женских погребений в сарматской, скифской, саргатской, болыпереченской культурах. Во многих древних и средневековых обществах шитье было почетным занятием, а иногда даже божественным, знатные средневековые дамы имели золотые иглы.
Проводя всю жизнь за изготовлением одежды, аппликаций на седельные покрышки, ковров, кошм, кожаных ремней, сумок и многого другого, в чем пазырыкцы действительно достигли высот мастерства, женщины в "ином" мире "освобождались" от этого труда? Возможно, отсутствие женских орудий труда — это отражение того факта, что женский труд использовался, но не ценился, а считался чем-то второстепенным, необходимым для земной жизни, но совершенно ненужным в "ином" мире. Может быть, "небесная ткачиха" — образ известный в различных мифологиях — единственная исполняла эту работу" в "ином" мире? Или, как в традиционных языческих верованиях иранцев, надежды на счастливую загробную жизнь могли иметь только воины — мужчины [Бойс, 1988, с.25], а женщины уходили после смерти в другой мир? Ни в одном из известных погребений пазырыкцев не было обнаружено никаких орудий труда, только оружие, иногда даже у женщин и детей. Такого рода представления об "ином" мире напоминают скандинавскую Вальхаллу где сражаются и пируют погибшие в битвах воины.
МАКСИМ РУССО в статье «Алтайская принцесса» и споры об останках" пишет:
"Существует мнение о том, что загробный мир согласно конкретным традиционным представлениям расположен там, куда ориентированы ноги погребенного. Так, Г.Н.Грачева писала: "...обращает на себя внимание ориентировка покойных головой на юго-юго-восток, т.е. человека отправляли на северо-северо-запад, в страну предков. С такой ориентировкой хоронят в старой традиции своих умерших и сейчас енисейские ненцы, северные энцы и нганасаны" [1992, с.40]. Правда, по другим представлениям все было наоборот. Так, у древних тюрок "локализация мира предков" также связывается с западным сектором, но потому, что умерших хоронили головой на запад или северо-запад [Львова и др., 1988, с.45]. Как обстояло дело у пазырыкцев? В погребениях они лежали головой на восток, всегда вдоль южной стенки склепа. Если следовать "Авесте", то южная сторона была благой, аху-ровской, в отличие от дэвовского севера [1992, с. 196]. По представлениям тюркских народов, юг считался мужской стороной (в юрте, например), север — женской. Пространственная ориентация пазырыкцев, судя по погребальному обряду, соответствовала древнеиранским представлениям: впереди — юг, позади — север, направо — запад, налево — восток [Авеста, 1992, с. 187]. С юго-западным направлением могла связываться страна предков — место, откуда пришли когда-то на Алтай воины-всадники, место, куда бы они хотели возвратиться после смерти. Юго-восток — сакральная часть пространства у пазырыкцев, свидетельство чему их погребальный обряд: головами на восток были ориентированы и люди, и сопровождавшие их кони, в юго-восточной части сруба были сосредоточены приношения богам — в сосудах и на блюдах, вдоль южной стены сруба всегда лежал погребенный, на юго-востоко-восток уходила от насыпи кургана цепочка балбалов, как указатель пути в "иной" мир.
Невозможно однозначно определить направление, в котором находилась пазырыкская страна богов, духов, предков. Но может быть, возможно узнать где же она располагалась? В мифологических возрениях пазырыкцев, судя по погребальному обряду, сочетались представления о горизонтальном и вертикальном членении Мира.
"Исконно сибирскими были представления о горизонтальном членении вселенной, верх связывался с верховьем рек, и, как правило, с югом, а низ — с севером. Страна мертвых, по таким представлениям, находилась у хантов, например, где-то в устье Оби". У селькупов "верхним миром являлось верховье реки, нижним — ее устье и средним — среднее течение реки. И так как реки эти текут с юга на север, то верхний мир представлялся на юге, нижний — на севере. Первый был южной, жаркой, горной страной, второй холодной и темной, ибо реки впадают в холодное море. Верхний мир в древней памяти селькупов являлся миром их предков" [Прокофьева, 1976, с.113].
Реки Алтая берут начало высоко в горах, на юге, и текут на север. Плато Укок находится недалеко от истоков пересекающей его реки Ак-Алахи, берущей начало в ледниках. Возможно, и для пазырыкцев путь в "иной" мир — это дорога вниз по реке, как у многих сибирских народов, лучшие из них "плыли" туда в колодах. Освоенность водной стихии пазырыкцами отразилась в оригинальной иконографии образа мифической Рыбы в искусстве этой скотоводческой культуры. Но приплывали они не в мрачный "город мертвых". Верх одерживало индоиранское прошлое пазырыкцев. Конечной точкой путешествия были "небесные" пастбища. Общеиндоевропейское представление о загробном мире как о пастбище, где пасутся души умерших [Топоров, 1980, с.530], было и пазырыкским. Об этом может свидетельствовать и такая деталь погребального обряда, как сопровождавшие умерших кони. Как и для всех скотоводов, кони для пазырыкцев были главным богатством, и наиболее почитаемыми и обожествляемыми животными.
А.С . Пилипенко, В.И. Молодин, A.G.Romashchenko в статье "Палеогенетический анализ останков носителей пазырыкской культуры из памятников Олон-Курин-Гол-6 и Олон-Курин-Гол-10 в Северо-Западной Монголии" пишут: "В данной работе впервые проводится анализ митохондриальной ДНК носителей пазырыкской культуры с территории Северо-Западной Монголии. Выявленные нами структурные варианты мтДНК относятся к гаплогруппам U5a1 и HV2. Обе эти гаплогруппы принадлежат к западно-евразийскому кластеру мтДНК.
В среде некоторых локальных групп пазырыкцев (включая укокскую) выявлен краниометрический комплекс, включающий европеоидный компонент в несмешанном виде. По мнению антропологов, его присутствие у древнего населения Южного Алтая объясняется контактами с племенами северных районов Передней Азии и юга Средней Азии. По антропологическим данным, начало взаимодействия населения Горного Алтая с передне- и среднеазиатскими племенами может относиться еще ко второй половине II тыс. до н.э.
С другой стороны, очевидно, что в скифскую эпоху связи с населением данного региона продолжали существовать. В этом отношении, представляются интересными результаты комплексного анализа текстиля из пазырыкских захоронений Алтая. В  результате исследования красителей текстиля, его неорганических компонентов и технологических характеристик был сделан вывод о преобладании у пазырыкского населения тканей неместного происхождения. С учетом новых данных (в том числе и генетических) придает этому явлению совершенно новый оттенок". 
Захоронения древних тюрков на Южном Кавказе
Учтепинский курган в Мильской степи Азербайджана.
Учтепе — три больших «кургана вождей» в степной зоне Восточного Азербайджана, на Мильской равнине, у села Салманбейли в Агджабединском районе, близ городища Галатепе и кургана Янтепе, в 20 километрах к северо-западу от Орен-Калы. Памятник эпохи ранней бронзы относится к заключительным этапам куро-араксскоц культуры (концу 3-го тысячелетия до н. э.)
Группа Учтепе из трёх курганов обнаружена американской экспедицией Рафаэля Пумпелли. Северный курган высотой 4 метра и диаметром 65—70 метров был разрушен при строительстве газопровода.
Конусообразная насыпь кургана № 3 в урочище Учтепе имеет высоту 13,1—13,2 метра при диаметре 130 метров. Для погребения кургана № 3 могильника Учтепе были издалека привезены около 100 брёвен можжевельника длиной 8 метров. В могиле покоится влиятельный племенной вождь.
В погребении, которое датируется VIII веком, в кургане № 3 могильника Учтепе, на глубине 13 метров, при раскопках 19 июля 1960 года найдена золотая монета-подвеска, солид Юстиниана I (527—565) с двумя отверстиями выше и ниже изображения головы императора[11], а также золотая шейная гривна из четырёхгранной проволоки и поясной набор.
Так называемый «Малый курган» в урочище Учтепе является сезонным поселением. Поселение Учтепе датируется Х—IХ вв. до н. э. и было основано кочевниками-скотоводами. Небольшие прямоугольные землянки использовалось лишь в зимний сезон, а весной население и скот перебирались в горы. Поселение Учтепе — первый и достаточно исследованный бытовой памятник Карабаха указанного периода.Факт существования крупного курганного могильника на скотопрогонном пути, а также большое количество оружия в могилах Карабаха указывали на интенсификацию скотоводческого хозяйства и существование в этот период яйлажной формы, способствовавшей накоплению больших богатств. Для  подкрепления этого вывода надо было вернуться в степь для изучения поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускались  с гор. Такие поселения раньше не были известны. В качестве объекта для раскопок было выбрано поселение около большого Учтепинского кургана; здесь была открыта группа небольших землянок-зимников. Отсюда с весны скотоводы перебирались в горы, а глубокой осенью возвращались обратно. И сейчас форма хозяйства осталась здесь прежней, причем часть землянок современных скотоводов располагается на том же месте, где находилось древнее поселение.  Время сложения отгонного скотоводства и конец  II — начало I тысячелетия до н.э.,   Установлено, что в древности степь жила многоукладным хозяйством, в оазисах, орошаемых каналами, процветало земледелие и скотоводство; здесь располагались крупные  и небольшие стационарные поселения с прочной сырцовой архитектурой. В пустынных межоазисных районах в зимнее время обитали скотоводы; они создавали недолговечные поселения другого типа- землянки, которые с весны до осени пустовали.
В 1987 году К.Х.Кушнарева пишет: «Сам факт существования крупного курганного могильника на скотопрогонном пути, а также большое количество оружия в могилах Карабаха указывали на интенсификацию скотоводческого хозяйства и существование в этот период яйлажной формы, способствовавшей накоплению больших богатств. Для  подкрепления этого вывода надо было вернуться в степь для изучения поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускались  с гор. Такие поселения раньше не были известны. В качестве объекта для раскопок было выбрано поселение около большого Учтепинского кургана; здесь была открыта группа небольших землянок-зимников.
Отсюда с весны скотоводы перебирались в горы, а глубокой осенью возвращались обратно. И сейчас форма хозяйства осталась здесь прежней, причем часть землянок современных скотоводов располагается на том же месте, где находилось древнее поселение. Таким образом, работами экспедиции был выдвинут и обоснован тезис  о времени сложения отгонного скотоводства и о культурно-хозяйственном единстве степного Миля и горного Карабаха уже в  конце II — начале I тысячелетия до н.э.,   единстве, основанном на общей экономике. Экспедицией установлено, что в древности степь жила многоукладным хозяйством, в оазисах, орошаемых каналами, процветало земледелие и скотоводство; здесь располагались крупные  и небольшие стационарные поселения с прочной сырцовой архитектурой. В пустынных межоазисных районах в зимнее время обитали скотоводы; они создавали недолговечные поселения другого типа- землянки, которые с весны до осени пустовали. Между обитателями этих функционально-различных поселений осуществлялись постоянные экономические связи». (К.Х.Кушнарева. Значение азербайджанской (оренкалинской) экспедиции для археологии Кавказа. Академия наук СССР. Краткие сообщения института археологии, 1987 год, выпуск 192.)
Весь облик самих курганов, а также особенности инвентаря характеризуют племена, создавшие этот памятник, как скотоводческие. Курганы-гиганты, в которых хоронились вожди племен, могли возникнуть лишь в результате коллективных усилий большого объединения людей. Расположение памятника на древней кочевой магистрали позволяет думать, что этот комплекс создавался постепенно скотоводческими племенами, передвигавшимися по ней ежегодно со своими стадами. Такое предположение может скорее всего объяснить грандиозные размеры могильника, который не мог быть воздвигнут обитателями какого-нибудь одного ближайшего поселения». (К.Х.Кушнарева. Ленинград. 1970)  hpj.asj-oa.am/1532/1/1970-3(109).
Для нашей темы весьма интересен факт находки в ходжалинском могильнике бронзового наконечника «свистящей» стрелы. В статье «Ходжалинский могильник» К.Х.Кушнарева пишет об этом следующее: «Погребальный инвентарь крупных курганов весьма разнообразен и многочислен. Здесь мы встречаем вооружение и облачение воинов, украшения, керамику. Например, бронзовые стрелы имеют маленькое сквозное отверстие, служившее скорее всего для усиления звука при полете. Находки аналогичных стрел в других местах Закавказья (Джалал оглу, Борчалу, Муганская степь-Г.Г.) сопровождаются уже железными предметами. Мингечаурский материал из грунтовых погребений позволяет отнести эти стрелы к третьей, наиболее поздней разновидности и датировать их концом бронзы—началом железа. Литые четырехгранные стрелы повторяют форму более древних костяных стрел». (К.Х.Кушнарева. Ленинград. 1970)  hpj.asj-oa.am/1532/1/1970-3(109).pdf;
По мнению специалистов древние тюрки с давних времен применяли так называемые «стрелы свистульки». У такой стрелы, чаще всего, на древке, ниже наконечника, имелась костяная свистунка в виде шарика, удлинённой или биконической гранёной формы, снабжённая отверстиями. Более редкий вид — это цельные со свистунками наконечники, имеющие в основании выпуклые полости с отверстиями или внешне схожие с костяными вытянуто-округлые железные полости с отверстиями на месте шейки. Считают, что назначение свистящих стрел — устрашение противника и его лошадей. Есть сведения, что такими стрелами указывали направление обстрела и давали другие команды. С освоением тюрками верховой езды и конного боя в рассыпном строю их основным оружием поражения противника на расстоянии стали лук и стрелы. Именно с того времени, когда воины стали, прежде всего, конными лучниками, символическое значение данного вида оружия неизмеримо возросло. Изобретение сигнальных стрел-свистунок с костяными шариками и отверстиями, издающими в полете свист, способствовало появлению иного символического значения у таких стрел. Согласно легенде наследник престола хуннского шаньюя использовал эти стрелы для воспитания своих воинов в духе беспрекословного подчинения. Всем, кто пустит стрелу «не туда, куда свистунка летит, отрубят голову». В качестве объектов для стрельбы он поочередно выбирал своего коня, «любимую жену», коня своего отца, правящего шаньюя Туманя, пока не добился от своих воинов полного послушания, и смог направить стрелу в отца, убить его, совершить переворот, казнить мачеху и брата и захватить власть. Свистунка стала своего рода символом преданности воинов военному вождю.
Российский исследователь В.П. Левашова пишет: «Особенно интересны шумящие и свистящие стрелы. Их наконечники имеют прорези в лопастях пера, и такая стрела, с винтообразно посаженным оперением древка, летела, вращаясь вокруг своей оси, а воздух, проходя сквозь отверстия, производил шум. Такие стрелы были исключительно боевыми, и шум, производимый ими, пугал конницу врага. Китайские летописцы говорят об этих стрелах-свистунках как о вооружении тюркских народов, что подтверждается многочисленными находками их в погребениях алтайских тюрок VII-VIII вв.». (В.П. Левашова. Два могильника кыргыз-хакасов. // МИА № 24. Материалы и исследования по археологии Сибири. Т. 1. М.: 1952. )
http://kronk.spb.ru/library/levashova-vp-1952.htm
Можно предполагать, что бронзовый наконечник стрелы с отверстием, найденный в Ходжалинском могильнике на два тысячелетия старше аналогичных хуннских стрел.
Как известно в исторической науке до сих пор дискутируется вопрос об этноязыковой принадлежности племен-носителей курганной культуры. Одни исследователи приписывают ее индоевропейским племенам, другие связывают ее со «степными иранцами», третьи — с хуррито-урартскими, кавказско-картвельскими и, возможно, пранахско-дагестанскими племенами и т.д.
Этнокультурное различие погребальной обрядности южнокавказского населения (прототюрки), наиболее яркое отражается именно в курганных захоронениях.  В этом мы можем убедится сравнивая основные черты и детали погребальной обрядности вышеупомянутых народов и племен (иранцы, пранахо-дагестанцы, правайнахцы, хуррито-урарты, кавказо-картвелы и др.) отраженных в синхронных археологических материалах.
Например, по мнению некоторых исследователей у предков современных северо-кавказских народов (чеченцы, ингуши)  в древности были разнообразные погребальные сооружения (каменные ящики, склепы, ямы, перекрытые каменными плитами — в горах; ямы, перекрытые деревом, гробницы, сложенные из бревен и перекрытые деревом — в предгорьях), которые были широко распространены здесь с III тыс. до н.э. Дагестанские народы, издревле проживающие на севере Южного Кавказа в основном хоронили своих сородичей в грунтовых ямах. Например, дагестанский исследователь Бакушев М.А. пишет: «Проведенное изучение погребальных комплексов показывает, что ведущим типом погребального сооружения на территории Дагестана в исследуемый период (III в. до н.э.-IV в. н.э. –Г.Г.) являлась простая грунтовая могила (яма), иногда окруженная кольцом или полукольцом из камней, иногда с частичной обкладкой могилы камнем, нередко с перекрытием из каменных плит. Грунтовые ямы представлены двумя основными в плане формами —  широкими овальными и прямоугольными и узкими удлиненно-овальными и удлиненно-прямоугольными…Среди погребений местных племен встречаются так называемые вторичные и расчлененные. Как отмечалось, исследователями не даны весомые объяснения этой обрядности, не определена ее религиозно-идеологическая основа, что обусловлено, прежде всего, трудностью интерпретации остеологических остатков, наблюдаемых в археологической практике. Предложенное в работе понимание вторичных захоронений предполагает и осуществление особых погребальных и иных обрядов и обычаев, таких как выставление трупа, изоляция немощных и последующее их захоронение, связь с обрядом вызова дождя, с перезахоронением умершего и т.д., что находит некоторое подтверждение в этнографических материалах, в сведениях письменных источников. Обряд же расчлененного погребения наблюдается в единичных случаях и, как думается, в первую очередь, связан с человеческим жертвоприношением (что исключает термин «погребение»), а также с особыми обстоятельствами смерти или качествами конкретного человека, к которому была применена подобная процедура, не входящая собственно в понятие «погребальный обряд». К этому же типу относятся и погребения отдельных человеческих черепов, встреченные в некоторых погребениях могильников Дагестана, в которых нашли отражение, с одной стороны, человеческие жертвоприношения социально зависимого человека, а, с другой, представления о голове как «вместилище души»». (М.А.Бакушев.Погребальный обряд населения Дагестана албано-сарматского времени :III в. до н.э.-IV в. н.э. Махачкала. 2006
Таким образом, археологические данные (наскальные рисунки, каменные загоны, циклопические крепости, курганная культура и др.)  позволяет нам утверждать, что истоки древнетюркского этноса связаны с Южным Кавказом и  юго-западным Прикаспием, и предками азербайджанцев являются прототюрки, создавшие вышеуказанные археологические культуры.
Древнетюркские курганные погребения
 Известный советский учёный  А.Д. Грач в статье "Древнейшие тюркские погребения с сожжением в Центральной Азии" пишет: "Погребальный обряд является, как известно, одним из наиболее стойких этнических признаков. Изучение погребальных памятников позволяет нередко с достаточной наглядностью выявить не только этнические, но и социальные группы древних обществ. Приведённые общие положения полностью справедливы и применительно к исследованию древнетюркских археологических комплексов Центральной Азии, Южной Сибири, Средней Азии и Казахстана.
К настоящему времени известны следующие типы археологических памятников древнетюркского кочевого населения Центральной Азии и Южной Сибири: курганные погребения с трупоположением VII-X вв. н. э. (погребения с конём и без коня); каменные изваяния и стелы при оградках с камнями-балбалами; петроглифы, орхоно-енисейские надписи на камнях и отдельных предметах. Особняком стоят погребальные и ритуальные комплексы высшей знати тюрок в бассейне Орхона...
Китайские династийные хроники свидетельствуют о том, что на определённом этапе истории тюрок-тугю обряд трупосожжения при похоронах знатных тюрок существовал до первой трети VII в. н. э. В Чжоу-шу о погребальном обряде тюрок мы читаем следующее: «Тело покойника полагают в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткою, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом пред входом в палатку ножем надрезывают себе лицо и производят плач; кровь и слёзы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают. Потом в избранный день берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сожигают; собирают пепел и зарывают в определённое время года в могилу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на деревьях и растениях начнет желтеть или опадать; умершего осенью или зимой хоронят, когда цветы начинают развёртываться (речь идёт о погребении остатков кремации. — А. Г.). В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезывают лице. В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжение жизни. Обыкновенно если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже до тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой вывешивают их головы на вехах...
Итак, погребения с сожжением, обнаруженные к настоящему времени в Центральной Азии и относящиеся к древнетюркскому времени, распадаются на две хронологические группы. Первая из этих групп датируется, как уже указывалось, VI — первой половиной VII в. и включает памятники, оставленные центральноазиатскими тюрками".
История, археология и этнография Средней Азии. М.: 1968. С. 207-213.
Международная группа генетиков в статье "Происхождение и демография и потомки скифов. Возраст кочевников Евразийской степи" пишут: "Все люди железного века, исследованные в этом исследовании, показывают геномные доказательства кавказских охотников-собирателей и восточныхт Европейские предки охотников-собирателей. Это соответствует идея, что смесь EHG и кавказских элементов в носителях ямная культура сформировалась на европейской степи и экспортируется в Среднюю Азию и Сибирь.
 Все наши анализы поддерживают гипотезу о том, что генетический состав скифов лучше всего можно охарактеризовать как смесь ямных происхождение и элементы Восточной Азии / Северной Сибири.
Что касается наследия кочевников железного века, мы находим, что современные человеческие популяции с близким генетическим родством с скифские группы преимущественно расположены в тесных географическая близость к отобранным местам захоронения, предполагающая наличие степень преемственности населения в исторические времена.
Найдены современные потомки западных скифских групп среди различных групп на Кавказе и в Средней Азии, в то время как сходство с восточным скифом более распространено,тно почти исключительно среди говорящих на тюркском языке (ранее) кочевые группы, особенно из кипчакской ветви тюркских языков. Считалось, что тюркские языки появились намного позже, то есть шестого века н.э. и позже - и произошли через процесс расширения элиты. Потенциально есть еще много демографические факторы, влияющие на происхождение тюркского языка спикеры, такие как волны миграции, связанные с хунну, древнетюркское или раннемонгольское население". 
Древнетюркские курганы Южного Кавказа и евразийских степей
Элеонора Карминати  - (Университет Ка 'Фоскари)
Курганы раннего бронзового века на Южном Кавказе: переосмысление раннего курганного периода.
Традиция захоронения умерших в курганах на Южном Кавказе стала преобладающей с конца куро-араксского периода (первая половина III тысячелетия до нашей эры). Распространение курганов, кажется, дополняет появление нового культурного феномена в этой области. Крупный культурный сдвиг засвидетельствован с середины 3-го тысячелетия до нашей эры, когда общины покинули ранее заселенные районы и стали вести более кочевой образ жизни. Именно с этой фазы захоронения впервые были охарактеризованы отличительными чертами, представленными особой архитектурой, сложными погребальными обычаями и богатыми надгробными комплексами. Эта фаза, кроме того, определяется подъемом новой правящей группы, изображающей себя через захоронения. Южнокавказские ученые знакомы с захоронениями в курганах с 1940-50-х годов, когда были раскопаны курганы Борчалы  (Триалети и Бедени). Однако до сих пор лишь несколько ученых пытались объединить имеющиеся данные и дать всестороннюю и актуальную оценку этого периода. В центре внимания этой беседы будет всестороннее обсуждение основных черт, характеризующих курганы раннего бронзового века на Южном Кавказе, от их основных типовых памятников до подтвержденных погребальных обычаев и сохраненной материальной культуры.
 Во время недавних раскопок в Ленкоранской долине мы обнаружили некрополи с захоронениями, датируемые эпохой поздней бронзы - раннего железного века. Погребальные принадлежности похожи на те, которые происходят из курганов того же периода, которые были найдены на Южном Кавказе и в Северо-Западном Иране, например, в долине Араксе. Мертвые хоронят  в погребальных камерах, ограниченных камнем и покрытых замковым камнем. У нас также есть в Кукутуке (350 м над уровнем моря) месторождение нескольких керамических изделий под насыпью, сделанных из камней разных размеров, смешанных с землей. У нас нет свидетельств курганной традиции в этих некрополях, но расположение некрополей предполагает символическую связь с окружающим ландшафтом.
Несмотря на то, что курган появился в V / IV тысячелетии до нашей эры, именно в I тысячелетии до нашей эры такая погребальная типология достигла своего наибольшего выражения в размерах, монументальности и святости среди скифов Центральной Азии. Более того, скифские царские курганы служили центром скопления общины, имевшей глубоко укоренившееся религиозное и духовное, а также социальное, экономическое и политическое значение. С этой точки зрения, в течение VIII века до нашей эры регион Северного Кавказа характеризуется одной из наиболее важных и древнейших скифских культурных групп, тогда как Южный Кавказ и Восточная Анатолия, по-видимому, подвержены разной динамике, характеризуясь лишь меньшими, спорадическими и менее монументальными. свидетельства скифской природы. Возможное присутствие скифских скотоводческих групп в этой области предположительно связано с их перемещением на Ближний Восток и Восточную Европу между 8 и 7 веками до нашей эры. На основе небольшого доступного материала и недавних исследований я попытаюсь выявить особенности скифских курганов на Кавказе и в Восточной Анатолии, а также аспекты местной скифской культуры, сравнив их с наиболее известными скифскими культурами Центральной Азии. Азия.
В результате археологических исследований в Анатолии не было обнаружено поселений, принадлежащих евразийским конным воинам-кочевникам. Курганы являются наиболее важными архитектурными элементами для евразийских конных воинов-кочевников. По сей день курганы, на востоке Турции, были обнаружены в ходе незарегистрированных раскопок и научных археологических исследований и раскопок, находятся в Имилере в районе Гюмюшачикёй в Амасии, Норшунтепе на границе провинции Элазыг, фригийской столице Гордиона / Ясихойюк недалеко от района Полатхёйкиджи. в границах провинции Эскишехир. Общей чертой этих курганов является то, что они содержат захоронения лошадей. Несмотря на то, что известно наличие других захоронений лошадей, помимо этих примеров, понятно, что они не привлекали внимания ученых в этой области или не были замечены.
 Два кургана из Азербайджана: интерпретация человеческих останков из Узун Рама
Остатки скелетов из курганов Узун Рама 1 и 5 из Геранбоя, датированные 3600–3160 годами до нашей эры, были проанализированы биоархеологическими методами. Сочлененных скелетов было очень мало. Эти данные подтверждают, что людей последовательно хоронили в согнутых положениях и с большим количеством инвентаря. Минимальное количество человек рассчитано как 83 из Узун Рамы 1 и 114 из Узун Рамы 5. Обе могилы предназначены для мужчин и женщин. Количество особей мужского пола немного больше, чем женщин. Эти данные позволяют предположить, что курганы использовались для обоих полов и всех возрастных групп без какой-либо значительной дискриминации по демографическим параметрам. Курганы Узун Рама, которые были построены из сырцовых кирпичей и покрыты деревом, почвой и галькой, есть погребальная камера с дромосом. Признаки горения наблюдались при раскопках. Могилы сильно обгорели. Было исследовано около 28000 костных фрагментов на предмет их цвета, фрагментации, скручивания и сдавливания. Предполагается, что 93% костных фрагментов пострадали от огня. Однако, учитывая их беловатый цвет, можно сказать, что только 21% из них подверглись сильному пожару. Остальные были темно-серыми, коричневыми и черными. Эти данные свидетельствуют о том, что люди не кремировались; могилы были намеренно сожжены по окончании использования. Предполагается, что умышленное сожжение связано с церемонией закрытия. О костях было собрано очень мало скелетной биологической информации из-за фрагментации. Эти скелетные данные могут помочь нам понять обычаи захоронения и условия здоровья кочевников на Южном Кавказе.
В этот период в археологии Азербайджана различаются резко различающиеся погребальные обряды. Первый зарегистрирован в Малом кургане Агджабадинского и Мингечаурского курганов. Эти погребальные обычаи имеют параллели с ранними кочевыми могилами Припонтийского края VII-VI вв. до н.э. Среди них: ров вокруг кургана; покрытие этого рва деревом, тростником или травой; шатровая деревянная конструкция над могилой; следы горения деревянной конструкции; захоронение лошади; конская сбруя; деревянный настил или подрамник; жертвенное мясо; металлические ручки с бубенчиками и бубенчиками; чашка с золотой обивкой; каменный сосуд, или кафель. В курганах Мингечаура обнаружено оружие скифского типа и конская сбруя. Второй тип погребального обряда отмечен в больших земляных курганах Ходжалы. Это коллективные захоронения с одновременной кремацией и ингумациями скелетов на спине с ориентацией Восток-Запад плюс следы огненного ритуала. Такое сочетание археологических показателей характерно для скифских кладбищ Южного Приаралья (Сакар-Чага 6) VIII-VII вв. до н.э. Их выделил Л. Т. Яблонский. В большом земляном кургане №2 в Ходжалы были обнаружены два типа пряжек от конской сбруи. Первый, с изображением хищника из семейства кошачьих, имеет аналогии в скифских могилах в Припонтийском регионе. Второй - удлиненный - в скифских могилах Приаралья (Уйгарак, Сакар-Чага) и в могиле коней со сбруей скифского типа в Норшунтепе, Анатолия.
Среди многочисленных традиций захоронения умерших в земляных холмах курганы евразийской степи заняли самое видное место в общественном сознании. Связь курганов со степными людьми в археологии  подчеркивается широко распространенным использованием термина евразийского происхождения (древнетюркский «курган») для курганов в различных географических и культурных контекстах. Возникновение «курганных» захоронений в ранние годы веков четвертого тысячелетия до нашей эры хорошо задокументирован в предгорьях Северного Кавказа и прилегающих степных областях.
Триалетская культура (Борчалы-Гумбатов Гахраман) среднего бронзового века представлена ;;огромными могильными курганами вождей. В связи со строительством Цалкского водохранилища и Храми ГЭС здесь проводились археологические работы Б.А. Куфтиным. После раскопок курганов триалетской культуры в полной мере проявился блеск погребального обряда. Особого внимания заслуживают уникальные, доселе неизвестные и очень ценные материалы, обнаруженные в погребальной камере покойного. Золотые и серебряные украшения, штандарты, торевтика, серебряное и бронзовое оружие, черная полированная и расписная керамика, обнаруженные в курганах первой половины II тысячелетия до нашей эры. прочно занял свое место не только в кавказской, но и в мировой сокровищнице культуры. Б. Куфтин назвал новую археологическую культуру «Блестящей культурой Триалетских великих курганов», которая сегодня известна как «Триалетская культура». Здесь нельзя не отметить достаточно высокий уровень развития культовой архитектуры в эпоху средней бронзы. Об этом свидетельствует техника возведения курганов, их идейно-эстетический аспект и архитектурный облик. Строительство таких сложных комплексов такого масштаба требовало много времени, денег и труда и, возможно, длилось несколько лет. Судя по всему, строительство большого кургана начиналось еще при жизни погребенных. С погребальным обрядом были связаны мощеные камнем дороги, по которым строили крестный ход. Они были органической частью кургана. Ритуальные дороги курганов Триалети не имеют аналогов в ареале распространения курганных культур. О величии каменных дорог свидетельствует их размер. Длина некоторых из них достигает 500 метров, а ширина 5-6 метров. Они примыкают к кургану именно с востока и иногда являются продолжением дромоса. Обрядово-процессные дороги, обнаруженные в Триалети, датируются концом 3-го тысячелетия до нашей эры - началом 2-го тысячелетия до нашей эры и относятся к среднему бронзовому веку. Ритуальные дороги курганов Триалети не имеют аналогов в ареале распространения курганных культур. Длина некоторых из них достигает 500 метров, а ширина 5-6 метров. Они примыкают к кургану именно с востока и иногда являются продолжением дромоса. Обрядово-процессные дороги, обнаруженные в Триалети, датируются концом 3-го тысячелетия до нашей эры - началом 2-го тысячелетия до нашей эры и относятся к среднему бронзовому веку. Ритуальные дороги курганов Триалети не имеют аналогов в ареале распространения курганных культур. Длина некоторых из них достигает 500 метров, а ширина 5-6 метров. Они примыкают к кургану именно с востока и иногда являются продолжением дромоса. Обрядово-процессные дороги, обнаруженные в Триалети, датируются концом 3-го тысячелетия до н.э. - началом 2-го тысячелетия до н.э. и относятся к среднему бронзовому веку. Ритуальные дороги курганов Триалети не имеют аналогов в ареале распространения курганных культур.
 Курганы и связанные с ними культуры распространились в северо-восточной части восточного Анатолийского нагорья, соответственно, регионы плато Эрзурум-Карс и горы Агры находятся в границах курганной культуры. Есть несколько курганов на окраинах вулканов Сюфан, Тендюрек и Аладаг, которые были географически связаны с горой Агры. Курганы восточной Анатолии составляют западную и юго-западную границу этой традиции, которая охватывает южное Закавказье и северо-западный Иран. Они продолжали быть чуть ли не единственной погребальной традицией от среднего бронзового века до конца раннего железного века. Ранний бронзовый век и урартский период представлены несколькими примерами в восточной Анатолии. Структура расселения заметно изменилась с появлением в регионе захоронений курганного типа, что привело к формированию новой культуры в эпоху средней бронзы. Кладбища среднего бронзового века, широко распространенные на высокогорье, родственных поселений не наблюдаются. В эпоху поздней бронзы - раннего железного века структура поселений снова изменилась, о чем свидетельствуют высокогорные крепости-кладбища.
 Курганы появляются на Южном Кавказе в первой половине IV тысячелетия и с тех пор представляют одну из главных погребальных традиций региона на протяжении тысячелетий. Археологические данные показывают впечатляющее разнообразие курганов Южного Кавказа с точки зрения их размеров, архитектурных традиций и методов захоронения. Такое разнообразие археологических данных сопровождается поразительным разнообразием терминологии, используемой в публикациях и часто соответствующих одному и тому же погребальному «факту». Например, термин «курган» часто используется как синоним кромлеха и кургана, что приводит к двусмысленности и путанице. Более того, даже если на Южном Кавказе за почти столетие раскопаны сотни курганов, действительно ли мы знаем об этих погребальных обрядах с архео-антропологической точки зрения? Цель данной статьи - представить обзор доступной документации, чтобы задать вопросы о терминологии, архитектурной вариативности и о все еще остром нехватке информации, касающейся обращения с телом, погребальных жестов и биологической идентичности людей, похороненных в курганах.
Сотни тысяч курганов доисторического происхождения - самые распространенные памятники, обнаруженные в Евразии от побережья Атлантического океана до низменностей Китая. Прежде чем любые другие искусственные переделки, эти памятники превратили степи и лесостепную зону в уникальный, наполненный смыслом, исторический ландшафт. Курганы стоят рядами и до сих пор являются прямой видимостью, служат ориентирами и ориентирами для инфраструктуры. Там, где они встречаются группами, они образуют узловые точки местного значения, а огромные курганы неизбежно связаны с элитной или королевской иконографией смерти. Но когда же началась эта драматическая трансформация горизонтов евразийских ландшафтов? Каков был социальный фон, на котором сообщества создавали столь безвозвратные искусственные ландшафты? Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы должны заглянуть в северокавказские степи и прилегающие к ним районы, где первые видимые памятники некоторым из умерших были построены уже в 5-м тысячелетии до нашей эры. Это было началом новой договоренности: захоронения, связанных с ним предметов и памятника, впервые сфокусированного на отдельном главном герое. Но только в начале 4-го тысячелетия на Кавказе и в Причерноморских степях курган стал центром монументальной архитектуры. Курганы стали одним из основных направлений социальной среды общества, что можно рассматривать как сдвиг важности с живого на мир предков. Но организация великолепных похорон, включая возведение курганов, было актом живых, а не мертвых, которые пытались договориться о своем социальном положении и статусе.

Евразийские курганные погребения.
Большинство ученых считают, что при решении проблем этнической интерпретации археологических памятников наиболее перспективным является анализ погребального обряда, так как он относится к наиболее консервативным и устойчивым элементам культуры.       Наиболее распространенным  на Южном Кавказе древнейшим типом погребения  являются курганные погребения.
Курганные погребения Южного Кавказа
         Известный советский археолог М.И.Артамонов пишет об евразийских степных курганах следующее: «курганы — земляные насыпи, тянущиеся цепочками по сыртам и водоразделам и чётко вырисовывающиеся на горизонте, в какую бы сторону вы ни смотрели. Одни из них еле возвышаются над окружающей местностью, другие, наоборот, поднимаются конусовидной или полушаровидной горой, достигающей иногда 20-25 м в высоту и сотен метров в окружности. Это надмогильные сооружения древних обитателей степей, в течение столетий противостоящие разрушительным силам природы и только теперь уступающие дружному натиску бульдозеров, могучих многолемешных плугов и других современных машин, брошенных в наступление на девственные участки степи, до сих пор остававшиеся недоступными для земледелия. Много курганов бесследно исчезло с лица земли, но немало их было раскопано и с научной целью — для изучения истории евразийских степей. Обычай обозначать могилы земляными или каменными насыпями существовал в течение длительного времени у разных народов. Древнейшие курганы евразийских степей датируются ещё 3-м тысячелетием до н.э. — медным веком археологической периодизации. Позднейшие относятся ко времени татаро-монгольского господства, т.е. к XIII-XV вв. н.э. Одни из курганов представляют собой коллективные кладбища с десятками по большей части разновременных погребений. Эти курганы образованы путём многократных подсыпок и, несмотря на бедность находящихся в них погребений, иной раз достигают огромной величины. Другие курганные насыпи обозначают отдельные могилы, и их величины находятся в прямой зависимости от знатности и богатства погребённого». (М.И.Артамонов. Сокровища скифских
курганов в собрании Государственного Эрмитажа.// Прага — Л.: 1966.). Российский археолог Н. И. Шишлина пишет: «некоторые народы, облюбовав речные долины извилистых степных рек и богатые ароматными травами широкие степные водораздельные пастбища, остались там навсегда. Они создали новую экономическую систему — подвижное кочевое скотоводство, основанное на использовании всех природных ресурсов, развитии животноводства, ремесленного производства, многоуровневой системе связей. Свидетели этих событий - тысячи курганов - основные общественные постройки, ставшие для постоянно кочующих племен настоящими храмовыми комплексами.». (Н. И. Шишлина. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V - III тысячелетия до н.э.). М. 2009)                А.А.Формозов пишет о курганах следующее: «Раскопки показали, что курганы это не просто кучи земли, наспех набросанные над прахом умерших, а остат¬ки весьма своеобразных и достаточно сложных архитек¬турных сооружений. Первоначально они были сложены из дерна, нарезанного кирпичами. Применялся и камень. Холм иногда опоясывало кольцо из вкопанных верти¬кально плит, так называемый кромлех. Шло в дело и де¬рево. Отмечаются следы истлевших столбов, плахи, обли¬цовка насыпи досками. Воздействие дождей, ветра, рас¬пашки все это сгладило. В ряде мест встречаются и каменные изваяния, стояв¬шие некогда на вершинах курганов. Это не объемные скульптуры, а так называемые ан¬тропоморфные стелы - плиты камня с намеченной высту¬пом головой и в нескольких случаях с показанными грави¬ровкой или рельефом чертами лица, руками, оружием, бу¬лавой иди топором, поясами и ожерельями. Должны были произойти крупные сдвиги в мировоззрении людей для то-го, чтобы появились первые памятники человеку - курга¬ны и каменные изваяния (даже если статуи изображали богов, все равно им придавали человеческий, а не звери¬ный облик). Позднейшие каменные бабы южнорусских степей - скифские и половецкие - в какой-то мере восхо¬дят к далеким прототипам. На некоторых скифских изва¬яниях так же своеобразно переданы черты лица - в виде буквы Т, показаны пояса и оружие.Это, конечно не натуралистические детали, а атрибу¬ты, указывающие на место изображенного в обществе. Знаками власти были и булавы и декоративные топоры. Пояс же фигурирует в числе царских атрибутов в скиф¬ской легенде, приведенной Геродотом. (А. А. Формозов.  Древнейшие этапы истории Европейской России. Москва. 2003).           По словам российского автора Г.В. Длужневской «тюркоязычные народы Саяно-Алтая и Южной Сибири, рассматривавшие смерть как трансформацию способа существования, как переселение человека в новую среду обитания, соответственно не считали её прекращением «бытия» человека, и с момента смерти человека начиналась подготовка к переселению его в «другую землю», где жизнь, с определённой спецификой, продолжалась по образцу земной. Исходя из этого умершего снабжали всем необходимым для предстоящего переселения и жизни в ином мире: одеждой, посудой, орудиями труда, то есть сопроводительным инвентарём, едой и, наконец, сопровождающим животным. При подборе вещей учитывали пол, возраст, социальное положение и даже род занятий умершего». (Г.В. Длужневская. Погребально-поминальная обрядность  енисейских кыргызов и шаманский погребальный обряд тюркоязычных народов Саяно-Алтая и Южной Сибири. // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб: 1996.)           Российский исследователь В.С. Бочкарёв считает, что в древности скотоводческие общности занимали огромные территории. Об огромных размерах территорий  занятых ското¬водами древними скотоводами. В.С. Бочкарёв пишет следующее:  «Нередко они простираются на тысячи километров. По площади своих ареалов они превосходят любую из земледельческих археологических культур Европы того времени. Судя по всему, отмеченная особенность скотоводче¬ских археологических культур объясняется чисто хозяйственными причинами. Очевидно, для выпаса скота требовалось гораздо больше земли, чем для выращивания зерновых. К этому еще следует добавить, что грани¬цы скотоводческих археологических культур не были постоянными. Со временем они менялись и, как правило, в сторо¬ну расширения… Расширение или, напротив, сужение ареалов скотоводческих АК происходило и по другим причинам, что могло быть вызвано самим характером хозяйственной деятельности этих культур. Как известно, скотоводство и, особенно, его специализированные формы, весьма зависели от окружающей  природной среды. Существенные изменения этой среды (длительные засухи, суровые продолжительные зимы и т. д.) немедленно сказывались на экономике и, в конечном итоге, на демографии местного населения. Причем резкое ухудшение или, напротив, улучшение ситуации зачастую приводило к од¬ним и тем же последствиям - к перемещению населения на новые земли…В скотоводческих обществах война была обычным средством разрешения противоречий. Особенно часто она использовалась для решения земельных споров и дележа скота. Вынужденные переселения скотоводческих общин приводило к смешению их культур и к размыванию отчетливых границ между ними». (В.С. Бочкарёв «О некоторых характерных чертах эпохи бронзы Восточной Европы». Сб. «КУЛЬТУРЫ СТЕПНОЙ ЕВРАЗИИ И ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ДРЕВНИМИ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ» Санкт-Петербург. 2012.)             Б.Б.Пиотровский в статье «Археология Закавказья» пишет: «В Закавказье большинство из раскопанных древних памятников представляет собой могильные сооружения и, изучая их, мы получаем некоторую возможность судить о древних погребальных обычаях и верованиях в загробную жизнь. Основные два вида этих памятников - курганы и каменные ящики, без перекрывающей их курганной насыпи (большинство археологов считают, что в каменных ящиках хоронили своих близких далекие предки северокавказцев-Г.Г.)».(Пиотровский Б.Б. Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Ленинград. 1949)               Курганы  Южного Кавказа являют собой разительный контраст погребальному обряду синхронных ранне¬земледельческих обществ, где мертвые оставались в пределах своего поселка, даже своего дома, а если и выносились за их пределы, то оставались вблизи стационарного поселения на стационарном же некрополе и не требовали столь специфических памятников.           Необходимо отметить, что курганы были не просто насыпями над могилами. Они были своеобразными храмами. С их появлением религиозная жизнь выходит за пределы поселений. У курганов собирались общины, чтобы почтить память умерших, принести жертвы богам, произвести праздника, решить важные дела. Курганы через чествования предков олицетворяли для степняков их исконную связь с определенной территорией. Возвышаясь над степными просторами, они обозначали территории расселения скотоводов и пути их передвижения. Каменная или земляная насыпь кургана символизировала сферическую форму купола неба.           На вершине многих курганов устанавливались вертикально камни, напоминали человеческую фигуру, а впоследствии антропоморфные скульптуры.       С. А.Плетнева в книге о кипчаках-половцах пишет: «В целом обряд у всех этих этносов (огузы, кипчаки, печенеги-Г.Г.) был единым: основной задачей, стоявшей перед родственниками, было обеспечение умершего на том свете всем необходимым (в первую очередь конем и оружием). Отличия заключались в деталях обряда: ориентировке умершего головой на запад или восток, погребении с ним полной туши коня или его чучела (головы, отчлененных по первый, второй или третий сустав ног, набитой сухой травой шкуры с хвостом), погребении одного чучела без покойника, размещении коня относительно умершего. Некоторые различия наблюдаются и в форме могильной ямы и, наконец, насыпи кургана. В  настоящее время мы, как мне представляется, можем уверенно говорить, что печенеги хоронили под небольшими земляными насыпями или сооружали «впускные» могилы в насыпи предыдущих эпох, обычно только мужчин, головами на запад, вытянуто на спине. Слева от покойника укладывали чучело коня с отчлененными по первый или второй сустав ногами. Вероятно, они же хоронили в древние насыпи и чучела коней (без человека), создавая таким образом поминальные кенотафы. Гузы в отличие от печенегов устраивали перекрытие над могилой для помещения на него чучела коня или же укладывали чучело на приступке слева от покойника. Кипчакский обряд первоначально, видимо, сильно отличался от двух предыдущих. Курганы у них насыпались из камня или обкладывались им, умершие укладывались головами на восток, рядом с ними (чаще слева) также головами на восток помещали целые туши коня или же чучела, но с ногами, отчлененными по колена. Следует особо отметить, что кипчаки хоронили с почестями как мужчин, так и женщин и тем, и другим ставили затем поминальные храмы со статуями….Погребальный культ принадлежит к древнейшим формам религии. Несмотря на то что способы обращения с  умершим зависели, как правило, от возраста, пола и особенно от его общественного положения, половецкий погребальный обряд отличается вполне определенными чертами, позволяющими нам говорить о связанных с погребальным ритуалом верованиях. Он характеризуется, как мы знаем, захоронением покойника с тушей боевого коня или с его чучелом: головой, ногами, хвостом и шкурой, набитой соломой. Конь обычно взнуздан и оседлан, умерший — вооружен и погребен с необходимыми знаками отличия (украшениями, котелком, запасом пищи и пр.). После исполнения всех ритуалов, связанных с сооружением могилы, ее засыпали и над ней сооружали земляной или каменный курган». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990).         По словам С.А.Плетневой у всех древних тюркских народов идея погребального обряда заключалась «во-первых, в уверенности, что у каждого человека есть душа; во-вторых, что эта душа нуждается после смерти в том же окружении, какое было у человека при жизни. Поэтому в могилы помещалось довольно много вещей: столько, сколько могли положить туда оставшиеся на земле родичи. Очевидно, потусторонний мир представлялся им простым продолжением настоящего». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990).         Известный российский археолог К.Ч.Кушнарева пишет: «Чем вызвано столь широкое распространение в восточной части ареала куро-аракской культуры курганного обряда захоронения, сказать с опреде¬ленностью трудно. Известно, что этот обряд в Вос¬точном Закавказье появился рано, не позднее эне¬оолита». (Кушнарева К.Х. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. М.1994).            Французский археолог Бертиль Лионе в статье «Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы» пишет: «В 2006 мы обследовали 9 курганов могильника эпохи позднего халколита, обнаруженного в Союг Булаге (Акстафинский район). Мы нашли исключительно богатое захоронение с медным кинжалом, каменным скипетром, черепом копытного животного и более 150 бусинами из камня и металла (золото, серебряные сплавы, лазурит, сердолик и т. д.). В другом захоронении было найдено медное шило и 3 кольца, содержащих сплав серебра, в то время как другой курган содержал несколько других видов бусин…Открытие могильника в Союг Булаге не только отодвигает возникновение курганных захоронений в Закавказье на более чем тысячу лет назад, но также и может служить доказательством существования в то время мигрирующих групп населения». (Бертиль Лионе. Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы. Международный симпозиум Баку, 1-3 апреля 2009 года.)         Курганная культура появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала до распространения на Кавказе новой религииислама (VІІІ век).           Родовые кладбища скотоводов обычно приурочены к определенным местам, чаще всего к зимникам, которые могли располагаться далеко от сезонных стоянок. Поэтому для некоторых древних культур находки, сделанные при раскопках могил, являются практически единственными материалами для реконструкции их образа жизни, определения времени и историко-культурного облика. Сооружая могилу, древние люди имели в виду жилище для своего сородича, ушедшего, по их представлению, в загробный мир. Как правило, курганы располагаются группами, часто довольно большими (до нескольких сотен). Такие группы курганов называются могильниками. В своем первоначальном значении тюркское слово «курган» — синоним слова «городище», а точнее — крепость. (Я.А. Шер. Археология изнутри. Кемерово.2009.)      Известный итальянский учёный Марио Алинеи пишет: «Традиция возведения курганов на могилах всегда была одной из самых характерных особенностей алтайских (тюркских- Г.Г.)  степных кочевых народов, от их первого исторического появления до позднего Средневековья. Как известно слово курган не русского, не славянского, и не индоевропейского происхождения, а заимствование из тюркских языков. Слово курган ‘погребальная насыпь’, проникло не только в Россию, но и во всю Юго-Восточную  Европу (Русс. kurg;n, Укр. kurh;n, Белорусс. kurhan, Пол. kurhan, kurchan, kuran 'насыпь'; Рум. gurgan, Диал. Венг. korh;ny), и  является заимствованием  из Тюркского: Др. Тюрк. курган 'укрепление', Тат., Осм., Кум. курган, Кирг. и Джагат. korgan, Каракир. korqon, все от Тюрко-Тат. kurgamak 'укреплять', kurmak 'возвести'. Область распределения его в Восточной Европе близко соответствует области распространения Ямной или Курганной культуре
в Юго-Восточной Европе». (Mario Alinei. Paleolythic continuity of Indo-European, Uralic and Altaic populations in Eurasia.). Советский археолог С.С.Черников еще в 1951 году писал: «курганные могильники, в большей своей части относящиеся к эпохе ранних кочевников, группируются преимущественно в местах, наиболее благоприятных для зимнего выпаса скота (предгорья, долины рек). Их почти совершенно нет в открытой степи и в других районах летних пастбищ. Обычай хоронить своих покойников только на зимовках, существующий до сего времени у казахов и киргизов, несомненно, идет из глубокой древности. Эта закономерность в расположении курганов поможет при дальнейших раскопках определить районы расселения древних кочевых племён». (С.С. Черников. Восточноказахстанская экспедиция.// КСИИМК. Вып. XXXVII. 1951.). Курганная культура на Южном Кавказе появляется в то время, когда здесь возрастает роль скотоводства, и главным источником наших знаний о жизни местного населения служат курганные захоронения. Интенсификация животноводства могла быть достигнута только при пере¬ходе к новому типу хозяйства — яйлажному скотоводству. Южнокавказцы первыми из скотоводов Евразии освоили вертикальный способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные пастбища. Это подтверждается топографией  курганных могильников, расположенных у пе-ревалов высоко в горах.            К.Х.Кушнарева ведущий российский археолог более 20 лет исследовала археологические памятники Южного Кавказа. Она руководила археологической экспедицией на территории Азербайджана (курганный могильник Ходжалы, поселение Узерлик у Агдама). Еще в 1966 году написала в Кратких сообщениях института археологии Академии наук СССР (работа написана совместно с известным археологом А.Л.Якобсон): «Для решения проблемы возникновения и развития полукочевого скотоводства коллективу экспедиции пришлось расширить зону работ, включив сюда прилегающую к Мильской степи область Нагорного Карабаха. Лишь параллельное изучение синхронных памятников степных и горных районов могло ответить на вопрос, какие сдвиги произошли в хозяйственном укладе населения Азербайджана к концу II тысячелетия до н.э. и в какой зависимости находились эти два географически разные области? Исследованию был подвергнут Ходжалинский курганный могильник (разведки К.Х.Кушнаревой), расположенный на магистральном пути, идущим из Мильской степи на высокогорные пастбища Карабаха. Шурфовка внутри огромной каменной ограды (9 га), где не оказалось культурного слоя, позволила высказать предположение, что ограда эта служила, скорее всего, местом  для загона скота, особенно во время нападения врагов. Сооружение значительных по величине погребальных курганов высоко в горах, на путях перекочевок, а также резко возросшее по сравнению с предшествующим периодом количество сопровождающего оружия (Ходжалы, Арчадзор, Ахмахи и др.) указывают на господство в этот период полукочевой, яйлажной формы скотоводства. Однако для подкрепления этого вывода необходимо вернуться в степь с целью обнаружения и изучения там поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускали с гор сильно разросшие к тому времени стада. Надо оговориться, что если в предгорных и горных районах Азербайджана до начала работы экспедиции было исследовано много главным образом погребальных памятников  конца II - начала I тысячелетия до н.э., то ни одно поселение в Мильской степи не было открыто. В качестве объекта для раскопок избрали поселение, расположенное у подошвы одного из трёх курганов – гигантов в урочище Уч-тепе. Здесь в глубокой степи, среди обширных пастбищ были открыты небольшие прямоугольные землянки, использовавшиеся только в качестве зимников. Отсюда с весны население и скот перебирались в горы, а заброшенные землянки, разрушаясь, ждали их возвращения глубокой осенью. Таким образом, раскопками синхронных степных и горных памятников с бесспорностью было доказано, что в  конце II - начале I тысячелетия до н.э.,   на территории Азербайджана уже сложилась та форма отгонного, яйлажного скотоводства, которая господствует здесь до настоящего времени и заставляет археологов и историков рассматривать эти районы на протяжении трех тысячелетий как единую, объединенную одной исторической судьбой культурную и хозяйственную область!». (К.Х.Кушнарева, А.Л.Якобсон. Основные проблемы и итоги работ азербайджанской экспедиции. Академия наук СССР. Краткие сообщения института археологии, 1966 год, выпуск 108).  В 1973 году К.Х.Кушнарева возвращаясь к этой теме пишет: «Нам хорошо известен всесторонне обоснованный тезис Б.Б.Пиотровского о скотоводстве как о доминирующей форме хозяйствования у древних аборигенов Кавказа. Складывающаяся в основных своих чертах, по видимому уже в конце III тысячелетия до н.э. и сохранившаяся до наших дней форма яйлажного скотоводства с выгоном скота в весеннее-летний сезон на горные пастбища, заставляет рассматривать степные  просторы Миля, где возвышаются курганы, и горный массив соседнего Карабаха как единый, объединенный одной исторической судьбой культурно-хозяйственный район. Природа этих районов диктует людям условия и сейчас. Форма хозяйства здесь осталась прежней. Работая в Мильской степи в течение многих лет, мы, участники экспедиции, два раза в год наблюдали «переселение народов», при котором весной кочевники со своими семьями и необходимым для длительного житья, а также переработки мясных и молочных продуктов инвентарем грузились на лошадей, верблюдов, ослов и сопровождали на кочевья в горы огромные отары мелкого рогатого скота; поздно осенью эта лавина спускалась вниз, в степь, причем часть зимников располагалась   непосредственно в районе наших курганов». (К.Х.Кушнарева. К вопросу о социальной интерпретации некоторых погребений Южного Кавказа. Академия наук СССР. Краткие сообщения института археологии, 1973 год, выпуск 134.)        В 1987 году К.Х.Кушнарева еще раз возвращается к этой теме и пишет: «Рядом с Ходжалинским могильником, расположенным на магистральном пути скотоводов, ведущем из Мильской степи на высокогорные пастбища Нагорного Карабаха, была выявлена каменная ограда, окружавшая площадь в 9 га; это, скорее всего, был загон для скота в периоды возможных нападений. Сам факт существования крупного курганного могильника на скотопрогонном пути, а также большое количество оружия в могилах Карабаха указывали на интенсификацию скотоводческого хозяйства и существование в этот период яйлажной формы, способствовавшей накоплению больших богатств. Для  подкрепления этого вывода надо было вернуться в степь для изучения поселений, куда на зимние месяцы скотоводы спускались  с гор. Такие поселения раньше не были известны. В качестве объекта для раскопок было выбрано поселение около большого Учтепинского кургана; здесь была открыта группа небольших землянок-зимников. Отсюда с весны скотоводы перебирались в горы, а глубокой осенью возвращались обратно. И сейчас форма хозяйства осталась здесь прежней, причем часть землянок современных скотоводов располагается на том же месте, где находилось древнее поселение. Таким образом, работами экспедиции был выдвинут и обоснован тезис  о времени сложения отгонного скотоводства и о культурно-хозяйственном единстве степного Миля и горного Карабаха уже в  конце II - начале I тысячелетия до н.э.,   единстве, основанном на общей экономике. Экспедицией установлено, что в древности степь жила многоукладным хозяйством, в оазисах, орошаемых каналами, процветало земледелие и скотоводство; здесь располагались крупные  и небольшие стационарные поселения с прочной сырцовой архитектурой. В пустынных межоазисных районах в зимнее время обитали скотоводы; они создавали недолговечные поселения другого типа- землянки, которые с весны до осени пустовали. Между обитателями этих функционально-различных поселений осуществлялись постоянные экономические связи». (К.Х.Кушнарева. Значение азербайджанской (оренкалинской) экспедиции для археологии Кавказа. Академия наук СССР. Краткие сообщения института археологии, 1987 год, выпуск 192.)         В статье «Ходжалинский могильник» К.Х.Кушнарева пишет: «Ходжалинский могильник является памятником уникальным. Взаимное расположение различных типов курганов и анализ археологического материала указывает на то, что могильник этот создавался постепенно, в течение многих столетий: самые ранние из имеющихся здесь курганов—малые земляные— датируются последними веками II тыс. до н. э.; курганы с каменными насыпьями—VIII—VII вв. до н… Он должен рассматриваться в тесной связи с другими памятниками предгорных, горных, а также степных районов Армении и Азербайджана. И такая постановка вопроса правомерна, если учесть специфику формы хозяйства, которая сложилась в этих районах к концу II тыс. до н. э. Речь идет о полукочевом скотоводстве. Древнейшими путями, по которым осуществлялись культурные связи племен, обитавших в степных и горных районах, служили главные водные артерии (в Карабахе—Тертер, Каркар-чай, Хачин-чай), вдоль которых, как правило, группируются ныне археологические памятники; по этим же путям шло (как и в настоящее время) ежегодное передвижение кочевников-скотоводов. 
Весь облик самих курганов, а также особенности инвентаря характеризуют племена, создавшие этот памятник, как скотоводческие. Курганы-гиганты, в которых хоронились вожди племен, могли возникнуть лишь в результате коллективных усилий большого объединения людей. Расположение памятника на древней кочевой магистрали позволяет думать, что этот комплекс создавался постепенно скотоводческими племенами, передвигавшимися по ней ежегодно со своими стадами. Такое предположение может скорее всего объяснить грандиозные размеры могильника, который не мог быть воздвигнут обитателями какого-нибудь одного ближайшего поселения». (К.Х.Кушнарева. Ленинград. 1970)  hpj.asj-oa.am/1532/1/1970-3(109).pdf
           Для нашей темы весьма интересен факт находки в ходжалинском могильнике бронзового наконечника «свистящей» стрелы. В статье «Ходжалинский могильник» К.Х.Кушнарева пишет об этом следующее: «Погребальный инвентарь крупных курганов весьма разнообразен и многочислен. Здесь мы встречаем вооружение и облачение воинов, украшения, керамику. Например, бронзовые стрелы имеют маленькое сквозное отверстие, служившее скорее всего для усиления звука при полете. Находки аналогичных стрел в других местах Закавказья (Джалал оглу, Борчалу, Муганская степь-Г.Г.) сопровождаются уже железными предметами. Мингечаурский материал из грунтовых погребений позволяет отнести эти стрелы к третьей, наиболее поздней разновидности и датировать их концом бронзы—началом железа. Литые четырехгранные стрелы повторяют форму более древних костяных стрел ». ( К.Х.Кушнарева. Ленинград. 1970hpj.asjoa.am/1532/1/1970-3(109).pdf
           По мнению специалистов древние тюрки с давних времен применяли так называемые «стрелы свистульки». У такой стрелы, чаще всего, на древке, ниже наконечника, имелась костяная свистунка в виде шарика, удлинённой или биконической гранёной формы, снабжённая отверстиями. Более редкий вид — это цельные со свистунками наконечники, имеющие в основании выпуклые полости с отверстиями или внешне схожие с костяными вытянуто-округлые железные полости с отверстиями на месте шейки. Считают, что назначение свистящих стрел — устрашение противника и его лошадей. Есть сведения, что такими стрелами указывали направление обстрела и давали другие команды. С освоением тюрками верховой езды и конного боя в рассыпном строю их основным оружием поражения противника на расстоянии стали лук и стрелы. Именно с того времени, когда воины стали, прежде всего, конными лучниками, символическое значение данного вида оружия неизмеримо возросло. Изобретение сигнальных стрел-свистунок с костяными шариками и отверстиями, издающими в полете свист, способствовало появлению иного символического значения у таких стрел. Согласно легенде наследник престола хуннского шаньюя использовал эти стрелы для воспитания своих воинов в духе беспрекословного подчинения. Всем, кто пустит стрелу "не туда, куда свистунка летит, отрубят голову". В качестве объектов для стрельбы он поочередно выбирал своего коня, "любимую жену", коня своего отца, правящего шаньюя Туманя, пока не добился от своих воинов полного послушания, и смог направить стрелу в отца, убить его, совершить переворот, казнить мачеху и брата и захватить власть. Свистунка стала своего рода символом преданности воинов военному вождю.          Российский исследователь В.П. Левашова пишет: «Особенно интересны шумящие и свистящие стрелы. Их наконечники имеют прорези в лопастях пера, и такая стрела, с винтообразно посаженным оперением древка, летела, вращаясь вокруг своей оси, а воздух, проходя сквозь отверстия, производил шум. Такие стрелы были исключительно боевыми, и шум, производимый ими, пугал конницу врага. Китайские летописцы говорят об этих стрелахсвистунках как о вооружении тюркских народов, что подтверждается многочисленными находками их в погребениях алтайских тюрок VII-VIII вв.». (В.П. Левашова. Два могильника кыргызхакасов. // МИА № 24. Материалы и исследования по археологии Сибири. Т. 1. М.: 1952.)
      Можно предполагать, что бронзовый наконечник стрелы с отверстием, найденный в Ходжалинском могильнике на два тысячелетия старше аналогичных хуннских стрел.          Как известно в исторической науке до сих пор дискутируется вопрос об этноязыковой принадлежности племен-носителей курганной культуры. Одни исследователи приписывают ее индоевропейским племенам, другие связывают ее со «степными иранцами», третьи — с хурритоурартскими, кавказско-картвельскими и, возможно, пранахско-дагестанскими племенами и т.д.
       Этнокультурное различие погребальной обрядности южнокавказского населения (прототюрки), наиболее яркое отражается именно в курганных захоронениях.  В этом мы можем убедится сравнивая основные черты и детали погребальной обрядности вышеупомянутых народов и племен (иранцы, пранахо-дагестанцы, правайнахцы, хуррито-урарты, кавказо-картвелы и др.) отраженных в синхронных археологических материалах.            Например, по мнению некоторых исследователей у предков современных северокавказских народов (чеченцы, ингуши)  в древности были разнообразные погребальные сооружения (каменные ящики, склепы, ямы, перекрытые каменными плитами - в горах; ямы, перекрытые деревом, гробницы, сложенные из бревен и перекрытые деревом - в предгорьях), которые были широко распространены здесь с III тыс. до н.э.
    Дагестанские народы, издревле проживающие на севере Южного Кавказа в основном хоронили своих сородичей в грунтовых ямах. Например, дагестанский исследователь Бакушев М.А. пишет: «Проведенное изучение погребальных комплексов показывает, что ведущим типом погребального сооружения на территории Дагестана в исследуемый период (III в. до н.э.-IV в. н.э. –Г.Г.) являлась простая грунтовая могила (яма), иногда окруженная кольцом или полукольцом из камней, иногда с частичной обкладкой могилы камнем, нередко с перекрытием из каменных плит. Грунтовые ямы представлены двумя основными в плане формами -  широкими овальными и прямоугольными и узкими удлиненно-овальными и удлиненно-прямоугольными…Среди погребений местных племен встречаются так называемые вторичные и расчлененные. Как отмечалось, исследователями не даны весомые объяснения этой обрядности, не определена ее религиозно-идеологическая основа, что обусловлено, прежде всего, трудностью интерпретации остеологических остатков, наблюдаемых в археологической практике. Предложенное в работе понимание вторичных захоронений предполагает и осуществление особых погребальных и иных обрядов и обычаев, таких как выставление трупа, изоляция немощных и последующее их захоронение, связь с обрядом вызова дождя, с перезахоронением умершего и т.д., что находит некоторое подтверждение в этнографических материалах, в сведениях письменных источников. Обряд же расчлененного погребения наблюдается в единичных случаях и, как думается, в первую очередь, связан с человеческим жертвоприношением (что исключает термин «погребение»), а также с особыми обстоятельствами смерти или качествами конкретного человека, к которому была применена подобная процедура, не входящая собственно в понятие «погребальный обряд». К этому же типу относятся и погребения отдельных человеческих черепов, встреченные в некоторых погребениях могильников Дагестана, в которых нашли отражение, с одной стороны, человеческие жертвоприношения социально зависимого человека, а, с другой, представления о голове как «вместилище души»». (М.А.Бакушев.Погребальный обряд населения Дагестана албано-сарматского времени :III в. до н.э.-IV в. н.э. Махачкала. 2006.)
   О погребальном  обряде иранцев написано очень много книг и специальных статей. Например, известный российский ученый  Л. С. Клейн утверждает, что курганные захорения резко отличаются от иранских, так как не имеют ничего общего с типично иранской заботой «о предохранении мертвых от соприкосновения с землей…Вообще преобладающие погребальные обычаи маздаистского характера у иранцев исторического времени это «башни молчания», астоданы, оссуарии, скармливание покойников собакам и птицам, срезание плоти с костей и т. п.»
(Л. С. Клейн "Древние миграции и происхождение индоевропейских народов Санкт-Петербург". 2007) 
        Известный российский исследователь И.В.Пьянков на примере бактрийцев подробно описывает погребальный обряд древних иранцев. Он считает, что у всех древних иранцев до принятия ислама был единый обряд захоронения умерших родичей и пишет об этом следующее: «Является ли погребальный обряд бактрийцев и их соседей каким-то исключительным, изолированным феноменом или представляет собой частный случай более широко распространённой, этнически обусловленной посмертной обрядности? Я уже пытался дать ответ на этот вопрос в своих предшествующих работах поэтому ограничусь здесь лишь кратким пересказом полученных мною результатов. Обряд «выставления», когда труп выставляли на  открытом месте, чтобы собаки или птицы оставили от него лишь голые кости, являлся важнейшим определяющим признаком обширной этнической общности, известной в античных источниках ахеменидского и эллинистического времени как Ариана. Основными народами Арианы являлись бактрийцы и согдийцы на севере, арахоты, заранги и ареи (северная часть их области ко времени написания Аристобулом своего сочинения административно вошла в состав Гиркании) на юге. На протяжении первой половины и середины I тыс. до н.э. центральные иранцы активно расселялись во всех направлениях, сохраняя свои обычаи и обрядность. На западе такими выселенцами были маги, укоренившиеся в Мидии в качестве одного из её племён…Археологически обряд «выставления» фиксируется полным отсутствием могильников и частыми находками в пределах поселений — в мусорных ямах или в развалинах старых строений — отдельных человеческих костей, обглоданных животными. Иногда встречаются скорченные погребения в ямах под полами домов или во дворах. Потомки носителей культур этого круга продолжают придерживаться своего погребального обряда и позже, вплоть до распространения ислама, хотя теперь у некоторых из них наблюдается стремление как-то сохранить очищенные кости своих покойников: так появляются оссуарии и мавзолеи…Почти все без исключения исследователи видят в обряде «выставления» и разных его проявлениях в Средней Азии признаки зороастризма или, по крайней мере, «маздеизма». Многочисленные нестыковки и различия относят за счёт «неортодоксальности», периферийного положения среднеазиатского зороастризма. Сходство зороастрийского похоронного обряда с описанным здесь бактрийским в основных моментах действительно велико…У бактрийцев и других центральных иранцев, судя по археологии, для каких-то категорий покойников существовал особый способ захоронения — скорченные трупоположения в ямах под полом дома и во дворах. В «Видевдате» и у поздних зороастрийцев этот способ превратился во временное захоронение, допустимое, но чреватое осквернением почвы и дома…Конечно, в страны бактрийцев и других центральноиранских народов проникал и собственно зороастрийский погребальный обряд, т.е. обряд, свойственный каноническому зороастризму, выработанному в среде магов (другого зороастрийского канона мы не знаем). Хорошо известно, что маги выполняли жреческие функции у этих народов в эпоху Ахеменидов, а затем при Аршакидах и Сасанидах — в той мере, в какой эти народы входили в пределы соответствующих держав. Да и за их пределами, например, у согдийцев поздней древности маги с их храмами огня играли большую роль. Но погребения, совершённые в Средней Азии по обряду магов, нелегко отличить по археологическим материалам (по которым только и можно о них судить) от погребений, совершенных в соответствии с дозороастрийскими народными обычаями (как уже было отмечено, даже реальный погребальный обряд сасанидских персов, у которых зороастризм магов был государственной религией, практически не отличался от погребального обряда древних бактрийцев). Возможно, что об усилении влияния зороастризма магов в центральноиранском этническом ареале свидетельствует появление там (в наименьшей мере — в Бактрии) оссуариев (хумов и простых ящичных, не статуарных). Приход Спасителя и будущее воскресение предусмотрены учением самого Зороастра, а гарантией индивидуального воскресения являются кости умершего, которые поэтому нуждаются в более бережном отношении. Другим важным признаком служит появление дахм классического типа в сасанидское, а на востоке — в кушано-сасанидское время. Итак, бактрийский обряд «выставления» является специфической чертой, важным этноопределяющим признаком центральноиранских народов — этнической общности, которую можно называть и «народами Арианы», «авестийским народом» и т.п. На основе этого обряда сформировался зороастрийский обряд. Но откуда взялся сам бактрийский обряд, столь резко отличающийся от погребальной обрядности других иранских народов? К востоку от Бактрии, в горных областях от Гиндукуша и Памира до Кашмира обитали автохтонные племена, которых индоиранцы, а вслед за ними и греки называли «каспиями». Их предки — создатели культур горного неолита в этих местах — стали одним из важнейших субстратов при формировании бактрийцев и родственных им народов, носителей более поздних культур Средней Азии. Погребальный обряд каспиев, описанный Страбоном (XI, 11, 3; 8), по его же словам, почти не отличался от бактрийского, и только исконный, первобытный смысл этого обряда, связанный с тотемистическими воззрениями, здесь предстаёт совершенно открыто: блаженным считался тот, чей труп растащен птицами (это особенно  благоприятный знак) или собаками. Особо отмечается (Val. Flacc. VI, 105), что собак каспии хоронят с теми же почестями, что и людей, в «могилах мужей».  (И.В. Пьянков. О погребальном обряде бактрийцев.// Центральная Азия от Ахеменидов до Тимуридов: археология, история, этнология, культура. СПб: 2005).             Таджикский исследователь из Санкт-Петербурга Д. Абдуллоев пишет: «Согласно учению пророка Заратуштры, смерть - это зло, поэтому труп считался наделенным нечистой силой. В зороастризме категориче¬ски запрещалось погребение человека в земле, т. к. тело, соприкасаясь с землей, могло осквернить ее. Трупосожжение также не допускалось, т. к. огонь и воздух, как вода и земля, для зороастрийцев были священны.В дошедшей до нас части священной книги Авесты, Видевдат говорится, что зороастрийский погребальный обряд был поэтапным и для каждого этапа существовали специальные по¬стройки. Первая постройка - «ката», где оставляли труп в тех случаях, когда было невозможно сразу перенести его на «дахму». В «дахме» выставляли труп на растерзании птицам и хищникам. Кости оставались в «дахме» год, после чего они становились чистыми. Тогда их собирали и помещали в «астадан» - костехранилище. В этом состоял третий и последний этап погребального обряда зороастрийцев, которые ве¬рили, что сохранение костей необходимо для грядущего воскрешения мертвых. Практиковался и другой способ отделения мягких тканей от костей. Так, китайские пись¬менные источники сообщают, что за городскими стенами Самарканда проживала группа людей, державших обученных собак, которые пожирали плоть мертвецов. Вместе с тем, отделение мягких тканей от костей производилось также людьми с помощью ножа или других острых предметов. Автор X в. Наршахи пишет, что правитель Бухары, Тогшода скончался во время приема у наместника халифа в Хорасане, после чего его приближенные очистили мягкие ткани по¬койного от костей, поместили их в мешок и забрали с собой в Бухару. Эти сведения подтверждаются археологическими данными. Так, процесс отделения мягких тканей от костей покойника представлен на настенной росписи из Кара-тепе вблизи г. Термеза. Здесь был изображен сидящий человек под аркой, который в правой руке держит нож, а в левой - очищенный череп человека. Возле него лежит труп, растер-занный собаками». (Д. Абдуллоев. Зороастрийские реликты, представленные в археологических материалах. Культуры степной Евразии и их взаимодействие с древними цивилизациями. // Книга 2. CПб: ИИМК РАН, «Периферия». 2012).
         По мнению Б.Б.Пиотровского южные соседи прототюрков - урарты также соблюдали принцип не осквернения трупами земли и хоронили своих сородичей в искусственных пещерах в скалах. Вот, что Б.Б.Пиотровский пишет об урартийском обряде захоронения в книге «Ванское царство (Урарту): «К числу погребальных относится комплекс скальных помещений, открытых в 1916 г. А.Н. Казнаковым в Ванской крепости, около арсенала. Проем с углублением для дверной оси во внутренней его части вел в квадратное помещение около 20 кв. м площадью и высотой в 2,55 м. В левой от входа стене помещения на некоторой высоте от пола находился вход в две небольшие комнаты. Первая из них, прямоугольная в плане (длиной 4,76 м, шириной 1,42 м, высотой 0,95 м), в которой можно передвигаться только ползком, имела плоский потолок, а следующая – куполообразный. Вторая комната оказалась весьма интересной; на уровне пола соседней комнаты она имела вырез для закрепления плиты, служившей ей полом и перекрывавшей подполье, из которого вел ход в небольшую камеру (шириной 1,07 м, высотой 0,85 м), принятую исследователем за тайник. Характер этих небольших помещений позволяет присоединиться к мнению А.Н. Казнакова, считавшего описанную им ванскую искусственную пещеру погребальной. Саркофаг в ней находился, по-видимому, в подполье, в то время как в «Большой пещере», «Ичкала» и «Нафт-кую» саркофаги могли устанавливаться на возвышениях…При раскопках одного участка Топрах-кале было найдено большое количество костей животных и людей, причем у человеческих костяков отсутствовали черепа. Леман-Гаупт высказал предположение, что тут складывались трупы принесенных в жертву богу Халди людей, головы которых хранились в особом месте. Урартские памятники подтверждают существование человеческих жертвоприношений. На урартской печати, принадлежащей К.В. Тревер и происходящей из Хайкаберда, изображен жертвенник, около которого лежит обезглавленное человеческое тело; тщательно отмеченные ребра дают основание полагать, что с туловища содрана кожа. В перечне богов из «Мхер-Капуси» упоминаются ворота, Халди и боги ворот Халди. Под воротами бога в  урартских текстах подразумеваются ниши в скалах. Ниши эти имеют иногда три уступа, как бы три ниши, высеченные одна в другой, что должно было соответствовать трем ведущим в скалу дверям, поэтому и название этих ниш в клинописи выписывается часто с суффиксом множественного числа. По религиозным верованиям, через эти двери выходило божество, находящееся в скале… В вопросе о значении Урарту для истории Закавказья мы должны исходить не только из установления генетических связей современных народов Кавказа с древним населением Ванского царства, но и из того значения, какое имело Урарту для развития культуры народов Кавказа…Культурное наследие урартов перешло не только к их наследникам, армянам, государство которых выросло непосредственно на территории Ванского царства, но и к другим народам Кавказа». (Б.Б.Пиотровский. Ванское царство (Урарту)1959 год).          Таким образом, археологические данные (наскальные рисунки, каменные загоны, циклопические крепости, курганная культура и др.)  позволяет нам утверждать, что истоки древнетюркского этноса связаны с Южным Кавказом и  юго-западным Прикаспием, и предками азербайджанцев являются прототюрки, создавшие вышеуказанные археологические культуры.
  Википедия: Обряд воздушного погребения абхазцев и грузин.
"Обряд воздушного погребения — один из древнейших религиозных обрядов похорон умершего человека, в котором погребение совершается путём подвешивания тела умершего в воздухе с целью предания тела умершего воздуху, духу, свету, дереву и т. п. Религиозная мотивировка обряда у разных народов была разная.
Обряд воздушного погребения существовал у многих народов древности, на сегодняшний день встречается у некоторых племён Южной Америки, а также в редуцированной и более гигиенической форме развеивания праха.
У некоторых народов обряд совершался в отношении всех умерших, а у некоторых — только в отношении «избранных» по тем или иным признакам.
Одним из древнейших упоминаний данного обряда является сообщение Нимфодора (III век до н. э.). В своём произведении «Варварские законы» он писал:
    Мужские тела колхам нельзя было ни сжигать, ни погребать; тела мужчин завёртывали в свежие шкуры и вешали на деревьях, женские же предавали земле.
Воздушное погребение у грузин
В 1814 году Давид Багратиони в книге «История Грузии» сообщал:
    В древние времена грузины не зарывали в землю тела умерших, а выставляли оные на деревьях, что самое доныне видят у абхазцев. Сие принято, как думают, от персов, ибо Гиде, описывая древние обычаи сего народа, упоминает, что персы подобным образом поступали с телами умерших.
Воздушное погребение у абхазо-адыгских народов
В 1660 году путешественник Арканджело Ламберти записал:
    С северной стороны, ближе всех (к мингрельцам), живут те кавказцы, которых турки называют абазами (Abassas) или абкассами (Abcasses). Между прочими обычаями этого народа замечательно то, что они ни погребают, ни жгут тела покойника, а кладут труп в выдолбленный ствол дерева (dans un tronc d’arbre qu’ils ont creus;), который служит гробом. Последний с молитвой привязывают виноградной лозой к высочайшей ветви какого-нибудь большего дерева. Они привешивают также оружие и одежду усопшего, а чтобы послать на тот свет коня, гоняют его во всю прыть от этого дерева до тех пор, пока тот не околеет. Если он издохнет скоро, то говорят, что хозяин любил его сильно; если же, напротив, он долго не издыхает, то говорят, что покойник этим показывает, как мало заботился о нём.
В 1427 году путешественник Иоганн Шильтбергер сообщал:
    У них (у черкесов) есть обычай класть убитых молнией в гроб, который потом вешают на высокое дерево. После того приходят соседи, принося с собою кушанья и напитки, и начинают плясать и веселиться, режут быков и баранов и раздают большую часть мяса бедным. Это они делают в течение трёх дней, и повторяют то же самое каждый год, пока трупы совершенно не истлеют, воображая, что человек, поражённый молнией, должен быть святой.
Абхазские историки считают, что обряд воздушного погребения абхазо-адыгских народов произошёл из религиозных культов строителей дольменов. Поминальные обряды духа предков совершались перед фасадом дольмена или внутри кромлеховидных оград (Отхара), так как характерным для дольменной культуры этих народов было «вторичное» захоронение лишь крупных костей и черепов (неоднократно обнаруженных археологами внутри дольменов), оставшихся после первичных «воздушных захоронений» на деревьях. Отдельные адыгские учёные (Б. С. Хотхо) считают, что обряд воздушного погребения абхазо-адыгских народов тесно переплетался с предполагаемым этими же учёными друидизмом абхазо-адыгов".