Казачья ярмарка часть 4

Ночью Ивану спалось плохо. Снились скачки и маячившая впереди спина в мокрой, насквозь пропитанной солёным потом, рубахе. И медведь с задранными когтистыми лапами, стоявший посреди дороги и преграждавший путь к финишу, кажущемуся недосягаемым.
Вдоль дороги стояли толпы гикающих соплеменников, ораущих                – Ату, его, ату! Гони, гони к лесу! Хватай, задери, задери его, косматый!
Проснулся Иван в мокрой от холодного пота рубахе. Колотил мелкий озноб.    – Ну, и изволновался, видать, намедни! – подумал – Да, весёленький денек выдался!
Поднялся Иван ни свет, ни заря, вместе с родителями. Дурной сон не шел  из головы. Вышел в залу, нарядную, как всегда готовую к приему гостей. При входе в комнату стоял шкафчик, называвшийся божница, с иконами в богатых позолоченных окладах. Перед ним висела лампада с деревянным маслом и фитилём, который зажигали в большие праздники.  Среди икон маленькие пучки душистых полевых трав, резные украшения из цветной бумаги и злаковых колосьев. Под святым образом стоял стол, накрытый чистой скатертью. У стен несколько стульев с резными дубовыми спинками. Стены увешаны сбруей и оружием. Ружья, шашки, кинжалы, пояса с серебряными пряжками, сафьяновые мешочки для пуль. Так же в комнате стоял постав - шкаф со стеклянными дверцами, через которые была хорошо видна красиво расставленная нарядная, праздничная посуда. Посреди залы стол, покрытый вышитой рукой умелой рукодельницы скатертью. В одном простенке раскидистый цветущий олеандр в кадке, а в другом висело    богато декорированное зеркало и стоял сундук, кованный железом. В правом углу кровать, крытая байковым одеялом. На противоположных концах её лежали по две взбитые пуховые подушки. На окнах над кроватью висели узорчатые ситцевые занавески. Такими же была завешена печь и дверные проемы. Сундук – скрытня был накрыт постилкой из разноцветного лоскута.
По стенам украшением комнаты служили картинки с изображением битв, семейные фотографии в резных деревянных рамках, портреты лиц царской семьи, казачьих атаманов. На подоконниках и табуретках стояла в горшках комнатная герань розовых и белых тонов.
Жила семья в добротном казачьем курене, построенном ещё Ивановым дедом. Первый этаж куреня назывался низы. В их центре находилась, так называемая, «холодная» комната без окон, но с небольшими отверстиями в стене. Приёмы строительства, передаваемые из поколения в поколение, позволили так построить «холодную», что в ней постоянно царил сквознячок, остуженный  в окружающих каморах. Когда-то, в прежние времена, в холодной можно было увидеть такую картину. Вся семья собиралась, расстелив кошму на прохладном глиняном полу, и пила взвар или ела ледяные шипящие соленые арбузы в полдень, в самую жару, когда над степью плыло в пыльном мареве жары испепеляющее солнце. Сладко пахли пучки трав, горы яблок, арбузов, развешанный на нитках сушиться на сквознячке виноград.
Коморы узким коридором окаймляли холодную по периметру при помощи окон. Когда-то здесь в нишах тоже хранилось оружие. Узкая единственная дверь, обязательно открывающаяся вовнутрь, чтобы легко было подпереть её бревном или камнем, вела на первый, заглубленный, этаж. Войти сюда можно было только по одному: согнувшись под низкой притолокой, и сразу опуститься на две ступеньки вниз. Мой дом – моя крепость. А в старину можно было грохнуться и ниже: прямо перед дверью устраивали «ловчий погреб» – яму с колом посредине, закрытую в обычное время деревянным щитом. Враг, ворвавшийся в курень, сразу же попадал туда. Вообще, в эту часть куреня чужие не ходили.
Приходящие гости поднимались по широким ступеням - порожкам на второй этаж и попадали на террасу - «балясы». С террасы, пройдя по узкому коридору, попадали в залу, готовую к праздничной трапезе.
Из залы дверь вела в спальню, где стояла большая кровать с горой перин и подушек из приданого хозяйки. Эта комната у казаков называлась домушкой. В правом углу спальни стоял сундук, который, как и сундук - скрытня, был покрыт лоскутной постилкой. В нём хозяйка дома хранила приданное, одежду, украшения. Долгими зимними вечерами женщины пряли пряжу, поэтому имелась прялка. Стены спальни так же украшены фотографиями, оружием. На окнах стояли цветы.
Также  была и кухня, или стряпная, где готовили и ели пищу. В ней, кроме печи для хлеба, размещалась плита для приготовления пищи и полки с домашней утварью. На полках и в шкафах–поставках были расставлены кастрюли, чугунки и миски, ведра, казаны и медные кубы для воды. Для приготовления и хранения пищи пользовались глиняной посудой, которая также располагалась на полочках поставов. Глиняные сосуды имели разнообразные формы и соответственно названия: кубышки - узкогорлые сосуды с широко раздутыми боками, махотки – низкие кувшины с широким горлом без ручек, макитры – большие широкие горшки, кувшины – вертикально вытянутые бочковатые сосуды с зауженным горлом с ручкой, носиком, иногда с крышкой. Для придания изделиям нарядного вида их  покрывали "поливой": зеленой, синей, коричневой глазурью из свинцовой слюды и оловянного пепла.
Выходя из кухни, вновь попадешь в коридор–галерею. Отсюда и происхождение слова "курень", то есть расположение комнат по кругу, откуда вошли, туда же и вернулись.
В коридоре-галерее хозяйка хранила сбор лечебных трав, ближе к выходу стоял сундук, на котором были ведра с водой, над ними висело коромысло, на котором казачки носили воду. Тут же вдоль стен стояли лавки, стулья. Кругом царили чистота и уют.
Снаружи дом представлял собой двухэтажную постройка с двумя же крыльцами. На уровне второго этажа обходная галерея. Фасад дома украшал традиционный для донцов декор в три ряда по деревянным конструкциям. Резные стойки и балясины служили украшением галереи и маршей лестниц. Крыльца декорированы «зонтами» - навесами. Окна делились на две равные части: верхнюю – неподвижную и нижнюю – подвижную, которая по пазам поднималась вверх и закреплялась в нужном положении палочкой. Окна располагались не только на втором этаже, но и на первом. Первый этаж был не жилым и окна были лишь на втором этаже, а роль окон внизу выполняли небольшие отверстия, которые создавали сквозняк, необходимый для хранения продуктов. Окна украшены резными наличниками. Снаружи они закрывались одностворчатыми навесными ставнями, украшенными тонкими декорированными композициями. Из дерева выпиливали разнообразные фигурки, которые не только украшали, но и выполняли роль оберега должны были защищать от злых сил, чар и колдовства недобрых людей. Это был один из красивейших домов Нижнего Чира. Широкий фасад его с парадным крыльцом выходил на центральную улицу. Перед домом был просторный двор, где росло несколько плодовых деревьев и стояли красивые резные скамейки. Сзади  дома было второе крыльцо, выходящее на баз – задний двор. Там была конюшня, где стояло несколько породистых рысаков и пара отличных кобылиц. Две из них были жеребые. Часто конюх Василич по приказу отца запрягал пару коней в красивую высокую расписную бричку и возил родителей по каким-то хозяйственным нуждам. Двор был большой, и там умещалось множество различных построек на все бытовые нужды.
Неспешно и плотно позавтракав, так как уходил Иван на весь день, приготовленными Аришей спозаранку, варениками с творогом, барахтающимися в жирном свежем каймаке. Выпив чашку свежезаваренного горячего кофею со сливками, одел суконную рубаху, чёрную, с желтыми выпушками куртку под ремень с позолоченной пряжкой и инициалами «ру» (реальное училище) и прямые, также чёрные форменные брюки. Накинув на плечи мундир с золотым галуном на воротнике. Перебросив через плечо кожаную сумку, надев фуражку с желто - оранжевым кантом на голову,  отправился на занятия в реальное училище, где учился уже последний седьмой год. Поступил он туда десяти лет отроду.
Уже подходя к училищу, Иван нагнал ватагу сокурсников, спешащих на уроки.
Некоторые из них были ещё, как Иван в мундирах, но кое-кто накинул уже шинели с позолоченными пуговицами и чёрными петлицами с жёлто-оранжевым кантом.

  В училище особое внимание уделялось обучению естественным наукам. Велись предметы: Закон Божий, русский и иностранный языки, география, история и математика, физика, естествоведение, рисование, черчение, чистописание, законоведение. Учебная неделя длилась шесть дней в неделю.

Иван был творческой натурой и больше всего любил русский язык и чистописание. Очень любил читать. Обладая от природы каллиграфическим почерком и склонностью к сочинительству, нередко вызывал восхищение как сокурсников, так и учителей. Точные же науки давались ему сложнее. Впрочем, благодаря своей смекалке и природному трудолюбию, он никогда не был среди числа отстающих.               
                Учебный день в училище начинался с общего молебна в зале за четверть часа до первого урока. В половине девятого все шли на молитву. Большой зал был на втором этаже и в нем большая, во всю стену, картина - Христос, благословляющий детей. Каждое утро учащиеся выстраивались шеренгами перед этой картиной-образом и пели молитвы.
                Зазвучал звонок. «На молитву»! С шумом выбежали  мальчики. Они становились в пары. Пары поднялись по лестнице, прошли длинный коридор и подошли к дверям зала, которые отворились. Блеснули иконы, цепочки лампад. Это был алтарь. Во время молитвы зал превращался в церковь. К клиросу прошло несколько учеников из старших классов. Они начали молитву. Её тотчас же подхватили остальные.
 После молитвы ученики опять встали парами и, делая круг по залу, направились к выходу. Затем молитва в каждом классе читалась перед началом первого урока и по окончании последнего.
За дисциплиной в классе следил классный наставник, сидевший на уроках на последней парте. За нарушение дисциплины и невыполнение учебных заданий он, как и учитель, мог оставить после уроков. А оставляли в классе после занятий на несколько часов, что означало, даже лишение обеда.
Жизнь каждого была описана в кондуитном - штрафном журнале. Вносились туда все похождения учащегося: выговоры, наказания, оставление без обеда. И никто из учеников не знал, какие записи она хранила. Поэтому боялись её пуще огня. Между собой её называли «голубиной книгой». «Голубиная» - искажение слова "Глубинная книга". Есть такая книга, в которой рассказано, как Бог сотворил мир, что было потом, что нас с вами ждет. Текст «Голубиной книги» долгое время скрывали от людей. Потому что в ней - ответы на все вопросы: о конце света, о судьбах мира, о каждом из нас.
Вот такой «Голубиной книгой» казался кондуит, ибо тайны его свято блюлись начальством. Никто не смел и думать о том, чтоб прочесть о себе кондуитные записи.
Первым уроком была математика. Иван, недолюбливал этот предмет, поэтому мысли его постоянно улетали куда-то в иные пределы. Приходилось постоянно возвращать себя, чтоб не пропустить что-то важное, что потом пришлось бы разбирать самому. После история и законоведение. с ними были гораздо более складные отношения.  И, наконец, долгожданный обеденный перерыв. Иван редко ходил обедать. Он любил погутарить с сокурсниками о новостях, которые друганы узнавали от взрослых и спешили обсудить между собой.
- А, слыхали, чё в Петербурге-то деется? Гутарят, там стачки, восстания!
- Так, конечно, после «Кровавого воскресенья» началось! Сколько народу-то постреляли!
- Мне братка старший втихую прокламацию показывал. Так там царя скинуть требуют! Сбросить его с престола и выгнать вместе с ним всю самодержавную шайку — только таким путем можно завоевать свободу – написано! Своими глазами видел.
-Тьфу, да брешешь! Как это, царя и вон! Быть не могёт! Шоб самого царя – то! А кто-ж править будет?
- Так пишут, народ выбирать гуртом будет! Как у нас  атамана!
- Дык, ево-ж на майдане всем кругом выбирают! Как же весь народ в круг собрать? Сколько места надо-то?
- А выборы по-другому будут вестись. Будут на листках писать имя кандидата. Листки собирать, а потом считать их! Кто больше листков набрал, тот и главным будет!
- Ой, ну и насчитают! Поди, проверь потом! Набрешут с три короба!
- Не, быть этого не могёт! Царь-же, он от бога! Издревле на троне сидит, кто-ж его сымет?
Погутарили, помозговали, а тут и большая перемена закончилась. Опять на занятия.
Иван весь день потом думал над этим разговором.
- Ну, как это, царя выгнать? Это-ж никакого порядка тогда не будет. Всё делай, что хочешь! И какой свободы им не хватает?
Правда, слыхал он от братки Николая, что жизнь в городе – не сахар. Бедноты, нищих полно. Люди больно недовольные. Кто работает на суконной фабрике или на сахароваренной мануфактуре, говорил брат, живут совсем небогато, а работа тяжёлая – каторжная. По двенадцать часов и каждый день работают, от зари до зари. Тяжело наверно так-то! У нас-то такого нет. Никого в шею не гонят! Хошь работай, хошь – нет! Только есть-то что будешь? И свободы у нас вволю. Никого не неволят! У всех есть свой курень, земли надел! Хочешь – сам паши, хочешь в аренду сдавай. А ежели своей не хватает, так и сам в аренду бери! Трудно понять эту жизнь городскую!
Вечером, сделав домашнее задание, решил Иван с другалями на завалинке встретиться, погутарить. Может и они чего дельное скажут. У Корнея брат в Питере на заводе слесарит. Не захотел при родителях жить. Подался на заработки в столицу. Мир посмотреть и себя показать, сказал. Там обженился, детей двоих родили. Письма-то пишет родителям. Может, и Корней чего знает про забастовки и про царя? Дома-то не больно с отцом погутаришь. Не любит он темы такие. «Баловство это всё и бесчинства! Неча думать об этом!» - говорит.
Корней и Семён уже закончили военно – ремесленное училище и помогали шорнику делать конскую сбрую, ремни и другие кожаные изделия. Оба надеялись, что со временем получится открыть свою шорницкую мастерскую и работать на себя. Оба они были из семей среднего достатка и особо полагаться на родителей не могли. Правда, Семёну приходилось постоянно помогать отцу на хозяйстве, так как он был единственным сыном. А сестёр у него было аж пятеро! У Корнея же было ещё два брата и две сестры.
И, как обычно, когда уже начало смеркаться, товарищи встретились на своём укромном месте. На краю улицы стоял заброшенный домишко. Бог знает, когда и куда подевались его жильцы. Говорят, ушли за лучшей долей. Вот, на его призьбе и любили посидеть вечерами, погутарить без посторонних ушей.
-Слыхали про Питер-то! Говорят там кипит всё, будто людей, которые зимой шли к царю с прошением, солдаты постреляли! Много убитых и раненных! Мы сегодня в училище с ребятами обсуждали.
- Мне братка писал, что верно, так всё и было. Он писал, что всё, что про Питер говорят, всё правда! И сосед Николай Петрович заходил, с батей сидели на базу и тоже про это говорили. Так, он тоже гутарил, что Питер кипит весь! Слухом земля полнится!
- Так, неужто и до царя добраться хотят? Скинуть?
- Гутарят, что люди не шибко там любят его! Ну, чтоб скинуть…! Не могёт быть такого!
Ещё немного обсудив столичные события, попыхивая сладкими Ивановыми папиросками, другали пришли к выводу, что всё это ересь, и никто не даст сместить помазанника божьего. И скоро всё наладится. Царь и народ подобреют и жизнь потечёт по давно устоявшемуся, привычному для всех канону.
С этими приятными ощущениями все отправились по куреням. Ведь на завтра занятия и работу им никто не отменял.