Очередь...

           Все амбиции и планы полетели в тартарары, когда тридцатипятилетняя Марта узнала, что ей диагностировали Паркинсон, «старый добрый Паркинсон»…Первым делом женщине хотелось намылить себе шею и удавиться: «За что? Почему Я? Я никому никогда не сделала ничего плохого, да я вообще ангел и самый добрейший в мире человек! А как же стать лучшим модельером,  как Юдашкин или Зайцев!?»
        Семья не входила в планы Марты: она жила творчеством и только им одним. К своему красивому телу она иногда допускала Юрку, оболтуса и прощелыгу, друга детства, так сказать… и больше никого. Имел он на эту утонченную особу свое несравненное мужское влияние:  хитрец воспевал ей оды, говорил, что в скором будущем она завоюет российские подмостки и не только… Юркины дифирамбы льстили самолюбию женщины, возносили  ее на  недосягаемый пьедестал.            
       И когда успех казался был уже не за горами - в гости пожаловал дедушка Паркинсон,  решив поселиться навсегда в уютной квартире женщины, отключил все амбиции, загнал в глубочайшую депрессию, которую даже верный Юрка не выдержал (сбежал сучонок, прихватив золотые украшения Марты вместе с деревянной шкатулкой, оставив после себя лишь зыбкие воспоминания).
       От такой несправедливости жизни Марта и хотела было повеситься, но стул под ее ногами предательски закачался- и одна ножка сложилась пополам: «Ну зараза, словно специально!» Несостоявшийся московский модельер приземлилась рядом  с раненым стулом и с петлей на шее, стала горько так, протяжно рыдать.
          Где-то с месяц Марта пребывала в состоянии шока, а потом ей пришла мысль: уеду из города в небольшой поселок, где меня никто не знает. Как только эта мысль  окончательно сформировалась в ее прекрасной головке, она быстро продала роскошную квартиру, доставшуюся ей в наследство от дедушки профессора (дедушка ей заменил и маму, и папу после гибели профессорского сына и невестки в горах), - и купила небольшую квартирку  в затерянном  поселке, коих много на российских просторах…

         Марта неспешно разбирала свои вещи и не заметила, что к ней пришли без приглашения. Она неожиданно вспомнила, что не закрыла за  последним грузчиком дверь…
- Здравствуй, красавица… - мило поздоровалась   бабушка -седовласка.
-Ой, здрасте… - смущенно проговорила Марта.
-Новая соседка значит будешь?! Митрич, как год скончался. Так вот Нюрка, дочь его беспутная, продала получается тебе его хоромы, - улыбнулась бабуля.
-А Вы кто?
- Я Анной Петровной зовусь, старожил этого дома. Знаешь, деточка, ты  завтра вечерком загляни обязательно ко мне  в гости, я тебя пирогами угощу. Только не забудь! Ладно, познакомились и будет…отдыхай с дороги, завтра свидимся, милая, - бабушка упорхнула, словно ее и не было.
       Марта часто-часто заморгала, аппетитно чихнула, а потом побросала коробки, выключила свет – и с разбега плюхнулась на кровать… Всю ночь ей  снились васильковые глаза Анны Петровны, этой чуднОй седовласки, которая ворвалась в жизнь Марты беспардонно, но по-доброму, словно так и надо было…
       Весь следующий день Марта разбирала многочисленные сонные коробки,  усиленно распихивала  вещи по местам, но дверцы плательного шкафа, с набитым до отвалу брюхом, никак не хотели закрываться, огрызались с хозяйкой, цапали ее за тонкие пальцы.
       Когда стрелки часов застыли на цифре восемь, женщина вспомнила про Анну Петровну.  Набив карманы  теплой кофты печеньем и конфетами, Марта вышла на площадку. Старушка жила напротив, в квартире номер одиннадцать. Марта постучалась. Довольно быстро ей открыли:
-Заходи, красавица моя! Заждалась я тебя…думала, забудешь о моем приглашении, - затараторила Анна Петровна.
- Я за хлопотами и забыла, но вот вспомнила к вечеру про Вас и пришла в гости, - Марта будто извинялась за вторжение.
       Седовласка взяла ее за руку и потянула  в  крохотную кухню, где на стареньком деревянном круглом столе удобно расположились аппетитные пироги и пузатый самовар, начищенный до блеска. 
       На удивление самой Марты – она накинулась на пироги, словно не ела целую вечность, запивала их вкусным травяным чаем, а потом, когда желудок пригрозил ей изнутри, она отодвинула оригинальную фарфоровую чашку и откинулась на спинку стула.
-Ох, и наелась я у Вас, Анна Петровна, от души! Спасибо большое!
- Вижу, вижу, милая…вон и щечки твои порозовели, и жить с новой силой захотелось, не правда ли?
- Ранний Паркинсон у меня, Анна Петровна, - выпалила женщина.
- Знаешь, девонька, все мы стоим в одной очереди, - вздохнула старушка.
- В какой очереди?- озадачилась Марта.
-В той самой…у каждого из нас свой час – встретиться  с вечностью…но ты знаешь, не печалься: тебе еще жить да жить…
- Анна Петровна! Так разве это жизнь? Постепенно превращаться в жалкого инвалида, который ни шнурки не завяжет, ни зубы не почистит без посторонней помощи, - Марта говорила зло, не проронив ни одной слезинки.
- Остановись, милая, не злись на жизнь…Значит, Господь этой болезнью остановил тебя от чего-то дурного…
- Я не верю в Бога, - гневно сказала Марта.
- Цыц, милая… Может, болезнь тебе и дана была, чтобы к вере прийти… Слушай меня внимательно: ты будешь жить долго и счастливо, болезнь твоя уйдет: завтра в твой дом  постучится  Ангел- примешь его в свой дом, в свое сердце – исцелишься…ну все, теперь ступай,  намаялась я за день с пирогами, - произнесла бабушка, от зевка прикрывая ладонью  щербатый рот. 
       С утра Марта решила избавиться от мусора, оставшегося после распаковки вещей. Майский ветер с радостью встретил ее, когда она вышла из подъезда. На обратном пути она заметила на скамейке, у дома, нескольких старушек, которые с утра о чем-то судачили…
- Здравствуйте, - сухо поздоровалась Марта.
- Здравствуй, девонька!- хором ответили бабушки.
        Она хотела уже было прошмыгнуть в подъезд, но  речь одной из старушек заставила ее остановиться.
- Вчера еще с Петровной разговаривала, жива-здорова была, ни на что ни жаловалась! И на тебе - этой ночью умерла.
        Марта медленно поднялась на второй этаж- и только сейчас заметила, что дверь в квартиру Анны Петровны приоткрыта: оттуда раздавались печальные голоса, кто-то тихо всхлипывал. Именно в эту минуту до нее дошли слова Анны Петровны об очереди: намекала же она ей вчера, что знает способ, как можно поменяться местами: она старая, свое прожила, отлюбила…
       Женщина зашла в свою квартиру, легла на кровать – и слезы потекли сами собой: она рыдала долго и в голос, пока не уснула…а вечером кто-то тихо постучался в дверь. Марта спешно открыла ее. Она увидела, что на пороге лежала небольшая корзина, а в ней кто-то шевелился. Марта быстрым движением сдернула розовое одеяльце. Эта была девочка. Вот какой Ангел постучался к ней в дверь! Седовласка все знала наперед.
        Марта нежно взяла этот комочек на руки, занесла ребенка в квартиру. Кроха  открыла глаза, пристально посмотрела на женщину и улыбнулась. Сердце Марты застучало так, словно по нему долбил кузнечный молот. Она прижала малышку к груди: «Ангел мой, Ангелина, никому тебя не отдам. Счастье ты мое! Права была Анна Петровна, царствие ей небесное, жизнь продолжается…»