Тайна гнилых болот

C. Cынков
«Тайна гнилых болот»
(Все имена в этом рассказе –вымышлены.а любые совпадения с реальными людьми случайны…)
1 часть.
«Самолёт».
В раннее, заснеженное декабрьское утро 1947 года на аэродром  небольшого гарнизона «Сокол», что базировался не далеко от старинного города Ярославля, подъехал фургон, на котором крупными буквами было написано «Хлеб». Аэродром был построен перед самой войной для перелёта американских бомбардировщиков  с Аляски. Фургон подъехал к новенькому самолёту Ан-1т. Из машины выскочили десяток солдат в форме, с винтовками и встали кольцом вокруг самолёта. Ещё несколько человек стали таскать в самолёт большие брезентовые мешки, запечатанные сургучными печатями, с надписью СССР. По охране и секретности можно было предположить -  грузили, что- то ценное. Погрузка заняла не более десяти минут и солдаты, по команде старшего, вновь заняли места в фургоне. Машина тронулась с места, оставив за собой облако сизого дыма. Двое в гражданской одежде, но по выправке, возможно, из военных, постояли у самолёта и, о чём - то поговорив, запрыгнули в открытую дверь самолета, захлопнули её за собой.  – «Ребята, взлетайте!»- крикнул один из них в кабину, сидящим  у штурвала лётчикам. Самолёт плавно вырулил на основную взлётную полосу с покрытием из железа и взлетел, взяв курс на аэродром ВВС «Бесовец», не далеко от города Петрозаводска. Там предполагалось произвести дозаправку и лететь в конечный пункт назначения. Этим пунктом должен был быть  аэродром на  севере Архангельской области  Васьково. Он находился в Васьковском поселении  Приморского района. Туда и   должен прибыть этот секретный ценный груз, о предназначении которого знали на самом верху.  Аэродром «Васьково выбран был не случайно, на нём всё ещё действовал режим повышенной  секретности, так как он предназначался,  как запасной  для беспересадочного перелёта Валерия Чкалова из Москвы в США через Северный полюс. Позднее в  1939 году он был использован во время войны с Финляндией. С началом Великой Отечественной войны в Васьково 
базировались  истребители и бомбардировщики ПВО Архангельска. 
В этот же день самолёт заправили на промежуточном аэродроме  « Бесовец, как говорится «под завязку», но вылет не разрешали из-за плохой погоды - начиналась метель. Ближе к вечеру снег немного стих и было принято решение - взлетать. На возражения диспетчера аэродрома и самих лётчиков об опасности ночного полёта, один из сопровождавших груз в штатском строгим командным голосом сказал – «Взлетайте, это приказ!» -  Стемнело быстро, чем дольше летели, тем хуже становились метеоусловия. Чаще проваливались в воздушные ямы, самолёт болтало, ветер усиливался, «дворники» не справлялись со снежными зарядами. До конечной цели оставалось не более ста километров, но ни в этот вечер, ни утром следующего дня этого самолёта и перевозимого груза больше никто не видел…
2 часть.
«Николай».
Большой тёмный глухарь, почуяв опасность, прошелся по земле, чиркнув крылом веточки  сочной красной брусники, и взлетел на ближайшую сосну  с толстым суком. Усевшись на нём, стал покручивать головой, намереваясь определить, откуда исходит эта опасность. Николай ещё издали приметил этого лесного красавца, но решил тихо подойти на расстояние выстрела, чтобы взять его наверняка и не искать по зарослям. Листья березового молодняка мешали прицелиться и, когда глухарь поднялся на сосну, тут уж Николай точно не промажет. Грянул выстрел, глухой и ,одновременно хлёсткий,  с сизым дымком из двухстволки двенадцатого калибра. Глухарь ещё секунду другую не шевелился, не понимая, что произошло, и камнем упал вниз. Николай подошел к трепыхающейся в агонии птице. Ловким движением одной руки придавил к земле, Другой, взяв за голову, резко потянул её, ломая шейный позвонок. - «Знатный сегодня будет супец», - обрадовался Николай. Не спеша снял рюкзак и достал большой целофановый куль, куда складывал подстреленных  птиц, а бывало и зайчишку. Тщательно завернув, сунул добычу в рюкзак. Николай всегда брал такой пакет на охоту, чтобы не испачкать рюкзак от крови добытой дичи. Во время ночевки, когда было свободное время, складывал подсоленные тушки птицы, снимая с них пух и перья и убирал все внутренности, которые использовал как приманку на донки при ловле налимов. Затянув тесьму на
рюкзаке, Николай сел на сухой бугорок под толстенной сосной, которая то и дело поскрипывала от ветерка, когда он касался её развесистого игольчатого одеяния. Достал пачку Беломора, привычным движением выбил папиросу, а бумажную гильзу смял так называемым «офицерским» способом. Чиркнул спичкой, не спеша прикурил, с удовольствием затянулся и выпустил дым колечком. Прикрыл глаза от яркого солнца и под шум тёплого зелёного леса на Николая нахлынули воспоминания о прожитом…
Николай жил в лесном посёлке, работал в лесопункте вальщиком. В свои тридцать два года он ещё не был женат, да и не очень стремился к этому. Его привлекала свобода и одиночество, не любил шумные компании, поэтому на охоту и рыбалку ходил только один. Построил на дальнем озере избушку, по дальше от жилья, где и пропадал, когда выпадали выходные дни, а уж в отпуске жил в лесу неделями. С детства всему научился и печь сложить и топор в руках держать. Изб, срубленных им на разных участках, где он охотился и рыбачил, было три. Но любимая была здесь, где соединялись ручьями три озера.  Река, вытекающая из них, уходила далеко на Север, набирая силу из других, впадающих в неё ручейков и речушек, и на выходе к самому Белому морю, куда она впадала, была уже широкой и полноводной.
Места здесь были глухие, безлюдные, далеко от жилья, не каждый бы отважился зайти в эти края. Николай один из первых придумал мотолыжный буксировщик,  зимой он добирался на нём до своих охотничьих угодий, чтобы легче было вывозить пойманную рыбу и мясо лосей, которых он завалил не мало. Как- то ему попался  журнал «Техника молодёжи», там один умелец хвастался своим изобретением. Николай больше   месяца возился с этой штуковиной. Сам в гараже лесопункта сварил раму и закрепил на ней старенькую пилу «Урал», приспособил звёздочки и цепь, а гусеницу сделал из куска транспортёрной ленты , закрепив на ней поперечные уголочки на болтах, установил высокий велосипедный руль. Когда всё собрал, радости не было предела. Многие соседские мальчишки завидовали, когда Николай выезжал на своём мототранспорте.  Да что там мальчишки, взрослые с удивлением и завистью смотрели , как плотно закрепив лыжи на валенках, и держась за руль, поддавал газку, как лихо его детище, которое он называл «мотособака», мчало его по снегу. Уже позже, через год,
придумал к мотособаке сани, взяв для этого старую коляску с сидением от мотоцикла, а к  ним прикрепил широкие, вытесанные из берёзы, лыжи. Вот тогда стало здорово и комфортно, да и груза влезало больше, чем в рюкзаке. Николай докурил папиросу, стряхнул с себя лёгкую сонливость, поднялся, накидывая рюкзак на плечи, перезарядил стреляный патрон в ружье и пошел вглубь леса. Эти места Николай знал хорошо, не раз прошел вдоль и поперёк эти участки. Вот и сейчас решил, что дойдет до конца опушки леса, где будут начинаться нескончаемые болота, которые в народе прозвали «гнилыми» и простирались почти до самого Васьково. Там базировались военные самолёты и санитарная авиация. Вокруг уже разрастались постройки дач с земельными участками, которые давали передовикам производства города Северодвинска. Даже сам Николай не решался пройти по этим болотам, хоть и привлекал его вдалеке остров посредине. Неожиданный треск сучьев и рычанье насторожили Николая, но было поздно. Бурый медведь-трёхлеток уже шел на него. Стрелять в медведя Николай не собирался, хотя в двухстволке был один патрон с пулей. Ситуация была очень опасная. Медведь тоже увидел человека и, не останавливаясь, пробирался сквозь валежник. Николай знал, что в таких случаях  бежать нельзя. Хоть и был он не из робкого десятка, но почувствовал, как взмокла на спине рубашка, а ноги неприятно стали  ватными. Он резко поднял ружьё и выстрелил в воздух патроном, где была дробь, патрон с пулей держал наготове. Медведь не ожидал такого от человека и, развернувшись, бросился бежать через лес к болоту. Николай достал папироску и попытался прикурить, но пальцы плохо слушались, а руки подрагивали. В конце концов спичка чиркнула о коробок и он прикурил. Он смотрел, как медведь уже не бегом, а не большими шажками уходил все дальше   по болоту. Докурив, Николай собрался двинуться в обратный путь, говоря про себя -  Нет уж, хватит на сегодня приключений! И в туже минуту  услышал вдалеке страшное, громкое рычание, переходившее в дикий вой. Обернувшись, увидел, что медведь попал в одну из трясин, прозванные чарусами – чертовы пропасти, как их прозвали в народе, и стал тонуть. Он бился передними лапами о чёрную жижу, которая затягивала его все глубже и глубже. От этого рёва медведя Николаю стало не по себе, ничего подобного он не видел. Николай рванулся на болото, чтобы остановить этот безумный и страшный рёв хозяина тайги.  Он решил, что просто добьёт этого медведя из ружья и тем самым избавит
его от страшных мучений. Не доходя до медведя каких - то метров пятьдесят, вдруг все стихло, а там где была морда с ревущей пастью, смыкалась полынья грязно зелёной жижи. Николай стоял, как вкопанный,  в голове все повторялось то, что происходило каких - то пять минут назад. – «Это я виноват в страшной смерти этого медведя, если бы я не выстрелил, может и обошлось бы, думал Николай, утирая ладонью повлажневшие глаза. Но оказалось, что приключения, свалившиеся  на него сегодня, не закончились…

3 часть.
«Роковая ночь».
Самолёт всё чаще проваливался в воздушные ямы. Эта болтанка всё больше беспокоила сидящих в самолёте. Один из сопровождающих  расстегнул своё кожаное пальто, откуда  выглядывали петлицы сотрудника МГБ. Пододвинув к себе портфель, вытащил из него термос, отвернул крышку, стал наливать в него содержимое, периодически проливая из-за толчков самолёта, протянул попутчику.  Тот отмахнулся, давая понять, что его мутит и, порывшись одной рукой за пазухой своего пальто, извлёк из внутреннего кармана  плоскую фляжку из нержавейки. Попытался отвинтить с неё крышечку, но никак не получалось, так как второй рукой он держался за внутренний поручень самолёта. Когда всё же это удалось, поднёс фляжку к губам, жадно отхлебнул и занюхал рукавом. Завинтил крышку, сунул фляжку в карман. Оба достали курево, один портсигар, другой  плотную пачку папирос  «Герцеговина флор». Это были самые лучшие папиросы московской  фабрики Ява. Ходили легенды, будто  Сталин  папиросы не курил, он отламывал гильзу- мундштук, раздавливал пальцами курительную часть, набивал этим табаком трубку, чиркал спичкой, прикуривая, и окутывался клубами ароматного дыма.  Человек в кожаном пальто закурил, посмотрел на часы и сказал – «Нам бы поскорее груз сдать в Архангельск иначе можем и погон лишиться, если чего не хуже – лоб зелёнкой намажут». Сегодня уже 13 декабря, времени в обрез,  шестнадцатого начнётся, а им ещё подготовиться надо. Второй хотел ответить, что в число 13 ему всю войну не
везло – то ранение, то контузия, после которой  и выдвинули на оперативную работу в МГБ, но внезапно все загрохотало, посыпались ящики, какие-то тюки и стала разлетаться по салону та куча брезентовых мешков с крупной надписью СССР. Что-то кричали лётчики из кабины, но при  рёве мотора и страшного грохота расслышать их крики было невозможно. Последнее, что воспринималось ещё живыми людьми, были грохот и страшный удар о замёрзлую землю и темнота…

4 часть.
«Неожиданная находка».
Солнце стояло ещё высоко и хорошо пригревало. Николай стал осторожно подходить к той страшной яме, тому страшному месту, где совсем недавно произошла трагедия. Ещё не известно, как бы она закончилась, но медведя ему было искренне жаль. Из затянувшейся буро - зелёной ямы все еще выходили редкие пузыри. Николай не знал, что ему дальше делать. Вдруг за ямой, с другой стороны, что-то блеснуло на солнце, как в детстве солнечный зайчик от зеркальца. Прищурившись, он стал внимательно всматриваться в торчавшие моховые кочки, там что-то блестело, будто стеклышко. Его одолевал вопрос, откуда здесь может взяться стекло? Здесь сотню лет, а может и больше, не ступала нога человека. Николай решил разгадать эту загадку. Вернувшись на опушку леса, он ножом вырубил слегу – длинную жердь, чтобы безопасно  идти по болоту. Место было опасное, даже смертельное, в чём он недавно убедился. Около получаса, с осторожностью, слегой  прощупывал каждый свой шаг опасного пути, обходил гиблое место. Чем ближе он подходил, тем сильнее колотилось его сердце. Меньше всего Николай ожидал увидеть то, что лежало на кочке, поросшей мохом, всего в трёх метрах от страшной ямы, где уже покоился медведь, а может и не только он. Нагнувшись, он стал внимательно разглядывать неожиданную находку и потянул её за лямку. Это был старый, наполовину истлевший прорезиненный  брезентовый мешок, на котором чуть заметно проглядывали две буквы СР. Он был порван от постоянного воздействия
влаги и времени, особенно досталось той части,  что была из брезента. Присев на корточки, Николай стал с  тщательной осторожностью  разглядывать и разбирать содержимое мешка. Первое, что он увидел, был старый армейский бинокль, лежащий на самой поверхности, он и давал солнечные  блики. Потянул мешок немного сильнее, он без сопротивления стал рассыпаться, показывая остатки содержимого. В истлевшей тряпице лежала  старая, ржавая, когда-то просолидоленная банка солдатской тушенки. Рядом лежала плоская фляжка, сделанная из хорошей стали нержавейки, сейчас она потеряла свой первоначальный вид , стала тусклой и мрачной. Отвернув закрученную пробку, Николай потряс содержимое , было его совсем немного, осторожно понюхал, ощутив явный запах коньяка. А то, что Николай увидел дальше, повергло его в шок. Он резко убрал руки от мешка  и стал лихорадочно искать по карманам папиросы и спички Дрожащими руками закурил, пытаясь успокоиться и придти в себя от увиденного. –« Откуда это?» -  произнёс он вслух, еще больше впадая в недоумение от того, что увидел -  в мешке лежали золотые слитки, чуть потемневшие, но все еще не потерявшие свою привлекательность – бруски из золота. Было их девять. Николай взял один из них стал оттирать ладонью грязь , читая вслух надпись.- « Госзнак СССР, 999,9 1000 грамм номер 09402.  Вот это да! Вот это богатство» - удивлённо протянул он. Эта находка дала Николаю не разгадку, а наоборот. Он лихорадочно искал ответ на этот вопрос, но в голову ничего не приходило. Это надо обмозговать не спеша, как говорится, утро вечера мудренее. Переложил находку в свой мешок, уверенной походкой, держась за слегу, отправился в обратный путь к избушке.
5 часть.
       «Секретный груз».
Пассажир в салоне очнулся  от того, что стал задыхаться от едкого и вонючего запаха гари. Было темно. Он откинул от себя тюки, которые  были в салоне самолёта. Они и спасли его, смягчив страшный удар о землю. На ощупь , не без труда  открыл смятую дверь салона и выбрался наружу. Голова и рёбра болели. Осмотрелся, на сколько это было возможно в этих условиях. На улице было темно и холодно, шапки не было, и голова стала мёрзнуть.  Метель, порывистый ветер и снежные заряды не стихали, а с каждой
минутой становились  только сильнее. Из салона и кабины никто не выходил и не отзывался на его крики. Раскореженный мотор из которого шел черный вонючий дым, так и не загорелся, а снежные заряды его затушили. Холод и ветер заставили  пассажира вновь подняться в салон, не закрывая дверь, чтобы не угореть от едкого запаха. На ощупь оторвал непонятно от чего  какую-то сухую тряпку, зажег её  и стал лихорадочно  ощупывать своего коллегу по службе, летевшего с ним. Но увидев его, понял, что он не живой, в области виска зияла небольшая рана , из которой вытекала струйка крови. Кое- как добрался до кабины пилотов и крикнул – «Есть живые?» Никто не ответил, был слышен только вой разыгравшейся метели. Она уже хозяйничала в кабине сквозь проёмы, где когда-то были стёкла. В кресле, согнувшись и опершись в приборную доску, сидел один из пилотов, второго в кабине не было. По всему видно было , что его от туда выбросило через разбитое  окно самолёта. Посветив остатком  самодельного светильника, увидел, что лицо  лётчика было залито кровью, из–под шлема все ещё капали на пол капли бурого цвета. – «Прости, братишка», произнес пассажир и вернулся в салон. Прислонившись к стенке сохранившегося борта, натянул на себя кусок брезента, чтобы согреться, и стал думать, что предпринять. Ему было не известно, где они потерпели катастрофу, он, майор и его сослуживец капитан МГБ    были только сопровождающими ценный груз. От холода, боли и нечеловеческой усталости от пережитого, стал проваливаться в глубокий сон. Очнувшись утром, майор выбрался наружу. Метель и ветер стихли, кругом всё было белым- бело. Ещё раз осмотрел капитана, который уже успел закоченеть. То же самое было и с летчиком у штурвала, голова которого так и осталась лежать на разбитой приборной доске. Возможно, на смерть ударился во время  падения об неё, кровь застыла на его молодом лице. В кабине было много снега, мотор был чёрный от копоти, но давно не дымил, и снег, лежащий на нем, уже не таял. Второго пилота майор, как и предполагал, нашёл возле разбитых шасси. Из портсигара достал папиросу и закурил. – « Надо бы их похоронить, но как! Мёрзлую землю мне не одолеть, да и боль в боку  не даст это сделать. Попробую добраться до людей, все расскажу, потом и похороним. Органы заведут следствие по этому делу, ведь груз мы так и не доставили». Прошёлся по редкому и не высокому лесу, майор понял, что он находится на острове. Вокруг бесконечные болота,
только с южной стороны этого кусочка суши, километрах в двух виднелась опушка леса, куда он и пойдёт через болото.  – «В лесу легче с сухими дровами, может  охотников встречу,  или избушку рыбацкую» - решил для себя майор, и снова полез в карман за портсигаром. С такими мыслями майор стал готовиться к нелёгкому и не известному для него пути. Расстелил на снег возле самолета брезент, которым укрывался ночью, стал кидать на  него все  нужное, что можно было взять с собой в дорогу. Порывшись в салоне самолёта, в дальнем углу в  небольшом деревянном ящике нашёл две армейские банки тушенки, обернутые в промасленную бумагу , большую пачку серых ржаных галет и тоже бросил их на брезент. Из съестного больше ничего не обнаружил. Вспомнил, что у товарища была фляжка с коньяком, достал её. Похлопав по карманам у капитана, достал начатую пачку «Герцеговина флор» и содержимое переложил в свой портсигар, захватил и спички. Из кобуры вынул пистолет ТТ и извлек из него обойму, сунул его обратно, он ему был не нужен, такой же был и у него. А вот патроны могут пригодиться. В кабине пилота с задней стенки снял бинокль и висевшую лётную сумку.  Раскрыв её, обнаружил в ней карту. Посмотрел в нее внимательно, пытаясь хоть примерно определить место нахождения его и место крушения, так как все равно нужно будет возвращаться сюда за мешками с новыми деньгами. Их они спешили перевезти и передать сотрудникам Архангельского банка, для проведения денежной реформы, которая держалась в строжайшей тайне. Эта реформа в СССР должна была начаться через два дня с шестнадцатого по двадцать девятое декабря 1947 года на замену денег, ходивших в обороте с 1924 года и замену действующих карточек. В брезентовых, прорезиненных внутри мешках, опломбированных   сургучём, с печатью «Серп и молот», лежали новенькие  купюры достоинством 1,3,5,10,20,50,100 рублей. Были они большие  со сложным рисунком, впоследствии, прозванные народом «сталинские портянки». Сейчас они лежали в мешках, и с собой их не унести. Был один мешок, который можно было действительно назвать ценным грузом, там лежали золотые слитки, в количестве девяти штук. Так указывалось в накладной приёма – передачи этого груза, за который они с капитаном несли материальную ответственность. Майор знал предназначение этого золота, так как новые деньги, номиналом, начиная с десятки и до сотни ,обеспечивались золотом
или  другими драгоценными металлами, и прочими активами банка, так было написано на них. Поэтому сумма в мешках, где лежали деньги, равнялась цене этого золота. Её величина составляла 0,99 грамма на один рубль. Золото должно было храниться в банке  города Архангельска. Эту информацию знали  только узкий круг людей, кому это было положено. Таких самолётов, как этот должно было быть несколько. – «А вот золотишко я пожалуй не оставлю, донесу, там всего девять килограммов, может послабление какое заслужу» - как-то немного взбодрился майор от пришедшей в голову мысли. Перед дорогой надо будет основательно подкрепиться,  ведь, не известно, сколько ещё придется поплутать. С этими мыслями майор достал одну из банок с тушенкой  и ловким движением открыл её ножом. Взял из пачки пяток галет, по вкусу из ржаной муки, стал не спеша есть, подцепляя большие куски свинины ножом финкой. Вспомнил про термос с уже наверняка остывшим чаем, достал его из портфеля. Из термоса налил ещё целый колпак, который использовался вместо кружки. Подкрепившись, закурил, к мешку с золотыми брусочками подвязал верёвки, найденные в салоне, с помощью ножа и кусочков проволоки  сделал что-то похожее на рюкзак для удобства нести за спиной. Туда же положил и оставшуюся банку с тушенкой, завернув её в тряпицу из старой рубахи, туда же положил фляжку с оставшимся коньяком своего сослуживца. Вынул карту из сумки лётчиков, сложил её как можно плотнее, положил во внутренний карман. Бинокль повесил себе на грудь, но понял, что при ходьбе он будет мешать, положил его поверх сложенных вещей и закрыл мешок специальной защелкой. Еще раз обвел глазами вокруг  на то, что осталось от самолёта, проверил, плотно ли он прикрутил проволокой дверь покореженного салона самолета. – «Авось сохранятся» -  подумал майор, имея в виду мешки, оставшиеся внутри и тела капитана и лётчиков, второго он тоже затащил в самолёт, чтобы ни звери, ни птицы не смогли их растерзать. Тяжко вздохнув, майор пошел по болоту, куда наметил ещё утром, на видневшуюся впереди опушку леса. Пройдя не много по болоту, понял, что оно не промёрзло и под снегом, выпавшим вчера, просачивалась вода. Неприятно чавкала под яловыми офицерскими сапогами, которые через полчаса  стали пропускать воду, портянки намокли. Прошёл половину пути к видневшемуся вдалеке лесу, майор устал, да и в сапогах основательно хлюпало. – «Вот сейчас
пройду ещё с десяток шагов, отдохну и перекурю» - подумал майор. В ту же секунду его ноги не нашли опоры под собой, оказавшись по грудь в черной, мутной, холодной жиже, которую чуть прикрывал снежок, из – за которого не было заметно опасной ямы. Он попытался освободиться от мешка, скинув его с плеч, что было силы, отбросил от себя на покрытую мхом кочку.

6 часть.
«Остров».
Второй день, как пришел с болот Николай. Занимался рыбной ловлей и хозяйством возле избы. На поставленные донки и закидушки наловил крупных щук и налимов. Окуней и сорожку засолил и повесил вялиться на теплом солнце т ветерке, предусмотрительно накрыв марлей, чтобы не садились мухи. Разделал выловленный улов, вынул внутренности и отрезал головы. Тушки тщательно посолил, сложил в ведро и опустил в ледник, набитый снегом и льдом ещё с весны, где хранились другие продукты. По вечерам доставал из-под матраса золотые слитки, тёр их тряпочкой, смоченной водой с содой, от чего они так блестели, что отражали его  лицо. Он долго рассматривал их в свете красноватой лампы. Николай  перебирал разные варианты, что делать с этим неведомо откуда свалившимся богатством. Одну мысль – тайно прикарманить золото, сразу же выкинул из головы.   – « Вот сдам клад государству и мне по закону двадцать пять процентов будьте любезны отстегнуть», подумал он. – «Сколько же это будет в рублях,  наверно много, куплю новый мотоцикл и ещё должно остаться» - размышлял Николай. Снова складывал брусочки в старый ящик и убирал под нары. От отпуска оставалось два дня. На завтра он решил сходить на то болото и пройти до острова, что виднелся в дали. У Николая не выходил из головы вопрос , как этот мешок оказался на болоте , одно понятно, что разгадку надо искать с той стороны страшной ямы, унёсшей жизнь медведя , а может и не только его. Значит надо идти искать следы хотя бы до острова. С этими мыслями Николай погасил лампу, повернулся к стене и засопел. Проснулся рано утром, положил с собой краюху уже подсыхающего хлеба, большой кусок отварного мяса глухаря, добытого двумя днями ранее.
Закинул за спину мешок и ружьё, проверил патронташ, на лодке переплыл к другому берегу, привязал её крепкой верёвкой за сосенку, растущую на краю бережка. Ещё пару минут постоял, покуривая «Беломоринку», прислушался к тишине озера и пению птиц. – «Какая красота!», - сказав эту фразу, резко повернулся и быстро зашагал вглубь леса. По дороге попадались тетёрки и рябчики, но сегодня Николаю дичь была не нужна, у него была намеченная цель, и терять время на них он не будет. На краю начинающихся болот, , сидя на валёжине, задымил папиросой, наслаждаясь красотой природы и кисло- сладким дымом табака. Встал, взял свою слегу, оставленную под большой сосной и с минуту постояв, вглядываясь в даль, будто определяя безопасный путь до острова, поправил сапоги и пошёл. Шёл не спеша, периодически останавливался и отдыхал, опёршись на слегу. Весь путь у Николая занял почти два часа. Зайдя на заросший смешанным, но невысоким  лесом остров , сел на сухую кочку, чтобы снять сапоги и вылить из них болотную воду, которую черпанул в самых сырых местах.-  «Вот, наконец то я и добрался до тебя, давно было желание сходить, посмотреть что там за тобой , вот сейчас и погляжу»- сказал вслух Николай, будто сказал это самому острову, как чему- то живому. Зайдя немного вглубь острова, перед Николаем открылась та картина, которая дала ответ на мучивший его вопрос о происхождении мешка и находившегося в нем золота. Он снял рюкзак и прислонил к дереву  двухстволку. Николай потихоньку, шаг за шагом, словно по минному полю, чтобы не упустить каких –либо следов, стал подходить к искореженному самолёту. Краска с него облетела и местами  он сильно проржавел. По растущему молодняку впритык самолёта определил, что находится он здесь давно, годов тридцать, а может быть и более. Обойдя вокруг, подошел  к двери самолёта, нагнулся и стал разглядывать, на что наступил сапогом. Оказалась старая, совсем ржавая банка из-под консервов, которая рассыпалась на мелкие ржавые кусочки. Значит, тут были живые люди, раз ели консервы, да и дверь кто-то завязал на проволоку, отметил про себя Николай. Открутил ещё достаточно крепкую проволоку, осторожно, не без труда, приоткрыл дверь салона и стал его осматривать. Дневной свет, проникающий через дверь, показал, то, что он никак не ожидал увидеть. Как- то неприятно задрожали руки, похолодело где-то под лопатками, даже сильнее, чем при встрече с медведем. – «Нет, сначала надо перекурить!»-
вслух сказал Николай, а сам все время смотрел в салон. Сразу бросились в глаза скелеты в истлевшей одежде. Один лежащий, судя по шлемофону, это был летчик самолёта, другой, сидящий у стенки, скорее всего пассажир. Заметил под расстегнутым из хорошей кожи пальто кобуру.  Очень осторожно достал пистолет, это был армейский ТТ, ещё не совсем покрывшийся ржавчиной. Оглядел его и заметил, что обойма вынута, но кем? Положил его обратно, пробрался до кабины, обнаружил и там скелет в лётной форме. Вернулся в салон и стал разглядывать лежащие на полу, наваленные друг на друга мешки с крупной надписью СССР. Один из них поддел кончиком ножа и легко разрезал его, увидел пачки непонятных денег, которые он никогда не видел. То же самое проделал с остальными мешками, везде были деньги. Это были десятки, сотки, рубли. Внимательно  на солнце повертел одну, прочитав год 1947. –«Так вот, значит сколько вы лежите здесь, почти сорок лет»- присвистнул Николай, посчитав в уме года. Дальнейший осмотр ничего существенного не принес. Он соскочил на землю , захлопнул за собой дверь и привязал её той же крепкой проволокой. Сел на бугорок возле берёзки с густой листвой, достал свой небогатый обед, состоящий из варёного мяса птицы и черного хлеба. Не спеша перекусил, и покурив свою «Беломоринку», стал размышлять о том, что  нашел, что увидел и что делать дальше. – «А ведь был кто-то живой, скорее всего это он нес  найденное мной золото у ямы, где сгинул медведь.  А это значит и он в этой яме…» Надо идти в посёлок, сообщить о находке золота, самолёта и того, что в нем. Закинув рюкзак за плечи, взяв ружьё, Николай двинулся  в обратный путь. 
В последний день пребывания в избе, он прибрался, наколол дров для следующего прихода и аккуратно сложил свою добычу в большой деревенский кузов. Сверху привязал вещмешок с золотыми слитками, положил оставшийся хлеб . Подпер избу, закинул, ношу на плечи. Посвистывая в такт своих шагов, уверенной походкой двинулся в путь, еще не подозревая, чем обернётся эта находка.
7 часть
 «Без вины виноватый»
Придя домой, разобрал свою поклажу, решил не откладывать и рассказать о своей  необычной и ценной находке местному участковому Серёжкину, так как время было ещё не позднее. Участковый был  точной копией героя фильма «Хозяин тайги». Там тоже был его однофамилец, небольшого роста худощавого телосложения, но тот был старшиной и по дальним  деревням добирался  то на лодках, то на лошадях. У нашего был милицейский «Урал» жёлтого цвета, звали его Алексей Федорович, лейтенант. В здании поселкового  сельского совета у него был свой кабинет с отдельным входом. Дверь была закрыта. – «Наверно на выезде, или уже дома, мотоцикла, с которым он не расставался,   не было» -  подумал Николай, и , поправив сумку с ценной находкой, отправился к нему домой. Из далека  приметил желтый «Урал» возле крыльца, понял, что он дома.  Решительно постучал  и зашел в незапертую дверь. – «А, Николай, здорово!» -  поприветствовал участковый. – «Что-то случилось, или так зашел. Вижу с сумкой, наверно свежей рыбкой решил побаловать меня? -  прищурившись с, улыбкой, спросил участковый. – «Да, тут такое дело,  Алексей Федорович, в двух словах и не расскажешь», -  не решительно начал Николай  и выложил на кухонный стол золотые слитки, поглядел на участкового, у которого стало такое выражение лица, что Николай испугался за него, как бы сердечко ни того…  - «Ты вот что, Николай, раздевайся, садись и рассказывай» - не отрывая своего взгляда от золота, произнес участковый. И Николай рассказал все, как было про медведя, мешок, найденный на болоте  и, конечно же, про самолет и про находку внутри его. Утаил только про глухаря и то, что промышлял с ружьишком в не сезон в местах своей дачи, будто только рыбачил  да в лес к болоту ходил по ягоды и грибы. Пока участковый слушал интересный рассказ Николая, сам не заметил, что ополовинил большой графин с водой, стоящий на кухонном столе. Николай подумал - «Переживает от такой новости». Когда Николай закончил повествование своих приключений и замолчал, в комнате наступила гробовая тишина. Пепельница, стоявшая на столе, была уже полная окурков -  от тех, кто рассказывал и кто слушал. – «Да, Николаша, ну ты и выдал мне тут проблемку!» - протяжно сказал участковый и подумал –   
Теперь такое начнётся»… - « И что мне   делать с этим золотом, информацией про упавший самолёт, деньги и скелеты»?     - «Ты вот что, Николай, ты это пока больше никому не рассказывай, а я завтра утречком сообщу, так сказать, куда следует наверх, по инстанции. На том порешили и разошлись. Николай валил очередной волок леса в отведенной ему бригаде, чтобы сделать хороший задел для тракториста и сучкорубов. Заглушил  пилу и сказал своему напарнику, толкачу с длинным шестом, Ивану – «Давай пробираться к будке, дело к обеду, поставим чайник на костёр, а там и наши подтянуться, имея в виду остальных членов бригады. Подойдя к будке с надписью ЛБ – 56, где они переодевались, обедали, грелись зимой, поставил пилу «Урал» на пенек и стал подтачивать напильником цепь, не снимая её с пильной шины. Позади, окликнул его  знакомый голос участкового. – «Николай, здорово, мы тут до тебя». – «Мы, это кто?» - ответил Николай, и пошел навстречу к участковому, вытирая руки ветошью, с волнением отметил для себя, что приехал он сюда неспроста, да еще и не один. Из будки вслед за участковым, который уже здоровался с Николаем,  и стоящим рядом Иваном, шел неизвестный человек, одетый не по - нашему. -  «Вы Николай, о котором нам докладывали, о вашей находке?» . –  «Да, это я, а кто вы будете?» - с неведомо откуда взявшейся дрожью в голосе и пересохшим языком спросил Николай. Незнакомец полез в карман  и достал красную книжицу, развернув её в руке, сказал – «Областная прокуратура, следственный комитет, майор Скиба, Эдуард Николаевич. Мне поручено срочно доставить вас в Архангельск. Услышав слово «доставить», Николаю не понравилось, есть в нем что-то такое, будто он совершил преступление. – «Ну, что ж , надо так надо, сейчас только пилу приберу, да переоденусь, и Ивану дам указания по работе. Не далеко от делянки, на автомобильной лесовозной дороге стоял мотоцикл участкового, на котором они тронулись в сторону посёлка. – «Как преступника везут» - ухмыльнулся Николай, сидя в коляске милицейского «Урала». Возле дома Николая мотоцикл участкового со скрипом тормозов остановился. – «Поезд через два часа, так, что ждём тебя через час у сельского совета, да, и возьми с собой деньги и паспорт» -  как- то холодно и неприятно сказал следователь Скиба. – «А вещички с собой брать» -  решил съязвить Николай. – «Там тебе выдадут» -  буркнул майор и хлопнул по плечу участкового. – «Поехали!» -  От этих последних слов
непрошенного гостя из Архангельска, неприятно похолодело внутри у Николая. – «Ой, не к добру все это, не к добру.» -  Через два часа поезд уже уносил их в областной центр, навстречу чему – то неизвестному для Николая. Всю дорогу молчали, Эдуард Николаевич не выпускал из рук небольшую сумочку, даже в туалет ходил с ней. – «Моё золотишко повёз, да лучше бы я его у избы прикопал, если бы знал, что всё так обернётся» -  с сожалением подумал Николай. У вокзала в Архангельске их ждала служебная чёрная волга с сопровождающим в гражданке, но по всему было видно, что он тоже из их ведомства. Уже вечерело, из коридора у дверей с табличкой «старший советник юстиции Сухарев В.А.» его позвали в кабинет. За большим дубовым столом  сидел седовласый , по виду строгий человек в форме с погонами, на которых были по три большие звездочки. Знакомый уже Николаю майор Скиба стоял у стола, на котором лежали слитки золота и листы бумаги, где был изложен весь его рассказ, поведанный участковому сразу же как он вернулся со своих владений. Николая попросили ещё раз рассказать то, о чём он  уже и говорил и писал. Встав со стула, «важняк» подошел к Николаю и резко спросил о том, чего он никак не ожидал  -  «А где остальное золото?». – «Какое остальное?» - недоумевал Николай. – «Это всё, что я нашел и отдал участковому, все девять брусочков. Больше часа наперебой майор и полковник допрашивали Николая, пытаясь вытрясти из него признание, что он сдал не всё золотишко. На ночь Николая определили в камеру, даже не покормили, он сожалел обо всём, что произошло с ним за последнее время. На второй день, ближе к обеду, за ним пришли и отвели в другой кабинет, где стол был из зелёного сукна и стулья по  проще.  – «Вот, на, подпиши» - протянул ручку майор. – «Что это?» - спросил Николай. – «Подписка о невыезде из своей деревни. Сегодня езжай домой, а завтра к девяти часам прибыть в кабинет участкового. Всё ясно? Иди и не наделай глупостей» -  сказал  майор, и повёл Николая на выход. На улице, стоя на крыльце этого, как показалось, страшного здания, Николай оглядел себя. Не брит, весь помятый, да ещё голодный, ну бич-бичем. С этими невесёлыми мыслями Николай пошел на вокзал. Когда уходил, намеренно не сказал «до свиданья», чтобы больше не возвращаться сюда. Но он ошибся, встреча состоялась очень скоро.
8 часть.
«Старый портфель».
По приезду домой, Николай натопил баньку, отмылся от запаха камеры, в которой его держали. С остервенением исхлестал берёзовый веник о своё мускулистое тело. После бани достал из холодильника бутылку столичной и налил себе полный стакан. Выпил залпом, закусил помидором и закурил. – «А уж не сон ли всё это» -  крутились неприятные мысли в голове. – «Лучше бы я его закопал до лучших времён» -  Встал и налил себе еще пол стакана.По утрам Николай привык вставать рано, в семь часов их увозили на работу. –  «Пойду-ка,  схожу к начальнику лесопункта покажусь, а то ещё прогулов наставят» - быстро оделся и вышел на улицу. Начальник лесопункта был высокий и седоватый, во всех отношениях настоящий мужик, который мог и пряником, а мог и кнутом, звали его Михаил Петрович. – «А, Николай, здорово, отпустили?» -  спросил он. – «Вы всё знаете?» - удивился Николай.  – «Да, мне все участковый рассказал, что влип ты в историю. Да, вот еще что, даю тебе  три дня отпуска за свой счет, как приедешь, напишешь заявление» - улыбнулся начальник и, собираясь уходить, пожал Николаю руку. –  «Петрович, ты сказал, как приедешь, а куда я ещё должен ехать? – удивленно спросил Николай. – «Так ты ещё не знаешь? Вы же сегодня едите с участковым и людьми из прокуратуры в твои владения, к самолёту. А  тебе что, не сказали?»  - «Нет, только сказали прибыть к девяти часам к Алексею Фёдоровичу, а зачем, не знаю». Новость, сказанная начальником, совсем обескуражила Николая. – «А на чем ехать то хотят?» - «Так вон на нижнем складе  под большим краном технику какую - то чудную разгружают, ночью с вагонами под лес поставили» - с этими словами Михаил Петрович стал удаляться в сторону того самого нижнего склада. – «Пойду и я гляну на эту чудную технику» - побежал Николай, догоняя Петровича. Подходя к месту, где уже краном ЛТ-62 уже разгрузили технику с номером на борту  007. Николай увидел мужика, по всему видно, что он и есть водила этого трактора. Он большой кувалдой подбивал пальцы на траках гусениц.  – «Здорово, Джеймс Бонд» - обратился Николай к мужику с кувалдой. –«Почему Джеймс? Я Виктор» - с улыбкой протянул  руку Николаю. – «Так номер на твоей чудной технике 007 – как у Бонда. Он тоже на диковинных
машинах  разъезжал» - заулыбался Николай, ему самому понравилась его шутка. -  «Эх, лапоть деревенский»- совсем безобидно произнес Виктор. – «Вы тут в деревне отстали от жизни. Эта, как ты говоришь «чудо – техника» вездеход ГТС ГАЗ – 71 армейский. До поры был секретным, использовался только в армии, а теперь у геологов и нефтяников есть. Это болотоходная конструкция и применяется в условиях полного бездорожья, и, самое главное, он плавает. – «Да ну?» - удивленно произнёс Николай, похлопав своей большой ладонью по корпусу уже заведённого и выпускавшего через выхлопную трубу сизый дым, вездехода. – «Вот тебе и да ну, я в армии срочную на БМПэшке – 1 оттарабанил тут под Архангельском, на  Лесной речке. А потом сверхсрочная, учеба, дали прапорщика, теперь «молодняк» обучаю. А тут вызывают и приказ – срочная погрузка на платформу, и вот я здесь, только и поспал, пока сюда тащили». - «У вас тут куска троса не найти, на всякий, как говорится пожарный» - спросил Виктор Николая. – «А ты вон у крановщика спроси». – «Конечно, поможем»-  сказал крановщик, спускаясь по лестнице крана, и показал на кучу старых  стропов, лежащих на другой стороне пустой платформы. – «Выбирай, какой надо, по- тоньше,  по- толще, их нам по технике безопасности уже нельзя использовать, а тебе будет самый раз, они еще крепкие.»  Поглядев на свои командирские часы, Николай заторопился, было уже без пятнадцати девять. – «!Ты сейчас куда путь держишь?»-  спросил Николай у Виктора. – «Да к вашему сельсовету, там человек из прокуратуры должен подъехать поездом, а где сельсовет, я не знаю.» -  «Поехали, я покажу, мне тоже туда, покажи куда тут садиться», запрыгнув ногой на гусеницу, Николай уже садился в кабину этой чудной техники и вдруг расхохотался и запел – «Прокати нас, Витюша, на тракторе , все равн6о нам с тобой по пути, прокати нас , Витюха, на тракторе, до сельсовета нас прокати.»  У сельского совета на улице их поджидали участковый, Алексей Федорович и следователь Скиба. – «Виктор, у тебя всё готово?» спросил, не здороваясь, Скиба. – «Да, только канистры с горючим сейчас по лучше закреплю, дорога ведь дальняя, да я так понимаю, что будет она  ещё и не очень ровная» - ответил Виктор и полез в кузовной отсек. – «А ты, Фёдорович, все взял?» - «Да, у меня все готово, и мешок с едой и ружьё» - ответил участковый. – «Ну, а ты что стоишь, молчишь, готов?» -  буркнул Скиба в сторону Николая, которого этот вопрос напряг и взбесил, и ему
хотелось высказаться, о том, что никто ничего не говорил, а сейчас ещё и прикрикивает. – «А я что, всегда  готов, заедем к моему дому, переодену сапоги , да в мешок кину пару банок тушенки, буханку хлеба, да не забыть бы папиросы. На старый зимник выезжали было уже десять. Николая посадили в кабину, рядом с водителем Виктором, чтобы показывать дорогу и опасные места, которые надо было объезжать. Всю дорогу, почти двадцать километров до большого озера, где начинались «владения Николая», доехали без больших проблем, она заняла четыре часа. На берегу, заглушив вездеход, все спрыгнули с техники, решили вскипятить чай и перекусить тут же у озера. – «Далеко ещё до твоей находки? – спросили его спутники. – «Да нет, вот переплывём на этой амфибии озеро, если не утонем, и через лес будут те самые гнилые болота, а там и самолёт» -  уверенно на одном дыхании вымолвил Николай. В этих местах он мог с закрытыми глазами не заблудиться. Через пару часов нелегкого пути подъехали и остановились у той страшной ямы на болоте, где Николай нашел мешок с золотом и где покоился медведь, а, скорее всего и тот, кто остался жив при крушении самолёта и нёс мешок, но не уберёгся. Скиба все тщательно сфотографировал, что-то записал в своём блокноте и сделал пометки на карте. Пока ехали к острову, Николай всё время был под впечатлением от вездехода. Он легко шёл по сырому болоту, особенно  удивило, как лихо они преодолели озеро, где он подумал о том, почему такая груда железа не тонет. Заехали на край острова, заглушили технику, все пошли к самолёту. - «Вот он, показал Николай попутчикам , но они и так уже увидели его. Скиба пошёл вперед, остальным сказал пока постоять на месте, и начал фотографировать самолет, обойдя его со всех сторон. Отвязали проволоку, открыли дверь салона и заглянули  внутрь. Все было так, как неделю назад, когда Николай покинул этот остров. Все опять сфотографировали. Эдуард Николаевич попросил Виктора принести специальные мешки для трупов, взятые  из Архангельска. В один из них стали загружать те самые старые пачки денег, часть которых уже пришла в негодность. – «Все повезём на экспертизу» - сказал Эдуард Николаевич.  – «Если сможем идентифицировать останки, может родственников, еще найдем, хотя по архивным данным  мы нашли, что был такой самолет, и пропал в сорок седьмом году. Кто и что было на этом борту, все было засекречено». Майор
еще порылся по салону, из-под скамейки извлёк старый портфель. Долго ножом ковырял  заржавевший замок, пока, наконец, не сорвал его и стал вынимать из него какие- то документы, которые, как ни странно хорошо сохранились и были читаемы Пока в стороне все курили, Эдуард Николаевич внимательно изучал  содержимое кожаного портфеля , вдруг оторвал взгляд  от бумаг, позвал Николая уже более спокойным голосом. – «Николай, а ведь тебе повезло», первый раз за все время их знакомства  улыбнулся. – «Так это же меняет все дело, ты, Николай , действительно не виноват, эти бумаги твоя свобода, и к тебе от нас больше не будет никаких претензий», с улыбкой на лице сказал Скиба. – «Да не томи уже, что случилось, что там?» , заволновался Николай. -  А, вот послушай, что я тебе сейчас зачитаю , не все, конечно, есть то, что ваши головы знать не должны. Вот акт приёма – передачи ценного груза, тут есть данные, сколько и в каких купюрах, кому, а вот про слитки. Их везли в количестве девяти штук» - прочитал Скиба документ вслух и поглядел  на реакцию Николая. Тот закурил, немного осмелел, поняв, что он не виноват и говорил только правду, про которую ему не верили  и спросил – « Эдуард Николаевич, ну теперь – то, когда я , так сказать, оправдан, я смогу получить  свои двадцать пять процентов?». Оторвавшись от чтения бумаг и поглядев на Николая, засмеялся и сказал – Коля, скажи спасибо, что не закрыли тебя. Не нашёл бы ты это золото или оно утонуло, вообще бы не отвертелся, кладоискатель тут нашелся». От этих слов заулыбались и Виктор с участковым. – «Да, Николай, махни рукой, на свободе и то хорошо - , вымолвил Алексей Федорович, и обратившись к Скибе спросил – «А, что, самолет этот не искали что ли?»  - «Да в архивах только и было, что вылетел самолёт с таким – то номером, и вроде его искали, но раньше этот тип самолётов не был оборудован системой обнаружения, и рацией они, наверно, не успели воспользоваться. Дело было зимой, могло снегом сразу же занести, вот и не нашли. А самое главное полная секретность их ведомства МГБ СССР. А Николая, конечно - же подозревали, думали, что слиточек утаил, цифра девять как – то подозрительная была, а вдруг их было десять? Пусть Николай не обижается на нас, работа такая, всё брать под сомнение, теперь он полностью реабилитирован в глазах наших органов, а честный человек должен быть на свободе». От этих слов он опять засмеялся и уже  по -  дружески подмигнул
Николаю. Через час двинулись в обратный путь и вскоре снова переплывали озеро на чудо технике. На берегу  Николай обратился к Эдуарду Николаевичу – «Если у вас больше нет ко мне претензий, то дальше вы езжайте без меня, а я ещё на два дня отпуска останусь порыбачить, вы не заблудитесь, следы видны хорошо, да и Алексей Федорович с вами.»  С этими словами Николай со всеми тепло попрощался за руку, поправил вещмешок за плечами и с хорошим настроением пошел по тропинке, известной только ему, предвкушая двухдневный, душевный отдых от всех этих приключений, свалившихся на него.
Эпилог.
Прошел год с тех событий, которые немало потрепали нервишки Николаю. Он всё-таки купил себе новый мотоцикл, не такой, о каком мечтал, а простенький двухколёсный «Минск». Иногда мужики без злобы подшучивали – «Николай, а не на те ли двадцать пять процентов ты мотоциклетку то купил».  На что он с улыбкой отвечал – «Нет, это на свои, а на проценты, я бы купил автомобиль, но зачем он мне? Вот и отказался.» Жизнь Николая шла своим чередом работа, домашнее хозяйство и, конечно же, рыбалка и охота. Только раз его все – же вызвали в город, в знакомое ему здание  и не менее знакомому Эдуарду Николаевичу Скибе, у которого уже сверкали на погонах нового синего кителя две большие звездочки. Вызывали Николая по тому же делу о самолёте и золоте, чтобы подписать документы, как главному свидетелю. Эдуард Николаевич при встрече с Николаем был не такой грозный и грубоватый, как когда – то при первой встрече и много рассказал, чего Николай ещё не знал в этой истории. Рассказал, что провели все экспертизы у лётчиков и капитана. Погибли они при крушении, сумели восстановить документы, которые были у них. У сотрудника МГБ было удостоверение, у лётчиков во внутренних карманах комбинезонов – лётные книжки. Нашли и родственников, это были уже взрослые их дети, некоторые были уже пенсионерами. Им рассказали о катастрофе в сорок седьмом году, найденных обломках самолёта, всем им были выданы свидетельства о смерти, чтобы сделать захоронение останков. Выяснили и четвертого, который, видимо, утонул в той яме, который и заварил всю эту кашу. – «Вообще – то, если бы не он, может, ничего и не узнали бы,  а я ходил бы с одной звёздочкой» - сказал Скиба и, пожав руку
Николаю, как хорошему другу, попрощался. В начале августа Николаю подписали заявление на отпуск, как  передовику производства, который недавно получил знак «Победитель социалистического соревнования». Когда Николай обратился к начальнику, Петровичу, тот отказать ему не смог, хотя хороших вальщиков летом не хватает. Не долгими были сборы, Николай снова ушёл в свою любимую избушку, чтобы вдоволь порыбачить и поесть супчику из глухарятинки и рябчиков. В один из дней решил сходить на дальнюю речушку, которая впадала в большое озеро. Речушка была с очень чистой холодной водой, местами зимой никогда не замерзала, особенно на многочисленных её перекатах. В этих местах ловилась красивая рыбка хариус. Эту яркую рыбу нелегко поймать, поэтому рыбалка становилась увлекательной и интересной. Но у Николая был свой секрет на ловлю хариуса. Он обосновался на одном из перекатов с удочкой, уже предвкушая, как сегодня побалует себя ухой из этой нежной, полезной и очень вкусной рыбки. Первый заброс дал свой результат, поплавок удилища  резко пошел вниз под воду, и Николай, подсекая, потянул удочку с висящим на крючке, извивающимся небольшим хариусом, на себя. Но тот изловчился, отцепился с крючка  и упал ему под ноги. Наклонился, в надежде поймать рукой на мелководье переката, упавшего хариуса, что, конечно же, не удалось. Николай стал внимательно всматриваться, разглядывая один из лежащих камушков, который отличался от других  тем, что подозрительно сверкал от падающих на него солнечных лучей яркого августовского солнца, даже через небольшой слой прозрачной воды. Он откинул удочку, с замиранием сердца нащупал блескучий камушек, и, взяв его двумя пальцами, поднёс ближе, чтобы рассмотреть  лучше.  – «Не может быть! Так это же золото – самородок!»  Теперь уже сердце стучало так , что Николай подумал, как бы не выскочило от радости. Пошкрябал его ножом – финкой  и попробовав на зуб, он понял, что ему крепко подфартило, это был действительно золотой камешек. Порылся в камнях переката, но не обнаружил больше ничего стоящего , наскоро смотал свою удочку, положил подальше в карман ценную находку и почти бегом отправился к избушке. - «Да ну, эту рыбалку, тут «рыбка» по интереснее клюёт» - подумал Николай, пробираясь через плотно растущий  кустарник, обдирая руки до крови и, не замечая этого. Только
одна мысль крутилась у него в голове, что сейчас придет к себе, соберёт инструмент для промывки золота, который он когда - то видел в фильмах о золотоискателях. Сделает промышленный лоток, так называемую «проходнушку», и набьёт внутрь кусок ребристой резины, которая у него валялась под нарами в избе. Лопата и ведро тоже есть, вечером выстругает чашу – лоток, а завтра опять пойдет на тот участок, который сегодня принес неожиданную находку. – «Нет, теперь я больше в их игры не играю» - вспоминая прошлогодние допросы и мытарства по кабинетам неприятного здания в Архангельске. – «Теперь я сам знаю, как распорядиться этим богатством» - улыбаясь, вслух произнес Николай и вспомнил фразу, как говорил один ведущий артист из его любимой передачи – «А это уже совсем другая история»…