Прыжок в небо. Глава 16. В ловушке

Димка так и сидел бы в нерешительности на камнях, как вдруг из темноты справа от него послышались странные звуки, похожие на монотонное бурчание, перебиваемое всхлипами. Димка сразу же вспомнил про спасённую им девочку.

- Эй, ты где? – тихо позвал он.

- Я тут, - она ответила ему очень быстро, словно всё это время, пока он пребывал в некоем оцепенении, ждала его вопроса.

Димка хотел подняться и пойти на голос, но нога ужасно болела после падения. Тогда он решил, что видимо лучше не шевелиться до тех пор, пока не утихнет боль, и позвал девочку:

- Иди лучше ты ко мне, у меня что-то с ногой.
 
- Сейчас, - отозвалась она и очень скоро оказалась рядом с Димкой, присела на корточки возле него и спросила: - Очень болит?

- Всё нормально, - ответил Димка. – Сейчас посижу немножко и будем пытаться выбраться из ловушки. Я так понял, нас тут завалило?
 
- Завалило, но там есть проход вовнутрь. Оттуда воздух идёт, я его чувствую, - вздохнула девочка. – Ты меня с собой туда возьмешь? Я не буду тебе мешать, честное слово, буду тихо идти рядом. И плакать не буду.

- Там, это где? Откуда идёт воздух? – не понял Димка.

- Оттуда, - девчонка махнула рукой в темноту. – Я думаю, что там вход в царство злой королевы, поэтому оттуда так дует холодом. Это королева всех заморозить хочет, как в сказке про Кая и Герду.

- Не до сказок сейчас, - огрызнулся Димка, почувствовав, что его накрывают злость и отчаяние.

- В сказке добро всегда побеждает, значит, мы тоже найдём проход и спасёмся. Нам Божечка поможет. Ты меня только тут не бросай, пожалуйста.

- Проход это хорошо, - задумался Димка. - Ну, если не будешь скулить, как все девчонки, то пойдём. Меня Дмитрием зовут, а тебя как?

- Матушка Олюшкой называет, а мамочка Лялькой звала.

- Постой, что значит: матушка, мамочка? Это разве не одно и то же?

- Не-а, - девочка помотала головой, - с мамочкой я когда-то жила, когда была очень маленькая. А сейчас у меня есть матушка и батюшка.

- О как, - удивился Димка. – А куда мамочка делась?

- Не знаю, - пожала плечами Олька, - но она обязательно вернётся и заберёт меня обратно. Она же мне обещала. Мамочка – она добрая и красивая, как феечка.

- То есть ты её помнишь?

- Нет, не помню, я же маленькая была очень. Помню только, что мы долго ехали, потом долго-долго шли, а когда дошли до батюшкиного дома, мамочка присела передо мной на корточки и сказала: «Ты сейчас Лялька пойдёшь в тот дом. Там люди хорошие живут, они тебя примут. Я за тобой вернусь скоро». Я Мишутку своего обняла покрепче и пошла.

- И всё? – недоверчиво спросил Димка.

- Всё, - грустно вздохнула Олька.

- А сейчас-то ты где живёшь?

- Там и живу, куда меня мамочка отправила. У нас, знаешь, какая семья большая? – Олька начала перечислять по пальцам. – Алёнушка, Марьюшка, Феофан, Илларион, Ладушка. Есть ещё Серёжка. Батюшка говорит, что его так же, как и меня, им с матушкой Бог послал. Серёжка батюшку не слушается, и молитвы учить не хочет. На Нинушку, нашу няньку, дразнится, и разные гадости про неё говорит. И ещё говорит, что когда вырастет, то обязательно сбежит к разбойникам.

- Так ты из этих богомолов, что у речки живут? – Димка попытался встать, но скривился от боли.

- Больно? - тихо спросила Олька. – Хочешь, я у Божечки попрошу, чтобы он тебе поскорее ножку вылечил?

- Проси чего хочешь, только это вряд ли поможет. Нам бы отсюда выбраться поскорее, хотя в нашей ситуации правильнее говорить «выбраться вообще». Постой, а с чего ты решила, что где-то там выход наружу есть?

- Я испугалась сильно, и задыхаться начала. У меня же астма. Тогда я ещё сильнее испугалась. И вдруг почувствовала, как оттуда, - она махнула рукой, – потянуло свежим воздухом. Я сразу успокоилась.

- Астма у тебя? - переспросил Димка. – И ингалятора с собой, конечно же, нет? Так?

- Нет, - растерянно подтвердила Олька, - я с собой из дома только Мишутку взяла.
 
- Нафиг он тебе сдался? – Димка был раздражён.

- У меня кроме него от мамочки ничего не осталось, - почти прошептала Олька и шмыгнула носом.

- Не реви, понял я. Не тупой, - Димка погасил своё раздражение. – Надо как-то выбираться отсюда. Сейчас посидим минут пять и пойдём.

Олька ещё раз шмыгнула носом, и по-взрослому деловито предложила:

- Можно я твою ногу осмотрю. Я умею раны перевязывать. Феофан раз руку повредил, я Нинушке помогала рану бинтовать.

- Ещё чего? – заартачился Димка. – Я что сам немощный.

- Нет, ты не немощный, я просто хотела…

- Ладно, валяй, докторица, - передумал Димка.

Олька села на коленки и стала ощупывать ногу. Когда добралась до повреждённого места, ойкнула и испуганно прошептала:

- Дима, тут кровь.

- Надо что-то найти, чтобы завязать. Может футболку порвать на полоски?

- Я не знаю. Хочешь, от моего платья оборку оторвём? Она уже рваная, я, когда за дерево зацепилась… - Олька не договорила, она нашла порванный конец рюшки, что когда-то украшала подол её платьишка и начала за него дёргать. – Не получается, Дима. Нинушка крепко сшила. Давай ты попробуешь, ты ведь сильнее, чем я.

- Давай, - согласился Димка. – Только перевязывать сам буду, в то ты перетянешь, я двигаться не смогу.

- Хорошо, - согласилась Олька и в голосе её промелькнули слёзы.

- Ты чего? Плачешь? Платье жалко?

- Матушка меня убьёт, когда я вернусь. Она учит нас, что каждую вещь нужно беречь.

- Не дрейфь, когда мы вернёмся, я тебе новое платье куплю. Если мы только вообще выберемся отсюда живыми.

Больше говорить не хотелось. Димка кое-как добрался до стены и привалился на неё спиной. Расслабился и стал думать. Мысли его всё время крутились вокруг ноющей ноги, наконец, когда боль стала слабее, он сосредоточился на думах о спасении. «Надо взять себя в руки, подняться и идти. Если Лялька и вправду говорит, что чувствует приток свежего воздуха, значит, я обязательно найду этот выход», - думал Димка, продолжая сидеть неподвижно и не открывая глаз. Наконец он собрался с силами и проговорил:

- Пора идти, нечего рассиживаться.

- Пойдём, - очень тихо прошептала Олька. – Хочешь, обопрись на меня.
 
- Опора нашлась, метр с кепкой, - подумал Димка, но вслух произнёс: - Потихоньку пойдём, ногу ещё больно. Ты только не отходи от меня, рядом будь, а то потеряешься ещё.

- Хорошо, Дима, - покорно кивнула Олька.

Проход вглубь горы действительно существовал. Он был довольно узкий, прямой. Идти по нему было трудно ещё и потому, что создавалось впечатление, будто дорога идёт всегда вверх. Димка подсвечивал путь мобильным телефоном. Он старался не наступать на больную ногу, отчего сильно хромал. Олька, глядя на его мучения, вдруг как-то не очень уверенно сказала Димке в спину.

- Давай я твой рюкзак понесу, а ты пойдёшь налегке.

- Давай, - не думая согласился Димка.

- Он у тебя лёгкий совсем, - сказала девочка, принимая из рук своего спасителя рюкзак. – Там что?

- Так, мелочи, - вяло отозвался Димка, - консервы, дождевик и ножик перочинный, на случай. Меня дед впопыхах из дома выпроваживал.

- Дима, можно я тебя попрошу?

- Проси уж, раз начала.

- Можно я Мишутку своего в твой рюкзак положу, а то вдруг он где-нибудь потеряется. Он поспит там немножко, пока я его нести буду.

- Клади, - разрешил Димка.

Пошли дальше. Пещерный коридор то сужался до размеров деревенского дверного проёма, то значительно расширялся. Тогда свет от мобильника рассеивался в нём, терялся и вся окружающая обстановка напоминала мультфильм «Ёжик в тумане». Внезапно коридор закончился, выплюнув путешественников в небольшую залу, в середине которой был неглубокий обвал, а потолок был усеян капельками воды. Димка направил свет вверх, и капли заблестели на серо-черном своде.

- Как красиво, Дима! – радостно заверещала Олька. – Как будто звёздочки на небе!

- Всё вам девчонкам звёздочки, - недовольно пробурчал Димка, - а тут скоро батарейка разрядится. Надо беречь заряд. Может выйдем ещё куда, где связь появится, можно будет в МЧС позвонить и деду, чтоб не волновался.
Прежде чем выключить телефон, Димка провёл лучом мобильника по стенам грота.
 
- Дима, смотри, - снова заверещала Олька, - там щель в стене. Вон она – напротив. Только я туда не пойду, я боюсь.

Слово «боюсь», произнесённое девочкой вмиг подействовало на Димку, словно красная тряпка на быка. Ему вдруг так захотелось стать настоящим героем в её глазах, что он, ни минуты не сомневаясь, сказал:

- Чего тут страшного? Всего-то дел по каменному карнизу до щели дойти. Я вот ни капельки не трушу. Тут главное, в провал не смотреть. Знать бы только, есть ли там проход дальше?

- Есть, - тихо, но очень уверенно произнесла девочка.

- Откуда знаешь? – Димка удивился такой её уверенности.

- Божечка всё видит, он нас выведет отсюда. И если нам назад никак, значит проход там.

- Ты что, действительно веришь, что нас, какой-то там, невидимый бог спасёт? Нифига, скажу я тебе. Пока мы сами тут всё не перероем, никто нас не вытащит из этой ловушки. Народную мудрость помнишь? На бога надейся, а сам не плошай. Вот так.

- Злой ты, как та королева из сказки, - прошептала Олька и в голосе её промелькнули слёзы. – И ты на него совсем не надеешься, а он всё видит!

- Ладно, - смягчился Димка. – Видит, значит видит. Я же ему не запрещаю смотреть.

Олька шмыгнула носом, недолго помолчала и наконец, вздохнув, сказала:

- Я за тобой пойду. Только ты не торопись.

Карниз оказался довольно широким. Идти по нему было не так уж и сложно, поэтому ребята быстро добрались до противоположной стены. Щель действительно была сквозной, но очень узкой. Где-то там, на другом её конце, совершенно точно был выход, потому что из щели явно тянуло каким-то омерзительным запахом с привкусом металла. Димка оглядел лаз. Зрительно он показался ему слишком узким для передвижений, и он испугался, что застрянет. Олька, всё это время державшаяся в стороне и помалкивавшая, вдруг предложила:

- Дима, а давай я попробую посмотреть что там? Я на четвереньки встану и поползу. Посмотри, щель же к низу расширяется.

- Как хочешь, - Димка сполз по стене грота, сел, закрыл глаза и почувствовал, что вместе с глухой темнотой, его обступил ещё и беспричинный ужас – «я никогда не выберусь отсюда». Откуда-то издалека он услышал голос, но не смог разобрать ни одного слова, ему даже показалось, что этот голос существует в его голове. Когда он вышел из оцепенения, набрался сил и открыл глаза, то тотчас смог разглядеть маленькую фигурку, сидевшую на коленях возле щели в стене и упорно что-то бубнящую. Димка прислушался.

- Божечка, помоги мне, пожалуйста. Сделай так, чтобы я нашла проход для себя и для Димы. Ты же не бросишь тут своих детей, Божечка?
 
- Эй, ты чего там? – оборвал Олькину речь Димка.

- Прошу Божечку о помощи.

- Ну да, - скептически хмыкнул Димка.

- Ладно, я поползла, Дима. Ты только не уходи никуда. Я быстро вернусь.

- Куда я могу уйти? – вздохнул Димка.

- Ну, тогда с Богом, - Олька перекрестилась и нырнула в щель.

Прошло совсем немного времени, и её маленькая белокурая головка снова показалась из щели.

- Дима, - позвала она, - ты где?

- Я тут, - Димка вздрогнул и как-то разом взбодрился. Отчаяние, охватившее его, отступило, и он понял, что на самом деле не просто ждал, он очень верил в её возвращение. – Рассказывай, чего там?

- Это лаз, Дима. Он короткий. Узко только вначале, дальше там просторно, а на том конце – коридор длинный в обе стороны. Там светлее, чем тут. Только, чтобы туда добраться, тебе придётся лечь на живот и ползти по-настоящему, как в кино про войну.

- И долго так ползти?

- Нет. Ты через форточку когда-нибудь в дом залазил? Вот эта щель, она как форточка – узенькая, что аж в облипочку. В неё только просунуться надо, а дальше дом, где ты до потолка только с табуретки и достанешь.
   
- Да, я всё понял. Ты впереди ползёшь – путь показываешь, а я за тобой. Пошли прямо сейчас, нечего откладывать.

- Ты смелый, Дима, - прошептала ему на ухо Олька, прежде чем скрыться в щели.

Олька не обманула, когда сравнивала лаз с форточкой. Димка проскочил в него легко, и мигом оказался в круглом сумеречном коридоре, уходящем в обе стороны.

- Давай посидим немного, - предложил он своей спутнице, - нога болит очень.

- Давай, - согласилась Олька и присела рядом с ним на длинный плоский выступ, который словно лавка, выпирал из стены подземного коридора.- Я есть хочу.

- Есть? – переспросил Димка и подумал о том, что с утра даже не успел попить кофе. Он подумал о консервах, которые дед навязал ему в дорогу, но оставил мысль о них на «потом», поскольку не верил в то, что они спасутся быстро. Вспомнил, что в кармане рюкзака должна быть половина шоколадки. – Сейчас чего-нибудь соображу, если ты мне сумку мою подашь.

Димка взял рюкзак из рук Ольки, нащупал в одном из его карманов шуршащую шоколадную обёртку. Шоколадки оказалось меньше половины. Он отделил одну полоску, разломал её по насечкам на пять кубиков и задумался – как пять разделить на двоих? Наконец решился и протянул девочке два кубика, объяснив себе, что «она ещё маленькая, ей достаточно и такого количества». Во рту стало сладко и захотелось пить. «Интересно, а тут есть где-нибудь вода?» - подумал Димка про себя, но вслух произносить этого не стал.

- Дима, я отойду недалеко, - Олька замялась, - по нужде.

- Давай, - угрюмо ответил он, - только недалеко. Если что – кричи!

Димка снова опёрся на стену и закрыл глаза. «Интересно сколько тут таких вот лазов, коридоров, тупиков, закоулков? – спрашивал он сам себя. – Это же целая система жизни, хитрый подземный лабиринт. И в какую сторону сейчас надо пойти, чтобы добраться до выхода?» Его размышления прервал громкий радостный крик Ольки:

- Я нашла, нашла!

- Что ты нашла? Выход? – Димка обрадовался.

- Нет, я нашла матушкин платочек. Вот, - Олька протянула ему белый носовой платок. – Значит, мы тут бывали, значит, мы найдём выход. Дима, это та самая пещера, где умер лётчик.

- Стой, какой лётчик?

- Тут в горе, есть комната, где местные в войну сбитого лётчика прятали. Мы с матушкой туда ходим частенько, свечи за упокой ставим и молимся.

- И ты в курсе как туда идти? – недоверчиво спросил Димка.

- Нет, я же туда одна никогда не ходила, - вздохнула Олька, – но, я помню, как матушка учила, что в пещере всегда надо двигаться по принципу «руки».

- Это ещё как?

- Мы в ту комнату всегда направо шли, а обратно всегда налево.

- Ничего не понял, - потряс головою Димка.

- Я сейчас с той стороны пришла, значит нам надо туда. Пойдём, я тебя научу.

- Сейчас, - Димка покорно встал, ойкнул, и снова опустился на уступ. Пошевелил ногою, потом решившись, наконец, поднялся, и хромая двинулся вслед за девочкой. Почувствовав себя гидом, Олька заверещала:

- Я думаю, что мы правильно идём. Мы не потеряемся, веришь мне?

- Верю, - буркнул Димка.

Дошли до развилки. Одна из ветвей горного лабиринта резко забирала влево, вторая под углом в девяносто градусов заворачивала в другую сторону. Олька бодро завернула направо и скрылась за поворотом, а Димка в нерешительности остановился. Ему почудилось, что в левом туннеле идёт мощное перемещение воздуха, возможно связанное с тем, что там и есть выход наружу. Правый же проход, наоборот казался пустым и безжизненным.
 
- Ну, ты чего, Дима? Пойдём? - спросила вернувшаяся Олька.

- Ты уверена, - переспросил её Димка, прежде чем повернуть в туннель.

- Да, сейчас мы идём направо, потом опять направо и опять, опять… Так, пока не придём в ту комнату или к выходу. Только если это будет выход, то он приведёт нас в долину, туда, где нас завалило. Лучше бы в комнату, - вздохнула она и добавила: - Божечка, приведи нас в ту комнату, куда мы с матушкой молиться ходили!

- Всё, пошли уже, - перебил Димка. Он включил телефон, поглядел на светящийся экран и снова его выключил. – Скоро полночь, надо было бы где-нибудь на привал пристроиться.

Дорога внутри горы напомнила Димке заячьи следы на снегу. Она то и дело делала крутые повороты, раздваивалась, сужалась и расширялась. Олька, поначалу бодро шествовавшая всегда впереди, как опытный поводырь, сникла и шла уже не так быстро и уверенно. Она часто оборачивалась назад, поглядывала на своего спутника и задавала всегда один и тот же вопрос: «Болит ножка? Потерпи ещё немного. Я думаю, что уже скоро». Наконец, в очередной раз повернув направо, девочка возбуждённо закричала:

- Дима, комната нашлась. Я же тебе говорила!

- Уф, - Димка шумно выдохнул и остановился.

В кромешной темноте почти нельзя было ничего различить. Димка включил телефон, экран загорелся тусклым светом, и ребята увидели широкий настил из досок, каменную нишу со стоящими на ней иконами и какими-то ещё предметами, в сумраке едва различимыми.

- Дима, там за иконкой Спасителя спички и свечки. Матушка их оттуда брала, когда молилась.

Димка проковылял до ниши, и остановился в нерешительности перед ликами.

- Ляль, а кто из этих Спаситель?

- Вот он. Самый грустный и самый красивый.

Димка потянул икону на себя и увидел за ней связку церковных свечек и спичечный коробок.

- Зажигай сразу штучки три, Дима, - командовала Олька, - тогда будет светло.
Димка поджёг свечи, и комната погрузилась в полумрак. Огонь мерцал, наполняя пространство пещеры удивительным таинственным светом, создавая некий уют и умиротворение.
 
- Ты тоже хочешь есть? – Олька сидела на деревянном настиле и гладила своего Мишутку по голове.

- А? Ты что-то сказала? – Димка оторвал взгляд от горящих на рукотворном алтаре свечей и посмотрел на девочку.

- Дима, а как ты думаешь, если мы съедим хлебушек, душа лётчика на нас сильно обидится?

- Какой хлебушек? Ты про что?

- Так вот же, - Олька указала на стакан, накрытый куском хлеба.

- Вон ты про что, - Димка впервые за всё время нахождения в пещере рассмеялся. – Нет, я думаю, что он не будет против. Доставай консервы из рюкзака, будем ужинать.

- Их ещё открыть надо, - Олька вертела в руках банку кильки.

- Это я легко, - похвалился Димка. – У нас есть для таких случаев нож.

Димка лихо и быстро, под восхищённый взгляд Ольки, вскрыл консервную банку, словно она была не из жести, а из бумаги и протянул её своей спутнице со словами:

- Сначала ты. Ешь половину. Бог ведь велел делиться. Так говорят?

- Спасибо, Дима. И тебя благодарю, Божечка, за пищу дарованную, - она подняла глаза куда-то под купол каменной комнаты.

Димка усмехнулся про себя, но говорить ничего не стал, мол, пусть общается со своим богом, ему-то что до этого. Когда «ужин» был съеден, он достал из рюкзака туго скатанный плед и развернул его. Плед оказался на удивление довольно большим и мягким.

- А теперь спать, - скомандовал он. – Ложимся спина к спине, так теплее.
Олька покорно улеглась под плед, прижала к себе своего Мишутку и, как показалось Димке, сразу же уснула. К нему сон, напротив, совсем не шёл. В голове выстроились в цепочку невесёлые события прошедшего дня. Он вспоминал, как огромная мутная волна накрыла собой долину, содрогался при мысли, что они до сих пор находятся в «каменной» ловушке, волновался за деда, оставшегося в долине, думал о Ксане с Наташкой – дошли ли до спасательного аэродрома, успели ли? Множество вопросов и воспоминаний, мельтешивших в его голове, не давали спать. Он послушал, как сопит за его спиной спасённая им девочка и тихо спросил:

- Ляль, спишь?

- Нет, - Олька шустро перевернулась на другой бок. – Хочешь я тебе песню на ночь спою. Я одну знаю, мне её мамочка пела.

- Давай, ты мне песню потом споёшь, попозже. Расскажи мне о своём боге.

- Он…он… - Олька замялась. – Он тут сейчас, Дима. Божечка нас слышит. Ты можешь даже поговорить с ним. Скажи ему о том, чего ты сейчас больше всего хочешь, попроси его, и он тебя услышит.

- Ты про молитву?

- Нет, молитва это то, что в книжках написано. Их учить надо и читать перед иконами. А ты глаза закрой и тихо про себя с Божечкой поговори. Он тебе ответит. Точно ответит. Мне всегда отвечает. Особенно ночью, когда все спят и тихо. Он слышит нас, а мы его. И ещё – Он нас всех любит, не то, что злая королева. Всех-всех любит, без исключения: и меня, и тебя, и матушку с батюшкой, и дедушку твоего, и дядю Рому, и Серёжку. Дядю Рому ему тяжелее любить, чем твоего дедушку, потому что он алкаш, но Он его всё равно любит и не отворачивается от него. Я хочу быть похожей на Божечку. Серёжка хочет быть разбойником, он меня за волосы дёргает, и собаку недавно пнул, но я его всё равно буду любить, потому что он хороший, просто иногда ошибается.
 
- Тогда почему мы тут? Почему он нас так мучает?

- Ты что, Дима, Он нас не мучает. Он добрый, Он никогда никого не наказывает. Он учит нас быть сильными. Когда мы в себе сомневаемся, и думаем, что мы слабые, что мы боимся чего-то, то Он подкидывает нам испытания, чтобы мы поняли, что мы можем всё. А сам нам помогает в это время, потому что любит нас. Так матушка говорит. Он нам всегда помогает – это точно. Я ещё маленькая и часто прошу его о помощи, потому что не могу сама справиться, и Он всегда меня слышит, за руку берёт и ведёт, совсем как мамочка.
   
- Ладно, поспи немного, а то нам ещё надо выход искать.

- И ты поспи, Дима. Утром нога твоя не будет болеть, я попрошу Божечку.

- Ладно, попроси, - Димка улыбнулся.

- Ты не злись на него. Мы все такие разные, но мы все хотим, чтобы нас любили. И Он нас всех любит, и не бросит никогда. Ты поверь в это.

Димка долго ещё не мог заснуть то ли оттого, что ныла нога, то ли от того, что к предыдущим мыслям добавился ещё и Олькин рассказ о боге. А вдруг всё так и есть? Ему хотелось поспорить с ней, но он вспоминал про то, как он прыгнул. Он больше не ощущал того страха, который парализовывал его при мысли о высоте, зато какая-то невиданная сила поселилась в нём, а после разговора с Олькой появилась уверенность, что завтра они обязательно найдут выход из горы. «Спасибо, Божечка» - мысленно поблагодарил Димка Создателя и уснул.

Первое, что почувствовал Димка, когда проснулся – нога не болит. Ему даже стало не комфортно от этого ощущения. Вспомнился дед, подолгу кряхтящий по утрам и добродушно бормочащий себе под нос: «Вот жизнь, как в рекламе – всё болит, ничего не помогает! Ан оно и правильно. Ежели у меня с утреца ничего нигде не скрипнет, то видать я уже помер». Димка вылез из-под пледа, встал на ноги, потоптался и понял, что может идти. «Наверно так бывает, - подумал он про себя, глянул на спящую Ольку, вспомнил ночной разговор и «на всякий случай» тихо прошептал тому невидимому: - Спасибо тебе, если ты и правда есть».

- Ты с кем разговариваешь? – Олька уже сидела на настиле, завернувшись в плед.

- Идти пора, - вместо ответа на её вопрос, сказал Димка.

- Пойдём, - сразу же согласилась Олька. Она поцеловала мишку в нос. – Потерпи ещё немножко, скоро Дима приведёт нас домой.

- Теперь всегда налево? Так? – поинтересовался у девочки Димка.

- Да, только мне сон приснился, - она замолчала.

- И что там было во сне?

- Божечка взял меня за руку и повёл направо. Мы недолго шли, потому что увидели свет. Много-много света. Тогда я обрадовалась и проснулась, а тут ты уже не спишь, -Олька часто заморгала. – Давай попробуем направо сходить?

- Ну, я даже не знаю, - протянул Димка. – Нам, конечно, терять особо нечего…
Выйдя из пещерной залы, сразу завернули направо. Коридор был чрезмерно сырым и узким, к тому же его свод с каждым шагом становился всё ниже и ниже. Димке казалось, что ещё чуть-чуть и каменный потолок попросту придавит их к земле. Он представил, что где-то в самом конце этого изнурительного «путешествия» им и вовсе придётся просовывать своё тело в узкую щель. Его невесёлые мысли оборвал радостный возглас Ольки:

- Дима, тут развилка, - и она тотчас нырнула в холодный мрак.

Соседнее «каменное царство» оказалось сухим и более просторным, чем предыдущий коридор. Передвигаться по нему оказалось проще и быстрее. Вынужденных путешественников огорчило только одно – в конце перед ними выросла глухая стена.

- Тупик, - Димка как-то сразу поник.

- Нам придётся возвращаться? – с тревогой спросила его Олька.

- Нет, - Димку внезапно накрыла злость, - будем сидеть тут и ждать, когда твой Боженька смилостивиться и вытащит нас отсюда.

- Дима, - Олька произнесла только одно имя, и, развернувшись, прошествовала обратно мимо товарища по несчастью.

- Тебе хорошо, ты ещё маленькая и у тебя есть твой Бог, и ты ещё не думаешь о смерти, - задумчиво заговорил Димка, догоняя её.

- Зря ты так, Дима. Я тоже боюсь умирать, мне очень страшно, что мы можем не выбраться отсюда. Только зачем сейчас об этом говорить?

- А как? – растерялся Димка. Чувство стыда вдруг накатило на него жгучей волной оттого, что Олька произнесла эти слова как-то особенно, рассудив всё по-взрослому, с присущей женщинам мудростью и терпеливостью.

- Верить надо, понимаешь. Во всё верить, а в Него в первую очередь, тогда мы непременно выберемся. Бог нас не бросит, слышишь? Я верю, - она вздохнула и замолчала.

В полной тишине пошли дальше. Время тянулось бесконечно долго, один поворот сменял другой. Все каменные коридоры были на удивление похожи друг на друга – тёмные и тесные, уныло-беззвучные и пустые. Димке казалось, что он блуждает по совершенно непроходимому лабиринту в какой-то ужасной и жестокой компьютерной игре, и уже внутренне приготовился к тому, что однажды, завернув за угол, он увидит светящуюся табличку – «Game Over».

- Всё, привал, - выдохнул Димка угрюмо и присел на корточки возле стены. Олька покорно примостилась рядом, шумно вздохнула и вдруг горячо прошептала:

- Дима, смотри, поворот рядом. Там, Дима… там свет!

- Нет там никакого света. Обман. Это уже глюки, как мираж в пустыне.

- Дима, там свет! Я уверена!