Старшая сестра Глава 50

50


Марине было невмоготу ожидание. Она нервничала до полуночи, представляя, как выскажет в лицо этому ничтожному лицемеру дяде Пете всё, чего он заслуживает!
Малыш тоже плохо спал этой ночью, видимо, на спокойствии ребёнка отразилось многолюдье накануне, а может сказалось и то, что маму, находившуюся у его кроватки, никак не отпускало излишнее возбуждение.
- Маленький, прости меня, я, наверное, поднимаю тут вихрь нехороших эмоций, а ты очень чувствительный… да, моя радость? – приговаривала она, беря плачущего сына на руки.
Сашенька вскоре успокоился, почувствовав материнское тепло, и она осторожно положила его в свою постельку. В течение ночи малыш ещё несколько раз требовал подобного укачивания и уже ближе к утру их обоих всё же сумел одолеть спасительный сон.
Анна Григорьевна, зайдя к ним в комнату, улыбнулась. Марина спала полулёжа на диване, держась одной рукой за колыбельку сына и время от времени начиная её покачивать.
- Мариша, ты просила тебя разбудить, - потрясла её за плечо мать.
- А? Что? Саша! - Марина подскочила и, усевшись, принялась качать люльку.
- Тише, тише, оставь это, - Анна Григорьевна расцепила пальцы дочери, крепко удерживающие колыбель и напомнила ей, - ты просила разбудить, хотела съездить в офис, но я смотрю, что у тебя была нелёгкая ночь, может ты поспишь?
- А-а-а, нет-нет, я сейчас, - и Марина потёрла глаза, зевая.
Она посмотрела на спящего сынишку, бросила взгляд на часы и помчалась в душ. Через несколько минут, умытая, причесанная и выглядевшая уже гораздо бодрее, она появилась на кухне, где Анна Григорьевна накрывала стол к завтраку. Марина перекусила что-то на ходу и выскочила на улицу, как только увидела из окна знакомый автомобиль, подъехавший к подъезду. 
- Доброе утро! – она влетела в кабинет директора и лишь здесь смогла перевести дух. – Ещё никого нет?
- Нет, конечно, ещё ведь уйма времени до начала рабочего дня, - проследив за её стремительным передвижением по кабинету, ответил Матвей, - ты знаешь, мне всегда кажется, что ты не ходишь, а летаешь, - покачал он головой, - ну вот чего ты так рано примчалась, отдохнула бы ещё, тебе ведь сейчас нелегко с малышом … Ну, мне так кажется…
- С Сашенькой мне чудесно, а вот Михаила я и правда выдернула ни свет ни заря, - кивнула она головой, - но не могу я спокойно ожидать этих проходимцев, - тоскливо проговорила она, - мерзавцы, как они могли так с отцом, ведь он же не обижал их, я уверена в этом… Да все говорят, какой он был справедливый и добрый, не могут же все заблуждаться… или врать мне!
- Да нет, конечно, успокойся! – попросил её Матвей. – Хочешь кофе или чаю?
- Нет, ничего не хочу, - замотала она головой, - кроме справедливости в отношении тех двоих.
Матвей глубоко вздохнул и вышел в приёмную, вернувшись оттуда с двумя чашками кофе.
- Всё же давай выпьем, я, честно говоря, тоже сегодня не спал полночи и сюда приехал уже давно… Так что пей и поговорим…
- О чём?
- Да всё о наших баранах, - усмехнулся он, – я же тебе говорю, полночи о них думал, дьявол их забери… Нет, чтобы о чём-то приятном… - он улыбнулся, но, поймав Маринин укоризненный взгляд, быстро стёр улыбку с лица. – Ты и сама наверняка думала о том же.
- Да, ты прав, ничего больше в голове не задерживалось, - призналась она, - и знаешь, что больше всего обидно, что этому мерзавцу дяде Пете всё сойдёт с рук…
- Ну, отчасти ты права… Платёжки действительно подписал твой отец, а остальные документы красиво оформлены Шаровым…  и привлечь можно только его одного.
- И будет похоже, что они были в сговоре с руководителем, да? 
- Ну, в общем-то, да… - вынужденно согласился Матвей и тут же попытался её успокоить. - Но в это никто не поверит!
- Это те, кто знает отца, а чужие люди его имя легко свяжут с грязными махинациями, так ведь? – она заглянула ему прямо в глаза, словно боялась, что и он тоже так думает.
Матвей молчал. Что тут скажешь… Да это так! Если они сейчас обратятся в компетентные органы, то имя Валерия Борисовича навсегда окажется в тени ложных домыслов, а справедливого возмездия в отношении Быльшова не случится. Но Марина – его дочь и только она вправе решать, что они будут делать.
- С другой стороны, вероятнее всего скоро выйдет большая статья, где твой отец предстанет именно тем, кто он и был на самом деле, - рассуждал Матвей, - поэтому, как ты скажешь, так мы и поступим. 
- Да, статья… - задумчиво проговорила Марина, - если начнутся проверки, то о ней, конечно же, можно забыть… А что же Быльшов? Продолжит здесь работать как ни в чём не бывало? – вдруг всполошилась она.
- Ну уж нет! Этому точно не бывать! – Матвей встал и, сунув сжатые в кулаки ладони в карманы, прошёлся по кабинету. – Вот что я подумал – мы, конечно, пободаемся с этими поставщиками, наш юрист в этом направлении землю пороет… Если надо, обратимся за помощью… Ну, в общем, это мы решим… Если что, даже пойдём на то, что за свой счёт заменим некачественное оборудование, но сохраним свою репутацию, за это не переживай… А Петруша… От этого балласта мы избавимся и прямо сегодня! – Матвей был решителен и выглядел очень сурово.
Марина даже залюбовалась проявившимися сейчас в этом мужчине жёсткостью и решимостью, но в её мысли тут же врезался посторонний шум. В кабинет влетела Нина Сергеевна и с порога закричала:
- Там Шаров!
- Ну и прекрасно, Нина Сергеевна, что же Вы так реагируете на него, он же всего-навсего наш бывший работник, а не привидение! - спокойно сказал ей директор. – Кстати, а он уже действительно бывший? Мы уже успели его уволить?
- Конечно, всё сделано в соответствии с трудовым законодательством, - лицо начальника отдела кадров приняло обиженное выражение, - и приказ Вами подписан, и трудовая отправлена по адресу, указанному работником в телеграмме, - перечисляла она.
- Хорошо, хорошо, - успокоил её Мартынов, - не переживайте Вы так, я же не экзаменую Вас, а лишь уточняю для себя, - он даже приобнял взволнованную женщину за плечи.
- Ну я тогда пойду…  - она посмотрела сначала на директора, потом на Марину. – Вы извините меня, я влетела и даже не поздоровалась, - улыбнулась она.
- Ничего, - Марина и сама дрожала от волнения и даже побледнела в ожидании неприятной беседы.
- Олеся, зайди пожалуйста, - вызвал Матвей секретаршу.
- Здравствуйте, Матвей Степанович, доброе утро, Марина Валерьевна, - вежливо поздоровалась девушка, войдя в кабинет и закрыв за собой дверь.
- Шаров в приемной? – спросил он у неё.
- Да, - сразу же ответила Олеся и было видно, что ей очень хотелось сказать что-то ещё, но, очевидно, она хорошо усвоила правила этики секретаря, потому что, открыв рот, тут же его закрыла.
- Хорошо, приглашай его, - кивнул директор, - и как только появится Быльшов, попроси его сразу же зайти ко мне тоже!
- Поняла, - кивнула Олеся и кинулась к двери.
- Здравствуйте, - Шаров нерешительно вошёл в кабинет.
Нина Сергеевна боролась сама с собой. Ей очень хотелось присутствовать при разговоре, чтобы услышать, почему после такого внезапного увольнения этот человек спустя короткое время вновь оказался здесь, но правила приличия требовали покинуть кабинет директора, впрочем, как и его красноречивый взгляд.
- Ну, я, пожалуй, пойду, извините, - и она медленно вышла за дверь.
- Давай, Семён Иванович, проходи, присаживайся, - директор указал Шарову на стул, - сейчас дождёмся твоего дружка… Чаю не предлагаю, кофе тоже… закончился, сам понимаешь, начальник отдела снабжения уволился, некому следить за поставками, - поёрничал директор.   
- Матвей, что за дела с утра! – перебил его крик заместителя, который показался на пороге. - Две бабы орут как оглашенные на всю приёмную, что ты меня ждёшь, даже раздеться не дали… - он замолчал, увидев Шарова. – А ты как здесь?
- Так же, как и ты, - ответил за него Матвей, - вошёл через эту же дверь! Проходи, проходи, Пётр Васильевич! Не стой в дверях, сквозняков не люблю! – усмехнулся он.
- Что это вы тут с утра все? – спросил Быльшов.
- Вас, дядя Петя, дожидаемся, - не выдержала Марина.
- А чего меня ждать, я всегда вовремя на работу прихожу…
 Быльшов заметно нервничал – попытавшись снять пуховик, вдруг вновь натянул его на плечи и, отойдя от Шарова подальше, сел за стол рядом с Мариной. Покрутил в руках шапку, не зная, что с ней сделать, в итоге просто положил на стол, но, заметив установившуюся тишину, оглядел всех троих и вновь нервно схватил норковую ушанку, вертя её в руках.
- Ну давай расскажи нам, Пётр Василевич, как ты сантехнику дерьмовую покупал, окна третьесортные, может ещё что, чего мы пока не знаем…
- Ты, Степаныч, часом, ничего не перепутал? – пытался держать лицо Быльшов. – Я вроде как не занимаюсь поставками, по этой части у нас Шаров, вот с него и спроси, что он там набрал.
- Чего-о-о? – подскочил Семён Иванович и посмотрел на директора. – Я же говорил, что он от всего открестится…
- Успокойся, Иваныч, сядь и не прыгай, как блоха, - разозлился Матвей.
- Дядя Петя, зачем Вы так с папой? – уставилась на него своими большими серыми глазами Марина. – Ведь он же доверял Вам, он Вас своим другом считал, а Вы… Как Вы его убедили подписать нужные Вам документы?
- Марина, ты почему слушаешь всяких проходимцев? Почему мне не веришь? Мы с Валеркой знаешь… Многое мы прошли вместе, а вот этот… - он указал на Шарова. -  Чего он так сбежал-то, как ты думаешь? Может, хвост задымился у него, вот и побежал спасать остальную шкуру?
- Да как ты… Как ты можешь так нагло… Что же ты за человек-то… - Шаров от возмущения не мог закончить ни одну фразу.
Соскочив со стула, он подбежал к Быльшову и, схватив его за воротник куртки, начал трясти как грушу. Тот не ожидал такой ретивости и поначалу растерялся, позволив тому едва не скинуть себя со стула. Затем, взяв себя в руки, а Шарова за руки, оторвал их от своей одежды вместе с частью воротника. 
- Успокойтесь, господа, - Матвей подошёл к ним и как нашкодивших учеников развёл в стороны, - как же вы дела-то собирались делать с таким отношением друг к другу?
- Ну ты жучара! – Шаров всё никак не мог успокоиться. – Вот знал я, что ты гнилой насквозь, знал… Нет, поддался на твои уговоры, идиот!
- Хватит здесь выяснять отношения! - повысил голос директор и повернулся к Быльшову. - Вы, Пётр Васильевич, наверное, считаете, что чистеньким остались, нигде не наследили, думаете? – решил запустить он пробный шар, желая увидеть реакцию собеседника.
- А что вы мне тут предъявить все хотите? Может быть я подписал какие-то левые документы? Или платёжки? Или принял некачественные материалы? – злорадно усмехнулся он. – Нет, нет и нет! Ничего такого я не делал, везде стоят подписи Светлова или Шарова, какие ко мне-то претензии?
- Вот же мразь Вы, дядя Петя, из-за Ваших этих делишек папа раньше времени ушёл из жизни, я теперь в этом уверена! - кричала Марина.
- А вот такими обвинениями не стоит бросаться, дорогуша, у тебя есть доказательства? – он встал и упёрся руками в стол, глядя на Марину. – Я ведь могу и в суд подать за клевету и оговор… Ты знаешь - таким вот образом человека легко можно и до самоубийства довести… клевеща на него… - Быльшов отмахивался от них как мог.
- Тебя до самоубийства? Не смеши! – Шаров посмотрел на него с ухмылкой. – И ты сам говорил про бывшего директора, что у него сердце шалить стало…
- Ты знал, знал, да?! – Марина побледнела. – Знал и продолжал свои грязные дела!
- Да кого ты слушаешь! – Быльшов с ненавистью уставился на Шарова.
- Довольно! – крикнул Матвей и с размаху ударил ладонью по столу так, что подскочили чашки на блюдцах. – Пошёл вон! – зло сверкнули его глаза, устремлённые на своего заместителя. – Ты сейчас же напишешь заявление и сегодня… сейчас же уберёшься отсюда к… ну, ты понял!
- А почему это я должен уходить? – заартачился Быльшов.
- Что-о-о?! Ты серьёзно? – Матвей аж задохнулся от такой наглости, а затем, наклонившись к его уху, тихо, будто общаясь с добрым приятелем, произнёс: – Слушай, не буди во мне зверя, иди и пиши заявление, пока ты ещё спокойно можешь уйти по этому коридору, сказав: «Прощай!» встретившимся коллегам! Через полчаса, обещаю, тебе не только руки никто не подаст, от тебя шарахаться станут, как от прокажённого… Надеюсь, ты меня услышал… - и он выпрямился, выразительно глядя на замолчавшего Петра, - и подельника своего забери! – кивнул на притихшего Шарова.
- Матвей Степанович, Марина Валерьевна, - услышали они голос Шарова, - я прошу прощения…
- Вы ещё здесь?!  - рявкнул Матвей и приправил свой рык нелицеприятным выражением, заставив обоих тут же покинуть кабинет.

- Не плачь, прошу тебя, - Матвей подошёл к Марине, по щекам которой текли крупные слёзы, - не надо, не расстраивайся, - он обнял её и зарылся лицом в волосы, от которых исходил тонкий аромат каких-то цветов, каких точно он определить вряд ли бы смог, но этот запах кружил ему голову с того самого дня, когда она стояла в его прорабской в солнечных лучах, падающих в окно, и уговаривала стать директором.
- Матвей, как успокоиться? Как?! Скажи! Разве возможно спокойно принять, что сделал этот так называемый друг. Ведь, возможно, если бы не его махинации, папа был бы сейчас с нами… - и она заплакала ещё горше.
Матвей вообще растерялся. Женские слёзы всегда приводили его в слегка заторможенное состояние, он не знал, как к ним относиться и не понимал, когда они искренние, а когда притворные. Ему казалось, что чаще они бывают во втором варианте, но сегодня был совершенно иной случай. Он готов был сделать что угодно, лишь бы вернуть блеск этим серым бездонным глазам и вызвать улыбку на дорогом ему лице.
- Не плачь, я понимаю, что все слова сейчас бесполезны, но послушай меня, я хочу, чтобы ты знала – я так просто этого не оставлю. И один, и второй вряд ли найдут здесь себе мало-мальски приличную работу. Молва бежит быстрее, чем они соображают. А что касается поставщиков, с которыми Быльшов всё это проворачивал, так тоже надо понимать, что они не случайные. И у меня есть на этот счёт кое-какие соображения. Вот я не я буду, если не воздастся этим деятелям – всем без исключения! – рьяно заверил он её. – Только не плачь, пожалуйста, - и он, вытерев ей слёзы, прижал к себе так крепко, что Марина вскрикнула и отстранилась, но зато перестала плакать.
- Я, пожалуй, пойду домой, - немного погодя сказала она и пошла к двери.
- Я тебя отвезу! – с готовностью откликнулся он.
- Нет, не надо, я уеду с Михаилом, - она обернулась и грустно улыбнулась, - пожалуйста!
- Хорошо, дай знать, если что-то понадобится, мой телефон включён двадцать четыре на семь!
- Угу, - кивнула она головой, уже выходя из кабинета.
Дома Марина в очень общих чертах рассказала матери о махинациях Петра, не заостряя внимания на своих домыслах и предположениях, чтобы не добавлять ей страданий.  Сначала она хотела всё скрыть, но подумала, что Быльшов, чего доброго, на правах друга решит излить Анне Григорьевне душу, изложив всю эту историю в своей, самой невинной интерпретации. 
- Мама, заблокируй в своём телефоне его номер и номер его жены, чтобы он никак не смог с тобой связаться, и не разговаривай с ним при встрече, не хочу, чтобы этот негодяй даже единым словом касался воспоминаний об отце.
- Конечно, доченька, конечно, так и сделаю, не волнуйся, - согласилась с ней мама, расстроившись случившимся и предавшись воспоминаниям о дорогом её сердцу человеке, с которым они прожили счастливую жизнь, вырастив троих дочерей.
- Как дела у Маши, она звонила сегодня? – спросила её Марина, отвлекая от неприятных мыслей.
- Всё нормально, обещала скоро прийти, - засуетилась мама, - я же хотела пирог яблочный испечь!
Маша пришла вечером вместе с Виктором. Оба были возбуждены и казались поссорившимися. Увидев приготовленную сестрой бутылочку со смесью, Маша вызвалась покормить малыша.
- У вас что-то произошло? – Марина прикрыла дверь в комнату, чтобы не услышала мама.
- Да, произошло! – Виктор смотрел на Сашеньку, жадно припавшего к соске. – Ты уже в курсе, что у Маши пропал паспорт?
- Ну да, мы с мамой сегодня посмотрели, где возможно, у нас его нет…
- И у нас тоже нет, - кивнул Виктор, - но Маша решила, что нам не надо жениться, потому что это, видите ли, знак какой-то! – возмущался он.
- Да, я считаю, что сама судьба против нашего брака, - кивнула Маша.
- Да сколько можно, - Виктора явно злили её рассуждения, -  ты ещё к гадалке сходи, может она тебе что-то посоветует.
- А это идея, я завтра займусь её поисками, - Машина улыбка говорила, что сейчас она явно подтрунивает над ним.
- Нет, вы посмотрите на неё! - он громко хлопнул в ладоши, и Сашенька вздрогнул.
- Тише ты! – сразу два сестринских голоса накинулись на мужчину.
- Простите, девочки, виноват, виноват! – Виктор поднял руки в знак признания своей оплошности. – Но у меня уже нервы сдают, я же сказал тебе, я всё решу и мы всё равно поженимся, - и он обратился за поддержкой к старшей из сестёр, - ну ты хотя бы скажи ей.
- Ничего не говори, я уже сегодня наслушалась, - возразила Маша, укладывая уснувшего Сашеньку в колыбельку, - вы не верите, а я всё равно считаю, что тут что-то не так, ну вот куда он мог запропаститься, этот паспорт... – и она вышла из комнаты, чтобы отнести пустую бутылочку на кухню, а на самом деле не желая слушать их возражения.
- Честно говоря, я думала это твоих рук дело, - сказала Марина Виктору, когда они остались вдвоём.
- Ну ещё бы, разве можно предположить что-то иное! – раздражённо воскликнул он.
- Не злись, но я всегда говорю, что думаю, - взглянув на него, Марина почувствовала себя неуютно - он выглядел расстроенным и задетым её словами.
За столом все обсуждали эту ситуацию и пришли к выводу, что документ в той больничной суматохе мог случайно попасть в пакет с мусором, который кто-то из них прихватил и выбросил в контейнер в больничном дворе. Больше разумных объяснений не было. Маша успокоилась и уже улыбалась, слушая своего любимого Виктора.
А он и в самом деле предстал молодцем-героем. Сначала пытался уговорить работников ЗАГСа зарегистрировать их брак по загранпаспорту невесты, но это оказалось невозможным. Тогда он поднял на ноги всех, кого было можно, и вскоре Маша получила новенький документ.
Бракосочетание состоялось чуть позже запланированного, но это никого не расстроило.  Маша на церемонии выглядела счастливейшей из невест, а жених был невероятно внимательным и заботливым, ухаживая за ней, как за принцессой.
Светловы вздохнули с облегчением, справедливо решив, что наконец-то наступает та самая светлая полоса в их жизни.