Ошейник. Десять дней тишины

Больше всего на свете я люблю состояние полудремы. Лежишь в коробке из-под туфель и слушаешь дыхание дома. Изредка мяукает кошка. Мурлычет кот. Шесть пар ног исполняют танец «туда-сюда». Шесть потому, что две – её, а четыре моего хозяина. Шестого хозяина. Кстати, давно не слышал их дуэта. Вчера она заходила ко мне, даже в руках подержала, потом надела себе на шею и долго смотрела в зеркало.

– Я от Юнкера ушёл. От Фандоши я ушёл. От Карата, от Масяни и от Айсберга ушел. Слай меня разок надел. Кажется, пришёл. Придел…

Я чуть не поржавел с перепугу, что выкинет.

– Больше никогда! Слышишь – больше никогда!

Это она мне или себе? Что «никогда»? Мы и так редко гуляем. Можно сказать, никогда. Только на выставки. И то очень редко. Каждый раз, когда её дети начинают играть в собаку и вывозить щенка на выставки, наступает момент, когда она говорит:

– Собака – источник любви, а не денег.

А потом у детишек находятся новые игрушки: машинки, мотоциклы, лодочки и удочки. Она открывает коробку и роняет меня в неё. И я погружаюсь в блаженное ничто, слушая: смех, радостный лай, ворчание, цоканье когтей по полу, треск камина, перелистывание страниц книги, мурлыкание кота…

Но вот уж десять дней тишина.