Придет время, когда...

Придет время, когда все закончится. Ты будешь стоять на берегу утеса и смотреть на море, бушующее в ночи, такой же мимолетной, как твоя жизнь, такой же необъятной, как твоя печаль. Линия горизонта расплывется, размажется масляной краской по серому холсту бескрайнего моря. Тяжелые свинцовые облака нависнут над тобой устрашающим пластом угольно-серой ваты так низко, что, ты, протянув к ним руки,  кажется, сможешь коснуться их кончиками пальцев.
Моя камера видела, кажется, практически все в этом мире. Радость и сменяющую ее грусть. Горе и слезы. Влюбленные глаза. Гнев и отчаяние. Вся палитра человеческих эмоций на выцветших от времени фотокарточках. Беспросветная, нескончаемая дисфория моей памяти. Картинки блекнут, покрываются толстой коркой серой пыли, теряют смысл, исчезают из моего больного сознания навсегда. Память крошится, размазывается, расплывается, и я не понимаю, останется ли в конце моего пути то,  что сохранится в ней навсегда. Хоть что-то.
Бесчисленное множество созвездий людских душ горит на небосводе каждый день. Однако ее душа горела ярче всех день за днем. Она вся была похожа на сотканное из звездной пыли божество, ступившее по воле случая на эту бренную землю.
Я смотрю на это фото, и мое сердце замирает в одночасье. Мое сознание мутится, мое сознание плавится вместе с моим сердцем, мое сознание умирает.
Невыносимая головная боль сдавливает мозг, скручивает его в тугую пружину. В этот момент я не могу думать ни о чем другом, кроме как о боли. Таблетки, капельницы, уколы, - ничего уже не помогает. Я болен, невыносимо болен. Воспоминания, что заразили мой мозг, кружатся пеплом в мыслях после встряски и оседают на хлипкую почву сознания снова.
Смотрю на фото и вижу ее. Моя камера видела десятки, сотни эмоций на многочисленных лицах абсолютно незнакомых людей. Но когда в объектив своей старой камеры я впервые увидел ее много лет назад, то понял, что попал, и что на долгие годы единственным моим желанием будет видеть лишь ее.
Она была ураганом. Сметала на своем пути все, чтобы добиться своей цели. Шла по головам ради достижения успеха, не гнушаясь предательства или лжи.
Она была морем, его тихой гаванью в период затишья. Я не знал, сколько продлится это затишье и долго ли мы будем вместе. С ней все было иначе. Но тем ценнее для меня было время, проведенное вместе.
Ее белоснежные, как снег, волосы, длинные, растрепанные, ее глаза цвета голубой лагуны, белоснежный шелк ее кожи, - все это делало ее похожей на лесную нимфу, королеву неведомых нам, смертным, земель. Королеву, такую же нежную и невесомую, как взмах крыльев бабочки. Королеву, такую же могущественную, как вся земная твердь. Такую же стремительную, как горный ручей. Такую же неуловимую, как время.
Я наслаждался ей тогда, тонул в ней, отдавался этим чувствам полностью. Она же отдавала мне лишь свое тело. Была отреченной от всего на свете каждую секунду своей жизни. Она словно находилась не здесь, не со мной, словно это была и не она вовсе. Проживала будто не свою жизнь не в свою эпоху. Часто говорила о том, что ее время вышло, что слишком долго она откладывала разговор со смертью. Часто говорила, что скоро уйдет. И я понимал это. Быть рядом с ней было мучительно сладко и тяжело одновременно, и со временем все становилось только хуже. Каждый раз, глядя на нее, я испытывал невыносимую печаль, и мне это не нравилось.
Тогда все произошло слишком быстро. Слишком страстно, слишком волнительно, слишком печально. Когда она ушла на рассвете, я почувствовал, будто душа раскололась на маленькие осколки.
Я не стал искать ее тогда, нет. Понимал, что время, которое мы провели вместе, подошло к концу. Она ушла, ничего не сказав, но оставив навсегда в моем сердце печаль, распространяющуюся по телу, словно раковая опухоль.
Я вспоминаю это, глядя на фотокарточку спустя несколько десятков лет после того, как мы покинули друг друга. По моему лицу, уже испещренному морщинами, скатилась одинокая слезинка. Внезапно я осознал, что все кончено. Отпустило. Ушла печаль, сдавливающая грудную клетку, легкие расправились. Теперь я могу дышать спокойно. Я больше не злюсь на нее, не проклинаю.
Спустя столько лет я  просто отпустил ее.
Воспоминания, скрытые на фотокарточках, сегодня или десятилетия назад. Радость, грусть, и вся палитра человеческих эмоций, запечатленных на свежей или выцветшей от времени бумаге, покрытой глянцем или толстой коркой угольно-серой пыли. Воспоминания хорошие или же плохие. Если ты помнишь, значит, ты был. Если ты помнишь, значит, ты чувствовал, и неважно, что. Испытывать эмоции не страшно, это делает нас человечнее. Это делает нас людьми.
Я помню ее.