Шкатулка княгини Вадбольской отрывок 1

В конце августа князь Сергей, подъезжая к дому, увидел управляющего, гнавшегося с палкой за деревенским мальчишкой лет десяти – тот ловко увертывался от ударов, ухитряясь при этом не выронить предмет, который прижимал к груди.
– Стой! – крикнул князь. – Что происходит?
Гольбах остановился, а мальчишка юркнул за дерево и скрылся в кустах.
– Украл расходную книгу, подлец, – опустив палку и отводя глаза, пробурчал управляющий, – я сидел себе, а этот паршивец подкрался сзади, схватил и наутек.
В полном недоумении князь пожал плечами – понятно было бы, укради мальчишка хлеб или деньги, но расходную книгу…
– Кто такой?
Прежде Гольбаха ему ответил следовавший за ним Афоня:
– Мальчишка пренесноснейший, барин, а коли теперь еще и в воровстве замечен, то надо бы его с малолетства в острог определить.
Неожиданно с вершины близстоящего дерева послышался звонкий мальчишеский голос:
– И все неправда, барин, не воровал я, сказал только, что муки в записи не хватает. А Карл Федорович за мной с палкой погнался.
Из густой кроны ветвей выглянула замызганная мордашка. Князь, которого уже по-настоящему стало разбирать любопытство, приказал:
– Слезай и подойди сюда.
Мальчик ловко сполз по стволу и приблизился к сидевшему на лошади князю, продолжая прижимать к груди толстую расходную книгу. Управляющий потянулся было за ней, но мальчишка ловко отскочил в сторону.
– Я не воровал, барин, – шмыгнув носом, повторил он, – не так все было.
Афонька замахнулся на него хлыстом.
– Отдай книгу, негодяй! – угрожающе крикнул он и повернулся к князю. – Прикажете выпороть, барин?
Однако князь его остановил.
– Ты кто? – спросил он мальчика. – С какой стати книгу унес?
– Пастух я, барин, Ильи Хохлова сын, Кузьмой зовут, – видя интерес князя, он приободрился и заговорил смелее, – я уносить не хотел. Зашел сказать, что корова Машка охромела, а там на столе книга. Писано в ней, что сорок пудов муки в Тулу на пекарню продали, а я еще ране, когда везли, счел сорок пять. Вот я и спросил. А барин Карл Федорович кричал, что я вру, и за мной с палкой погнался.
– Ты что, читать умеешь? – от удивления князь даже повысил голос. – Кто тебя учил?
Маленький Кузьма испугался.
– Виноват, барин, – пролепетал он, – сам научился. Книгу купил на рынке.
– А на какие деньги купил? – грозно крикнул Афонька. – Украл, небось?
Сам Афонька был выучен грамоте, неплохо писал и читал, но в других дворовых учености не терпел. Его непрошенное вмешательство рассердило князя.
– Молчи! – сурово прикрикнул он и вновь посмотрел на мальчика. – А как ты знаешь, что муки продали сорок пять пудов?
Мальчик с опаской покосился на побагровевшего Карла Федоровича и, очевидно, решил, что терять ему уже нечего.
– Потому, барин, что мешков на подводе свезли девять, а в каждом мешке по пять пудов. Ежели бы сорок пудов продали, то свезли бы восемь мешков.
– И врешь ты все! – возопил управляющий, голос его неожиданно перешел в визгливый фальцет, а лицо до того налилось краской, что князь испугался, как бы беднягу не хватил удар.
– Не вру!
– Хорошо, я с этим разберусь, – Сергей старательно не смотрел в сторону Карла Федоровича, – а сейчас верни книгу.
– Слушаюсь, барин, – с достоинством ответил Кузьма, подошел к управляющему и протянул ему книгу.
Карл Федорович схватил ее дрожащими руками, и одного взгляда на него князю было достаточно, чтобы понять: управляющий так напуган, что, если прежде и мухлевал, то в будущем вряд ли вновь попробует это сделать. А мальчишка прелюбопытный, нужно отправить его в город учиться, теперь многие своих крепостных посылают. Выучится, и всегда сможет управляющего проверить, если тот нечестно станет свое дело делать.
– Хочешь учиться? – милостиво спросил мальчика князь. – Отправлю тебя в город.
Тот похлопал глазами, словно не сразу поняв сказанное, а потом внезапно повалился на колени и, ударившись головой о землю, завопил так, что княжеская лошадь испуганно шарахнулась:
– Вечно Бога за вас молить стану, барин!
В один прекрасный день, когда князь Сергей в очередной раз обсуждал с княгиней необходимость урезать семейные расходы, вошел Афонька и, скорчив недовольную гримасу, доложил:
– Хохлов опять явился, барин.
– Какой Хохлов? – раздраженно спросил Сергей.
– Да Кузьма Хохлов, что вы в обучение в Москву посылали. Приходит и приходит. Вчера рвался, я его не пустил, сказал ему: господам не до тебя теперь. Сегодня опять пришел. Строит из себя барина, говорит: доложи. Я говорю: а ты кто таков, чтобы о тебе докладывать? А он мне: не твоего ума дело, холоп, мне с барином говорить надобно. Пусть я холоп, а он-то кто? Барин? На конюшне бы его поучить малость за такую дерзость, барин, а?
Сергей напряг память и припомнил давным-давно отправленного им в учение маленького пастушка.
– Позови и не болтай! – велел он и пояснил жене: – Он мальчишкой обучаться был мною послан. А я и забыл о нем.
– Забыл! – она укоризненно покачала головой. – А деньги-то за обучение, небось, из наших доходов плачены. И к чему было тратиться – холопа обучать? Без того у нас расходов много, концы с концами свести не можем. Чему его обучали?
Князь почувствовал раздражение – как всегда, когда жена указывала ему на лишние траты. Обычно она оказывалась права, но он не желал этого признавать и теперь в ответ на ее упрек сердито буркнул:
– Вот и спроси у него, коли желаешь знать.
Вошел опрятно одетый юноша, низко, но без подобострастия поклонился – сначала княгине, потом князю, движения у него были преисполнены чувства собственного достоинства. Сергей внимательно разглядывал стоявшего перед ним Кузьму Хохлова, княгиня, бросив взгляд на мужа, строго спросила:
– Тебя барин обучаться посылал? И что ж ты изучал?
– Агрономию изучал, барыня, чтобы знать, как правильно с земельными угодьями обращаться, – почтительно ответил он, – еще арифметику, чтобы правильно доходы и расходы подсчитывать. Разные языки изучал, чтобы иностранные книги читать, где о последних достижениях земледелия сказано.
Князь сам не понял, что его задело – то, возможно, что слишком уж много умных слов произнес Хохлов. На миг даже мелькнула мысль – больно уж зазнался, не последовать ли совету Афоньки, не послать ли на конюшню, чтобы легонько поучили и на место поставили?
– Эге, да ты теперь, выходит, более учен, чем я, – сверля юношу взглядом, с усмешкой заметил он.
Ему хотелось, чтобы Хохлов смутился, испугался, начал лепетать что-нибудь в свое оправдание. Но тот лишь спокойно кивнул:
– На то и обучаться меня посылали, барин, чтоб я работу делал, какую вашему сиятельству невмоготу. Конечно, хозяйство свое любому хозяину следует знать, но над цифрами глаза портить и в амбарные книги вчитываться – не господское дело.
Слова и тон его неожиданно понравились князю, к тому же, вспомнив о давнишнем столкновении маленького пастушка с управляющим, он заинтересовался:
– Так ты, выходит, в любых амбарных книгах можешь разобраться?
– Ежели правильно записи ведутся, то разобраться труда не составит, а ежели неправильно, то и тогда разберусь. Цифирь, барин, не спрячешь, коли плут какой захочет ее в одном месте скрыть, то она в другом вылезет.
Подумав, Сергей решил:
– Иди теперь же к управляющему, скажи, что я тебя послал, и пусть все книги тебе покажет. А ты разбирайся, посмотрим, вправду ли так умен или хвастаешь.
Лицо Хохлова просияло.
– Слушаюсь, барин, – радостно проговорил он, – сей же час все исполню, останетесь мною довольны.
Княгиня Марфа не выдержала, решила вмешаться.
– Погоди, – движением руки она остановила Хохлова и с недовольным видом повернулась к мужу, – друг мой, как можно? Управляющий ведь обидится, что холопа посылают его проверять.
– Пусть обижается, – отмахнулся князь, – толку от него никакого, только карманы себе набивает. Может, я теперь немцев больше нанимать не стану, своего обученного холопа поставлю над хозяйством. Он и мальчишкой, помню, толковым был.
Хохлов выпрямился, глаза его сверкнули, он торжественно перекрестился.
– Пусть Бог меня покарает, барин, если я когда-нибудь доверие ваше обману!