Посреди океана. Глава 86

"Лазурит" - маленькая плавучая страна со своим народонаселением, которое называют экипажем: группой лиц, объединённых общей работой, общими интересами.
А каждый в отдельности, кто они тогда? Товарищи? Члены коллектива?
Но это как-то всё слишком официально. Товарищами обычно называют на собраниях.
К тому же они объединены здесь не только общей целью побольше заработать денег.
Да и работа, и  обязанности у всех разные.
Ещё здесь всех объединяет общее житье-бытье, общая крыша над головой, общее
питание, правила общежития, каждодневное общение, общий курс следования...
Другими словами, лазуритский коллектив, скорее, можно назвать семьёй: группой,
живущих вместе, пусть не кровных родственников, но людей объединённых всем, вышеупомянутым.
Если уж обособленные группы некоторых животных, растений и даже языков называют семьями, то тогда судовая команда тоже какая-никакая семья. Пусть временно, но
всё-таки...
Как говорится, все люди братья.
А братья бывают не только родные, двоюродные, троюродные, сводные, молочные и названные. Но и братья по духу; братья по перу; братья по оружию; братья во Христе; братья милосердия; медбратья. Наш-ваш брат. Свой брат. Братец, браток, братик, братишка, братан. Даже воюющие армии, бывало, братались.
Можно было бы назвать этот коллектив братством. Но есть ведь ещё и сёстры.
Которые тоже бывают не только родные, двоюродные, троюродные, молочные,
сводные, названные, медсестры, сёстры-хозяйки, сёстры милосердия, сёстры-монахини. Сестрицы, сеструхи, сестрички, сестренки... Поэтому-то народонаселение "Лазурита", какая-никакая, но семья. Пусть и временная.
А семья, любая, - это общество в миниатюре. Своего рода школа, которая учит
жизни: не столько радостями, сколько тревогами, будничными заботами, страхами и
даже ссорами, ведущими от раздражения души к терпению, от терпения к мирному существованию.
Жизнь одной семьёй требует обуздания характеров, осознания своей ответственности, взаимной терпимости к ошибкам других людей, без которых, конечно же, не обходится;
а также - умения приспосабливаться к условиям жизни и поискам взаимопонимания.
Хорошо организованная семья - та, в которой царствует дисциплина, сочувственное отношение друг к другу и доброжелательность.
В жизни любой семьи главное - уважение и терпение. А там, где этого нет,
проявляется нетерпимость, вплоть до насилия.
Так думала Инга.

                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

В обед ничего примечательного не происходило, если не считать, что Боря Худой
развлекал своих коллег анекдотами про Фейфица, которого, как он объявил во всеуслышание, теперь зовут Проня. Почему именно Проня?

- Потому что пронял он меня до глубины души своей непосредственностью! Я ему
говорю, что тараканы - они как женщины, если за ними ухаживать, то эти твари к
тебе так привязываются, что ходят за тобою по пятам. И что вы думаете? Прихожу
я в каюту, смотрю... - Боря выдержал театральную паузу. - Сидит мой Проня и
опыты проводит над тараканом. Сначала оторвал экспонату две передние лапы и
отпустил. Таракашка побежал. Потом оторвал ещё две лапы. Поковылял-таки всё
равно. Тогда Проня оторвал таракану все лапы и говорит: "Беги! Давай, давай беги!"
А тот без лап лежит, как лежал. "Вот. Без ног не слышит", сделал вывод экспериментатор.

В конце обеда Пашка закатил мне скандал.
Закричал, чуть не лопаясь, чтобы я несла ему кастрюлю из салона. А я сказала,
что моим больше не надо, мои все поели.
Так этого индюка чуть не разорвало от злости. Я-то сразу сообразила, что он хотел
из своей большой кастрюли всё в нашу перелить, чтобы им поменьше помоев выносить,
а мне побольше. За камбузника, что ли, так переживал? Который обычно все отходы должен выносить, а вовсе не повара.

- Делай, что тебе говорят! - верещал Пашка.

Но я на него уже внимания не обращала, потому что в этот момент Беленький принёс
нам с Анютой фотографии. И мы стояли, рассматривали свои рожи, которые на этих снимках получились какие-то китайские: прищуренные и толстые.
Худеть надо немедленно!

В полпервого за мной зашёл старпом. Видимо, боялся, что я могу улизнуть
куда-нибудь от выполнения неприятной обязанности, возложенной на меня
"Прожектором".

Делегация была уже в сборе, в кают-компании ожидали только меня.
Честно говоря, мне было удивительно, зачем здесь понадобилась я? Кроме старпома,
в состав проверяльщиков входили первый помощник капитана и начрадио: франтоватый мужчина лет тридцати с маленькими чёрными усиками и маленькими насмешливыми
глазами. Ясное дело, что моя персона нужна была этой компании, как собаке пятая
нога, и оказалась я в этом обществе сбоку припека.

Проверку мы начали с кают на нижней палубе по левому борту.
В нашу каюту, слава Богу, заходить не стали. А то там Анюта опять свои панталоны развесила на самом видном месте, под иллюминатором.

Активную роль в нашей делегации играл один лишь старпом. Он переворачивал в каютах всё, даже в шкафы и в ящики заглядывал. В общем, было ясно, что в этом нелёгком деле он был далеко не новичок.
Остальная троица, в том числе и я, играли роли пассивных наблюдателей. Ручки не
пачкали и не понимали, чего ради Викентьич так усердствовал. Трудно было поверить,
что только лишь грязь и салонная посуда явились причиной такой его кипучей сыскной деятельности.
Не сказать, чтобы каюты матросов сияли безупречной чистотой, но и бардака особенного тоже нигде не наблюдалось. Как-никак, вчера только банный день был, и уборки, хотя
бы поверхностные, но всё же проводились.
Посуды, вынесенной из салона, тоже немного было обнаружено.

Когда мы заявились к Боре Худому, нас встретило полное затемнение, потому что
каюта на это время была превращена в фотолабораторию. Боря, Тявкала и Сивая
Челка, склонившись над ванночками, освещаемыми красным фотофонарём, занимались проявлением плёнок и снимков.

Сначала хозяева каюты не поняли, что за толпа вдруг ввалилась к ним.

- Кого там черти принесли! - заорал недовольный Тявкала.

Старпом по-хозяйски включил свет.

- Чистоту кают проверяем, - сказал он строгим голосом.

- Событие космического масштаба! - воскликнул Боря в своей неизменной шутовской манере.

- Инопланетян, что ли, принесло? Гемароидов? - включился в игру Тявкала.

- Ага. За летающими вилками-тарелками пожаловали, - в тон ему ответил начрадио. -
А то, говорят, что кое-кто посуде из салона крылья приделал.

- Надо же, какой башковитый народ, эти гемароиды! Столовый инвентарь под
летающие объекты приспособили! - восхитился Боря. И тут он вдруг обратил внимание
на мою персону, затесавшуюся в столь неожиданную компанию. - А ты что тут делаешь? Снимай маску, тебя узнали! Ну, Инга, ты сильна! У тебя, как у восточного факира, в запасе куча фокусов, каждый день новый. Ну что ж, как говорится, с надёжными спутниками не стыдно выйти на любую орбиту, - насмешливо высказался он.

- И ты тоже ходишь? - ошарашенно спросил Сивая Чёлка, как будто только что
заметил меня.

- Ты что, на повышение пошла? - спросил поражённый Тявкала.

- Ладно, хватит упражняться в остроумии! - вмешался старпом. - Мы сюда не
автографы брать у вас пришли.

- А ничего другого с нас взять и нечего, - сказал Боря, незаметно для остальных подмигивая мне. - Мы, что называется, истинные пролетарии. Нам терять нечего,
кроме своих цепей. - Он дотронулся до тоненькой золотой цепочки, висевшей на его
тощей шее. - Ищите. Если что найдёте - ваше будет. - И щедрым жестом обвёл
рукой каюту.

После такого насмешливо-вежливого предложения даже старпому искать что-либо здесь расхотелось.

- Пошли отсюда, - сказал он, кивнув на выход остальным членам поисковой
экспедиции.- А то у меня от этого Стахуры уже голова опухла.

- Ага, в гермошлем не лезет, шепнул мне Боря, прежде чем я вслед за всеми вышла
из каюты. - А то оставайся лучше с нами, - предложил он. - Охота тебе за
начальством ходить?

- Не место вороне в высоких хоромах! - крикнул мне вдогонку расхрабрившийся Тявкала.

- Попрошу вас не расслабляться и не относиться к делу индифирентно, - произнёс
старпом в коридоре, обращаясь к своим спутникам, и в первую очередь ко мне и начрадио.

Дядька Юрка Сидоров спал, разметавшись в своём ящике.
Во сне он храпел, сипел, пронзительно что-то вскрикивал, беспорядочно дёргал руками
и ногами.

- Как тебе спится, крейсер "Аврора"? Что тебе снится во сне? - сострил, глядя на
него, начрадио.

Старпом рассеянно похлопал спящего по щеке. С таким же чувством он мог похлопать
и бычка на колхозном подворье.
Но дядька Юрка лишь отмахнулся и, не просыпаясь, перевернулся на другой бок.

Викентьич бегло осмотрел каюту, небрежно заглянул в шкафчики и, ничего не обнаружив, мы поспешили выкатиться в коридор.

Последней по этому борту была каюта поваров.
Из хозяев там находился один пекарь. Он сидел по пояс голый и пялился в зеркало.
Увидев меня, он сначала обомлел, а потом горделиво выпрямился, стараясь продемонстрировать свой торс. Глубоко вздохнул, невозмутимо и саркастически улыбаясь: мол, вот он, сильный, полный презрения самец, перед лицом неискушенной девушки, млеющей от страсти, стыда и отчаяния! Видимо, именно так он представил себе
ситуацию. Но его заблуждение длилось недолго.

- Что за чёрт! - воскликнул он, бросая испуганный взгляд на моих спутников, втиснувшихся в каюту вслед за мной. И на старпома, вошедшего последним, но тут
же очень проворно вынырнувшегося вперёд всей делегации.

- Замечательное жилище для медведей! - воскликнул Викентьич, обведя критическим взглядом обитель поваров. И глядя поверх головы пекаря, спросил: - Кто старший
каюты?

- Демиденко, - сиплым голосом ответил Макс.

- Так, - сказал старпом тоном, ничего хорошего не предвещающим.

В каюте было неприбрано. Спасательные жилеты лежали не на своих местах, а свалены
в одном из шкафов.

- В следующий раз я этого Демиденко даже камбузником не возьму, не то что
шеф-поваром! - ворчливо пригрозил Викентьич, когда мы вышли в коридор.

В каюте, где проживал Руслан, дулись в карты. Вся бригада Румына, с ним самим
во главе, была здесь.

Я вошла, - так получалось, что везде входила первая: меня, как даму, пропускали согласно этикету вперёд. И добытчики не очень-то раздумывали, почему это вдруг я
здесь оказалась. Они обрадовались.

- Инга! Вот здорово! - заорал Руслан.

- Садись с нами, Инга! Мы тут "по ушам" играем! - радостно пригласил Румын.

"По ушам" - это значит, когда кто-то проиграется, того лупят картами по ушам.
А уже как они там играют, по какой системе отсчитывают, кому сколько достанется,
этого я не знаю.

- На что играем? - строго спросил старпом, вплывая в каюту вслед за мной.

А за нами потянулись и остальные "прожектористы".
У добытчиков от удивления лица повытягивались.
А первый помощник и начрадио посмотрели на меня дикими глазами; наверное подумали, что я тут частенько захаживаю к ребятам "по ушам" сыграть.

- На бабушкины сокровища, - ответил старпому Руслан, самым первым пришедший в
себя.

Вторым обрёл дар речи Коряга. И прокомментировал странное явление, которое под
моим предводительством и под видом делегации вкатилось к ним в каюту:

- Танки наступают группами, по три-четыре человека. Как любил говорить мой
любимый армейский наставник. - И уже обращаясь непосредственно ко мне,
насмешливо добавил: - Под таким чутким руководством ты быстро станешь
специалистом широкого профиля.

- Кого-нибудь ищете? - простодушно поинтересовался у меня Шурик.

- Ищем, ищем, - успокоил его насмешливый начрадио.

- И как, нашли? - снова спросил Шурик.

- Нашли, нашли, - всё тем же тоном оповестил его начрадио.

- И кто он? - не унимался Косолапый.

- Лопух, - как по сценарию "Бриллиантовой руки" ответил начрадио.

- Наверное, я сошёл с ума, - поделился Руслан своими подозрениями со всеми.

- Не станем тебя разубеждать, - сказал старпом. И решительно перешёл к делу: - Если
в каюте имеются тарелки, кружки, вилки из салона, попрошу отдать добровольно.

- Тарелки, кружки, вилки! - пришёл в изумление Вова Большой. - Не понял, зачем
нам ваши вилки?

- Что значит, зачем? - снова усмехнулся начрадио. - Ясное дело, зачем: лапшу с
ушей снимать!

- Налетели ветры злыя! - вдруг пропел-проговорил дурашливо-трагическим голосом
Коряга.

- Так. Пошли скорей отсюда, - первым дал задний ход первый помощник и потащил
за собой старпома.

Из этой каюты мы быстро ретировались в следующую.
Здесь было чисто прибрано, уютно и безлюдно. Обитали в этой каюте добытчики
бригады Котова, которые находились сейчас на вахте.

Раздвинув шторки нижнего ящика, старпом глянул на рамочку, прибитую к переборке,
где должен был висеть судовой номер, и насмешливо произнёс:

- Так. У Непейводы - семейная идиллия.

Не долго думая, я тоже взглянула на рамочку, где вместо судового номера была
вставлена фотография, на которой красовался Вася рядом с круглолицей блондинкой.
Она была чем-то похожа на него: такое же добросердечное выражение застыло на её
лице, такое же простодушие светилось в её глазах.

Последней по этому борту была каюта рембригады, которая также была пуста, так как
все её обитатели были на работе.
Конечно, у старпома здесь по поводу порядка было немало замечаний. И вдобавок ко
всему, он обнаружил на столе салонную вилку. Её мы, естественно, конфисковали.
Как говорится, распорядиться награбленным преступники не успели.

Когда наша делегация выходила из этой каюты в коридор, напротив как раз стоял и стучался в провизионку Кареглазый.
Увидев меня в такой компании, он, не обращая внимания на моих спутников, удивлённо спросил:

- А ты что тут делаешь?

- Сама не знаю, - смутившись, призналась я.

Мне вдруг так стыдно сделалось, как будто я поступила на курсы стукачей и
провокаторов. И когда все остальные проверяльщики направились наверх осматривать
каюты комсостава, я намеренно поотстала и, сказав себе:"Пора делать ноги, дорогой
папа Карло!" - улизнула потихоньку на камбуз.

Поболтала немножко с Валеркой о том, о сём. И он, раздобрившись, одарил меня
двумя котлетами. Переложив их кусочками хлеба, я понесла это угощение в свою
каюту, чтобы поделиться с Анютой.