Поздняя месть

ПОЗДНЯЯ МЕСТЬ.
АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН. ( Раннее - Полевая Алла Владимировна). 04.07.47. ПЕНСИОНЕРКА. Г. ТЮМЕНЬ. 2014 год.

 «Ванька, свистни в церкви», «Почему – я?», «Ты же дурнее меня и спрос с тебя мал». Эту поговорку Николай Артюхов помнил с детства. Так, говорила ему мать, когда он делал ошибки, заступаясь за ребятишек и вину брал на себя.  Такое, у него случалось часто. И каждый раз мать ему говорила: «Что сынок, Ванька – свисни».  Ему очень нравилась девочка – одноклассница и когда друг ему признался в том, что влюблен в Крысю, то он погасил свои чувства к ней. Он часто «свистел» по поводу и без него, и от этого ему становилось не очень хорошо на душе.
… Родился Николай у одинокой женщины, тридцатипятилетней Софьи, под Новый год. От такой новости вся деревня гудела и присматривалась к росшему ребенку. Задавали женщины друг другу вопрос - на кого Коля похож из местных мужиков? Софья молчала, как будто она в зачатии ребенка принимала участие только одна. Такого рыжего и кудрявого, каким был ребенок, не было в деревне никого, на кого можно бы отнести блуд женщины. И жены мужиков успокоились. Позже они вычислили то, что девять месяцев назад, перед рождением Коли, Софья была премирована путевкой на сельскохозяйственную выставку в Ленинград.  Ее отправили вместе с коровой Манькой, которая давала двадцать пять  литров жирного молока в день. И все решили, что Сонька там и понесла ребенка от залетного мужика, хваля на выставке свою корову. Соня, старая дева, молчала и не давала жизни сплетням. Внешне она была не красивой женщиной, но была спокойной и мудрой, жила и работала ради маленького Коли и деревня затихла по поводу рождения ее сына, женщинам она была не соперницей, так как всегда была неухоженной и походила по образу жизни - на рабочую лошадку.  Николай рос красивым и рослым парнем, на зависть всем матерям в деревни, у которых ребята были низкорослые и невзрачные.
 Софья с самого утра сыпала пословицами, воспитывая сына.
Первая и самая главная была такая: «Кто рано встает, тому Бог подает», она изрекалась из уст Софьи каждое утро.
- Вставай, сынок. Не проспи важное дело в своей жизни. Кто рано встает, тому Бог подает.
Коля потягивался на кровати и каждый раз он хотел спросить маму: «Что сегодня подаст мне Бог, с утра?» Но, не решался задать такой вопрос и как ему казалось, он снова «свистнул». Но, пословицы не шли в лес, а оседали в его голове и однажды он проснулся раньше мамы и постучав в ее комнату, проорал:
- Доброе утро, мама. Кто рано встает, тому Бог подает.
- Сегодня, я во вторую смену, - сказала мама, улыбаясь и отвернулась к стене. Подумала она: «Наконец – то дошли мои правильные слова к сыну "Кто рано встает, тому Бог дает бодрость ума». Соня поднялась и пошла готовить завтрак Николаю.
 Она научила сына планировать день. И на его удивление все у него получалось,  как он задумал, вставая с восходом солнца.  Коля больше не «свистел», а вдумчиво решал все вопросы, касающиеся его одного. Единственное, что волновало Соню, это то, что Коля был жалостлив и стеснителен, краснел, как красное солнышко перед молодыми женщинами. Особенную жалость и любовь он проявлял к животному миру. С самого раннего детства его окружали разные животные. Была в доме кошка, во дворе собака и козы стояли в сарае. С ранней весны разводил он с мамой кроликов. Когда наступала холодная осень, то сосед, дядя Андрей приходил и присматривался к пушистым их спинкам. «Нынче, хороши будут шкурки», - бормотал старик, беря кролика за ушки. Мать брала маленького Николая за руку и уводила на другой конец большого села, к своей подруге, Юле. В выходной день они вечером возвращались домой. В сарае в корыте лежала гора мяса, а у соседей на распорках сушились шкурки кроликов. Николай понял, какая экзекуция произошла над пушистыми его друзьями и возненавидел старого Андрея. Много времени Софья потратила для того, чтобы объяснить сыну то, для чего они растили кроликов и для чего они сдали их мясо в ресторан в городе. С годами он стал понимать, что некоторые животные полезны человеку, а некоторые не приносят пользы ему. Вот, сказать к примеру о сороке, которая жила у них в саду, то с нее не было никакой пользы - не получишь мяса и не сдашь его в ресторан, чтобы купить новые ботинки ему к школе. С сорокой, которая жила у них во дворе на дереве, не было даже потехи, а только одна неприятность. Вечно она крякала, сидя на дереве, раздражая маму и Николая. Она воровала все блестящее, всматриваясь в то, что на столе во дворе оставляла в спешке Софья. Так пропали несколько чайных ложек со стола.
- Опять ты украла чайную ложку, пакостная птица. Нет от тебя никакой пользы, одни убытки нам несешь. Киш, киш отсюда, - кричала Соня, махая на сороку полотенцем.
 Сорока перелетала на другое дерево, но из сада никуда не улетала. Она, наверное, полагала, что сад, Соня и Коля ее собственность. Соня жаловалась сыну, старшекласснику, что накаркает сорока, какую - то беду на их семью.
Шли девяностые годы. Пришло время хаоса и в деревню. Стали появляться в деревне крепкие парни в малиновых пиджаках и на дорогих машинах. Приезжали они из большого города. Совхоз объявил себя банкротом и его выкупил в собственность по бросовой цене председатель совхоза. И тут, разгорелась война между председателем совхоза и заведующим фермой. Последний укорил председателя совхоза в том, что тот, разорил совхоз умышленно. Народу в деревне было все равно, кто будет платить деньги за ухаживанием скота, и они молча наблюдали за потасовкой на ферме. Приезжали парни из города и выгоняли буренок во двор, дальше указания им не было что делать, они сидели в канторе и пили пиво, ждали указания. Потом, коров загоняли в стойло. И снова они приезжали, объявляли работникам, что те уволены и выгоняли во двор скот.
Народ возмущался.
- Христопродавцы! Буренки не будут ждать, когда вы друг у друга будете красть советское имущество. Буренок через час нужно будет кормить.
- Ладно, гоните в стойло. Не договорились еще две стороны, - говорили парни и уезжали в город.
Сначала, народ потешался над бывшими начальниками, но когда деревенские ребята становились на одну из сторон воюющих словом, то стало всем не до смеха. Деревня разделилась на два лагеря. Были  и нейтральные семьи, которые всем говорили, мы, мол, не за «красных» и не за «белых», мы сами по себе. Но и они ошибались, не было в деревне «белых», так как бывшие начальники состояли в коммунистической партии совхоза. А это значило, что два противоборствующих человека имели идейное происхождение одинаковое и были воспитаны в духе красного коммунизма.
- Сонь, а Сонь, посмотри на нашего Ивановича и на Петровича. Как быстро они перекрасились, только о своем пузе радеют. Бывшая советская власть, как покинутая жена, то есть, из сердца вон - из глаз долой. А, как они в прошлом времени горло драли за партию? Помнишь? Кричали – все для народа стараемся. Вот и показали они свое истинное рыло. Эх, не углядела партия Ванек – встанек, мне обидно за нее. Считай, половину страны стало в позу «раздрай», а другая половина, как мы с тобой – наблюдаем, что дальше будет. Только наблюдателям в итоге, шиш подадут на обед. Все равно мы в лучшей позиции, чем проигравшая сторона, так как всегда придем к победителю, лишь бы деньги платил, - рассуждала подруга Сони, Юля.
- Юля, наш Иванович не такой. И перестань болтать, а то донесут твои речи куда следует.
- Кто донесет и кому, все развалилось, - возмутилась Юля и замолчала, как будто чего – то испугалась.
- Свобода слова, что хочу, то и молочу, - после длительного молчания, сказала Юля, выправляясь над сеном, которое они складывали в стог возле фермы.
- Ты действительно веришь в то, что так и будет. Глупая ты, Юлька. Вернее, наивная ты. Кто любит правду слушать? Они еще опомнятся и так свою правду завуалируют в пелену, что мы будем снова им верить, как будто и дележки не было. А, Ивановича, не трогай своими словами. Пятьдесят процентов акции ферме он отдал нам, работникам. А Петрович, все акции совхоза себе заграбастал, и еще из города кому – то часть отдал. С молотка совхоз пойдет. Вот и разница между ними. Поняла?
- Да, ну их всех в жопу. Не хочу о них больше говорить. Лучше я тебе расскажу последние фильмы из сериала. Все равно не смотришь, рвешь траву кроликам.
- Смотрела бы, если телевизор работал. Какие – то лампочки перегорели.
В ту пору Николаю шел восемнадцатый год, он после окончания школы работал у мамы на ферме подсобным работником и учился заочно в сельскохозяйственном техникуме, на ветеринара. Все чаще его одолевала мысли о том, что он получит профессию, которая никому не будет нужна, так как совхозы развалились и вокруг деревни пахота вся заросла бурьяном, а ферма еле сводит концы с концами.
- Все равно учись. Через полтора года ты закончишь техникум, а там, гляди у кого  – то просветление будет «на верху», поймут, что земля наша может урожаем брать первенство. А, чего, наши малосольные огурчики не хуже парижских будут.
- В Париже огурцы не выращивают, - сказал Николай.
 - Чем они славятся - жабами? Фу, какая гадость, - сказала Соня и передернулась.
- Мы с Митяем в детстве ели жаб, когда на рыбалку ходили.
- Живьем?
- Сварили несколько штук. Митяй съел, а меня рвало до самого дома.
- Правильно, что тебя рвало. Ты же у меня порядочный, а Митяй при отце и матери болваном вырос, - сказала Софья. - Изменился ты, сынок, раньше плакал, когда сосед кроликов изводил, а тут сам жабу кинул в кипяток. Наверное пищала она?
- Ну, да. Квакала и говорила нам: «Не ешьте меня, я не из Франции».
Соня поняла его шутку и замахнулась на него полотенцем.
- Перестань ерничать. А на счет техникума у меня сказ такой – учись. Все перемелется у нас в стране и все будет хорошо.
Мы народ терпеливый, но если будут голодать наши дети, то мы всем покажем Куськину мать. Мы не любим ходить в тесной обуви. Мы лучше босиком, дальше пойдем.
- Посмотрю я на вас, а вы женщины, оказывается воюющий народ, а все слабым полом прикидываетесь. Вот мы мужчины…
- Кто, я – неженка? Нашел неженку. Иди мужчина работай на ферму, заждались тебя коровы. Психология твоя нам не по карману. Будешь богатым, тогда можно и пофантазировать.   Не до полетов мыслей, нужно лишнею копейку заработать на ферме, чтобы тебе новый костюм купить. Без пяти минут ветеринар.  Не хорошо до сих пор в школьном пиджаке бегать.
На ферме платили им мало денег, а то и вовсе они не получали по два, три месяца. Выручало их подсобное хозяйство из кроликов, да молоко, выписанное на ферме. К тому времени коз они продали для того, чтобы приодеть Колю, когда тот, поехал в позапрошлом году, поступать в техникум.
На собрании Ткач Семен Иванович плакал перед телятниками и перед доярками, оправдывался.
 - То ли вам отдать зарплату, то ли силосом запастись для фермы. Не знаю. У вас руки и ноги есть, где – то раздобудете себе пищу, с умом живете, а корова бессловесное животное. Так кого жальче? Мне – коров, а вы потерпите на картошке. Знаете, почему о нас забыли крутые парни Петровича?  Я им взятку дал. Придется отстегивать им каждый месяц. Отстегиваю от рациона наших буренок. Чем их кормить будем весной, не знаю. Кто хочет получить корову, вместо зарплаты?  Молоко ваше целую зиму, а когда трава взойдет, вернете корову назад, -  неожиданно предложил Иванович своим работникам.
- А, чем кормить ее?
- Картошкой, морковкой, что у вас на огороде выросло. Зато будете с молоком, а тельные коровы, оставят в вашем двору теленка, а корову назад вернете весной. А кто хочет получить корову, тот сразу ее получит, я ее вам продам, а деньги пущу на корм телятам.
- А, за что покупать ее у тебя будем?
- В счет вашей зарплаты, ну не всей, а половины. Как только цена сойдется, считайте корова ваша.
- Ты, Иванович, что - то не договариваешь. Дуришь нас, как всегда? – выкрикнула из зала Юля, подруга Сони.
- Дурилка у меня засохла, как стал заведующим фермой. Дураки, о вас я радею и о коровах, тоже. Всю кухню я вам не буду открывать. Так, я сумею сохранить рабочие места до лета, а то придется половину стада буренок на мясокомбинат свести, а половину вас - уволить с работы.
- Почему?
- Потому, что меня доить не нужно, коров не будет, кого будете доить?
 Многие не поняли его арифметику насчет зарплаты и коров, отказались. А, Соня пошептавшись с сыном приняла предложение Ивановича, прямо на собрании, за что Иванович был очень благодарным ей.  И с этого момента они стали жить на одну зарплату Николая.
 Поздней осенью на деревне играли свадьбы. Митя женился на однокласснице, которой симпатизировал Николай в школе. Он приехал на побывку из армии и стол уже был накрыт для гулянья свадьбы.
Соня корила сына.
-Балбес. Пока Митька был в армии, ты бы Кристю захомутал бы.
 Ведь до сих пор она нравиться тебе.
 - Ты чего мать. Митя мой друг из детства. Уходил в армию, просил меня за ней следить, чтобы не гуляла.
- Уследил?
- Нет больше у меня забот, как следить за ней. Найду я себе кралю из города. Вот.
- Эй, сынок, Крыстя тебе ровня, без отца растет, как и ты. Не проворонь свое счастье, сынок.
- Поздно об этом говорить. На столах уже водка закипает. Пошли на свадьбу, мама.
В тот же день играл свадьбу в городском ресторане председатель Петрович. Он выдавал замуж дочь за городского юношу из приличной семьи. Свадьба была в разгаре, когда в ресторан ему позвонил, бывший главный бухгалтер, которого не пригласили на свадьбу, по причине того, что тот не пил водку, а жрал ее, а потом приставал ко всем с вопросом: «Уважаешь, ты меня?». Так он всегда начинал потасовку на каждой свадьбе и родители Мити по этой причине, тоже не пригласили его на свадьбу сына.
- Петрович, как гуляется на свадьбе? – спросил бухгалтер.
- Потом, Никита. Потом выпьем с тобой, когда приеду. Завтра, обещаю.
- Вот чего я тебе звоню – у тебя дом горит в деревне.
- Что?
- Дом твой горит с верандой.
- Ты вызови пожарников. Сейчас приеду. Это моя курица, как всегда, забыла утюг выключить. Вызывай пожарников.
- Вызвал уже. А они без воды в бочке приехали. Поехали к реке заправляться. Что мне делать?
- Проси людей, чтобы своими силами потушили.
- Народу много собралось. Свадьба у нас тут, Митька и Кристя поженились. Людей много и все навеселе.
- Прикажи им тушить мой дом.
- Ага, какой дурак будет марать единственный костюм об твои головешки. Приезжай сам и командуй.
Петрович, никому ничего не сказал, уехал на своей машине в деревню. Когда он приехал, то его деревянный дом уже догорал.
Старый Петрович присел на колоду, молча смотрел на тлеющий дом. Он заплакал навзрыд. Толпа с другой свадьбы стояла в стороне, мужчины курили сигареты, женщины ахали.
- Красоту эту по телевизору показывали. Какая резьба на нем была, а лестницы… Двери дубовые стояли. А, пол…
- Петрович, поджог с четырех сторон, так как он сразу весь загорелся, - сказал пожарник. – Прими мое соболезнование.
- Ничего удивительного, всегда жгли того, кто сумел лучше жить этих голодранцев. Сволочи, зачем красоту спалили? - спросил Петрович и повернулся лицом к толпе.
Топа заволновалась.
- Сказали бы, что вам дом нужен, я бы вам отдал его.
- На кой он нам, - сказал старый Андрей, сосед Софьи.
- Сделали бы из этой красоты дом пионеров, - сказал - по спокойней Петрович.
- Где они эти пионеры? - спросила пьяненькая Петровна, соседка Петровича. – Как аккурат все легло и ветра нет, слава Богу, а то и мой дом зацепило бы.
- Зачем было сжигать. В революцию помещиков не жгли, а тут, я свой человек, работу вам давал, никогда не обижал никого. Я такой же работяга, как вы. Потею и радею за деревню, - выкрикнул Петрович.
- Еще как жгли…
- Чего?
- Говорю, что жгли усадьбы помещиков в революцию. Вот, отец мой сказывал, что сначала они все покрошили вокруг, сожгли все, а потом жалели, что пьяное форте не вытащили.
- Пианино, - сказал Коля, стоя рядом с молчаливой мамой.
- Нет, по - другому называлось…
- Фортепиано, - подсказал Петрович.
 - Кажись, так оно звалось.
- А почему жалели? – спросил кто – то. - Играть все равно на нем никто не умел.
- Пусть бы стояло в огороде, бренчали бы внуки, для потехи. В дом его не затащили бы, узкие двери у нас, - с сожалением сказал старый Андрей. – А ты Петрович, не прибедняйся. Постоишь еще себе новый дом в городе.
- За какие барыши? – возмущенно, спросил Петрович.
- Не держи нас за дураков. Куда дел всю технику совхоза?  Люди знают, кто купил ее у тебя. Деньги взял, а не поделился с нами. А, ведь все было советское, а не твое. Хорошо, что животноводческая ферма отошла от совхоза, а то и ее продал бы.
-  Земля еще моя, задохнетесь, платя мне налоги, - сказал Петрович.
- Кстати, о земле. Кому ты продал землю около реки? Знаем, там начали коттеджи строить. Деньги взял, а с нами снова не поделился. Забыл пословицу, что деньги которые приходят легко и легко покидают тебя. Заплатил ты домом за все. А мы не поджигали дом. На кой надо красоту изводить. Твоя жена, запорошенная сединой, наверное, оставила утюг включённым . Или ее родня тебя подожгла, так как ты никого из них не пригласил в город на свадьбу. Так, что – не греши на нас.
- Хватит базарить, идем доигрывать свадьбу Митьки. Петрович, ты с нами? Чай, не чужой ты человек, посидим, помозгуем за рюмкой водки, а завтра я пришлю из фермы рабочих, чтобы все разбросали бы на небольшие кучки для вывоза, - сказал Иванович.
 - Пошел ты, Иванович… Знаю, что это дело твоих рук. Ну, погодите, завтра мой зять приедет с бригадой, всех вас поставит на дыбы.
Толпа остановилась.
- Мы не поджигали тебе дом, за что  он нас – на дыбы будет поднимать? - спросил дед Андрей.
- Может и ты поджег дом. Мстишь мне за то, что много лет назад за воровство совхозного имущества отсидел год.
- Ну, отсидел, так всю вину взял на себя. Вся деревня знает о том, как умоляла меня твоя жена, чтобы ее брата Прохора я не выдавал. Это Прохор по пьянке продал сепаратор в другой совхоз, я только его на машине подвез. А может быть, это Прохор тебе такую козюльку устроил – поджег дом?
- Пошли дед. Не обращай внимание на этого упыря, - сказал жених Митя, беря деда под руку.
- Ус у Петровича дергался, значит быть беде, - сказал кто – то.
- Ах, Митька, чего – то не хорошо у меня на душе. Выпил лишку. Петрович всегда был на расправу скор. Быть беде, вот увидишь, - сказал дед Андрей.
- Ты чего это всполошился, дед. Уже подходим к моему двору, так что не каркай у меня на свадьбе. Весело должно быть. Гуляем мужики до рассвета, водка рекой льется, стол еще ломиться от продуктов. Гуляем. А ну, тетка Юлька, зажигай песню. Всех прошу к столу.
Тетя Юля и тетя Соня запели песню, приглашая гостей к столу и хваля жениха и невесту.
Разбрелись гости только под утро. На свадьбе Коля напился до темных кругов в глазах. Наверное, пил с горя, провожая свою любовь на брак со своим другом. Пил, а может быть, был внутренний протест угрозам Петровича.
 - На посошок, - предложил всем Митя. – Больше Кольке не наливайте. Тащите его на мою кровать.
- Нет, - запротестовала мать жениха. – Ты чего, Митя, водки обожрался, кровать для жениха и невесты, новые я простыни постелила, в город ездила я за ними.
- Тогда тащите друга моего домой.
Два взрослых мужика подхватили Николая под мышки и поволокли к его дому.
Позади плелась Соня, ведя под руку деда Андрея, своего соседа.
Возле дома, дед Андрей выдернул руку и сказал Соне:
- Отдыхайте, а я пошел, свадьбу догулять.
- Куда тебе, ели на ногах держишься.
- Еще могу, не обижай меня, соседка.
 Соня махнула рукой и пошла в дом. Она проснулась только к обеду от крика старой соседки.
- Убили, убили моего Андрюшу, - вопила старая соседка.
Соня открыла окно.
- Кузьминична, чего орешь на все горло, дай нам выспаться с Колей.
- Пропал мой Андрюша, вся деревня его ищет. Я тоже побежала бы, да ноги мои не несут. Сонечка, сходи поищи моего беспутного мужа. Лишние глаза не помешают. И Колю с собой прихвати.
 - Спит он. Кристя ему нравилась, а сказать об этом не мог.
- Зачем Кристю искать, Андрюшу моего найдите. Со свадьбы я ушла рано, а он остался.
Все жители искали деда Андрея повсюду. На реке столкнулись и «красные» и «белые», забыв о том, что они искали старого деда, разговорились о ферме.
- Ну, чего ты, Иванович сопротивляешься. Вместо фермы, на этой земле будет конный завод, так Петрович сказал.
- А телят и коров, куда?
- Под нож.
- Нахальное твое рыло, сказал такое. А мы куда? – визжала тетка Юля.
- Да, проблема. Тебя, тетка Юля на трассу не возьмут работать, слишком тощая ты.
 Народ засмеялся с такой глупой шутки над одинокой женщиной.
- Поговори мне тут, бездельник.
- Стройте рядом с фермой конезавод, земли много везде у нас. Вернусь из армии и пойду работать на конезавод, говорят, что Петрович будет Орловских рысаков разводить, - сказал Митя.
- Я работаю на ферме и мать твоя работает там же. Неужели, ты будешь за Петровича голосовать, - спросила Кристя, его жена.
- А, чего, могу и на ферме электриком работать. Мне все равно, лишь бы вместе были, - ответил ей Митя и поцеловал ее в губы. – По правде сказать, Петрович уже изжил себя, стар он стал. Пора ему на пенсию, что он может?
- Деньги его могут все. Накрал он под шумок развала союза.
- Кто? – возмутился племянник Петровича. – Какой он старый?
 - А чего молодой? Когда говорит, то из рта выпадает укроп, который застрял от борща.
- Чего?
Началась потасовка между мужиками и она переросла в драку.
В драке участвовали и жены мужей, защищая их крупными телами, когда кто – то падал.
- Не трогай его. Кишь – кишь отсюда, а то закусаю насмерть, - кричала чья – то жена на нападающего, толкая его крупным телом от лежащего на земле мужа.
Кто – то в ход пустил нож и Сашка, племянник Петровича упал, Драка сразу прекратилась.
К лежащему подскочил Митя.
- Ты чего паря, дыши. Скорее за машиной, пригоните ее кто – ни будь.
- Что – то в боку горит…
- Какая – то сволочь нож запустила тебе в бок. Кто, это сделал? - на все горло кричал Митя.
- Это не я, - выкрикнул старый Прохор, родственник жены Петровича. – У меня такого ножа нет. Не бейте меня, это не я. Христом богом, клянусь.
Подъехала машина.
- Пойдем домой, Коля, - сказала Соня.
- Ты иди мама домой, а я Мите помогу доставить в больницу Сашу, без пяти минут я врач, правда – по коровам.
Сашу увезла машина и мужики сразу отрезвели.
- Чего мы тут собрались, прохладой веет от реки?
- Ищем, ведь, деда Андрея. Куда этот старый пенек запропастился?
- А чего его искать, вон он с Горки спускается. Видать к Митьке на свадьбу идет, опохмелиться.
Дед увидел толпу, стал спускаться к реке.
- Об чем собрание? – спросил он.
- Где ты был, дед?
- В Сонькиной баньке спал. Хорошо там. Колька новый полог сделал, такой широкий, что мамзель можно туда пригласить.
- Эх, дед. Шаг бы сделал до своего дома, так облюбовал баньку тетки Сони. Нашелся бы сразу, может и беды не было с Сашкой.
- А че случилось?
- Че – че, кое – что через плечо. Пить нам надо меньше, даже по праздникам, - сказал кто – то.
- Правильно мыслите. Все случилось на фоне дрожащего мозга, тремор это, - сказал бывший учитель школы, отряхивая костюм, так как его сразу кто - то вырубил, и он лежал на земле, не поднимаясь, зная о том, что лежащего никто не ударит, а потом перекатился по траве к реке и там уже досиживал драку.
- Какой тренер? Что с ним случилось? – допытывался дед Андрей, дергая тетку Юльку за руку. – Батюшки, а тебе кто синяк поставил под глаз, не замужняя ведь.
- Отстань.
- Юля, ты скажи только, кто тебя обидел? Я того…, - топая на месте, дрожащим голосом сказал старый дед Андрей и не договорил, не хватило дыхания. Передохнул и забыл, о чем он говорил Юле, подруге его соседки.
- Поди знай кто, Ивановича защищала и кто – то звёзданул. Знала бы кто, зенки ему сейчас выдрала. Отстань дед, и без тебя тошно.
Прошла неделя после драки у реки. Соня кормила сына.
- Все – таки кролики нас выручают.  Порой, на их мясо смотреть не могу. А в других семьях никакого мяса нет на столе.
- Народ ленится позаботиться о своем желудке, думают, что государство их обязано ложкой накормить. Заходил я сегодня к Крысте, а они питаются капустой и картошкой, долги раздают за свадьбу. Может быть, забить пару кроликов для них?
- Съедят они кроликов, а на завтра, что? Выдели им две самки и самца. Пусть разводят кроликов. Капуста и морковь у них есть с огорода, а силос, Крыстя из фермы принесет. При хорошем уходе и крольчата появятся.
- Хорошо, мама.  Я осматривал твою «Зорьку», чихает она. Живые деньги чихают, а как сдохнет она, плакала твоя полугодовая зарплата. Целый день на ферме, домой бы ее забрать, так нет сил, а там за ней уход.
-  Что пишет Митя из армии? - спросила Соня.
- Скоро дембель. Не хочет возвращаться в деревню.
- Вот как! Понятное дело, после того, как Сашку кто – то пырнул ножом в бок, а вину свалили на него, так как   он на второй день утек в армию.
- Это не Митя сделал, да и Сашка сказал, что не видел, кто напал на него в той потасовке. А, Петрович, обещал Митю в асфальт закатать за племянника, а тот слово держит.
- Да, Петрович такой и не какая его зараза не возьмет, - сказал Иван.
- Прохор мне сказал, что Петрович чем – то серьезно болеет и скрывает он это ото всех.
- Прохор наговорит еще не то. Он родственник Петровича со стороны жены, а Сашка родной племянник Петровича. Так может быть, Прохор ударил ножом Сашку? Помнишь, как он выкрикнул на берегу реки, что, мол, это не он. А не горела ли шапка на голове у Прохора. Петрович не жалует его, как будто он ему не родственник.
- Мама, пожалуйста, никому не говори об этом. Не поверят, а тебя сплетницей сделают.
- А, порассуждать мне можно?
- Нельзя нам врага иметь в лице Петровича, я еще не стал крепко на ноги.

После Нового года, ближе к весне, но еще стояли морозы и снег лежал на земле, снова нависли тучи над фермой.
Кто – то сжег фураж сена во дворе фермы, кто – то отрезал провода и обесточил ее. Николай спешил подключить ферму к столбам, и это ему удалось, на слегка морозном ветерке. Он еще сидел на столбе, как увидел, что к ферме подъехали машины. Из них вышли мужики в длинных дубленках и направились в кантору, к Ивановичу. Он увидел, как выскочила бухгалтер из здания, на ходу застегивая пальто, побежала в деревню. И сторож вышел из канторы и побежал в здание фермы. Николай слез со столба, пошел сообщить Ивановичу, что ферма подключена.  Его в кабинет начальника не пустил дюжий мужик.
- Все паря, иди домой, закончилась твоя работа.
- Не могу, надо аппараты дойки проверить. Не могу ферму бросить, доярки без меня не справляться.
- Тогда мотай в коровник и носа не показывай, - сказал грубо мужчина.
 Николай пошел в здание коровника. Сегодня дежурила тетя Юля со своей бригадой доярок.
- Кто приехал? - спросила она.
- Грозные мужики.
- Понятно. Снова приехали, чтобы Иванович передал им ферму, как будто у нас право голоса нет и акций нет. Иванович, объясняет им, что не может он это сделать без собрания акционеров. Так, им плевать на нас.
- Чего они добиваются? Земли у нас столько, что несколько ферм можно будет построить. А если по полям ее считать, то можно засеять новыми проектами.
- Не знаю. Ленинград недалеко. Что – то хотят построить рядом с рекой.
Николай пришел домой на минутку, чтобы сообщить маме о случившемся на ферме. У мамы в гостях была бухгалтер.
- Уехали душегубы?
- Нет, сидят в кабинете у Ивановича.
- А, я сбежала, каждый раз сбегаю, как они приезжают. Боюсь я их до смерти. Пойду я Соня, еще у кого – то посижу, домой нельзя, так как печать я прихватила, чтобы Иванович слабину не дал.
 – Иди с Богом. Будешь кушать, Николай? – спросила его мама.
- Спасибо, не хочу.  Мама, чего вы так крепко держитесь за ферму. Ну, отдали бы ее уркам, жизнь ведь дороже. Только и слышу от вас, там грабанули, там убили. Чего добивается Иванович? Я тут подсчитал доходы и расходы нашей фермы, когда дежурил в канторе. Так Иванович в убытке, чем отдавать деньги будете банку, коровами они не возьмут. А продать коров, как мясо, в убытке будете все равно. Или они возьмут коровами?
- Те и хвостами возьмут, лишь бы в цене сошлись. А, Иванович в банке свой дом заложил, беря ссуду на ферму. Как – то будет. Он радеет за людей, коль Бог не послал им детей.
- Все делаете так – вдруг проскочит ваше желание. Расчеты нужно делать и планировать жизнь фермы, минимум, как на год. Ум у вас всех - крестьянский и убогий.
- Брось. На крестьянском уме вся Россия держится.
- До держалась так, что вырастила упырей в малиновых пиджаках, которые ни во что ее не ставят. Мало кто понимает в сельском хозяйстве там, на «верху».
- Ты, наверное, в политику пойдешь? – спросила его мама.
- Нет. Ловчить я не умею. Подумаю, может быть, в город подамся, лечить собачек, у которых хозяева в малиновых пиджаках ходят. Тебя заберу с собой. Женюсь в городе.
- Все равно вернешься, земля притягивает к месту. А пиджаки, сегодня - малиновые, завтра - зеленые - это все временно, сынок. Пройдет время и люди будут высмеивать в своим воспоминаниях, не со злом, а шутя - малиновые пиджаки, как сейчас мы смеемся над мужчинами в трико, когда балет показывают по телевизору, так это искусство, а раньше мужчины так ходили в гости к дамам. Ничего постоянного не бывает, мы тоже временное явление, только память может долго жить в сердцах людей.
Николай ничего не ответил маме, ушел на работу.
- Не согласен со мной или нечем крыть мои слова, - прошептала Соня и принялась за домашнюю работу.
 Вернулся Николай поздно из фермы.
- Все в порядке? – спросила его мама.
- Да, если не считать то, что те, кровососы увезли Ивановича с собой, в город.
- Отпустят. Не первый раз его увозят. Ужин на столе. Сам Коля поужинай, а я что – то устала сегодня. С ночной смены пришла, так и не прилегла, находила себе работу в доме. Завтра нам с утра на работу. Не засиживайся долго над книжкой, телу отдых нужен.
- Хорошо, мама.
Соня заснула и вдруг она услышала, что кто – то стучится в окно. Она подскочила и прильнула к холодному окну.
- О, Господи. Иванович, какого черта приперся, завтра меня все засмеют.
- Соня, открой дверь, - шевелил губами Иванович.
Соня побежала в одной рубахе и откинула защелку с двери.
Иванович еле держался на ногах.
- Коля, иди скорее сюда. Иванович, еле держится на ногах. Облокачивайся на меня, - сказала Соня. – Это что мокрое, кровь? Коля, иди скорее.
Они ввели Ивановича в дом. Николай снял ему свитер.
- Что с тобой, кто тебя угостил пулей? – спросила Соня.
- Повезли меня к нотариусу, а я паспорт забыл и печать не мог нигде найти. Они обещали завтра все нотариусу привести. Тот, заупрямился оформлять сделку. Да я еще сказал ему, что меня насилуют, прямо в его кабинете. Приказали меня отвести в деревню. Едем мы, а один говорит, другому: «Нотариуса нашли, ни печати его, ни паспорта его не нужно, приказано кокнуть его».
Другой сказал: «Только, не в машине». Меня вывел один и повел к обрыву, и я побежал, он выстрелил в меня. Я потерял сознание. Тот, кто стрелял, подошел и сказал: «Жалко вторую пулю на такое гавно тратить, сам до утра концы отдашь».  Я услышал это и пришел в себя, пополз к деревне, а там на ограду облокотился и пошел. Твой дом ближе моего…
- Молчи, что с ним Коля?
- Я еще с людьми не практиковал. Давай посмотрим. Ранение в области легких. Если еще сам он шел, то можно предполагать, что артерия не задета, но кровоточит рана внутри. Срочно его в больницу нужно отвести. Срочно.
- Коля, ты ветеринар, вытащи пулю из груди, мне нельзя в больницу. Нельзя. Они меня найдут.  Лучше я умру дома, зовите жену, чтобы приехала на машине за мной.
Соня наспех оделась и побежала на другой конец деревни, за женой Ивановича.
- Прости меня, Иванович.
- За что - не можешь пулю вытащить? Пацан ты еще. Ты был прав. Жизнь дороже коров. А теперь сам помру и всех буренок пустят под нож. Ради чего я умру? Так, через год люди и забудут меня.
- Почему, через год?
- Ну, девять дней, сорок дней, год собираются люди во дворе бывшего жильца, чтобы водочки попить, начнут за упокой, а потом дед Андрей споет любимую песню: «Мыла Галя ноги у дороги», ее подхватят другие и забудут по какому поводу они собрались. Сам участвовал в таком веселье, когда перебирал на поминках и всех убеждал, что мертвое - мертвым, а живое - живым. А Юля обязательно споет: «Зачем вы девочки женатых любите…». После года никто не будут их звать на поминки, так и помнить незачем. Был человек и нет его…
- Вы не говорите…
- Хочешь, чтобы я умер не у вас, а в своем доме? Понятное дело…
В дом вскочила жена Ивановича.
- Что с ним?
- Ранение в грудь, - ответил Ваня бывшей своей учительнице, жене Ивановича.
- Коля, у него есть шанс выжить? – спросила она у него.
- В больницу его нужно вести, срочно. Это легкие, а не нога, там не зажмешь кровотечение.
- Тогда грузите его в машину, помогай мне, Соня. Трасса пустая ночью, доковыляем как – то. А если умрет в дороге, то в последние минуты я с ним побуду.
- Я поеду с вами, - сказал Коля.
- Нет, Коля, не надо, чтобы знали о том, что вы ему помогали и что он жив. Пусть думают, что умер он.
Недели две не было слышно об Ивановиче. Соня своим решением взяла руководство фермы в свои руки.
- Ловко у тебя получается, руководить, - сказала ей Юля.
- Это не я руковожу, а опыт мой руководит мной и работой.
Прошла еще одна неделя. Приехали работники прокуратуры и опрашивали людей, на счет покушения на Ивановича.
- Живой он? – спросила Соня.
- Живой, только без одного легкого.
- Слава Богу.
- Слава Богу, что он живой или, что ему вырезали одно легкое, - спросил следователь.  - Теперь он уже не работник и вам не конкурент. Так, Софья, как вас по батюшки?
 - По – матушке, - обижено, отрезала ему Соня.
- Странное дело, он вашему сыну отписал все свои акции на ферму. Он кто ему приходиться?
- Никто. Начальник он его.
- А, может быть, вы ему угрожали?
- Я???
Недалеко стояла Юля и не вытерпела своего долгого молчания.
- Она ему угрожала? Не умеет она ему угрожать. Вот, я ему угрожала.
- Расскажите подробнее.
- Сказала ему, если он мне не поменяет график работы, то я его на сене подкараулю и изнасилую. Ха – Ха. Испугался – поменял.
- Разве можно применять, такие шуточки к старому человеку.
- Это вы для нас молодой, а нам он - в самый раз.
- М-да. Если будут у меня к вам вопросы, то я вас, дамы вызову повесткой в прокуратуру, - ехидно сказал молодой следователь и уехал.
- Ну, как я его обула, - спросила Юля, подмигивая Соне.
- Спасибо, что выручила меня. Чувствовала, что сейчас спросит меня, не Ивановича Коля сын. Сама удивлена, почему он ему акции переписал.
- Привязать Колю хочет к ферме, он же самый умный у нас. Понятно. Мне бы переписал, я бы не знала, что делать с ними. Соня, признайся, кто папаша Коли?
- Тема эта закрыта для всех. Коля, как – то спросил, я ему так же ответила.
- Ну, помру я от любопытства. Он из Ленинграда?                - Да, один преподаватель из института. Коля на него очень похож.
- И чего, не ладилось?
- Женат он и имел в то время трое детей и все девочки, а он сына хотел иметь.
- Вот ты и родила сына. На алименты его надо было подавать.
- Зачем? Разбить его семью? Это я пожелала близости с ним. Он даже не знает, что у него вырос такой красивый сын и очень похожий на него. Зачем ему жизнь ломать, тогда было три девочки, а теперь уже пять. Все надеялся на сына.
 - Откуда знаешь?
- В институт его ходила два года назад, на стуле сидела в фойе, думала, что узнает меня, а он прошел, как будто первый раз увидел. Раз всего – то виделись и обиды на него я не держу никакой.
- Заяви, пусть выплатит сейчас. Сколько Кольке бабла привалиться.
- Злая ты Юлька, а все от того, что бездетная. Говорила я тебе возьми из детдома ребеночка, уже был бы такой, как у меня Коля. И вырастили бы вместе.
- Чужого мне не надо.
Прокуратура продолжала расследование по поводу покушения на Ивановича. Потрясли Петровича и его окружение. И в машине Петровича, нашли пистолеты и один из них был меченный, так как из него стреляли в журналиста в городе. Петровича арестовали и ещё несколько человек из его окружения. Родственники Петровича затаили вражду на Ивановича, так как все начиналось с его дела. Жители деревни уже с девяти часов вечера не выходили за ограду и закрывались на все замки. Они боялись приезжих людей на машинах.
Соня, как и прежде работала на ферме и старалась организовать охрану фермы своими силами. Она пригласила стариков, для дежурства на ней, платя им за работу молоком и силосом. Ночью ее разбудил дед Андрей.
- Ты чего пост оставил? – спросила она его.
- Пришел доложить, что зять Петровича, тот что в городе живет, час назад приехал на ферму. Вытащил плоскую коробку, из нее, что – то зыкнуло, корова упала. Притулил коробку ко второй, и та тоже упала. Погрузил с мужиками на машину их и уехал.
- Зорьку мою…
- Нет, твоя Зорька жива и на месте.
- Иди и дежурь до утра. Завтра поеду в район, на зятя Петровича заявление писать в прокуратуру.
 Соне не спалось.  Час пролежала с открытыми глазами, думала о судьбе фермы, которую люди Петровича хотят извести. Она заглянула в комнату к сыну. Тот, спал крепко, раскинув большое и крепкое тело по дивану. «С годами он все больше похож на отца. Пора их познакомить, сын уже самостоятельный человек, техникум закончил, просить денег у отца не будет»,-  подумала она и накинув плащ сверху ночной рубашки, вышла во двор.  Осень была сухой и холодной.  Соня понюхала воздух и у нее похолодела душа. Пахло гарью, ветер был со стороны фермы. Она вскрикнула, хватаясь за сердце и быстро пошла, побежала. Предчувствие ее не обмануло горела крыша фермы. Кто – то на ферме бил в металлическую трубу, сообщая всем, что произошло несчастье. Софья забегала во дворы, стучала в окна и кричала:
- Люди, просыпайтесь, ферма наша горит. Берите ведра с собой.
Когда она добежала к ферме, то дед Андрей продолжал бить в трубу и кричать:
- Люди, помогите, ферма наша горит. О, Сонька, буренки наши горят.
- Ты чего большие двери подпер ломом.
- Я не подпирал. Я не видел его.
- Куда тебе, с твоим зрением. Ты, где был?
- Чуточек заснул в канторе, проснулся от того, что машина какая – то отъезжала, - соврал ей дед, так как крепко спал на стульях.
 Соня открыла дверь коровника.
- Вызвал пожарных?
- А, как?
- Звони по 01.
 Соня стала выводить крайних коров, те, наталкивались друг на друга, падали на передние ноги и подымались, задрав хвосты, побежали прочь. Вошел в коровник воздух и жаркое пламя засверкало сразу повсюду. Другие коровы упирались, не хотели идти, очумели от дыма, закатывали глаза.
Прибежали люди из деревни и сразу вошли в горящею ферму, насильно стали выводить коров из нее. Крыша горела в полную силу огня.
- Больше нельзя входить, - сказала Юля односельчанам. – Сейчас крыша рухнет.
Упала первая горящая балка на буренок в коровнике и коровы замычали громко от боли. Соня, рванулась в горящее здание.
- Соня, ты куда? Сейчас крыша рухнет, - закричала Юля и схватила подругу за плащ. – Стой, дура. Двадцать коров вытащили, остальных не спасти.
- Там буренка моя ревет, Зорька моя. Отцепись от меня - крикнула Соня, оттолкнула  от себя подругу и вбежала в горящее здание.
Юля стояла в оцепенении. Прошла минута, люди застыли с ведрами. Они слышали, как Соня звала буренку. Крыша, горящая рухнула и Юля осела на землю.
- Сонечка…
Николай проснулся и пошел в кухню попить водички. Дверь в комнату мамы была открыта. Кровать ее не была застелена, и он удивился тому, что первый раз проснувшись, мама не заправила кровать. И был очень удивлен тому, что она его не разбудила.  Он вышел во двор по нужде, в воздухе пахло гарью. Мимо дома промчались две пожарные машины в сторону фермы. Николай зашел в дом и посмотрел на часы. Шесть утра, еще час было до работы. И вдруг в его сознание пришла мысль, что машины спешили на ферму, а не к частным домам, которые стояли на окраине деревни. Он оделся и побежал к ферме. Люди стояли молча, опустив руки. Пошел сильный дождь, а они не уходили из двора. Николай встретил рабочего.
- Что случилось?
- Ферма вся сгорела и стадо коров все погибло. Ты, не ходил бы туда.
- Почему?
- Не ходи, Коля.
По спине побежал холодок у Николая, и он больше не задавал вопросов, побежал к ферме. Дождь хлестал по его лицу. Тетя Юля сидела на грязной земле и тупо смотрела на половину сгоревшее и полуразрушенное здание. Николай глазами искал маму, он наклонился над тетей Юлей.
- Где мама? – спросил он у нее.
 - Там. Крыша рухнула на нее. Она спасала Зорьку.
Николай ничего не ответил ей, подошел к пожарникам.
- Разворачивайте машины.  К тому углу подъедете. Я знаю, где стояла Зорька. Может быть, мама еще жива. Он вошел в здание и нашел полуобгоревшую корову «Зорьку». Под нею лежала Соня. Рабочие ему помогли стащить труп коровы с Сони. Руки и ноги были у нее сожжены и часть живота, а лицо было чистым, его прикрыла «Зорька»
- Выносим во двор и машину скорее сюда.
- Мама, очнись, я - Коля, твой сын.
Кто – то сказал:
- Коля, мама твоя мертвая.
- Как мертвая? Я слышал, как она мне сейчас сказала: «Живи сынок по божьим законам».
- Это послышалось тебе, так как это были ее любимые слова. Она всем так говорила, а тебе, в первую очередь.
- В больнице ее отвезем и там ее оживят.
Юля обняла Николая и заголосила, заголосили все женщины и тут только он понял, что его мама умерла и она с ним никогда не заговорит пословицами и не замахнется на него полотенцем.
После похорон Сони, Николай на второй день не вышел на работу. Да и идти было некуда. Деревня была в трауре по погибшим буренкам.
Он тупо лежал на маминой кровати и смотрел в потолок. Дверь скрипнула. Он поднял голову. На пороге стояла Крыстя.
- Я тоже любила твою маму. Коля, давай, я тебе приготовлю что – ни будь поесть.
- Не надо.
- Тебе плохо, Коля. Можно, я тебя обниму и согрею, печку не топишь, а на улице холодный дождь с ветром.
- Не надо.
- Митя на днях из армии возвращается. Мы с ним решили уехать в город. Коля, ну как тебя встряхнуть от печали, хочешь меня? Никто об этом не узнает, мы никому не скажем.
Николаю очень хотелось прильнуть к ней и поплакать на ее плече. Он грубо сказал:
- Пошла вон, шалава.
Крыстя в слезах выскочила из дома Сони.
 Николай снова прилег, и нервная дрожь не унималась. «Тоже, хорош я друг Мите, еще минута и я ее подмял бы под себя. Хорошо, что убежала она. Крыстя не шалава. Или шалава, если предложила она себя? Точно, она шалава», - подумал он и задремал.
Проснулся он только на второй день в обед. Кролики были не кормлены.
Он постучал в дом к старикам, соседям.
- О, хорошо, что пришел. А, то Кузьминична волнуется за тебя. Поешь суп с галушками и со шкварками.
- Не хочу. Дедушка Андрей забери к себе кроликов и ухаживайте за ними. Все будет мясо вам к столу.
- Так, денег нет, чтобы купить их у тебя.
- Я вам их дарю.
- Ну, если бесплатно, то я перенесу клетки сегодня к себе. Как жить думаешь, дальше? Теперь тебя в армию заберут.
- Не заберут. У меня плоскостопие.  Не знаю, как мне жить без мамы.
- Крепись сынок, а на обед приходи к нам, чего ни будь горячего похлебаешь. Кузьминична всегда готовит, как тот, солдат из сказки, из топора и всегда вкусно у нее получается.
- Подумаю.
Прошло несколько дней и к нему вечером явилась тетя Юля.
- Чего сидишь, как старик у окна. Не придет больше мама домой, а тебе жить нужно.   Иванович выписался из больницы и на курорте успел побывать.  Очень печалится, что мама твоя погибла. Что дальше делать будем с фермой, Коля?
- Что хотите, то и делайте. Иванович пусть решает, - ответил Николай.
- Иванович уже не работник. Из дома он не выходит, тоже сидит у окна, ждет свою жену со школы. Он подарил тебе свои пятьдесят процентов. Они к тебе уже перешли, но и долги перешли в банке.  Коровы раздали по дворам. Телятник не сгорел, и то ладно. Ходят люди на работу, только не поймут, кто им деньги будет платить за это. Нет в деревни уже возни, все люди объединились. Смерть мамы твоей их сплотила. Решили сбросится. Чтобы ферму начать восстанавливать.
- Дурдом. Самим есть нечего, окромя картошки.  Вы хоть знаете, какие деньги нужно вложить?
- Не знаем, а ты нам подскажи. Давай, вставай пошли к телятникам. На дворе фермы собралось много народа, ждут тебя и Иванович пришкандыбает. Пошли.
Николай спросил у тети Юли.
- Тетя Юля, ты знаешь моего отца?
- Откуда. Это секрет Сони.
- Вижу по глазам, что знаешь. Скажешь, кто отец, тогда и поговорим о ферме.
Тетя Юля замялась, а потом ответила.
- Ну, ладно. Пусть простит меня Соня, что секрет ее выдаю. Преподаватель в институте, такой рыжий, как и ты.  Имя не помню. Он еще работает, так как старше Сони был на пять лет. Соне исполнилось пятьдесят четыре или пятьдесят пять, а ему сейчас - шестьдесят.  Не выработался, думаю болтает лекции до сих пор он в институте.  Пошли, народ заждался.
На собрании Николай смотрел на лица доярок и только сейчас, за многие годы, он увидел перед собой усталых женщин. Лица их были печальными.  Он посмотрел на Кристину. Та, ему улыбалась, но получилась гримаса.
- Коля. Тут все говорят, что ты молодой по взрасту, руководить фермой тебе сложно будет, а я думаю иначе. Тебе скоро двадцать лет будет перед новым годом. Ты самостоятельный, порядочный. Так, что не дрейф – принимай ферму, - сказала Кристя.
- Понятное дело, Кристя. Горой за него стоишь, он же друг твоего мужа. Но, непонятно почему ему все акции отписал Иванович, - сказала пожилая женщина.
Поднялась жена Ивановича со стула.
- Буду я говорить, Ивановичу вредно нервничать. Если понервничает, то кровью харкает, потом. Не спорьте ни о чем и не делайте намеки на Соню. Царство ей небесное. Мы решили с мужем передать все акции, почти все, Коле. Почему, ему? Он образованный, смышлёный, я по школе его знаю с детства, не лгун, не вор. Нам детей Бог не послал, решили Николаю помочь. Так как Иванович не будет работать, из – за болезни, коровы у нас нет в хозяйстве, то молоко мне будете привозить и пять процентов акций оставляем за собой, чтобы погасить долг в банке и вернуть свой дом.
Люди загалдели.
- У меня дочка в городе, и тоже грамотная. Перепиши ей акции, она вернется в деревню и не одна, с детьми, - кричала немолодая женщина.
- А, чего тебе? Я сама могу не хуже Сони руководить фермой, - выкрикнула молодуха.
- Замолчите.  Поссоритесь за акции до того, что Иванович плюнет на вас и продаст акции городскому человеку. Может быть, он не захочет восстанавливать ферму, что тогда? А Коля башковитый парень и правильный выбор Иванович сделал.  Давай командуй, Коля. За лето подрастет сто телят и будут у нас коровы, да уцелели двадцать старушек и главное племенной бык уцелел. Живем, бабы.
- Тихо. У меня вопрос. Куда вы дели погибших коров? - спросил Николай.
 - Как куда? На мясо перевели и целую неделю им торговали на рынке. Кожу целую забрал дед Андрей, обещал нам за лето всем тапочки нашить. А что обгорело и кости, закопали в яру.
 Николай застонал.
-  А, на рынок приходят не люди, а собачки. Как вы могли это сделать. Коровы были мертвые уже.
- Умный нашелся, а зарплату нам, кто выдаст? А кто знает, какое на прилавке лежит оно в магазине, - выкрикнула молодуха Нинка. – Юлька все до грамма взвесила и в книжку записала, умножила на рыночную стоимость и получилась у нас зарплата.
 - А, вы подумали о людях.
- А, мы ничего им не говорили о пожаре, мы же не дураки. Да и продали ниже стоимости на рынке.
- Где остальные коровы?
Иванович поднялся с женой. Анна сказала:
-  Нам нечего делать здесь. Кажется, хозяин фермы нашелся. Коля, ты заходи к нам, если понадобиться какой – то совет.
- Постойте, я не   еще не дал согласие.
Народ закричал:
- Дал, если начал ругать нас, как начальник.
- Не отлынивай, Коля. Делай свои расчеты, где кирпич взять, где на крышу хорошее дерево взять и чем крыть.
- Матом, - выкрикнула молодуха и заржала на всю гортань.
 Засмеялись все, и Николай понял, что он не сможет никуда уехать от беззубых пожилых людей и от самого себя.
- Ладно. Будем думать вместе. Но… Мне нужно съездить в Ленинград по личному делу.
- Отца найти?
- И, это вы знаете?
- Ну да. Езжай Коля и возвращайся, мы тебя ждать будем.
-Возвращайся, Коля. А, то в деревне совсем молодежи не осталось.
Одни уехали на заработки в город, другие в бандиты подались, а третьи на трассу вышли, а четвертые, за десять километров ходят на рынок, чтобы продать чего ни будь, что лишнее в их хозяйстве.
... Николай приехал в город и пошел в институт, где по словам тети Юли, работал его отец. Так как он был Алексеевичем, то он решил, что отца его звали Алексеем. В приемной ректора института он спросил у секретаря:
- Подскажите, где я могу увидеть…
- Вы родственник Алексея Николаевича?
- Почему вы так решили?
- Одно лицо и рост. Не спутаешь ни с кем. Так, он у нас больше не работает.   Вернее, работает, только три дня в неделю. В этом году он ушел на пенсию. Болеет он. Давление его замучило.
- А, как мне его найти сегодня?
Молодая девушка посмотрела в папку и сказала:
- У него нет сегодня пары.
- Дай ему его домашний адрес, - сказала пожилая женщина, что – то переписывая в свой блокнот.
- Не положено.
- Дай, под мою ответственность. Дошел Алексей до того, что родственники не знают его адреса. И не удивительно, с такой ревнивой женой…
- Возьмите и не выдавайте нас, - сказала молодая девушка, протягивая ему листок.
Дверь квартиры ему открыла блондинка, еще не очень старая женщина.
- Родственники и тут нас нашли. А мы ремонт затеяли. Алеша, к тебе родственники приехали.
В коридор вышел высокий, седой мужчина.
- У меня тоже были такие рыжие кудри, когда был молодым. Ты сын Саши? Нет? Или, сын Нади? А?
- Леша сходи за кефиром и сразу с родственником обсудишь все вопросы на свежем воздухе, - крикнула его жена из кухни. – И за ремонт не забудь сказать. Гостиница в двух кварталов от нас.
- Да – да. Пошли, по дороге и поговорим, - предложил Николаю Алексей Николаевич. – Как тебя зовут?
- Николай.
- Ну, да. Ты сын моей троюродной сестры. Угадал?
- Почти, - улыбаясь, сказал Коля.
Они вышли из квартиры, вслед понеслось шипение его жены.
- Послал Бог далеких родственников.
- Э, не обращай на нее внимание. Она - человек добрейшей души. Прикидывается злой, чтобы казаться важной птицей.
 Во дворе Николай сказал:
- Давайте присядем на лавку, Алексей Николаевич.
- А, зачем? По дороге все обсудим.
- Ну хорошо. Вы, Алексей Николаевич мой отец.
- Я так и знал то, что кто – то когда – то приедет.  Грешки молодости. Хорошо, что не дочь, а то у меня своих пятеро девчонок. Как мать зовут?
- Соня.
- Ах, Софья вертихвостка, приходила попрощаться со мной, когда в Израиль уезжала и ничего мне о сыне не сказала.
- Моя мама, другая Софья. Она не была вашей студенткой.
- А, кто?
- На выставке вы познакомились. Она еще с коровой приезжала, хвалила ее.
- С коровой, конечно помню. Разве такое забудешь, тридцати пятилетнюю девственницу. Она попросила у меня записи лекций по животному миру, и я принес ей в гостиницу. А, правду сказать, хотелось побыть с этой умной женщиной.  Почему она молчала столько времени? Я вам помогал бы.
- Ну, да. Мама погибла.
- Как?
Николай вкратце рассказал о горящем коровнике.
- Да, печально. Не стоили коровы того, чтобы не увидеть больше своего ребенка. Пошли назад, я тебя с семьей познакомлю. С женой.
Фотографии мои посмотришь детские. Трех дочерей я уже замуж выдал за нефтяников – торгашей.  Они уже отдельно живут, а две еще с нами. Одна, чуть старше тебя, другая - на три года моложе. Сын, всю жизнь мечтал о рождении сына, а Бог девочек посылал. Ты не вернешься больше в деревню. Зятья пристроят тебя в городе.
- Я ветеринар и желал по профессии работать.
- Они все могут. Найдут тебе работу по профессии. У них несколько заправок от организации.
Они вошли в квартиру. С порога Алексей Николаевич закричал радостно.
- Марго, пойди сюда.
- Что случилось?
 - Это мой сын, Николай. Его мама, Соня умерла, в честь моего отца назвала его.
- Сколько тебе лет? - с нежностью спросила Маргарита Николая.
- В декабре будет двадцать лет.
- Значит, примерно двадцать один год назад этот идиот тебя зачал. Ах, ты кикимора болотная, рыжий облезлый пес, я в это время беременной ходила Лизочкой, а ты себе Сонечку нашел?
- Тихо, тихо – это было один раз, и она была в тридцать пять лет девственницей, понимаешь меня и сына мне родила.
- Ах, ты сволочь, попрекаешь меня, а не ты ли меня отбил у жениха. Ах, ты рыжая скотина.
 Маргарита сняла зонтик с вешалки и стала лупить ним мужа. Картина была смешная, большой мужчина бормотал:
 - Маргуша, прекрати, стыдно ведь.
Из кухни вышли две молодые девушки.
- Родственник, иди к нам, эта сцена бывает раз в году. Мы с детства к ней привыкли, потом - они помирятся.
Алесей Николаевич побежал в комнату, за ним понеслась жена, разъярённая фурия с зонтиком в руках.
Николай ничего не ответил сестрам, пошел к двери. Его никто не остановил и глотая слезы он пошел на вокзал.  Уже в поезде он успокоился и на лице появилась злорадная улыбка. «Вот и познакомились. Жена его оказалась неадекватной при моем появлении. Папаша оказался с прошлым ловеласа. Вот и пришла тебе расплата, дорогой папаша, за распутство.  Нашел я отца, о котором мечтал всю свою жизнь. Как странно, я не чувствую зова крови, не чувствую его отцом. Что со мной происходит?  Признаться, себе честно нужно, я узнал о том, что у папы рождались одни девочки, и я решил его наказать собой. Есть сын, но не дотянуться ему ко мне рукой. Я сын его, на которого он не имеет права. Я приехал и обозначился, что я есть и кушать у него не прошу. Теперь ход его, захочет он, найдет меня в деревне», - думал Николай, подъезжая к станции. По приезду в деревню он сразу направился к дяде Грише, который всегда занимал нейтральную позицию в деревне. Его вся родня уехала жить в Германию с женой, немкой, а он остался на некоторое время продавать дом. Уже десять лет продает и не хочет никуда уезжать. Дядя Гриша сидел на лавке возле дома и поглядывал на улицу.
-  О, Коля, здравствуй. Как съездил к отцу?
- Ожидал теплого внимания от его семьи.
- Ты, как ураган ворвался, а у него семья. Не обижайся. Деревня волнуется, какие у тебя планы?
- Вернулся насовсем.
- Отец разочаровал тебя?
-  Вполне он достойный человек. Был преподавателем в вузе. Сестры приняли меня хорошо, пять их. Обещали приехать в гости. Вот я чего пришел. Ты рассказывал мне, когда я школу закончил, что у тебя есть шурин в Омске. Так хвалил чистоту в коровнике, что я тогда подумал о том, что хвалишь ты его.  Ты говорил, что водой из шланга он все дерьмо смывает с цементного пола. Как это, нужно наклон делать, а как коровы ходить будут?
- Не знаю…
- Музыку коровы его слушают. Какую музыку он им включает?
- Не помню. Он уже несколько лет живет в Германии, там коров разводит. Скоро приедет жена моя ко мне в гости. Ты ее лучше расспроси. Что ты задумал? Не с нашими людьми чистоту наводить в коровнике. Где жрут, там и гадят. Ничему не научила их советская власть.
- Эх, и ты на нее обижен. А мне, кажется, никакая власть не поможет, если распущенность у человека сидит. Только рублем нужно исправлять. Отстраивать нужно коровник. А денег нет. Банк новых денег не даст.
- Да, перед тобой стоит задача с многими неизвестными. Сашку, племянника Петровича выпустили из тюрьмы, другое расследование было. Не виновен, оказался. Деньжата у них водятся. То ли игорный дом в городе или у нас хотят строить или что – то. Попроси у него взаймы.
- Насмешил меня, дядя Гриша. Игорный дом. А чем люди будут расплачиваться за игры? У нас только картошкой и соленьем. Да, не даст он мне денег и просить я у него не буду.
- Тогда, к Ивановичу иди на совет.
- Жена приедет, позови меня в гости. Хочу, чтобы на ферме у меня было чисто, как у немцев.
- Хорошо.
Как и предполагал Николай, банк денег ему не дал, а посоветовал выплачивать долг с процентами, коль акции перешли к нему. Он поехал на мотоцикле, который ему мама подарила перед своей смертью, к Ивановичу. Тот, опечалился, узнав о разговоре с банкиром.
- Не думал я, что на старость лет буду скитаться по квартирам. Не думал и не гадал. Банк заберет мой дом в погашении долгов. Хоть ложись на лавку и помирай. Коля, что будем делать? Может быть, опередить их и продать дом, а на твое имя купить в деревне маленький дом. Ты же не прогонишь нас со старухой. А разницей в деньгах погасить. Пасеку продам.
- Да, хоть своего пса с ремешком продай, денег все равно не хватит.
- Что делать?
- Надо думать.
- Был бы Петрович тут, то он знал бы, как из гавна сделать пулю.
- Враждовали зачем?
-  Пойди, знай, жаба задавила, он же хотел мою ферму к себе отписать. Жаль старика. То ли в мента, то ли, в журналиста из этого пистолета, что нашли у него, стреляли. Поди, знай, Петрович ли это дело сделал?
- Дело сделано, чего теперь жалеть. Не ты начал эту войну в деревне. Не ему и не себе, так получилось.
- Я придумал, давай соберем людей и попросим отдать все акции тебе, а потом мы объединимся.  Коровы с телятами продадим, погасим ссуду и возьмем новую на строительство коровника.
- А, коров, с каких денег покупать будем?
- Снова суду возьмем, льготную.
- Хорошо, собирай народ.
Люди выслушали Ивановича и стали говорить:
- Бумага нам эта ни к чему. Отдам я ее тебе. Все равно никакие проценты не идут мне на книжку.
- Я отдам Коле свои акции, Ивановичу не дам, так как он завалил работу на ферме.
- А я, два килограмма мяса от коровы не отдам. Во как они мне нужны.
- Колька мне кроликов отдал, расплодились черти, не успеваю всем траву рвать, ты приходи вместо двух килограммов, получишь десять, а то и пятнадцать. А, акции отдай, - сказал дед Андрей.
- Вот так отдать и все. Сейчас они ничего не стоят. А если Колька станет на ноги, то плакали мои акции у него в кармане.
- Тихо народ. Вы не поняли Ивановича. Я составлю со всеми договор, вы мне отдаете акции и как появятся первые коровы в коровнике, я вам верну их, чтобы вы имели проценты и достойно жили. Чтобы возить каждого в банк для согласия, то просьба моя продлиться, а значит не будет работы. Мне нужно все делать скоро и быстро. Поняли меня.
- Все равно, пиши договора, какая разница, какая бумага будет у меня в кармане, белая или ровненькая. Все одно, денег я не вижу. Забирай акции, а кто не отдаст, то я сама лично приду в ваше подворье и проволочку вам сделаю, а когда мы станем жить хорошо, то я вам припомню так, что вам не захочется жить в деревне, - грозно сказала крупная в теле тетя Зина. – Кто за то, чтобы акции отдать Николаю, поднять руки. Единогласно. Сама пойду по домам и соберу акции, а ты Николай готовь договора. Бабы зовите своих детей из города, авось, кто приедет, нам молодые люди, ох, как нужны.
- Правильно нам нужно сообща жить, коммуной и помогать друг другу, тогда выживем.
- Правильно. Петрович продал земли, что у реки. Законно ли?
- Разметку сделали, а не строят. Значит, не все у них в порядке с бумагами. Повоюем? Земля совхозная ее в аренду можно сдать, живые деньги.
- Правильно.
 Собрание длилось до позднего вечера и довольные тем, что они что – то еще могут, попытаться как - то выжить, вдохновило всех. Николай возвращался поздно ночью на мотоцикле домой, разрезая ночную тишину гулом мотора. Собаки не уступали шуму его, громко лаяли.
Поставив мотоцикл во дворе, он направился в дом. Двери в бане были открыта и присмотревшись лучше, он заметил то, что горит в окне бани свеча. Взяв палку в руки, он направился в баню. На лавке спал мужчина.
- Эй, подымайся, тут тебе не ночлег.
 Мужчина сел и Николай узнал односельчанина.
- Ты чего забрел, дядя Мирон? Сроду мы с тобой не общались.
- Так – то оно так. Собрание окончилось?
- Ты, что был на собрании?
- Сидел в углу и слушал речи, а потом надоело, когда был перерыв – ушел. Хорошую голову мать тебе подарила. Правильным сыном вырос у нее. Я с твоей матерью в один класс ходил. После школы в город подался. Сявкой был и дураком. Почитай всю жизнь по нарам. Как родителей похоронили – не знаю. Вот на старость лет осел в родительском доме, латаю обувь людям. Мать твоя хорошей женщиной была. Такую, ничем не сломишь. Пару раз сватался я к ней, между отсидками, так она отказала мне. Но, в колонию присылала несколько раз посылки, знаю что из жалости ко мне. Сама жила бедно, а все – таки собирала гостинцы и этим спасала мне жизнь, напоминала мне о деревне и о родителях, которые были старыми и ждали весточки от меня. Долг платежом красен. У меня рак легких, последней формы, сдохну я скоро.  Уже рву гнилыми легкими. Неделя – две от силы осталось.
- В больницу тебе нужно лечь, - сказал Николай
- Не перебивай, Коля, мне трудно говорить с тобой. Я общаг держу. Это деньги воровские. Вот посидел на собрании и решил, оставить память о себе в деревне. Ну, что они мертвому сделают, а ты молчи. Мы с тобой ни разу не общались и подозрение не упадет на тебя. Подумают, что кто – то из своих упер. Пусть режут друг друга, все меньше нечисти будет на земле.
- Ты, что мне предлагаешь?
- Я принесу тебе деньги. Это большие деньги. Ферму отремонтируй. Но для понту, возьми суду в банке и главное, сделай парк с колесом обозрения. Маленьким был, мама в городе катала меня на нем, только я изгадил и эту память, уже взрослым после отсидки брал бутылку водки и шел в парк в городе, платил сторожу и тот целую ночь меня катал на колесе, а я пил водку, сидя в нем и вспоминал родителей, а потом швырял бутылкой в сторожа с высоты. И шел спать с решением, отойти от воровской жизни, а вечером за мной кто – то заходил и снова понеслась моя душа по воровскому кругу.
- Я не возьму у тебя деньги, дядя Мирон.
-  Я тебя и спрашивать не буду, не для тебя эти деньги, а для деревни, парк сделай с танцевальной площадкой, тогда и молодежь вернется домой. Вот и порешили.
- Я еще ничего не решил.
- Я за тебя решил, - сказал Мирон и задул свечу.
 В бане стало темно, скрипнула дверь.   И Николай долго сидел в бане, а потом отправился спать. «Очередная болтология вора. Были бы деньги у него, жил бы он в лучших условиях. Захотелось старику отдохнуть и поболтать, напустить туману на меня».
 Он целыми днями сидел у Ивановича, они делали расчеты, чтобы подкрепить основание, на что они снова просят деньги у банка.
- Мне позвонили и сказали, что банкир ушел в отпуск, а за него сейчас его заместитель, пижон. Можем ехать с расчетами к нему.
В дом вошла тетя Аня.
- О, Коля, здравствуй. Конец ноября, а только сейчас выпал первый снег. Снова у нас похороны. Ты поставь разогреваться борщ, а я пойду помогу старушкам бедолагу одеть. Иванович, можно я твою рубашку синею возьму. Мала она на тебя, а Мирон не утонет в ней.
- Какой Мирон умер? Ворюга, что ли? – спросил Иванович.
- Как ты можешь, человек умер, твой земляк, а на орде мы перед Богом все равны. Все.
У Николая похолодела спина. Он ничего не сказал, по поводу смерти Мирона, по той причине, что вчера ночью ему, кто – то стукнул в окно, и он не хотел просыпаться, перевернулся на второй бок, заснул.
- От чего умер Мирон? – спросил Иванович.
- Утром его нашли возле дверей, закоченелого, то ли шел куда – то, то ли возвращался и в руках держал ключ и замок весел на дверях.
- Ладно, иди. Подбери ему, что – то мое, а то в таком старье по деревне ходил, что жутко было смотреть. Ты куда, Коля?
- Что – то знобит меня, да еще в руках мотоцикл, нужно отогнать домой и на привязь его посадить, пока, снег малый идет.
- Ты приходи, после обеда поедим в банк, нас Анна отвезет.
 Николай приволок домой и загнал мотоцикл в сени, набрав ведро воды в колодце, пошел в баню. Он зашел в парилку и увидел под лавкой чужой мешок. Николай вытащил его, раскрыл и увидел иконы, под ними лежали доллары.
Сверху лежала записка. В ней корявым почерком было написано: «Иконы верни в церковь, протри, отпечатков пальцев не оставляй. Деньги отдаю на поднятие деревни. Парк, колесо, танцплощадку и детскую площадку сделай на пустыре за моим домом, я там начал работать, мусор выгреб и немного выровнял поле. Молчи, иначе отдашь им втрое больше, так как наврут они, что там было столько, сколько не было. Не поминайте лихом меня. Мирон».
 Николай сидел в баньке и долго не мог понять, как ему поступить с этими деньгами, не засветившись перед ворами. То, что говорить о деньгах и возвращать кому – то было нельзя, он это понял, прочитав письмо Мирона. Они закопают живым его в яму, требуя астрономическую сумму. А вдруг, Мирон часть потратил их. Он вынес деньги в предбанник, нашел свой большой мешок, в котором были сосновые шишки, высыпал на пол их, положил мешок Мирона в свой, унес его в дом.
 После обеда, он пошел к Ивановичу.
Анна уже была дома. Она рассказывала мужу о том, что из города понаехало столько машин, что места нет никому пройти по дороге.
- Кто мог подумать? Мирон был нищим, а оказалось у него много родни в городе. Мирона мертвого забрали, чтобы проверить, от чего он умер.
Больше о  Мироне никто не слышал. Люди говорили, что похоронила его родня с почестями в городе.
Энтузиаст, заместитель банкира, не вникал в прошлые дела фермы, выдал две суды Николаю и поручителем стал Иванович, который обанкротил ферму.
Домой их Анна привезла счастливыми.
-  Кто мог подумать такое. Зеленая дорога открылась, - сказал Иванович.
-  Секретарь мне по секрету сказала, что он недавно женился на дочери прокурора. Удачный брак и поэтому он счастлив, поэтому доверился Вам. Обнаружиться ваша афера.
- Никакой аферы нет, раскрутимся, погасим три ссуды. Мы же не отказываемся от них, - сказал Николай.
- Что делать будем, Николай. С чего начнем?
- С Германии.
- Не понял я тебя.
- У дяди Гриши родственники живут в Германии.  Хочу, чтобы наши коровы жевали сено под музыку. Брат его жены фермером там заделался. Скоро получу визу. А ты отдыхай, пока. Люди пусть работают, за ними тетя Юля посмотрит. Говорят, дочь тети Зины возвращаются в деревню. Она старше меня на десять лет. Значит приедет с большими ребятами. Предложи ей место бухгалтера.
- Так, Роза у нас есть.
- Роза ей будет помогать. Роза от природы бухгалтер, а та - по образованию экономист. Пусть они дополняют друг друга. Найдём деньги на зарплату и ей.
- На долго ты едешь?
-  На две недели.
Анна ушла во двор, расчищать снег.
- За что поедешь? За какие деньги?
- Отец мне подарил доллары, - солгал Николай. Он не мог тайну Мирона доверить, даже, Ивановичу.
- Повезло, а кем он работает?
- Пасет студенток, еще тот ходок был в молодости по женщинам. Теперь, остепенился. Три зятя у него нефтяники, живут достойно.
 - Нефтяники? Тогда понятно откуда доллары. Ты помалкивай насчет богатых родственников, а то многие отвернуться от тебя. Подумают, что ты их хочешь обмануть.
- Скажешь всем, что по приглашению поехал и те оплатили дорогу, - попросил Николай Ивановича.
 Через неделю Николай уехал в Германию по приглашению шурина дяди Гриши.
 Вернулся он только через два месяца и привез жену с собой, Герду.
На вокзале их встречал Иванович с женой.
- У Герды есть машина, едет она в товарном вагоне.
- Как тебя угораздило на немке жениться, да еще на той, которая ничего не знает о России.
- Она в Россию приехала ради меня. А я влюбился в нее с первого взгляда. Такая смешная она. Это родственница жены дяди Гриши по немецкой линии.
- Тетя Юля в доме у тебя прибрала, напекла пирогов, ждет вас. Вся деревня ждет вас, - сказала Анна.
- Ты выучил немецкий язык? – спросил Иванович.
- Куда там. Их либе и ауфидерзейн и все.
- Варум? - тревожно спросила Герда.
- Все хорошо, родная. Все - гут.
- Карашо.
- Она способная, выучит быстро русский язык, так как по немецкому никто у нас в деревне не умеет говорить, даже дядя Гриша.
 - Ну, что же пойдут у нас еще германцы. Жаль, что Соня не дожила до этих дней. Свадьба была?
- Да, без свадьбы ее не отпускали  бы со мной. Тесть мне подарил десять немецких коров, завтра они прибудут, я отправил их раньше.
- Где их поставим?
- В телятнике и сделаем отдельный ход. Придется телятам до весны потесниться, перегородку сделаем.
- Будем заготовки делать для восстановления фермы?
 - После того, как расселим немецких коров.
- Славу Богу, что ты вернулся живым и здоровым. Хорошо, что ты женился.
- Дом хочу построить, большой, с круглым крыльцом. Чертежи с собой везу, - сказал Николай.
- На дом нужны не малые деньги. А нам ферму нужно восстанавливать.
- Готов и бесплатно служить людям.
- А на что молодую жену будешь содержать?
- Знаешь, какая она богатая жена. Единственная дочь у фермера Карла.
- Повезло тебе.
- Не печалься, отстроим такую деревню, что о нас будет говорить вся страна. Парк сделаем с колесом обозрением. Заасфальтируем все дорожки и вернется молодежь да не одни, с мужьями и детьми. Так и будет.
Иванович слушал его слова внимательно, Герда рассматривала природу России, через окно автомобиля, Анна вела автомобиль и счастливо улыбалась фантазиям Николая. Это был ее ученик и она гордилась ним.
Прошло много лет. Старики, кто воевал за землю у реки по очереди уходили на погост. Умер и Иванович. Не пережила его надолго и Анна Семеновна, которая до своей смерти продолжала работать в школе.
Герда давно говорила чисто на русском языке. У нее с Николаем было трое детей: Алексей, Карл и Сонечка. Дети часто были в Германии и говорили на двух языках, русском и немецком. Умер и дед Карл, и все имущество завещал он Герде. Она жила поездками между Германией и Россией, проверяла работу управляющего. В большом доме, выстроенном Николаем жили две женщины, привезенные из Германии, и они занимались ведением дома и воспитанием детей. Новое подрастающее поколение заводило новое знакомство. Частым гостем был Егор, сын Лидии, экономиста уже не фермы, а животноводческого комплекса. Он закончил юридический институт и работал в объединении, которое возглавлял Николай Алексеевич. Был женат он на младшей дочери Крестины и Мити, а они вернулись из города жить в деревню.
 Многие вернулись жить на малую родину. А те, кто умерли, то родственники продали дом стариков и покупали дома молодые люди из города. Деревня обновлялась. Самые старые дома повысились в цене, так как деревня перешла в разряд поселка с парком и всевозможными аттракционами, с асфальтированными дорожками. Давно отец и сын примирились, и Алексей Николаевич был частым гостем со своей семьей у Николая и Герды.
Герда была в Германии по вопросу учебы своих сыновей, так как они в России окончили сельскохозяйственный техникум. Соня пришла со школы и заглянула в кабинет отца.
- Папа, ты почему не на работе? – спросила она.
- После обеда остался на часок дома, могу позволить себе это.
- Мама хочет переезжать в Германию, она не доверяет управляющему, ты знаешь об этом.
- Да. Мы последнее время об этом и говорим.
- Придется вам все тут продавать. Жаль, такой красивый поселок. И подруг у меня много здесь.
- Закончила школу, куда навострила лыжи для учебы, - спросил ее отец.
- В педагогический институт. Папа…
- Ничего не говори, дочь, я еще не продаю ничего и не знаю, поеду я ли в Германию, она для меня чужая.
- Тогда я с тобой останусь. Буду ездить к маме и братьям на свидание. Мы будем ездить к ним, как к дедушке Грише приезжала жена.
- Она приехала и умерла здесь. Ее похоронили с дядей Гришей. Человеческие судьбы, никому они не известные.
- Мы выросли, хорошо, что ты опустил фрау в Германию.
- Они уехали следить за управляющим. Нужно пригласить на работу в дом, кого – то из местных жителей.
- Пригласи, дедушки Андрея внучку, она разошлась с мужем и с маленьким ребенком на руках осталась.
- С маленьким ребенком?
- Да. Ему четыре года.
- Интересно, дедушка Андрей умер задолго до твоего рождения, как ты о нем знаешь?
- Бабушка Юля мне о нем рассказывала, бабушку Соню я тоже не знаю, но многое услышала о ней с ее слов.
- Ах, бабушка Юля. Жива ли она? Ей около восьмидесяти лет. Господи, какой же я свинья. Поехал я к бабушке Юле. А ты сходи к внучке деда Андрея, пусть переселяется в наш дом жить и работать. В садик я ее ребенка устрою.
 Стоял первый месяц лета на дворе. Он подъехал на мерседесе к добротному дому бабушки Юли.  Лет десять назад, он обложил его кирпичом, провел газ и воду в ее дом, сделал ей теплый туалет и дом приобрел приличный вид и забор он ей новый поставил с железными воротами. Он постучал в ворота, дверь ему открыла старушка.
 - Коля, как хорошо, что ты приехал. Совсем плохая Юлечка.
- Вы родственница ее?
- Я, Проня. В бригаде работала твоей мамы, не помнишь меня? Потом в город уезжала к сестре, вернулась и снова я работала на озеленении поселка в поселковом совете. Спасибо тебе, все акции вернул селянам, как и обещал, теперь они перешли их детям и поэтому они вернулись домой. Юля последнее время часто о тебе говорит, просит, чтобы я позвала тебя. Да, разве угонишься за таким большим человеком, как ты. Приходила я несколько раз в кантору, то совещание у тебя, то командировка. Проходи, мил человек, гостем будешь.
 Старенькая Юля лежала на крахмальных белых простынях     и смотрела телевизор.
- Коленька, каким ты красивым стал. Возмужал, года два я тебя не видела.
Николай присел на стул, стоящий возле кровати.
- Что же ты так меня подвела, заболела. В достатке ли ты живешь?
- Старость, не радость. Второй год больше лежу. Живу в достатке. Все есть. Не забывают меня люди из фермы, каждый день молоко привозят творог, сметану. Жаловаться и обижаться нечего. Да вот Проня меня, спасибо Господи, не оставляет. Моложе она меня и сил у нее больше.
 - Я поговорю с завидущей фермы, будет она присылать тебе раз в неделю рабочую, чтобы постирала и убрала во дворе. Что, родня не наведывается?
- Близкой родни уже нет, далекая, - спорят за мои акции, кому они достанутся после моей смерти.  А я их детдому подарю.
 - Юля, не зли родню и не обижайся на них, как могут, так и помогают они тебе, - пробурчала Проня.
- Злится на меня, что у нас с Соней было больше всех акций, так мы и работали, как каторжные на той ферме, которую нельзя сравнить с теперешними условиями. Тут тебе и музыка и доярки ходят в голубых, как небо халатах, и тепло, в туфельках они бегают. А, мы в кирзачах, да в резиновых сапогах бегали по коровнику. А, освещение какое, мать честная и цветы на окнах растут.  Зачем я хотела тебя видеть? Ах, да. Пронечка, сходи в магазин, купи нам булочек к чаю на вечер. Пожалуйста.
- Ты только не волнуйся, а то снова подскочит давление, как после прихода мужика из города.
- Какого мужика?
- Я сама ему расскажу, иди уже. Она хорошая, только, любопытная. Знает все, где что у меня лежит.
- Так ты уже не помнишь… Пошла я.
После ухода старой Прони, тетя Юля зашептала.
- Первый раз ко мне пришел мужик этот, года четыре назад. Все расспрашивал он о тебе и о Мироне.
- И что ты сказала?
- Так мы с Мироном не общались никогда, он был вор. Правда, Соня его жалела, даже посылку раз в год в тюрьму отправляла. Они учились в одном классе, когда – то. Но я им об этом не сказала. Но, они знали об этом. Я на следующий день пошла к тебе в кантору, а ты в Германии был. Герде я ничего не сказала, секрет ведь это.
- Какой секрет?
- Коля, прости меня. Когда я ждала Вас с женой из Германии, то я наводила порядок везде, знаю какие немцы чистоплюи. В подвале тоже убиралась, угол мешка из земли торчал, и я, с дуру, потянула его. Я так напугалась, когда увидела половину мешка долларов и иконы. Не знала я - что и думать. Ты мой крестный сын и поэтому я молчала, все ждала, что ты заметишь, что земля не так лежит и спросишь меня. Я прочла записку. А, потом деревня вся узнала, что у Мирона, кто – то свистнул общак, тогда совсем я испугалась. За такое воры никому не прощают. Они копают под тебя, Коля, уезжай насовсем в Германию. Тайну эту я унесу в могилу, да и деньги ты потратил на деревню, как хотел Мирон.
- Да, задача. Да, не волнуйся ты так. Ты права, я только на билет в Германию потратил деньги Мирона, все деньги пошли на парк и на обустройство деревни и на лодочную станцию. А это не малые деньги. Все сделал, как мечтал Мирон. И он был прав, как только поставили колесо обозрение и бесплатно крутили его, молодежь стала возвращаться домой. Когда второй раз он приезжал?
- В прошлом году. Я не стала идти к тебе, чтобы на тебя тень не наводить, а сделала вид, что меня не касается это. Потом с давлением попала в больницу.
- Ладно. Отдыхай. Не волнуйся за меня, я сумею постоять за себя. Связи большие у меня в правоохранительных органах.  Ну что, мне ждать Проню?
- Нет, скажу ей, что ты, как всегда спешил куда – то.
- Так и есть, у меня через двадцать минут селектор в управлении. Спасибо тебе за все, тетя Юлечка, многие годы ты заменяла мне маму. Спасибо за все, - сказал он и поцеловал ее в старческие губы, обнял ее.
Старая Юля прижала его к себе рукой.
 - Да сохранит Бог твою жизнь.
Николай провел совещание. Вызвал к себе юриста.
- Подготовь мне все документы на мою собственность и акции.
-  Зачем вам это. Дела у нас идут хорошо, - спросил Петр Иванович.
- Срочно и держи язык за зубами.
Он вызвал секретаря и сказал.
- Меня сегодня не будет.
- Хорошо, Николай Алексеевич.
Соня была дома. В кухне стояла молодая девушка, ребенок бегал по первому этажу. Николай ничего не сказал девушке, зашел в комнату дочери, та готовилась для поступления в вуз.
- Это кто там? – спросил он у дочери.
- Это Катя, ты сам сказал ее привести. Это внучка деда Андрея.
- Может быть, это к лучшему. Соня, ты завтра должна уехать в Германию, к маме.
- Но, папа, у меня экзамены скоро в институте.
- Плевать на институт, жизнь дороже.
- Что случилось, папа?
- Не знаю еще.
- Я никуда не поеду.
- Поедешь и увезешь все документы на собственность.
- И на этот дом? Кто его у нас заберет? Мы прописаны здесь.
 Николай схватил ее за руку.
- Еще один протест и я тебя ударю. Сделаешь так, как я тебе сказал.
В школу не ходи. Позвони подружкам, скажешь, что заболела. Часов в десять я приеду и отвезу тебя в город. Из города позвоним маме. Увезешь документы, она тебя встретит с братьями в аэропорту.
- Хорошо, папа. Ты на руке у меня синяки оставил.
- Прости. Ни с кем не обсуждай свой отъезд, даже прислуге ничего не говори.
Он вывез дочь из поселка, которая лежала на заднем сиденье. 
- Я могу подняться?
- Нет, до Ленинграда лежишь, может кто – то будет ехать по встречной полосе и скажет, что видел меня с дочерью по направлению в Ленинград.
- Так серьезно, папа.
- Очень серьезно. Через две недели я приеду к вам. Все будет хорошо. Прости, дорогая, что заставил тебя уезжать и до тех пор, пока я вам не разрешу вернуться домой, живите в доме дедушки Карла, он по - больше нашего.
Соня заплакала.
- Ты так похожа на свою бабушку, она как плакала, то у нее кончик носа был красным. Я отвезу тебя к тете Лизе, она любит тебя. Съезжу за билетом в аэропорт и поговорю с дядей Жорой.
 Билет в Германию он купил на утрешний рейс и поехал к сестре Лизы по отцовской линии, которая его обожала, и он платил ей тем же. Она была на пять месяцев старше его и всегда опекала его, когда он приезжал в Ленинград.
 Дочь его и дети Лизы и Жоры уже спали, а они сидели и обсуждали вопрос о безопасности Николая.
 - Простите ребята, мне завтра с утра на работу нужно идти. Пойду я спать Братик, завтра поговорим еще. Жора проведет в аэропорт вас.
Когда за Лизой закрылась дверь кухни, то Жора сказал:
- Давай Колька, все на чистоту. Я должен знать, во что я впрягаюсь.
Николай рассказал о Мироне и общаке воров.
-  Ты, что? Башка не варила тогда у тебя?
- Он поставил меня перед фактом без моего согласия, принес деньги и положил их в баню. В руки он мне их не давал.
- Надо было отнести ему обратно и бросить ему их в рожу. Подлее воров я еще не видел людей. У них свой закон чести, нам он не понятен. Если они занюхали, то считай пропало.
- Мирон в ту ночь умер, а потом, было уже поздно… Я соблазнился, мне так нужны были деньги на поездку в Германию.
- Приехали. Ты строишь, что ни будь сейчас.
- Да. Надумал я вторую очередь конюшни построить. Рабочих ищу.
- Не ищи, наши приедут с автоматами, в сумках. Обо всем я договорюсь с начальником милиции области.
- Хорошо. У меня есть где их расселить.
- Поближе к себе, на квартирах. Проведешь Соню и приедешь ко мне на работе. Юра будет руководить операцией. Я забыл об общаке и ты забудь, Юре не говори, а то он не пойдет на разборку. Скажешь всем, что не знаешь, почему они прицепились к тебе. Пошли спать.
 Николай уже неделю жил без семьи и его никто не беспокоил. Катю он переселил в комнату дочери, чтобы по вечерам свет горел, якобы дочь болеет и находится дома.
 Он был на совещании, как позвонила Катя.
 - Николай Алексеевич, тут какие -  то люди перелезли через ограду. Пес перестал гавкать, видать убили его. Я боюсь, приезжайте.
- Я сейчас приеду, дверь не открывай, а если ворвутся, то покажи им свой паспорт. Скажешь, что Соня уехала в Москву поступать.
- Хорошо.
- Не бойся. Скоро приеду.
Он нажал тревожную кнопку, вызвал Юру. Включил селектор, сказал:
 - Простите ребята, меня срочно вызывают в город. Завтра договорим.
 Он вызвал главного бухгалтера к себе.
-  Все до единого счета заморозь, Лидия Петровна.
 - Почему?
 - Не спрашивай, я оформлю на тебя доверенность, всех уволишь, кроме себя и юриста. Но, раньше продашь весь скот и откроешь счет.  Этими деньгами рассчитаешься с рабочими. Я доверенность тебе оставлю. Мигом, я тебе сказал - двигай в банк.
- На время отсутствия я могу все вопросы решать.  Вы же знаете, что я честный человек, - сказала Лидия Петровна.
- Убьют тебя, ни за что. Пригласи по дороге ко мне юриста. И не задавай мне никаких вопросов. Поняла.
Он позвонил Кате.
- Жива еще?
- Да, стучат в дверь и принимают меня за Соню. Просят, чтобы я открыла дверь и только тогда отступили, когда заплакал громко Мишка.
- Понятно. Покажись на втором этаже в окне и скажи, что звонила хозяину и тот сказал, что вызвал уже милицию и приедет домой через час.
 В дверях стоял Юра.
- Николай Алексеевич, тут в чертеже ошибка, посмотрите его.
- Заходи.
- Все под контролем, мы можем перещелкать их в вашем дворе.
- Пока не надо.
Зашел юрист.
- Чертежи забирай и делайте все на совесть. Ребята, строем на полвека, без капитального ремонта.
- Все сделаем на совесть, - ответил Юра и забрал чертежи со стола, когда зашел юрист.
 Николай объяснил, какие ему нужны доверенности.
- Мне собирать чемоданы и в город перебираться.
- Временное явление, Петр Иванович. Зарплата будет вам идти, не уменьшаясь. Лидия Петровна остается у вас за старшего. Договоритесь с ней обо всем.
- Не буду задавать вопросы…
- Правильно, идите работайте. К концу дня, чтобы были у меня доверенности.
 Зашла секретарь.
- Николай Алексеевич. Странный мужик к вам хочет зайти.
- Мне некогда.
- Я по - этому же вопросу, что некогда, - сказал пожилой мужчина, отстраняя секретаря от двери.
- Вызвать охрану? А то он, этот, пришел со своей охраной.
- Вызови и пусть ждут в коридоре, а в не приемной. Заходите, если что – то срочное дело у вас ко мне.
- Пусть выйдет эта красивая девушка.
- Выйди и закрой плотно все двери за собой. Слушаю вас.
- Здравствуй, Коля.
- Я не знаком с вами.
- Конечно, не знаком, а дядю Мирона помнишь?
- Какого Мирона?
- Двадцать лет мы искали общак, всех проверяли, а когда ты построил колесо обозрение в парку, все стрелки оказались на тебе. Мирон, каждую отсидку бредил, что заработает деньги и построит в деревне колесо обозрения. Бред какой.  Но мы не могли к тебе никак докопаться, свидетелей не было и поэтому мы наняли специалиста. Хороший человек и он посчитал все расходы и приходы твои. И примерно вышел, что ты перерасходовал деньги на ту сумму, на которая была в общаке. Туда - сюда и сошлось. Три года он копался по копиям прежних лет. И снова была неувязка, богатый тесть в Германии у тебя, который деньгами тебе не помогал. Отдай по - хорошему деньги наши, Коля.
 - Какие деньги. У меня только свои деньги и чужих нет.
- Коля, отдай по – хорошему. Понимаю, денег у тебя нет. Перепиши, конезавод, все, что принадлежит управлению на наших людей. Лодочную станцию тоже. Дом тебе оставим.
- Как вас зовут?
- Дядя Сеня. Я казначей и вор в законе, меня милиция не имеет право задерживать.
- Так уж не имеет. Не суйте мне на стол список людей, переписывать я ни на кого не буду.
- Значит, не будешь? Тогда и дом заберем.
Он полез в карман.
- Вы что, с ума сошли? В приемной охрана.
- Боишься, что буду стрелять. Это письмо тебе из ада. Прочти его.
- Не буду я ничего читать.
- Там о матери твоей написано. Читай, - грозно приказал, дядя Сеня.
 Николай взял письмо в руки, развернул и сразу узнал корявый почерк Мирона:
«Здравствуй божий брат. Обосновался я на родине, в родной деревне. Нет честнее тебя у меня никого на этом свете. Помолись за мою душу, я совершил пакость. Скоро умру. Знаю, братва похоронит меня. Покаюсь я перед тобой. Жил, не как хотел бы. После школы хотел женится на однокласснице Соне. Она мне отказала, уехал я в город, там завертелось и понеслось. Три раза я делал предложения Соне, так как она жила одна. Она мне отказывала снова и снова. Когда приехал в деревню после отсидки, фактически к ней, а не к старым родителям, а у нее бегал уже во дворе пятилетний сын. Думал, вот моя фортуна, нагулянного ребенка не все примут и жениха у нее не было и снова я ползал у нее на коленях во дворе, напугал ребенка. Она оттолкнула меня от себя и сказала: «Никогда больше к нам не приходи, я тебя жалела, как брата и посылки поэтому посылала, а ты напугал моего сына. Отцом захотел быть Николаю, да ты не стоишь этого. Пожалел бы своих родителей. Не хочу, чтобы мой сын вырос таким, как ты». Я ушел со двора. Обида меня разобрала, фактически я уехал из деревни из – за нее. Думал стану в городе человеком и проеду на своей машине с женой красавицей, пусть тогда Сонька выплачет все глаза, что проглядела меня. Она не красивой и девушкой была, но что – то есть у нее такое, успокаивающее, что тянуло меня к ней. Потом, снова лагеря, потом - я смирился, было много женщин у меня в период свободы. За нее не вспоминал. А когда вернулся я в деревню, то узнал, что Сонька фермой командует и меня такое зло взяло, что я поджег ферму. Там и Сонька погибла, спасая свою корову.  Мне ее не жаль было. И на собрании я был и слушал, как командует ее сын, Колька, который отца своего нашел в городе. И такое меня зло взяло, что я ушел с собрании. Возненавидел я Кольку. И возненавидел я снова Соньку, хотел ее могилу раскидать, да придумал новую месть. Я ушел с собрании, мог бы убить этого щенка - запросто, так пусть время его убьет. Прикинулся я добреньким дядей и решил, что этот дурачок клюнет на общаковские деньги, построит колесо обозрения, о котором я мечтал. Совсем мне худо сейчас.  Чувствую, что скоро умру. Брат я решил отнести Николаю все общаковские деньги и бросить в ящик тебе письмо, боюсь, что не доживу до завтра».
В дверь без стука заглянул Юра в кабинет.
- Николай Алексеевич, я с чертежами, не понятно мне тут.
- Выйди и закрой дверь, - резко сказал Николай.
Он стал дочитывать письмо:
 «Знал, что щенок клюнет на деньги, так как знакомый один мне сказал, что собирается ехать Колька в Германию за музыкой для обгорелых коров. И такое меня зло взяло, что я сдыхаю, а Колька будет наушники надевать коровам на уши. Извращенцы какие -  то. Денег у него не было на дорогу, засунет он руку в мешок и возьмет доллары на билеты, погонится за своей мечтой. Где раз взял, там и много раз возьмет, если они доступны. Сделал я из Кольки вора, да что украл, воровской общак, а я ему вынес  смертный приговор. Еще раз согрешу, а потом можно будет и помирать. Ты моложе на пятнадцать лет и живешь в другой области, ты мне троюродный брат и фамилия у тебя другая, и носишь имя другое, как священник. Ни с кем из моей родни близкой не поддерживал связь, значит и искать тебя никто не будет. Внизу написан адрес в Москве, донесут нашей братве, отправь письмо из другого города через двадцать лет. Пусть время настигнет Кольку Артюхова, Сонькиного сына и разорвет его в клочья, а терять будет что, так как упрямый и жадный он к работе, как его мать. Думаю, удесятерил я состояние братве, не зря они мучились.  Пусть меня простят братья по зоне. Они были моей семьей, которую я очень ненавидел в свое время. Может быть, я и им отомстил за первую отсидку. Как знать. Это мое последнее предсмертное пожелание.  Выполни его, только через двадцать лет, отправь его по адресу, что написан внизу.
 Получишь письмо, помолись, значит я умер. Это мое покаяние. Отпусти Боже мои грехи. Прощай.
Твой брат Мирон».
Николай долго держал в руках бумагу, сложил ее и положил в карман.
- Она нам больше не нужна. Это вы архивы держите, а мы в памяти все держим. Двадцать лет этот святоша держал в комоде письмо Мирона. А мы друг друга резали, подозревая каждого в воровстве денег. Когда будем переоформлять все документы?
- Я все должен обдумать, завтра дам ответ.
 - Хорошо.
Дядя Сеня, прихрамывая вышел из кабинета и сказал секретарше.
- Третью ногу отсидел я у твоего начальника.
Секретарь широко открыла глаза, ничего не могла понять, о чем идет речь.
- Фу, какая гадость, - сказала она и вбежала в кабинет начальника.
- Подумаешь, фифочка и пошутить нельзя. Завтра будешь мне кофе подавать в кабинет, - сказал он.
Его охрана засмеялась.
- Пошли к машине, нужно в банк съездить. Видел, как юрист выбегал из его кабинета, как бы он, Колян, нас не перехитрил, - сказал дядя Сеня.
 - Выйдите все из кабинета, мне нужно побыть одному. Юра жди меня, я твои чертежи посмотрю.
- Хорошо…
Оставшись один, он перечитал еще раз письмо. «Какой я гнидой оказался, соблазнился на воровские деньги. Отдал бы, ничего не решило бы эту проблему. Всегда, хотелось жить, как жила мама, честно, не получилось. Неужели, этот Мирон, не понял, что мама не любила его и поэтому отказывала ему на предложение, выйти замуж за него. Из – за него погибла мама. Считай, и меня он погубил. Ради деревни, ради детей, ради жены, я должен поломать им цепочку восстановления воровского общака и я знаю, как».
 В кабинет боязно заглянула секретарь.
- Лидия Петровна приехала.
- Пусть дождется юриста и вместе с ним, придут ко мне. А сейчас, позови бригадира Юру. И вытри слезки, не обращай на хама внимание.
- Мне страшно стало.
 Юра зашел и сразу напустился на Николая.
 - В чем дело, мы в один счет положили бы этого хама, дядю Сеню.
- Их трое было, а в списке было пятеро. Их нужно вытащить всех на свет, и я знаю, как это сделать.
- Коля, если придут ночью тебя убивать, то их придет больше, чем пятеро. Дашь мне то, что ты спрятал в карман.
- Ничего интересного, расчеты их потребностей. Просьба к тебе, охраняй Катю, она внучка прежнего соседа, а он помогал нам выживать с мамой в трудное для нас время.  В канторе оставь пару человек.
- Зачем Катю охранять?
- Они захотят узнать, где моя Соня находиться. Жена и сыновья в Германии, туда они не полезут. Только, они не знают, куда Соня делась. Подумают, что я прячу ее в доме. И поэтому полезут в дом.
- Хорошо. В случае чего жми на кнопку.
- Обязательно.
Юра ушел, а Николай вытащил письмо Мирона из кармана, порвал на мелкие кусочки, сжег в пепельнице.
Он набрал номер телефона начальника милиции района.
- Здравствуй, Саша.
- Здорово, если не шутишь? Давно не звонил.
- Не преступаю законов и мои сотрудники тоже. Звоню узнать, ты знаешь вора в законе - дядю Сеню.
- Мне уже доложили, что он снял гостиницу на пятнадцать человек, что – то они затевают. Не по твою ли душу он приехал? Не связывайся с ним, бывший юрист, к тому же он очень хитрый и коварный.
- По мою душу он приехал. Говоришь, пятнадцать человек.  Так, что присылай в поселок своих ребят, чтобы задержать их. Они вооружены.
- Шутишь, без санкции свыше, задерживать банду.
- А, тебе нужен мой труп, чтобы действовать. А кто молоко, сметану и творог будет тебе присылать раз в неделю. Копеечное дело, но признак уважение к тебе мною показано и лошадку я выдаю тебе, раз в неделю, чтобы ты внуков покатал на лугу.
- Брось, понял я. Куда высылать людей?
- В парк поселка, на колесо обозрения.
- А, ты что там забыл?
- Стрелка там у меня в двенадцать часов ночи назначена.
- Наши люди будут раньше там.
Николай принял бухгалтера и юриста. Они вкратце обсудили план действия.
- Лидия Петровна, можешь идти домой, а мне еще задания нужно дать Петру Ивановичу.
- Петр Иванович, ты умный мужик, вкратце скажу. Съезди еще раз к юристу и напиши завещание от меня детям на все акции и на все имущество.
- Нотариус у меня в кабинете, закрытая сидит.  Так все серьезно?
- Да. Принеси это завещание мне на подпись, пусть нотариус зарегистрирует его в книге.
- Иначе она не сможет печать свою поставить.
- Потом я тебе дам еще одно задание.
Документы были готовы, и Николай Алексеевич внимательно прочел.
 - Отдашь все бумаги Жоре. Мужу мой сестры, ты его знаешь, он переправит их в Германию. Да – да меня могут подстрелить. Значит, скажешь Жоре, чтобы меня похоронили рядом с мамой. На похороны, чтобы никто не приезжал. Пусть приедут через полгода, пришлют человека на право наследия по доверенности, на подставное лицо. Только через два года – три они решат, что делать со своим имуществом. Соня пусть в Россию не приезжает, пускает корни в Германии. Ну, все, можешь идти.
- Трудно подняться, после такого разговора.
- Ничего, может быть и пронесет.
- Дай Бог.
Адвокат ушел.  Николай подошел к окну. «Эх, мама, «свистнул» я снова и некому меня поругать за это».
 Дядя Сеня был в ярости. Ему позвонил свой человек из банка и сказал о том, что Артюхов заморозил все счета в банке.
- Перехитрил щенок меня. Буду рвать я его зубами. Сегодня убьем его. Что говорят щенки, те, что крутились возле новой бригады.
- Говорят, что   у них оружие в сумках.
- Сколько их? Пятнадцать? Собирай всю братву, крошить их будем. Почему никто не знает, где Сонька малая. Пошлите в дом людей, пусть выпотрошат они прислугу, адрес узнайте.
- Люди говорят, что в Москве поступает она.
- Так найти ее нужно. Москва большая для дураков. Проверьте ее по всех институтах.
- На учителя она поступает
- Уже розыск ограничен. У вас, что по слову вытаскивать. Сами должны мне обо всем доложить. Я тебе покажу, как меня обманывать, Артюхов. Собирайте всю братву, кто не придет, тому сам пулю в лоб пущу. Сразимся за общак.
- Тогда пусть все подъезжают в парк и оттуда поедем к его дому. Как стемнеет. В двенадцать часов ночи.
 Николай вышел черных ходом и пешком пошел к тете Юле.
- Как она?
- Умирает она.
- Я посижу возле нее.
- Конечно, она твоя крестная мама. Я пойду домой, а к десяти приду.
- Можешь позже, приходи к половину двенадцати. Нет, не поздно мне будет идти домой. Пешком почему, машина поломалась, - сказал Николай.
 Николай присел возле кровати тети Юле и рассказал ей всю историю письма Мирона. По щеке старой Юли потекла слеза и она сдавила его руку пальцами.
 - Я так решил. Скоро увидимся все, как в детстве, ты меня будешь таскать на руках, пока мама сено закидывает в коровник.  Тогда, я так часто с тобой оставался, что путал вас, и тебя тоже мамой называл, а мама не сердилась и целовала в щеки нас обоих. Помнишь, Юлечка.
Старая Юля сжала ему руку, у нее был инсульт, она не могла говорить. Он наклонился, приложил голову на живот Юли и задремал. Проснулся, посмотрел на часы, одиннадцать вечера. Его рука держала холодную руку Юли. Он пощупал пульс на шеи. Юля умерла. Мутные старческие глаза, когда – то были карими, смотрели в потолок. Он прикрыл ладонью ей глаза и накрыл ее простыней с головой, сидел на стуле и тупо смотрел вперед.
 Зашла старая Проня.
- Умерла наша Юлечка, - сказал Николай. – Мне пора. Утром пойдете к Лидии Петровне и скажите, что я приказал ей помочь похоронить Юлю.
- Счастливая, рядом был тот, которого она любила, как сына. 
Он зашел в парк и взобрался по креслам на самую высокую точку колеса обозрения.   Он видел, как подъезжают машины и как бегут из парка загулявшая молодёжь.
 Куча народа, а их было человек тридцать, столпились вокруг дяди Семена. Человек пять отделилось и направились в направление дома его крестной мамы.  «Они пошли убивать Юлечку, потому, что она крестная моя мать. Опоздали, она умерла. Могут убить и Проню», -  подумал он и закричал на все горло.
 - Эй, вы там, я здесь, щиток я разбил, не работает колесо обозрения. Полезайте ко мне, а я по одному буду сбрасывать вас.
 Бандиты подняли голову и посмотрели на колесо обозрение. Кто - то выпустил очередь из автомата по нем и тут началось, стреляли из кустов милиционеры. Отстреливались бандиты, а тот, кто стрелял, науськанный дядей Семой, продолжал целиться в Николая, бандиты побежали из парка к своим машинам, так как дядя Сема был убит. Они бежали на встречу огня, который отсекал их от машин. Это стреляли люди Юры. Вдруг все затихло. Из бригады Юры никто не погиб, два милиционера были убиты и двое раненые. Несколько человек бандитов, побросали ружья и лежали на земле.
 Юра посмотрел наверх. Коля сидел в кресле в одной позе, он побежал к щитку и включил рубильник, он был невредим, Коля обманул бандитов.
Кресло опустилось к земле. Люди Юры перенесли Николая на траву.
 Коля открыл глаза.
- Попал прямо в сердце.
- Коля, зачем?
- Все равно нашли бы, это же воровские деньги. Он меня вычислил, а я был молод и глуп. Похороните меня, рядом с мамой.
 Годы шли, поселок опустел без молодых людей, которые уехали в город.  Кто – то ночью взорвал колесо обозрение, потом, его распилили и сдали в металлолом. Люди часто вспоминали Николая и Соню Артюховых, и холодную месть Мирона Николаю.  Через три года после смерти Николая в доме Артюховых во всех комнатах загорелся свет. Люди приходили к дому и стучали во двор.
- Кто приехал? – спрашивали они Катю, которая жила там, охраняя по договору дом.
- Хозяева вернулись. Алексей и Карл с матерью.
- А, Соня?
- Соня замуж вышла в Германии.
- Стоят пустые коровники.
- Не волнуйтесь, целое стадо тетя Герда отправила вагонами сюда.
- Значит, будет работа?
- Да. Завтра они соберут народ в управлении.
- А, кто руководить будет из братьев?
- Оба. И Егора они уже вызвали из города. Скоро приедет. Сделают его управляющим. Так, что зовите своих детей и внуков обратно. Хватит скитаться им по чужим квартирам. Планы у них большие, да и деньги есть. Возобновиться жизнь людей в поселке.
- А, братья женаты?
- Нет.
- Мигом девушки, молодые женщины приедут, только скажи им о богатых холостяках.
- Кроме фермы и конезавода, что еще будут они строить? Может быть, колесо обозрение?
  Катю передернуло от воспоминания нашествия бандитов.
- Только не это и не просите ребят об этом. Сами понимаете. Каток, спортивный комплекс и новый кинотеатр обещали построить. Сама слышала я об этом. Мне пора.
 Люди стали расходиться.
- Макаровна, ты куда?
- - На почту, нужно позвонить дочери в город.
До поздней ночи в домах горел свет и люди радовались возвращению детей Николая на малую Родину. Завтра собрание, что их ожидает в будущем. Это покажет им время. Успокоенные вестью они отправились спать. Гасли огни в домах и поселок погрузился  весь в темную ночь.