Статир

Казалось бы, ну какая мне разница до того что она там себе сияет на дне.
Я кто? Я - рыба! Мне бы червячка-а-а…
Холодненького такого, вертлявого, вкусного. А серебро и золото? Кого оно греет?... Ну, правда червяк тоже не греет никого, зато насыщает. А серебром разве можно насытится?... Кому оно вообще хоть какой-то толк принесло, это серебро? Вон его сколько лежит на дне: в трюмах кораблей, в ящиках, в амфорах и просто так по дну разбросано. Нет, мне больше всех надо – плаваю и плаваю вокруг этого блестящего кружочка. Ну на кой он мне сдался? Мне бы червячка-а-а…
Червячок сейчас пошел хитрый – как увидит рыбу не шевелится, замирает, будто умер. Ха! Нас не обманешь! Запашок то от мертвого и от живого разный. Если мертвечиной не пахнет, то никакой он и не мертвый. Впрочем с голодухи и мертвого проглотишь. А я ведь уже целый день не ел. Как маньяк какой-то плаваю-плаваю около этой железяки блестящей. Ну на кой она мне сдалась, не понимаю?… Я же не человек – к чему мне это? Нет, вот уже целый день морю себя голодом – к бережку надо, к бережку… Там червячки попадаются… толстенькие…
Только от людей надо держаться подальше. Хватит мне. Сколько раз я уже видел их заманки, крючки, сети... У меня хватает ума не носиться в стаях, которые всегда привлекают внимание всяких хищников к себе, а еще у них есть глупая особенность попадать в сети – занесет тебя толпой в сеть и поди выберись - все, каюк. Потому я не стайный. Я одиночка. Так больше шансов выжить, да и правила никакие исполнять не надо, кроме правила выживания.
Вот был у меня друг Хопёр.
Говорил я ему:
– Не плавай в стае, не плавай. - Куда там…
- Я, говорит, не могу так. Мне общество нужно, а о самом себе думать только – это как-то не по мне. Вот плывешь себе среди рыбок, красивые такие попадаются, молоденькие… и душа радуется. Уже и про еду забываешь. Да к тому же и находим эту еду все равно. Может и не шикарствуем, но и не голодаем.
- А ты что, - говорит? - Старпёр-одиночка: только пищей и живешь, а душевной красоты не видишь.
Вижу я её, эту душевную красоту – вон лежит, сверкает на дне. Манит, сволочь, никак отплыть не могу.
А толку от нее - ноль! Ни на зуб, ни душу согреть. И что же Хопер?...
Кончил дни в сети.
Попался и тянут их вверх вместе со всем их стайным обществом и красотками. А я плаваю вокруг и говорю ему:
- Ну вот, что я тебе говорил... Что теперь делать будешь? Выбраться не можешь - погибнешь без воды. И где твоя душа, и где твоя красота? И какой от них толк, если вас теперь вместе с вашей красотой съедят?
А он мне кричит:
- Друг, я все понял! Так и должно быть! Мы рождены, чтобы быть съеденными! А иначе - какой от нас толк? Одними червячками жить да глаза красотой радовать?... А другим то что от этого? Какая польза? Ведь должны же мы приносить пользу кому-нибудь? И уж лучше пусть нас съедят люди, чем хищники. Люди – они образ и подобие Бога, нас создавшего! Быть съеденными людьми - все равно что отдать себя Богу! Что может быть лучше? Брат, мне так жаль тебя… Я умираю с чистым сердцем отдавая себя, а ты живешь сам собою… Одумайся, прибейся к стае и будь в конце концов съеденным в радости…
Я думаю это он от страха свихнулся напоследок – такое говорить… «будь съеден в радости»... Нет уж лучше я сам кого-нибудь съем и будет мне радость!
Червячка-а-а бы… Да что ж это такое? Что ж я никак не могу оторваться то от этого места, что за напасть такая?... Как мне надоел этот кругляшок. И что люди их собирают-собирают, дерутся, убивают друг друга… Какую ценность они в нём видят, что готовы хребты друг другу переламывать, лишь бы одним кругляшом стало у них больше.
А-а… Может быть они их едят?... Нет, ну право – я же никогда не пробовал их. Должен же быть у них какой-то вкус. Может быт никто не распробовал еще? Нет, ну червячок, конечно, будет лучше, но может и этим удастся желудочек то забить? В конце концов, если он окажется у меня внутри, я больше не буду прикован к этому месту, ибо нет сил у меня уйти от сюда самому – как будто приклеился к его манящему блеску.
Это во мне бабкины корни, видать, говорят. Не зря она всю жизнь прожила в трюме корабля с монетами. Правда что толку – наследство не оставила ни на грош – прогнали нас от туда кальмары. Но тяга к богатой жизни, видать, осталась. Никак не могу от сюда отплыть…
Червячка-а-а бы… Пойду все таки возьму и заглочу ее. Нет так нет. Выплюну где-нибудь, где потемнее, чтобы она больше не манила меня своим блеском.
- Ну ка, иди сюда, родимая, иди к папочке…
Подплыв к лежащей на дне монетке, рыбка неуверенно захватила ее ртом, попыталась заглотнуть и тут по всей подводой окрестности раздался немой крик:
А-а-а-а-а…
- А-а-а… Какая гадость… Ни туда, ни сюда… Застряла… А-а-а… Кто-нибудь, помогите… Вытащите у меня эту гадость изо рта. Кто-нибудь?...
Но остальные обитатели морской глади попрятались от паникующей и нарезающей кругами обезумевшей рыбки, а хищная большая рыба, давно наблюдавшая за рыбкой и желавшая ее съесть, в сердцах плюнув, сказала:
- Чтоб тебя… На кой ты мне теперь сдался со своей монетой во рту? Еще того и глядишь сам подавлюсь. Плыви себе теперь куда хочешь, полуумок. Где-то это видано чтобы рыбы монеты жрали. Свихнулся от одиночества, видать… Эх…Такая вкусная добыча сорвалась.
Тем временем рыбка искала выход из создавшегося положения.
- Что же делать, что же делать?… И на вкус мерзость, и застряла во рту – ни проглотишь, ни выплюнешь. Вот дурак, на что купился, а?… Говорила же мне мама – не приближайся к людям, к лодкам, к берегам. А ведь монетка тоже от людей пришла в воду.
Люди… Люди-и-и… Вот кто может мне помочь. Знаю я их крючки и места, где они ловят наивных и безумных рыбок. Никогда там плавника моего не видели - что я ненормальный, я жить хочу… Но сейчас… Если бы их крючок зацепился за эту монету, то они бы выдернули её и я стал бы свободен. К людям, к людям…
Стремительно махая плавниками, рыбка поплыла к берегу. Подплывая, и еще издали приметив висевших на крючках червячков, рыбка хаотично выбирала - на какой бы крючок податься. Но дела осложняли рыбы-камикадзе для которых ловля червячков на крючках была своего рода экстремальным спортом, они даже спорили между собою – кто сумеет наесться так и не попав на крючок.
Рыбы-камикадзе – это не какая-то особая порода – это образ внутреннего мышления, стиля подводной жизни. Из любой породы, любого окраса и вида рыба могла прийти к пониманию бесполезности своего существования, кроме как в экстремальном времяпрепровождении, и присоединялась тогда к рыбам-камикадзе, играя постоянно со смертью с рыболовными крючками и червячками на них. В этом рыбном народце было много молодежи, т.к. до старости они как правило не доживали. Экстремальная жизнь делала их агрессивными для других рыбок, а в планы нашей рыбки никак не входило быть покусанной и побитой от них, а драться они были любители. И потому рыбка ожидала нового крючка, который еще не успели облюбовать рыбы-камикадзе.
У всех прочих крючков, уже торчавших в воде, скопилась толпа рыб-камикадзе, что впрочем не всегда гарантировало столь ожидаемое сверху подергивание крючка, потому что прежде чем до него добраться, надо было преодолеть препятствие в виде драки с рыбами- камикадзе, не желавшиими уступать другим свою очередную победу. В драках этих рыбка участвовать не имела ни малейшего желания, но вот несколько поодаль от других в воду вошел крючок с червячком, который еще был свободен от толпы и рыбка, стремительно бросилась к нему, желая опередить других.
Но, вот беда, в этой гонке, не рассчитав скорости, рыбка, вместо того чтобы аккуратно подцепить монету во рту крючком, со всего маху вцепилась в него губою, на что опытный рыбак тут же отреагировал поднятием лески и рыбка оказалась в воздухе.
А-а-а-а-а…
Теперь уже в воздухе разразился немой крик рыбки.
- А-а-ах как больно... Мама-а… Я не хочу умирать… Монетка, будь она проклята. Сгубила мне жизнь… Что теперь делать, что делать… Всё... Уже задыхаюсь…Для чего жил, для чего жил?… Может действительно был прав Хопер? Что мне теперь эта гонка на выживание в море? Пусть уж меня съест этот рыбак… Действительно хоть какая-то польза от меня кому-то будет. Что мне теперь? А-а-а… Он еще и монетку получит. Вот везунчик… А-а-а… Задыхаюсь-задыхаюсь… Воды-воды… Ничего не вижу… А-а…
Еще сумела блеклым голоском сказать рыбка, как вдруг произошло нечто совершенно для нее неожиданное. Рыбак, вынув монетку изо рта рыбки, бросил ее обратно в море и совершенно обалдевшие рыбы-камикадзе стали свидетелями стремительно в глубину моря уплетавшей плавники везучей рыбки, совершившей у них на глазах тот подвиг, который никому из них доселе не удавался – вернуться с того света, будучи уже подцепленным на крючок.
- Вот это экстрим, вот это адреналин – уважительно заговорили рыбы-камикадзе и рыбка никогда бы не поверила что тем самым составила для них новую легенду и высочайшую планку экстремальной жизни
А наверху дружный смех рыбаков наполнял теперь место рыбалки:
- Куда же ты, Симон?
- Только пришел и уже уходишь?
- Ага, он решил что сегодня не его день – дружно загоготали рыбаки, увидев что рыбак, поймав одну маленькую рыбку и выпустив ее, собирается уходить.
А тот, с веселой улыбкой посмотрев на них, ничего не сказал, только махнул рукой, и, уходя прочь, тихонько шепотом про себя говорил:
- Чудо… Еще одно чудо…