Все хорошие хозяева попадут в рай. Глава 12

Глава двенадцатая,
На благо общественности.

   Харри очень изменился с того дня, когда Алла ушла.

   Можно сказать, что он изменился больше всех новообращённых в том году. Он был лишь щенком, попав в новый мир, но, кажется, начал становиться настоящим человеком.

   И, хоть обрести свой истинный смысл он не мог, но с каждым шагом приближался к нему.

   Так он думал.

   Ему всё ещё было трудно понимать некоторые вещи, и, если говорить честно, что-то он даже не пытался понять. Харри учился слушать своё сердце, чувствовать других и не сдаваться, даже если всё вокруг рушится. За всё то время, что он жил в убежище, он не разу не убегал оттуда. Но хотел. Очень хотел. Временами это желание становилось невыносимым.

   Но Харри не сдавался.

   Харри всегда искал что-то хорошее, всегда старался оставаться собой и не давать себе сбежать от самого себя.

   Должен был наступить день, когда этот навык пригодился бы ему. Он не знал наверняка, но из своего опыта мог судить, как письма пригодились Чарли, а чтение медицинских журналов помогло Мартину. Всё в жизни не просто так. Но зачем? Этот вопрос слишком долго остаётся неразгаданным, без ответа и должного внимания.

   И вот настал вечер, когда ответ на самый главный вопрос Харри подкрался к нему. Он был у него за спиной — буквально так близко.

   В этот вечер Харри дремал на подоконнике. Его голова и руки были на нём, а остальное тело распласталось по периметру стены, перетекая в периметр пола. Целый день Харри выслушивал как Эмма рассказывала ему истории про Древний Египет, отчего голова его, хоть и не стала заметно умнее, но очень заметно утяжелилась. Он даже не заметил, как пошёл дождь, и как этот дождь перерос из ливня в настоящую грозу. Он так же не заметил, как включился свет, и как по комнате забегали его друзья. Стоит отдать должное Харри, не он один был невнимательным в тот вечер — его тоже сначала никто не заметил, потому что кресло, в котором когда-то сидела Клаветт, уже развёрнутое от окна к центру комнаты, закрывало его своей огромной спинкой.

- Это чрезвычайная ситуация! Я даже не знаю, что нам делать... - голос Евгении слегка дрожал, что было совершенно на неё не похоже. - Если они поймают его...

- Он расследовал убийства, он должен был понимать, что это риск. Я говорил ему, чтобы не ходил один… - голос Рэкса вторил волнению Евгении, и это было уже по-настоящему нехорошо. Чтобы Рэкс так разволновался должно было случиться что-то ужасное. - Может он просто…

- Я не думаю, что это просто случайность, - Эмма, которая, судя по звукам, продолжала таскать туда-сюда свои тяжёлые книги, тоже звучала иначе. - Может быть, даже если это напрямую не связано с убийствами… Всё равно это серьёзно.

- Я понимаю, но я не понимаю что нам делать! - Евгения закричала. Она никогда не повышала голос так до этого. - Если пропал бы кто-то из вас, я бы послала Врубеля!

   Харри услышал что-то неприятное в этом разговоре. Была ли то интонация, которая менялась от слова к слову, или какое-то напряжение, что возникло в воздухе, не имело особого значения.

- Что случилось? - всего этого было достаточно, чтобы Харри взволнованно сполз с подоконника. - Что-то случилось, но я не понимаю что!

- Врубель пропал, - Рэкс развёл руками. - А до этого он переругался почти со всеми…

- Пропал? - Харри выглянул из-за кресла. - Совсем пропал?

- Он ушёл и не вернулся, - Евгения резко переключилась с Рэкса на Харри. - Ты не знаешь, где он может быть? Он тебе не сказал?

- Нет, - Харри покачал головой. - А… А о чём вы говорили? Убийства? Кто и кого убивает? Зачем?

- Долго рассказывать, но, - психолог приняла более привычный собранный вид. - Дело в том, что на таких, как мы охотятся. Люди. Люди, которые не хотят принимать тот факт, что мы существует. Что мы становимся людьми. Они думают, что мы… Опасны. Но мы совершенно безопасны, ты же сам знаешь. И они нападают на нас. Они хотят нас всех уничтожить. Они думают, что мы не можем стать настоящими людьми, что мы чудовища.

- Люди? Люди, которые убивают людей? - Харри не понимал.

- Люди всегда убивают людей, Харри, - Рэкс чуть повысил голос. - И зверолюдов, вроде нас с тобой.

- Хм…

   Харри вышел из-за кресла и задумчиво прошёлся по комнате.

- Вы думаете, что они убили Врубеля? - уточнил он осторожно.

- Нет, - Евгения тяжело вздохнула, она звучала крайне неуверенно. - Я не знаю. Никто из нас не может знать точно, пока мы его не найдём.

- Но разве… - Харри становился всё мрачнее. - Он не сказал куда идёт, чтобы его не нашли?

- Не говори глупостей! - Рэкс явно свирепел, или до этого был такой же свирепый, но глупости делали его ещё злее. - Ты можешь кого-нибудь подозревать?

- Я думаю да.

- Кого!?

   Евгения замерла, а Эмма уронила на пол тяжёлую книжку.

- Светофор.

- Светофо… Харри!

- Врубель знал, что он разговаривает, значит он мог его понимать! Значит, что он угрожал ему лично!

- Харри, ты не понимаешь — светофоры никого не убивают, это люди…

- Разве ты не считаешь себя человеком?

- Я — зверолюд. А почему…

- Хм. Мне казалось, что мы с вами… Тоже люди? Но мы ведь никого не убиваем. Почему тогда ты говоришь, что люди всегда...

- Не придавай этому такое большое значение, Харри. Сейчас вопрос самоиндефикации не стоит ребром, - Евгения бросила на Рэкса суровый взгляд. - Завтра утром мы пойдём и разберёмся… Искать его ночью опасно и бессмысленно. Сейчас темно, и мы вряд ли что-то поймём. Может к утру он вернётся. Сейчас мы можем только ждать… Не делайте глупостей, вы все, хорошо?

   Евгения ушла в свой кабинет, оставив троих своих товарищей в подвешенном состоянии стресса. Иногда стресс мог быть полезен, она сама так говорила, но вряд ли это был тот случай.

   Эмма продолжила убирать книги, но стала чаще их ронять, поэтому Рэкс решил ей помочь. Харри сначала смотрел за тем, как они методично перекладывали одинаковые на вид книги с места на место, а потом незаметно ушёл. Тихо, не касаясь двери, вышел к лестнице. Очень осторожно спустился. И оказался на улице.

   На самом деле, на этом недальновидный план Харри кончался. Всё, что он мог сейчас, это пройтись к парку, осознать, что ничего сделать не может, а потом вернуться обратно в убежище. Но, как уже было сказано выше, Харри учился никогда не сдаваться. Ему даже это удавалось. Поэтому, пока он шёл к парку, он усиленно думал. Он думал про Аллу и её сестру, он вспоминал то короткое время, что прожил в питомнике. Харри успел вспомнить всех своих новых друзей и то, как говорила Клаветт, что его помощь привнесла в их жизнь.

   Ещё Харри думал про Врубеля.

   Он пытался понять, что охватило его и куда унесло.

   Врубель был очень серьёзный и крайне отталкивающий. Он постоянно толкал Харри. Постоянно хватал его за руки. Такой человек, как Врубель, вряд ли уйдёт куда-то по своей воле, потому что ему там некого будет трогать. Харри подумал так, и количество мест, куда мог уйти Врубель, стало уменьшаться.

   С каждой мыслью, идеи Харри становились всё абсурднее, но количество мест стремительно уменьшалось. Когда осталось одно место, Харри догадался, что никакого отношения к Врубелю оно не имеет. Это было просто последнее место, в которое тот пошёл бы в обычное время. Но от этих размышлений тоже была польза — пока Харри выдумывал всё, что Врубель не стал бы делать, он вспомнил, как тот неловко обронил посреди разговора такую фразу: «Улики могут быть на мосту.»

   В городе не так много мостов. И улики могли бы быть лишь на одном из них — на том мосте, с которого упала хозяйка Мартина. Марта, наверное, выбрала какой-то особенный мост. Или первый попавшийся? Сейчас это не было так важно. Вряд ли её выбор сильно влиял на выбор Врубеля, но он точно пошёл туда, где когда-то была она.

   Оставалось выяснить, где был этот мост.

- Вы в порядке? - знакомый голос окликнул Харри. Тот тотчас же обернулся. - У вас такой озадаченный вид.

- А? - Харри увидел, что говорившая с ним фигура была явно женской. - Добрый вечер. Знаете, я правда озадачен.

- Что-то случилось? - женщина сделала шаг вперёд, и Харри узнал её. Это была Ирен. - В такое время с таким лицом люди обычно ходят, если случилось что-то чудовищное.

- Мой друг потерялся.

- Ох!

- Да, и я, кажется, знаю, где он. Но не знаю где.

- Интересно, а как так получилось?

- Я знаю точно то место, где он может быть. Но где оно расположено — не знаю.

- А что за место?

   Ирен всегда была очень доброй и отзывчивой женщиной, но после смерти Аллы стала чуть более отстранённой.

- Мост.

- Мост?

- Да, мост, с которого недавно упала девушка.

- Мост… Не тот ли, что идёт в студенческий городок?

- А это единственный мост, который есть в городе?

- Нет, но он самый большой.

- Мост… Да, наверное это тот самый мост. А где он?

- Просто так до него пешком не дойти.

- Жаль.

- Я могла бы вас подвести?

   Ирен достала из кармана ключи от машины.

- Не переживайте, я не маньяк, - сказала она, улыбнувшись. - Просто я еду в ту сторону, а машина на той стороне парка… А тут вы… Вы мне почему-то кажетесь знакомым.

   Харри уже научился, что отвечать в таких случаях, и, хоть возможности сказать это кому-либо ещё не было, он был готов.

- Я работаю в бюро находок, в «Пропавших животных» если быть точнее. Я много где бываю, поэтому мы могли встречаться, - сказал он и обрадовался. - Я даже без запинки сказал!

- Да, - Ирен рассмеялась. - Не думаю, что видела вас среди толпы. Вас трудно не запомнить. Я думаю… Я Ирен, кстати.

- Я Харри, и я знаю как вас зовут.

- Правда? Откуда?

- Не знаю, просто знаю и всё.

- Интересно… О чём я подумала… Харри… Вы чем-то мне напомнили собаку моей сестры. Вас и зовут так же!

- А может я и есть собака вашей сестры, поэтому я и знаю, как вас зовут?

   Был бы тут Врубель, он бы ударил Харри или схватил бы и утащил куда-то очень далеко. Харри даже подумал, что чем страннее он будет себя вести, тем больше шанс, что Врубель почувствует это и сразу же найдётся. Этого, правда не случилось. Но Ирен не особо напугалась из-за его слов, скорее наоборот. И это было куда удивительнее пропажи Врубеля и того, что Харри смог сказать фразу не запнувшись.

- Может быть, - сказала она. - Я слышала про таких людей, которые в прошлой жизни были животными. Что-то вроде городской байки.

- Банки?

- Байки. Байка — это такая легенда.

- Леге… Да, я знаю, что это такое.

   Ирен продолжала смеяться.

- Вы точно в прошлой жизни были нашим щенком, Харри, - она внезапно замерла и перестала улыбаться. - Правда… Это немного странно. Щенок пропал не так давно, а вы уже вполне взрослый человек. Правда, странный. Но выглядите безобидно. Ладно, пойдём, а то ваш друг, наверное, вас уже заждался.

- Не знаю, может быть он специально ушёл, чтобы меня больше не видеть. Эдуард сказал, что у него от меня может мутить голову, - Харри последовал за начавшей идти вперёд Ирен.

- Правда? А зачем же его тогда искать?

- Потому что Врубель никогда не пропадает по своей воле.

- Вот как… Ладно, посмотрим, чем я смогу вам помочь. Помогу, чем смогу, даже так.

   Машина Ирен пахла так же, как и до того, как Алла ушла. И выглядела так же. Только в этот раз Харри был на переднем сиденье и без переноски. Последний раз, когда он ездил в этой машине, он был совсем маленьким щенком, а теперь был ростом с человека. Всё было непривычных размеров, но Харри даже понравилось. Если бы он не переживал за Врубеля, то мог бы сказать, что счастлив вновь увидеть Ирен и её машину.

   Пока они ехали к мосту, Ирен рассказывала Харри разные истории. Это были истории из её обычной жизни, о людях, с которыми она работала, о семье. Она даже рассказала одну историю об Алле, правда потом недолго молчала. И вот, наконец, они подъехали к мосту. Оказалось, что мост — это что-то длинное и стоящее над чем-то.

- Это он? - спросила Ирен, останавливая машину. На мосту и правда кто-то стоял. - У него такой чудаковатый вид…

- Скорее всего, - Харри всматривался в силуэт, прислонившийся к забору. - Я выйду и поговорю с ним.

- А если это не он?

- Тогда я… Уйду обратно в город.

- Но здесь достаточно далеко!

- Мы дойдём пешком, если это Врубель. А если нет, то я просто побегу в город.

- Харри, у вас отличное чувство юмора! Но я всё-таки отъеду и подожду вас вон там. Если это не ваш друг, приходите ко мне. А я уеду минут через… Пять. Хорошо?

- Хорошо! Спасибо, Ирен!

- Да пожалуйста! Почему бы и не помочь хорошему человеку?

   Ирен сделала ровно так, как сказала, а силуэт, стоявший, склонившись вниз, никакого внимания на это не обратил. Харри подумал, что если это действительно Врубель, то с ним что-то определённо не так.

   Хотя было несколько черт, по которым Харри, приблизившись к тени, определил, что перед ним именно его друг.

   Его яркий шарф развевался на ветру, делая Врубеля достаточно заметным. Свет фонарей не попадал на него конкретно, но шарф, этот яркий и безумно подвижный предмет, выдавал во Врубеле Врубеля. А ещё у него была очень похожая причёска. И одежда. И запах!

- Ты всех напугал! - воскликнул Харри, хватая человека за руку. - Зачем ты вообще здесь?

   Было бы очень неловко, если бы Харри всё опять перепутал. Но в этот раз он не ошибся.

- Харри? Что ты тут делаешь!? - Врубель был Врубелем, и ещё он был очень недоволен. - В такую позднюю пору…

- А ты? - Харри не знал, как объяснит своё нахождение здесь, и ещё он не знал, как они с Врубелем попадут домой, но точно знал, что не собирается отпускать его ни на секунду. - Все переживают! А ты ушёл и стоишь тут! Зачем?

- Зачем!?

- Они думают, что тебя убили люди!

- Люди?

- Да! Рэкс сказал это. Но это звучало очень плохо.

- Они думают… О, нет, я не убит. Я живой! Меня не убили эти сумасшедшие, что всегда выслеживают нас. Я сам себя собирался убить.

   Харри не успел обрадоваться, что его друг жив, как перед ним возникла новая угроза.

- Почему? - только и смог спросить он.

- Потому что, - ответил Врубель. Его глаза из злых превратились в очень грустные и уставшие. - Несмотря на то, что всё выглядит так, что я хорошо освоился… Я так и не смог найти себя. Я занимаюсь чем-то, но не знаю чем.

- Не знаешь чем?

- Я… Зачем мне рассказывать тебе? Ты всё равно не поймёшь!

- А вдруг у меня загорится сердце, и я скажу что-нибудь умное, а потом тебе станет легче?

   Врубель грустно улыбнулся.

- Ты ведь даже не знаешь, кем я был в прошлой жизни, - Врубель звучал тихим и совершенно несчастным. - Но всё равно хочешь помочь. В этом твоё истинное предназначение, да? Нести свет туда, где он потух?

- Не знаю, - Харри внимательно посмотрел на свои руки. - Я не свечусь, я не светлячок.

- Я тоже не светлячок.

- А кто ты?

- Я не скажу тебе.

- Может, ты просто не помнишь?

- Нет, я помню.

- Хочешь я угадаю?

- Нет, не хочу.

- Ты был бабочкой?

- Что, нет, конечно!

- Собакой?

- Нет!

- Тогда я сдаюсь.

   Врубель рассмеялся. Это был не совсем правильный, искажённый смех.

- Даже если я скажу тебе, ты не поймёшь, - сказал Врубель, немного успокоившись. - Хотя, что мне терять? Я был морской свинкой.

- Морской свинкой? - Харри задумался. - Таким большим хомяком, да?

- Морская свинка — это не хомяк!

- Никогда бы не подумал, что ты был хомяком…

- Харри! Морская свинка — это не хомяк!

- Рэкс бы удивился, что хотел подраться с большим хомяком. Ты бы всё равно победил, потому что ты был больше.

- Но я не был хомяком!

- А кем же ты был?

- Морской свинкой.

- А какого ты был цвета?

- Чёрного.

- Чёрного? Без пятен?

- Да, без пятен.

- И что, ты был мягким?

- Нет. Не знаю!

- Ты был гладким?

- Чего ты хочешь от меня, почему ты всегда задаёшь так много вопросов?

- Но ты ведь должен на них отвечать, разве нет? Ты ведь мой наставник?

   Врубель замолчал. Его лицо стало плоским и безжизненным.

- Ты решил притвориться мёртвым? - Харри ухмыльнулся. - Тогда, Врубель, я удостоверюсь в этом. Или в том, что ты всё ещё жив.

   Он уткнулся в него носом, от чего Врубель сразу же задвигался.

- Не толкай меня!

- Тогда перестань меня трогать!

- Не могу! Иначе ты упадёшь с моста!

- Я не буду падать с моста!

- Но ты ведь хотел…

- Уже не хочу!

- Я тебе не верю!

   Врубель зарычал от бессилия.

- А морские свинки разве рычат? - уточнил Харри.

- Нет, но я уже не морская свинка! И вообще, я уже падал с этого моста!

- Падал с этого моста?

- Да!

- Когда был морской свинкой?

- Ты всё равно ведь считаешь, что морская свинка — это огромный, жирный хомяк, зачем тогда говоришь другое?

- И вкусный наверное…

- Что!?

- А! Прости, я задумался про твой шарф.

- Мой что!?

- Твой шарф. Он пахнет тобой, поэтому, наверное, он очень вкусный.

- Тебя ничто не спасёт, сколько ты уже человек, а?

- Я ещё не разу не ел шарф. Ну… С того момента, как стал новым собой.

- И не начинай. Если начнёшь его жевать, я…

- А ты не расскажешь мне, как ты стал человеком?

- Ты же знаешь часть истории.

- Я знаю только то, как ты, Врубель, упал с моста, оказался в канализации и хотел подраться с Рэксом. А потом вы стали людьми.

- Разве этого не достаточно? Ты даже знаешь, кем я был!

   Харри закачал головой.

- Ты пришёл сюда, чтобы уйти навсегда. Ты правда думаешь, что я достаточно знаю о тебе? Я даже не знаю почему ты пришёл именно сюда. Да, это, может быть, тот мост, с которого ты упал… Но чтобы попасть сюда ты должен был… Прийти сюда? Вряд ли морские хомяки могут так далеко ходить…

- Морские хомяки?

- Ну ты же был большим хомяком.

- Харри…

   Врубель перестал пытаться вырваться.

- Я просто не хочу, чтобы ты уходил, - сказал Харри. - Вот и всё. Даже если мне не нравится, как ты меня толкаешь или бьёшь по рукам, это не значит, что я хочу, чтобы ты ушёл. И мы с тобой ни разу не гуляли просто так. Я думаю, мы могли бы сходить в кафе. Я знаю, как ронять пончики на пол.

- Я не пошёл бы с тобой в кафе, Харри, даже если бы не хотел умереть. И если бы хотел, то тоже не пошёл бы, - слова Харри становились более серьёзными, и Врубелю это не нравилось. Он понимал, что ему придётся открыться зверолюду, который до сих пор думал о том, как бы съесть пуговицы, пожевать ботинки и проглотить чей-нибудь шарф. - Ты мне не нравишься. Я не хотел бы встречать тебя вообще!

- Почему?

- Потому что ты…

- Собака?

- Нет!

- Тогда я не понимаю. Мне же не важно, кем ты был до этого.

- Это я уже заметил.

- Тогда почему…

- Хочешь, чтобы я тебе всё рассказал? Хорошо. Но ты всё равно ничего не поймёшь!

- Разве это не то, что ты хочешь?

- А? В каком смысле?

- Ты хочешь рассказать, но чтобы никто ничего не узнал. Разве я не прав?

- Перестань это!

- Перестань что?

- Ты становишься невероятно умным и харизматичным, а потом говоришь такие вещи, что волосы встают дыбом!

- Каким?

- Так, ладно…

   Врубель стал чуть больше похож на себя, хоть и не до конца. Его монументальность так и не вернулась к нему. Было ли это дело времени или постоянный эффект, Харри ещё не знал. Он приготовился слушать долгую историю, держа при этом ухо востро, а Врубеля в своих крепких человеческих лапах.

- Мама, а зачем мы поедем? - семилетняя Барри-Сьюзен ужасно любила свою морскую свинку. Она даже назвала его в честь художника, картинами которого восхищалась мама. - А почему нельзя взять Врубеля?

- Я же сказала, Сью, он уже пожилого возраста… - отвечала мама, Елизавета Кэлью, достаточно знаменитый в узких кругах искусствовед. - Но, может быть, одна поездка за город ему не повредит…

   Врубель был порядочной морской свинкой. Тихой, прагматичной, он даже никогда не сбегал из клетки. Ни разу! Сам порядок в лице небольшого грызуна.

   Его хозяйка очень бережно заботилась о нём, постоянно придумывала какие-то игры и делилась самыми сокровенными секретами.

   В тот день, когда её не стало, мост, по которому ехала машина семьи Кэлью, перегородила машина. Из этой машины вышли люди. Эти люди звали себя «Человек-и». Они презирали зверолюдов, считали их исчадиями ада и прочими ужасными словами. Им не нравилось, что чистая человеческая кровь смешивается с нечистой кровью тех, кто был готов отдать жизнь ради спасения самого дорогого, что у них было — людей. Их не устраивал такой порядок мира. Что-то страшно оскорбляло их в самом существовании зверолюдов.

   Встреча с членами организации никогда не значила ничего хорошего. Такие люди, как семья Кэлью, были в особой опасности — Борис Кэлью изучал зверолюдов, он не только знал о их существовании, но и не считал их угрозой. Его преследовали, но он успешно сбегал. До того момента, как его всё-таки поймали.

- Выходи, уродец, сейчас ты нам всё расскажешь про свои дурацкие исследования. Кэлью теперь тебя зовут, да?

- Вы ошиблись, я еду в университет, я преподаватель, но еду к сыну...

- Не пудри мне мозг! Выходи, я сказал! Иначе выстрелю!

   Сью было очень страшно. Она вжалась в переносной прозрачный домик своего любимого питомца. Врубель не мог позволить, чтобы его любимую хозяйку хоть кто-то обидел. Он чувствовал, что это может случиться. И чувство это его, к сожалению, не обманывало.

   К машине подошёл громоздкий человек.

- Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому…

   Он ударил в переднее боковое стекло, и его толстая рука очень быстро оказалась в салоне. К этому моменту Врубель успел вырваться наружу — впервые за всю свою жизнь он нарушил правила. Поэтому, противные пальцы не посмели коснуться Сьюзен.

- Чёрт! Ай! А! - Врубель вцепился в нарушителя спокойствия, думая, что сейчас всё закончится. Он разделается с ним, а потом они все вместе, всей дружной семьёй просто забудут об этом. Но рука вылезла наружу, трясясь и размахивая Врубелем туда-сюда.

   Врубель мало что видел в тот момент, но кое-что слышал.

- Борис, нам нужно уезжать!

- Но Врубель! Мама, папа, Врубель!

   Гул тормозов и какой-то хлопок. Выстрел или удар — первое или второе испортило план побега.

- Эй! Что тут такое… - чей-то голос донёсся неподалёку.

   Врубель уже был в воздухе и быстро летел куда-то вниз. Последнее, что он увидел, перед тем, как вокруг стало темно — это кукольно спокойное лицо Сью, прижатое к стеклу. Неживое детское лицо.

- Я не спас её, - голос Врубеля становился всё тише. - Я ничего не смог сделать. И я даже не мог понять тогда… За что… Я никогда не чувствовал себя собой с того дня. Семь лет назад… Это было семь лет назад, а я до сих пор не могу забыть...

- А ты ведь поступил очень храбро, - сказал Харри. Он начинал чувствовать примерный смысл своего предназначения — напоминать другим о их ценности, кажется. Или не так конкретно, но примерно похожим образом открывать им что-то новое о себе. Думать об этом придётся много, но пока лучше не думать, а говорить. Врубель всё ещё выглядел неважно. - И до сих пор ты очень хорошо справлялся, живя с постоянной болью в сердце. Это ведь так трудно… Ты молодец.

- Я? - Врубель мотал головой, чтобы сбить с лица слёзы. - Что ты такое говоришь, Харри?

- Ты прошёл этот путь, как бы трудно тебе не было, и не сдался! Ну… До этого момента. Может быть ты устал, ты должен отдохнуть? И сказать, что на самом деле...

- Но причина моего поступка… Моего желания… Она не в этом! Я полюбил человека, а она… Она не любит меня. Она любит другого. И я ничего не могу сделать! Ничего! Тебя все любят, ты не поймёшь!

- Все, кроме тебя.

- Я видел в ней тот свет, что согревает и ласкает, но не меня. Но она не видела меня. И я не хотел думать об этом, я врал себе, врал… Я думал, что она заметит это… Но она...

- Она не виновата в том, что не может ответить к тебе взаимностью. Как и ты не виноват в том, что полюбил её. Мы не выбираем свои чувства, это они выбирают нас. Вы оба просто должны продолжать жить. И не умирать из-за этого, понимаешь? Разве тебе станет легче, если ты потеряешь то чувство, что имеешь, даже если оно тебе так мучительно? Разве это то, чего ты хочешь? Разлюбить и навсегда потерять...

- Харри...

   Машина Ирен громко загудела. Харри дёрнулся, но не ослабил хватку.

- Давайте я вас обратно довезу? - Ирен выглянула из окна. - Холодно, а по радио передавали дождь… Да и вообще, я уже еду обратно.

   Врубель не хотел соглашаться, но Харри просто молча потянул его за собой. Он сказал ему сесть спереди, а сам сел назад. Ему было интересно посмотреть как машина выглядит сзади.

- А что с вами случилось-то? - в машине долго играло радио, и Ирен не начинала говорить.

- Ему разбили сердце, - Харри обнаружил место, которое поцарапал, когда сбежал из переноски, и очень обрадовался. - И поэтому он решил отомстить и разбить всем остальным их сердца.

- Правда? - Ирен осторожно взглянула на Врубеля. - Как странно. Разбитое сердце — не повод для смерти. Сердце может ещё обрести второе дыхание. А может то, что его разбило, вообще не стоит того, чтобы так убиваться… Во всех смыслах.