Прыжок в небо. Глава 10. Явление Христа

С тех пор, как Димка приехал к деду, прошло уже чуть больше недели. Деревенская жизнь, полная событий и приключений так взяла подростка в оборот, что он уже и думать забыл о цели своего приезда в деревню. Но время не стояло на месте, и первые «посевы» стали приносить «всходы». В четверг, когда на рассвете ещё только-только заалели верхушки деревьев, Димка сквозь сон услышал, как Тимофей Петрович бодро поёт в сенях:

- Вставай страна огромная!

- С добрым утром, дед! – громко крикнул Димка, всё ещё находясь в постели. Когда всклоченная седая голова деда появилась из-за занавески, Димка потягиваясь спросил: - Я так понимаю, день уже начался?

- Угу, - только и промычал Тимофей Петрович и скрылся.

- Дед, чего ты там делаешь? – Димка спустил босые ноги с кровати.

- Марафет навожу, - хихикнул Тимофей Петрович, - сейчас же к нам бабы соседские на сход придут, так что тебе бы тоже не мешало припупырится.

- Сейчас, - ответил Димка зевая. – А по поводу чего у нас сход будет?

- На дело пойдём, - таинственно проговорил Тимофей Петрович.

- И чего меня тогда раньше не разбудил? На дело я тоже пойду, - сон слетел с Димки, как будто его никогда и не было. – А что за дело-то?

- Надобно берёзку заломати… - пропел Тимофей Петрович в ответ.

- Ну,если надо, то заломаем! А нафига? – Димка уже умывался холодной водой.

- Вот про кого говорят – память девичья! – всплеснул руками дед. – Ты же, когда только-только ко мне припожаловал, то собирался к бабушке на могилу стремглав лететь. Собирался?

- Собирался, - подтвердил Димка.

- Я тебе тогда что ответил? – снова задал вопрос Тимофей Петрович.

- Что сейчас нельзя, в смысле тогда было нельзя. И ещё пообещал, что пойдём на кладбище на этот, как его?

- Давай-давай, вспоминай! – хитро сощурился Тимофей Петрович. – В какой день мы собирались на кладбище идти?

- Точно не помню, но что-то вроде Хэллоуина?

- Чего? – дед нахмурил брови.

- А можно сделать звонок другу? – Димка схватил телефон, лежащий на столе, но в это время распахнулась входная дверь и на пороге появились Ксана и Наташка.

- Утро доброе! – поприветствовала всех Ксана. – А вы что, до сих пор не собрались?

- Погодь, Хунта, - отмахнулся от соседки Тимофей Петрович и снова повернулся к Димке. – Ну, так что? Вспомнил, кадысь мы с тобой на кладбище пойдём?
Наташка замахала руками, скорчила рожу за дедовой спиной, но осознав, что Димка не понимает её подсказок, тихонько отошла к стене и ткнула пальцем в календарь.

- В понедельник, - восторженно произнёс Димка.

- Так… - протянул Тимофей Петрович, - и что же у нас будет в понедельник?

- Мы соберёмся все вместе и пойдём к бабе Вале на кладбище, - выпалила, пришедшая на подмогу Димке, Наташка. – Но, если мы сейчас же не отправимся за берёзовыми ветками, то накроются медным тазом и Троицкие гуляния, и Духов День… Вообще, праздник не состоится. Так что, за мной, команда!

- Есть! – Тимофей Петрович взял под козырёк, поглядел на улыбающуюся Ксану и проговорил: - Вот характер! Как тебе только удалось Ксанка такого командарма воспитать?

Вернулись домой к обеду - довольные, с берёзовыми ветками. Ксана сразу стала накрывать на стол у Тимофея Петровича. Разрумянившиеся Димка с Наташкой сидели и болтали на разные темы, подтрунивая время от времени друг над другом. Тимофей Петрович с умным видом ходил взад-вперёд по комнате и разговаривал с Баськой, лежащей на подоконнике.

- Ну вот, вроде всё готово, можно налетать, - с этими словами Ксана поставила посередине стола кастрюлю с борщом. Только открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, как входная дверь распахнулась, и на пороге появился Рафаэль.

- Здравствуйте, соседи! – он в нерешительности остановился у входа. – Я вот тут подумал, что, может, примите меня в свою компанию. Только я к вам не пустой: с блинами и киселём.

- Заходи, конечно! Сейчас я тебе табуреточку организую, - засуетился Тимофей Петрович. – Ты провиант-то свой на стол ставь, не стесняйся. Помянем мы отца твоего честь по чести. Помню я, какой нынче день. Матушка твоя покойная сказывала, что только в Семик и можно «заложных» (сноска – умерших «плохой» смертью, не получивших отпевания при погребении – утопленники, самоубийцы) покойников поминать.

Наташка, слегка приоткрывши рот, глядела на Рафаэля словно заворожённая. Вчерашний пьяница был одет в чистую холщовую рубаху на выпуск, его длинные волосы и борода были аккуратно причёсаны. Наташке вдруг показалось, что ещё чуть-чуть и вокруг головы у художника засветиться бледным мерцанием нимб. Из оцепенения её вывел Димка, который с силой пнул её ногу под столом и зашипел в ухо:

- Отомри ты, спалимся же!

- Я, а…- Наташка начала заикаться и, словно ошпаренная, выскочила из-за стола. – Мам, я, кажется, утюг не выключила. Побегу погляжу на всякий случай.

- И я, - Димка поспешил вслед за подружкой, - а то вдруг там чего…

Димка догнал Наташку только возле её калитки. На ходу грубо схватил за руку выше локтя, отчего она дёрнулась, повернулась и прошипела ему в лицо:

- Сдурел, больно же.

- А ты куда рванула-то? Правда что ли, что утюг не выключила?

- Какой утюг, Димон? Ты Рафаэля видел?

- Видел, - Димка ничего не понял, - и чего?

- Пошли, - Наташка вцепилась в Димкину руку и потащила его за собой, - я сейчас тебе такое покажу.

Дома она долго рылась в ящиках стола, потом перебирала листки на полках и, наконец, вернулась к Димке, скучающему на диване.

- Вот, смотри. Теперь вспомни нашего художника и, как в детстве, найди десять отличий.

Димка вертел в руках лист бумаги с изображением молодого улыбающегося мужчины, и улыбка медленно сползала с его лица. Наконец, он выдавил из себя:

- Это кто?

- Христос. Кто  же ещё? Но ты только посмотри, как он на Рафаэля похож. Одно лицо.

-Ну, - протянул Димка, - скорее Рафаэль на него. А чего он довольный такой, у него же вселенская печаль и скорбь в глазах должны быть? Это кто его так улыбаться заставил?

- Американец какой-то, я не помню точно, - пожала плечами Наташка, глядя на изображение из-за Димкиного плеча. Тут же встрепенулась и с напором проговорила:
- Чего прицепился? Тебе чего тут галерея живописи? Автор его, видите ли, интересует.

- Не дуйся, - попытался задобрить её Димка, – лучше давай подумаем, как будем обратно возвращаться. Колдун-то, похоже, у нас задержится. Вдруг предкам вложит, как мы его к чертям на дискотеку водили. Что тогда?

- Тогда и решим, что делать. Сами кашу заварили, так что нечего теперь прятаться.

В доме у Тимофея Петровича, тем временем, пили чай, вспоминали всех, кто покинул этот бренный мир по своей воле и по воле небес. Дед, как всегда каламбурил, слегка подтрунивал над соседями. Наташка с Димкой недолго повозились у двери, разведывая обстоятельства, но глядя на непринуждённую добродушную улыбку Рафаэля, не сходящую с его богообразного лица, поняли, что на сей раз неприятности обошли их стороной и с удовольствием присоединились к трапезе.

- Ты больше со «змием» не сотрудничай, не подпускай эту гадюку к себе близко, - дед похлопал по плечу Рафаэля.

- Не боись, Тимофей Петрович, я больше ни-ни, я теперь с другими «силами» дружбу водить буду. У меня получится, - пообещал ему в ответ художник.

- За раз получится, даже не сомневайся, - кивнул ему дед. – Даже скошенная трава от корней снова прорастает.

Димка смотрел на Рафаэля, слушал его и понимал, что надо учиться жить вот у таких людей, которые как скошенная трава прорастают, потому что рядом с ними можно и самому смело тянуться к небу.