Глава третья

Едва тысячерукое дерево  коснулось верхушек самых высоких елей, женщина мимолетно оглядела округу. В сером еще свете, лес виделся глубоко зеленым, словно зелень впитала в себя всю ту мглу, что ещё недавно господствовала над миром. Реки же вовсе не было видно, так как тяжелая дымка тумана, подобно облакам сплела всё воедино и теперь скрыла от глаз темные речные воды, луга и всех обитателей этого крошечного уголочка земли.  От него тянуло прохладой и свежестью, а ещё он явственно выделял запах дыма от костра, на котором словно ворчливая старуха кипела вода в котелке. Женщина положила в котел листья малины, кусочки чаги и лепестки шиповника, вдохнула их оживший аромат, на какой-то миг ей показалось, что она сама стала лепестком и внимала легким дуновениям ветра. Тишину всё отчетливее нарушал нарастающий гул луга, ему вторил шумом крон лес, голодные птицы, ещё не проснувшись окончательно, носили то и дело из стороны в сторону. Как же хорошо, приятно ощущать все это всем своим телом, словно рядом с мужем, за его сильной широкой спиной, спокойно так, уверенно…
Охотник медленно и тихо продвигался через лес, который всё еще безмятежно спал. Сонные птицы, то и дело, встряхивали озябшие ночью от холода крылья и снова прятали в них тяжелые от сна головы. Кое-где уже мелькали тонкие лучики света, еле пробившиеся сквозь могучие кроны поросших мхом елей. Впереди было светлее обычного, так и есть, пройдя еще пару шагов, охотник увидел поляну с густым ковром молодого брусничника, который гнулся к земле под тяжестью ягод. С другой стороны поляны, навстречу охотнику стал кто-то приближаться, по силуэту размытой тени сложно было разгадать, кто же это: может человек, может зверь, а может и сам ворхум  решил проверить, кто это там бродит по его угодьям. «Жаль собаку дома оставил», - промелькнула в голове мысль, верный друг предупредил бы если что, а то и помог в возможной схватке.  Мужчина всё тревожнее всматривался вдаль, нет страха, но чувство опасности не покидало его, с той самой минуты, когда впервые мелькнула тень за темными стволами деревьев. Он много всего видел в жизни, а после той зимы, казалось, уже ничего не может напугать его или внести в душу замешательство, только вот что-то неумолимо тянуло вперед, в неизвестность. Внутри всё говорило: Остановись! Неспроста всё это. Но неведомая сила словно гнала его туда, где темное, бесформенное пятно расступалось перед ним, поглощая окружающее пространство.
Пламя костра пыхнуло и погасло, словно кто-то неведомый сорвал его с дров, будто не огонь это вовсе, а тонкая весенняя трава. Женщина почувствовала, как земля под ногами стала оживать, убегая в стороны. Она упала на бедро и лишь прохлада утренней росы, пропитавшей подол платья, вновь привела ее в чувство. Только сердце продолжало судорожно рваться наружу, куда-то туда, где часть его, казалось, звало и ожидало.   
Менкв  вскочил от разрезающего слух шороха травы. Безмятежный сытный сон был потревожен. Злость и ненависть стала наполнять его и без того недобрый взгляд.   Рррррааааа, - пронеслась эхом по округе, да так, что задрожали стоящие рядом деревья, скидывая с веток уже отжившие свое листья и хвою. Великан, все с тем же диким ревом, устремился в сторону потревожившего его шума, попутно, то вырывая молодые деревья, то выворачивая с корнем их более взрослых сородичей. Оказавшись около поляны, он заметил впереди человека, тот осторожно ступая шел ему навстречу, его облик размывался, так как находясь на одном месте, они были каждый в своей реальности, своем мире. Злость, бушевавшая в великане, не давала ему покоя, оттого он, взмахнув руками вверх, обращаясь к небесным покровителям, стал совершать круговые движения, стремясь открыть проход в мир людей, растворить границу реальности. Человек подходил все ближе и мог миновать это место прежде, чем его затянет в другой мир, поэтому менкв, повторяя круговые движения руками против солнца, закручивая пространство и время в спираль, неожиданно высоко выпрыгнул и с грохотом весеннего грома приземлился обратно, проваливаясь ногами глубоко в землю. И вот бесформенное, переливающееся пятно открыло четкий облик охотника, обтекая его самого со всех сторон…
Женщина вдруг ощутила пустоту… Внутри ее словно стал блуждать ветер, который проносится порой так стремительно, что даже не успеваешь ощутить его кожей…  Вот и его пес что-то встревожился и заскулил. Рванул было в сторону леса, да вдруг остановился, как если бы потерял след, стал метаться из стороны в сторону, и вот жалобно скуля улегся рядом, спрятав нос в лапах.
Охотник неожиданно ощутил непривычный холод. Всё вокруг вроде и не изменилось: всё та же поляна, тот же лес, но непривычно сильная тревога, а также ощущение что за ним кто-то непрерывно наблюдает. И звуки природы отдаленно напоминали всё, что он слышал за свою жизнь, словно кто-то или что-то приглушил и растянул их, разбавив, до боли звенящей тишиной. Человек вновь осмотрелся вокруг, солнце светило всё также ярко, но будто не ему. Вдруг до слуха донесся свист, будто стремительно летит что-то огромное, бросив взгляд в сторону, охотник краем глаза заметил большую валёжину, что быстро приближалась в его сторону. Отпрыгнув в сторону и припав к земле, он, казалось, несколько минут наблюдал, как дерево изворачиваясь и крутясь пронеслось над ним, едва не задев его. Жуткий грохот разлетающегося в щепки ствола, вперемешку со стоном могучего кедра, в который он угодил, разнесся по округе. Это должно было напугать зверей и птиц, встревожить их, но было тихо, словно никого нет…
Юма неожиданно проснулся, его будто кто-то поднял и встряхнул его, бросив обратно. В дом настойчиво пробивался новый день. Сегодня должен вернутся отец, вот и мама, уже наверно давно на ногах, суетиться и хлопочет по хозяйству, готовясь к его возвращению…
Охотник вскочил с земли и вновь осмотрелся. И снова ничего не выдавало присутствие еще кого-то, будто дерево само вдруг устремилось к нему с места, где лежало с момента своей гибели. Только пронизывающее чувство опасности, что усиливалось с каждым мгновением, подсказывало об обратном. Вот впереди, чуть правее того места, откуда прилетело бревно, мелькнуло что-то темное. Человек скинул с плеча ружья и выстрелил, как привык, на опережение. Дым и запах заряда отчетливо въелись в сознание, словно они с охотником и есть одно целое. А грохот выстрела, напротив, до того больно ударяя по слуху звоном удара веслом по воде в тихую безветренную погоду, растворился без следа, будто и не произошло ничего, как растворилось и темное пятно, мелькнувшее между деревьев. «Что же это», - промелькнули мысли в голове охотника, - «неужели это…», размышления вновь прервал усиливающийся свист, человек бросился было в сторону, но тут нога предательски ушла под корень стоящего рядом дерева, по инерции он крутанулся вокруг своей оси и завалился на землю, ударившись логовой об крепкие кедровые корни, что были совсем рядом с поверхностью, скрытые от глаз только хвоей и опавшими листьями. Последнее, что мелькнуло перед ним, пока сознание его не провались во тьму, была картина летящего серого камня размером с нарту, который разбив в щепки ствол кедра, упал рядом с ним, навалившись на него, словно противник на играх по борьбе, прижав своим весом к земле, холодом своим лишив воли, будто вытянув ее из охотника, превратив того в податливую детскую игрушку, в куклу, Акань.  И вместе с серостью камня, серел и свет в его глазах, а тьма заботливой матерью обняла его и накрыла собой, словно не гибель несла ему, а силилась спасти. Веки сомкнулись, но слух донес человеку шелест травы и тяжелые шаги, что раздавались всё ближе и ближе… Ближе… Рядом…
Великан, отскочив в чащу, стал наблюдать, как поведет себя человек на поляне, а заметив, что тот застыл на одном месте, вновь ощутил прилив злости, схватив первое, что попалось ему под руку, бросил это в его сторону. Дерево с ревом и свистом пронеслось до поляны и разлетелось, ударившись о ствол другого дерева. Охотник же остался невредим, успев отскочить в сторону. Выглянув из-за деревьев, великан заметил яркую вспышку, что вперемешку с густым белым дымом, стремительно тянулась в его сторону с места, где совсем недавно был человек. Что-то мелкое, словно иголкой кольнуло великана в плечо, от  неожиданности он даже не обратился внимание на боль, а тонкая струйка крови, скользнувшая по шкуре, попала ему на ладонь. От ее вида, злость, бушевавшая в нем, переросла в ярость, от которой великан перестал различать пространство пред собой. Он схватил лежащий на земле камень, поросший от времени мхом и травой, и бросил  его в человек, с удивлением заметив, как он упал ещё до того, как булыжник разнес в щепки, стоящее на его пути дерево. Удивление сбило желание немедленно броситься и разорвать охотника на части, а разглядев что того прижало камнем и он лежит не подавая признаков жизни, великан стал медленно, даже как-то методично приближаться к нему. В этот миг он сам стал временем, которое для одного заканчивалось, а для другого остановилось, замерло, но предполагало дальнейшую жизнь…