Игровая комната. Глава 4

Данька первым открыл глаза. Белокурая девочка сидела по другую сторону стола, а между ними на раскрытом игровом поле лежали кубики. Данька не поверил своим глазам, потянулся и взял их в ладони. Да, точно, вот они. Этого не может быть!

Звук учащенного дыхания отвлек парня от размышлений, Настя сделала глубокий вдох и широко раскрыла глаза. Первые секунды она озиралась по сторонам. Долгий выдох, посмотрела на Даньку:
— Ты куда пропал?
— Сам не понял. Помню, что ты плакала, я хотел утешить, — парень смутился.
— Лапал Кощея, бесстыдник! — улыбнулась Настя.
— Ну нет же. Тебе было плохо. Просто обнял.

В игровой комнате становилось светлее. Пасмурное осеннее небо раскрасили первые лучи рассвета. Данька закрыл коробку с игрой, отнес как обычно на стеллаж и завалил её другими играми. Четвертую ночь подряд ребята проводили в путешествиях по нереальности, а днем виделись практически только в кафетерии во время перекусов.

Геннадий Альбертович проводил исследования недугов своих молодых пациентов и заметил, что ребята стали относиться к этому процессу более ответственно. Такую положительную перемену в Настином поведении он отнес к заслугам знакомства с Данькой. Да и парень перестал хмуриться и вел себя на процедурах должным образом. Не зря доктор Кацман распорядился усадить их вместе в кафе.


Настя

Когда сверстницы начали взрослеть и превращаться в девушек, Настя оставалась ребенком. Книги увлекали все больше, а к окружающему она имела индифферентное отношение. Отец работал наладчиком на частном заводе днями напролет, включая выходные, не мог посвятить Насте достаточно времени. И в редкие моменты совместных домашних занятий пытался узнать о собственной дочери как можно больше.

Настя понимала его. Она видела, что папа старается, что он не отдалился от неё, просто пытается остаться на плаву в этом бурлящем потоке жизненных обстоятельств. И он всё еще любит маму. Он всегда её любил.

Поначалу Настя думала, что является единственной папиной любовью. А как начала взрослеть, стала придумывать, что отец может винить её в кончине жены. Ведь если бы Настя не родилась, то мамочка осталась на этом свете. Но, читая всякого рода романы, она выяснила, что настоящий отец на подобные глупые мысли не способен. А у неё — самый настоящий, самый лучший отец на свете!

Лёжа в капсуле для каких-то там исследований доктора Кацмана, она вспоминала Данькину заботу. Как он готовил для неё пирожки, как помогал преодолевать препятствия, вселял надежду на победу. Этот парень странный, грубиян и дурачок, но такой тёплый!

Почему же они вылетели из игры, когда оказались на красной траве? Есть два варианта выхода из игрового пространства – выполнить миссию или потерять жизнь. Если их что-то убило, то это финал: жизни всего по три. По две они уже потратили. На первом уровне они вылетели, взявшись за руки и прыгнув с Кудыкиной горы. И почему она на карте называется горой, когда это отвесная скала над океаном? Молодые – глупые. Впрочем, и игра странная. Вторую жизнь у них отнял огромный скорпион в пустыне.

Так что же произошло на этот раз, когда избушка на курьих ножках остановилась, и они выпали. И почему вдруг всё казалось таким нереальным, разноцветным? Говорящие кот, диван, часы. Пирожки опять же. Грибные! Черт, да они отравились. Вот это глюки они словили. Точно грибы! Но почему вылетели-то? Померли от отравления? Не похоже.

Настя уже поджидала Даньку за столом в кафетерии, когда тот соизволил спуститься трапезничать:
— Ничего не хочешь мне рассказать насчет прошлого вылета с острова?
— Не понимаю тебя, Насть…
— Ну я же не дура: если нас застигла смертушка, мы в небе увидели бы огромную надпись «game over». Или что в таких случаях бывает? Потому что всего по три жизни на брата. В двух словах, мы бы как-то поняли, что это финал. Миссия уровня тоже не выполнена. Так что произошло?
— Я что ли игру эту создавал? Почему ко мне вопросы?

Настя изучала мимику Даньки и убедилась: причину скрывает. Молчит, глаза бегают, покраснел немного. Едва заметно. Похоже, что пытается придумать ответ, сначала поверить в него сам, а потом произнести. Поэтому и молчит, что нужных слов подобрать не может. Что-то знает, засранец!
— Данечка, давай я тебе объясню, что меня насторожило.
— Валяй!
— Во-первых, только одной мне интересно, почему мы вылетели. Ты и вопроса такого не задал. А это означает, что ты знаешь на него ответ. Во-вторых, мне не понятно, почему ты изворачиваешься и от него уходишь?
— Вот! Сейчас ты включила женщину. А эта женщина включила женскую логику, — он сделал глоток компота.

Блюдо из картофеля наверняка было вкусным, но ребята до сих пор не притронулись к еде. Настя смотрела в темные глаза Даньки и не могла поверить, что он закрылся от неё. Конечно, они всего несколько дней друзья, но уже через многое прошли в игре! Вместе. Рука об руку. Ни с одним живым человеком у Насти подобного не случалось. В прочитанных книгах-то этого всего вагон и маленькая тележка. А с человеком – вот наступило и, кажется, к сожалению, кончается. А что если вся жизнь состоит из подобных разочарований? Ещё не больно, но уже могло быть. Так, стоп, что за истерика.
— Знаешь, Даня, ты просто не хочешь меня расстраивать, я поняла.
— Глупенькая, независимо от того, что я знаю или нет, я не хочу тебя расстраивать. Это и ежу понятно.
— Так что ты натворил в игре?
— Кинул поинтер в печь, — Данька с трудом выдержал тяжелый взгляд, направленный словно в саму душу.

Настя закрыла рот ладонью. Через секунду парень заметил, что она смеётся и улыбнулся в ответ. Настя была удивлена: ещё пару уровней назад они совершили глупость, спрыгнув с Кудыкиной горы и поняли, что остров наказывает за такие идиотства, забирая дефицитные жизни. В тот раз хоть обсудили, постановили и привели в исполнение совместно.
— Почему не спросил моего мнения?
— Были причины, Насть, не обижайся.
— Вот что, Данечка, ты мужчина и можешь вести себя как сотни тысяч дураков, принимая решения, касающиеся не только тебя, в одиночку. Если это твой путь — вперед. Но я бы хотела тебе напомнить, что есть одна девушка, которой не сильно это нравится, и она хочет принимать участие в, — она замялась, но продолжила, — в этой пусть игровой, но жизни.
— Вся жизнь игра… — задумчиво протянул Данька.
— Удивил! У нас вторая жизнь в игре проходит. И, если жизнь игра, получается, что игра в игре. Рекурсия.
— И если попасть в эту рекурсию, то выбираться нужно, проделав определенные итерации.
— Дань, я подумала: есть игровое поле, есть кубики-поинтер, но нет пешек на доске. Разумеется, пешки мы, так как на поле именно мы и действуем…
— Я понял ход мысли, — подхватил парень, — раз мы пешки, то кто нами движет?
— Именно! Кто игроки, если мы просто фигуры на поле?
— А может и нет игроков, Насть? Или мы сами?
— А вот и не мы сами: подумай, почему это не можем быть мы, — хитро улыбнулась девчушка.

Данька ковырял вилкой остывшее блюдо, рисуя на картофеле спирали. Он обдумывал вопрос. Через несколько минут уставился на Настю:
— Если бы мы сами были игроками, — в его взгляде блеснула искра, — то могли бы творить лютую дичь: как захотим выглядеть, своими голосами разговаривать и делать что угодно в игре?
— Ну нет же, Дань, ты говоришь про создателя игры, про разработчика. Это заложено единожды в правилах. В любой игре есть правила, даже в той, что жизнью зовется. Подумай еще, я не тороплю. Почему игроки не мы?

Данил провел почти десять минут в глубоких раздумьях. Он положил вилку на салфетку и произнес
— Сдаюсь, Настя! Не могу догадаться, валяй выкладывай!
— Что отличает пешку от игрока?
— Игрок может двигать пешку, а пешка игрока – нет? — неуверенно спросил Даня.
— В точку, Ватсон! События в игре могли бы влиять на нашу реальную жизнь. Будучи пешками и игроками одновременно, мы бы оставались игроками здесь, пока мы пешки на острове. Но кто-то иной играет нами-пешками, ведь мы сами в момент игры на острове не играем за столом.

Данька молчал, отвернувшись к окну. Утреннее хмурое облако давно ушло за горизонт и дневное солнце играло в листве раскидистого дуба в парке.
— Я хотел подольше остаться с тобой в игре, поэтому кинул поинтер в печь, когда пёк пирожки. Думал, что это остановит швыряния туда-сюда.
— Но ведь лучше быть вместе здесь!
— Здесь, Настя, мало что происходит. Мы даже не знаем, сколько нам отведено и чем закончатся исследования Геннадия Альбертовича. Я бросил кубики в печь, чтобы не думать об этом.
— Поэтому-то игровой мир начало глючить и нас выбросило, — через минуту сказала Настя.
— Это было неправильно, прости, Настя! Я удивился, когда вылетел и обнаружил кубики на игровом поле.
— Самое для меня нехорошее во всей этой ситуации, Данил, что началась игра друг против друга. Ну захотел выкинуть кубики, ну ладно. Почему не рассказал о намерениях и скрывал после?
— Потому что не хотел твоего осуждения после того, как совершил подлость. Раскаиваюсь.
— Что ты говорил? Вся жизнь игра? Возможно, этот поступок прописался в правилах этой жизни каким-то очередным пунктом. Наверное, у каждого человека есть такие правила. Возможно, что тесно взаимодействуют друг с другом те, у кого эти правила совпадают. Дань, а вдруг любовь — это просто сходство жизненных правил?
— Я не думал над этим, но как-нибудь на досуге.
— Ну да, ну да. Сейчас-то мы сильно заняты, — она улыбнулась и положила руку на его ладонь.