Наша дама из Парижа

«Наша дама из Парижа», – перевёл как-то раз мой сосед по парте встретившееся в его тексте Notre Dame de Paris. То-то хохоту было! Однако, если буквально, то всё правильно почти, только вместо дамы ‘госпожа’ должно быть – так к Богородице французы обращаются. А слова cathedrale в исходном тексте вообще не было – откуда тогда в переводе Собору Парижской богоматери взяться, особенно если горе-переводчик мог роман Гюго и не читать вовсе? А он и не читал, в отличие от некоторых.

В юном возрасте такие книги по-особенному воспринимаются, и потому Нотр-Дам был навсегда запечатлён и поэтизирован, и мечталось попасть туда и остаться на ночь, и скользить лёгким шагом от колонны к колонне, и улечься на мраморный пол – нет, слишком холодно! – и улечься на деревянной скамье, чтобы долго-долго смотреть на роскошные витражи и величественные своды, и подняться на башню и замереть рядом с химерами и горгульями над раскинувшимся внизу Парижем, и чтобы непременно ветер в волосах…

«На переднем крае романтики», – как сказал мой муж в венецианском вапоретто, когда мы сели впереди, и было ужасно сыро и ветрено, и нужно было меня рассмешить для поднятия духа.

В толпе других туристов, рядом с ловкими карманниками романтические отношения с Собором строить сложнее, но ведь бывает так, что и повезёт.

До пожара это было – всё ещё цело. Время позднее, собор закрыт, закрыты Сент-Шапель, Консьержери и Дворец правосудия. А на острове Сите и без этого есть чем заняться. По форме он как огромная рыба, и в хвосте, отчёркнутом самым старым мостом через Сену, – чудесный сквер с каштанами и клёнами, Вер-Галан. Это самая низкая часть острова, вода совсем рядом, и кажется, что плакучая ива на кончике рыбьего хвоста склонилась и полощет свои косы в ночной Сене…

На обратном пути опять Нотр-Дам, только на этот раз на Соборной площади музыка играет и в кругу немногочисленных зрителей – огненное шоу. Основные зрители расположились на трибуне, прямо напротив собора. Мы на эту трибуну раньше досадовали – весь вид портит, а в тот вечер она очень даже пригодилась. Сидим наверху, представление смотрим – завораживающее зрелище. Актёров пятеро, работают классно, и с хрустальными шарами, и с факелами. Среди них одна девушка фантастическая – грациозная и гибкая, как пламя.

И вот уже всё складывается: Соборная площадь, пляшущая цыганка, великолепный фасад с ажурным окном-розой над мудрыми царями Иудеи… Вдруг тень какая-то сбоку пробежала, за ней ещё одна – крысы! Правильно, …и крысы. Век-то пятнадцатый.

Погасла музыка, файеристы представились студентами цирковой школы и ненавязчиво про денежку намекнули. Имён своих не назвали, да и не нужно было: и так понятно, что девушка – Эсмеральда, только без козочки.

Козочку её мы на следующий день в Тюильри увидели, в самом центре Парижа, рядом с мраморной древнегреческой гетерой. Травку щиплет и колокольчиком позвякивает. Что ж ты ночью не выступала, Джали? Буквы плохо видно?