Прекраснаяя Эрикназ 2. 2

В год, когда персидские войска впервые осадили Шушу, Агабеим исполнилось шестнадцать. Защитники города с высоты внимательно следили за окружившими город полчищами. С Ага-Магомет-ханом находились Джавад-хан Гянджинский и мелик Джра-берда Межлум – ненависть к Ибрагим-хану была в них столь сильна, что в этой войне они решили принять сторону его врага. Ага-Магомет-хан оценил их преданность и приблизил к себе мелика Межлума, умного и хорошо образованного человека. И однажды в Шушу прилетела стрела, принесшая насмешливое послание Ибрагим-хану:
«Безумец, град камней летит с небес, а ты в стеклянных стенах ждешь чудес»
Вагиф, которому принесли бумагу, покрутил ее в руках и насмешливо заметил:
– Измененная касида поэта Ширази. Узнаю остроумие мелика Межлума – маль-чишкой он обучался у меня грамоте. Я потратил на него немало сил – норовист и упрям, хотя и неглуп.
Тут же, взяв перо, Вагиф набросал на обратной стороне послания собственные стихи:
«Меня стеклом Создатель окружил, но крепкий камень он в стекло вложил»
Стрелу отправили обратно во вражеский лагерь, и шушинцы долго со смехом по-вторяли слова Вагифа. Это происшествие вложило в сердца мужчин уверенность в своих силах.
Женщины семьи Ибрагим-хана с тревогой ожидали вестей, но до них доносился лишь глухой рокот – то за стенами Шуши грозно гудело войско Ага-Магомет-хана. В полночь, когда в ханском дворце уже спали, послышался стук копыт. Подскакав, всадник обвел дворец взглядом – все окна были темны, лишь в одном тускло мерцала свеча. Он направил туда коня и остановился, запрокинув голову. В окне показалось лицо Агабеим.
– Мухаммед-бек, – прошептала она.
– Да, это я, – негромко проговорил он, – во дворце спят, я не стал никого беспоко-ить. Знал, что ты одна не спишь по ночам, слагаешь стихи и песни. Ибрагим-хан велел передать женщинам, чтобы больше не тревожились – войска Ага-Магомет-хана уходят.
– Уходят! – она прижала руки к груди. – Сорок дней они стояли под Шушой, а те-перь, ничего не добившись, уходят? Не ловушка ли это?
– Мы тоже так подумали. Но к меликам пробрался лазутчик-армянин и сообщил, что шах решил идти на Тифлис. С Шушой хочет расправиться на обратном пути, так по-советовал ему Межлум, мелик Джраберда. Похоже, это правда – мелик Межлум всей ду-шой ненавидит грузинского царя Ираклия. Он и его друг Джавад-хан Гянджинский в большой чести у Ага-Магомет-хана – Джавад -хан из Каджаров, родственник шаха, а Межлум ему нравится остроумием и образованностью. Скопец прислушивается к их со-ветам. Значит, у нас в Шуше еще есть время.
– Время, – повторила она и неожиданно протянула к нему руки.
Глаза их встретились, мгновенно соскочив с коня, Мухаммед-бек обмотал поводья вокруг ствола тонкого дерева, уцепился за карниз и уже спустя минуту был в комнате Агабеим.
– Любимая!
Забыв обо всем, он сплелись в объятии. Причудливы тропы судьбы – изменив свои планы и дав Шуше отсрочку, грозный шах-скопец, никогда не знавший страсти, тем са-мым подарил им ночь любви. Первую и последнюю. Перед рассветом, покидая Агабеим, Мухаммед-бек крепко прижал ее к груди. Агабеим неподвижно стояла у окна, пока вдали не замер стук копыт его коня – он скакал в сторону своего дворца в районе Бойук Гудлар. Там его ждала наложница Сурая и их дети. Небо быстро светлело, перо Агабеим скользи-ло по бумаге: 
«Любимый мой пришел ночью и ушел ночью.
Вернется ли? Не знаю. Вся жизнь моя пройдет в ожидании…»
Наступило затишье. Мелики с войсками разъехались по своим владениям, Мухам-мед-бек был отправлен Ибрагим-ханом к его родичам, Шекинскому и Аварскому ханам с просьбой о помощи. На время в городе воцарился покой, но когда известие об ужасном нашествии на Тифлис достигло Шуши, в сердцах людей вновь поднялась тревога. Бежен-цы из разоренной столицы Картли-Кахети, сообщали все новые ужасающие подробности. В один из дней Вагиф, облачившись в черные одежды, сообщил Ибрагим-хану, что во время резни в Тифлисе погиб его великий собрат по перу Саят-Нова.
– Саят-Нова был христианином, – печально говорил Вагиф, –стихи его пронизаны вольнодумством, смерть он встретил на пороге храма со словами «Не откажусь от Иису-са, не выйду из церкви»
Смерть Саят-Новы особо Ибрагим-хана не тронула, но из уважения к Вагифу он позволил тому несколько дней предаваться скорби, хотя с минуты на минуты ждали воз-обновления осады Шуши. Однако вскоре к глубокому облегчению жителей стало извест-но, что Ага-Магомет-хан ушел в Иран.
Агабеим ждала любимого, но Мухаммед-бек, едва вернувшись, был отправлен Иб-рагим-ханом к грузинскому царю Ираклию с предложением объединиться против Гян-джи и отомстить его правителю, по чьему совету Ага-Магомет-хан разорил Тифлис. И опять была война – с Джавад-ханом Гянджинским и скрывавшимся у него меликом Меж-лумом.
Взять Гянджу не удалось, но Межлум, любимец шаха, погиб в бою. Когда известие об этом достигло ушей грозного Ага-Магомет-хана, он поклялся отомстить Ибрагим-хану за смерть любимца и крах своих планов – ни от кого не было секретом, что Ага-Магомет-хан собирался объединить Картли-Кахети и Карабах под властью армянского мелика Межлума, в чьей преданности был уверен. И опять шушинцы укрепляли крепость, Му-хаммед-бек повез Шемахинскому хану послание Ибрагима с предложением заключить союз, а Агабеим продолжала ждать.
Вновь под стенами Шуши Ага-Магомет-хан появился следующим летом. За про-шедший год многое изменилось. После смерти императрицы Екатерины русские – един-ственные, кого опасался грозный скопец, – покинули Закавказье, новая эпидемия чумы прошла по Карабаху, лишив меликов и Ибрагим-хана половины их войск.
Рассудив, что без войск защитить Шушу невозможно, мелики бежали в Тифлис. Шекинский Мамед-хан в помощи отказал под тем предлогом, что его сестра Мелкэ-Ниса – первая жена Джавад-хана Гянджинского. В Шемахе, свергнув прежнего правителя, пришел к власти хан Мустафа, сторонник Ага-Магомет-хана. Омар-хан Аварский вместо войск прислал цветистое заверение в дружбе и предложил в любой момент принять у себя в Белаканах своего родственника Ибрагим-хана, брата любимой сестры Бике.
По здравому размышлению Ибрагим-хан решил, что один отстоять город не в си-лах. Воспользовавшись приглашением Омар-хана Аварского, он вместе с семьей бежал к нему в Белаканы. У реки Тертер их настигли персидские войска, но Ибрагим-хан и со-провождавший его вооруженный отряд верных шушинцев сумели отбиться.
Известий из Шуши не было больше месяца. Неожиданно примчался один из оста-вавшихся в Шуше слуг хана и привез столь ошеломляющую новость, что Ибрагим немед-ленно поспешил к родственнику.
– Пошли тебе Аллах удачи, Омар, – сказал он, – Ага-Магомет-хан убит в Шуше.
Омар-хан только что совершил вечернюю молитву и собирался лечь спать. Потря-сенный словами зятя, он не сразу осмыслил услышанное.
– Убит? – в голосе его слышалось недоверие, он поскреб затылок и подумал, что напрасно решил провести эту ночь один, неплохо бы призвать на ложе новую жену, хо-рошенькую певунью Зюлейку. – Кто мог убить повелителя Востока? Ложный слух, Ибра-гим, его пустили, чтобы заставить тебя вернуться в Шушу. Поедешь – попадешь в ловуш-ку. Вели пытать того, кто принес эту новость, пусть скажет, кто его прислал.
– Этому человеку я верю, он мне предан и рассказал все подробно. Ага-Магомет-хан был убит ночью, убийца Сафарли-бек отрезал ему голову и швырнул на площадь. Мой верный слуга сам это видел и слышал, что говорили люди. Многие думают, шах-скопец сошел с ума, ибо поначалу объявил двум своим стражникам, Сафарли и Аббасу, что утром подвергнет их мучительной казни, а потом поставил их охранять свой сон.
– И вправду, безумец, – согласился Омар, почесав живот, – можно ли доверять свою жизнь тем, кому угрожаешь?
 Неожиданно вспомнив, что обещал выпороть Зюлейку за то, что слишком громко поет, он решил не призывать ее нынче на ложе. Подумал даже, что лучше было бы вообще ее продать – смотрит дерзко, высоко вскидывает голову. От такой всего можно ожидать.
– Увидев отрубленную голову своего шаха, армия Ага-Магомет-хана в ужасе от-хлынула от Шуши, – продолжал Ибрагим, – и тут неожиданно вернулся мой племянник Мухаммед-бек и попытался предательски захватить власть в городе. Верный мне визирь Вагиф, желая образумить предателя, стал прилюдно его стыдить, но Мухаммед вспылил и на глазах у всех заколол Вагифа кинжалом. После этого начались беспорядки, местные жители кинулись грабить мой дворец. Поэтому, Омар, ты сам видишь, мне нужно немед-ленно ехать в Шушу. Семья пока останется у тебя. У меня достаточно людей, но если ты дашь мне двести всадников, я быстрее наведу в городе порядок.
– Ты прав, поезжай, – не удержав зевок, согласился Омар-хан и погладил бороду, – двести всадников я тебе дам.
Спустя полчаса Ибрагим-хан выехал из Белакан в сопровождении отряда. Новость об убийстве Ага-Магомет-хана распространилась мгновенно, но даже она не так сильно потрясла Агабеим, как сообщение об убийстве поэта Вагифа.
«Мухаммед, мой возлюбленный, – с болью думала она, – что ты наделал! Вместе с моим учителем, великим поэтом, ты убил нашу любовь!»
Преступление, совершенное Мухаммед-беком, сожгло дотла ее страстное чувство. Больше им встретиться не довелось – узнав о приближении дяди во главе вооруженного отряда, Мухаммед бежал из Шуши, но вскоре был убит Мустафой Шемахинским.  В день, когда пришло известие о его смерти, Агабеим поклялась, что больше не будет принадле-жать ни одному мужчине.