Боська, Секлет, Травушкин и другие

Был у нас во дворе один мальчишка, звали его Борька. Мальчишка как мальчишка, не хуже и не лучше других. Как все, в общем. Впрочем, мы, мальчишки, звали его обычно не Борькой, а Боськой. Обидное немного прозвище, скажут некоторые. Впрочем, Борька не обижался – он вообще был не обидчив по жизни.
Вообще, по странному стечению обстоятельств, практически у любого мальчишки и любой девчонки в нашем дворе было какое-нибудь прозвище. Прозвище в нашем далеком детстве было вовсе не символом отчуждения человека от остальных, и уж ни в кое мере не знаком презрения к человеку, наоборот - оно было своего рода знаком того, что ты «свой в доску», как говориться, человек, а не какой-то там шкет с соседней улицы. Так, меня во дворе звали «Никитосом» или просто «Ниткиным», Димку Васильева – «Димоном» или «боцманом» (из-за того, что его брат работал в ОСВОДе), сестренок-двойняшек Светку и Ленку Пирожковых звали просто «Пирожки» - Светка-пирожок и Ленка-пирожок, Сашку Касатонова – «Косой».
У Андрюхи Петрова было странное прозвище «Секлет». А все из-за Андрюхиного брата, Володьки, студента одного из столичных ВУЗов. Володька совмещал учебу с работой и в один прекрасный день купил на вырученные деньги мотоцикл – по тем временам неслыханная роскошь. Целыми днями Володька возился во дворе с мотоциклом, а Андрюха ему помогал. Разумеется, на своем мотоцикле Володька охотно катал всех ребят из нашего двора, к великому неудовольствию местных старушек, считающих, что мотоцикл – не средство передвижения, а средство прямой и непосредственной доставки мотоциклиста и его пассажиров на небеса. При чем тут небеса если мотоцикл не имеет крыльев – нам никто не пояснял. Правда, родители все-таки частенько предостерегали меня:
- Леша, к мотоциклу Петровскому не подходи.
- Ладно, - соглашался я и, выбегая за порог квартиры, тут же бежал к Андрюхе.
Конечно же, чаще остальных ребят всего на мотоцикле катался сам Андрюха. Конечно, не один, а с братом. Бывало, укатят с утра куда-нибудь, а мать их бегает, ищет. Порой и к нам забегала.
- Николаевна, - это она к маме, - не знаешь, мои-то, Володька с Андрюшкой, что, опять ни свет ни заря на секлете своем укатили ?
- На нем, - подтверждала мама.
Так и стали Андрюшку звать «секлетом».
Даже мой друг, Гелька, умудрился схлопотать прозвище. Причем, заполучил его Гелька в самый первый день нашего знакомства. Было нам тогда лет по семь или восемь. В тот день мы с ребятами играли в футбол, а нашего вратаря, Сашку Касатонова (он же «Косой»), как назло, родители загнали домой уроки учить. И это в самый неподходящий момент, когда наша команда проигрывала почти всухую. Тут-то мы и заметили в сторонке незнакомого белобрысого щуплого мальчишку, с интересом наблюдающего за нашей игрой.
- Эй, фью, контора, - свистнул ему Димка, - давай с нами, а?
- О, ага, - обрадовался мальчишка.
Несмотря на субтильное телосложение и невысокий рост мальчишка оказался вратарем что надо – за час игры пропустил всего один мяч. Так что выигрыш был нам обеспечен. После игры мы все окружили новичка, начали знакомиться.
- Тебя как звать-то, «Яшин»? – спросил Димка.
Мальчишка испуганно зыркнул по нам, будто ожидая подвоха, и, смущенно потупясь, словно стесняясь, изрек:
- Гелий.
Но тут же, как-будто опомнившись от смущения, весело и открыто улыбнулся нам во весь белозубый рот:
- Ну… То есть Гелька.
- Гелька… Гелька, - весело понеслось среди ребят.
Действительно, редкое имя.
- А фамилия у тебя какая? – вкрадчиво спросил очкастый Витька Баранов (по прозвищу «Профессор», а все из-за просто-таки неуемной страсти к чтению).
- Савушкин, - не чувствуя подвоха ответил Гелька.
- Савушкин, - фыркнул «Профессор», - Травушкин.
- Ага, Травушкин, - подхватили довольные ребята.
Гелька обиженно взглянул на «Профессора».
- Почему Травушкин? – переспросил он.
- А потому, что потому - заканчивается на «у», - загадочно бросил «Профессор».
Лишь спустя годы, прочитав книжку Владислава Крапивина «Голубятня на желтой поляне», я узнал о таком литературном герое как Гелька Травушкин. Впрочем, в те годы я понятия не имел о таком авторе как Владислав Крапивин, а потому мы охотно звали Гельку Савушкина – Травушкиным. Меня же Гелька звал чаще всего просто «Лешкиным».
Но, вернемся к Борьке. Борька, он же Боська… Прозвище «Боська», что примечательно, приклеилось к Борьке благодаря стараниям его младшего брата, четырехлетнего Валерки. Самому же Борьке в год «крещения» было как и нам, лет семь или восемь. Так уж получилось, что родители Борьки и Валерки, работали с утра до поздней ночи (они трудились в каком-то секретном-пресекретном НИИ), а потому все заботы о младшем брате ложились на плечи старшего брата. Утром Борька отводил Валерку в садик (родители Борькины уходили на работу еще раньше), потом бежал в школу, из школы приходил домой, делал уроки, а вечером забирал Валерку из садика, разогревал ужин и ожидал прихода родителей. Родители же приходили с работы, как правило, не раньше восьми.
- Борька-то у вас, совсем самостоятельный, - хвалили Борьку соседи.
- Ох, уж самостоятельный, - вздыхали родители, - ума-бы ему поболе, а то… Вон, опять, на днях ракету изобрел, карбидом начинил и запустил. Так жахнуло, что у Петровны из третьей квартиры чуть окна не побило, а саму ее врачи отпаивали валерианкой. Уши бы ему оборвать не мешало, самостоятельному, вот что…
Конечно, сложнее всего Борьке приходилось в период летних каникул – детский сад закрывался до осени, потому Валерка оставался дома под присмотром брата. А гулять-то охота, погода вон какая – птички поют, солнышко светит, все ребята, кто не разъехался по лагерям и санаториям, бегали и в парк, купаться в пруду, а на речку, рыбу удить, и просто во дворе гонять на великах. Конечно, Борька вынужден был брать Валерку с собой. Но постоянно возле брата-то сидеть не будешь – оставит Борька Валерку рядом с малышней возиться в песочнице, а сам - в футбик с нами бежит играть. Валерка поиграет-поиграет полчасика, а потом брата побежит искать. Бежит и кричит, чуть картавя, громко так:
- Бо-и-и-и-ись-ка-а-а-а-а… Бо-и-и-и-ись-ка-а-а-а-а…
Голосок тоненький, с чуть тремолирующим оттенком. Смешно звучало, просто слов нет.
Конечно, Борька все бросал и со всех ног бежал к брату.
- Ну, чего ты? Что случилось? – тревожился он за Валерку.
- Бои-и-и-ська, а пьо Тебуяшку когда будут покаивать? – ныл Валерка.
- В четыре часа Чебурашка твой будет, - успокаивал его Борька, глядя на часы, - а сейчас только два. Беги, поиграй с ребятами пока.
Так или иначе, но прозвище «Боиська» так и приклеилось к Борьке. Со временем буква «и» пропала сама собой, а потому осталось простое и лаконичное «Боська».
Однажды родители купили Валерке воздушный шарик, красный, будто спелая вишня. Шарик оказался не простой, а надутый водородом. Такой шарик нужно было ни в коем случае не выпускать из рук, иначе – фьють, и ищи свой шарик в небе голубом. И, конечно же, Валерка упустил шарик. Резво порхнув в небеса он (шарик, а не Валерка), тем не менее, застрял в кроне высокой березы, росшей посредине двора. Слез было – не сосчитать. Мы с ребятами столпились вокруг плачущего Валерки, не зная, чем ему помочь. Лезть наверх – просто самоубийство, если грохнешься – то костей не соберешь. Будет прямо как в стишке про маленького мальчика, который с крыши упал, «сделав в воздухе тридцать три сальто», а потом еще долго еще «отскребали с асфальта». Но там-то не до смеха было.
- Может, в киоск сбегать, купить новый? – предложил кто-то, - всего 3 копейки стоит.
- А водород где возьмешь? – сердито отвечал Борька.
Был среди нас мальчишка один, Вадик Козырев. С ним особенно никто не дружил – был Вадик каким-то чересчур надменным и гордым по характеру, держался обособленно от остальных ребят. Вроде бы и не глупый мальчишка, но как-то не доверяли ему ребята, и все тут. Стоит рядом, яблоко грызет и только косточки выплевывает.
- Все, плакал ваш шарик, - презрительно сквозь зубы молвил Вадик.
- Ничего не плакал, - горячо возразил Борька, - сейчас залезу и достану.
- Ну-ну, держи карман шире, достанет он, - присвистнул Вадик, - ты и не залезешь на такую высоту.
- Залезу, - сжав кулаки, шагнул к нему Борька.
- Ну, залезь, залезь, - издевательским тоном отвечал Вадик.
- И залезу. Спорим?
- На что? – улыбался Вадик.
- Ну, - почесал в затылке Борька, - да хотя бы на пачку «Малиновой» жвачки.
- Давай, - согласился Вадик.
Борька поплевал на ладони, обхватил руками и ногами березовый ствол и полез наверх. Мы с замиранием сердца глядели как Борька, изо всех сил вцепившийся в шершавую кору, упираясь голыми коленками в небольшие наросты на стволе, уверенно приближается к цели.
- Надо было ему шорты переодеть, - задумчиво молвил Гелька, - а то все коленки обдерет в кровь. Да еще локти.
Лезть было сложно лишь поначалу. Метрах в четырех от земли у березы уже начинались ветки – пусть не такие основательные, чтобы можно было опереться на них всем весом, но все же лучше чем ничего. Еще мгновение, еще – и вот уже Борька сидит на вершине и, держа в руке шарик, весело кричит нам:
- Ребзя-я-я-а !!! Клево-о-о-о-о-о-о !!!
- Э-ге-ге-э-э-эй, - восторженно вопим мы, - слезай давай.
Может, вся история с шариком окончилась бы хорошо, если бы не Борькины родители, которые в этот день решили вдруг вернуться с работы пораньше. Они еще издали заметили какого-то мальчишку на вершине березы, но в связи с приобретенной в результате упорной научной работы близорукостью узнать своего сына не могли.
- Это кто там еще, что за макака-сирапука такая? – поинтересовался Борькин папа с нескрываемой иронией в голосе.
- А это Борька ваш, за шариком полез, - бросила пробегающая мимо Анька Царькова.
Борькина мама схватилась за сердце, а Борькин папа, отбросив ненужное чувство юмора в ближайшие заросли крапивы, бросился к березе. А еще через пару-тройку минут Борька, красный как рак, с исцарапанными в кровь коленками и локтями, шел, препровожаемый родным отцом за ухо в направлении отчего дома. А плачущий Валерка, сжимая в руке заветный шарик, бежал следом, крича, что хочет еще немного «погуять с шаиком».
- Да, достанется теперь парню на орехи. Да и пряников всыпать не мешало бы, - заметил проходящий мимо слесарь Петрович, по прозвищу «Синий», про которого ребята даже сочинили обидный стишок:
А ты такой холодный,
Как кран водопроводный.
И все твои печали
У «Синего» в кармане.
А мы стояли, смотрели вслед уходящему Борьке и молча завидовали. Вот везуха – и шарик спас, и пачку «малиновой» у Вадьки выиграл, а еще и орехов дадут с пряниками. Вот только интересно – какие пряники Борьке достанутся, обычные, мятные или даже тульские? До чертиков обожаю тульские пряники.