Математический удар Часть 1

  А.В. Ярошенко








МАТЕМАТИЧЕСКИЙ УДАР

(фантастический роман)

В двух частях

Часть первая












Санкт-Петербург
2021 г.









































Посвящение

Весь роман в целом в двух частях посвящаю начальнику Военно-морской академии адмиралу Сысуеву Юрию Николаевичу. Именно он первый указал мне на необходимость стратегического уровня применения моей математики. Именно с того момента пошла целая череда крупных государственных мероприятий, направленных на небывалое укрепление Вооружённых сил России. Сам себе такую задачу я был не в состоянии поставить, так как мой технический кругозор в то время был очень узок – он ограничивался только флотской техникой.
Работая в области стратегического масштаба исследований, нам было трудно, мы были первые. Первым всегда труднее. Мы многое не знали и нередко путь вперёд находили ощупью, на одной интуиции. Часто спотыкались, падали, но поднимались с снова шли вперёд.
Я верю, что придёт время и Россия скажет: «Спасибо» Юрию Николаевичу. Мы просто опередили время, в котором жили.

 
Адмирал Сысуев Юрий Николаевич





Эпиграф к роману

«Дайте, мне точу опоры, и я переверну мир»
Архимед (древнегреческий учёный)


Аннотация

Рассказывается о войнах будущего поколения. Их суть: создаётся крайне детальная математическая модель всей инженерной инфраструктуры государства, включая все её инженерные сети и все промышленные предприятия. Обязательно в ней учитываются: технологическая взаимозависимость всех систем и механизмов друг от друга и физическое состояние всего обслуживающего персонала. В этой модели математически находится такое минимальное множество её мельчайших элементов, одновременное поражение которых приводит к лавинообразным технологически взаимозависимым отказам всех инженерных сетей и промышленных предприятий государства. Гарантированно наступает полное обесточение всей инженерной инфраструктуры страны. Как неизбежное следствие, такое государство лишается всей своей экономики. А это и есть необходимое (но не достаточное!) условие победы в современной войне. Такой удар назван – математическим ударом. Гуманность такой войны в том, что от такого удара непосредственно сами люди не гибнут, а политические цели такой войны достигаются.
Жанр романа необычный – это тесное переплетение литературно-художественного жанра с научно-популярным. Именно немногие главы научно-популярного жанра дают возможность понять логику развития событий романа. Эти главы написаны в такой упрощённой форме, что для их понимания вполне хватает обыкновенного школьного образования.
В романе рассказывается о трудностях построения такой математической модели стратегического масштаба, о людях её строящих, о мотивах их поведения, об их мировоззрении. Даётся описание протекания самого такого математического удара и прогноз его политических последствий.


Ключевые слова

Война, удар, инфраструктура, разведка, элемент, цветной граф, компьютер, математика, программирование, институт.




Первую часть романа посвящаю тем ученым, кто смело шёл в неизвестность в своей области науки, кто смело идёт сейчас, кому ещё предстоит пройти.
Автор




Введение от автора


Каждый истинный учёный ведёт научные исследования в своей области знаний. Естественно, что в этой области знаний он видит или вернее предвидит реальное будущее. И это действительно здоровое нормальное предвидение на строго научной основе.
Занимался наукой и я, в области новой математики и её приложений в технике. На основе этого я тоже в своей области предвижу будущее. Сильное желание рассказать об открывшейся при этом мне истины и заставило меня взяться за перо. В этом фантастическом романе я показываю один из вариантов того, как могут развиваться события, основанные на моих научных разработках. Таких вариантов может быть бесчисленное множество. Но их конечный итог всегда будет один, то есть тот самый, который и описан в романе. Более того, по некоторым фактическим признакам, то есть блек аутов от ничтожной первопричины, например, 25 мая 2005 года (полное обесточение Москвы и трёх прилегающих к ней областей), 20 августа 2010 года (полное обесточение Санкт-Петербурга и Ленинградской области) и многих других, я могу обоснованно предположить, что действие романа постепенно претворяется в реальную жизнь. Что делать, ведь любое оружие иногда надо и испытывать.
Одни читатели могут увидеть в романе рассказы о краткой романтической любви, другие – лихо закрученные приключенческие сюжеты, третьи – рассказы о мужестве, героизме и самоотверженности научных работников и разведчиков. На самом деле это и то и другое, и третье вместе взятое. Ибо в реальной жизни трудно отделить личное от служебного. Все события тесно взаимосвязаны и переплетены.
Приятного Вам чтения, уважаемый читатель.

Автор: доктор технических наук, профессор, капитан 1 ранга Алексей Владимирович Ярошенко










ПРОЛОГ ИЛИ О ТОМ, ЧТО НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ

 



- «Анна Васильевна, … это Вы?»
Высокая, одинокая, пожилая женщина с очень благородным аристократическим лицом вздрогнула, неожиданно услышав своё имя и отчество. Она не спеша повернула свою седую голову в ту сторону, откуда к ней обратились, и пристально посмотрела на незнакомца.
Это произошло в Москве в мае 1967 года в фойе театра «Московская оперетта» на первом антракте оперетты Константина Листова «Севастопольский вальс». Женщине было странно, что её кто-то окликнул, так как у неё не осталось никого, ни родственников, ни друзей, так … одни мимолётные знакомые. Она была полностью одинока.
Незнакомец был высокий худой очень пожилой адмирал. Он был весь седой с пышными седыми усами, открытым высоким лбом, залысинами и умными, добрыми, проницательными, глубоко сидящими глазами. Женщина очень хорошо разбиралась в адмиральских званиях и сразу, глянув на его погоны, определила, что перед ней вице-адмирал. В первый момент она не могла понять, кто перед ней? Она пристально взглянула на него, и ей показалось, что что-то давно забытое открылось в дальних закоулках её памяти. Глаза её расширились, и вдруг радостная улыбка осветила её строгое правильное лицо:
- «Александр Васильевич, … Сашенька, … да неужели это ты?!» - женщина всплеснула руками.
- «Я, Аннушка, я! … Узнала!»
Он подошёл к ней и галантно по давно забытому старинному этикету очень естественно поцеловал ей руку. Чувствовалось, что это были люди совсем другой, не советской культуры. Было что-то неуловимо изящное во всех их жестах, речи и трогательности взаимоотношений. Про них можно было сказать – да, … это порода!
- «Сашенька, я всё не могу поверить, что это ты», - от волнения она глубоко вздохнула, глаза её засветились радостью, великолепный разлёт бровей под высоким лбом подчеркнул её изысканною строгость:
- «Ты словно посланец из другого мира, … того мира, которого уже давно нет. … », - с нотками сожаления она понизила свой голос.
- «Какое у неё сохранилось прекрасное великосветское гордое лицо. … Теперь уже таких лиц нет», - подумал пожилой адмирал, в тайне любуясь ей, а женщина всё продолжала:
- «Сашенька, я помню тебя молодым высоким стройным красавцем, капитаном 1 ранга, когда на посту командующего Черноморским флотом ты сменил моего Сашу. … А теперь ты стал красным адмиралом! … Просто непостижимо! … Как такое могло случиться? … Ведь тогда, в гражданскую, погибли все наши».
- «Аннушка, нам надо о многом с тобой поговорить. Пойдём лучше в буфет, я угощу тебя кофе, мороженным и мы выпьем с тобой по бокалу шампанского».
- «Хорошо, Саша, пошли», - очень просто, естественно сказала пожилая женщина.
Этой женщиной была Анна Васильевна Тимирёва, гражданская жена адмирала Колчака Александра Васильевича, того самого, злейшего врага советской власти – Верховного правителя России, расстрелянного большевиками в феврале 1920 года. Её спутником был вице-адмирал Немиц тоже Александр Васильевич, который в июне 1917 года, будучи капитаном 1 ранга, принял должность командующего Черноморским флотом после добровольной отставки вице-адмирала Колчака. В августе того же года Временным правительством ему было присвоено воинское звание контр-адмирала. Они с Колчаком были полными тёзками – оба Александры Васильевичи. Таким его и запомнила Анна Васильевна. А дальше они потеряли друг друга ровно на 50 лет. Тогда их жизненные пути разошлись.
- «За тебя, Аннушка, за нашу встречу», - адмирал улыбнулся такой доброй улыбкой и слегка ударил своим бокалом шампанского по бокалу спутницы. Они медленно выпили своё шампанское, но тут прозвенел первый звонок.
- «Саша, нам надо идти», - сказала пожилая женщина.
 
Вице-адмирал Колчак Александр Васильевич

 
Вице-адмирал Немиц Александр Васильевич

 
Анна Васильевна Тимирёва в молодости
 
Анна Васильевна Тимирёва в пожилом возрасте
- «Я не хочу с тобой расставаться, Аннушка. … Ты где сидишь?» - спросил её адмирал.
- «Я сижу в амфитеатре».
- «А я в партере на первом ряду. Я получил свой билет по брони. … Знаешь, у меня есть идея, давай я попрошу кого-либо из твоих соседей пересесть на моё место в первый ряд. Я думаю, они согласятся».
- «Хорошо, я не возражаю».
- «Вот и отлично».
Второй и третий акты оперетты они уже сидели вместе. Каждый из них наслаждался близостью другого. Им уже не так была важна оперетта, как просто сидеть рядом. Что-то уже давно забытое неожиданно всколыхнулось в них. Сейчас они это не осознавали и не пытались разобраться в себе. Им было просто хорошо быть рядом вдвоём.
После спектакля в гардеробе адмирал спросил свою спутницу:
- «Аннушка, ты позволишь мне проводить тебя до дома?»
- «Конечно, Саша, конечно», - Анна Васильевна взглянула в глаза Немицу и улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ.
Адмирал получил в гардеробе плащ Анны Васильевны и помог ей одеться. Сам взял в гардеробе свою фуражку с золотым шитьём. Они вышли из театра на Большую Дмитровку.
- «Где ты живёшь, Аннушка?»
- «Я живу на Плющихе, дом номер 31».
- «Прекрасно, Аннушка, так это почти рядом. Мы прогуляемся с тобой по самому центру Москвы до твоего дома. Сначала выйдем на Моховую, пройдём вдоль Кремля, потом пойдём по Волхонке, перейдём Гоголевский бульвар, затем пойдём по Пречистенке. … Кстати, я там рядом живу в генштабовской гостинице на Бариковском переулке».
- «Так ты не москвич, Саша?»
- «Нет, Аннушка, я живу в Севастополе, а здесь в Москве, в командировке».
- «Неужели ты ещё служишь?!»
- «Уже давно не служу, но просто пытаюсь быть полезным. Вот, за былые заслуги, меня ещё иногда слушают здесь в генштабе», - он замолчал, что-то обидное сразу вспомнилось ему. Анна Васильевна это заметила. Но он вдруг спохватился:
- «Аннушка, дозволь взять тебя под руку?»
- «Конечно, Саша», - она обрадовалась этому, а потом тихо и печально добавила: «Меня так давно никто не брал под руку».
Какое блаженство было держать под левой рукой, руку Анны Васильевны! Всё остальное, вид Кремля, их разговор – всё было второстепенно, было только внешним антуражем по сравнению с этим, главным – чувствовать близость Аннушки. Он украдкой поглядывал на Анну Васильевну. Неожиданно она спросила его:
- «Наверно тебе, Саша, как жителю Севастополя, было интересно посмотреть оперетту про твой город?»
- «Да, Аннушка, она у нас в Доме офицеров уже давно идёт с шестьдесят первого года, но всё недосуг было сходить посмотреть её. А отзывы о ней хорошие».
- «И тебе она понравилась?»
- «Знаешь, Аннушка, первый акт я посмотрел с большим интересом. А после встречи с тобой так разволновался, что никак не мог сосредоточиться. … Сразу нахлынули такие воспоминания. … Поэтому в содержание второго и третьего актов я практически был не в состоянии вникнуть. … А как тебе оперетта?»
Они шли рядом, спустились вниз по Большой Дмитровке к Моховой. Стоял тёплый безветренный майский вечер. В Москве уже было темно, на небе высыпали звёзды, все уличные фонари зажглись. Проходящие мимо военные приветствовали старого адмирала и он, то и дело, в ответ козырял им правой рукой. Под левой рукой он держал руку Анны Васильевны.
- «А мне, Саша, просто было любопытно, что могут большевики создать своё в таком лёгком жанре как оперетта. Видишь ли, я длительное время работала в различных театрах художником-оформителем и бутафором. Прекрасно видела, как большевики мастерски, и я бы даже сказала, талантливо поставили классику оперетт: Оффенбаха, Кальмана, Легара, Штауса. … А тут – собственная красная оперетта».
- «Ну, и как она тебе?»
- «Знаешь, Саша, я рада за большевиков. Это действительно талантливая оперетта. Я ей предсказываю большое будущее. Она ещё долго не сойдёт с репертуаров музыкальных театров. … Но, её смогут понять только русские. Она слишком русская. … Русский народ защищал сою родину – Россию, а не большевистский строй. Сами большевики это не понимают», - потом, подумав, добавила: « … или, делают вид, что не понимают».
- «Нет, Аннушка, они не дураки и всё понимают. Только никогда в этом не сознаются».
Разговор принял опасное направление, и Анна Васильевна решила изменить его тему:
- «Саша, а чем ты так занят в Севастополе, находясь на пенсии, что у тебя не было времени посмотреть «Севастопольский вальс»?»
- «О, Аннушка, ведь у меня восемь детей. Пятеро приёмных и трое своих. Теперь у всех у них свои дети. И я, как дед, сижу то с одними внуками, то – с другими, когда их родители по тем или иным причинам заняты. … Вот так, Аннушка».
Они уже давно шли по Моховой вдоль Кремля и подходили к Боровицким воротам. Неожиданно они замолчали. Слишком много на них неожиданно свалилось информации. Она должна была улечься в их головах, проанализироваться. А для этого требовалось хоть какое-то время. Им и так молча, было очень хорошо вдвоём.
- «Да, я помню, Саша, что ты взял в жёны Настю, - вдову Жени Ходоровича – героя Порт-Артура. Взял с пятью детьми. Так можно поступить только по очень большой любви. … Выходит, она ещё тебе родила троих?»
- «Да, Аннушка».
- «Как я тебе завидую! … У тебя столько родственников. … А вот я одна. … Одна во всём мире, … и никто нигде меня не ждёт».
- «Аннушка, … может это нескромно, и я на себя много беру, но теперь у тебя есть я – той друг».
- «Спасибо, Саша, но ведь ты живёшь в другом городе?»
- «Да, это так. … Можно жить рядом, но быть далеко друг от друга. А можно жить далеко друг от друга, но душевно быть рядом. … Всё зависит от духовной близости», - потом Немиц помолчал, подумал и добавил:
- «Но, ведь я часто бываю в Москве».
- «Где тебя «ещё иногда слушают»?» - иронично перебив, шутливо передразнила его Анна Васильевна.
- «Ох, Аннушка! … Я приезжаю сюда в Генеральный штаб по очень важному вопросу, касающегося будущей общей обороноспособности страны. Конкретно – в Центр военно-стратегических исследований. Там меня слушают, но не слышат. А слушают только из уважения к моим сединам. Там собрались слишком заурядные люди с косным мышлением, не видящие ничего дальше своего носа. Они готовят страну к прошлой войне с линией фронта и танковыми клещами. Такой войны уже никогда не будет, её время прошло. … Жалко! … Обидно! … Логика прогресса неумолима. И то, о чём я им сейчас говорю, всё равно наступит! И России опять придётся догонять весь остальной мир. Сейчас я это очень ясно вижу», - потом старый адмирал опять улыбнулся своей доброй улыбкой и тоже в шутку добавил:
- «Ведь я ясновидящий», - потом он спохватился:
- «Ой, что это я всё о своих проблемах, тебе это, наверно, не интересно».
- «Нет, Саша, очень даже интересно. Не каждый день встретишь ясновидящего. Ты заинтриговал меня. Расскажи, если это мне можно знать, может, хоть от этого у тебя на душе станет легче».
- «О, Аннушка, это так долго рассказывать», - а про себя подумал: «До Плющихи не так уж и долго идти. … А как жаль. Хотелось бы, чтобы эта прогулка не кончалась. Ведь скоро мне уезжать. … Неужели?! … Неужели?! … », - но ответить на этот вопрос, признаться самому себе, Немиц побоялся. Он решил переменить тему разговора:
- «Но тебе было интересно узнать, почему я, императорский офицер, стал красным адмиралом?»
- «Конечно, Саша, и ещё ты мне должен рассказать о твоей красавице жене Настеньки Врубель – сестре такого известного художника. Я прекрасно помню вашу свадьбу в таком роковом семнадцатом году».
- «О, … да ты хочешь, чтобы я так прямо сразу рассказал тебе всю свою жизнь?»
- «Да, Саша, ведь мы с тобой встретились через пятьдесят лет. Оба уцелели в той кровавой мясорубке. И у меня никого не осталось. И вот я встретила тебя».
- «А где твой сын?»
- «Его расстреляли в тридцать восьмом».
- «Извини, не знал. … А за что?»
- «А не за что. Потом, в пятьдесят седьмом его реабилитировали. Но моего мальчика уже не воскресишь», - при этих словах Анна Васильевна всхлипнула.
- «Знаешь, Аннушка, давай ты первая выговоришься. Может тебе станет немного легче. А потом уж и я. Ведь у меня тоже уже давно нет моей Настеньки».
- «Извини, Саша. … Я знаю, как это тяжело терять близких. … Ведь я провожала на казнь своего Сашу». …
- «Аннушка, мы сейчас с тобой оба расплачемся. Да, … жизнь нас не баловала. Давай немного помолчим, успокоимся, а потом ты первая мне всё расскажешь, как жила все эти годы».
- «Давай», - тихо ответила ему Анна Васильевна и потупила свою голову.
Они уже шли по Волхонке мимо знаменитого музея имени Пушкина, подходили к Гоголевскому бульвару. Им уже не надо было разговаривать, они читали мысли друг друга. Они, как два блуждающих в пространстве магнита, случайно встретились и плотно прижались друг к другу своими противоположными полюсами. А силовые линии их общего магнитного поля, стали как бы их общими мыслями.
- «Как жаль, что он скоро уедет. … И опять одиночество. Как я от него устала! … Он, как случайная звезда, упавшая мне с неба. … А как он красив, в этой своей адмиральской форме, наверно это уже совсем другой человек», - так думала Анна Васильевна.
- «Да, … кто я такой для неё после Саши Колчака? – Так, никому не нужный прорицатель – ясновидящий. … А он был человек другого размаха, другого полёта, других масштабов. – Верховный правитель России! Всё белое движение признало его своим лидером. После такого возлюбленного все другие мужчины ей будут казаться ничтожными и мелкими. Мне это надо понимать. … А как она хороша даже сейчас. Наверно возраст придаёт какую-то особую красоту женщине. … А моя Настенька так до старости и не дожила», - горько подумал Немиц.
Так незаметно, идя под руку, они перешли Гоголевский бульвар и очутились на Пречистенке.
- «Ну, вот мы и на Пречистенке, Аннушка. Если ты успокоилась, то давай начинай рассказывать».
Он нежно взглянул на Аннушку своим добрым глубоким взглядом, а она – на него. Их взгляды встретились. Они сразу застеснялись друг друга и опустили глаза. Их робкие чувства были уж слишком оголены. Они как два разно полюсных провода высокого напряжения без электроизоляции при касании друг друга могли заискриться коротким замыканием. Но они оба были люди светские и понимали, что это уже слишком. Им казалось, что они попали в какую-то волшебную сказку. Что всё это не реально, не так, что так не бывает, уж больно всё получилось волшебно. … Но и сказки иногда случаются наяву. … Правда, не у всех. … У них – Да!
- «Когда в июне семнадцатого года Колчак добровольно сдал тебе флот, то, не взяв с собой, ни жену с сыном, ни меня, он один уехал в Петроград за назначением. Временному правительству он, со своими принципами и амбициями, был не нужен, и они, по просьбе англичан и американцев, с удовольствием отпустили его в длительную заграничную командировку. А вот англичанам и американцам он, оказывается, был очень нужен. Их интересовал его боевой опыт успешных минных постановок на Балтике в 1916 году. После своих консультаций в Англии и Америке он, через Японию, прибыл в Китай. Октябрьский переворот он не принял и не собирался подчиняться большевикам. В восемнадцатом году я выехала к нему навстречу, и мы встретились в Харбине. Мы не виделись почти год и оба были счастливы. Но муж засыпал меня письмами, прося вернуться в семью. Да и Саше морально было тяжело, ведь он, по сути, изменял жене. И, после первых восторгов от встречи, я всё же решила вернуться в Петроград к мужу. Но жить без Саши я уже не могла. Вернувшись в Петроград, я сразу развелась с мужем и вернулась к своему Саше. Он был несказанно рад. Больше мы с ним уже не расставались. Затем он стал Верховным правителем России. Я помогала его движению, чем могла. 15 января 1920 года чехи, спасая свою жизнь, сдали его красным. Я добровольно последовала в тюрьму за ним. Там мы с ним могли видеться на тюремных прогулках. В тюрьме он мне сразу сказал, что у него нет никаких надежд. Начались сплошные допросы. … На последней прогулке я проводила его на казнь. В ночь на 7 февраля без суда он был расстрелян.
… А после жизнь моя была не интересной. Меня шесть раз арестовывали по различным статьям, давали сроки, ссылки, поражения в правах и так далее. Между арестами работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертёжником, ретушёром, картографом, вышивальщицей, инструктором по росписи игрушек, маляром, бутафором и художником в театре. Очень часто оставалась безработной, и доходом служили случайные заработки. Была реабилитирована в марте 1960 года, с сентября того же года – на пенсии. Вот, пожалуй, и вся моя история, … Саша».
- «Да, … тяжёлая тебе досталась доля», - задумчиво сказал Немиц, прижимая к себе её руку.
Он внимательно слушал рассказ Аннушки, не прерывая её. Немиц считал свою жизнь тяжёлой, … но у неё … ! … Они уже прошли половину Пречистенки и приближались к Смоленскому бульвару.
- «А я ни о чём не жалею», - продолжила Анна Васильевна после некоторого молчания: «То время – чуть больше года, что я провела рядом с Сашей Колчаком, имела не каждая женщина. … Я познала, что такое настоящая любовь. … Наверно, уже более сильной любви не бывает … ».
- «А ведь у меня тоже, Аннушка, была большая любовь к Настеньке. Когда в тридцать третьем году её не стало, то я до сих пор не могу прийти в себя, привыкнуть к этому», - и они снова замолчали. Но, не пройдя и пол квартала, Анна Васильевна сказала:
- «Теперь твоя очередь рассказывать, Саша».
- «Да, конечно, Аннушка. Но сначала ты можешь ответить мне на один вопрос?»
- «Конечно, Саша, только на какой?»
- «Вот ты говоришь, у тебя была большая любовь, а как ты её понимаешь? Можешь ли ты описать это словами. … Много я за свою жизнь повидал разных взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Но не все из них я могу назвать словом «любовь» даже в самом простом её смысле».
- «Ты мне задал очень трудный вопрос, Саша. Дай подумать. … Любовь, … мне кажется – это радость отдавать все, что у тебя есть любимому человеку. И, чем больше ты отдаёшь, тем сильнее твоя любовь. … Извини, Саша, более коротко я уже сказать не могу».
- «Да, … ты хорошо сказала. … Теперь моя очередь рассказывать. … Только давай сейчас перейдём Смоленский бульвар».
Они перешли Смоленский бульвар на Зубовской площади и стали двигаться вдоль него к первому Неопалимовскому переулку. Пахло свежей распустившейся майской листвой, асфальтом, изредка гудели машины. Бульвар был хорошо освещён.
- «То, как в дальнейшем сложилась моя жизнь, очень многое определило моё участие в Первой русской революции 1905 года».
- «Ты что, Саша, … участвовал в революции девятьсот пятого года?!»
- «Да, Аннушка».
- «Но ни я, ни Саша Колчак об этом ничего не знали!»
- «А ты не перебивай меня, Аннушка, и послушай. Я уверен, что окажись в то время Саша Колчак на моём месте, он точно так же принял в ней участие, как и я».
- «Не могу в это поверить. Но очень интересно, рассказывай».
- «В июне 1905 года вспыхнуло восстание моряков на броненосце «Потёмкин», а вслед за ним и на учебном судне «Прут». Четверых матросов «Прута» за бунт приговорили к расстрелу. Исполнять приговор, было поручено учебной роте гальванёров, которой командовал в то время я. … Я отказался выполнять расстрел, при этом, за неповиновение был готов ко всему. Но меня оставили в покое. Затем состоялся суд над участниками севастопольского восстания 1905 года, и матросы попросили меня принять в нём участие в качестве их защитника. Я согласился. Суд опять приговорил очередную четвёрку матросов к смерти. Я добился отмены смертной казни и смягчения участи других подсудимых. И, через 12 лет, уже после Февральской революции, матросы Черноморского флота вспомнили это и, в знак благодарности, преподнесли мне в красной кожаной папке приветственный адрес. Для меня это была великая награда и признание народа».
- «Теперь я понимаю, почему ты стал красным адмиралом. … Но ты прав, Саша Колчак, на твоём месте, поступил бы точно так же. … Но извини, что перебила, рассказывай дальше, мне очень интересно».
- «Но не только это предопределило мой выбор пойти служить большевикам. Белые стали меня шантажировать, угрожать жизни близких, если я не пойду к ним служить».
- «Это ужасно! Я тебя хорошо понимаю, Саша. Рассказывай дальше».
- «А дальше было много всего», - продолжал Немиц.
Они не заметили, как свернули на Первый Неопалимовский переулок, и пошли прямо к дому Анны Васильевны.
- «Если коротко, то по рекомендации аж самого Ленина в феврале 1920 года меня назначили Коморси (Командующий морскими силами, сейчас эта должность называется – Главнокомандующий военно-морским флотом – прим. автора) и в этой должности я провоевал всю Гражданскую войну.  Разрабатывал и проводил операции на Чёрном и Азовском морях, а также на Каспии. В декабре 1921 года я добровольно попросился отпустить меня на любимую научно-преподавательскую работу. Меня отпустили. И, с тех пор, я преподавал в Военно-морской и Военно-воздушной академиях и в Академии Генерального штаба. Написал много научных работ по стратегии. В партию так и не вступил. Вот и всё, Аннушка».
- «А вот и двор моего дома, Саша. … Спасибо, что проводил», - они подошли к её подъезду и остановились. Это был большой старинный доходный дом. Время уже перевалило за полночь. Во дворе было темно, горела только одинокая лампочка перед её подъездом. Кругом было тихо, безветренно и тепло. Немиц взял Анну Васильевну за руки и заглянул ей в глаза:
- «Аннушка, можно я завтра к тебе приду. Мы славно проведём время. Я хочу пригласить тебя в хороший ресторан. Да и вообще, мы только начали друг другу рассказывать о прожитой жизни, нам ещё есть много чего друг другу рассказать».
- «Хорошо, Саша», - просто и сразу ответила ему Анна Васильевна: «Ты расскажешь мне свои пророчества как ясновидящий, и почему тебя не понимают в Генеральном штабе? Ведь ты меня заинтриговал», - при этом она слегка улыбнулась и шутливо погрозила ему пальчиком.
- «Обязательно, Аннушка, раз тебе это интересно. … А где мне тебя ждать?»
- «Приходи и садись вот на эту лавочку», - и она указала рукой на маленькую лавочку, стоящую во дворе возле цветочных клумб: «К двенадцати часам я выйду к тебе».
Поцеловав на прощание Анне Васильевне руку, они расстались. Назад пожилой адмирал шёл в приподнятом настроении, сердце у него пело. Какой-то новый смысл открылся на закате его жизни. Мысли адмирала плясали. От мыслей о Аннушке, на почве его общего творческого подъёма, его мысли перескочили к текущим делам своей миссии в Генеральном штабе. Он решил побороть в себе обиду непонимания:
- «Я буду с ними драться. Я буду их последовательно убеждать на железных аргументах. Я сломаю их косность. Я поставлю их в положение, когда отмахнуться от меня будет уже нельзя!»
Потом, его мысли, снова вернулись к Аннушке. Он стал продумывать, в какой ресторан им завтра лучше пойти и как построить разговор. Немиц не обратил внимания, как он уже снова был на Пречистенке, когда ему в голову пришла обрадовавшая его мысль пригласить Анну Васильевну на лето к себе в гости в Севастополь.
- «А почему, собственно говоря, - в гости?»
Находясь в эйфории, адмирал не заметил, как машинально перешёл на несвойственный его возрасту солдатский шаг. Прохожих в столь поздний час уже почти не было. … Неожиданно ему стало не хватать воздуха, появилась боль в груди. Когда он пешком стал подниматься на третий этаж своей генштабовской гостиницы в Бариковском переулке, он дополнительно почувствовал сильную слабость, головокружение, в глазах его всё посерело. Не дойдя до своего номера, Немиц сел прямо на ступеньки лестницы и стал судорожно расстёгивать крючки стоячего воротника своего кителя – ему не хватало воздуха. … Как раз в этот момент по лестнице спускалась молоденькая дежурная горничная:
- «Что в Вами, товарищ адмирал?!» - испуганно спросила она его.
- «Ничего, милая, … сейчас пройдёт».
- «Нет, нет, нет! Я вызову скорую! Вы весь покраснели!» - и она тут же убежала, только её каблучки простучали по лестнице.
Минут через десять к гостинице приехала бригада скорой помощи. К тому времени Немиц был уже совсем плох. Он продолжал сидеть на ступеньках лестницы, весь покрасневший, глаза его были закрыты, а голову он прислонил к перилам лестницы. Старший бригады скорой помощи был опытным врачом и, по одному внешнему виду больного и его предполагаемому возрасту, он понял всё – типичный гипертонический криз:
- «На носилки и в машину!» - скомандовал он двум санитарам, затем, обращаясь к горничной, резко спросил:
- «Лёд у Вас есть?!»
- «Да, конечно, в холодильнике».
- «Быстро несите лёд!» - и она сразу убежала за льдом.
Пока санитары укладывали больного на носилки, врач быстро достал из своей аптечки таблетку нитроглицерина и сунул её ко рту Немица.
- «Положите таблетку под язык. Её надо пососать!»
Немиц медленно, не поднимая глаз, открыл рот, и врач тут же быстро сунул ему под язык таблетку. Когда его уже положили на носилки, прибежала горничная с кубиками льда на тарелке. Врач быстро их сунул в специальный мешочек и положил на лоб больного, который уже лежал на носилках:
- «В машину, быстро!» - резко скомандовал врач.
Когда Немица загрузили в скорую, врач так же резко привычно скомандовал водителю:
- «В Бурденко!»
В главном военном госпитале имени Н.Н.Бурденко его положили в отдельную палату, для высшего командного состава. Затем померили давление, сделали несколько уколов, Немицу стало лучше, и он спокойно заснул. Спал он долго. Проснулся, когда уже перед ним во главе свиты врачей стоял главный военный терапевт Вооружённых сил – консультант госпиталя доктор медицинских наук, генерал-майор медицинской службы Мильрад Иванович Теодори:
- «Здравствуйте, Александр Васильевич!» - и он полностью представился адмиралу.
У генерала было крупное волевое лицо, плотно сжатые тонкие губы и высокий открытый лоб. На глазах он носил большие очки. Выражение всего его взгляда можно было описать одним словом – серьёзность. Под его белым халатом угадывалась генеральская форма.
- «Здравствуйте, Мильрад Иванович», - и, взглянув на часы, Немиц тут же продолжил: «Знаете, Мильрад Иванович, я очень хорошо себя чувствую, а на 12.00 у меня назначена важная встреча. Поэтому прошу Вас, выпишите меня, пожалуйста».
Правда, что это за «важная встреча», адмирал благоразумно умолчал.
- «В таком состоянии, Александр Васильевич, в котором Вы сейчас находитесь, - я не имею права Вас выписывать. Ночью у Вас случился глубокий гипертонический криз. Сейчас мы только сняли его симптомы, и Вам кажется, что всё прошло. На самом деле патологию приступа мы ещё не убрали. Чтобы прийти в себя Вам, как минимум, нужен недельный постельный режим. Мы Вам будем делать уколы, хорошо кормить диетической пищей, а Ваша задача, как можно больше спать. Сон и покой – это сейчас для Вас самое лучшее лекарство. А теперь расскажите мне, пожалуйста, при каких обстоятельствах Вам стало плохо?»
И старый адмирал всё добросовестно рассказал генерал-майору медицинской службы. Как он в театре «Московская оперетта» встретил вдову своего боевого товарища, как вместе с ней выпил бокал шампанского, а потом через пол города провожал её до Плющихи. Но и здесь адмирал благоразумно умолчал, кто этот «боевой товарищ». Скажи он правду – и реакция командования госпиталя могла быть непредсказуемой.
Выслушав адмирала, генерал Теодори задал ему неожиданный вопрос:
- «Александр Васильевич, Вы, когда последний раз заглядывали в свой паспорт?»
- «Я Вас не понимаю, Мильрад Иванович».
 
Главный военный терапевт ВС, доктор медицинских наук, генерал-майор медицинской службы Мильрад Иванович Теодори

- «Александр Васильевич, Вы 1879 года рождения, Вам полных 87 лет. В таком возрасте пить шампанское и делать такие марш-броски по городу несколько поздновато. Да ещё, наверно, разволновались. И сегодня хотели пойти на «важную встречу», - тут уж адмирал почувствовал в его голосе явную иронию, а доктор Теодори всё продолжал: «чтобы ещё больше разволноваться. А Вам это сейчас категорически нельзя. Любое волнение для Вас – яд, покой – Ваше лекарство», - здесь он сменил тон своего голоса с жёсткой критики пренебрежения к своему здоровью, на тон ласковый и уважительный: «Поэтому, уважаемый Александр Васильевич, лежите, отдыхайте, как можно больше спите, а димедролом мы Вам в этом поможем», - и, попрощавшись, генерал Теодори вышел из его палаты.
……………………………………………………………………………...
Ровно без пяти минут до 12.00 Анна Васильевна вышла из подъезда своего дома. Немица ещё не было. Она села на лавочку у своего подъезда, стоящую у цветочной клумбы, и стала ждать. Анна Васильевна надела своё лучшее платье, на шею повесила бусы, надела туфли на каблуках, в уши вставила серёжки, слегка применила макияж и, по этому поводу, даже достала небольшой флакончик французских духов – подарок её подруги по лагерю актрисы Марии Ростиславовны Капнист. Этими духами она бережно подушилась. … Светило солнце, на асфальте чирикали воробьи, ворковали голуби, было тепло. Во всём чувствовалось приближение лета.
Прошло пять минут – Немица всё не было. Анна Васильевна почувствовала некоторую неловкость. Несмотря на свою непростую жизнь, ей ещё никогда не приходилось ждать мужчину на свидание. Обычно ждали её. А это и было как раз свидание – не деловая встреча. Этикет требовал её немедленного ухода, как же – время вышло. Но она прождала ещё пять минут. Немица всё не было. А ей очень хотелось, чтобы он пришёл. Он обещал ей рассказать о своём таинственном деле, которое он решает в Генштабе, о своих пророчествах, а потом свести её в ресторан. А его всё нет и нет. Ей не важно было ни его дело, ни ресторан, ни его пророчества – это всё было антуражем. Главное – это общение с духовно близким ей человеком, хоть какое-то разбавление её одиночества. Ведь они были два чудом уцелевших осколка от одной разбившейся вазы, называемой Российской империей. … Но прошло ещё пять минут, потом ещё – а его всё не было. Она посмотрела на свои часики – было 12 часов 15 минут. Ждать больше было неприлично. Анна Васильевна тяжело вздохнула. На небе появилась тучка и закрыла собой солнце. Сразу стало пасмурно и прохладно.
- «Наверно его срочно вызвали в Генштаб по его делу. И он никак не смог мне об этом сообщить. … Ну, что ж – если я ему нужна – то найдёт. А если нет – значит это просто не мой человек, значит это ещё одно маленькое разочарование в жизни», - так про себя решила Анна Васильевна. Она встала со скамейки и пошла домой.
……………………………………………………………………………...
В госпитале адмирал Немиц пролежал неделю, после чего был выписан. Когда, после выписки, он вернулся в свою генштабовскую гостиницу на Бариковском переулке, то у него было твёрдое желание привести себя в порядок и тут же идти на Плющиху к Анне Васильевне. Но дежурная горничная сразу принесла ему несколько телеграмм. Все телеграммы были от его старшей дочери Варвары. Она просила его поскорее приехать к ней в Ялту, посидеть с детьми, так как они с мужем взяли путёвку в санаторий. В других телеграммах она уже беспокоилась, – что с ним случилось, так как он не отвечал на её предыдущие телеграммы и не приезжал.
Адмирал с детства был так воспитан, что долг перед Отечеством и семьёй для него был превыше всего, превыше его личных желаний, амбиций и, естественно – блажи. Поэтому дилемму: идти к Анне Васильевне или ехать в Ялту к дочери, он решил сразу, не задумываясь, – ехать в Ялту и немедленно. А после, он принял для себя решение, снова приехать в Москву и разыскать Анну Васильевну. Тут он вспомнил, что тогда на радостях, прощаясь с Анной Васильевной, даже не догадался спросить номер её квартиры, где она живёт. Поэтому, не сможет ей написать письмо, где объяснит причину своего неприбытия на свидание. … Ничего не поделаешь, – за свою ошибку надо платить.
Всё лето адмирал провёл то в Ялте, то в Севастополе, сидя то с одними внуками, то с другими. И всё лето мечтал о встрече с Аннушкой. Отпустили его дети только с началом сентября, когда начались школьные занятия, и он сразу вернулся в Москву и снова поселился в генштабовской гостинице. На следующий день, встав пораньше и позавтракав, он пошёл на Плющиху. По пути он купил шикарный букет чайных роз. Наконец адмирал зашёл в её двор, сел на ту самую лавочку и принялся ждать, в надежде, что когда-то Аннушка всё же выйдет. Стояла самая ранняя осень. Листья на деревьях ещё не пожелтели, но небо уже по-осеннему было ярко синее. Вокруг играли дети, с интересом разглядывая старого адмирала. Александр Васильевич любил свою военную форму и никогда с ней не расставался. Он гордился своей жизнью, службой, принадлежностью к Военно-морскому флоту. В Москве, где военные моряки – это большая редкость, он своей формой привлекал всеобщее внимание. Когда из подъезда, где жила Аннушка выходили жильцы, то Александр Васильевич вставал со своей скамеечки, подходил к ним и вежливо спрашивал, не знают ли они Тимирёву Анну Васильевну? Но никто из жильцов подъезда её не знал, – Аннушка жила очень замкнуто. Так прошло три часа. И, наконец, ему повезло – из подъезда вышла Анна Васильевна.
- «Аннушка!»
- «Сашенька!»
Они одновременно обрадовались, увидев друг друга. Александр Васильевич быстро встал, подошёл к Анне Васильевне и, как он привык с детства, галантно поцеловал ей руку, затем вручил букет роз.
- «Спасибо, Саша. … А почему ты тогда не пришёл? Я тебя ждала».
- «Аннушка, я тогда так обрадовался нашей встрече, так переволновался, что ночью мне сделалось плохо, и меня отвезли в госпиталь. Там главный терапевт Министерства обороны меня так отругал! Оказывается, мне нельзя пить даже шампанское и делать длительные переходы. Он продержал меня в госпитале неделю. По выписке из госпиталя мне в гостинице принесли несколько телеграмм. … Ну, в общем, всё лето мне надо было сидеть с разными внуками то в Ялте, то в Севастополе. С началом учебного года дети мне выписали увольнительную записку, и я сразу приехал к тебе в Москву. … И вот я здесь перед тобой. Никаких дел в Генштабе у меня сейчас нет».
- «Право, Саша, … я того не стою».
- «А у меня в голове даже такой вопрос и не возникал – кто кого стоит. Я всё лето мечтал приехать в Москву и увидеть тебя», - это уже было почти признание.
Анна Васильевна решила не накалять взаимоотношения:
- «Саша, а как сейчас твоё здоровье?»
- «Я здоров как бык и готов вести тебя в самый лучший ресторан», - конечно старый адмирал шутил, но чем он действительно был здоров, так это своим настроением. Оно у него было превосходное.
- «Но, … Саша, я так сразу не могу, мне надо переодеться. … Я ведь собралась идти в магазин за продуктами».
- «Отлично, Аннушка, иди и переоденься. Я тебя подожду здесь на лавочке. А когда мы будем возвращаться, я куплю тебе те продукты, которые ты пожелаешь», - адмирал понимал, что нехорошо напрашиваться в дом к женщине, когда он вот так неожиданно свалился для неё с неба.
Анна Васильевна улыбнулась, ещё раз взглянула на Немица и подумала:
- «Какие всё-таки все военные похожи друг на друга. Какой у них напор! … А Сашенька великолепен. Как ему идёт адмиральская форма, как он загорел за лето … », - а вслух сказала:
- «Хорошо, Саша. Я быстро. Заодно поставлю цветы в воду. Но только ты должен дать мне слово, что все длинные передвижения мы будем делать на городском транспорте».
- «Даю», - последовал незамедлительный ответ.
Через час они уже сидели в банкетном зале ресторана Прага, что напротив Генерального штаба. Здесь часто устраивали банкеты высшие офицеры и генералы Генерального штаба. Иногда на них приглашали и Немица. До ресторана они доехали на такси.
- «Саша, – уговор – ничего спиртного!» - строго сказала ему Анна Васильевна.
- «Хорошо, Аннушка, будем пить только Боржоми».
Он взглянул на свою спутницу и про себя улыбнулся. Всё лето он ждал этой встречи и теперь периодически украдкой посматривал на неё.
- «Наверно, она надела своё самое лучшее платье», - подумал старый адмирал: «А какое у неё холодное гордое лицо, какая величественная посадка головы и очаровательная покатость плеч. Нет, годы, и невзгоды её нисколько не состарили. Наоборот. … Какая красота в её взгляде, таком спокойном и, в то же время, мудром. … Да, с годами он приобрела особую красоту – красоту женской мудрости».
- «Аннушка, у меня есть предложение - потанцевать».
- «О, Саша, я столько лет не танцевала».
- «А я?»
- «Хорошо, Саша, закажи какую-нибудь музыку. Но танцевать будем очень медленно».
- «Ты, наверно, хочешь танцевать под какой-нибудь старинный романс?» - спросил её адмирал.
- «Да».
Немиц внимательно посмотрел на свою спутницу, что-то вспоминая, и затем неуверенно спросил её:
- «Наверно я догадываюсь, под какой романс ты хочешь танцевать».
- «Интересно, под какой?» - игриво спросила его Анна Васильевна.
 
Банкетный зал ресторана «Прага»




- «Тот романс, который очень любил Колчак – Гори, гори моя звезда. … Я угадал?»
- «Да», - сразу еле слышно ответила ему Анна Васильевна, потупив глаза, при этом лицо её стало грустным, это ей шло.
Адмирал, ни слова не говоря, встал, подошёл к метрдотелю и что-то ему сказал, потом сел на своё место. Через минуту на сцену со своей гитарой вышла цыганка-солистка оркестра, села и, сама себе аккомпанируя, запела под гитару этот романс. Голос у неё был грубоватый – мужской, но пела она вдохновенно, как будто вспоминая что-то давно ей пережитое. Адмирал снова встал, приосанился, подошёл к креслу Аннушки, встал по стойке «смирно» и красивым кивком головы пригласил Анну Васильевну танцевать. Жест его был удивительно красив и благороден, раздалось несколько хлопков – ему зааплодировали. Анна Васильевна не спеша встала, положила ему руки на плечи, едва касаясь своими пальцами его золотых адмиральских погон, откинула голову назад и посмотрела ему прямо в глаза. Её столь открытый откровенный взгляд ожёг больное сердце старого адмирала. Он взял её за талию и так же заглянул ей в глаза, и они медленно, медленно закружились под звуки гитары. А цыганка, уйдя в себя и смотря невидящим взглядом в сторону, всё пела и пела о своём небесном талисмане:

«Гори, гори, моя звезда.
 Звезда любви приветная!
 Ты у меня одна заветная
 Ты у меня одна заветная,
 Другой не будет никогда.
 Ты у меня одна заветная,
 Другой не будет никогда.
 
 Сойдёт ли ночь на землю ясная,
 Звёзд много блещет в небесах,
 Но ты одна, моя прекрасная,
 Горишь в отрадных мне лучах.
 Но ты одна, моя прекрасная,
 Горишь в отрадных мне лучах.
 
 Звезда надежды благодатная,
 Звезда любви волшебных дней,
 Ты будешь вечно незакатная
 В душе тоскующей моей!
 Ты будешь вечно незакатная
 В душе тоскующей моей!
 
 Твоих лучей небесной силою
 Вся жизнь моя озарена.
 Умру ли я – ты над могилою
 Гори, сияй, моя звезда!
 Умру ли я – ты над могилою
 Гори, сияй, моя звезда!»

Романс окончился. Анна Васильевна и Александр Васильевич очнулись. Раздались аплодисменты. Все присутствующие в банкетном зале ресторана наблюдали за ними. Пара была великолепна: старый седой заслуженный боевой адмирал в золотых погонах и его спутница – утончённая пожилая интеллигентная дама. Адмирал проводил Анну Васильевну до её кресла и, кивком головы, галантно поблагодарил её за танец, после чего сел и сам.
- «Саша, – это сказка! Как будто и не было этих пятидесяти лет», - при этом глаза Анны Васильевны блестели.
- «К сожалению, ветер истории безжалостно унёс то время», – ответил ей адмирал.
Они принялись есть принесённые им закуски и запивать Боржоми, который они наливали в свои бокалы и которыми они с улыбкой чокались. Неожиданно Анна Васильевна спросила адмирала:
- «Саша, помнишь, ты говорил мне, что являешься ясновидящим?»
- «Да, помню», - ответил ей адмирал, поедая салат Оливье.
- «Так вот, ты сможешь предсказать мне мою дальнейшую жизнь?» - Анна Васильевна слегка промокнула свои губы салфеткой.
- «Аннушка, назвав себя тогда ясновидящим, я пошутил. Вообще, все провидцы и ясновидящие – это, как правило, бессовестные шарлатаны. У нас в стране, их предсказания запрещены, а на Западе, так ими заполнена вся пресса. Но, что главное, они никогда не скажут тебе, что с тобой или страной будет через день, неделю, месяц, год. А, если вдруг что-то и произойдёт, то они вам во все уши будут дуть, что, такой-то прорицатель ещё тогда-то это предсказал. Это примитивное жульничество. Но на Западе оно процветает, так как у них большой спрос на различные предсказания.
Когда я тебе говорил, что я ясновидящий, то имел в виду научный прогноз. А это совсем другое дело. … Я могу рассказать тебе о своём научном прогнозе, который стараюсь довести до ума некоторых генштабистов, если тебе это интересно».
- «Да, Саша, мне это будет очень интересно».
- «Хорошо, тогда слушай».
Они перешли к первому блюду, съели его, запили Боржоми, и Александр Васильевич начал:
- «Сначала я тебе расскажу о крупицах теории научных прогнозов, а потом уже – о самом моём прогнозе.
Итак, научные прогнозы бывают двух видов: краткосрочные и долгосрочные. Краткосрочный прогноз сводится к прогнозу, на основе найденной в настоящее время тенденции развития от какой-то временной точке в прошлом, через настоящее в ту или иную временную область будущего. По сути – это исторические аналогии. Здесь всё просто – посмотрел на день вчерашний и сегодняшний и сообразил, как пойдёт день завтра. Пока тебе понятно?»
- «Да, всё понятно, рассказывай дальше».
- «Что ж он мне сейчас такое интересное скажет?» - подумала Анна Васильевна, а Немиц, оседлав своего любимого конька, с увлечением продолжал:
- «Гораздо труднее сделать долгосрочный прогноз. Вот им то я и занимаюсь. Развитие любой науки, любой отрасли знания идёт по циклам (цикл – от греческого слова «kyklos» - круг, то есть совокупность взаимосвязанных явлений, процессов, работ, образующих законченный круг развития в течение какого-либо промежутка времени – прим. автора). Долгосрочный прогноз – это попытка заглянуть за горизонт в следующий цикл развития, за пределы того цикла в котором мы сейчас живём. Для того чтобы осуществить такое предвидение с выходом в следующий цикл, необходимо знать, по крайней мере, закономерности двух предыдущих циклов. Вот этим то, как раз я и занимаюсь в области военной науки, то есть я делаю предвидение воин будущего».
- «Очень интересно, Саша, продолжай».
Но Немииц как будто уже не слышал её слов, он был весь захвачен магией, глубоко выстраданной им темы. Глаза его горели, речь сделалась чёткой ясной безапелляционной:
- «Если исключить появившееся ядерное оружие – назначение которого только пугать, или, научно говоря, сдерживать друг друга, то нынешнее ведение войны у наших генералов остаётся старое, - это традиционная линия фронта, которую надо прорывать, чтобы захватить чужую территорию. Цель такого захвата – это завладеть промышленными предприятиями противника, находящимися на этой территории. Если в пределе захватить все промышленные предприятия противника, то тогда он войну проиграет. Так как без экономики вести современную войну невозможно».
- «Саша, это всё абсолютно банально и ясно. А где же твоё предвидение?»
- «А вот сейчас я тебе о нём и буду рассказывать. Оказывается, необязательно захватывать территорию противника, чтобы остановить его экономику. Это можно сделать гораздо проще и намного дешевле – обесточив страну противника. Тогда все его предприятия встанут, противник лишиться своей экономики и будет принуждён капитулировать. И, при этом, не надо будет проливать кровь, разрушать города, вытаптывать посевы. Государства решают свои политические амбиции без жертв и разрушений. … Тут тебе так же должно быть всё понятно».
- «Понятно-то понятно, но как это практически осуществить?»
- «А вот тут-то как раз и заключается изюминка моего предвидения».
- «Очень интересно».
- «Слушай. …», - глаза адмирала загорелись, он весь встрепенулся и сосредоточился, как говорят – он сел на своего любимого конька и с увлечением, жестикулиру, продолжил: «Для этого нам надо найти какую-то одну или несколько болевых точек в инженерных сетях государства-противника, поразив которые, например, диверсионными методами, гарантированно начнётся веерообразная лавина технологически взаимосвязанных отключений. После чего страна обесточится, и вся её экономика встанет. … Но ты меня опять можешь спросить – а как найти эту болевую точку? … Отвечаю. Для этого надо построить полномасштабную математическую модель всех инженерных сетей этого государства с обязательным учётом того, что все эти сети друг с другом тесно технологически взаимосвязаны. Это сети электрические, газовые, сети сырой нефти и нефтепродуктов, сети водяные, паровые и так далее, то есть все инженерные сети, которые есть в государстве. А, уже имея такую математическую модель, на ней можно будет каким-то математическим методом вычислить эту болевую точку. Но, чтобы это сделать, нужно иметь такой математический аппарат, который способен был бы разом описать всю структуру соединений инженерных сетей у сотен тысяч разнородных промышленных предприятий страны противника. И как эти предприятия технологически взаимосвязаны между собой при помощи общегосударственных инженерных сетей. Например, чтобы работал машиностроительный завод и выпускал танки, ему надо подать электроэнергию от электростанции, работающей на мазуте. А для этого надо на эту электростанцию подать мазут от нефтеперерабатывающего завода, который тоже без электричества не может работать, и так далее, образуя длинную технологическую цепь».
- «Знаешь, Саша, я не инженер, но ты так просто рассказываешь, что мне всё понятно».
Официант сменил блюда и принёс им второе. Но адмирал уже не мог себя остановить. Глаза его блестели, он вошёл в кураж, когда сам стал получать удовольствие от своего рассказа.
- «Так вот, такой математики, способной это сделать, сейчас в науке не существует. Современная математика может одновременно описать различные комбинации состояний двух, трёх, четырёх, максимум десяти элементов. Дальше она захлёбывается. В математике это называется «проклятие размерности», и, более того, существует мнение, что это проклятие непреодолимо. Это полная чушь! Оно обязательно будет преодолено, только для этого надо проводить научные исследования в этом направлении. Это первое, о чём я твержу твердолобым генералам в генштабе. … Но и это ещё не всё. … Предположим, что найдётся человек и такую математику разработает и, на основе этой математики построят такую математическую модель. Но, проводить математические вычисления на такой сверх гигантской математической модели, не сможет, ни один человек. Это находится за пределами возможностей человеческого мозга. Здесь будет нужна электронно-вычислительная машина (ЭВМ). Слава Богу, они уже в мире есть. Но только у них сейчас не хватает памяти, чтобы записать всю эту сверх гигантскую информацию, и не хватает их быстродействия, чтобы за разумное время решить эту задачу. Да, кроме того, современные ЭВМ требуют огромных площадей, целые громадные залы, их обслуживают десятки человек, и они крайне ненадёжны. А это второе, о чём я твержу в Генеральном штабе – надо срочно развивать ЭВМ, чтобы они были с большой памятью, быстродействующие, малогабаритные, надёжные. … О, Аннушка, если бы ты при этом видела их лица, скучные, напыщенные, самодовольные, извини меня – откровенно тупые. Они меня и слушают то только из вежливости. Наверно думают, что по старости я уже выжил из ума, если замахиваюсь на ненужность линии фронта и танковых клиньев».
- «Саша, во-первых, поешь, ты ведь ко второму блюду так и не притронулся. Во-вторых – не волнуйся. Тебе нельзя волноваться. И, в-третьих – не ставь себе целью обязательно добиться своего. Сделай максимум того, что ты можешь, оформи свои мысли и издай их. Люди просто ещё не доросли до твоего уровня, до твоего полёта мысли. Ты обогнал время, в котором живёшь. Общество учёных ещё должно созреть, чтобы осознать и увидеть эти проблемы. Они сейчас их просто не видят. … Поэтому, Саша, успокойся и покушай».
Она ласково положила свою руку на его руку. И, от такой ласки, ему сразу стало легче. Зачем летать в облаках, вот перед ним прекрасная фея из сказки, и как всё мелко и ничтожно по сравнению с ней! Но, чтобы закончить тему, он всё же сказал:
- «Знаешь, Аннушка, я же написал книгу «Работа Морского Генерального штаба» и в приложении к ней я и изложил эти мысли. Но беда в том, что они и её издавать отказались. Тогда, я за свои деньги размножил её на ксероксе и разослал в Военно-морскую и Военно-воздушную академии, а также – в Академию Генерального штаба. … Ты права – это тот максимум, что я могу сделать. Надо просто успокоиться. Остальное пусть делает время».
- «Ох, какой упрямый», - подумала Анна Васильевна: «Никак не хочет уходить от этой темы. А она его так взволновала, он так её выстрадал, так переживает за неё», - и, чтобы переменить тему разговора, и унять волнение Сашеньки, она сказала:
- «Знаешь, Саша, ведь у меня тоже есть увлечение, которое меня волнует, и о котором я постоянно думаю».
- «А что же ты молчала? Какое?» - спросил адмирал. Доедая второе блюдо. Ему стало немного стыдно за свой, как он считал – эгоизм. Он даже не допускал мысли, что у Аннушки могут быть какие-либо интересы.
- «Ты вошёл в такой кураж, что я боялась тебя прервать».
- «Зря, зря, зря. Давай рассказывай, мне это будет очень интересно», - Немиц инстинктивно хотел быстрее загладить свою вину невнимания, которую за собой чувствовал.
- «Саша, я получаю большое удовольствие от литературного творчества, – я пишу стихи».
- «Стихи!!! … Ого! … Вот это да! И молчала. … Ай, яй, яй!» - он шутливо погрозил ей пальцем: «Пожалуйста, прочти мне твои самые любимые стихи».
- «Хорошо, … но ты уже успокоился?»
- «Да, да».
- «И готов меня слушать?»
- «Конечно, Аннушка, мне это будет очень интересно».
- «Тогда слушай», - лицо Анны Васильевны сразу стало печально и серьёзно и она, внутренним взором, глядя в прожитое пространство времени и никого не видя, начала:

«Пол века не могу принять,
 Ничем нельзя помочь,
 И всё уходишь ты опять
 В ту роковую ночь.

 А я осуждена идти,
 Пока не минет срок,
 И перепутаны пути
 Исхоженных дорог.
 
 Но если я ещё жива,
 Наперекор судьбе,
 То только как любовь твоя
 И память о тебе».


 
Церковь Вознесения на Никитском бульваре – снаружи

 
Церковь Вознесения на Никитском бульваре - внутри




Она замолчала. Молчал и Немиц. Оба понимали о ком это стихотворение. Потом, тяжело вздохнув, адмирал для порядка спросил:
- «Это о нём?»
Анна Васильевна потупила голову и, не сразу, тихо и коротко ответила:
- «Да».
Опять наступило молчание.
- «Стихи великолепные. … Я тебя Аннушка, понимаю и восторгаюсь твоей преданности его памяти. … Ты достойна Колчака».
Потом опять было молчание и, наконец, Немиц сказал:
- «Аннушка, у меня есть предложение, когда мы выйдем из ресторана, то давай зайдём в старинную церковь, храм Воскресенья. Кстати, именно в этой церкви венчался Пушкин с Натальей Гончаровой, и она находится недалеко от нашего ресторана на Никитском бульваре, это совсем рядом. В церкви поставим свечку за упокой его души».
Адмирал Немиц никогда не был членом Коммунистической партии. Всю свою жизнь он оставался верующим христьянином и не считал нужным это скрывать. Большевики это терпели.
- «Спасибо, Саша. … Конечно – да», - еле слышно опустив глаза, ответила ему Анна Васильевна.
Трудно себе даже и представить, какое светлое и, в то же время трагическое, воспоминание осталось у неё от жизни совместно с Колчаком. А может она была одной из самых счастливых женщин на свете, кому удалось познать в жизни настоящую большую любовь. Любовь – о которой мечтает каждая женщина. Любовь к столь заметной фигуре в истории России. … Кто знает?
Они ещё посидели некоторое время в ресторане, ещё пару раз потанцевали, потом вышли из ресторана и пошли на Никитский бульвар. И в храме Вознесения поставили свечку за упокой православного русского война адмирала Александра Васильевича Колчака. …
Немиц и Анна Васильевна ещё несколько раз встречались, вместе гуляли, разговаривали, вспоминали былое. Им было очень хорошо вдвоём, они тянулись друг к другу, и, каждый раз, они не хотели расставаться и уже не могли представить себе свою жизнь без следующей встречи. Но поняли они это совсем неожиданно.
В конце сентября 1967 года Александр Васильевич снова получил телеграмму из Ялты от своей старшей дочери Варвары, где она просила его срочно приехать, чтобы посидеть с заболевшим сыном. Адмирал, ведомый своим семейным долгом, сразу взял железнодорожные билеты назад в Симферополь. Настал последний вечер их свидания перед его убытием в Ялту. В конце сентября в Москве была в полном разгаре золотая осень. Листья на деревьях в парках и на бульварах Москвы приняли красно-жёлтый цвет. Солнце садилось, было безветренно, но по-осеннему зябко. Стояли последние погожие осенние вечера. Эта осенняя благодать соответствовала их приподнятому настроению. Они продолжали жить в сказке. В тот вечер они особенно долго гуляли по Москве и, как всегда, много разговаривали – им было не наговориться друг с другом. Старый адмирал, блаженно щурясь, слушал свою спутницу, улыбаясь в свои роскошные усы. У подъезда дома Анны Васильевны они стали прощаться.
- «Аннушка, выслушай, пожалуйста, меня не перебивая. Знаешь, … я сейчас как юноша волнуюсь».
- «А ты не волнуйся, Сашенька, у нас нет повода для волнения».
- «Хорошо, Аннушка, постараюсь. … Видишь ли, … я уже не представляю себе жизнь без общения с тобой».
При этих словах адмирала Анна Васильевна глубоко вздохнула. Немиц заметил это и испугался. Он боялся, что она не даст ему высказаться: «Я хочу … », - тут он замялся и, набравшись смелости, разом выпалил: «чтобы ты переехала жить ко мне в Севастополь. Я живу один в трёхкомнатной квартире, и мне одному так тоскливо!»
Сказав это, он взглянул в самую глубину глаз Анны Васильевны.
- «Сашенька!» - она провела своей ладонью по его щеке. Для Немица это была просто волшебная ласка. Он весь напрягся, ожидая её ответа: «я … согласна», - еле слышно проговорила Анна Васильевна.
Почти со стоном вырвался вздох облегчения из груди старого адмирала:
- «Ох! … Аннушка! … Какое это счастье!» - он сжал и поцеловал её обе руки: «Как только внук поправится, я дам тебе телеграмму, чтобы ты сразу выезжала ко мне. Я встречу тебя в Севастополе на вокзале».
- «Хорошо, Сашенька. … А теперь иди в свою гостиницу, тебе надо как следует выспаться перед отъездом».
Адмирал в поцелуе снова горячо припал к руке Анны Васильевны. Она не убирала свою руку. Глаза их увлажнились. …
- «Иди, … Сашенька».
- «До встречи, Аннушка!»
Он круто повернулся и пошёл прочь из её двора. Сердце его пело, но от расставания было и немного грустно.
- «До встречи, … милый», - прошептали в полумраке губы Анны Васильевны, но адмирал это уже не мог слышать. …
……………………………………………………………………………...
А 1 октября по радио в новостях передали: «Сегодня в Ялте на восемьдесят девятом году жизни скоропостижно скончался верный сын Отечества участник Гражданской и Великой отечественной воин, персональный пенсионер всесоюзного значения вице-адмирал Немиц Александр Васильевич». … Сказка окончилась.



Часть №1  ПОСТУПОК

         Эпиграф к 1 части

 «Небываемое бывает»
Пётр ; (Император России)


 


1.1 Вещий сон

Обычно сон у него был спокойный, глубокий, здоровый без сновидений. Он освежал его и придавал силы. Но в эту ночь было всё не так. Наверно сказывались тяжёлые раздумья, давление гигантской ответственности, нерешительность и осознание огромных планетарных последствий того, поступка, который он хотел совершить. Всё это раздирало его сознание уже целый месяц. Сейчас его сон был нездоровый с яркими сновидениями. Причём сновидения были настолько отчётливы, что ему казалось, как будто это вовсе и не сон, а всё на самом деле происходит с ним наяву.
Ему снилась его ранняя, ранняя молодость. Что он морской кадет той великой громадной страны, которая шла в истории своим собственным самобытным путём и пугала всех своей огромностью, богатствами и непредсказуемостью. Был поздний осенний вечер, с деревьев падали листья, стемнело, их рота, одетая в бушлаты, шла из учебного корпуса в казарму. Вот они вышли на набережную. Громадный город весь в огнях фонарей, освещённых окон прибрежных дворцов, учреждений, заводов – раскинулся перед ними. Слышались звуки трамваев, троллейбусов, машин. А рота их мерно в ногу шла и шла: «Гум, гум» - слышался чёткий походный шаг роты. Все молчали, только на ветру шелестели ленточки их бескозырок да иногда мичман, ведущий роту, подавал команды. И снова: «Гум, гум». Во сне всё это виделось ему как в замедленной съёмке в тумане. Вот его рота подошла к старинному крейсеру, чьё баковое орудие своим выстрелом дало сигнал, и весь мир перевернулся. Их воспитывали на этом выстреле и это орудие они видели каждый день. Оно прочно вошло в их сознание.
И вдруг какая-то непонятная сила неожиданно вытолкнула его из строя. Он выбежал и подбежал к сходням крейсера. Чудно, но никто его не окликнул, не сделал замечания, как будто его и не было в строю. А безучастная рота всё тем же мерным шагом всё дальше и дальше уходила в туман. По сходне он взбежал на палубу крейсера, промчался по правому шкафуту, по трапу взлетел на палубу и подбежал к баковому орудию. Почему-то там, рядом с шестидюймовым орудием уже стоял готовый снаряд. Он рывком вставил его в казённик, закрыл клиновой затвор орудия и тут же выстрелил. …
Когда прекратились перекаты грома от выстрела и рассеялся дым, то странная картина открылась его взору. Город погрузился в полную тьму, погасли все огни, стал весь транспорт, исчезли все промышленные звуки. Слышался только шум ветра в оснастке крейсера, плеск волн о его борт, да крики чаек.
И тут он проснулся, посмотрел на часы, было шесть часов утра. Он вышел на балкон своей квартиры, расположенной на девятнадцатом этаже. Город ещё не проснулся. На улицах ещё было тихо. Был ранний сентябрь. Туч не было, небо на востоке уже стало отчётливо светиться, а внизу на тротуарах был сумрак. Солнце ещё не было видно, но его первые лучи уже успели осветить позолоченные шпили старинных дворцов и крепостей. Позолоченные ангелы на их концах ярко блеснули, отражая лучи ещё не взошедшего солнца.
; «Какая редкая величественная картина» - подумал он - «наверное, ангелы знают, что им надо делать. А вот что делать мне?! И нет на Земле ни одного ангела, который бы мог мне это подсказать! Решать должен только я сам!». И снова эта сверлящая мозг мысль охватила всё его сознание.
Уже месяц как он не мог решиться сделать это. Ему уже было под шестьдесят, он был доктором технических наук, профессором, капитаном 1 ранга запаса. Почти год назад он демобилизовался из Вооружённых сил. Казалось, в наличии богатейший жизненный опыт, когда человек должен уже чётко знать, что можно делать, а что нельзя. Но где-то глубоко в подсознании, основываясь на логике анализа ситуации в мировой политике, он, конечно, понимал, что это сделать надо и он это всё равно сделает! Но как только он садился за свой ноутбук, подключённый к Интернету, решимость покидала его.
; «Нет, не могу, не могу!» ; говорило его сознание.
; «Ну, подожду ещё пару дней. Пусть человечество ещё поживёт в мире хоть пару дней. А потом решусь, да, конечно решусь», ; продолжало говорить его сознание.
Эти дни проходили, но всё оставалось по-старому. Ответственность за те гигантские планетарные последствия, за резкий перекос в высокой политике и кардинальный перелом хода всемирной истории, которые, как неизбежное следствие, последуют за этим актом, пугали и останавливали его. Воля его просто цепенела, и не хватало душевных сил переломить себя и, наконец, решиться сделать это. Он ругал себя, он ненавидел себя за малодушие и нерешительность, но ничего не мог поделать с собой. За месяц таких душевных мук он ушёл в себя, не замечал никого вокруг, стал нелюдимым, внешне осунулся и похудел. Сознание его раздваивалось между смыслом слов: «надо» и «не могу». Это было мучительно. Гигантская власть над буквально всем и всеми в мире душевно возвышала его до некого самолюбования, но и страшно пугала его. Кто он такой, кто давал ему полномочия так резко повлиять на жизнь всех людей на планете?! И сам себе отвечал:
; «Никто не давал мне полномочий сделать это».
Оставалось одно ; всю эту сверх гигантскую ответственность взять на себя! Нет, здесь не стоял вопрос о его личной жизни и смерти. Это было бы слишком легко и мелко. Вопрос для него стоял так – как далёкие потомки оценят и отнесутся к его поступку? Всю свою жизнь, служа на флоте и в разведке, он, в силу своих служебных полномочий, принимал различные решения и нёс за них всю тяжесть служебной ответственности. Это было нормально, это было привычно. Он никогда не боялся ответственности. Но сейчас было всё не так. Был принципиально иной масштаб поступка. Последствия этого акта неизбежно перекосят всю мировую политику, а, следовательно, повлияют на изменения судеб уже не миллионов, а миллиардов людей на всей планете!!! Никто из них не давал ему право вмешиваться в их жизнь и менять их судьбы. Неестественно было бы отнестись к этому акту легко, беззаботно и не ощущать столь гигантской ответственности. Ответственности, которой не было ни у кого из людей, живущих на этой планете до него!
Этим отставным офицером был Александр Иванович Кузнецов. В тот момент ему было 58 полных лет. Это был высокий, стройный мужчина спортивного типа. Но цвет волос выдавал его возраст – они были почти все седые. Лицо его было удлинённое, лоб высокий, глаза карие, нос прямой. Выражение лица было доброе и печальное. Взгляд явно неглупого человека погруженного в свои мысли. Когда Александр Иванович одевался в штатскую одежду (а теперь, в отставке, он постоянно ходил в штатском), то весь его облик выдавал утончённого интеллигента, но никак не жёсткого строевого начальника. Это был типичный интеллигент прошлого века: начитанный, культурный с изысканными манерами. Казалось, что в детстве его воспитывала не казарма, а утончённая гувернантка. Он всегда автоматически вставал, когда в помещение входила женщина. Но, как было положено в старину, целовать им руки он не мог. Всё-таки не то воспитание, не та среда, в которой он вырос. Однако, к любой женщине, какая бы она ни была, он всегда относился по-рыцарски. Почему-то все женщины думали, что у него дворянское происхождение – но это было не так. Одевался он предельно опрятно. А вот речь его была простой, обычной и очень понятной. Во всём чувствовалось, что в любой момент он может стать железным, требовательно-жёстким, авторитарным. Любимым занятием его было – научные исследования в области математики. Кроме этого он очень любил литературу, театр, кино, музеи. Всю свою жизнь он прожил один. Однако, уже в солидном возрасте он женился по большой любви, но брак его был недолговечен. Сейчас он был абсолютно одинок.
; «Ох, одиночество, одиночество!» ; вздыхал он про себя.
; «С кем бы разделить тяжесть этой ответственности?» ; и сам себе отвечал;
; «Не с кем. Одиночество ; это необходимый атрибут столь гигантской ответственности, а ответственность – это всего лишь внешняя форма проявления глубокого внутреннего осознания человеком смысла своей жизни».
Но сегодня с утра всё изменилось. Находясь во сне, в его подсознании мелькнула острая ясная мысль (а мозг его работал даже во сне):
; «Почему я забыл, ведь мою математику могут в любой момент времени пере открыть. Если б не я, то её всё равно открыл бы кто-то другой. Это естественный ход развития науки. … А если я своими опубликованными трудами ускорил этот процесс?» - от этой мысли его обдало жаром. Раньше такие мысли в его голову не приходили. Он просто не думал на эту тему: «А если они применят эту математику по моей стране – Русландии?!» - и сам себе ответил: «Тогда это будет катастрофа! … О Боже! Что я медлю! Они это могут сделать в любой момент времени! Ответный удар я тогда уже не смогу сделать! … Ну конечно, совершенно ясно, почему я раньше об этом не задумывался? Почему раньше эта простая логически ясная мысль не приходила мне в голову? Несомненно, что они уже давно получили мою математическую теорию и стали готовить её применение в стратегическом масштабе по нашей стране. И могут нанести такой же в точность удар по нам и нашим союзникам в любой момент времени!
О, боже! Чего я медлю?! Ведь в любой момент может быть поздно! Эти сволочи, западные ламосоксы, ни с какой моралью и ответственностью считаться не будут, никакие угрызения совести их абсолютно не остановят. Политическая выгода, борьба за контроль и захват наших огромных ресурсов ; вот вся их мораль и совесть! Немедленно, не мешкая ; за дело!». И тут он вспомнил свой сон.
; «О, Боже, так ведь это же мне указание свыше! … Нет, нет, я в Бога не верю», ; тут его мысли стали раздваиваться, он стал спорить сам с собой: «Но, ведь большинство людей на Земле верит в Бога. Почему я считаю себя умнее всех их? Может быть, как раз я и ошибаюсь, а они все правы? … Нет, нет, не надо сюда вмешивать Бога, он здесь ни при чём, просто весь мой организм возмущается моей же нерешительности. И даже он уже против меня».
Все эти мысли придали ему ту решимость, которой не доставало за последний месяц. Его сердце бешено колотилось, и он решился.


1.2 Как всё начиналось

День стал клониться к вечеру, но июльская жара в приморском городе всё не спадала. Без устали палило солнце, на небе ни облачка, в воздухе ни ветерка. Дома, тротуары, асфальт дорог – всё было накалено, всё испускало жар. От однообразия рассказа и изнуряющего напряжения мозга, принуждённого точно и мгновенно реагировать на совершенно неожиданные вопросы посетителей, голова его очень устала. Он наслаждался тем, что позволял себе не думать ни о чём, тупо глядя по сторонам, не замечая ничего, и инстинктивно как по рельсам идти к ближайшей станции метро. Он как в тумане механически отвечал на воинские приветствия встречавшихся ему офицеров, солдат и матросов. У входа в метро он так же инстинктивно выпил прохладительный газированный напиток. … Постепенно стальной обруч, сжимавший голову, стал отпускать. Напряжение мозга понемногу стало спадать. Но, всё равно, думать не хотелось, ни о чём. Даже сама мысль о том, что надо думать – его пугала. Так, в полной прострации, то идя пешком по жаре и неся в руке свой отяжелевший от общей усталости ноутбук, то находясь в метро, он, наконец, через полтора часа дошёл до своего дома.
Но дома его не ждал никто. Это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо – в том смысле, что уже много лет как он радовался, что, наконец, отделался от своей опостылевшей ему жены и снова, как в гардемаринской юности был холостым. Детей у них не было. Плохо – в смысле полного одиночества. Сейчас, когда ему хотелось побыть в покое – это было даже и хорошо, но, по большому счёту – всё-таки плохо. Семью он хотел иметь. Но семью настоящую, где муж с женой живут жизнью друг друга и любят своих детей. Но тот, свой семейный период жизни, он не хотел даже и вспоминать. Женился он ещё гардемарином, по ярко вспыхнувшей страсти, не имея абсолютно никакого опыта общения с девушками. Какого позора он натерпелся, прежде чем окончательно расстался со своей женой! Потом с ней долго мучилось командование флотилии атомных подводных лодок, удаляя её из закрытого гарнизона. Отвращение к ней было так велико, что последующие несколько лет он чуждался каждой женщины. А потом его затянул водоворот беспрерывных плаваний, проблем с материальной частью паротурбинной установки, которой он заведовал на подводной лодке и роскошью общения со своими подчинёнными матросами. Он просто купался в этом общении. Он брал их ещё совсем зелёными птенцами из учебного отряда подводного плавания, самозабвенно обучал их, воспитывал, строго следил за соблюдением жёсткого порядка несения бесчисленных вахт. И матросы, в ответ, платили ему тем же. Они делились с ним своими мечтами, думами, планами на будущее. Слово командира, его мнение – было для них законом. Постепенно они вырастали в опытных подводников. А воспитывал он их очень просто – это ровная требовательность и личный пример. Причём личный пример во всём: от аккуратности ношения военной формы одежды, до глубоких профессиональных знаний, умений и навыков. Матросы просто обожали своего командира, сначала лейтенанта, старшего лейтенанта, а потом и капитан-лейтенанта Мещерского Сергея Павловича. Он носил им художественные книги для чтения. Матросы их с жадностью читали, потом, в перерывах между делами по ремонту материальной части на берегу, или по готовности №2 в море, обсуждали их. Так, незаметно, личный состав турбинной группы капитан-лейтенанта Мещерского стал его семьёй. Какие уж тут женщины! Он их вместе со своими матросами годами даже живьём не видел. Правда, были отпуска, в которых он их всё же видел. Но стойкий приобретённый инстинкт интуитивно отталкивал его от них.
С тех пор прошло много лет. Мещерский стал маститым учёным, начальником кафедры Военно-морской академии Русландии, капитаном 1 ранга, доктором технических наук, профессором, и только тогда, вспоминая свою юность, он понял, какая в то время у него была семья! А когда какой-либо матрос у него демобилизовался, то это была радость со слезами на глазах. Радость для матроса, что срок его срочной службы закончился, и он поедет к себе домой, где его ждёт любимая девушка и вольная жизнь. Слёзы – у обоих, так как прощались навсегда два человека, ставшие друг для друга родными. Правда, потом бывшие его матросы долго писали ему письма, где благодарили его за всё. Главное, что они в жизни встретили такого как он человека, общение с которым многое в них изменило. Но, с течением времени, переписка затухала. И это было нормально – жизнь их развела навсегда, у них появлялись другие интересы, работы, друзья, в общем – другая жизнь.
Но был в «семье» у Сергея Павловича и ещё один человек – его начальник капитан-лейтенант, а затем капитан 3 ранга Кузнецов Александр Иванович. Именно у него Мещерский принимал турбинную группу, когда был назначен на эту подводную лодку, а Кузнецов стал тогда командиром дивизиона движения этой лодки. Он тоже был холост. Но, в отличие от Мещерского, никогда не был женат. И хотя Кузнецов был старше Мещерского на четыре года и был его служебным начальником, но они стали друзьями, про которых говорят, не разлей вода. Они были похожи друг на друга во всём. Оба были фанатами своей профессии – инженера-механика по эксплуатации ядерных энергетических установок. Они одинаково любили заниматься наукой, одинаково любили литературу, оба были завзятыми театралами и даже внешне они были похожи друг на друга. Оба были высокие стройные брюнеты, у обеих правильные черты лица: вытянутая голова, высокий открытый лоб, прямой нос. Внешние отличия были минимальны: у Кузнецова цвет глаз был карий, а у Мещерского – серый. Кроме того, Кузнецов имел более плотное телосложение, а Мещерский – более сухое. И уже в возрасте, после сорока лет у Кузнецова волосы стали резко седеть, а у Мещерского седина всё ещё не показывалась.
Хотя служба их носила исключительно практический эксплуатационный характер, но оба они искали, где здесь можно применить науку. То они увлекались теорией корабля, пытаясь усовершенствовать методику расчёта надводной непотопляемости и остойчивости подводной лодки, то совместно составили монографию по борьбе с протечками питательной воды по второму контуру ядерной энергетической установки, то увлеклись операционным исчислением, то – программированием. Им было вдвоём очень интересно. Оба никогда не злоупотребляли спиртными напитками и оба брезгливо относились к кратким знакомствам с дамами в ресторанах и кафе приморских городов, куда их подводная лодка становилась на ремонт после длительных автономных плаваний. Они стали неразлучны и резко отличались от других офицеров.
Шло время и пытливый ум Кузнецова, анализируя практику эксплуатации ядерной энергетической установки, увидел очень важную проблему. Дело в том, что часто на подводной лодке случались с виду мелкие поломки, но именно из-за них корабль не мог выйти в море. Эти поломки было очень трудно найти. И каково же было удивление инженер-механиков, когда они сравнивали суть первопричины поломки и логику её неизбежных технологических последствий. Например, при потере в процессе межпоходового ремонта дроссельной шайбы в системе смазки одного из турбогенераторов – подводная лодка не могла выйти в море. А размер этой дроссельной шайбы меньше монеты достоинством в одну копейку! При эксплуатационном свинчивании головки распылителя увлажняющей воды водоопреснительной установки, подводная лодка так же не могла выйти в море. А сама эта головка размером с маленький шарик. А однажды, когда их подводная лодка возвращалась из длительного автономного похода, всплыла и вошла в узкость фьорда, ведущего в базу, у регулятора давления вспомогательного паропровода неожиданно лопнул стальной шток. Из-за неизбежных последовавших за этим технических последствий у их подводной лодки аварийно остановились все реакторы, и она потеряла ход. Сильным ветром её сразу же понесло на прибрежные скалы. И только своевременные и технически грамотные действия, молниеносная реакция и мастерство инженер-механиков подводной лодки, позволили спасти ситуацию. Получался парадокс – мельчайшая ничтожнейшая по своим размерам и функциям деталь напрочь выводила из действия как боевую единицу громадный подводный атомный крейсер. Кузнецов тогда предположил, что, наверное, таких мельчайших деталей у подводной лодки гораздо больше трёх, о которых мы пока ничего не знаем, но которые могут в любой момент проявиться.
Вот здесь и возникает проблема – как заранее математическим путём точно вычислить такие детали в технической структуре всех механизмов подводной лодки? Пока он только чётко определил проблему, как её решать – он не знал, не хватало математических знаний. Конечно и Мещерский так же видел эту проблему и так же не мог её решить. Перенести эту проблему за пределы технических средств подводной лодки – они не могли, ибо и у того и у другого на это просто не хватало широты технического кругозора. Обоим как воздух требовалось дополнительное образование.
Так они и продвигались по службе рядом, один за другим. После назначения Кузнецова на должность командира электромеханической боевой части подводной лодки, на его место командира дивизиона движения был назначен Мещерский. Когда Кузнецов был направлен на учёбу в Военно-морскую академию, то на его место командира электромеханической боевой части был тут же назначен Мещерский. И тут их совместная служба впервые прервалась, но, правда, ненадолго. Через три года Мещерский вслед за Кузнецовым так же поступил в Военно-морскую академию на ту же кафедру Автоматики технических средств корабля. В тот год Кузнецов окончил эту кафедру и был оставлен при ней в качестве её преподавателя. На флот он уже не вернулся. Друзья были рады, что снова служат вместе, но Мещерскому предстояло ещё три года напряжённых занятий. Дальше их служба снова стала протекать вместе. Мещерский по службе шёл чётко в кильватерной струе своего флагмана – Кузнецова. Он уже на первом курсе Академии выбрал его себе в научные руководители, и стал заниматься той же научной проблемой, что и Кузнецов. А на Кузнецова командование кафедры взвалило очень тяжёлую ношу: помимо полной преподавательской нагрузки он теперь был обязан профессионально заниматься наукой.
Это уже было не его хобби, как раньше, а служебная обязанность. А для Кузнецова это было просто счастьем, когда любимое дело становится и твоей служебной обязанностью. Естественно, что темой своих научных исследований он выбрал ту, давно на флоте выстраданную им проблему. Но, чтобы решить эту проблему, ему не хватало даже академического образования. Однако, это образование дало ему возможность самостоятельно нащупать ту область математики, при помощи которой, как он интуитивно считал, можно было решить эту проблему.
Раз он имеет дело со структурами, то, следовательно – это теория графов. И он принялся усиленно с энтузиазмом её изучать. Через некоторое время он изучил все фундаментальные труды по теории графов, а также новейшие математические разработки в этой области математики. Но, как при помощи этой математики решить свою проблему, он так и не увидел. Однако труд его был не напрасен. Кузнецов сделал для себя три очень важных вывода. Во-первых, другой математики, при помощи которой можно решить эту проблему, просто нет. Искать надо здесь. Во-вторых, на современном уровне развития теории графов эту проблему не решить. И уже отсюда следовал третий – фундаментальный вывод: надо дальше развить математику, то есть саму теорию графов. Причём развить её до такого уровня, который поможет решить его проблему. Легко это было сказать! Но как это практически сделать?! В каком направлении надо вести свои научные исследования?! Вот какие вопросы встали перед Кузнецовым. Но для ответа на эти вопросы надо было быть профессиональным математиком, а не инженер-механиком с подводной лодки, хотя и атомной. Ему требовалось получить ещё одно дополнительное математическое профессиональное образование.
В основе любой математической теории, любого математического направления, лежат наиболее общие математические аксиомы, образующие теоретический фундамент всей математики. Соединение этой аксиоматики с определёнными правилами вывода на определённых множествах, содержащих определённые отношения между элементами этого множества, и образуют различные математические теории. Но это уже область высшей алгебры. Это специальный фундаментальный курс обучения любого профессионального математика. Его у Кузнецова не было. Следовательно, в рамках своей научной работы, он принялся его изучать. На основе изучения высшей алгебры и параллельно с её изучением, Кузнецов постоянно думал о решении своей проблемы. Первый вывод, который он здесь сделал, был следующий – решение его проблемы лежит в таком подразделе теории графов как – теория цветных графов.
Но официальная математика под цветным графом понимала такой граф, у которого к каждой его вершине подходят разно раскрашенные рёбра. Такой граф назывался – цветным, правильно раскрашенным графом. С его помощью раскрашивалась политическая карта мира так, чтобы к раскрашенной территории одного государства примыкали другие государства, у которых обязательно, во всех случаях, была бы раскраска уже их территории другого цвета. При этом такой теории ещё дополнительно ставилась задача использовать для этой процедуры как можно меньше различных цветов красок. На основе теории цветных правильно раскрашенных графов развилась прикладная теория расписаний. Смысл которой был в том, чтобы так строго математически составить различные расписания, чтобы на одну и ту же посадочную полосу не посадить сразу два и более самолётов, чтобы один и тот же преподаватель никак не мог в одно и то же время читать лекции в разных аудиториях и так далее. Затем математики договорились до того, что перестали называть такой граф цветным правильно раскрашенным, а называли его просто цветным графом. При этом автоматически подразумевалось, что он ещё и обязательно правильно раскрашенный.
Но предметная область Кузнецова как раз и говорила о том, что структуру технических средств подводной лодки можно математически раскрасить цветным графом, но он уже не будет правильным с точки зрения официальной математики. Здесь разно раскрашенные рёбра такого графа будут изображать передачу различных видов энергии, вещества или информации. Но такой цветной граф уже никак не может быть правильным. Например, к одному и тому же насосу подводятся кабели основного и резервного электропитания с одинаковым напряжением, числом фаз и частотой. И тут Кузнецов набрался смелости и бросил вызов всем математикам – он самолично ввёл в математике новое понятие о цветном, неправильно раскрашенном графе. Это был первый и очень важный шаг в его научных исследованиях. Дальше логически встал следующий вопрос – чтобы в структуре такого графа математически вычислить его искомые функционально слабые элементы, надо разработать какие-то алгоритмы. А эти алгоритмы, в свою очередь, должны быть основаны на каких-то новых теоремах, пока не ясно – каких. Их надо было сформулировать и доказать в рамках принципиально новой теории. Но как это сделать?!
Изучая высшую алгебру, Кузнецов постоянно думал об этом. Он машинально думал об этом, когда ел, не обращая внимания на вкус пищи. Он думал об этом, когда ехал на службу, постоянно думал об этом на службе и когда ехал домой со службы. Он сидел в театре, но не мог понять смысла пьесы, так как подспудно всё время думал о цветных, неправильно раскрашенных графах. Он ложился спать, засыпал, но всё равно думал о этих проклятых графах. Иногда неожиданно возникали какие-то идеи, озарения. Он бросал всё и их проверял. … Но, нет, проверки они не выдерживали. И он снова и снова упорно думал, и думал о них. Каким примитивным ему показался современный уровень математики в этой области! Другой математики в то время в мире просто нигде не существовало. Но отчаяния у него не было. Наоборот, азарт его только разрастался. Он чувствовал, что он уже где-то рядом, что он вот-вот должен поймать эти алгоритмы и их теорию за их пушистый хвост. … Но в последний момент это хвост ускользал из его рук. И снова надо было думать, думать и думать. При этом как сквозь сон он читал слушателям лекции, вёл с ними практические занятия, присутствовал на заседаниях кафедры. Отменить текущую жизнь было нельзя. А он всё глубже и глубже вникал в высокую суть математических абстракций высшей алгебры. Но математически решить свою проблему – пока не мог. Тогда он попытался мысленно представить себе в наиболее общей форме общий алгоритм переключений во всех технических системах подводной лодки.
И здесь он ясно увидел то гигантское множество элементов, из которых состоят все технические системы подводной лодки. Таких разнородных элементов сотни тысяч и миллионы. Про себя он горько иронично усмехнулся:
- «Но ведь я думаю далеко за гранью проклятия размерности! Все эти якобы учёные считают его непреодолимым. Но именно вся суть решаемой мной проблемы как раз и состоит в его преодолении. … Именно это надо флоту, именно это он требует и просит. Именно об этом кричит реальная флотская практика. … Боже мой! … Как бесконечно далека профессура кафедры от действительной жизни флота! Вечно копаются в своих малоразмерных задачках и раздуваются от осознания собственной важности. А если с них сдуть всю эту внешнюю важность, то что от них останется? … А если я всё же решу свою проблему? Интересно, … как они отнесутся к этому факту? … Могу предположить, как мне тогда будет трудно! … Но нельзя к ним даже мысленно относиться плохо. Ведь они меня выучили, вкладывали в меня свою душу. Ведь они искренне верят в то, что преподают. Ведь я вырос на их трудах. Естественно, что они смотрят на меня сверху вниз. А как они будут смотреть на меня, если алгоритм всё же появится? … Ладно. Хватит об этом. … Я ещё ничего не открыл, а уже размечтался».
……………………………………………………………………………...
Это был обычный серый будний осенний день. В приморском городе, где располагалась Военно-морская академия Русландии, весь день лил косой мелкий дождь. Было пасмурно, сыро и холодно. Кузнецов шёл со службы домой и думал о цветных, неправильно раскрашенных графах. Дома он приготовил себе еду, включил телевизор, но то, о чём говорил диктор, он не слышал и не понимал. Он машинально ел, но не чувствовал вкуса пищи. В подкорке своего сознания он всё время думал о цветных, неправильно раскрашенных графах. Он машинально расстелил постель и лёг спать и всё время думал о цветных, неправильно раскрашенных графах. Кузнецов понимал, что он уже где-то очень близок к цели. Она, то появлялась в его мозгу, то тут же ускользала от него вновь.
Что-то явно мешало ему. Какие-то неясные для него шоры мешали думать свободно. Что это были за шоры – он не понимал. Им надо было найти определение и их отбросить. Но как это сделать, если сам до конца не понимаешь, что надо искать? Ведь объективно в самой Природе математики нет. Эта наука исключительно придумана самими людьми для удобства изучения Природы. Следовательно, эти шоры в придумках самих математиков. Но в каких конкретных придумках, и в чём эти придумки выражаются: в определениях, аксиомах, теоремах или леммах? Он не знал. Дальше мысли Александра Ивановича прервались. Он уснул. Но и во сне помимо его воли, его мозг самостоятельно продолжал думать над этой проблемой. Здесь ему уже не мешали никакие придумки математиков. Для его мозга они уже не являлись авторитетом. … И тут-то неожиданно и случилось чудо! Чудо, к которому он стремился столько лет! Во сне, когда его мозг, освободился от всех шор, он предельно ясно мысленно увидел этот алгоритм!
Он сразу проснулся. Но ему не надо было хвататься за авторучку, чтобы быстрее записать приснившиеся ему мысли озарения, боясь, что он их забудет. Он так ясно и чётко мысленно увидел этот алгоритм, что невольно в темноте своей спальни воскликнул:
- «Какой ты оказывается простой, ясный и естественный! Почему его раньше никто не увидел, в том числе и я?!»
Это уже был гигантский прорыв! Какая ещё большая радость, больший восторг, ещё большее ликование, могли существовать на Земле, чем то, которое в этот момент испытывала душа Александра?! Всё, в буквальном смысле всё, то есть все земные радости меркли перед тем, что сейчас творилось в его душе. Как мелки в этот момент показались ему все остальные бытовые людские страсти, мечты, цели, стремления надежды, по сравнению с тем гигантским, великим, что сейчас творилось в его душе. Он прекрасно понимал, что не каждому в жизни дано испытать такое острое чувство счастья. А вот ему – дано! Но он так, же прекрасно понимал, что этот исключительно красивый алгоритм, который он ещё даже не перенёс на бумагу, это только снаряжение для штурма Эвереста. Сам Эверест ещё предстоит штурмовать. Огорчало одно – не с кем было делиться своей радостью. Ведь он был одинок, а кафедральные профессора даже не до конца понимают суть той проблемы, которую он сейчас мысленно решил. Слишком они были спесивы, решая свои мелкие затасканные задачки. Слишком они оторвались от реальных нужд флота. Да и вообще, учёные ли они? Если основная тема их кулуарных разговоров – это дачи и машины. Тьфу! Более того, имея такой алгоритм и математическое описание структуры всех технических систем подводной лодки, с учётом их технологической взаимозависимости друг от друга, он как некий незначительный сопутствующий результат преодолел так называемое в математике «проклятие размерности». Но для кафедральных профессоров это уже было за гранью фантастики. Да, Кузнецов прекрасно понимал, что стена зависти и непонимания будут его ожидать впереди.
- «Ну, что ж, если это случится – значит, я на правильном пути».
Недавно он смотрел фильм американского режиссёра Ридли Скотта «Завоевание рая». Это фильм об открытии Америки Христофором Колумбом. И то, что в этом фильме по поводу гигантских открытий сказал Колумб, навсегда врезалось ему в память: «Ничего из достижений человеческого прогресса не обходилось без препятствий на своём пути. И те, кто выделялись среди остальных, были обречены противопоставлять свою жизнь, жизни других» [90], - а от себя он добавил: «А разве может быть иначе?»
В последующие дни одним духом Александр подробно записал этот алгоритм, сформулировал и доказал три обязательные теоремы о том, что решение будет получено всегда, что оно единственно и что оно получается за конечное число шагов. Это было главное ядро того, что он внёс в математику. А дальше уже пошла лёгкая прикладная работа. Кузнецов написал и отладил на компьютере программы, решающие прямую и обратную задачи его теории. Здесь, под прямой задачей он понимал автоматическое определение всех противоаварийных действий на произвольную комбинацию повреждений различных элементов всех технических средств подводной лодки. Под обратной задачей, решаемой на той же математической модели, он понимал – автоматический поиск всех слабых мест в технических системах подводной лодки. Таких слабых мест оказалось пять типов. Затем он опробовал эти программы в действии сначала на гипотетическом примере. Всё работало идеально. Далее, в течение длительного времени, Кузнецов постепенно совершенствовал промежуточные математические приёмы обработки гигантских массивов данных. Он со своими результатами стал выступать на различных научных конференциях. Его заметили и последовательно пригласили в два конструкторских бюро (КБ) по проектированию подводных лодок. В каждом из таких КБ у него даже была своя нештатная должность. В первом – просто инженер конструктор, а во втором – аж советник генерального конструктора.
Для Александра это было огромное счастье. Он получил возможность на реальной практике проектирования подводных лодок продемонстрировать всю мощь своей теории. И тут он с блеском вывернул на изнанку все огрехи проектирования подводных лодок. Результаты его были ошеломляющие и неоспоримые. Конструкторам ничего не оставалось делать, как признать свои ошибки и принимать меры к их устранению.
Кузнецов прекрасно помнил их непомерную спесь. Когда ещё он, до получения им результатов, разбирая и вникая в проектные чертежи, глазом опытного подводника сразу указывал им на их явные огрехи в проектировании, то пожилые конструктора, медленно цедя слова, не оборачиваясь к нему, с явным пренебрежением в голосе говорили ему:
- «Молодой человек, я спроектировал пол флота, а Вы ещё меня учить вздумали!»
Но, против автоматически вскрытых его программами фактов, они уже ничего ему сказать не могли. Факты ошибок проектирования были неоспоримы. И, если раньше для них его имя было «молодой» а отчество – «человек», то теперь они вынуждены были обращаться к нему – Александр Иванович.


1.3 Горно-обогатительный комбинат.

Прошло много времени. Александр последовательно защитил две диссертации с разрывом в пять лет на соискание учёной степени кандидата и доктора технических наук. Так же последовательно получил два учёных звания доцента и профессора. Он уже был сам начальником кафедры капитаном 1 ранга и очень заметным учёным в Военно-морской академии. Поэтому, на все выставки научно-технических достижений, на которые Академия получала приглашения, командование отправляло капитана 1 ранга Кузнецова. На одной из таких выставок, происходящих в столице Русландии, в одном из её прекрасных парков Александр познакомился с одним бизнесменом Владимиром Александровичем Волковым. Это был высокий симпатичный блондин спортивного вида с глубоко сидящими глазами и вдумчивыми чертами лица. Речь его была вежливая, чёткая, ясная, конкретная, никаких лишних слов, всё только о деле. На вид ему было лет пятьдесят. Одет он был в чётко подогнанный по фигуре тёмный костюм с идеально подобранным цветом рубашки и галстука. Ноги его были обуты в новые модные полуботинки. По всем его манерам сразу чувствовалось, что он человек серьёзный основательный. Он детально вник в суть того нового, что демонстрировал Александр Иванович и задал ему естественный, но неожиданный для Кузнецова вопрос:
- «Александр Иванович, сможете ли Вы построить математическую модель крупного наземного комбината и сделать на её основе примерно аналогичный анализ, какой Вы делали для подводных лодок?»
- «Конечно, могу, но только я совершенно не знаю гражданской техники».
- «Это не беда. Вам её знать не обязательно. Главное, чтобы Вы научили специалистов комбината своей математике. Вы это сможете?»
- «Конечно, могу. Но дело в том, что я человек военный и на всё должен получить разрешение своего командования».
Владимир Александрович задумался, потом спросил Кузнецова:
- «Скажите, как Вы думаете, при каких условиях ваше командование гарантированно сможет отпустить Вас на этот комбинат на какое-то время?»
- «О, этот вопрос разрешается легко», – тут же ответил Александр Иванович.
- «Я слушаю Вас», - и Владимир Александрович сузил свои зрачки, приготовившись внимательно слушать, что ему скажет Кузнецов.
- «Всё дело в деньгах. Если Вы предложите моему командованию договор на хорошую сумму, то я думаю, что мне будут выписывать командировочные предписания на этот комбинат в нужное для Вас время».
- «ОК, Александр Иванович, тогда у мня будет к Вам просьба: не могли бы Вы запросить своё командование задержаться в командировке на лишних три дня, не более?»
- «Зачем?»
- «Если Ваше командование Вам это разрешит, то я за свой счёт отсюда из столицы доставлю Вас на этот комбинат и организую там Вашу встречу с его руководством. Вы покажите им свои наработки по подводным лодкам и скажите, что-то же самое сможете сделать и для их комбината. Вот и всё, что от Вас требуется. Все остальные коммерческие переговоры я беру на себя. Согласны ли Вы сами, Александр Иванович?»
- «Да, Владимир Александрович. … Однако у Вас и напор!».
- «А то, как же, Александр Иванович, в бизнесе иначе нельзя. У Вас уникальная математика. Если сегодня такое предложение не сделаю я Вам, то уже завтра Вы получите подобное предложение от другого бизнесмена. Это закон бизнеса – Александр Иванович».
- «Хорошо, Владимир Александрович, на Ваш напор отвечаю своей решимостью. У меня сложились дружеские отношения с начальником Военно-морской академии, где я служу. Я сейчас же позвоню ему по мобильному телефону и расскажу о Вашем предложении. А там посмотрим. Как он решит».
- «Отлично, Александр Иванович», - и от удовольствия быстро закручивающегося дела аж щёлкнул пальцами.
Кузнецов достал свой мобильный телефон и позвонил в приморский город начальнику Военно-морской академии. Ему повезло, адмирал в данный момент не был сильно занят и смог с ним поговорить. В конце разговора он сказал капитану 1 ранга Кузнецову:
- «Добро. Как вернётесь, то сразу ко мне и всё подробно расскажите», - на этом их разговор закончился.
А дальше всё было так, как и предполагал бизнесмен Волков. В этот же день – день окончания работы выставки, вечером в мягком купированном вагоне они отбыли из столицы в провинцию, в рабочий городок при комбинате. Это был крупнейший современнейший гигант чёрной металлургии, состоящий, в свою очередь, из пяти заводов. На комбинате через чреду технологических процессов из руды выплавлялось химически чистое железо. Причём его технология была такова, что на комбинате отсутствовали доменные и мартеновские печи. При этом чистота получаемого на нём железа была гораздо выше. Такое качество железа получалось только при помощи одной химии и автоматики. В металлургии такая технология называется – прямое восстановление железа. Уже потом, когда Кузнецов более-менее изучил эту технологию и все технические системы всех заводов комбината, он смог сравнить его технический размах по сложности и объёму с дивизией атомных подводных лодок. Все последующие дни события развивались очень стремительно. Здесь дадим только их хронику.
На следующее утро Кузнецов с Волковым прибыли на железнодорожную станцию рабочего городка при комбинате. Их там уже ждали. Прямо с перрона, выделенные для их встречи работники комбината, посадили их в машину и сначала свезли в гостиницу при комбинате. Здесь в своих номерах они приняли душ, привели себя в порядок и позавтракали. После этого их опять посадили в машину и повезли уже на сам металлургический комбинат в здание его управления. Александр, как приехал в столицу на выставку в военной форме капитана 1 ранга, так в ней и оставался. Жители городка и работники комбината никогда прежде не видели военных моряков в их форме. Поэтому рассматривали его с нескрываемым любопытством. Им было совершенно не понятно, зачем на комбинате нужен военный моряк, и что ему здесь делать?
Кузнецова с Волковым провели в конференц-зал здания управления комбината, где их уже ждали. В зале сидели все директора заводов, входящих в состав комбината со своими заместителями, заместители директора самого комбината, главный инженер комбината и начальники всех главных управлений комбината. Самого директора комбината в конференц-зале не было. Он решил наблюдать за докладом Кузнецова из своего кабинета по видеомонитору. Однако, его присутствие в конференц-зале всё равно чувствовалось, так как через микрофон и динамик часто слышался его голос, его реплики и вопросы.
Главный инженер комбината, высокий седой лысеющий мужчина в очках с очень суровым серьёзным лицом, объявил об открытии служебного совещания и передал слово их гостю – капитану 1 ранга Кузнецову как учёному и представителю Военно-морского флота, где ведутся работы, которые могут быть полезны комбинату. Александр подключил свой походный ноутбук к громадному видеомонитору, расположенному в зале и оглядел зал. В зале сидело около тридцати человек. Лица у всех были внимательны, чувствовалось, что все настроены на серьёзную работу. Как потом выяснилось, им сообщили о каком-то небывалом научном прорыве в военно-морской технике, который может быть полезен и им.
 Комбинат сильно страдал от частых аварий, вызванных поломками различных механизмов различных технических систем различных его заводов. Как правило, после каждой такой аварии весь комбинат останавливался, неся большие убытки. Во-первых, был технический ущерб от самой аварии. Во-вторых, комбинат платил большие деньги из-за не своевременной поставки железа заказчикам. Поэтому, любые работы, которые хоть как-то смогут уменьшить эти убытки, были для них чрезвычайно актуальны. Все, сидевшие в конференц-зале комбината инженеры, были серьёзно настроены на конкретную конструктивную работу. Им требовалось только вникнуть в суть той новинки в Военно-морском флоте и оценить, насколько она им может подойти. Непривычным им был только вид самого лектора. Они привыкли видеть лектора штацким, маститым профессором с громким именем, в своих манерах он должен быть величественен и надменен, обязательно он должен быль полным, лысым и в очках, говорить непонятными научными терминами. Главным для него было не донести до слушателей суть своих научных разработок, а продемонстрировать всем своё научное величие. Но, в данном случае, всё было для них непривычным. Перед ними был моложавый стройный морской офицер в военной форме капитана 1 ранга, не лысый, без очков и главное, говорил с ними простыми ясными и понятными им словами. Логика его доклада была настолько прозрачна, что понималась ими без какого-либо умственного напряжения с их стороны. По всему чувствовалось, что докладчик, кроме того, что он математик, ещё и маститый инженер-практик, реально представляющий себе все не простые аспекты эксплуатации сложной разноплановой техники.
Александр, по лёгкому гулу, стоящему в конференц-зале, по редким покашливаниям, по выражению глаз аудитории, словно кожей почувствовал, как с жадностью ловятся все его слова, логику обоснований, конкретные примеры. Он был в ударе. Доклад делал с энтузиазмом и воодушевлением. Он кожей чувствовал аудиторию. Он подробно рассказал о главной сути той новой математики, которую он разработал, как он при её помощи ушёл от «проклятия размерности» и о том, как он решил прямую и особенно, обратную задачи теории. Все свои рассуждения он демонстрировал на компьютере, изображение которого было выведено на громадный экран видеомонитора. А практические выводы Кузнецов убедительно доказывал технологическими цепочками распространения аварий, которые автоматически выводились при помощи его математики. В процессе двухчасового доклада его никто ни разу не перебил. А бизнесмен Волков уже в голове продумывал все свои дальнейшие коммерческие ходы.
Наконец Кузнецов произнёс стандартные заключительные вежливые слова:
- «Уважаемые товарищи, доклад закончен, спасибо за внимание».
Зал молчал. Все присутствующие были людьми очень дисциплинированными и ждали, что скажет главный инженер. Он, молча, поднялся. На его суровом лице появилась лёгкая едва заметная улыбка.
- «Всё нормально», - успел про себя подумать Кузнецов.
- «Александр Иванович, спасибо Вам за интересный содержательный доклад. По его научной и технической части у меня вопросов нет. Всё предельно ясно и понятно. Да, Военно-морской флот ушёл далеко вперёд», - при этих словах главного инженера вся аудитория одобрительно загудела, а он, тем временем, продолжил:
- «Вопрос только в том, как Вы видите организационно внедрить Вашу теорию у нас на комбинате?»
- «Николай Михайлович (так звали главного инженера), Вы на пол секунды опередили аналогичный мой вопрос товарищу Кузнецову», - раздался из динамика бас директора комбината, внимательно из своего кабинета следившего за выступлением их гостя.
При этом вся аудитория поняла, что раз, два первых лица комбината столь положительно оценили выступление капитана 1 ранга, то задавать им чисто технические вопросы было неуместно.
- «Николай Михайлович, Ваш вопрос понял, постараюсь на него фундаментально ответить», - начал Кузнецов:
- «Вариант номер один. Я приезжаю к Вам на комбинат, и Вы обеспечиваете меня всей технической документацией всех заводов комбината. Я её изучаю, строю математическую модель и получаю все результаты. Здесь хорошо то, что Вам практически не надо тратить никаких своих ресурсов, и Вы, получаете готовый продукт. Плохо то, что этот процесс затянется на годы, так как мне придётся много нового для себя изучать, так как я не являюсь профессиональным металлургом».
- «Ну, металлурга мы из Вас сделаем, Александр Иванович, не волнуйтесь», - пошутил главный инженер и продолжил: «А нельзя ли как ни будь побыстрее?»
- «Можно, Николай Михайлович. Для этого я предлагаю Вам вариант номер два. По нему Вы временно выделяете мне часть своих сотрудников. Я обучаю их своей математике. Они под моим контролем строят каждый свою часть общей математической модели комбината и мне её предъявляют. Я собираю все эти части и под контролем Ваших специалистов соединяю их между собой и получаю готовую математическую модель всего комбината. А дальше я применяю к ней стандартные программы и решаю прямую и обратную задачи теории. Вот кратко в осях суть второго варианта».
- «Вот по этому варианту мы и пойдём», - снова раздался из динамика громкий бас директора комбината.
- «Мнение директора у нас не обсуждается, поэтому, Александр Иванович, у меня есть к Вам небольшой уточняющий вопрос», - сказал главный инженер: «сколько по времени займёт второй вариант?»
- «Сейчас мне сказать трудно, это зависит от Вас. Чем больше специалистов Вы мне выделите, тем это будет быстрее. Ориентировочно общее время тогда уменьшится более чем на порядок», - ответил ему Кузнецов.
- «Ну, что ж, Александр Иванович, подводя итог, я могу сказать, что служебное совещание своей цели достигло. Во-первых, мы поняли, что прикладная суть Вашей теории нам нужна. Во-вторых, в осях мы определились с общей организацией Вашей работы у нас на комбинате. Все остальные детальные конкретные вопросы мы решим в рабочем порядке с Вашим менеджером Владимиром Александровичем Волковым, которого мы уже знаем много лет по совместной работе».
- «Владимир Александрович – это не мой менеджер. Мы с ним только недавно познакомились на выставке в столице. Ещё неделю назад мы с ним не были даже знакомы».
- «Ну, всё равно, Александр Иванович, какая разница? Пусть теперь он будет Вашим менеджером. Ведь организовать работу кадрового офицера Вооружённых сил на гражданском предприятии, я думаю, будет не так просто. Эту работу мы и поручим Владимиру Александровичу. Надеюсь, Вы не против?»
- «Нет, Николай Михайлович, не против».
- «Вот и хорошо, Александр Иванович. … На этом служебное совещание объявляю закрытым. Все свободны. Прошу всех заняться своими текущими делами», - громко сказал главный инженер.
Все приглашённые начальники встали, загремели стулья и под общий гомон кулуарных разговоров, разошлись по своим рабочим местам. Через некоторое время настал обеденный перерыв. Главный инженер пригласил Александра Ивановича вместе с Владимиром Александровичем в банкетный зал ресторана при гостинице комбината. Кроме них троих были пять директоров заводов, входящих в комбинат и начальники главных управлений комбината: финансового, кадрового, планово-диспетчерского, материально-технического, инженерного центра и центра информационных технологий. На обеде было сказано много хороших тостов за будущую совместную работу Военно-морской академии в лице Александра Ивановича и инженеров комбината.
В застольных разговорах Кузнецов узнал для себя много нового, неожиданного. Оказывается, что из всех пяти заводов, скорее всего он будет делать математическую модель только одного завода горячебрикетированного железа, сокращённо – ГБЖ, так как остальные четыре завода технически не очень сложны и особых проблем там нет. Они в основном предназначены для последовательного измельчения руды до порошкообразного состояния и, при помощи мощных магнитов, отсоединения от неё шлаков. Таким образом, первоначальная руда обогащалась. Соответственно этому и полное название комбината было – Горно-обогатительный комбинат или сокращённо – ГОК.
Самый технически сложный завод ГОКа – это завод ГБЖ, где идёт сложный химический процесс восстановления из различных окислов железа, содержащегося в обогащённой руде, химически чистого железа. Там была сложнейшая взаимосвязь тонких технологически взаимозависимых химических процессов. Это требовало массу сложнейшей аппаратуры различных технических систем. Всё это дистанционно управлялось новейшей компьютерной системой автоматического управления. Но главное его удивление было не в этом.
Оказывается, что все современные наукоёмкие технологически сложные заводы типа завода ГБЖ ориентировочно строятся на десять лет эксплуатации. Первые пять лет он должен окупить себя. Вторые пять лет он должен заработать деньги на проектирование и строительство нового аналогичного завода. Ибо считалось, что за десять лет эксплуатации всё оборудование завода так сильно изнашивалось, что экономически гораздо выгоднее построить аналогичный новый завод, чем бесконечно вкладывать деньги в ремонт изношенного оборудования старого завода. Поэтому прикладные результаты математической модели нынешнего завода ГБЖ руководству ГОКа в основном нужны не столько для повышения надёжности ныне действующего завода, сколько для улучшения проекта будущего завода ГБЖ. Но и это было только половиной тех причин, заставлявших руководство ГОКа относительно быстро заменять завод ГБЖ его новой модификацией.
Оказывается, что за эти десять лет уже появляется новая более совершенная технология прямого восстановления железа. При этом железо получается ещё более качественным, а себестоимость его брикета уменьшается. Поэтому нет никакого коммерческого смысла повторять новый завод ГБЖ со старой технологией. Он обязательно должен иметь новую технологию на момент его постройки. А для этого, опять же, руководству ГОКа требовалось тщательно математически проанализировать структуру ныне действующего завода ГБЖ.
- «Да, … век живи, век учись», - подумал Кузнецов: «Раньше мне весь мир виделся сквозь призму империи громадного атомного подводного флота Русландии, но, оказывается, как всё вокруг в жизни не просто устроено! Какой оказывается у меня маленький технический кругозор! А я это даже и не подозревал. … Кажется, ещё Сократ говорил, что я знаю, что ничего не знаю. … Да, … мудрый был человек».
Дальше события в жизни капитана 1 ранга Кузнецова развивались ещё более стремительно. Сразу, из банкетного зала его с Волковым доставили на местный железнодорожный вокзал и посадили в вечерний поезд, который шёл в столицу. На следующее утро они прибыли в столицу. Здесь Кузнецов на время распрощался с Волковым и пересел на другой поезд с другого столичного вокзала, идущий в приморский город. В этом поезде он, наконец, как следует, выспался, а утром прибыл в свой родной приморский город. Сразу поехал к себе домой, привёл себя в порядок и, нигде не задерживаясь, сразу выехал в Военно-морскую академию. По прибытии в Академию он тут же пошёл в приёмную начальника Академии и попросил дежурного адъютанта доложить адмиралу о своём прибытии. Адмирал был на месте и сразу его принял. Войдя в кабинет, Кузнецов сразу поздоровался:
- «Добрый день, Николай Юрьевич».
Начальник Академии встал со своего кресла ему навстречу и поздоровался с ним за руку:
- «Добрый день, Александр Иванович».
Начальник Военно-морской академии Русландии был высокого роста, полный с очень добрым лицом. Правда, хоть лицо его и было добрым, но не раз капитан 1 ранга Кузнецов видел его в гневе, на какого-либо нерадивого офицера. За время непродолжительной совместной службы у них сложились очень доверительные тёплые отношения. Николай Юрьевич резко выделял капитана 1 ранга Кузнецова как первого учёного Академии. Конечно, это вызывало зависть, недоброжелательство и явный подхалимаж – неизбежные атрибуты адмиральского любимчика. Однако, здесь надо сделать небольшую оговорку, негласный статус любимчика Кузнецов приобрёл не по родству и протекции, а своим трудом и способностями. Именно в этом и было всё. Но только завистники не хотели этого видеть. На людях они обращались друг к другу исключительно официально: «Товарищ адмирал» и «капитан 1 ранга Кузнецов». А наедине обращались друг к другу по имени и отчеству.
Кабинет начальника Военно-морской академии был большой. Посередине кабинета стоял длинный стол для совещаний, вдоль которого с двух сторон стояли мягкие стулья. К столу для совещаний в конце кабинета т-образно примыкал письменный стол самого начальника. По стенам кабинета в золочёных рамах висели картины морских сражений, а за стеклянными дверцами стенного шкафа виднелись различные модели боевых кораблей. В углу кабинета рядом с письменным столом стояли большие напольные часы с боем и гирями. По всему чувствовалось, что это кабинет крупного военно-морского начальника.
- «Александр Иванович, Вы сегодня завтракали?» - ласково спросил его адмирал.
- «Нет, Николай Юрьевич, с поезда заехал к себе домой, принял душ, переоделся в чистое бельё и сразу к Вам. Ещё даже на свою кафедру не заходил».
- «Понятно», - покачав головой, негромко сказал адмирал и тут же нажал на одну из кнопок селектора. Сразу вошёл дежурный адъютант и, как положено, представился.
- «Прошу принести мне чайный набор для двоих и никого ко мне не пускать».
- «Есть, товарищ адмирал», - и адъютант вышел из кабинета.
Николай Юрьевич, как опытный начальник, прекрасно понимал, что капитан 1 ранга Кузнецов перед ним нисколько не рисуется, стремясь продемонстрировать свою преданность тем что, не позавтракав, стремится что-то ему доложить. Он просто предан своему делу, которому служит. Адмирал это чувствовал аж своей кожей. Другой, на его месте, мог бы обстоятельно не спеша позавтракать, заставляя его, пожилого начальника ждать, но не капитан 1 ранга Кузнецов. Это человек другой породы, других мозгов, другого менталитета.
- «Прошу садиться, Александр Иванович, и подробно расскажите мне, как прошла Ваша встреча, а чай сейчас принесут, и мы вместе его попьём».
- «Хорошо, Николай Юрьевич», - и Кузнецов стал подробно обстоятельно рассказывать всё, что случилось с ним на ГОКе. В процессе рассказа адъютант принёс им чай с пирожками и печеньем и Кузнецов с удовольствием перекусил. Когда Кузнецов окончил свой рассказ, адмирал внимательно посмотрел на него и недоверчиво спросил:
- «Александр Иванович, а Вы точно уверены, что Ваша теория годится и для наземных объектов?»
- «Абсолютно, Николай Юрьевич. Даже не сомневайтесь», - уверенно ответил ему капитан 1 ранга Кузнецов.
- «Хорошо», - медленно произнёс адмирал и, помолчав, добавил: «Благодарю Вас, Александр Иванович за Вашу инициативу. … Будем ждать дальнейшего развития событий», - потом опять помолчал, о чём-то задумался и снова продолжил: «Если у Вас что-то получится с наземным объектом, то у меня для Вас есть интересная задумка. А пока, Александр Иванович, ещё раз спасибо за доклад, больше не смею Вас задерживать. Можете заняться текущими делами своей кафедры».
- «Спасибо Николай Юрьевич за чай и прошу разрешения идти».
- «Да, да, пожалуйста», - они пожали друг другу руки, и Кузнецов вышел из кабинета.
Что это была за «задумка»? В тот момент Кузнецов не придал этому никакого значения. Но именно она в будущем определила всю его дальнейшую жизнь, повлияла на коренную перестройку всей структуры Вооружённых сил и в конечном итоге принудила его совершить поступок, в корне изменивший облик всего мира. Но, ни сам Кузнецов, ни адмирал в тот момент ещё не могли знать, за какую жилу они схватились и к чему всё это приведёт.
Долго ждать им дальнейшего развития событий не пришлось. В этот же день вечером, Кузнецову позвонил по мобильному телефону Волков.
- «Как, Александр Иванович, Ваш начальник отнёсся к итогам нашего с Вами визита на ГОК?»
- «Исключительно положительно», - моментально ответил Кузнецов.
- «Хорошо. Тогда я планирую приехать к Вам в приморский город после завтра с готовым ТЗ (техническое задание) и Договором. Закажите на меня пропуск. Я хочу встретиться с Вашим начальником Академии».
- «Хорошо, Владимир Александрович, пропуск закажу и до встречи. Буду ждать».
Через день бизнесмен Волков приехал в приморский город, и, в присутствии капитана 1 ранга Кузнецова, встретился с начальником Академии. После этой встречи ещё неделю дорабатывался текст ТЗ и Договора, как самим Кузнецовым, так и сотрудниками экономической группы научно-исследовательского отдела Академии. Наконец ТЗ и Договор были окончательно согласованы, оформлены и обоюдно подписаны. По условию этого Договора, Академия обязалась выписывать командировочные предписания на ГОК капитану 1 ранга Кузнецову столько раз, сколько он попросит и продолжительностью на столько дней, на сколько он укажет в своём рапорте на имя начальника Академии. При этом никаких командировочных денег ему не выплачивалось. За это Академия от предпринимателя Волкова получала такую сумму денег, которую адмирал Крестовский (такая фамилия была у начальника Военно-морской академии) принял сразу, не оспаривая её. С руководством ГОКа у Волкова так же был заключён свой Договор.
По идее работа должна была бы начаться. Но Кузнецов не спешил. Он прекрасно понимал, что на начальном этапе работа потребует от него длительного отсутствия в Академии. А у него очень ответственная должность – начальник кафедры. Он посчитал для себя неприличным надолго самоустраняться от руководства кафедрой. Да, у него был прекрасный заместитель – капитан 1 ранга Мещерский Сергей Павлович. Он тоже был доктором технических наук, тоже профессором. Он тянул его за собой ещё с флота с подводной лодки. Под его руководством он написал и последовательно защитил две диссертации: на соискание учёной степени кандидата и доктора технических наук. Так же под его руководством Мещерский значительно развил теорию цветных неправильно раскрашенных графов. Им были разработаны специальные математические приёмы резко на два порядка сократившие время обработки сверх гигантских массивов взаимосвязанной информации, составляющие саму математическую модель. Это была так называемая теория обработки разряженных матриц.
Но, на длительное время бросить всё на Мещерского, оставаясь при этом начальником кафедры, для Кузнецова было неприемлемо. Он решил подождать ещё месяц, когда у него начнётся плановый отпуск, и, находясь уже в отпуске, поехать на ГОК. О своём решении Кузнецов сообщил начальнику Академии и Волкову.
……………………………………………………………………………...
Через месяц работа началась. Кузнецов прибыл на ГОК как к месту проведения отпуска. Волков уже был там. Как и предполагал Кузнецов, руководство ГОКа через Волкова заказало ему только анализ математической модели завода Горячебрикетированного железа (ГБЖ). Для этой цели ему было выделено двадцать первоклассных инженеров этого завода с богатым опытом эксплуатации. Среди них были электрики сильноточники и слаботочники, технологи, химики, механики, автоматчики специалисты по цифровым и аналоговым системам управления, а также специалисты по водоподготовке. Ещё до начала занятий через Волкова на комбинате небольшим тиражом был издан учебник Кузнецова. Всё это косвенно говорило о серьёзности отношения руководства ГОКа к предстоящей работе.
Технология этого завода была уникальной. Он, на тот момент времени, был десятый в мире и первый в Русландии. Разработчиком этой технологии была фирма одного латиноамериканского государства, заполонившая весь мир своими технологиями в области чёрной металлургии. Все без исключения инженеры завода перед назначением на должность сначала направлялись в эту страну на два года. Первый год они учили английский язык. Хотя эта страна и испаноговорящая, но всё преподавание в этой фирме велось исключительно на английском языке. Соответственно и вся техническая документация завода так же была на английском языке. Второй год их обучения был посвящён изучению уже самой этой технологии – прямого восстановления железа. Поэтому, все инженеры этого завода, были людьми, прошедшие специальный отбор и фундаментально образованными. Почти половина из них имела либо красный диплом (с отличием) об окончании соответствующего металлургического института, либо золотую медаль.
В первый день занятий Кузнецов продемонстрировал на компьютере своим обучаемым инженерам, как на основе созданной математической модели решаются прямая и обратная задача теории для подводной лодки. Он считал, что обучаемые должны знать смысл и значение для их завода той работы, которую им поручило руководство комбината. На эту демонстрацию и ответы на вопросы, ушёл весь первый день обучения. Со сле-
 

 
З-д горячебрикетированного железа Горнообогатительного комбината
 

  З-д горячебрикетированного железа Горнообогатительного комбината

дующего дня началось их теоретическое обучение. Все занятия проходили в конференц-зале здания заводоуправления. Рядом с конференц-залом
находилось помещение архива, где на его полках в бумажном виде хранилась вся техническая документация завода ГБЖ. Кроме того, вся эта
техническая документация имелась и в электронном виде, хранившаяся во внешней памяти их компьютеров. Отношение обучаемых инженеров к
проводимым занятиям было превосходное. Во-первых, им самим было очень интересно, во-вторых, они понимали всю важность и ответственность порученного им дела, в-третьих, они видели, что руководство ГОКа бдительно следит за посещаемостью ими занятий и дисциплиной. Обучал их Кузнецов по принципу – учить только тому, что им будет нужно для самостоятельного составления порученной им части математической модели, и то под его руководством. Исходя из этого принципа, обучать их глубже – не имело смысла. Начиная со второй недели, началась уже их самостоятельная работа по построению своей части от общей математической модели. Для лучшего контроля над работой своих инженеров, как он их теперь называл, Кузнецов велел им строить свои математические модели только на бумаге. В течение всей второй недели он ходил вдоль длинного стола для совещаний в конференц-зале, где работали его инженеры, и отвечал на их многочисленные вопросы, помогая им математически описать ту или иную техническую систему завода ГБЖ. Это было понятно и естественно, ведь у них ещё не было никакого опыта по применению данной математики. Начиная с третей недели работы Кузнецова на ГОКе, подобные вопросы отпали. Выделенные инженеры приобрели необходимый опыт и навыки по применению теории цветных неправильно раскрашенных графов, и сам Кузнецов им был уже не нужен, о чём они ему дружно и сказали.
- «Уважаемый Александр Иванович, нам всё предельно понятно, и Вы нам больше не нужны. Лучше поезжайте на наши великолепные базы отдыха комбината и, как следует, отдохните. Мы же прекрасно знаем, что Вы у нас работаете в счёт своего отпуска».
Но, тем не менее, Кузнецов всё равно все рабочие дни находился на своём новом рабочем месте в конференц-зале. Правда, теперь уже его роль переменилась. Он сам стал изучать технологию прямого восстановления железа и все системы завода ГБЖ, реализующие эту технологию. А его инженеры с удовольствием его же и обучали, и отвечали на все вопросы. Так прошло чуть больше месяца. Наконец инженеры закончили свою работу. Кузнецов тщательно её проверил, и через бизнесмена Волкова об этом было доложено руководству ГОКа. Результаты этой работы в бумажном виде Кузнецов разместил в двух больших чемоданах. Теперь всё это предстояло перевести в электронный вид, отладить математическую модель, придать ей современный интерфейс, решить прямую и обратные задачи теории, получить результаты, сделать соответствующие выводы и довести все полученные результаты до руководства ГОКа. Всю эту работу Кузнецов намеревался делать уже на своей кафедре в Военно-морской академии. А пока, в последнее воскресенье его пребывания на ГОКе, в Русландии был день металлурга. Руководством ГОКа Кузнецов был приглашён на одну из самых лучших загородных баз отдыха комбината, чтобы отметить этот праздник.
Стоял чудный летний вечер. Солнце садилось за верхушки сосен. Его лучи, уже не палящие, как яркие искорки пробивались сквозь сосновые иголки. Жара спадала. Постепенно сгущались сумерки. Пахло смолой и хвоей. Все присутствующие металлурги собрались на большую поляну перед летней деревянной эстрадой. Вечер, посвящённый Дню металлурга, открыл директор комбината. Здесь впервые Кузнецов его увидел воочию. Он сказал проникновенную речь, о нелёгком труде металлургов, вручил ряд грамот и открыл концерт. Прозвучали прекрасные песни о любви, труде и о Родине. Потом тут же на длинных деревянных столах началось великолепное товарищеское застолье, где в дружественной обстановке в шутливой форме Кузнецов был торжественно принят в почётные металлурги. Это было счастливейшее время в его жизни. Что ещё учёному надо: признание, востребованность, вера в него как в человека, который должен принести им нечто волшебное, что избавит комбинат от вечных аварий и дополнительных финансовых трат. Но это и накладывало на него чувство ответственности. ГОКовцы сделали всё, что было в их силах, чтобы его работа состоялась, теперь очередь за ним. Они смотрели на него как на некого волшебника, который должен избавить ГОК от всех его бед.
- «О, как они в меня верят! Свои конструктора, из конструкторских бюро по проектированию подводных лодок, наоборот, так в меня не верили! Странно, а мне от этого было только легче. А здесь?! … Как бы мне хотелось хоть чем-нибудь помочь им! Ну, хотя бы удовлетворить их ожидания на десять процентов. И это было бы огромной удачей! … Если б они только знали, как я сейчас в себе сомневаюсь! Какой к чёрту я металлург, да ещё почётный! Ведь я вторгся в незнакомую мне область знаний и претендую что-то в ней изменить. Со стороны любой человек скажет мне, что это авантюра, и будет прав. … Но отступать уже поздно. Вся надежда на правильность моей математики и правильность её применения инженерами ГОКа. … Вроде я нигде не ошибся, вроде не ошиблись и мои инженеры, … но всё равно страшно. … А что нового необычного в истории делалось без риска?» - такие мысли бродили в голове Кузнецова на торжественном вечере, посвящённом Дню металлурга. В правой руке он держал бокал с шампанским и беспрерывно чокался с настоящими металлургами, а в левой – сжимал только что полученный им красочный сертификат «Почётного металлурга».
Но, ни Кузнецов, ни сами участники праздника в тот момент ещё не могли знать, что пройдёт всего лишь каких-то полгода и результаты этой работы не только сбудутся на десять процентов от ожидаемого, а превысят их ожидания на два порядка, то есть в сто раз! Это событие было подобно разорвавшейся бомбе в научном, промышленном, а особенно в военном мире. И личные судьбы двух капитанов 1 ранга: Кузнецова и Мещерского перевернулись столь невероятным образом, что предугадать их было не под силу ни одному провидцу. А Вы говорите, уважаемый читатель, что волшебства в жизни не бывает! Эх, Вы! … Но, давайте расскажем всё по порядку.


1.4 Результаты работы на Горно-обогатительном
комбинате
 
К концу июля работа Кузнецова на ГОКе закончилась. А первого августа ему уже надо было выходить на службу после отпуска. За оставшийся месяц до 1 сентября, надо было подготовить все помещения кафедры к новому учебному году. Эту чисто техническую работу, он поручил возглавить своему заместителю, капитану 1 ранга Мещерскому. Контролировать его было не надо, так как Кузнецов верил Мещерскому как самому себе. Получалась небольшая проблема. С одной стороны, весь личный состав кафедры, который в тот момент не был в отпуске, должен быть занят на работах по косметическому ремонту помещений кафедры и мебели к новому учебному году. С другой стороны – нужны были свободные руки для перевода математической модели завода ГБЖ из бумажного вида в электронный. А где эти руки взять?! Естественно, что он сам и Мещерский сядут за эту работу и рабочий день их будет не нормирован (кроме работы только еда и сон). Естественно, ни о каких выходных и праздниках для них не может быть и речи, пока математическая модель завода ГБЖ не будет работать. Ведь они оба были бессемейные. Но этого труда всё равно будет очень и очень мало.
- «Как быть?» - спросил сам себя Кузнецов и, подумав, сам себе же и ответил: «Все необычные большие дела в истории всегда делались за счёт перенапряжения людей, вызванного их энтузиазмом. Ничего нового мне всё равно не придумать. … Но как организовать это перенапряжение? … Нужны стимулы. … Самые надёжные стимулы – это моральные или, если назвать их по-другому – идейные стимулы. Материальные стимулы тоже должны быть, но они на втором плане. … Итак, решено, прикажу Мещерскому завтра в девять утра собрать в преподавательской внеочередное заседание кафедры. На это заседание кафедры приглашу технический персонал двух лабораторий. Хотя, что это за заседание кафедры, когда почти весь её профессорско-преподавательский состав (ППС) в отпусках? … Может собрать строевое собрание кафедры? … Но нет, заставить людей силой своего приказа перенапрягаться столь длительное время не удастся. Это хорошо действует на рядовую разовую работу. Люди должны пойти на длительное перенапряжение добровольно. Только тогда это сработает».
- «Сергей Павлович!»
- «Слушаю Вас, Александр Иванович», - ответил ему Мещерский.
- «Завтра, в девять часов, в преподавательской, соберите заседание кафедры с повесткой дня: «Выполнение специального задания командования Академии». На заседание кафедры пригласить весь личный состав кафедры, кроме, естественно, тех, кто находится в отпуске, в том числе пригласите весь личный состав двух лабораторий».
- «Есть, Александр Иванович, будет сделано».
Чтобы сказать зажигательную речь, воодушевить кафедру, нужно подобрать соответствующие зажигательные слова. А они сразу на ум не приходят. Их надо обдумать. Но на это надо время. Если он со своей задачей не справится, то второго шанса у него не будет. Всё это Кузнецов прекрасно понимал.
Когда на следующее утро Мещерский собрал в преподавательской кафедру, то Кузнецов сказал следующую речь:
- «Друзья, нашей кафедре выпала огромная честь: командование Академии поручило именно нам помочь металлургической промышленности по их просьбе. Я в отпуске был на одном из наших крупнейших металлургических комбинатов. Обучил их инженеров той математике, которая была разработана на нашей кафедре. Под моим руководством они построили её математическую модель. Я не рискнул дать им разрешение сразу вводить её в базу данных компьютера, та как у них нет никакого опыта и навыков использования такой математики. Они всё делали на бумаге, и поэтому я имел возможность их проверять и контролировать. Теперь ставлю задачу: до Нового года математическая модель этого ГОКа должна быть переведена в электронный вид. Затем мы сможем сделать анализ всех технических систем комбината. Прошу Вас всех подключиться к этой работе. На начальном этапе эта работа усложняется тем, что параллельно надо готовить помещения кафедры к новому учебному году. После 1 сентября, когда эта работа кончится, и основная часть профессорско-преподавательского состава вернётся из отпусков – будет легче. За всё сверх нормы потраченное Ваше личное время я дам Вам отгулы, когда кто пожелает. Ограничение при этом будет только одно – чтобы при этом не были нарушены планы учебной, научной и методической работы. Никакого централизованного учёта времени Вашей переработки ни я, ни капитан 1 ранга Мещерский, вести не будем. Мы с моим заместителем Вам полностью доверяем. В конце работы каждый из Вас сам скажет, сколько времени он переработал. И ещё, Академия за эту работу должна получить крупную сумму денег. На основании соответствующего приказа Министра обороны, часть этих денег должна быть выплачена непосредственным исполнителям этой работы в качестве премии. Приказ на выплату эти денег буду готовить я сам. Говорю Вам сразу, деньги получат все, кто принимал участие в составлении электронной базы данных математической модели комбината. Количество выплаты каждому определю очень просто: общую сумму выделенных нам денег поделю на число участников этой работы. Никакого учёта, кто, сколько сделал, вестись не будет», - члены кафедры, затаив дыхание, слушали своего начальника. Все проникались ответственностью и оказанной им чести. А капитан 1 ранга Кузнецов, немного помолчав, продолжил:
- «Правда, из этого принципа распределения премиальных денег я сделаю два исключения: денег не получат капитаны 1 ранга Кузнецов и Мещерский – как бессемейные. На этом своё выступление заканчиваю. Есть ли ко мне вопросы?»
- «Есть вопрос», - поднял руку старейший член кафедры, старший научный сотрудник одной из лабораторий кафедры, капитан 1 ранга в отставке Красовский Эдуард Фёдорович. Он медленно встал, степенно расправил свои седые усы и, опираясь на свой авторитет, обращаясь к кафедре, медленно сказал:
- «Александр Иванович, … кафедра не поддерживает исключения из списка Вас и Сергея Павловича», - ответ Кузнецова последовал тут же:
- «Уважаемый Эдуард Фёдорович, благодарю Вас за высказанное Вами замечание кафедры. Но говорю сразу – Ваше замечание не принимается. Это окончательно».
- «Ну, что ж, Александр Иванович, тогда от лица кафедры и как её секретарь, предлагаю записать в протокол заседания кафедры – за предложение начальника кафедры голосовали единогласно».
- «Вас понял, Эдуард Фёдорович. Тогда прошу поднять руки, кто против этого решения?» - кафедра молчала.
- «Кто воздержался?» - кафедра опять молчала.
- «Эдуард Фёдорович, так и запишите – «голосовали единогласно». … Друзья, благодарю Вас всех за единогласную поддержку, очень рад, что наша кафедра – это кафедра единомышленников. Я горжусь Вами, для меня большая честь быть Вашим начальником. … На этом заседание кафедры объявляю закрытым. Сейчас всем разойтись по участкам работы и каждому получить у Сергея Павловича свой объём работы по математической модели комбината», - наконец закончил своё выступление Кузнецов тяжело вздохнул и вытер носовым платком, проступивший на лбу пот.
Полное доверие к членам кафедры по учёту времени переработки и равенство в дележе грошовых премиальных денег, спаяли кафедру ещё крепче, сделали её единым монолитом.
Вот так, уважаемый читатель, Скажите сплошной пафос? А «Война и мир» Толстого, что не пафос? А «Овод» Войнич – не пафос? А «Как закалялась сталь» Островского – не пафос? А «Блокада» Чаковского – не пафос?  А «Живые и мёртвые» Симонова – не пафос? А «Судьба человека» Шолохова – и это скажите не пафос? Сколько ещё этого «не пафоса» можно продолжить?! Этот пафос – есть не что иное как реальная жизненная правда, которая не всем видна. Это то, как на самом деле бывает в реальной жизни. Правда, здесь надо оговориться, не у всех начальников бывает такое душевное единение с подчинёнными. Часто сейчас над подобной «лирикой» современные люди смеются и требуют аванса, прежде чем что-то начать делать. Более того, именно это отношение к делу сейчас и считается нормой. Но, именно в это же самое время, такие начальники как Кузнецов и Мещерский, вопреки устоявшейся логики общего порядка взаимоотношений между людьми в руководимом ими коллективе имели принципиально иную логику взаимоотношений, в корне отличную от всего окружения. Вы скажите, уважаемый читатель, что если предположить это правдой, то это могло быть только один раз? Но у них так было и во время их службы на действующем флоте, так будет и в будущем. Так было и во всех пафосных вышеперечисленных книгах. Кто прав? На кого равняться? А это, уважаемый читатель, выбирайте сами. А те, кто перед началом любой работы требуют аванса, то эта публика до этих строк даже и не дочитает. И очень хорошо, чтоб даже их руки не касались этих строк.
Да и вообще, в жизни во все времена, во всех странах, всё великое значимое нужное, делалось в основном на голом энтузиазме. Если кто-то считает, что это не так, что в основе всего лежат деньги и холодный расчет, то именно такое утверждение и будет неправдой. Но людей с подобным убеждением не переубедить ничем, никакими фактами. Они упорно их будут не замечать. … Презрение – вот мой им ответ. Молчаливое, скрытое – презрение. И они это знают, ибо, общаясь со мной, всё это читают в моих глазах. … Но, простите, уважаемый читатель, я увлёкся.
……………………………………………………………………………...
С тех пор прошло почти полгода. Где-то в середине декабря, наконец, перевод базы данных математической модели завода ГБЖ ГОКа с бумаги в электронный вид был закончен. Началась её отладка. Этот процесс был необходим. Ведь когда десятки людей в течение длительного времени вводят массу данных, как цифровых, так и текстовых, то мелкие ошибки при этом неизбежны. Отладкой руководил лично капитан 1 ранга Кузнецов. И перед самым Новым годом математическая модель завода ГБЖ ГОКа, наконец, заработала.
Дальше был другой технологический процесс – представление математической модели через современный интерфейс. Эту работу Кузнецов поручил своему системному программисту кафедры капитану 2 ранга Токареву Льву Сергеевичу. Этот офицер был очень интересным человеком. Он был небольшого роста, с крупной умной головой, глаза карие. Но, как истый системный программист, он был не от мира сего. В жизни его интересовала только любимая работа. В неё он погружался целиком, и весь жил в мире высоких абстракций операционных систем, визуального программирования и баз данных. Например, об операционных системах компьютеров он с любовью и уважением говорил, как о живых организмах, что они живут своей жизнью, которую надо знать, чтобы на них влиять. Он у всех на глазах творил чудеса. Равных программистов ему не было. Его трудоспособность была за гранью реального. Капитан 1 ранга Кузнецов как мог, ограждал его от обязательных воинских атрибутов военной службы, как-то наряды, смотры, сдачи различных зачётов и нормативов. … Но не успел ещё Токарев закончить свою работу, как случилось непредвиденное.
Наступила новогодняя ночь. До Нового года оставалось два часа. Александр Иванович одиноко сидел у себя дома, готовил себе нехитрую закуску и смотрел по телевизору различные развлекательные новогодние программы. Неожиданно зазвонил его мобильный телефон.
- «Господи, уже все, кто только мог, меня поздравили с Новым годом, и я поздравил всех своих знакомых. Что это может быть за звонок? Скорее всего, не туда попали», - подумал Кузнецов. Он нажал на клавишу снятия трубки и поднёс её к уху:
- «Алло».
- «Александр Иванович, это Вы?» - раздался в трубке чей-то сильно взволнованный нервный знакомый голос, но чей? Он сразу не вспомнил.
- «Да, это я».
- «Здравствуйте, с Вами говорит главный инженер ГОКа Куликов Николай Михайлович», - инстинктивно Кузнецов его тут же перебил:
- «А, здравствуйте, Николай Михайлович. Поздравляю Вас с наступающим Новым годом … », - но, в свою очередь, его тут же перебил главный инженер:
- «Да нам сейчас не до Нового года, Александр Иванович! У нас случилась беда!»
- «Что?!»
- «Да, да, беда! У нас только что прорвало трубу выдачи колошникового газа из главного химического реактора. А она диаметром 1200 миллиметров и газ в ней находится под давлением в 6 атмосфер и температурой 1100 градусов Цельсия. А рядом с этой трубой проходят силовые кабель-трассы электропитания различных механизмов завода ГБЖ. От этой температуры вырвавшегося газа у них моментально сгорела электроизоляция, и они между собой коротнули.  От образовавшейся электрической дуги загорелся вырывающийся колошниковый газ. Огромный факел огня сейчас всё сжигает на своём пути. … Александр Иванович! Мы не знаем, что нам делать?! Рабочая смена оказалась слегка под шафе в преддверии Нового года. Все мечутся, ничего не могут сообразить и не знают, что надо делать. Александр Иванович! Если можете, то помогите?! Может, Ваша чудо-модель уже готова, и Вы на ней что-то сможете подсказать?!»
- «Николай Михайлович! Математическая модель только недавно заработала. Ваше сообщение предельно ясно понял. Сейчас введу его в компьютер, и полученный результат сброшу Вам по электронной почте. Всё! Ждите!»
- «Спаси… », - но Кузнецов уже прервал связь. На лишние разговоры не было времени. Он прекрасно представил себе, что сейчас творится на ГОКе! Дорога была каждая секунда.
Он довольно хорошо изучил устройство завода ГБЖ ГОКа, поэтому сразу понял суть случившейся аварии. Кузнецов быстро включил свой ноутбук, ввёл параметры данной аварии в программу, решающую прямую задачу теории, и примерно секунд через 20 получил готовое решение. Автоматически полученное решение чётко говорило, какие конкретные действия должен сделать каждый рабочий, инженер, оператор новогодней смены завода. Более того, так же автоматически была вычислена и технологическая последовательность во времени этих противоаварийных действий по переключению технических средств. Как итог, компьютер выдал прогноз будущего состояния завода, если все рабочие, инженеры и операторы точно выполнят автоматически выработанные действия. Но анализировать решение времени у него уже не было. Кузнецов тут же отправил файл с решением на электронный адрес главного инженера ГОКа. После чего стал по мобильному телефону звонить главному инженеру. Долго главный инженер трубку не снимал. Когда он всё же снял трубку, то, не слушая Кузнецова, тут же быстро нервно стал ему говорить:
- «Александр Иванович, Ваше решение получил. Сейчас начали претворять его в жизнь. На комбинат прибыл директор. Извините, больше говорить не могу», - и отключил связь.
- «Может и я принёс какую-либо пользу комбинату. Но в данный момент говорить с ними бесполезно. Там сейчас чёрте что творится. Я сделал максимально из того, что мог. Буду ждать развития событий», - подумал Кузнецов.
Ночью его никто не беспокоил, и он как следует, выспался. Но на следующий день, первого января около 12 часов ему снова на мобильник позвонил главный инженер. Он снял трубку и услышал голос Николай Михайловича. Его голос был явно усталого, но довольного человека. Уже, по одному тону, голоса главного инженера, Кузнецову стало ясно, какая тяжёлая новогодняя ночь была на ГОКе.
- «Александр Иванович, дорогой, большое спасибо! По Вашему решению удалось аварию быстро локализовать и безопасно вывести завод из действия. Сделать чего-либо больше после такой аварии было нереально. … Да, чего я звоню Вам, директор просит Вас срочно приехать к нам на ГОК».
- «Хорошо, Николай Михайлович, сейчас перезвоню начальнику Академии, попрошу его «добро» и Вам перезвоню».
- «Буду ждать, Александр Иванович», - ответил ему главный инженер и они оба прервали связь.
Кузнецов тут же перезвонил начальнику Академии.
- «Николай Юрьевич?»
Начальник Академии увидел на своём мобильнике от кого идёт вызов и сразу взял инициативу разговора в свои руки:
- «Добрый день Александр Иванович. С наступившим Вас Новым годом. Я хоть и являюсь Вашим строевым начальником, но на первое место пожелаю Вам в Новом году, наконец, жениться и жить нормальной семейной жизнью».
- «Большое спасибо, Николай Юрьевич. А Вам я пожелаю только одного - здоровья».
- «Спасибо, Александр Иванович, тронут Вашим вниманием».
- «Николай Юрьевич, Вам удобно сейчас говорить, так как у меня есть к Вам очень серьёзный разговор?»
- «Слушаю Вас, Александр Иванович», - тут же ответил ему начальник Академии.
И капитан 1 ранга Кузнецов подробно рассказал ему все события, связанные с вчерашней аварией на ГОКе. Окончил он словами:
- «Николай Юрьевич, что сказать главному инженеру? Когда вы сможете отпустить меня на ГОК?»
Начальник Академии, нисколько не задумываясь, в том же доброжелательном тоне, тут же ему ответил:
- «Александр Иванович, завтра в Академии начинается зимняя экзаменационная сессия. Вы прекрасно знаете моё требование – личное присутствие начальника кафедры в период сессии – обязательно. Любая сессия – это масса конфликтов из-за допуска к сессии, выставленных слушателям оценках, и так далее. Чтобы их максимально избежать, требуется жёсткое соблюдение всем профессорско-преподавательским составом всех приказов и инструкций, касающихся учебной работы. А должность начальника кафедры в этой ситуации – ключевая. Поэтому, передайте уважаемому главному инженеру, что Вы будите на ГОКе сразу после окончания сессии».
- «Николай Юрьевич, я Вас понял, тема разговора исчерпана, разрешите ещё раз пожелать Вам здоровья и положить трубку?»
- «Всего доброго, Александр Иванович», - и они оба прервали разговор.
Сразу же, не откладывая, Кузнецов стал звонить на ГОК главному инженеру:
- «Николай Михайлович?»
- «Да, Александр Иванович, ну, когда к нам приедете?»
- «Николай Михайлович, начальник Академии разрешил только после окончания сессии, то есть в конце января».
- «Нет, нет, Александр Иванович, директор этого не поймёт, так не годится».
- «Николай Михайлович, я Вас прошу объяснить директору, что я военнослужащий – начальник кафедры, а завтра у нас начинается сессия. Если Ваш директор, через свои связи, начнёт надавливать на нашего начальника Академии, то будет только хуже. Кроме того, программа сейчас работает только в операционной системе DOS. Для придания ей современного интерфейса и перевода её в операционную систему Windows, нужно ещё время. Но, самое главное, что Вы в первую голову от меня ждёте – я ещё не делал анализа на обратную задачу. То есть, я ещё не могу Вам сказать, где у завода ГБЖ функционально слабые элементы, топологически слабые и опасные места и так далее. На это тоже нужно время. Как раз к концу января я и планирую получить эти результаты. … Очень прошу Вас, Николай Михайлович, объясните это своему директору».
- «Ох, если б Вы знали, как трудно ему возражать! … Но, постараюсь».
- «Уж постарайтесь, Николай Михайлович, ради пользы дела».
- «Хорошо, Александр Иванович, постараюсь».
- «Тогда до связи?» - заканчивая разговор, спросил Кузнецов.
- « … Да, тогда до связи», - ответил главный инженер и оба отключили связь на своих мобильниках.
……………………………………………………………………………...
Прошёл январь месяц. За это время капитан 2 ранга Токарев сделал блестящий современный интерфейс, воедино связывающий все программы прямой и обратной задачи теории. А Кузнецов сделал анализ на функционально слабые элементы, топологически слабые и опасные места. И здесь, его кадрового военного инженера поразило – что собой представляет гражданская техника! Для него это было дико и непонятно. Если, решая обратную задачу теории у какой-либо подводной лодки, соответствующая программа автоматического поиска функционально слабых элементов, находила их чуть больше десяти, при единичном отказе которых подводная лодка теряла свою работоспособность, то у завода ГБЖ их были тысячи! Теперь Кузнецову стало предельно понятно, почему завод ГБЖ так часто аварийно останавливается. – Они экономили на резервах оборудования. Ведь каждый резерв, каждого насоса, трансформатора, теплообменника и так далее стоит денег. А эти деньги отражаются на себестоимости их продукции, то есть на себестоимости брикета железа. В погоне за снижением его себестоимости они до предела уменьшили технологические резервы, совершенно не предвидя, что от бесчисленных аварий при отсутствии резервов завод неминуемо остановится. И, на самом деле, завод потеряет гораздо больше, устраняя аварии и платя штрафы за не своевременную поставку продукции. У техники подводных лодок была принципиально иная ситуация. Там было всё наоборот. Все механизмы и системы максимально резервировались и дублировались. А отсюда и качество эксплуатации подводных лодок было совсем иным.
Зеркально противоположная ситуация была с топологически слабыми местами. У подводных лодок, вследствие естественного стремления сделать их небольшими малозаметными, все системы и механизмы компоновались очень тесно. Отсюда, почти при любой аварии, у неё теряли работоспособность сразу несколько рядом стоящих механизмов, одновременная потеря работоспособности которых неминуемо, несмотря на все резервы, приводила к общей потере работоспособности всей подводной лодки. У завода же ГБЖ таких мест было на два порядка меньше, так как при компоновке его систем и механизмов никаких ограничений по площади не существовало, и их можно было разносить друг от друга на любые расстояния.
Такая же противоположная ситуация была и с топологически опасными местами. Если, при проектировании подводных лодок, опыт их эксплуатации заставлял конструкторов разносить элементы технических систем с физически и химически несовместимыми средами (как-то: горюче-смазочные материалы и воздух высокого давления, газ и электричество и так далее) по разным места и отсекам, то, при проектировании завода ГБЖ, о такой физике топологически опасных мест конструктора даже и не знали! Поэтому и возникла такая новогодняя авария, когда раскалённый колошниковый газ, разорвал в месте своего изгиба трубу и мгновенно расплавил электроизоляцию рядом проходящих кабель-трасс. И, от неизбежного последовавшего их короткого замыкания его же и поджёг. Здесь Кузнецов ясно увидел, что эта авария была запрограммирована ещё на стадии проектирования завода ГБЖ. Кроме этого, он автоматически нашёл ещё около сотни подобных топологически опасных мест, где аварий пока не было, но они могут возникнуть в любой момент времени. Причём около половины топологически опасных мест являлись ещё и топологически слабыми. То есть, при аварийном соприкосновении несовместимых сред завод неминуемо, несмотря на все переключения, терял свою работоспособность. Это уже никуда не годилось. Кузнецов отметил, что такую информацию он должен обязательно лично донести до директора ГОКа.
Анализируя несколько тысяч функционально слабых элементов завода ГБЖ, на распечатку которых ушёл целый том в 330 страниц, Кузнецов заметил, что большая их половина относится к системам водоподготовки. Суть водоподготовки состояла в следующем: завод забирал из окрестных рек и озёр с пресной водой их воду. Потом в специальных гигантских отстойниках её умягчали и фильтровали. Для её умягчения в больших количествах применяли: серную кислоту, соляную кислоту, известь, фоликулянты, едкий натрий, гидразин, хлорид железа и так далее. Кузнецов не мог себе даже, и представить, сколько стоит, например, один железнодорожный состав с цистернами, содержащими высококонцентрированную серную кислоту? А такими составами была забита вся товарная железнодорожная станция этого рабочего городка. А ведь надо платить ещё и за его перевозку, и платить повышенную зарплату тем работникам завода, которые работают на вредном химическом производстве. И сколько таких работников на заводе?
На первый взгляд получалось, что, чтобы избавиться от большей части функционально слабых элементов завода ГБЖ, надо сделать ещё одну резервную систему водоподготовки. Ведь заводу для производства железа требовалось 25 тон опреснённой чистой воды в час! Но, тогда бы резко возросла себестоимость брикета химически чистого железа! А это было недопустимо. Но, с другой стороны, завод терял очень большие деньги из-за простоев, связанных с частыми авариями в системе водоподготовки. Возникал естественный вопрос – как быть?
Сначала Кузнецов не считал себя вправе вмешиваться в техническую структуру завода. Но неслыханная глупость столь дорогого и малоэффективного способа получения пресной воды его просто сшибала с ног! Когда он ещё был командиром турбинной группы на атомной подводной лодке, то в его заведовании находился корабельный опреснитель. Из солёной забортной морской воды этот опреснитель делал высокоочищенный бидисциллят, который годился для подпитывания ядерной энергетической установки корабля. Требования к такой воде были гораздо выше, а получалась она из первоначально солёной морской воды, а не из пресной как на ГОКе. Для работы такого опреснителя требовался всего лишь пар давлением в две атмосферы. И опреснял он в сутки 25 тонн воды. Получалось, что если поставить 24 таких корабельных опреснителя, для питания паром, которых, нужно было построить всего лишь одну обычную котельную, то в сумме они и будут выдавать 25 тонн пресной воды в час, что и надо заводу! Но, при этом не надо никакой сверх дорогой химии!
- «Боже! Какая это глупость! Неужели они не видят такого простого технического решения! Неужели надо было стольким людям работать над созданием такой математической модели, чтобы увидеть этот самоочевидный вывод?!» - возмущение от такой технической глупости просто кипело в профессорской груди Кузнецова:
- «Вот где бессмысленно и бездарно тратятся их деньги! … Надо быстрее ехать на ГОК и доложить это директору лично! … Нет, ну какая это глупость, какая техническая безграмотность!» - не мог унять себя Кузнецов.
Он с трудом дождался окончания зимней сессии и немедленно выехал на ГОК. Конечно, Кузнецов по телефону предупредил главного инженера, что он выезжает и сказал дату и время своего прибытия. На ГОКе его уже с нетерпением ждали. Было раннее зимнее утро, когда он вышел на перрон железнодорожной станции рабочего городка. На улице ещё было темно. Директор выслал за ним на вокзал свою служебную машину и назначил служебное совещание в конференц-зале здания управления комбината сразу после его прибытия. Нетерпение его и главного инженера было так велико, что Кузнецова даже забыли поселить в гостинице и дать позавтракать. По прибытии Кузнецова на ГОК, директор сразу открыл совещание.
Сначала он поблагодарил профессора Кузнецова за оперативную грамотную им помощь при ликвидации новогодней аварии и выразил сожаление, что он сам тогда не смог приехать. На совещании были все директора заводов, входящих в комбинат, начальники главных управлений комбината и всё руководство завода ГБЖ, начиная от его директора, начальников цехов и вплоть до начальников и мастеров участков. Слово было предоставлено Кузнецову без ограничения по времени. Чтобы подчеркнуть, что он из другого министерства и не является подчинённым директора, Кузнецов был в полной военной форме капитана 1 ранга. На улице ещё не успело рассвести, а Кузнецов уже начал свой доклад. Без всяких вступлений на раскачивание он сразу взял быка за рога:
- «Уважаемые товарищи! В первую очередь всех Вас интересует прибыль, которую зарабатывает комбинат, и, в первую очередь, концевой завод в общей технологической цепочке получения химически чистого железа, это завод Горячебрикетированного железа или, как Вы его сокращённо называете – завод ГБЖ. А его прибыль, в свою очередь, зависит от себестоимости брикета железа. А себестоимость брикета железа зависит от двух причин: от технологии получения железа и от того, как эта технология непосредственно воплощена в технике. На имеемую технологию я уже никак повлиять не могу. Она какая есть, такая и есть. А вот на её конкретное техническое воплощение, да, я могу повлиять. Суть этого влияния – в принятии мер для уменьшения числа аварий, то есть повышения надёжности завода. Чтобы эту задачу решить наиболее эффективно, надо одновременно рассмотреть три технологических процесса, разнесённые в пространстве и во времени: это процесс проектирования завода, процесс его строительства и процесс его эксплуатации. Их одновременное рассмотрение», - при этом Кузнецов усиленно педалировал слово «одновременное»: «можно сделать через единую математическую модель всех технических систем и механизмов завода с обязательным учётом их технологической взаимозависимости и физическим состоянием обслуживающего их персонала. А теперь давайте посмотрим, как она работает на различных этапах жизненного цикла завода.
Как она работает на этапе эксплуатации – вы все видели на примере новогодней аварии. Здесь повторяться не будем. Это, так называемая, прямая задача теории. А вот на этой же самой математической модели, решая её обратную задачу, мы перенесёмся в прошлое, в процесс проектирования завода и автоматически определим, какие ошибки были допущены на этом этапе. Эти ошибки сказываются сейчас – в настоящее время и будут сказываться в будущем. Наша с вами задача проанализировать эти ошибки и уже сейчас принять меры, чтобы в будущем из них не выросли аварии, подобные новогодней».
В этом месте доклада Кузнецов высветил автоматически выработанный его программами видеослайд, с подробным планом всех цехов завода. На этом плане были отмечены все топологически опасные места завода с подробным пояснением тех физически и химически несовместимых сред, которые находились в этом месте. Здесь, от абстрактных общенаучных рассуждений, которые он считал обязательными, Кузнецов перешёл к конкретной практике, и сразу заметил, как лица слушавших его заострились и оживились. На их лицах было написано одно: «Профессор, давай конкретику!»
- «Теперь смотрите», - продолжал Кузнецов: «в этом месте труба выдачи колошникового газа делает резкий изгиб на 90 градусов и сразу под её изгибом проложены силовые кабель-трассы. … А теперь внимательно следите за моей мыслью. … Как вам хорошо известно, колошниковый газ содержит огромное количество мелкой железной крошки, откалывающейся от брикетов железа в процессе его восстановления под действием реформируемого газа. Когда под большим давлением и температурой колошниковый газ резко поворачивается на угол в 90 градусов, то, содержащаяся в нём железная крошка, согласно своей инерции, с силой бьёт по стенке этой трубы. Поэтому, эта труба со временем естественно будет разрушаться от эрозии. Настало время, когда её стенка измельчала до толщины папиросной бумаги и под Новый год она уже не смогла выдержать давление в 6 атмосфер и лопнула. И надо же было кому-то догадаться как раз именно в этом месте, под изгибом этой трубы расположить силовые кабель-трассы! Эта авария уже была заложена на этапе проектирования и была неизбежна. Очень жаль, что Вы не позвали меня раньше, возможно её бы – не было».
В этом месте доклада Кузнецова директор, внимательно его слушавший, буквально взорвался. Он прямо подпрыгнул со своего места и возбуждённо сказал, обращаясь к Кузнецову:
- «Профессор, пожалуйста, на этом месте сделайте паузу», - и Кузнецов тут же прекратил доклад.
Потом, повысив голос до крика, он заорал на директора завода ГБЖ:
- «Некрасов!» - при этом крике директор завода ГБЖ вскочил и вытянулся в струнку, как военный. И, обращаясь к нему, директор комбината продолжал орать:
- «Почему ты сам это раньше не заметил?! Почему я вынужден из-за твоей бестолковости приглашать человека со стороны, чтобы он учил тебя уму-разуму?! … Что?! … Своих мозгов не хватает?! … Зачем ты мне такой нужен?! … Или ты в конец обленился?!»
Бедный директор завода ГБЖ весь побледнел, опустил голову и молчал, продолжая неподвижно стоять. Кузнецов воспользовался паузой и решил вклиниться в разговор:
- «Пётр Фёдорович», - уверенным спокойным голосом сказал Кузнецов, обращаясь к директору комбината: «директор Некрасов никак не может быть виновным. Ведь у завода ГБЖ сотни тысяч разнородных технических элементов и все они скомпонованы при проектировании в разных комбинациях. Человеческий мозг просто не в силах обработать столь гигантский объём информации и выделить на нём топологически опасные места. Тем более, что такого понятия, просто не было. Посмотрите на схему завода», - и Кузнецов снова указал мышкой на экран компьютера, который автоматически высвечивался на огромном мониторе: «Видите, сколько здесь ещё таких топологически опасных мест, которые, пока ещё, к аварии не привели и только ждут своего случая. Вот, сами смотрите», - и он ещё раз мышкой обвёл весь экран дисплея: «Все эти автоматически вычисленные топологически опасные места могут привести к аварии, которая может произойти прямо сейчас, через час, завтра, через неделю и так далее. Вычислить всё это заранее обыкновенному человеческому мозгу не под силу. Здесь нужна именно такая компьютерная технология», - на этом месте директор комбината снова прервал Кузнецова:
- «Профессор, за те деньги, которые получает директор Некрасов, его мозг обязан работать лучше любого компьютера. Вот Вам моя логика», - Кузнецов понял, что директор комбината просто хочет в этом споре сохранить своё лицо и поэтому начал говорить всякий вздор. Вступать с ним в дискуссию было бесполезно. Он промолчал, дал ему выговориться и продолжил свой доклад.
Дальше Кузнецов подробно рассказал о большей части остальных топологически опасных и слабых местах. Часть из этих слабых мест уже успели вызвать на заводе аварии, другие, - были предельно убедительны и неоспоримы. Дело было за малым – их надо было срочно убрать, то есть упредить запрограммированные в них аварии. Так прошло ещё три часа. Наступило обеденное время. Последняя фраза, сказанная Кузнецовым перед перерывом на обед, была следующая:
- «Я вам успел рассказать только о топологически слабых и опасных местах. То есть о тех технических промахах, которые вызваны ошибками при компоновке систем и механизмов завода на этапе проектирования. После обеда я Вам буду рассказывать о функционально слабых элементах завода. Их порядка – несколько тысяч. Они были автоматически вычислены по имеемой математической модели, той самой, по которой и решалась прямая задача теории в новогоднюю ночь. Эти ошибки проектирования имеют совсем другую природу. Они вызваны ошибками в самой структуре соединения всех технических систем завода между собой. Когда я вас ознакомлю с этими ошибками, то всё, что я уже успел вам рассказать до обеда, покажется вам цветочками, а ягодки вас ждут впереди, после обеда. На этом первую часть доклада кончаю. Приятного вам аппетита».
Кузнецов, вместе с бизнесменом Волковым, который был постоянно при нём, были приглашены на обед в директорский салон. Сев за общий стол, директор ГОКа в раздумье сказал Кузнецову:
- «Да, Александр Иванович, нагнали Вы на нас страху».
- «Но я Вам говорю правду, её надо знать. Если от неё отмахнуться, то она всё равно сама напомнит Вам о себе вроде таких аварий как новогодняя».
- «Что Вы, Александр Иванович, это я так, в сердцах. По большому счёту, мы должны быть Вам благодарны, за такие сведения», - миролюбиво продолжил директор, отхлёбывая свой любимый суп харчо.
- «Видите ли, уважаемый Пётр Фёдорович, мы сейчас с Вами говорим, как слепой с глухим. Вы ещё не слышали то, что я собираюсь Вам сказать после обеда. Тогда у Вас полностью изменится взгляд на всё, в том числе и на качество мозгов директора Некрасова», - ответил ему Кузнецов, промокая салфеткой рот и приступая ко второму блюду.
- «Вы меня заинтриговали, Александр Иванович», - улыбаясь, сказал директор. В это время официантка сменила и ему блюда.
- «Пётр Фёдорович, у Вас великолепный обед, я давно так вкусно не ел. А этот шашлык, из мраморной баранины – просто прелесть», - сказал Кузнецов, переменив тему разговора. Он не хотел начинать рассказывать о главном сейчас за обедом.
- «Обычная домашняя еда, Александр Иванович. … А Вам, что, жена так не готовит?» - так, между делом спросил директор.
- «А я холст», – тут же просто ответил ему Кузнецов.
- «Что?!» - безмерно удивился директор: «Вы, что, разведены?»
- «Нет, я никогда не был женат».
- «Вот это да! … Ну и ну! … Что я узнаю! … Но ничего, Александр Иванович, не переживайте, мы Вас вмиг женим. Тут у нас на комбинате столько прекрасных девушек пропадает, … а тут такой жених!»
- «Да я и не против, Пётр Фёдорович. Лишь бы она мне понравилась, и я ей понравился», - так на грустной ноте отвечал ему Кузнецов, допивая свой компот.
После обеда все снова собрались в конференц-зале. Директор комбината встал и объявил:
- «Совещание продолжается. Передаю слово профессору Кузнецову для завершения доклада».
Кузнецов встал и, обращаясь к присутствующим, стал рассказывать. Он рассказал о физической сути функционально слабых элементов и что будет с заводом ГБЖ, если на них не обращать внимания. Затем стал разбирать различные такие типовые элементы. Разбирая тот или иной функционально слабый элемент, Кузнецов каждый раз обращался к аудитории и постоянно спрашивал:
- «Уважаемые металлурги, если я где-либо ошибся в своих выводах, то прошу Вас поправить меня, ведь специалисты в этой области вы, а не я», - и каждый раз никаких возражений ему ни от кого не было.
 И только потом плавно и незаметно он перешёл к анализу водоподготовки. Пока Кузнецов докладывал, в зале всё же был небольшой шёпот. Он не мешал докладчику. Да и сам Кузнецов понимал, что людям надо обмениваться мнениями об услышанном. Но когда он стал говорить о том, как можно изменить водоподготовку, разом ликвидируя все её функционально слабые элементы и полностью отказываясь от сверх дорогой химии, то в зале повисла гробовая тишина. Это было для всех так неожиданно, что сидящие в зале инженеры в первый момент не могли даже высказать своё мнение. Слышался только голос докладчика и далёкий едва слышимый промышленный гул производства. Все в зале были шокированы. У всех присутствующих сложилось такое впечатление, как будто завтра их всех собираются переселить на Марс и доказывают им, как это будет для них хорошо. Всё, что сейчас они слышали – было для них за гранью фантастики. И, тем не менее – это была правда! Правда ими не виданная и не слышанная. Но самым необычным было то, что против железной логики докладчика никто ничего не мог возразить. … Наконец Кузнецов сказал стандартные вежливые заключительные слова:
- «Доклад окончен, спасибо за внимание».
На улице уже опять было темно. В зале повисла тишина. Все ждали, что скажет директор комбината? А он сидел, опустив голову, и молчал. В голове у него было полное смятение. Он понимал, что именно ему надо что-то сказать, но что?! … И тогда он сказал наугад первое, что пришло ему в голову:
- «Александр Иванович, получается, что все мы дураки. В том числе и я, а Вы один умный? Но наверно это не так?»
- «Пётр Фёдорович, я предвидел, что мне предложат отвечать примерно на такой вопрос, и я заранее продумал ответ на него», - бесстрастно спокойно ответил ему Кузнецов. Все присутствующие в зале продолжали молчать. Все были согласны с репликой директора и не понимали, как на неё можно ответить, не обидев никого.
- «Интересно услышать Ваше объяснение, Александр Иванович», - ответил ему директор, приподняв голову и искоса взглянув на Кузнецова. И Кузнецов ответил:
- «Уважаемые металлурги! Весь ваш ум, знания, умения и навыки направлены исключительно на решение одной главной задачи – как наиболее эффективно получить железо. То есть, чтобы оно было химически, как можно более чистым и его брикет имел как можно меньшую себестоимость. Именно в этом ваша главная задача – всё остальное второстепенно. Да, без водоподготовки вы железо не получите. Это необходимый для вас процесс, но не главный, а второстепенный. Когда всех вас обучали на металлургов, то вам о нём рассказывали так, как он у вас сейчас и есть. Вы его восприняли как должное, но больше о его совершенствовании или изменении не думали, так как, подчёркиваю, он для вас второстепенный – не главный. Это, если хотите, естественное профессиональное ограничение вашего технического кругозора. У любой специальности существует определённый круг знаний. Всё знать просто невозможно. В противоположность вам – я являюсь флотским инженер-механиком. А военный корабль, это, по сути маленький город, где есть все технические системы: механические, электрические, химические, электронные, физические, пневматические, гидравлические и так далее. Поэтому суть нашей специальности вынужденно делает наш технический кругозор, наоборот – предельно широким. Поэтому, когда я увидел вашу систему водоподготовки, то в первый момент подумал, что это не просто так, что здесь есть ещё какая-то тонкость, которую я не учёл. Но, вдумываясь в массу функционально слабых элементов, которые даёт ваша система водоподготовки, я ясно увидел, что нет здесь никакой тонкости – это просто обыкновенный примитив и нелепица, основанная, прежде всего на вашем вынужденном не широком техническом кругозоре. Это не глупость, как сказал директор ГОКа, это не недомыслие директора Некрасова – это, подчёркиваю, вынужденная издержка вашей узкой специальности. … Другого объяснения этому я не вижу», - и опять в зале повисла тишина, о опять все ждали, что скажет директор.
А он помолчал немного, потом улыбнулся. И все присутствующие в зале сразу поняли, что разноса за недомыслие им не будет. Потом директор сказал:
- «Ну, что ж, Александр Иванович, спасибо, что не считаете всех нас за дураков. На новом заводе ГБЖ мы водоподготовку будем делать так, как Вы и сказали. А этот», - и он махнул рукой в сторону директора Некрасова: «уже доживает свой век. Что-либо изменять в нём уже не целесообразно», – потом он умолк и что-то, снова стал думать. Неожиданно, обращаясь ко всем, он сказал:
- «Ужинать будем в большом банкетном зале ресторана нашей гостиницы. … Зам по МТО?!»
- «Я, Пётр Фёдорович», - быстро откликнулся его заместитель по материально-техническому обеспечению.
- «Распорядитесь накрыть банкет на всех присутствующих по первому разряду».
- «Слушаюсь!» - тут же отозвался зам по МТО.
- «Главный инженер?!» - рявкнул директор.
- «Да, Пётр Фёдорович», - тут же законопослушным голосом отозвался Николай Михайлович.
- «Пока мы перебираемся на банкет, сделайте мне первую грубую прикидку, на сколько процентов снизится себестоимость брикета железа, если мы вместо нашей традиционной водоподготовки закупим 24 корабельных опреснителя».
- «Понял, сделаю, Пётр Фёдорович».
……………………………………………………………………………...
Только в девятом часу вечера, уставшие за день и перегруженные необычной свалившейся им на голову информацией, все участники совещания расселись на свои места в большом банкетном зале ресторана при гостинице ГОКа. Зал был красивый с высокими потолками с изящной драпировкой штор на окнах и хрустальными люстрами. Во главе стола сидели двое: директор и главный инженер. Шампанское у всех было разлито по бокалам. Вышколенные официанты стояли за стульями участников банкета, готовые в любой момент доливать напитки и менять блюда. Все взоры были устремлены на директора. Наступила полная тишина. … Не вставая с места. Директор громко обратился к своему соседу – главному инженеру:
- «Не желает ли главный инженер нам что-либо доложить?!»
Николай Михайлович, хоть и сидел за банкетным столом, но всё равно что-то усиленно писал в блокноте, делал какие-то расчёты. Услышав голос директора, и не отрываясь от расчётов, он так же громко ответил, называя себя в третьем лице:
- «Главный инженер просит ещё десять мину», - конечно, это уже была не служебная, а чисто дружеская пикировка. Директор её с удовольствием принял, и, обращаясь к присутствующим, громко спросил:
- «Что, … дадим главному инженеру ещё десять минут?!»
- «Дадим, дадим, … дадим!» - послышалось со всех сторон.
- «Тогда объявляю первый тост: за исключительно плодотворное сотрудничество металлургов ГОКа и военно-морского флота. Ура!!!»
- «Ура! Ура! Ура!» - дружно подхватили все участники банкета. Все встали со своих мест, тем самым подчёркивая торжественность события, стали чокаться между собой, потом сели и стали закусывать.
Второй тост директор произнёс в честь их уважаемого гостя профессора Кузнецова. Александр Иванович чувствовал себя польщённым сверх меры и попросил алаверды. В развитии этого тоста он предложил всем выпить не только за него, но и за всю ту группу инженеров в двадцать человек, которые ему руководство ГОКа выделило для построения математической модели. Закончил свой тост Кузнецов ходатайством об их поощрении.
Снова все выпили и стали закусывать, а главный инженер всё что-то писал в своём блокноте. Директор всё посматривал на него, но не торопил. Обращаясь к директору, Александр Иванович попросил его разрешения на третий тост. Директор, конечно, дал «добро» и сам встал, постучал вилкой по пустой бутылке шампанского, разговоры сразу стихли, и своим громким голосом объявил:
- «Слово для тоста представляется профессору Кузнецову», - Александр Иванович сразу поднялся и начал:
- «Уважаемые товарищи! Мы только что пили за сотрудничество металлургов и военно-морского флота. Но военно-морской флот – это, прежде всего – сами моряки, а у моряков всегда принято пить третий тост «За тех, кто в море», - сразу зазвенели бокалы и со всех сторон послышались нестройные голоса: « … За тех, кто в море!»
- «Стоп! Стоп! Стоп! Уважаемые товарищи! Я ещё не кончил произносить свой тост, а Вы уже – давай чокаться. … Прежде чем пить за тех, кто в море, давайте вспомним, сколько лет этому тосту?»
- «Сто, двести, триста лет», - стали слышны разгорячённые голоса.
- «Правильно! Этому тосту четыре тысячи лет! Впервые его стали произносить древние греки за две тысячи лет до нашей эры. Дело в том, что если сейчас мы всех людей делим на две категории: люди живые и люди мёртвые, то древние греки делили их на три категории: живые, мёртвые и те, кто в море. То есть по их пониманию они уже не живые, но ещё пока и не мёртвые. Получалась какая-то промежуточная категория между живыми и мёртвыми. И тем самым подчёркивалось то громадное уважение, которое питали древние греки к морякам, так рисковавшими своими жизнями, … а теперь», - Кузнецов сделал небольшую паузу: «пьём за тех, кто в море!»
И снова послышалось со всех сторон: «За тех, кто в море! За тех, кто в море! … За тех, кто в море!»
После того как все присутствующие закусили, официанты сменили блюда и разлили по рюмкам горячительные напитки, кому водки, кому коньяк. Снова встал со своего места директор:
- «Друзья, главный инженер, наконец, созрел нам что-то сказать», - все сразу замолчали, так как, несмотря на всеобщее веселье, подспудно участники банкета ждали результатов расчётов главного инженера. Всем было крайне интересно, что он сейчас скажет?
- «Так дадим ему слово?!» - озорно риторически произнёс директор.
- «Дадим! Дадим! … Дадим!» - послышалось со всех сторон.
- «Николай Михайлович, обстановка накалена, поэтому давайте без предисловий сразу окончательный результат».
Директор сразу сел на своё место, а главный инженер тут же вскочил и, как сказал директор, сразу без предисловий стал докладывать конечный результат своих расчётов:
- «При переходе водоподготовки на предложенный Александром Ивановичем способ, себестоимость брикета железа уменьшится более чем в десять раз!»
- «Ах!!!» - разом выдохнули все участники банкета. Потом настала тишина, … затем послышался строгий голос директора:
- «Николай Михайлович, Вы гарантируете, что не ошиблись в расчётах?!»
- «Гарантирую», - сразу твёрдо уверенно проговорил главный инженер: «И ещё сто раз гарантирую. Проверил дважды – ошибки нет!»
- «А Вы отдаёте себе отчёт, что Вы сейчас сказали?!» - продолжал его допрашивать директор, с явным металлом в голосе.
- «Пока мне самому трудно это осознать, в это поверить, … но это правда! Она такая! К ней надо привыкнуть», - и опять в зале воцарилась тишина, захмелевшие гости сразу отрезвели. Этой новостью были шокированы все, находящиеся в банкетном зале. Психологически было очень трудно поверить в небываемое. Все с молодых лет привыкли, что небываемое – это то, что никогда не бывает. А тут им говорят, что нет, небываемое бывает! Эта новость как-то не укладывалась в их мозгах. Все опять смотрели на директора и ждали, что он скажет?
Лицо директора, всегда такое жёсткое, решительное, лицо глубоко уверенного в себе человека, сейчас было как у всех – растерянное.
- «Что Вы так на меня смотрите?» - сомневающимся растерянным голосом обратился ко всем присутствующим директор и продолжил:
- «К фантастике я всегда относился как к развлекательному чтению. Хочешь развлечься – возьми фантастику. Для меня фантастика всегда была чем-то сродни колдовству, как у Кощея Бессмертного, Бабы Яги или старика Хотабыча. А тут главный инженер хочет, чтобы я взял и сразу поверил в колдовство?!» - и он, лукаво улыбаясь, посмотрел на главного инженера и снова продолжил: «Эта новость не хочет влезать в мою голову», - он для выразительности постучал себя кулаком по голове и сказал: «Она как-то от неё отскакивает. … Если бы ещё вчера мне атеисту кто-то пришёл в кабинет и сказал, что Иисус Христос спустился на Землю идёт по территории комбината и судит всех грешников, то в эту новость я бы поверил больше, чем в ту, которую сейчас сказал главный инженер. … Ну чего я Вам, друзья, могу сказать ещё, … хотим мы этого или не хотим, но объективно в эту новость придётся всем нам верить. На наших с вами глазах фантастика стала былью, это факт. Не всем в жизни посчастливилось столкнуться с таким фактом, а нам – посчастливилось. … Давай мой друг – главный инженер, твой факт сейчас воспримем как тост, за него и выпьем. Ура!»
- «Ура! Ура! … Ура!» - раздалось со всех сторон.
Банкет закончился за полночь. О Кузнецове все как-то и забыли. Необычная новость, её осознание, да и обилие выпитого спиртного, отключила в головах профессиональных металлургов все другие мысли. Кузнецов очень устал. Ранний приезд на ГОК, целый день на ногах в центре внимания, всё время в напряжении, а сейчас обильная закуска и выпитый алкоголь, просто валили его с ног. Он только успел попросить Николая Михайловича, чтобы ему завтра дали выспаться.
……………………………………………………………………………...
На следующий день Кузнецов проснулся около двенадцати часов. Бизнесмен Володя Волков уже давно ждал, когда он проснётся. В гостинице они сняли один двухместный номер. Недавно они перешли на более близкое общение и обращались друг с другом на «ты».
- «Доброе утро, Саша».
- «Доброе утро, Володя».
- «Ну, ты и поспал», - сказал Кузнецову Володя Волков.
- «А сколько сейчас времени?» - позёвывая и потягиваясь, ответил ему Кузнецов.
- «Пять минут первого».
- «Ого! Вот это я и поспал. Зато всласть выспался».
- «Саша, давай быстрей приводи себя в порядок и одевайся. Нам срочно надо ехать на комбинат. Нас с тобой ждёт главный инженер, говорит, что по срочному делу. Уже несколько раз звонил, а я всё не хотел тебя будить», - быстро проговорил Волков.
- «Я догадываюсь, что у него за срочное дело», - всё ещё не вставая с постели, проговорил Кузнецов, при этом очередной раз сладко зевнул и потянулся, а затем закончил свою мысль: «Скорей всего он хочет сказать, что вчера ошибся в расчётах, так как волновался, а директор его всё торопил. Скорее всего, реальная цифра – это уменьшение себестоимости брикета железа на десять – пятнадцать процентов. А не в десять раз! Это он уже хватил слишком. Где-то второпях ошибся».
- «Саша, вставай, неудобно, он ведь нас ждёт».
- «Ладно, … встаю».
Через час они уже одетые, умытые и наглаженные стояли перед главным входом в гостиницу и ждали посланную за ними машину главного инженера. А через полчаса, они уже, находясь на территории комбината, входили в его кабинет. Главный инженер их ждал.
- «Здравствуйте, Николай Михайлович», - за себя и за Волкова поздоровался с ним Кузнецов.
- «Здравствуйте Александр Иванович, здравствуйте Владимир Александрович. Пожалуйста, садитесь», - он встал из-за стола, подошёл к ним, с каждым поздоровался за руку и снова сел за свой рабочий стол.
Кузнецов успел заметить какой-то необычный блеск в его глазах, не сходящую с его лица улыбку и какую-то его общую взвинченность. Что-то в нём было не так, как обычно и он подумал:
- «Значит, за утро что-то на комбинате случилось. Но что? … Наверно сейчас узнаю», - в этот момент раздался голос главного инженера:
- «Помните, вчера на банкете я назвал цифру снижения себестоимости брикета железа ориентировочно в десять раз?» - при этом его улыбка расширилась во всё лицо. Глядя на него, можно было сказать, что он весь сиял. И снова Кузнецов подумал:
- «Не понятно. Он, конечно, вчера ошибся, слишком занизив себестоимость брикета железа. Но чему он радуется?» - а вслух сказал:
- «Да, Николай Михайлович, конечно помню».
- «Так, вот, … я ошибся!» - торжественно сказал главный инженер.
- «И это естественно, Николай Михайлович. Очень сложный расчёт, где надо было столько всего учесть, да ещё Вас постоянно подгонял директор. В такой ситуации не мудрено и ошибиться», - а про себя подумал: «А почему он так торжественен, объявляя мне о своей самоочевидной ошибке?» - но вслух сказал: «Конечно, вчера Вы назвали цифру нереальную, наверно ожидаемое снижение себестоимости будет процентов на десять – пятнадцать, не более? А мы все Вам поверили, так как были уже слегка под шафе».
- «Так вот, друзья мои, сейчас слушайте внимательно», - раскатисто не спеша сказал главный инженер, как будто собирался объявить о победе в какой-то войне: «Ожидаемое снижение себестоимости брикета железа будет не в десять раз, а в сто раз!!!»
- «Что!!!» - одновременно вскрикнули Кузнецов с Волковым.
- «Николай Михайлович, Вы что, нас разыгрываете?» - растерянно спросил его Кузнецов.
- «Ха, ха, ха, … , ха», - не смог удержаться от смеха главный инженер и, давясь смехом продолжил: «Говорю Вам истинную правду!»
- «Николай Михайлович, не томите, поясните, в чём суть дела?» - заражаясь его смехом и пытаясь подавить улыбку, спросил его Кузнецов.
- «А всё дело в том, что вчера, когда я делал свой расчёт, я забыл учесть тот факт, что нахимиченную воду мы сбрасываем на свалку. Это определённая арендуемая нами площадь. Затем, на этой площади эта вода просачивается и уходит в грунтовые воды. За пользование такой свалкой, где мы сбрасываем вредные отходы в Природу, комбинат платит большие налоги. Теперь же, при новой системе водоподготовки, нам будет не нужна никакая химия и мы, ничего в Природу сбрасывать не будем. И, естественно, от этих налогов уйдём. А это, в свою очередь, ещё на один порядок снизит себестоимость брикета железа», - закончил главный инженер и торжественно оглядел своих слушателей.
- «Фантастика! Непостижимо! Вот это да! Кто бы мог подумать, какая длинная цепочка платежей ликвидируется при переходе на новую систему водоподготовки», - медленно, восторженно проговорил Кузнецов, и тут же продолжил: «А директор уже знает об этом?»
- «Да, знает», - ответил главный инженер.
- «Ну и как он отреагировал?» - спросил Кузнецов.
- «Сначала оцепенел. Потом успокоился и пришёл в себя, и велел мне подготовить официальный подробный ориентировочный расчёт снижения себестоимости брикета железа. Вот сейчас я над ним как раз и работаю. Он хочет сам вникнуть во все тонкости расчёта».
Что было дальше – уже не так интересно. Кузнецов вместе с Володей Волковым пробыл на ГОКе ещё неделю. Он передал ГОКовцам математическую модель, научил, как ей пользоваться и её корректировать. Потом ещё полгода эта модель инженерами ГОКа тестировалась по фактически имеемым авариям в прошлом. Если при этом встречались ошибки, то Кузнецов сам приезжал на ГОК и вместе со своими инженерами их устранял. Только после этого был подписан окончательный акт закрытия договора и пошли заранее согласованные платежи.


1.5 Первая стратегическая

Когда Кузнецов вернулся в Академию, то, как раз окончились зимние каникулы слушателей и снова завертелся годами выверенный учебный процесс уже нового семестра. Вернувшись в Академию, Кузнецов первым делом пошёл к её начальнику – адмиралу Крестовскийу. Николай Юрьевич тут же принял его в своём кабинете.
- «Товарищ адмирал, капитан 1 ранга Кузнецов из командировки прибыл. Во время командировки замечаний не имел», - чётко по-уставному доложил Кузнецов. Они поздоровались за руку. В этот момент в кабинете находились ещё несколько его заместителей и помощников, в присутствии которых он вёл себя исключительно официально. Через несколько минут адмирал Крестовский отослал всех присутствующих в его кабинете адмиралов и офицеров. Они остались вдвоём. Кузнецов открыл, было, рот, чтобы подробно доложить о результатах своей командировки, но адмирал его перебил:
- «Александр Иванович, мне на днях на счёт Вас звонили из Главного штаба Военно-морского флота. Вам надлежит срочно выехать в столицу в Генеральный штаб и прибыть к начальнику управления, занимающемуся военно-стратегическими исследованиями. Сейчас Вы мне всё подробно доложите о том, что у Вас там случилось на ГОКе, что слух об этом дошёл аж до самого Генерального штаба ещё до вашего возвращения. А после этого, нигде не задерживаясь, Вы пойдёте в строевой отдел и возьмёте новое командировочное предписание в столицу в Генеральный штаб. Я уже дал указание его вам выписать. Вам надлежит выехать туда сегодня же. Всё ясно?»
- «Так точно».
- «Ну, а теперь, дорогой Александр Иванович, садитесь и расскажите, что Вы там такое на ГОКе натворили?»
Приятно было слышать от столь высокого начальника в свой адрес слово «дорогой». Кузнецов даже просиял лицом. Он сразу вспомнил флот, где в обращении друг к другу часто у всех категорий личного состава перемешиваются грубость, оскорбления, хамство и мат. Особенно мат. Мат изощрённый, похабный, гнусный, который незаметно от острых ситуаций переходит у человека и в его нормальную повседневную жизнь. Когда люди уже настолько к нему привыкают, что даже не замечают его за собой, когда без мата уже не могут нормально связать слова в своей речи. Он там становится каким-то наркотиком, который отравляет не только тело, а и речь, и мышление.
Кузнецов вспомнил давний случай своей молодости, когда, еще, будучи молодым лейтенантом – командиром турбинной группы на атомной подводной лодке, они погружались после успешного всплытия во льдах на Северном полюсе. За время всех торжеств на вершине планеты их лодка основательно вмёрзла в лёд, который она вздыбила при всплытии. Чтобы оторваться от этого льда, который не давал ей возможности погрузиться, лодка вынуждена была принять излишний балласт. Плавучесть её стала отрицательной. И когда она, наконец, оторвалась ото льда, то её дифферент резко стал 27 градусов на корму. И она почти как свечка стала с ускорением падать в бездну. Необходимо было срочно дать лодке ход от турбины и динамически убрать аварийный дифферент. Но вот беда, главная турбина, в момент погружения, стояла в зацеплении с валоповоротным устройством (ВПУ) для обеспечения её равномерного остывания. А система автоматики паротурбинной установки была так устроена, что если главная турбина не снята с ВПУ, то автоматически блокируется подача на неё пара. Надо было срочно снимать главную турбину с ВПУ. Но при таком аварийном дифференте, это было сделать невозможно. А лодка всё падала и падала в бездну. В турбинном отсеке из-за шума турбин не было слышно характерного хруста обжимаемого прочного корпуса гигантским забортным давлением воды. А он хрустел, причём хрустел страшно громкими щелчками, от которых у всех подводников леденела душа. Казалось ещё немного и лодка проскочит свою предельную глубину и её неминуемо раздавит гигантское забортное давление ледяных глубин Арктики. Всем очень хотелось жить.
И в этот момент по двум громкоговорящим устройствам: из центрального поста управления лодкой и из пульта управления главной энергетической установки, начальники Кузнецова с невероятной отборной матерной бранью орали на него, чтобы он быстрее снял главную турбину с ВПУ. При этом они перечислили все дырки в его теле, красочно описав, что они в эти дырки вставят и вообще, что с ним сделают, если, конечно, останутся живы.
Но поставить главную турбину на ВПУ и снять с неё, можно было только при нулевом или очень небольшом дифференте. Чем дифферент лодки становился больше, тем это было сделать всё труднее и труднее. И при дифференте свыше 15 градусов это уже было сделать нереально. Гигантские многотонные шестерни редуктора при этом так сильно прижимались друг к другу, что никакими человеческими силами это невозможно было сделать. Но всё это надо было знать, а матерящиеся от страха начальники Кузнецова это не знали. Объяснить им что-то в этой ситуации – было нереально. Своим грязным матом они пытались заглушить свой страх.
Но вдруг дифферент стал резко отходить, и, как только он достиг 15 градусов. То, подчинённый Кузнецова матрос, сразу резким движением вывел главную турбину из зацепления с ВПУ. Немедленно на холодную непрогретую главную турбину был дан пар полного переднего хода. Турбина мгновенно заработала, лодка была удифферентована ходом, все были спасены. Начальникам Кузнецова сразу стало наплевать на людей, находящихся в турбинном отсеке. А там, когда полный пар попал на не прогретую турбину, развилась такая вибрация, что невозможно было разговаривать друг с другом. Зубы так сильно стучали друг о друга, что все турбинисты невольно поджали свои языки, боясь их прокуса неистово стучащими зубами. У всех тряслись головы. От неистовой тряски невозможно было что-либо разглядеть в показаниях приборов. Мат исчез. Часа через два главная турбина прогрелась, и вибрация исчезла.
А ларчик открывался просто. Причина такого аварийного дифферента была в ошибке, которую допустил командир дивизиона живучести при расчёте дифферентовки перед погружением лодки. Спас положение командующий, который тогда находился старшим на борту. Он вовремя успел повернуть ключ подачи пузыря воздуха высокого давления в кормовую группу цистерн главного балласта. А дальше был разбор этого случая, но это уже другая история.
- «Александр Иванович! … Ау! … Очнитесь! Я Вас слушаю», - ласково дёрнул его за плечо адмирал Крестовский.
- «Ой, извините, Николай Юрьевич, непростительно задумался», - и капитан 1 ранга Кузнецов подробно в деталях описал ему все события его последней командировки на ГОК.
……………………………………………………………………………...
На следующий день утром Кузнецов уже был в столице в Генеральном штабе. Начальник управления военно-стратегических исследований, генерал-лейтенант Фомин лично с ним встретиться не пожелал, а послал одного из своих подчинённых офицеров. Кузнецов его знал лично, они уже давно были на «ты». Это тоже был выпускник Военно-морской академии, тоже капитан 1 ранга, тоже доктор наук, только не технических, а – военных, звали его Ривков Константин Валентинович. Это был высокий стройный худощавый брюнет с ростом выше среднего. С красивым правильным овальным лицом. Речь его была быстрая, суждения и замечания глубокие. Общаясь с ним, сразу чувствовалось, что перед тобой высоко эрудированный, знающий и грамотный человек. Они встретились, как два старых приятеля и тепло поздоровались.
- «Саша, тебе надлежит сегодня вечером выступить в Русландском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП). Мой начальник хочет знать реакцию наших промышленников на возможное широкомасштабное применение твоей теории. Особенно его интересует реакция председателя РСПП Ивана Аркадьевича Дольского. Я пытался включить твоё выступление в план сегодняшнего вечернего заседания РСПП. Но ничего не получилось, план уже свёрстан и утверждён Дольским. Ведь мы до самого последнего дня не знали, когда ты к нам приедешь. Но я договорился через одного отставного генерала, входящего в один из комитетов РСПП, что тебя заслушают в перерыве в кулуарах. Вот так», - говоря это на ходу, и идя с Кузнецовым по длинным коридорам Генерального штаба, Ривков привёл его в столовую старших офицеров.
- «Вот здесь мы и пообедаем, Саша», - сказал Костя Ривков.
- «Спасибо тебе, Костя за хлопоты, но у меня к тебе один вопрос: как вы узнали о моих работах на ГОКе?»
- «О, Саша, очень просто. На ГОКе у нас аккредитовано военное представительство. Через него мы всё и узнали напрямую. Когда эту информацию узнал мой начальник, то у него сразу возник естественный вопрос: почему все эти «чудеса» ты творишь не в Министерстве обороны, а в горнодобывающей промышленности? И, сразу через главнокомандующего Военно-морским флотом, он распорядился вызвать тебя в Генеральный штаб. Вот и всё».
Приятели пообедали и сразу вместе поехали в здание РСПП. У Кузнецова был с собой ноутбук и отпечатанные и переплетённые списки функционально слабых элементов, топологически слабых и опасных мест ГОКа. Придя в здание РСПП, они сдали свои шинели в гардероб, прошли в зал для совещаний и сели. Кузнецов осмотрелся. Собирающаяся публика состояла из одних мужчин солидного вида, возраста явно выше среднего, но ещё и не старых. Все они были штатские, элегантно одетые, лица у всех холёные, выражение их лиц – надменное. Военных в столь низких чинах как у Кузнецова и Ривкова они просто не замечали. Заседание комитета безопасности промышленности Русландии открыл сам Дольский. По возрасту, он был явно старше всех присутствующих в зале мужчин. Он был среднего роста грузный с большой залысиной, голос чёткий скрипучий, где каждое сказанное им слово было глубоко продумано. Пустых фраз он не произносил никогда. Взгляд его был взглядом спокойного, умного, явно уверенного в себе человека. Раньше Кузнецов видел его только по телевизору.
- "Саша, кстати, Дольский по образованию – металлург и начинал свою карьеру в горнодобывающей промышленности", - шёпотом, наклоняясь к его уху, сказал Ривков.
- «Да?» - так же шёпотом отозвался Кузнецов.
Заседание комитета безопасности промышленности РСПП началось. Неожиданно для всех Дольский сказал, что это его последнее заседание в должности председателя РСПП, что он уходит в отставку по возрасту, но остаётся при РСПП его почётным президентом. Тут же он представил всем и возможного кандидата на своё место – высокого блондина в толстых очках с крючковатым носом. Начались запланированные доклады и их обсуждение. Дольский мастерски вёл заседание, чётко соблюдая установленный регламент. Докладчик, не укладывающийся в регламент, считался не подготовленным, о чём ему тут же делалось замечание. Через два часа заседания Дольский объявил перерыв на полчаса.
- «Ну, Саша, начинай», - шепнул Кузнецову Ривков: «наше время настало».
Кузнецов уже давно присмотрел ближайшую электрическую розетку, быстро воткнул в неё вилку, от которого шёл кабель к блоку питания ноутбука, запитал и включил ноутбук. Затем быстро мышкой в Проводнике нашёл ту директорию, где у него были ГОКовские программы и громко в полный голос стал делать доклад, поначалу обращаясь к одному Ривкову. Постепенно, привлечённые его докладом, вокруг него стали собираться члены этого комитета РСПП. Боковым зрением Александр это заметил. Это его воодушевило. Он был в ударе. Незаметно так прошло полчаса, но почему-то Дольский всё не объявлял окончания перерыва. Кузнецов так увлёкся докладом, что времени уже не замечал. Наконец он закончил свой доклад. Один из членов комитета РСПП с весьма солидной внешностью его тут же спросил:
- «Молодой человек, а может ли Ваша теория моделировать вместо потоков энергии, вещества и информации, что имеются в технических системах – финансовые потоки?»
- «Знаете, я не могу Вам ответить ни «да» ни «нет», так как я не считаю себя специалистом в области финансовых потоков».
Но тут же все остальные члены комитета, примкнувшие к просмотру, сразу стали утверждать:
- «Ну, конечно может. … Безусловно, может. … Определённо может», - и так далее.
Кузнецову стало ясно, что перед ним, скорее всего – банкиры. Он обернулся к ним и … обомлел! Прямо за его спиной сидел сам Дольский и, оказывается, внимательно слушал весь его доклад. В первый момент Александр растерялся, не зная, что и сказать, но Дольский сам пришёл ему на помощь:
- «Александр Иванович», - фамильярное обращение «молодой человек», для его культуры общения, было неприемлемо: «прослушав доклад о результатах Вашей работы на ГОКе, вот что я Вам скажу. Как депутат Парламента, я выйду с инициативой об узаконивании Вашей теории для анализа каждого промышленного предприятия Русландии, когда его руководство будет просить лицензию на право функционирования. Получать такую лицензию будут только те предприятия, которые пройдут такую экспертизу».
Всё, больше он не сказал ни единого слова. Дольский встал, прошёл через весь зал, поднялся на сцену, прошел в президиум и, как нив чём не бывало, стал вести вторую часть заседания комитета. … В душе у Александра всё пело! Необычайная эйфория охватила его! Он любил всех, и ему казалось, что и все тоже любят его, что жить на свете, оказывается, легко и приятно, и непонятно, откуда на свете берутся несчастия и неприятности? Костя Ривков искренне ему улыбался и с чувством пожал руку. Главное дело в столице – было сделано. Открывалась гигантская перспектива, о которой, он не смел даже и мечтать! Казалось, что жизнь его должна была круто измениться. … А она действительно потом круто у него изменилась, только её крутизна пошла не в ту сторону, на которую мог рассчитывать профессор Кузнецов.
В этот же день поздно ночью он сел на поезд и утром снова был в своём родном приморском городе. Снова он успел заскочить домой, наскоро помыться, переодеться и снова помчался в Академию. Он уже давно не занимался делами кафедры. Жизнь его вынесла в такие сферы, что кафедра с её проблемами и заботами, казалась ему чем-то милым, наивным местом, где можно расслабиться, отдохнуть душой от настоящих проблем. Но так ему только казалось в тот момент. Он ещё не мог знать, что в скором времени ему придётся страшно напрягать всю свою кафедру и из последних сил тянуть её на свой уровень. А она, как преданный конь, несмотря на немыслимые препятствия и трудности, вынесет его из тяжёлой битвы и заложит надёжный фундамент, чтобы он мог в будущем совершить свой поступок.
Когда он зашёл в кабинет начальника Академии, то адмирал Крестовский встал из-за стола и пошёл встречать его с распростёртыми объятиями:
- «Александр Иванович, я уже знаю итог Вашего визита в Генеральный штаб. Сегодня утром мне звонил начальник управления стратегических исследований генерал-лейтенант Фомин и всё мне рассказал. … Поздравляю с колоссальной удачей!  … Да, извините, Александр Иванович, а Вы сегодня завтракали?»
- «Нет».
- «Ай, яй, яй! В последнее время я Вас загонял по командировкам».
- «Да, Николай Юрьевич, я совсем оторвался от дел кафедры».
- «О Вашей кафедре мы поговорим чуть позже, хотя Вы её уже давно переросли», - затем, нажав на соответствующую кнопку селектора, он вызвал дежурного адъютанта и велел ему принести в кабинет хороший завтрак для капитана 1 ранга, а себе – чай.
- «Николай Юрьевич, мне очень интересно знать, что Вам сказал генерал-лейтенант Фомин, который, кстати, меня даже и не видел?» - спросил его Кузнецов, поудобнее усевшись в предложенное ему кресло.
- «Он сказал», - здесь адмирал сделал выразительную паузу и пристально посмотрел в глаза Кузнецову: «чтобы ему о Ваших научных разработках доложить выше, надо чтобы Вы сделали что-то существенное. Ибо на вышестоящее руководство Вооружённых сил Ваши математические модели подводных лодок и ГОКа никакого эффекта не произведут».
Это Александра обидело, и он возмущённо сказал:
- «А то, что теперь без анализа технической структуры любого промышленного предприятия при помощи моей математики, оно не сможет получить лицензию на функционирование, это что, им мало?!»
- «К сожалению, им это не интересно. Их волнует только СТРАТЕГИЯ», - при этом слово «стратегия» он растянул по слогам, давая понять Кузнецову, о чём сейчас будет с ним очень серьёзный разговор.
В этот момент адъютант принёс в кабинет завтрак и чай для адмирала. Кузнецов с аппетитом накинулся на еду. Адмирал, прихлёбывая чай, внимательно смотрел на него, обдумывая дальнейший разговор.
- «Спасибо, Николай Юрьевич, всё было очень вкусно», - вытирая рот салфеткой, сказал Кузнецов: «А то я со вчерашнего обеда в столовой Генерального штаба так ничего и не ел. В последнее время жизнь так закрутила, что о себе подумать некогда. Вон на ГОКе директор обещал меня даже женить, но как-то об этом и забыл».
- «А это Вы сами виноваты, Александр Иванович, слишком Вы разборчивы».
- «Ох, Николай Юрьевич, наверно Вы правы. Но я ничего не могу с собой поделать. Мне уже не переродиться».
Адмирал Крестовский понял, что разговор заходит в частную область, а он получил серьёзное указание из Генерального штаба. Надо было настраиваться на рабочий лад.
- «Помните, Александр Иванович, когда Вы впервые сказали мне, что можете применить свою теорию не только к боевым кораблям, но и к крупным наземным техническим объектам, то я Вам тогда сказал, что у меня есть одна для Вас задумка?»
- «Да, что-то припоминаю», - как-то рассеяно ответил Кузнецов.
- «Так вот», - и адмирал выразительно постучал указательным пальцем правой руки по столу, при этом очень серьёзно посмотрел прямо в глаза капитану 1 ранга Кузнецову, давая этим понять, что именно сейчас он скажет что-то исключительно важное: «эта моя задумка полностью совпала с настоятельной рекомендацией Генерального штаба сделать крупную наземную математическую модель стратегического масштаба», - и далее, методично чеканя каждое слово, он произнёс:
- «Предлагаю Вам самостоятельно выбрать государство, чью инженерную инфраструктуру в полном объёме Вы будете моделировать при помощи своей теории. Вся нужная информация, Вам будет предоставлена, это уже моя забота. Я прекрасно понимаю, что ресурсов Вашей кафедры Вам не хватит. Поэтому смело рассчитывайте на людские и материальные ресурсы всей Военно-морской академии со всеми её кафедрами и факультетами. Я, всё, что Вам будет нужно, отдам в Ваше распоряжение», - жёсткий командный голос адмирала прервался.
В первый момент, услыхав такое приказание, полученное от старшего начальника, у Кузнецова возникла бешеная радость. Уже давно у него самого появились такие первые смутные мысли, что, при помощи его математики можно сделать математическую модель не одного завода, а многих, в пределе – это вся инженерная инфраструктура страны, Русландии, или какой-либо иной. А если всё-таки такую математическую модель уже стратегического масштаба построить, то тогда, при помощи им же разработанных алгоритмов, воплощённых в компьютерные программы, можно решить обратную задачу теории. То есть автоматически найти такие мельчайшие функционально слабые элементы, что, применяя к ним военное воздействие, то есть лишая их работоспособности принудительно, можно остановить всю экономику враждебного государства! Дух захватывал Александра от таких мыслей! А зачем тогда танки, самолёты, корабли, пехота и так далее, они тогда, просто становятся не нужны. А это ведь – сверх гигантская экономия государственных средств! Ведь критерий победы в современной войне – это лишить государство противника его экономики. А это оказывается можно сделать так просто! По сути, это новое поколение войн! Но пока это были только его смутные мысли, не более.
Но первоисточник любого прогресса в мире, в любой области знаний – это мысль. Она когда-то у кого-то возникает в голове, подготовленная всем ходом жизни и раздумий этого человека, потом она материализуется и может начать гигантский прогресс, или даже двигать целую историю. Мысль – не видимая, не осязаемая – а по сути, может превратиться в гигантскую силу.
Это были очень сладкие мысли в голове Александра. Ему приятно было мечтать. Мечтая, он даже не задумывался о том, что эти мысли можно материализовать. Не задумывался он над этим потому, что в тот момент смутно представлял себе – как их можно материализовать? Ибо, делая свои локальные модели, он уже сталкивался с большими трудностями: где взять всю необходимую техническую информацию, как организовать саму работу, потянет ли такие сверх гигантские математические модели существующая вычислительная техника и современные операционные системы, как поведёт себя в этом случае сама математика, да и сколько на это потребуется времени? А тут, у математической модели стратегического масштаба, все эти трудности нужно умножить на много, много порядков!
Но мысли мыслями, а тут он уже получил официальное служебное задание, при этом, не зная, как разрешить все смутно витавшие в его мозгу проблемы. И потому сразу чувство бешеной радости сменилось чувством страха. Как это реально сделать?! Рой мыслей тут же возник в его голове:
- «О, Боже, ведь адмирал не понимает, что он мне приказал! Одну лодку, один завод сделать – масса проблем труда и времени. А тут всё государство с его тысячами заводов, фабриками, электростанциями, с десятком различных инженерных сетей! … А я, дурак, жалость к себе вызывал, что до сих пор холостой! Да кому сейчас мои личные проблемы интересны!» - а вслух произнёс:
- «А какой Вы даёте срок?»
- «Два месяца», - тут же последовал чёткий жёсткий ответ, правда в вежливом и уважительном тоне.
Возражать адмиралу капитан 1 ранга Кузнецов не смог, не хватило духа, да и весь опыт его службы полностью опровергал даже саму мысль о том, что начальнику даже в принципе можно что-то доказывать о невыполнимости его приказания. Так он был воспитан. Он просто по инерции сказал уставное слово «Есть» и, распрощавшись, вышел из кабинета начальника Академии. Кузнецов был как в тумане и не помнил, как дошёл до своего кабинета, как сел на своё рабочее место, как обхватил голову руками. Он не был на фронте и не знал, что такое контузия, но, тем не менее, он был контужен этим приказанием. Ему стало очень страшно, и только одна мысль сверлила мозг:
- «Неужели, это то приказание, которого я не смогу выполнить?! … О, Боже, какой это будет позор!!!»
В этот момент кто-то стучался к нему в кабинет, то ли слушатели-задолжники исправлять свои двойки, то ли преподаватели кафедры – он не знал и не в силах был реагировать. Когда он вспомнил о поставленном ему сроке, то его страх сменился ужасом. Математические модели подводных лодок он делал годами, большим коллективом инженеров математическую модель завода он делал полгода. А тут, на такую гигантскую стратегическую модель – всего два месяца!!!
Когда дверь кабинета начальника Академии закрылась за Александром Ивановичем, то, глядя ему вслед, адмирал подумал:
- «Хороший он человек, капитан 1 ранга Кузнецов, прекрасный учёный, интересно, а каков он как организатор? Теперь проверим его организационные способности. Тяжелейшую задачу я ему поставил. … А вдруг справится?! Сейчас всё зависит только от него. … Да, там, в Генеральном штабе, легко на расстоянии давать такие приказания, и с потолка устанавливать сроки, при этом, не вникая ни во что. А вот как такое приказание выполнить, даже если я напрягу всю Академию?»
Всю свою военную жизнь Кузнецов обычно получал приказы, которые реально можно было выполнить. Выполнить же этот приказ – было явно нереально! Что делать? В первый момент он подумал:
- «Надо срочно пойти к начальнику Академии и объяснить ему, почему я не могу выполнить его приказ».
Но ноги его отказывались идти в кабинет к адмиралу, язык отказывался произнести такие слова. Советоваться с кем-либо, было бесполезно, так как любой человек, вникнув в суть дела, однозначно скажет, что приказ невыполним. Свои розовые мечтания о такой работе полностью отлетели, когда он ясно представил себе все трудности, ожидающие его. Как быть?! Образно говоря, ему дали взвод и сказали, чтобы он с ним победил армию и к утру доложил! Как быть?!
Через некоторое время, переломив себя, он принял отчаянное решение, отчаянное, в смысле своей неминуемой обречённости. Он будет выполнять приказ. Пусть, при этом он его не выполнит, но он не выполнит его с честью в труде. Если при этом от неизбежного перенапряжения он упрётся в барьер собственного здоровья – то он, не задумываясь, перешагнёт через него и, то же самое потребует от своих подчинённых. Это были красивые мысли, но именно так он всё и сделал.
Сначала он заставил себя успокоиться и стал трезво обдумывать ситуацию. Прежде всего, ему предстояло выбрать страну, и он её выбрал. Помня, что, расставаясь с начальником Академии, он сказал ему:
- «Александр Иванович, вся моя власть в Ваших руках. Пишите на моё имя рапорта с просьбами и смело заходите ко мне в кабинет, когда Вам будет надо», - и он тут же написал два первых рапорта.
Пока его мысли были очень общие не конкретные. Рассуждал он тогда примерно так:
- «Свою кафедру я привлеку к этой работе всех поголовно, но их явно не хватит. Поэтому буду привлекать профессорско-преподавательский состав (ППС) других кафедр всех инженерных факультетов, какие я посчитаю, мне будут нужны, исходя из их предметной области. ППС Командного факультета на такую работу конечно не способен, следовательно, им надо поручить сбор всех данных. Поэтому первый мой рапорт я напишу на имя начальника Академии с просьбой дать указание начальнику Командного факультета контр-адмиралу Оленину об организации сбора нужной мне информации по выбранной мною стране. Второй мой рапорт будет с просьбой дать указание заместителю начальника Академии по научной работе вице-адмиралу Клюеву о выделении мне нужных специалистов с других кафедр, которые я буду указывать. Причём выделять не на какое-то время, а на весь период работы и выделять в тот же день, в который я его об этом письменно попрошу без задержек».
Эти два рапорта капитан 1 ранга Кузнецов быстро написал, быстро получил на них визу начальника Академии и с этой визой раздал адмиралам Оленину и Клюеву. Они предварительно были проинструктированы начальником Академии, поэтому никаких проблем с ними не было. После этого Кузнецов вернулся к себе в кабинет и вызвал своего заместителя капитана 1 ранга Мещерского Сергея Павловича.
- «Сергей Павлович, срочно, через полчаса собрать внеочередное заседание кафедры по неожиданно возникшему очень важному вопросу».
- «Есть! Разрешите идти?»
- «Да, жду доклада».
Через полчаса, в помещении преподавательской, вся кафедра была собрана. И здесь капитан 1 ранга Кузнецов сказал свою памятную речь:
- «Я экстренно собрал Вас на внеочередное заседание кафедры, чтобы сделать очень важное объявление. Нашей кафедре снова оказана очень большая честь – начальник Академии нам поручил сделать математическую модель инженерной инфраструктуры иностранного государства. Таких моделей в мире не существует, мы будем первые. Срок – два месяца. Обращаю Ваше внимание, что я всё время говорю «нам» а не «мне». Ибо я один, без Вашей помощи ничего не смогу сделать. Для меня честь и гордость - руководит Вами. А посему предлагаю записать в протокол решения кафедры следующее:
1. весь ППС мобилизовать на эту работу;
2. весь личный состав двух лабораторий и учебного кабинета мобилизовать на эту работу полностью, невзирая на возраст;
3. я, на время этой работы, буду руководить только этой работой, руководство повседневной жизнью кафедры поручаю своему заместителю капитану 1 ранга Мещерскому, которого от этой работы освобождаю;
4. в процессе этой работы я буду давать всем участвующим в ней различные задания, и ставить сроки невыполнимые, так вот – в эти сроки всё выполнять и выполнять качественно, работать разрешаю как в Академии, так и на дому, кому как удобно;
5. запрещаю обращаться ко мне со словами «я не могу», «я не успеваю» - мочь и успевать!
6. все выходные и праздники отменяю – только работать, работать и работать;
7. всем самостоятельно вести учёт своих переработок, всё Вами затраченное Ваше личное время я Вам верну кому, когда надо, к отпуску или в иное удобное для Вас время, но только с обязательным учётом расписания текущего учебного процесса.
Так как я объявил сейчас не строевое собрание, а заседание кафедры, где решение принимается большинством голосов, то прошу высказаться. У кого этому поводу есть иное мнение?»
Надеялся Александр Иванович только на высочайшую сознательность своих подчинённых, так же как в прошедшее лето, когда надо было создать электронную базу данных завода ГБЖ ГОКа. По опыту службы на подводных лодках он понимал, что когда от людей требуется героизм или длительное перенапряжение, то тут приказы не действуют – они должны захотеть это сделать сами. Но он был уверен в своих людях. В ответ старейший член кафедры отставной контр-адмирал доктор технических наук профессор Брусницин Алексей Игоревич ему зааплодировал. Александр Иванович поблагодарил его за такую поддержку и сказал:
- «Позвольте считать аплодисменты профессора Брусницина за единогласную поддержку предложенному проекту постановления кафедры. Есть ли другие мнения?» - других мнений не было: «Секретарь, прошу записать в протокол – принято единогласно».
И опять пафос?! Да, да и ещё сто раз да! Почему его надо стесняться, если он есть в реальной жизни?! Да, не все люди его видят, особенно сейчас, в мире культа денег и торгашества. А патриотические песни, литература, кино, живопись – и это тоже презренный пафос?! Люди, живущие в мире этого пафоса, в глаза не бросаются. Они, просто молча, когда это надо, вызывают огонь на себя, идут под бандитские пули, не раздумывая, бросаются в ледяную воду, спасая утопающего, лезут в огонь, спасая ребёнка, или впервые ставят на себе опыт, прививая себе прививку от страшной болезни. Императрица Екатерина ;;, привив себе прививку от оспы, первой подала пример своим подданным, тем самым она спасла тысячи жизней. Только за одно это её можно назвать – великой. Но этот факт почему-то замалчивается историками, писателями, режиссёрами, ставящими о ней фильмы. Всех таких случаев не перечислишь. Всё, что сейчас в жизни есть хорошего, настоящего и держится только на таких людях. Все прорывы в науке, искусстве, на производстве делают только такие люди. Именно таких людей и собрал вокруг себя капитан 1 ранга Кузнецов, иначе ничего у него бы не вышло. … А уже всё остальное было делом техники.
На следующий день от начальника Командного факультета контр-адмирала Оленина буквально хлынул поток информации. Кузнецов только успевал её разместить по сейфам и чемоданам. Сведения поступали по всем предприятиям всех отраслей промышленности. Но абсолютно не было никакой информации по электроэнергетической системе этой страны. В этой ситуации, когда стало уже точно известно, что её и в принципе достать невозможно, Кузнецов принял следующее решение:
- «Раз такой информации нет, то я сам буду проектировать для этой страны её электроэнергетическую систему (ЭЭС). Но делать её буду максимально живучей по корабельному принципу – корабль тонет, а его электроэнергетическая система всё ещё работает. Таким образом, я сделаю возможную ошибку в безопасную сторону, то есть в реальности может быть только хуже». Затем Кузнецов стал делить всю поступающую к нему информацию на отрасли и под отрасли промышленности и раздавать её личному составу кафедры. Естественно, что своего личного состава у него не хватило, тогда он стал привлекать людей с других кафедр через заместителя начальника Академии по науке. Работа закипела. Страх, который ещё вчера охватывал его, прошёл, но уверенности, что порученную ему работу он сделает к сроку – ещё не было. Просто Кузнецов понимал, что в сложившейся ситуации он делает всё максимально возможное. Делать математическую модель стратегического масштаба быстрее и качественнее – уже было нереально.
Правда, здесь был ещё один очень важный нюанс, о котором надо обязательно сказать. Людей с других кафедр надо было обучать азам той математики, которую разработал сам Кузнецов, то есть цветным, неправильно раскрашенным графам. Это уже была как бы сопутствующая техническая мелочь. Хотя, без этой мелочи, работа была бы невозможна. Но главное было – это создать дух, вдохновить и направить людей. Самым главным, самым существенным вдохновляющим фактором – была стратегическая масштабность работы. Никого особенно агитировать было не надо, люди, в основном, были грамотные и сами понимали, то, что делают они – пока в мире нигде нет. Они первые! Вдохновляла сама причастность к такой работе.
На себя лично Кузнецов взял математическое описание электроэнергетической системы этой страны. Именно к ней должны были подключаться предприятия всех остальных отраслей и подотраслей промышленности этого государства. Поэтому он должен был окончить свою работу минимум на неделю раньше, чем все остальные, чтобы успеть сделать это подключение. После этого надо было ещё оставить время на отладку математической модели и базы данных, так как сразу модель всё равно не заработает от наличия неизбежных ошибок. А под самый конец моделирования необходимо было ещё зарезервировать время на работы по компьютерной графике. По начальному темпу работ он подсчитал, что, работая без выходных, ему надо тратить в день на работу 18 часов. Только тогда не будет сорвана вся остальная согласованная и взаимоувязанная работа. Так Кузнецов и сделал. Выбора у него не было. Чтобы за такой работой не уснуть, он бодрил себя крепким кофе. А когда ложился спать, то, наоборот, от неимоверного умственного перенапряжения никак не мог уснуть. Приходилось принимать снотворное. Сон, при этом, был тяжёлый болезненный. А поутру снова кофе и за работу.
Свою собственную работу Кузнецов делал на дому, но, в её процессе, ему приходилось параллельно руководить работой, как своих сотрудников кафедры, так и офицеров, выделенных в его распоряжение с других кафедр. Сотрудники его кафедры, как офицеры, так и гражданские служащие кто помоложе, ездили к нему на дом сдавать работу. Кузнецов её проверял, выдавал замечания. К людям постарше, кто решил работать на дому, он ездил сам. С офицерами других кафедр общался только в самой Академии.
Основная масса офицеров с других кафедр, конечно, не работала так напряжённо как его офицеры. Для них это была дополнительная неожиданно свалившаяся на них нагрузка, но, тем не менее, своей причастностью к такой необычной масштабной работе они гордились. Кузнецов не ждал от них слишком многого, они хоть как-то разгрузили его офицеров.
Так, в таком напряжённом труде прошло полтора месяца. А дальше случилось то, что и должно было случиться – математическая модель инженерной инфраструктуры иностранного государства была построена. Но сразу программы, решающие прямую и обратную задачи теории – не работали. При этом компьютер выдавал различные стандартные сообщения об ошибках. В этом не было ничего страшного – это обычная рабочая норма. Системный программист капитан 2 ранга Токарев Лев Сергеевич – в течение недели их всех устранил. Не мог надивиться на него Александр Иванович, какой это был брильянт! Умница, скромный, трудолюбивый, бесконечно талантливый в своём деле офицер. Недаром Кузнецов затратил на его обучение своей математике в полном её объёме два года. Причина ошибок проста и понятна – это крайнее переутомление самого Кузнецова и всех его подчинённых, кто, не щадя себя участвовал в математическом моделировании. Кузнецов рассчитывал, что таких ошибок будет больше. У него уже появилась полная уверенность, что к сроку всё будет сделано. Он мысленно кланялся всем своим подчинённым, кто вместе с ним, пренебрегая отдыхом и выходными, выжимая из себя все силы, строил эту первую стратегическую математическую модель. Он был благодарен и всем остальным членам кафедры, кто своим трудом обеспечил их работу «держа» текущий учебный процесс. В первую очередь это был его заместитель, талантливый учёный капитан 1 ранга Мещерский Сергей Павлович.


1.6 Итоги испытаний первой стратегической

Такая математическая модель всё же была построена и начали её испытывать. И тут выяснилось, что в отличие от локальных объектов исследования (ОИ), то есть кораблей, заводов и так далее, у ОИ стратегического масштаба принципиально нет и не может быть таких единичных элементов, отказ которых приведёт к остановке всей экономики государства, то есть к его полному обесточению. Оказалось, что здесь надо найти некое множество таких элементов (;40;200) одновременный отказ которых приведёт к гарантированной остановке всей экономики государства. Надо было разработать математический метод поиска такого множества элементов. И он был разработан учеником Александра Ивановича.
Когда начались испытания этой математической модели стратегического масштаба, то успех превзошёл все ожидания! Оказывается, остановить экономику любого государства, зная такое множество его элементов, очень легко и просто. Это множество элементов он назвал ; функционально слабым. Как выяснилось, для одного государства таких множеств может быть несколько. Надо только знать элементы хотя бы одного такого множества. Именно в этом вся суть! Оказалось, что наша цивилизация удивительно хрупка и может существовать только неповреждённой. А ведь критерий победы в современной войне ; это и есть лишение государства-противника его экономики. От таких результатов просто захватывало дух, и кружилась голова! И это ещё при том, что электроэнергетическая система у такого государства была нереальная гипотетическая сверх живучая. Иными словами, на самом деле остановить экономику государства противника будет гораздо проще!
Стало предельно ясно, что это и есть война будущего, то есть война нового поколения. Но, чтобы перейти к войнам этого поколения, надо сильно увеличить разведку как количественно, так и качественно. Ведь надо будет добывать колоссальное количество детальных данных по всей инженерной инфраструктуре государства-противника. Но, так как у любого государства бюджет обороны не резиновый, то это увеличение разведки должно произойти за счёт сокращения других видов ВС и родов войск. Их удельная значимость в таких войнах понизится. Иными словами, надо будет перейти к новой структуре ВС для ведения таких войн. Кроме этого необходимо создать два новых института. Один ; огромный, в котором такие стратегические модели и будут строиться. А другой ; поменьше, где бы происходило обучение сотрудников первого института, и велись бы дальнейшие научные исследования в этой области математики и военной науке (разработка принципиально новой стратегии ведения такой войны). А всё это вместе и образует реформу ВС. Без этой реформы серьёзно перейти к войнам будущего поколения невозможно.
Но, самым удивительным, что глубоко поразило Кузнецова, было то, что при подготовке написания им отчёта о проделанной работе, он совершенно случайно, копаясь в трудах научного фонда библиотеки Военно-морской академии, натолкнулся на всеми забытый труд русского вице-адмирала Немица Александра Васильевича «Работа Морского Генерального штаба». В приложении к этому труду, напечатанному на машинке, и размноженному на ксероксе, было ещё в 1965 году научно предсказано появление такого поколения войн. Листы бумаги этого труда от времени уже пожелтели, высохли и стали ломкие. Но сколько в них было написано мудрости! Каков был невероятный дар предвидения у этого русского адмирала! Кузнецов посмотрел на карточку этого труда, лежащую в конвертике, приклеенном с обратной стороны его обложки, и был поражён второй раз. – Оказывается, что более 40 лет этот удивительный труд был никем не востребован! Его не взял никто! А ведь он предсказал то, до чего он дошёл сам. … Но, после первых удивлений, у Александра Ивановича возникли чувства уверенности и радости. Оказывается, у него, когда-то очень давно был единомышленник! Он не был профессиональным математиком, но удивительно точно предсказал появление цветных неправильно раскрашенных графов. Он не был профессиональным электронщиком, но также точно предсказал появление мощных быстродействующих компьютеров с огромной памятью. Но, самое главное, он предсказал – то новое поколение войн, возможность появления которых Кузнецов только что практически доказал. Это было удивительно, это окрыляло и придавало уверенность в своей правоте.
Как позже выяснилось, к этим мыслям сейчас приходят и за рубежом. Это и есть естественный ход развития военной науки.
Как говорит третий закон военной стратегии в упрощённой форме: вооружённая борьба эволюционирует от уничтожения субъектов войны (то есть людей - военнослужащих), к уничтожению объектов войны (то есть техники: танков, самолётов, кораблей и так далее) и затем к уничтожению средств ведения войны или к их неправильному функционированию (то есть фабрик, заводов, комбинатов и так далее). Поэтому, хотим мы этого или не хотим, но скоро объективно, то есть не зависимо от воли начальников, начнётся гонка таких военных реформ у различных государств. И то государство, которое раньше других приступит к этой реформе, получит на некоторое время военное преимущество. Все эти новые теоретические положения были закреплены в совместной научно-исследовательской работе начальника Военно-морской академии Русландии и профессора Кузнецова.
А далее события развивались так, как они и должны были развиваться на военной службе. Начальник Военно-морской академии адмирал Крестовский понял, что полученные научные результаты выходят за рамки его служебных полномочий и доложил об этом своему непосредственному начальнику ; главнокомандующему (ГК) ВМФ Русландии ; адмиралу Стоцкому. Адмирал Стоцкий вызвал к себе в столицу в Главный штаб ВМФ капитана 1 ранга Кузнецова совместно с адмиралом Крестовским. Состоялся показ этой стратегической математической модели и её результатов в Главном штабе ВМФ. Главнокомандующий, в свою очередь, так же понял, что результаты этой научной работы выходят за рамки уже и его служебных полномочий, и решил об этом доложить уже своему непосредственному начальнику ; начальнику Генерального штаба  (НГШ) ВС Русландии ; генералу армии Николаеву Егору Кузьмичу. Но перед тем как это сделать он решил подстраховаться в Военно-научном комитете (ВНК) ВС Русландии. Состоялась демонстрация этой модели и в ВНК, который в то время возглавлял генерал-полковник Комарицин Юрий Кириллович. ВНК дало очень высокую оценку этой модели, применённой математики и самого факта предвидения идеи будущего поколения войн.
И только после этого ГК ВМФ адмирал Стоцкий и председатель ВНК генерал-полковник Комарицин совместно доложили об этом начальнику Генерального штаба (НГШ) ВС Русландии генералу армии Николаеву Егору Кузьмичу. НГШ согласился их выслушать, и была назначена дата аудиенции.
Аудиенция состоялась. Капитана 1 ранга Кузнецова представляли НГШ уже двое: ГК ВМФ и председатель ВНК.
; «Как жаль, что здесь нет адмирала Крестовского. Я так привязался к нему, что в его присутствии чувствовал бы себя гораздо увереннее и спокойнее», ; подумал про себя Александр Иванович.
Генерал армии Николаев был человекам маленького роста, очень подвижный с небольшой головой и русыми волосами, всё выражение его лица показывало, что он человек очень серьёзный, а манера его поведения и обращение с подчинёнными ему генералами резко выдавали его исключительно властный характер.
- «Наверно Начальник генерального штаба и должен быть таким», - подумал про себя Александр.
Но, что приятно отличало его от других высших военноначальников, так это полное отсутствие армейского дубизма, то есть когда приоритет отдаётся чисто внешней форме взаимоотношений военных, а истинная суть дела их мало интересует, да по большей части они в ней и не разбираются. Генерал армии Николаев живо интересовался всем новым в военном деле, что считал нужным и полезным и при этом вёл себя просто и доброжелательно. В процессе демонстрации стратегической модели НГШ слушал профессора Кузнецова исключительно внимательно, ни разу не перебивая его. Было ясно видно, что он поражён столь необычной истиной, открывшейся перед ним. Доклад капитана 1 ранга так поразил генерала армии, что тот немедленно доложил о нём уже своему непосредственному начальнику Министру обороны (МО). Министр обороны в тот момент был в отпуске. Что и как доложил НГШ министру, не знает никто. Но когда через неделю МО прибыл из отпуска, то первым, кого он принял это своего НГШ генерала армии Николаева вместе с капитаном 1 ранга Кузнецовым. Все остальные встречи и совещания были отодвинуты.
; «Ничего себе, какая честь!» ; подумал про себя Александр и далее:             «Ох, как он загорел!» ; но предаваться созерцанию МО было неуместно.
Министр был человеком полным, небольшого роста, малоразговорчивым, в военном деле почти не разбирался, так как был штатским человеком, но зато хорошо разбирался в финансах. Два первых лица министерства обороны Русландии в упор смотрели на него и ждали доклада с демонстрацией стратегической модели на ноутбуке. Тут выяснилось, что от волнения капитан 1 ранга Кузнецов забыл взять свои очки.
; «Товарищ Министр обороны, извините, но я забыл взять с собой свои очки и поэтому очень плохо вижу экран ноутбука».
Министр обороны даже ещё не успел и рта раскрыть, как генерал армии Николаев тут же дал профессору Кузнецову свои очки. В них Александру Ивановичу было всё прекрасно видно, и доклад начался. Министр никогда не был военным и поэтому понимал всё плохо. НГШ тут же стал всё то же самое объяснять ему понятными министру словами. А понимал он всё только через деньги. После разъяснения министру сути дела генералом армии Николаевым, капитану 1 ранга Кузнецову было предложено снова повторить свой доклад. Александр Иванович всё начал объяснять ему снова, тщательно разжевывая, все военные и математические понятия, и, по возможности, подбирая самые простые слова. А в этот момент приёмная министра была забита генерал-полковниками, время аудиенции которых уже прошло.
Наконец министр понял всё и всё правильно оценил. Первая его реакция была для Александра Ивановича непредсказуема. Он тут же нажал на соответствующую клавишу селектора приёмной Президента. В ответ раздался приятный женский голос секретарши. Министр попросил у неё немедленной аудиенции у Президента для показа ему крайне важной научной работы, проделанной в его министерстве. Наверное, он подразумевал показ Президенту стратегической математической модели профессора Кузнецова. Тут Александр Иванович вспомнил, что, сопровождая его к министру, ГК ВМФ туманно намекнул ему, что возможно сегодня после доклада у министра он будет делать доклад на самом верху. Что он подразумевал под «самым верхом» ГК ВМФ не объяснил. В приёмной перед дверью кабинета министра он передал капитана 1 ранга Кузнецова НГШ, который его уже там ждал. Самого ГК ВМФ тогда к министру не пустили. А жаль, было видно, что он очень хочет сам представить Александра Ивановича министру, как выходца из его ведомства. Наверное, адмирал Стоцкий обиделся. Жаль, что так получилось, но сам капитан 1 ранга Кузнецов ничем ему помочь не мог.
Через некоторое время из селектора тот же приятный женский голос ответил министру:
; «Извините, но сегодня Президент принять Вас не может. Могу записать Вас на следующую неделю», ; министр на мгновение задумался и ответил ей:
; «Ладно, тогда не надо», ; на этом их разговор был окончен. Затем министр на минуту задумался. Молчал и НГШ с профессором Кузнецовым и наконец, министр вынес свой вердикт:
; «Поступим так. Ваша стратегическая модель, товарищ Кузнецов, во-первых, как Вы и сами сказали, наполовину гипотетическая, а, во-вторых, она математически отражает инженерную инфраструктуру не самого нашего главного возможного военного противника. Поэтому, сейчас Вы будете моделировать инженерную инфраструктуру Соединённых провинций Атлантиды (СПА). Вам будут предоставлены самые полные и точные данные разведкой Министерства обороны. Поэтому Вы будете переведены для дальнейшего прохождения службы из ВМФ в военную разведку. А уже вот эту, предельно полную и точную математическую модель стратегического уровня с вычисленными Вами её болевыми точками, мы уже и покажем Президенту. Ясно ли Вам моё поручение?»
; «Так точно».
; «Какие ресурсы мы Вам должны предоставить, чтобы Вы, товарищ Кузнецов, качественно и в разумные сроки выполнили это поручение?»
; «Мне будут нужны деньги и люди».
; «Люди ; это понятно, но зачем Вам будут нужны деньги?»
; «Товарищ министр, в Министерстве обороны нет специалистов по нефтегазохимии, по чёрной и цветной металлургии, по редкоземельным металлам, по горнодобывающим отраслям экономики, по различным видам пищевой и фармацевтической промышленности и так далее. Это всё стратегические отрасли экономики. Для их математического моделирования нужны соответствующие специалисты, которых в Министерстве обороны просто нет. Поэтому этих специалистов надо будет нанимать извне за деньги. Вот для этого мне и будут нужны деньги».
; «Понял, Кузьмич?» ; так панибратски на «ты» по одному отчеству в присутствии Александра Ивановича министр назвал НГШ ; генерала армии.
; «Да, видать у них меж собой очень тёплые дружеские взаимоотношения», ; отметил про себя Александр. Затем министр, обращаясь к НГШ, продолжал:
; «Выдели капитану 1 ранга часть денег от уже принятых ОКРов (опытно-конструкторских работ) военной разведки «Скала» и «Эдельвейс».
; «Ого!» ; подумал про себя Александр: «Как точно министр знает каналы расходования бюджетных финансовых средств в министерстве. Да, вот это память!» ; продолжал думать капитан 1 ранга Кузнецов.
; «Есть, товарищ министр!» ; бодро ответил ему Кузьмич, то есть первый заместитель Министра обороны, начальник Генерального штаба ВС генерал армии Николаев.
На этом аудиенция у министра была закончена. НГШ вместе Кузнецовым вышли из кабинета министра в приёмную, в которой ожидали своей очереди на аудиенцию около десяти генерал-полковников. Все они с интересом разглядывали неизвестного им капитана 1 ранга, который так долго делал свой доклад Министру обороны в присутствии НГШ. На всех их лицах было написано любопытство и ясно читались их мысли:
; «Кто этот офицер, столь низкого воинского звания, что так долго и в сопровождении НГШ что-то там докладывал аж самому министру? И вообще, что он такое важное мог докладывать министру, что он его так долго слушал?» ; среди них знал суть дела только Главнокомандующий ВМФ адмирал Стоцкий. Но он считал это очень закрытой информацией и, ни с кем с ней не делился.
; «Ну, как прошла аудиенция?» ; с нетерпением обратился ГК ВМФ к НГШ. И, отойдя в сторонку, генерал армии Николаев стал беседовать с адмиралом Стоцким о принятом министром решении и о дальнейшей организации службы Александра Ивановича. Узнав, что капитана 1 ранга Кузнецова переводят служить в военную разведку, адмирал Стоцкий потерял всякий интерес к его дальнейшей судьбе и деятельности. В дальнейшем они ещё пару раз встречались в приёмной НГШ, вежливо здоровались, но и не больше. Адмирал Стоцкий хорошо понимал, что это высокая стратегия и поэтому лишних вопросов о деятельности капитана 1 ранга Кузнецова он ему не задавал.


1.7 Противостояние

А как события развивались дальше? А развивались они очень и очень непросто. Вокруг работы капитана 1 ранга Кузнецова развернулась очень жестокая борьба. Причём борьба не на жизнь, а на смерть. Ибо у некоторых новых подчинённых Александра Ивановича, ведущих ключевые темы, а также некоторых других людей, ему помогающих, стали неожиданно возникать различные смертельные болезни, и люди умирали. Но тут надо суть этой борьбы рассказать поподробнее.
Александр Иванович был назначен заместителем начальника крупного института. Под его тему у этого института было сформировано новое управление. Под это управление были открыты новые штаты, которые, кстати, были согласованы с самим Кузнецовым. Более того, часть этих штатов Кузнецов заполнил теми офицерами, которых он отобрал сам. И в будущем это и был его главный костяк, его главная опора. Будущая совместная непростая служба, решение небывалых по сложности и масштабности задач, сблизило их, сплотило в крепкий работоспособный коллектив, где Александр Иванович стал для них признанным официальным и неофициальным лидером. Мысленно он называл свой коллектив – моя «железная гвардия». Но была на этих штатах и другая часть офицеров, которых Кузнецову навязало руководство военной разведкой. Вели они себя в будущем по-разному неоднозначно, чётко отслеживая изменчивое отношение начальства к деятельности Кузнецова. Но его «железная гвардия» стойко перенесла всю ту бешеную травлю, которой подвергался сам Кузнецов и дело, которому он служил. А скрыть эту травлю от подчинённых было невозможно. Но, как и предчувствовал Кузнецов, этих штатов не хватало. Поэтому все остальные управления данного института тоже работали на эту тему. А в наиболее напряженное время сотрудники данного института работали даже в две смены. Но и этого тоже не хватало. Слишком грандиозная была поставлена перед капитаном 1 ранга Кузнецовым задача. Поэтому, по некоторым частным вопросам пришлось к работам привлекать учёных ещё трёх военных академий.
И всех этих людей надо было обучить своей математике, поставить им задачу, снабдить данными и мощными компьютерами, а потом отслеживать и проверять их работу. И всё это мог сделать только он один. Капитана 1 ранга Мещерского, на которого он мог опереться, рядом не было. Он остался там, далеко, в приморском городе, в Военно-морском флоте. И снова, в который раз, задача показалась ему не выполнимой. Но если раньше позор невыполнения был перед начальником Военно-морской академии, то теперь это уже были – Министр обороны и начальник Генерального штаба! Два первых лица Министерства обороны! Они на него надеялись, ему поверили. Да и то, что он сейчас делал, уже не было безобидной показной игрушкой – гипотетической моделью. Это уже было реальное грозное оружие, способное одним своим ударом решить стратегическую цель войны. Оружие, которого пока ещё не было ни у кого! Оружие, которое способно сделать его страну самой грозной страной в военном отношении. Это он понимал лучше всех. Казалось, выбора у него не было. Но на самом деле выбор у него был: жить и работать наперекор всей логики самой жизни, или умереть в работе. Он выбрал жизнь. К концу рабочего дня он засыпал за своим письменным столом, принимая зачёты по своей математике у своих новых подчинённых. Они его вежливо будили и предлагали проводить до дома, так как уже шёл двенадцатый час ночи. Но по-иному было нельзя. Ведь на этих молодых офицеров должна была лечь колоссальная ответственность в правильности составления уже настоящей боевой математической модели инженерной инфраструктуры Соединённых провинций Атлантиды. И вот только теперь расскажем о сути развернувшейся борьбы.
Как Кузнецов мог только по косвенным признакам догадываться, он наступил на ногу мощной хорошо организованной коррупции среди высшего генералитета военной разведки. Хотя никаких прямых доказательств у него, естественно, не было. Скорее всего, все финансовые «откаты» от имеемых в их распоряжении ОКРов они уже поделили между собой. А тут с неба на их голову свалился какой-то капитан 1 ранга и стал тратить «их деньги» на дело во славу Отечества. Ну, для них это было просто непереносимо! Косвенно эта невидимая коррупция проявлялась через то бешеное сопротивление со стороны генералов разведки, которое сразу ощутил Кузнецов, как только приступил к выполнению задания МО и НГШ. Суть этого сопротивления выражалась в том, что они ему не давали ни денег, ни данных, ни людей, ни мощных компьютеров. Иными словами, на лицо был полный саботаж в обеспечении выполнения задания МО и НГШ. Они ждали, что Кузнецов не выдержит этого и сдастся сам. Но не тут-то было. Не на того напали! Пользуясь своим правом прямого доклада лично НГШ, Александр Иванович, прямо в лоб в открытую стал выворачивать всю эту ситуацию наизнанку, прямо глядя в глаза генералу армии Николаеву. В ответ он свирепел, устраивал разгромные совещания, грозился всех этих генералов поснимать с их должностей. И только благодаря этому дело всё же сдвинулось с мёртвой точки и медленно, но неуклонно пошло вперёд.
Несколько научных сотрудников Кузнецова, ведущих очень важные направления работ, вдруг неожиданно стали заболевать смертельными болезнями и уходить из жизни. Остаётся только догадываться о первоисточниках их «болезней». Тронуть самого Кузнецова они, по всей видимости, боялись. Ибо тогда «первоисточник» его болезни был бы понятен каждому, кто знал эту ситуацию, в том числе МО и НГШ. И генералы от разведки это хорошо понимали. Но, подчёркиваю, что это только предположения Кузнецова. Ибо если и есть доказательства этого, то они будут тщательно скрываться.
Почти три года продолжалась эта невидимая борьба. Кто кого, Кузнецов их, или они его. В итоге получилась ничья. А вот о сути этой ничьи надо рассказать подробнее, но сначала надо сделать небольшой экскурс в личную жизнь Александра Ивановича, ибо и она тесно переплелась с его работой.


1.8 Личная жизнь

1.8.1 Экскурсия

Как таковой личной жизни у Александра Ивановича не было. Он был холост. Холостым он был не потому, что много гулял, то есть имел много различных женщин и потому не стремился жениться, а по той простой причине, что их у него вообще не было. Вернее, они у него были, так как природа молодости требовала этого, но дальше начальных фаз ухаживаний дело не продвигалось. Очень быстро знакомые девушки, становились ему не интересны, и он сам прекращал знакомства с ними. И сам же страдал от одиночества. Ему не о чём было с ними говорить. Темы быта, родственников и погоды быстро проговаривались. Оставались общекультурные темы: искусство, наука, политика, философия. Через некоторое время Александр замечал, что говорил один он, а она молчала и слушала. Он очень любил литературу, театр, кино, различные мировоззренческие теории. Ему хотелось поделиться своими оценками, знаниями, взглядами, услышать чужое мнение, поспорить. Увы, всего этого не было. Связывать себя на всю жизнь с человеком, который ему не интересен – это, прежде всего, оскорбить самого этого человека. Ибо она вскоре это неизбежно почувствует, и жизнь её будет разбита. Нет, всего этого Александр не хотел. Таков был его взгляд, такова была его теория. Он всё ещё надеялся встретить такую женщину и неважно, что у неё могли быть дети от другого брака, лишь бы она была ему родственной по духу, по жизненным приоритетам. Так, в поиске, он холостым встретил своё пятидесятилетие, всё это время, отдаваясь военной службе и любимой науке. Да, иногда встречались очень достойные женщины – но все они были замужем.
- «Наверное, я так и останусь один», - с горечью думал Александр.
Но неожиданно случилось то, на что Александр уже не надеялся.
Это случилось в конце апреля. Был краткий период весны, когда столица Русландии только что освободилась от снега, но листва на деревьях ещё не распустилась. На солнце уже было тепло, хотелось остаться в одной рубашке, но если солнце закрывали тучи, то тут же становилось холодно. Весна была в самой своей середине. В то субботнее утро над столицей стояла ясная солнечная погода, было тепло. Александр собрался на загородную автобусную экскурсию по различным историческим местам в пригороде столицы. Он любил такие экскурсии. Всё время, находясь на людях и среди людей, он мечтал о покое и одиночестве. И, заранее предвкушая это, он с хорошим настроением подходил к месту сбора экскурсионной группы. И тут то и случилось, наверное, самое главное событие в жизни Александра.
Рассеяно оглядывая группу подошедших туристов, неожиданно его вдруг словно дёрнуло током – он увидел её! Для него это было как гром среди ясного неба! Он увидел её издали, он ещё не слышал её голоса, но по неясным общим признакам сомнений у него уже не было.
- «Это она!» - мгновенно про себя осознал Александр.
 Он с лёту понял, что это та самая единственная женщина, которую он ждал всю свою жизнь, о которой мечтал, которая ему снилась во сне. Его теория о душевном родстве, интеллектуальности и так далее, показалась ему глупой выдумкой и отлетела от него как теннисный мяч от стены. Ему даже не надо было с ней ни о чём разговаривать – всё было ясно и так. Для него вопрос стоял следующим образом – хватит ли у него интеллекта и начитанности, чтобы эта женщина хоть как-то обратила на него своё внимание. Он наяву увидел образ своих грёз во сне. Но во сне её черты были неясны, туманны, расплывчаты – а тут всё наяву.
Она была среднего роста, абсолютно стройная всего на пол головы ниже Александра. А лицо? – На первый взгляд его можно назвать самым простым. – Это было классическое правильное лицо античной женщины. Голова небольшая, лицо имеет форму вытянутого овала с открытым высоким лбом и узким подбородком. Нос тонкий и прямой, зубы здоровые ровные белые, уши небольшие прижатые к голове. Прелестный разлёт бровей и очень умные проницательные карие глаза. Возраста она была примерно такого же, как и Александр. Это сразу было видно по её седым волосам. Причёска – гладко зачёсанная кичка. Общий её облик можно назвать двумя словами – предельная строгость. Одета она была очень опрятно в самую обычную одежду для туристической поездки – светлые кроссовки, тёмно-синие джинсы, чёрная кожаная куртка под которой была одета голубая кофточка. Из украшений – одни самые простые серёжки. Но главное – она явно была одна. Её никто не сопровождал. Рядом не было ни мужчины, ни подруги.
- «Какая прелесть! Какая красота! Какое чудо!» - восторженно думал про себя Александр.
- «Но как с ней познакомиться? Если её посадочное место в автобусе будет у прохода, а у меня у окна, то я предложу ей своё место. Вот и будет повод для знакомства», - размышлял далее Александр.
Но получилось всё по-другому. Оказалось, что они сидят рядом.
- «Ура! Она села рядом со мной, её место у окна, а моё рядом у прохода. Жаль, повод для знакомства пропал», - отметил про себя Александр.
Вскоре все туристы расселись по местам, и экскурсия началась. Экскурсовод что-то рассказывала, показывала в окно, но Александр ничего этого не слышал и не видел. Он, скашивая глаза, украдкой смотрел на неё. А она, ничего не замечая, полностью расслабилась, рассеяно смотрела в окно и, казалось, слушала экскурсовода. У Александра создалось впечатление, что у неё не простая женская судьба и нелёгкая одинокая жизнь.
- «Наверно она, как и я, решила от всего отдохнуть и полностью расслабиться», - подумал Александр.
- «Но как с ней познакомиться? Ах, я как мальчишка не знаю, что и делать. … А по сути, в этой части я и есть мальчишка», - продолжал думать Александр.
Затем экскурсовод стала по рядам передавать какие-то фотографии достопримечательностей. Александр взял их, бегло посмотрел и отдал своей соседке. А она машинально, не говоря ни слова и даже не глядя на соседа, взяла их, посмотрела и передала дальше. И опять шанс познакомиться был упущен!
- «Так экскурсия пройдёт, а я с ней не познакомлюсь и потеряю её навсегда. … Ох, и трус же я! … Но как она хороша!» - здесь Александр вспомнил слова из известной эстрадной песни «Ах, какая женщина, мне б такую!».
Прошло пол часа, в течение которых Александр не находил себе места, и вдруг экскурсовод объявила, что через несколько минут будет остановка для осмотра какой-то старинной церкви. Вскоре автобус остановился, и туристы стали выходить из него. Александр хотел подать ей руку, но в последний момент не решился. Боялся, что она откажет, так как они не знакомы.
Церковь была очень красива с пышным иконостасом, громадной хрустальной люстрой, стены расписаны фресками. Туристы заполнили её, некоторые из них стали креститься. Александр, конечно, не крестился, так как был убеждённый атеист. Конечно, он не отрываясь, украдкой смотрел только на свою соседку. И вдруг она тоже стала креститься. Почему-то ему казалось, что она должна быть атеисткой.
Когда туристы снова сели в автобус Александр, наконец, решился обратиться к ней:
- «Извините, я видел Вас в церкви, Вы крестились. Скажите, Вы действительно верите в Бога? Но можете и не отвечать, ведь этот вопрос очень личный».
Она обернулась и наконец, посмотрела на Александра, как будто только сейчас заметила, что у неё есть сосед. Несколько мгновений молчала, но потом всё-таки ответила:
- «Это действительно вопрос сугубо личный. Вы видели, что я крестилась, следовательно, наверно я верю в Бога».
- «Но почему «наверно?» - прицепился к слову Александр.
- «Раньше, в тоталитарное время, почти никто не верил в Бога. Не верила и я. Сейчас объявили демократию, и большинство людей стало ходить в церковь. Они говорят, что верят в Бога. Я специально в церковь не хожу, но когда попадаю в неё, то крещусь, как и все. Все ведь не могут ошибаться. Специально на эту тему я никогда не задумывалась».
- «А вот я задумывался. Помните, в девятом классе в третьей четверти мы по литературе изучали роман Достоевского «Преступление и наказание»?».
- «Ого, у Вас и память, Вы даже помните в какой четверти».
- «Ну, про четверть, это я ввернул так, для красного словца. Но, говоря об этом романе, я хочу напомнить Вам одну описанную там сцену. Помните, как следователь Порфирий, который уже давно понял, кто убил старуху-процентщицу, спрашивает Раскольникова:
- «Родион Романович, а Вы в Бога веруете?» - на что Раскольников не задумываясь, ответил ему:
- «Верую».
И тогда следователь задаёт ему следующий вопрос:
- «А в воскрешение Лазаря веруете?» - вот тут-то Раскольников и задумался. С одной стороны, он так же, как и все в Бога верует, а с другой стороны, он, как образованный студент-естественник, понимает, что после смерти человека нельзя воскресить. А, следовательно, можно ли поверить в то чудо, что Бог умершего человека воскресил. Тем более, что согласно Библии, он его воскресил аж на четвёртый день после смерти, когда тело человека уже сильно разложилось.
Вот так же и я, в силу массы своих образований не могу поверить в те чудеса, которые якобы Бог сотворил. Он не только воскресил умершего Лазаря, но он ещё ходил по воде, незрячих делал зрячими, когда у человека нет даже зрачка, из воды делал вино и так далее …», - потом, опомнившись, Александр резко прекратил говорить, но тут же снова сказал:
- «Ой, я Вас может, утомил рассказом?».
- «Нет, нет, что Вы, продолжайте, мне очень интересна логика Вашего мышления», - однако сказала она это вежливым, но безразличным тоном, глядя в окно автобуса.
- «Извините, а то мне показалось, что я увлёкся и Вам надоел. Так вот, если ты крестишься, то есть принимаешь Бога и демонстрируешь свою веру в Бога, но при этом не веришь в те чудеса, которые он творил, то это у служителей церкви называется богохульством. А это, в их понимании, означает очень тяжкий грех. Я не хочу грешить и поэтому не крещусь, так как в Бога не верую».
- «Да, Вы правы, вера в Бога основывается на вере без доказательств, то есть верь и всё тут», - задумчиво сказала соседка.
- «А теперь я Вас удивлю», - уже бодрым уверенным голосом сказал Александр, чувствуя, что разговор завязался и соседке он интересен.
Соседка ничего не успела ответить, так как Александр сразу продолжил развивать свою мысль:
- «Хотя я убеждённый атеист, но считаю веру в Бога нужной и полезной»;
- «Действительно, удивили. Теперь я не понимаю логику Вашего мышления», - сказала соседка, начиная с интересом смотреть на Александра, и он продолжал:
- «Дело в том, что в душе каждого человека должен быть стержень, то есть тот идеологический фундамент, в который он сам осознанно верит, на основе которого основываются мотивы всех его поступков, и он строит планы на будущее. Долгое время это была коммунистическая идеология. Сейчас её нет. И, если при этом человек не придёт к Богу, то он вообще становится деидеологизированным. А это очень опасно. Ибо природа не терпит пустоты и человек может принять идеологию национализма, либо примкнуть к какой ни будь экстремистской секте, или просто стать уголовником. Чтобы этого не случилось, здесь общество должна выручить церковь», - Александр с удовольствием заметил, что соседка слушает его с интересом, перестала смотреть в окно и повернула лицо в его сторону.
- «Позвольте, я Вас перебью», - сказала соседка и тут же стала продолжать:
- «Знаете, я заметила, что кодекс строителя коммунизма полностью повторяет заповеди христьянина. А культ классиков коммунизма – это почти полный аналог культа лиц, причисленных церковью к лику святых. Иными словами, коммунистическая идеология подменила функцию церкви».
- «Совершенно с Вами согласен. Поэтому трижды прав самый главный атеист всех времён и народов – Наполеон Бонапарт, сказавший свою знаменитую фразу: «Церковь для государства – это всё равно, что компас для корабля».
- «Вы очень начитанный человек», - сказала соседка.
- «Вы тоже очень начитанная».
- «Откуда Вы это можете знать, ведь я для Вас незнакомый человек?».
- «А по выражению Вашего лица, особенно глаз».
- «Вы что, физиономист?».
- «Нет, я не физиономист, я военный».
- «Вы! … Военный!?» - искреннее удивление отразилось на её лице;
- «А почему это Вас так удивляет?» - спросил Александр;
- «Я представляла себе военных как людей конкретных, твёрдых, решительных, волевых, но отнюдь не как утончённых интеллектуалов».
- «Вы наверно никогда не знали военных?».
- «Нет, в молодости был у меня один ухажёр военный, но он неожиданно исчез. Какой-то странный он был. А так среди родственников, никаких военных у меня нет, и никогда с ними я больше не сталкивалась», - при этом она отвернулась от Александра и снова стала смотреть в окно. Было понятно, что эта тема ей не интересна. А в этот момент экскурсовод что-то рассказывала и рассказывала. За окном автобуса мелькали загородные пейзажи, ярко светило весеннее солнце. Разговор неожиданно прекратился. А как его начать снова, Александр не знал. Он осторожно стал подглядывать за соседкой:
- «Ах, как она хороша!» - подумал про себя Александр и снова навязчиво в голове вспомнились слова из известной эстрадной песни: «Ах, какая женщина, мне б такую!».
В это момент думала и соседка, глядя в окно автобуса и ничего в нём не видя:
- «Второй раз встречаю в жизни военного и тоже какой-то он нетипичный, странный. Но видно очень умён. Наверно я выгляжу в его глазах дурочкой. Я с ним слишком разговорилась, может подумать, что я ему навязываюсь. Нет, нет, надо вести себя скромнее и больше молчать. … Ах, но как он красив, прямо Ален Делон!».
Молчание продолжалось долго. Каждый из них хотел его нарушить и каждый из них боялся это сделать. Вскоре экскурсовод объявила следующую остановку по осмотру какого-то древнего монастыря. Туристы стали выходить из автобуса. Александр вышел первый и предложил руку своей соседке. Она приняла его предложение, оперлась на его руку, вышла из автобуса и сказала: «Спасибо», и больше ни слова. Не обращая на него никакого внимания, она пошла к монастырю. По-прежнему светило яркое солнце, но дул сильный холодный ветер. Александр шёл за ней поодаль и думал, как продолжить разговор. Но ничего придумать не мог. Здесь экскурсию по монастырю вёл местный монах. Туристы слушали его с интересом. Казалось, с интересом слушает его и соседка. Александр заметил, что в монастырской церкви она уже не крестилась, но указывать ей на это он счёл бестактным. Вскоре экскурсия в монастыре закончилась, туристы снова вернулись в автобус, и расселись на свои места. Двигатель заурчал и автобус тронулся. Они молчали. Александр не выдержал и сказал первое, что пришло на ум:
- «Ну, как Вам монастырь?».
- «Так ничего, монастырь как монастырь», - ответила соседка безразличным тоном, глядя в окно автобуса. И снова молчание.
- «А знаете, на меня произвело впечатление мужество древних защитников монастыря в течение столь длительной осады его врагом»;
- «Понятно, Вы же военный. … А, кстати, Вы кто: пехотинец, танкист, лётчик или ещё кто-либо?» - при этом соседка всё-таки повернула свою голову и посмотрела на Александра;
- «Не угадали. Раньше, более тридцати лет я был моряком, а сейчас я не принадлежу ни к одному виду Вооружённых сил. Я генштабист, то есть теперь служу у вас в столице в Генеральном штабе».
- «Как интересно. Вы, наверное, много плавали, повидали разные страны?» - голос её был абсолютно естественен, глаза светились живым интересом.
- «Да, в молодости я много плавал, но ни в какие иностранные порты мы не заходили, так как я был подводником и служил на атомной подводной лодке. А такие корабли никогда в иностранные порты не заходят. Но зато я видел красоты Арктики. Мы часто всплывали там, проламывая лёд. Мне даже посчастливилось всплывать на Северном полюсе. Дважды обошёл вокруг Земного шара. Сейчас уже так не плавают».
- «О, как интересно! Пожалуйста, расскажите мне о том, почему Вы избрали себе такую опасную профессию и о красотах Арктики», - теперь уже лицо соседки не было безразличным и светилось полной искренностью и любознательностью. О сдержанности, которую она намеревалась демонстрировать, не осталось и следа.
- «Но тогда мне придётся кратко рассказать биографию своей жизни».
- «Мне это будет очень интересно», - а про себя подумала:
- «Больше не могу себя сдерживать, казаться равнодушной. Это выше моей воли. Какая-то сила тянет меня к нему».
- «Но тогда взаимно и Вы расскажете мне о себе, так будет честно», - и тоже Александр подумал по себя:
- «Как всё хорошо идёт!»
- «Конечно, расскажу, но только ничего в моей жизни интересного не было. Самая банальная женская судьба. Наверно это будет Вам не интересно».
- «Нет, Вы напрасно так думаете. Как сказал Лермонтов: «Человеческая жизнь так же интересна, как и история целого народа».
- «Вы снова удивляете меня своим знанием литературы. Скажите, а кто у Вас любимый писатель?».
- «Но их у меня много».
- «А самый, самый любимый?» - Александр немного подумал:
- «Пожалуй, если самый, самый, то это двое: Лев Толстой и Джон Голсуорси».
- «А почему они Вам нравятся?».
- «Наверное, потому, что, по моему мнению, они очень правдиво точно отражают реальную жизнь. Причём отражают её красиво и глубоко, вскрывая внутренние мотивы поступков своих героев. Толстой мне более близок, так как он славянин и пишет о славянах. Но он же, и несколько однобок. Часто своих героев он изображает однобоко. Они у него то хорошие, то плохие. Но, на самом деле, в реальной жизни это не так. Например, Андрей Болконский в романе «Война и мир» уж очень хорош во всём. Он и умный, и начитанный, и порядочный, и честный, и хороший семьянин, и храбрый мужественный офицер и так далее. Только в реальной жизни я таких Андреев Болконских не встречал ни разу. В любом реальном человеке одновременно намешано много и хорошего, и плохого.
А если взять Джона Голсуорси, то тут всё несколько иначе. Во-первых, он мне не так близок, как Толстой, так как я далёк от образа жизни высшей английской буржуазии викторианского периода. А, во-вторых, по моему мнению, его герои более реальные люди, чем у Толстого. Например, его главный герой в цикле романов «Сага о Форсайтах» Сомс, в первом романе «Собственник» кажется сухим замкнутым мелочным эгоистом, а его жена Ирен – угнетаемой им женщиной. То в последнем романе саги «Лебединая песня», когда подводится итог жизни, ситуация мне видится наоборот: Сомс предстаёт тонко любящим трогательным отцом, а Ирен – чёрствой эгоистичной женщиной».
- «Да, Вы абсолютно правы, и я такого же мнения. Более того, в другом его цикле романов под общим названием «Конец главы» Голсуорси так же всесторонне описывает своих героев», - добавила соседка;
- «Мне стыдно, но я этот цикл его романов не читал».
- «А как Вам нравятся романы Скотта Фицджеральда, Джона Стейнбека, Уильяма Фолкнера?» - его соседка явно зажглась, было видно, что тема литературы ей очень близка и интересна.
- «Извините, я Вас перебью. Я их тоже не читал. Мне становится ещё более стыдно, пощадите меня. Я ведь сразу понял, что Вы очень начитанная женщина».
- «Но как вы это поняли, не зная меня?» - повторно автоматически спросила его соседка.
- «Сам не знаю. По общему облику, по выражению глаз. В общем – интуиция», - сказал Александр.
Автобус уже подъезжал к столице. Глаза соседки светились искренним интересом, и она опять спросила его:
- «Вы часто в жизни доверяете своей интуиции?».
- «Мы все в жизни в своих решениях часто пользуемся интуицией. У некоторых это оправдано, у других – нет. Их, кстати, большинство. Что касается меня, то я не высокого мнения о своей интуиции. Я знал умнейших людей, у которых она развита гораздо больше. Но это уже не интуиция, это – проницательность. Они, как бы, видят тебя насквозь. Это очень интересные люди. С ними невозможно хитрить. Свою интуицию я развил по одной простой причине. Всю свою офицерскую жизнь я был командиром различных подразделений, то есть был начальником. Поэтому приходилось быть в гуще людей, обучать их, воспитывать и отвечать за них. Вот здесь то и развилась моя интуиция. Но сам свою интуицию, в части работы с людьми, я мало ценю, так как знал людей, у которых она просто феноменальна. Вот и сейчас, поехав на экскурсию, я хотел побыть в одиночестве, отдохнуть от постоянного напряжённого общения с людьми».
- «Значит, я Вам помешала отдохнуть?».
- «Ну, зачем Вы так говорите. Вы меня обижаете. Я, не стесняясь, скажу, что испытываю удовольствие от общения с Вами. Помните, как сказал Экзюпери: «Единственная настоящая роскошь – это роскошь человеческого общения» [99].
- «Извините, я не хотела Вас обидеть. Продолжайте рассказывать дальше, мне очень интересно Вас слушать. И я это, тоже не стесняясь Вам говорю», - при этих словах соседки Александр слегка покраснел, сердце его забилось чуть сильнее, глаза засветились счастьем.
- «Если я и силён в интуиции, то это только в науке. Например, знаете, мне иногда кажется, что я математику ощущаю даже кожей. Я чётко могу сказать, какие явления природы и техники, каким разделом математики надо описывать, где у того или иного автора явные ошибки. Чётко могу указать на те области техники, для которых ещё не разработан адекватно описывающий их математический аппарат».
- «Так Вы ещё и учёный?».
- «Да».
- «И у Вас есть учёная степень и учёное звание?».
- «Да, я доктор технических наук, профессор».
- «О! Какой Вы молодец! … А теперь, наконец, расскажите мне о том, почему Вы выбрали себе такую опасную специальность и о красотах Арктики. Помните, Вы мне обещали рассказать».
- «С удовольствием. Но, тоже напоминаю, что потом будет Ваша очередь рассказывать о себе».
- «Расскажу, если Вы действительно хотите услышать банальную историю жизни обычной женщины», - с какой-то самоиронией сказала соседка.
- «Да, хочу», - Александр посмотрел в окно. Там мимо проносились какие-то посёлки, лес сменялся полями, проносились встречные машины, мелькали развалины заброшенных церквей. Обычный дорожный пейзаж пригорода столицы. Солнце уже садилось и сквозь окно его лучи заглянули в салон автобуса. Серебряные огоньки запрыгали в седых волосах соседки. А античный профиль её лица стал более контрастен и Александр невольно им залюбовался.
- «Какое наверно это блаженство, погладить её волосы!» - подумал про себя Александр, и, помолчав немного начал свой рассказ:
- «В детстве во мне боролись две мечты. С одной стороны, я хотел быть моряком, с другой – учёным физиком-ядерщиком. Я с запоем читал книги и смотрел фильмы о морских путешествиях. Но когда в журнале перед просмотром кинофильма показывали учёных в белых халатах, стоящих на крышке ядерного реактора и проводящих там какие-то эксперименты – я хотел быть физиком-ядерщиком. И тоже много читал научно-популярных книжек. В конце концов, любовь к морским путешествиям победила, и после восьмого класса я поступил в военно-морское кадетское училище. По окончании его мы выбирали себе будущую флотскую специальность, и я, естественно, не колеблясь, выбрал специальность инженер-механика по ядерным энергетическим установкам как самую наукоёмкую. Потом пять лет учился в высшем военно-морском инженерном колледже. Вот так я и оказался на атомной подводной лодке. Служил с большим удовольствием и гордился своей принадлежностью к атомному подводному флоту. Хотя служба была очень и очень тяжёлая. Вот, пожалуй, кротко и всё», - закончил Александр и прямо взглянул в глаза соседки. Выражение её лица и особенно глаз светилось неподдельным уважением и восторгом.
- «Знаете, когда я слышу что-нибудь о моряках-подводниках, то у меня сразу возникает чувство огромного к ним уважения. В глазах женщин это специальность романтиков, очень мужественных и отважных людей. Ведь даже когда мы купаемся в море и плывём, не видя под собой дна, то возникает неприятное жутковатое чувство, что под тобой бездна, в которой ты можешь утонуть. А тут живые люди, которые находятся в этой бездне на десятки и сотни метров под водой в полной темноте. И если на поверхности воды мы чувствуем опасность только под нами, то у подводников эта опасность вокруг них снизу, с боков и сверху. И при этом они находятся в замкнутом объёме, из которого не могут выйти. А если себе представить, что вы ещё находитесь и подо льдами! То для меня это просто жутко, всё равно, что быть заживо погребённым. Эти ощущения даже трудно и представить себе! Когда во всё это вдумываешься, то становится жутко. Как вы всё это выносите, ведь это откровенно страшно?»
- «Хороший вопрос. Постараюсь Вам на него ответить. Но сначала ещё добавлю масла в огонь. Вы ещё не представляете себе, как хрустит прочный корпус лодки, когда она погружается. Дело в том, что давлением забортной воды его обжимает, и он сужается. Хруст стоит довольно неприятный, первоначально, кажется, что прочный корпус разламывается, но, правда, потом к этому привыкаешь. То же самое происходит, когда лодка всплывает, и металл прочного корпуса разжимается», - соседка при этом смотрела на него во все глаза и только промолвила:
- «О Боже, как страшно! Ну, продолжайте, продолжайте».
- «Так вот, основная масса подводников переносит это нормально. Наверно сначала жутковато, а потом к этому привыкают. А вот что касается плавания подо льдами, то это уже не так. Здесь психологическое давление давит уже на всех без исключения. Но если у подводника нормальная здоровая психика, то он в состоянии держать себя в руках, хотя все прекрасно понимают, что, находясь под паковыми льдами, лодка уже всплыть, никак не может. И даже торпедами наверх уже никак не пробиться, такая там толщина льда. Здесь любая авария неизбежно ведёт к гибели лодки со всем экипажем. Конечно, понимание всего этого угнетает».
- «А какая там толщина льда?»
- «Средняя толщина паковых льдов в Арктике 5;6 метров».
- «Ого!» - невольно вырвалось у соседки, при этом глаза её округлились и стали серьёзными.
- «Но на самом деле толщина льда приблизительно на метр меньше 4;5 метров, так как лучи эхоледомера отражаются от нижней кромки льда. А его нижняя кромка состоит из ледяной кашицы, а вот она в среднем примерно метр толщиной. Но всё равно всплывать в таком льду ни одна лодка не может. И осознание этого довольно сильно давит на психику всех. Когда у меня какой-либо матрос проявлял в такой обстановке хоть малейший элемент беспечности, то я его посылал посмотреть в перископ и это здорово отрезвляюще на него действовало. Под водой на большой глубине перископ находится в сложенном виде. А когда лодка находится подо льдами, то на нём несётся вахта для визуального обнаружения полыньи во льдах, чтобы в ней можно было всплывать».
- «И Вы лично подо льдами смотрели в этот перископ?»
- «Да, конечно».
- «О, как интересно, расскажите, что Вы там видели и какие у Вас при этом были ощущения?»
- «Когда подо льдами смотришь в перископ, то над собой ничего не видишь – полная чернота, как в гробу. И от этого в первый момент становится жутко. Но вот, где-то высоко над тобой вдруг возникает и по окуляру перископа побежит очень тоненькая светло зелёная ниточка – это и есть полынья. Так она смотрится с большой глубины. Это просто разошлись гигантские ледяные поля, и образовавшаяся трещина между ними мгновенно затягивается льдом, так как наверху обычно сильный мороз, а сверху её тут же запорошит снегом. На поверхности вы эту трещину даже и не заметите. О наличии такой трещины тут же докладывается вахтенному офицеру, а тот уже докладывает об этом командиру лодки. Если командир решит всплывать, то у лодки стопорится ход и она медленно, медленно всплывает. При этом первоначальная ниточка тещины всё больше и больше расширяется, затем она заполняет весь окуляр перископа и становится ощущение, что ты находишься на самом дне какой-то гигантской горной расщелины или пропасти и медленно, медленно поднимаешься наверх. Это самый опасный момент при всплытии во льдах, так как эти гигантские ледяные поля могут в любой момент начать сходиться, и лодку раздавит как куриное яйцо».
- «Боже, какие страсти! Но как вы всё это выносите?!»
- «Как я Вам уже и говорил, психологическое давление испытывают все, но терпят. Ведь в присяге сказано, что военный должен стойко переносить все тяготы и лишения военной службы. Правда, неоднократно бывали случаи, когда люди от этого сходили с ума».
- «А как это проявлялось внешне? Как вы узнавали, что тот или иной человек сошёл с ума?» - при этом голос соседки притих, и без того её строгое лицо стало ещё серьёзней.
- «У таких людей всё это проявлялось индивидуально по-разному».
- «Но, например?»
- «Если хотите, например, то, пожалуйста. Однажды мы зашли в очень маленькую тихую бухточку на безобмоточное размагничивание. Это такая процедура, которая снимает с лодки опасность подрыва на магнитных минах. В бухточке был полнейший штиль, стояла полярная ночь, ярко светило полярное сияние, и командир разрешил свободным от вахты выйти на надстройку лодки и перекурить. Но надстройка лодки имеет пологие закруглённые борта как спина у рыбы, поэтому стоять на ней можно только по центру. Получив разрешения курить, спереди и сзади рубки курильщики выстроились в одну шеренгу и курили. Вдруг один мичман неожиданно пошёл вдоль строя курящих подводников, находящихся в корме от рубки, и лёгким толчком их в спину скинул весь строй за борт в ледяную воду. Конечно, никто не утонул. Их всех тут же выловили. С этим мичманом они потом поговорили по-мужски. Вы понимаете. Потом, когда пришли в базу, его направили в госпиталь на обследование. Обследование показало, что он уже давно был психически серьёзно болен.
Другой мичман вдруг ни с того ни с сего стал вешаться. Его каждый раз успевали вытащить из петли, но потом он всё равно снова вешался. Диагноз – тот же. Хотя в личной жизни, да и на службе у него ничего особенного не было, примерно всё как у всех. Потом в госпитале на берегу у его койки пришлось выставлять вахту, чтобы предотвратить его дальнейшие попытки суицида.
Один наш офицер, придя в гарнизонный городок после длительного похода, вдруг встал перед клубом, снял штаны и стал всем показывать своё хозяйство. Военный патруль его тут же взял. Сначала его поместили на гарнизонную гауптвахту, так как сначала думали, что он просто пьян, а уже оттуда направили в госпиталь. Диагноз тот же. … Может, хватит Вам рассказывать такие страсти?»
- «Да, пожалуй, хватит. И это уже чересчур».
- «А в госпитале у них диагностировали такое повреждение психики, которое лечению не поддаётся. Их всех комиссовали и даже сняли с военного учёта, то есть они уже не подлежат призыву даже во время войны. Это страшно, но это так».
- «А как это перенесли Вы лично? Как Вы уцелели?» - Александр саркастически усмехнулся:
- «Что касается меня, то, наверное, я тоже ненормальный, но только в другую сторону».
- «Совсем не понимаю Вас, как это может быть «ненормальный в другую сторону»?»
- «Сейчас расскажу. Дело в том, что почти все подводники имели свой календарик, где они отмечали, сколько дней уже проплавали, и сколько дней ещё осталось пробыть в море, так как дату возвращения в базу мы знали. Тем самым они получали какое-то удовольствие от осознания, что когда-то плавание закончится и они, наконец, встретятся со своими семьями. Я тоже вёл такой календарик. Но на берегу меня никто не ждал, и, поэтому, я тем самым смаковал, что плавание ещё не закончено и что впереди ещё много дней, которые я проведу в море. Я, наоборот, очень не хотел возвращения в базу. По мне бы лучше беспрерывно плавать от отпуска до отпуска».
- «Для меня все подводники исключительные люди. Но, Вы, по-моему, среди них самый исключительный и странный», - потом она помолчала, с каким-то необычным блеском в глазах взглянула на Александра и продолжила:
- «А были ли ещё подводники с таким же отношением к плаванию, какое было у Вас?»
- «Нет, не было. Это абсолютно точно».
- «А как Вы сами можете объяснить такое своё отношение к плаванию, да ещё подо льдами? Знаете, это мне очень интересно, ведь Вы, наверное, феномен. Сами говорите, что другого такого Вы не знали».
- «Этот, как Вы говорите «феномен», объясняется весьма просто. Я очень любил свою специальность инженер-механика, любил возиться с подчинёнными матросами, их обучать, контролировать, воспитывать, разговаривать с ними на разные житейские темы и так далее. На берегу всего этого не было. Нас сразу обкладывали различными береговыми нарядами, смотрами, инспекциями, проверками и тому подобное. А матросы с мичманами на берегу начинали шалить и совершать всякие нехорошие проступки, связанные с женщинами и со спиртными напитками. Каждый такой проступок надо было разбирать, проводить строевое собрание, наказывать виновного. В море всего этого не было. Вот Вам и секрет феномена», - и Александр умолк, потупился, а про себя подумал:
- «Как она на меня смотрела! Не поверю, что это кокетство».
Размышляла про себя и соседка:
- «Наверное, он тогда был холост, раз его никто не ждал на берегу, а женился после», - сделала вывод соседка и продолжала размышлять:
- «Но почему он сейчас один? … Нет, спрашивать его не буду – это крайне бестактно. Если он посчитает нужным, то скажет сам», - а вслух сказала:
- «Знаете, я поехала на одну экскурсию, а от беседы с Вами фактически попала на совсем другую. Я буду с удовольствием это вспоминать. А сейчас Вы обещали мне рассказать ещё о красотах Арктики. Если конечно я не утомила Вас расспросами».
- «Ну что, Вы, не то чтобы утомили, а как раз наоборот, мне приятно рассказывать о том, чем сам гордишься», - но мысли его были печальны:
- «Она сказала, что будет мой рассказ вспоминать, следовательно, предполагает дальше со мной отношения не поддерживать. … Да, я размечтался, наверно она замужем и рассчитывать мне не на что», - и уже вслух с грустью в глазах продолжил свой рассказ:
- «Представьте себе ледяную пустыню, без конца и края во все стороны уходящую за горизонт. На поверхности этой ровной пустыни часто встречаются нагромождения ледяных глыб высотой в два – три метра, которые называются торосами. Самое красивое время года в Арктике – когда стоит полярное лето. При этом солнце катится вдоль кроме горизонта, не поднимаясь вверх и не опускаясь вниз. Лучи солнца падают не сверху, как мы привыкли, а скользят горизонтально вдоль ледяного покрова. От такого освещения лёд торосов начинает светиться нежно-розовым светом, как будто он подсвечен изнутри. И создаётся такое впечатление, что ты попал в страну добрых волшебных сказок. И, кажется, что сейчас из-за ближайшего тороса выйдет прекрасная снежная королева в сопровождении добрых фей и весёлых гномов. А скользящие по льду лучи солнца делают громадные длинные тени даже от небольшой льдинки. Это ещё более усиливает ощущение таинственности и волшебства. Но такая погода там бывает не часто. Иногда мы там встречали белых медведей. А однажды один из них даже залез к нам на палубу лодки. Вот коротко, пожалуй, и всё. А теперь Ваша очередь рассказывать».
- «Спасибо Вам за красивый рассказ о том, как Вы побывали в сказке. В современном понимании Вы очень нетипичный человек. Все сейчас стремятся туда, где уютней, теплей, безопасней и конечно денежней. А Вы стремились к своей мечте детства, несмотря ни на что. Наверно, Вам очень непросто живётся. Большинство современных людей явно не поймут мотивов Вашего поведения».
- «Вы очень проницательная женщина. Потому, что все, что Вы мне сейчас сказали – это, правда, но гораздо более жестокая, чем Вам кажется. Когда я в молодости служил на атомной подводной лодке и плавал подо льдами, мне казалось, что уже ничто не может быть опаснее этого. Ведь если что-либо случится, всплыть там невозможно. Толщина льда там такая, что даже не пробиваема торпедами. Лодка может всплыть только в полынье, то есть в тонком льду. Но служба здесь в столице в Генеральном штабе во стократ опаснее, чем плавание подо льдами Арктики.



 
Красоты Арктики с подводными лодками


 
Красоты Арктики с подводными лодками
 
Красоты Арктики с подводными лодками

 
Белый медведь, залезающий на корпус подводной лодки
Однако, это отдельная история. … Но хватит обо мне. Я с нетерпением жду Вашего рассказа», - при упоминании о Генеральном штабе лицо Александра стало серьёзным и грустным.
Соседка это сразу заметила и про себя подумала:
- «Чувствуется по всему, что у него очень тяжёлая жизнь. Бедный, бедный …», - и чуть про себя не сказала: «Мой» и, продолжая думать про себя, отметила:
- «Наверно рассказ о моей жизни будет казаться ему пресным и неинтересным, но говорить надо, дала слово. Иначе он обидится. … Ох, до чего у него умный интеллигентный взгляд! А как красив!» - и уже вслух начала:
- «Я родилась и прожила всю жизнь в столице. В школе увлеклась английским языком и решила поступить в Институт иностранных языков на английское отделение. После окончания института работала на разных непродолжительных работах, связанных с переводами. Потом окончательно устроилась в компанию «Столичный концерт» администратором. Основной смысл моей деятельности в том, что я разъезжаю с различными гастролирующими артистами за границу. Там размещаю их по гостиницам, участвую в переговорах сама или и в качестве переводчика по аренде различных концертных залов. Кроме того, я окончила несколько курсов по компьютерной графике. И, поэтому, дополнительно оформляю различные буклеты и прочие рекламные материалы, связанные с гастролями артистов. Моему начальству очень удобно за одну зарплату в одном лице иметь администратора со свободным владением английского языка и плюс специалиста по компьютерной графике. В этом качестве я и работаю, по сей день», - а параллельно с рассказом про себя думала:
- «Ах, как он на меня смотрит! Мне кажется, что я теряю голову. Меня неудержимо к нему тянет!» - и далее вслух продолжала:
- «Я спрашивала Вас о Ваших литературных пристрастиях, и Вы мне очень интересно ответили. Да, Вы, верно, угадали, я действительно очень люблю литературу. Своих любимых авторов я Вам уже назвала, но самый мой любимый автор – Вениамин Каверин. Я его люблю только за одно его произведение – роман «Два капитана».
- «Я его читал, и оно мне тоже очень понравилось», - вставил Александр.
- «Так вот», - продолжала соседка: «я, если можно так сказать, влюбилась в образ его главного героя – Сани Григорьева. Мальчик с раннего детства, учась в детском доме, мечтал о небе, о самолётах и поставил себе цель – стать лётчиком. И стал им. А влюбившись первой чистой юношеской любовью в девушку Катю, поставил себе другую цель – разыскать её отца – капитана Татаринова, пропавшего в Арктике много лет назад. … А помните, какой у него был чудный лозунг «Бороться и искать, найти и не сдаваться» [100].
Сейчас основная масса юношей и девушек другие, и ставят они себе цели отнюдь не романтические. Основная их масса хочет попасть в сферу бизнеса. И не потому, что они любят этим заниматься, а потому что там они надеются получить большие деньги. Именно получить, а не заработать».
- «Да, то же самое есть и в Вооружённых силах. Часть юношей идут в военные училища не для того, чтобы Родину защищать, а для того чтобы сесть на заранее пригретое ему родственниками место, где меньше ответственности, выше штатно-должностная категория и больше денежное содержание. Они понятия не имеют, что это за тяжёлый труд боевой подготовки в окопах или в трюмах подводной лодки находящейся подо льдами. … Но, извините, я Вас перебил. Продолжайте, пожалуйста, рассказывать дальше. Мне очень интересно. Да, а как у Вас сложилась личная жизнь? Если конечно это не секрет».
- «Видно у Вас на душе тоже накипело. А теперь о личной жизни. Из своей личной жизни я секретов не делаю, она очень обычна. Да, для женщины личная жизнь имеет очень важное значение, хотя так же, как и для мужчин. Я долго искала своего Саню Григорьева, но не нашла. А жизнь надо было как-то устраивать. И я вышла замуж за человека старше меня. Он был очень порядочный, честный, умный человек, занимал ответственную должность главного врача больницы. Но он, по своей натуре, не был Саней Григорьевым. Самое светлое пятно в моей жизни – это рождение дочери. Я в ней души не чаяла. Сейчас она уже взрослая. Она пошла по стопам отца и тоже стала врачом. Недавно вышла замуж за своего однокурсника. Правда общего жилья у них пока нет, и живут они в разных городах».
- «Почему про мужа Вы сказали в прошедшем времени?» - сердце Александра при этом сжалось. По понятным причинам ответ на этот вопрос его очень интересовал.
- «У мужа было больное сердце. Он много болел и в результате умер», - сказала она это безразличным тоном.
- «Извините, я не хотел сделать Вам больно».
- «О, это случилось давно. Я уже привыкла к своему вдовству. Но Вы мне ничего не сказали о своей личной жизни», - автобус уже давно въехал в столицу, экскурсия заканчивалась.
- «А мне нечего по этому поводу Вам сказать. У меня её просто нет», - с грустью в голосе сказал Александр.
- «Не понимаю Вас, как так нет?» - соседка удивлённо подняла брови.
- «Я холост, никогда не был женатым, и никогда ни с какими женщинами не жил, то есть перед Вами полный девственник. Но при этом семью всегда хотел иметь. Просто в своё время не встретил девушку, на которой хотел бы жениться», - Александр умолк, потупил глаза, соседка молчала. Затем он вздохнул, и с какой-то саркастической улыбкой, опустив голову и глядя себе под ноги, сказал:
- «А если быть откровенным и честным перед самим собой, то во всём виноват я сам».
- «Как так, не понимаю Вас», - ответила соседка.
- «Видите ли, в детстве, в годы кадетства и в гардемаринские годы я был, … как бы Вам точнее сказать … - классический закомплексованный отличник. Я страстно любил учиться, так как мечтал стать таким как Колумб, но только первооткрывателем в науке. Чтобы выйти на передний край науки, надо было много знать. Всё остальное, по сравнению с этой целью, мне казалось ничтожной мелочью, не стоящей того чтобы на это тратить своё время. Я жил в мире со своей совестью и в какой-то мере, наверное, был счастлив. Но природа молодости иногда прорывалась во мне и брала своё. Я пытался ходить на танцы и знакомиться с девушками. Но у меня ничего не получалось. Я всего стеснялся, был каким-то нерешительным, не уверенным в себе. И девушки давали мне понять, что я им не нравлюсь. Я всегда в глазах девушек проигрывал по сравнению со своими товарищами, решительными, опытными и … так далее. От этого я ещё больше страдал и замыкался в себе, полностью уходя в науку. Общение с девушками мне полностью заменяли грёзы, навеваемые кальмановскими опереттами. Ведь я был, да и остаюсь сейчас завзятым театралом. Я и мечтал только о такой красивой романтической любви и только о такой девушке, которых видел на театральной сцене. Но в реальной жизни всего этого не было».
- «Я Вас перебью», - неожиданно сказала соседка и пристально посмотрела на Александра: «наверно в жизни всё-таки это было, но Вы этого просто не замечали», - а про себя подумала: «Ах, какое у него печальное лицо, какие печальные глаза, какая печальная поза, ну прямо как Иисус Христос в пустыне с картины Крамского. Наверно он жестоко страдает от одиночества и ему не перед кем излить свою душу. Ах, если бы это была я. А как мне хочется сейчас прижать его голову к своей груди, гладить его волосы и целовать его макушку!» - в тот момент она не могла знать, что очень скоро всего через пару недель всё, о чём она мечтала, сбудется. И так же не могла она тогда знать, какая жестокая для неё за этим последует плата, за этот краткий миг человеческого женского счастья. А в данный момент прекрасное чувство возникло в ней, разлилось по всему телу и полностью завладело её душой. Мысли её прервал голос Александра:
- «Да, Вы правы, наверно это так», - Александр тяжело вздохнул и взглянул на соседку: «как она умна», - подумал он про себя, а вслух продолжал:
- «А потом начались беспрерывные плавания, погружения и всплытия во льдах, тревоги и учения, многочисленные аварийные ситуации, ремонты, руководство личным составом и его обучение и так далее. В свободное время у всех нас было только одно желание – спать. В море девушку не встретишь, а русалки бывают только в сказках. А потом, уже в Академии, начались серьёзные успехи в науке. И вот, в результате я очутился здесь у Вас в столице в Генеральном штабе. Всё хорошо, только я полностью одинок», - Александр снова замолчал, молчала и соседка.
Их автобус уже давно въехал в столицу, утомлённые экскурсией туристы в основном спали. Через минуту Александр продолжил:
- «Извините, что я перед Вами так разоткровенничался. Замучила тоска и одиночество, хочется перед кем-то излить душу. Это у меня вышло как-то непроизвольно. С одной стороны, на службе я устаю от людей, с другой стороны боюсь выходных и одиночества. Ещё раз извините меня и забудьте всё, что я сказал».
- «Какой Вы странный. Вы абсолютно ни на кого не похожи. Второй раз в жизни встречаю военного и оба такие странные», - при этом лёгкая улыбка скользнула по её лицу. Она была едва заметна. Но соседка сразу взяла себя в руки, и лицо её приняло прежнее ровное доброжелательное выражение.
Александр стеснялся продолжать говорить на эту тему и решил снова перевести разговор в старое русло:
- «А знаете, на родине Вениамина Каверина поставили памятник Сане Григорьеву. Редко ставят памятники литературным героям».
- «Я это знаю», - ответила соседка, и Александр продолжал:
- «Мне тоже хочется поделиться с Вами своим любимым героем, тоже вымышленным, но не литературным, а персонажем из кино».
- «О, мне это будет интересно», - при этом она взглянула Александру прямо в глаза, и Александра неудержимо повлекло к соседке. Он чуть дёрнулся в её сторону, но усилием воли овладел собой. Соседка это заметила, но отстраняться не стала. Её просто обдало жаром, и она тоже взяла себя в руки. Александр продолжал:
- «Помните, был такой фильм «Девять дней одного года»?
- «Да, конечно помню. Очень хороший фильм».
- «Я без ума от этого фильма, могу смотреть его много раз. Ведь я в детстве мечтал стать физиком-ядерщиком. Я взял себе за образец его главного героя – физика Гусева. Его играет мой любимый актёр – Алексей Баталов. Мне бесконечно близка неимоверная одержимость Гусева научными исследованиями, его взгляд на жизнь, на отношения к окружающим его людям и конечно его самопожертвование ради великой цели – достижения управляемой термоядерной реакции. Для меня это образец во всём», - немного помолчав, Александр печально добавил: «особенно сейчас».
- «Да, я запомнила, как Вы говорили, что сейчас Ваша служба гораздо труднее и опаснее, чем была в молодости, когда Вы служили на атомной подводной лодке и плавали подо льдами. Если можете, то хотя бы в самых общих чертах, не раскрывая никаких секретов, расскажите, в чём её суть. Вы такой необычный человек и так ни на кого не похожи, что мне очень интересно, чем Вы сейчас живёте?» - сказано это было искренне, доброжелательно и по-прежнему глядя ему в глаза.
И опять Александра неудержимо повлекло к ней. И опять он взял себя в руки, а про себя подумал:
- «О, какая это сладкая мука, сидеть с ней рядом, видеть её глаза и не сметь, даже дотронуться до неё».
Затем он рассказал ей об области своих научных исследований и, в самых общих чертах на уровне идей в рамках дозволенного, поведал о том, чем он занимается здесь в столице в Генеральном штабе.
- «Вы очень счастливый человек. Вам так удалось самореализоваться, так воплотить в жизнь свои научные разработки. Скажу Вам откровенно – я Вам искренне по-хорошему завидую», - во взгляде соседки было написано неподдельное восхищение.
- «Спасибо за тёплые слова. Да, это так. Но Вы забыли, что я одинок, и счастье моё не полное, его не с кем разделить. Или, как говорили в старину, у меня нет дамы сердца, к чьим ногам я бы мог положить свои научные достижения», - и опять голос Александр был очень и очень печален.
Соседка на это ничего не ответила. Наступило молчание. Автобус подъезжал к месту окончания экскурсии. Александр волновался. Надо было что-то предпринять.
- «Знаете, сейчас экскурсия закончится, а я не хочу с Вами расставаться. Хотел отдохнуть от людей, а в результате не мог с Вами наговориться. Позвольте за вами ухаживать дальше? Дайте, пожалуйста, номер своего мобильного телефона?» - Александр весь сжался, а в голове стукала одна мысль:
- «Даст или не даст?! Если не даст – то всё пропало!».
- «Хорош ухажёр, который даже не представился, как его звать», - весело и насмешливо сказала соседка, а в выражении её лица, в блеске глаз и в тоне голоса светилось: «Да! Да! Да!».
- «О, как-то не подумал, извините, пожалуйста – Кузнецов Александр Иванович».
- «Очень приято, а я – Марина Юрьевна. А вот Вам номер моего мобильника», - и она на бумажке написала свой номер.
Лицо Александра так засветилось счастьем, и на нём возникла такая счастливая улыбка, которую Александр уже не в силах был скрыть, да и не стремился это сделать. Сердце его радостно колотилось и, захлёбываясь счастьем, он тут же предложил ей свой план:
- «В течении следующей недели у меня будет очень много работы, а для свидания с Вами нужно много времени. Я предлагаю встретиться с Вами в следующую субботу и совместно пойти в какой-либо театр. Я подберу на свой вкус хороший спектакль. Как куплю билеты так сразу Вам и позвоню. И мы тогда условимся о месте и времени встречи».
- «Согласна. Любопытно будет узнать Ваш театральный вкус», - маска сдержанной доброжелательности давно уже слетела с лица Марины. Она была естественной, и по всему было видно, что она очень довольна.
Автобус остановился. Экскурсия закончилась. Туристы поблагодарили экскурсовода и с вещами стали выходить из автобуса. Встали и Александр с Мариной. При выходе из автобуса Александр подал руку Марине, и она её с удовольствием приняла. Второй раз он дотронулся до Марины, ощутил её живую, тёплую и нежную плоть. Как это было восхитительно!
- «А теперь разрешите проводить Вас до дома», - сказал Александр, выйдя из автобуса.
- «Очень галантно. Но как Вы это сделаете, если на экскурсию я приехала на собственной машине. Я её припарковала за углом».
- «Очень жаль, что Вы приехали на машине. Тогда придётся расстаться прямо здесь, так как до дома я буду добираться на метро».
- «Ну что ж, прощайте», - сказала Марина и подала Александру руку. Александр пожал её. Пальцы её были лёгкие воздушные. Не хотелось отпускать её руку.
- «Прощайте и до встречи. Только в следующий раз приходите без машины. Я хочу проводить Вас до дома».
- «Хорошо», - было видно, что Марина тоже не хотела с ним расставаться.
- «Но отпустите, наконец, мою руку», - сказала Марина.
Александру было хорошо видно, что она не хочет забирать свою руку. Но руку отпустить было надо.
- «До встречи», - сказал Александр и отпустил её руку.
- «До встречи», - ответила Марина.
Они развернулись, и дальше каждый пошёл своей дорогой. Душа у Александра пела, он любил жизнь, любил всех людей и неожиданно ему на ум пришли замечательные и, в то же время, грустные строки из пушкинской «Эллегии»:

«И может быть – на мой закат печальный
Блеснёт любовь улыбкою прощальной».

 Апрельский день подходил к концу. Солнце зашло за крыши домов и сразу стало холодно.


1.8.2 Предвкушение свидания

Наступила трудовая неделя. Работалось прекрасно. Александр Иванович был в отличном приподнятом настроении. Подчинённые и начальники сразу это заметили. Всё списывалось на успех в работе.
Самое трудное, что пришлось сделать – это работу начать. Для этого надо было выбить у отчаянно сопротивляющегося начальства военной разведки финансирование, мощные компьютеры и сами исходные данные. Это было труднее всего. На лицо присутствовал явный неприкрытый саботаж. Помогли личные контакты с НГШ генералом-армии Николаевым. Это был открытый конфликт с генералами от разведки. Но не пойти на него Александр Иванович не мог. Иначе приказ МО и НГШ ему было не выполнить. Выбора у него не было. Теперь всё это осталось позади.
И здесь, чтобы понять, почему это осталось позади, надо сделать одно лирическое отступление. Когда НГШ генерал-армии Николаев узнал о факте саботажа высших генералов от военной разведки, он конечно устроил им разнос, но при этом назначил одного из заместителей начальника военной разведки вице-адмирала Теплова Леонида Анатольевича лично курировать работу капитана 1 ранга Кузнецова и снабжать его всем необходимым. По своей значимости такое назначение можно было назвать чудом, так, как только благодаря этому адмиралу работа Александра и пошла. Леонид Анатольевич был среднего роста стройный адмирал. Волосы его были седые, а вот выражение его лица выдавало какое-то благородство, как на портретах высшей знати титулованных дворян. Соответственно его лицу были и его манеры. Речь его была исключительно правильная, краткая, говорил он только по существу дела и медленно как бы на распев. Обращение к собеседнику было простым, доброжелательным и любезным. Про таких говорят – интеллигент до мозга костей. Интеллигентность его была естественной, происходящей от факта его рождения, а не наигранной, под которую пытались рядиться некоторые генералы. Именно благодаря ему работа Александра Ивановича и состоялась. Но он был как белая ворона в стае генералов от военной разведки. Леонид Анатольевич резко от них всех отличался, наверно это их раздражало, и, как неизбежное следствие, от него вскоре избавились. Так как такого безупречного человека невозможно было скомпрометировать, то от него избавились, убрав его на повышение – в советники министра обороны. Но и на этой новой для него должности Леонид Анатольевич продолжал помогать Александру.
Итак, в тот момент служебные дела у Александра были прекрасны: люди были обучены, воодушевлены осознанием исключительной важности этой работы. Они гордились причастностью к этой работе. Конечно, они видели всю ту борьбу с начальством, которую вёл Александр Иванович. Скрыть её от них не представлялось возможным. Они прекрасно понимали, что, идя за капитаном 1 ранга Кузнецовым, они автоматически рискуют нажить себе врагов среди высшего генералитета военной разведки. Но, несмотря на это, они верили в исключительную нужность работы для обороны своей страны, верили в Александра Ивановича и осознанно шли за ним. Понимал это и сам Александр. Он гордился этим и всячески оберегал своих подчинённых. Работа была на подъёме в самом разгаре. Стратегическая математическая модель успешно строилась.
Но среди всей этой кутерьмы никто не мог догадаться, в чём истинная причина столь приподнятого настроения Александра Ивановича. Он предвкушал встречу с Мариной.  Сразу в понедельник он купил билеты в театр «Оперетты» на самую знаменитую оперетту Имре Кальмана - «Сильву», которую он смотрел уже много раз. В тот же вечер он позвонил Марине, и они договорились в субботу встретиться перед входом в театр за час до начала спектакля. И сейчас он с нетерпением считал, сколько дней осталось до субботы. Радость того, что работа была на подъёме, конечна была, но она никак не могла сравниться с радостью предвкушения предстоящего свидания.
Страсть к театру у Александра была ещё с детства. Однажды, когда он ещё был морским кадетом, мать в увольнение вытащила его в театр смотреть пьесу Леонида Зорина «Варшавская мелодия». Юного Александра тогда до глубины души поразила история драматической любови простого юноши Виктора и иностранки Гелены. В силу обстоятельств их любовь тогда ничем не закончилась. Но это трогательное нежное чувство они пронесли через всю свою жизнь. С тех пор Александр «заболел» театром. Смотреть живую игру артистов, сопереживать вместе с ними, было одним из самых любимых занятий Александра. Вскоре выяснилось, что его любимый жанр – оперетта. И почти все увольнения он проводил в театре. Там и сформировался его взгляд на женщин и на любовь как на некий идеал – мечту. Он и в жизни искал этот идеал. Но ему уже минуло пятьдесят лет, а он его так и не нашёл. Понизить планку, согласиться на что-то иное – было для него неприемлемо.
А весь репертуар театра оперетты он в гардемаринские годы просмотрел как минимум трижды. Все самые знаменитые оперетты, все их сцены и все арии главных героев он помнил, как наяву. И в своей взрослой жизни, служа на флоте или в Академии, он выкраивал время и смотрел оперетты в театре или по телевизору. Поэтому, естественно, что первый театр, где Александр стал искать по Интернету билеты и выяснять, что идёт в субботу вечером – был театр «Оперетты». И когда он увидел, что там идёт «Сильва», то репертуар других театров столицы он уже не смотрел.


1.8.3 Свидание в театре. Ссора

Настал субботний вечер. Обычно Александр работал по субботам, а иногда и по воскресеньям. Всё зависело от хода дел. На этой неделе в воскресенье можно было отдыхать. И вот долгожданный субботний вечер. Сердце Александра опять повышено стучало, он волновался. Выйдя из здания Генерального штаба, он прошёл по улице и спустился в метро. Хотя глаза его всё время были открыты, но он мало что замечал, ехал машинально. Он ждал и одновременно боялся этой встречи.
- «Нужен ли ей такой старик как я?! Она явно моложе меня. … Ох, нет, нет, ведь она так на меня смотрела! А может быть, ей просто было любопытно и не более», - мысли Александра путались, наскакивали друг на друга. Но вот уже выход из метро и надо взять себя в руки.
Он подошёл к входу в театр за час и пятнадцать минут до начала спектакля. Ещё у входа в театр не было обычной толпы посетителей, только редкие ранние театралы входили в фойе. Александр осмотрелся, Марины ещё не было. Солнце уже село за крыши домов, и поэтому улица оказалась в тени, но всё равно, для конца апреля было тепло. Кругом был обычный шум уличной толпы, гул двигателей проезжавших машин, да воркование голубей. Но ничего этого Александр не замечал. Подходило обусловленное время встречи. И вдруг он увидел её.
Она спокойно неторопливо шла по тротуару от выхода из станции метро ко входу в театр. Увидев Александра, она приветливо помахала ему рукой. А радостный Александр уже спешил ей навстречу. Страх его прошёл, осталась одна бешеная радость.
- «Здравствуйте, Марина Юрьевна», - восторженно приветствовал её Александр с сияющей улыбкой на лице.
- «Здравствуйте, Александр Иванович. Я впервые вижу Вас в военной форме, она Вам очень идёт. Вы и так симпатичный мужчина, а в военной форме просто красавец. Когда Вы шли мне навстречу, я успела заметить – какие взгляды бросают на Вас женщины».
- «Ох, Марина Юрьевна, Вы меня балуете такими словами. Это всё обман зрения. Да военно-морская форма красива, я ей горжусь и ношу её с удовольствием. Но что за этим стоит? Ведь если бы Вы увидели меня на флоте, в подводной лодке, то не отличили бы от обыкновенного матроса или рабочего. Промасленный комбинезон, ватник да пилотка. Вот и вся одежда. Никакого блеска, ни нашивок, ни погон, ни фуражки. Одна только бирка на левой стороне груди с кратким указанием должности. И всё в знаках РБ – радиационная безопасность. В такую одинаковую одежду одеты все: матросы, мичмана и офицеры. А жизнь женщин в закрытых заполярных гарнизонах очень тяжела в бытовом плане. Не буду её Вам здесь описывать», - так говорил Александр, взяв Марину под руку, и продолжал:
- «Мне очень приятно идти с Вами под руку. Это просто блаженство. Давайте лучше говорить о Вас. Вы, Марина Юрьевна – прелестны. Я не стесняюсь это Вам сказать. Ведь до сего момента я представлял Вас в джинсах, кофточке и кроссовках», - а про себя Александр подумал:
- «Неужели она так красиво оделась ради меня? Неужели я ей не безразличен?» - от этой мысли кружилась голова.
На Марине было строгое чёрное облегающее платье до колен с длинными рукавами. Манжеты и воротник платья были белые с тонким узором, вышитым серебряной ниткой. Седые волосы, уложенные в аккуратную кичку, красиво сочетались с этим узором. Туфли на высоком каблуке были так же белые. Глаза красиво подкрашены тенями. На шее и руках никаких украшений не было, только небольшие серёжки в ушах.
- «Александр Иванович, спасибо за комплимент, верю, что Вы говорили его искренне. Нарядно одеваться в театр – это элементарная культура. Здесь нет ничего особенного. А вот Вы в своей чёрной морской форме и белой рубашке очень красиво смотритесь. Здесь у нас в столице к такой форме не привыкли. Кстати, как называется Ваше воинское звание? Согласно Вашим погонам Вы – полковник, но я знаю, что у моряков оно называется как-то иначе».
- «Моё воинское звание звучит очень красиво. Я капитан первого ранга», - с гордостью сказал Александр.
Так не спеша за разговором, они вошли в фойе театра и прошли контроль. В гардеробе Александр сдал на хранение свою фуражку. Марина пришла в одном платье без плаща. Затем они поднялись выше этажом и очутились в главной рекреации театра, где были вывешены портреты артистов. Большинство артистов театра было им знакомо. Они оба были театралами. Поговорили о молодых артистах, недавно принятых в труппу театра. Вспомнили и о старших артистах, обсудили их наиболее удачно сыгранные роли. Если б в тот момент они могли замечать других людей, то наверно заметили бы, что на них обращают внимание. Во-первых – редкость появления в столице военного моряка. Во-вторых – они оба были одеты в одежду одинаковых цветов – чёрное в сочетании с белым, как одна команда. Но вот позвенел первый звонок и Александр под руку с Мариной вошли в зрительный зал. Зал был большой старинный, посередине висела громадная бронзовая люстра с хрустальными украшениями на потолке фрески с красивыми узорами. Они уселись на свои места в партере, оглянулись, посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись счастливыми улыбками. В зрительном зале висел типичный театральный гул, который всегда бывает перед началом спектакля в музыкальных театрах. Это резкие звуки настраиваемых инструментов музыкантами оркестра, да сдержанный говор рассаживающейся публики. Вскоре раздался второй звонок, а затем, через некоторое время – и третий. Свет в зале стал медленно гаснуть, публика стихла и наконец, оркестр заиграл увертюру к оперетте Имре Кальмана – «Сильва». Сначала раздалась чарующая зажигательная мелодия венгерского чардаша, потом её сменила плавная и нежная мелодия из арии «Помнишь ли ты». Затем поднялся занавес и театральное волшебство началось. Александр с Мариной полностью погрузились в романтические музыкальные грёзы о чистой и нежной любви надменного аристократа – офицера Эдвина и простой девушки Сильвы – звезде кабаре.
Трёхчасовой спектакль прошёл как одна минута. Александр с Мариной вышли из театра, на улице было уже темно, звёзды ещё не загорались, но вечер был тёплый. Александр опять взял Марину под руку. Сначала они шли молча, так как кругом была густая толпа вышедших на улицу посетителей театра. В воздухе висел громкий говор, люди были возбуждены. Чувствовалось, что спектакль всем понравился. Первым нарушил молчание Александр:
- «Марина Юрьевна, надеюсь, сегодня Вы позволите проводить Вас до дома?».
- «Да, Александр Иванович», - просто сказала Марина – «Вы меня уже об этом спрашивали, когда мы с Вами расставались после экскурсии».
- «Где Вы живёте?» - Марина назвала свой адрес.
- «Прекрасно», - ответил Александр: «мы с Вами можем пройти через площадь, потом выйдем на набережную и вдоль неё дойдём до Вашего квартала. По-моему, это будет очень хороший маршрут для прогулки. А теперь скажите, как Вам понравился спектакль?».
Марина прямо взглянула в глаза Александру:
- «Большое спасибо, Александр Иванович, что Вы пригласили меня на этот спектакль. Это классика жанра. Конечно, она мне понравилась и конечно «Сильву» я уже смотрела много, много раз. Но из всех театральных жанров мне больше сего нравятся драмы».
- «А конкретно, какие драмы?» - Спросил Александр и взглянул на Марину.
- «Если говорить о самой, самой любимой, то это без сомнения «Варшавская мелодия» Леонида Зорина».
- «Марина Юрьевна, это и моя любимая драма. Более того, именно посмотрев её еще, будучи морским кадетом, я и полюбил театр», - и опять Александр прямо посмотрел на Марину. И опять взгляды их встретились и в смущении оба они пустили глаза.
- «А какие ещё драмы Вам нравятся, Марина Юрьевна?»
- «Ой, много, Александр Иванович».
- «Мне интересен Ваш вкус, Марина Юрьевна. Может наши вкусы совпадают, а может и расходятся».
- «Интересно, Александр Иванович, Вы ведь такой проницательный, даже по моему лицу угадали, что я, по Вашему мнению, начитанный человек. Так как теперь, по Вашему мнению, совпадают ли наши театральные вкусы?».
В этот момент они уже прошли площадь, и вышли на набережную. Стало совсем темно. На небе высыпали первые звёзды. Было безветрие. У воды стало чуть прохладнее, но Александр и Марина этого не замечали. Да и сам разговор для них не был главным, так, общий фон. Главное, что они были вместе, шли рядом, под руку, чувствовали друг друга.
- «Скорей всего совпадут, Марина Юрьевна, но надо проверить. Поэтому давайте обсудим понравившиеся Вам драматические спектакли» - сказал Александр и опять, мельком взглянул на Марину.
- «Первое, что мне приходит на ум, Александр Иванович, это, например, «Геда Габлер» и «Враг народа» Ибсента, «Король, дама, валет» Набокова, «Оскар и розовая дама» Шмитта».
- «Я их всех также смотрел, и они тоже мне понравились. Так что здесь наши с Вами вкусы, Марина Юрьевна, полностью совпадают, как я и предвидел. А как Вам нравится драма «Копенгаген» Фрейна?».
- «Я о ней слышала. Александр Иванович, но саму драму не смотрела. Насколько я помню, там идёт речь о борьбе за обладание ядерным оружием, но эта тема мне не так интересна», - а про себя подумала: «Чтобы мужчина так разбирался в театре, да ещё и военный! Нет! Он очень странный и резко отличается от всех остальных людей. … Но как он хорош в своей военной форме! Ой, я теряю голову! Такого никогда со мной в жизни ещё не было. Надо держать себя в руках», - и она опять украдкой взглянула на Александра и опять их взгляды встретились. Но опустили глаза они уже не сразу.
- «Знаете, Александр Иванович, мы с вами говорим об очень хороших спектаклях – настоящем высоком искусстве. А ведь мне по работе как концертному администратору приходится заниматься организацией концертов совсем другого уровня. Это грязь, пошлость, скабрезность, бессмыслица и всё это сопровождается громким прерывистым шумом, который они называют музыкой».
- «Приведите какие-либо примеры, Марина Юрьевна, что Вам особенно не нравится», - спросил Александр.
- «Есть такая эстрадная песня «Маленькая штучка». К сожалению, от частого вынужденного прослушивания в память врезалось её четверостишье, которое очень хочу забыть. Язык не проворачивается повторить эту гадость», - с презрением в голосе сказала Марина.
При этом всё её классически правильное лицо приняло жёсткое выражение.
- «Да я слышал эту песню. Согласен – это гадость, разлагающая молодёжь. А ещё, по Вашему мнению, какие песни Вам не нравятся?» - спросил Александр.
- «Например, песни про проституток, типа: «Плачет девушка в автомате», «Актриса непростого ремесла», «Путана» и так далее. Эти песни популяризуют презренное женское занятие проституцией, напускают на неё какой-то налёт несуществующей романтики. Хотя это обыкновенный разврат и аморальщина. И уже совсем безобидным кажутся песни просто бессмысленные типа «Я уходила, чтобы возвратиться», «В Намангане яблочки зреют ароматные» и тому подобное. Если бы моё начальство знало, насколько я презираю всех их, то меня бы наверно сразу уволили. Это то, что по-научному называется – люмпенами, а в древнем Риме их бы презрительно называли – плебс», - теперь в голосе Марины слышалось не только презрение, но и гнев и она продолжала: «А какой на них спрос, переполненные залы, в которых молодёжь творит такое … .»
- «Марина Юрьевна, извините, перебью Вас, я, наверное, задел Ваше больное место. Скажите, а разве Вы не видите современных хороших песен?»
- «Конечно, есть, Александр Иванович, но их очень мало».
- «Например».
- «Например», - повторила Марина и задумалась: «Ах, какая женщина», «Погода в доме», «Я приду сквозь злые ночи», «Нам рано жить воспоминаньями». Это первое, что сразу приходит на память. Если подумать, то, наверное, ещё вспомню что-нибудь».
Затем они некоторое время шли молча. Слева от них по реке шли ярко освещённые прогулочные теплоходы, с борта которых доносилась музыка – справа по дороге проносились автомобили. Пахло речной водой и сырой землёй. Теперь первой нарушила молчание Марина.
- «А больше всего мне нравятся ретро песни. Помните, был в России такой певец Магомаев? А какие чудные были у него песни: «Благодарю тебя», «Ваше величество женщина», «Белла-чао» и многие, многие другие. Особенно мне нравятся их песни военных лет. А одну такую песню «Махнём, не глядя» из русского кинофильма «Щит и меч» мы в школе разучивали на уроке пения и пели её под аккордеон. И до сих пор я готова слушать её хоть каждый день».
- «А Вы её спойте, Марина Юрьевна, а я Вам её подпою. Эта песня мне так же очень нравится. И вообще, не скрою, в такой чудный вечер у меня сейчас такое хорошее настроение, про которое говорят – душа поёт. Только петь будем тихо, а то полицейские могут подумать, что мы пьяные. Если Вы согласны, то начинайте».
- «О Боже», - подумала Марина – «да я его всего второй раз в жизни вижу, а он мне уже предлагает распевать с ним песню на улице. Ещё дней десять назад я даже не могла подумать, что такое со мной может случиться. Но если, то, что сейчас между нами происходит не настоящее, то, что же тогда такое в жизни настоящее?» - а вслух сказала:
- «Хорошо, Александр Иванович», - они снова взглянули друг другу в глаза, но глаз уже не опускали и запели:

«Прожектор шарит осторожно по пригорку,
 И ночь от этого нам кажется темней.
 Который месяц, не снимал я гимнастёрку,
 Который месяц не расстёгивал ремней.
 Есть у меня в запасе гильза от снаряда,
 В кисете, вышитом - душистый самосад.
 Солдату лишнего имущества не надо.
 Махнём, не глядя, как на фронте говорят.

 Солдат хранит в кармане выцветшей шинели
 Письмо от матери, да горсть родной земли.
 Мы для победы ничего не пожалели,
 Мы даже сердце как НЗ не берегли.
 Что пожелать тебе сегодня перед боем?
 Ведь мы в огонь и дым идём не для наград.
 Давай с тобою поменяемся судьбою,
 Махнём, не глядя, как на фронте говорят.

 Мы научились под огнём ходить не горбясь,
 С жильём случайным расставаться не скорбя.
 Вот потому-то наш родной гвардейский корпус,
 Сто грамм с прицепом надо выпить за тебя.
 Покуда тучи над землёй ещё теснятся,
 Для нас покоя нет и нет пути назад.
 Так чем с тобой мне на прощание обменяться?
 Махнём, не глядя, как на фронте говорят».

Они кончили петь голосом, но сердца их ещё продолжали петь.
- «Мы скоро подойдём к моему дому. Вон, видите, Александр Иванович, то большое здание, выходящее фасадом на набережную. За ним во дворе находится и мой дом», - сказала Марина, а потом, подумав, добавила:
- «Вы меня здорово разговорили, Александр Иванович, теперь ваша очередь рассказывать».
- «А о чём Вам рассказать, Марина Юрьевна, в автобусе я Вам, по-моему, всё и рассказал о себе. Может какой-нибудь интересный случай? Сразу даже и не вспомнить. Одни трудовые будни», - потом подумав, добавил:
- «Хотя нет, постойте, вспомнил один очень забавный случай, который произошёл со мной, кстати, здесь в столице более тридцати лет назад. Я был тогда юный, юный лейтенант, только что выпущенный из училища».
- «Расскажите, пожалуйста, этот забавный случай», - попросила Марина: «мне будет интересно», - и Александр начал:
- «В 197… году я был выпущен из высшего военно-морского инженерного колледжа, по специальности, о которой я Вам в автобусе рассказывал, то есть инженер по ядерным энергетическим установкам. Я был назначен по прямой специальности на атомную подводную лодку первого флота. Экипаж этой подводной лодки, в то время, проходил курс обучения в специальном учебном центре здесь у Вас в пригороде столицы. Дело в том, что образования колледжа не хватало. Не хватало его прикладной части. В колледже обучали теории ядерной физики и кинетике ядерного реактора. А когда офицер попадает на тот или иной проект атомной подводной лодки, его надо доучить на применение его теоретических знаний к конкретному проекту. В то время этот учебный центр был строго засекречен. Поэтому все его преподаватели и обучающиеся члены экипажа атомной подводной лодки маскировали свою принадлежность к военно-морскому флоту тем, что их переодевали в зелёную форму внутренних войск, так как рядом располагалась штатная часть внутренних войск. Естественно, даже в разговорах строжайше запрещалось раскрывать свою принадлежность к флоту. Сейчас уже этот центр рассекречен. И все преподаватели, и обучающиеся члены экипажа ходят в чёрной флотской форме, поэтому я Вам так открыто об этом и говорю. А тогда за нарушение режима грозили всевозможными наказаниями. Но, вся глупость начальства была в том, что нам меняли только чёрную форму на зелёную, а ботинки оставляли флотские чёрные. Хотя, в то время, у настоящих сухопутных офицеров ботинки были коричневого цвета. Поэтому все девушки нашего городка прекрасно знали, что если идёт офицер в зелёной сухопутной форме, но в чёрных ботинках – то это подводник. Хотя сам такой офицер категорически будет отрицать свою принадлежность к подводному флоту. Нас особо предупредили, что многие девушки и женщины городка являются агентами службы безопасности и, в случае естественного с ними знакомства, они будут специально провоцировать офицера, чтобы он «раскололся». Если такое происходило, то офицера жёстко наказывали вплоть до увольнения из Вооружённых сил. Я и так был законопослушный офицер, да остался им и сейчас, и плюс нас так этим сильно напугали, что я как чёрт от ладана страшился всех девушек и женщин нашего городка. Занятия в центре шли с понедельника по субботу. В субботу после обеда нас отпускали до утра понедельника, правда, если ты не стоял в каком-либо наряде. Я в субботу сразу после обеда в своей зелёной форме лейтенанта внутренних войск шёл на железнодорожный вокзал. Там садился на электричку и ехал в столицу. В столице я шёл в какой-либо театр, смотрел спектакль, а потом ехал ночевать к своей бабушке. Тогда она ещё была жива. В воскресенье я с бабушкой навещал родственников и её знакомых, а вечером снова уезжал к себе в городок.
Однажды, в одну из таких суббот, я приехал в столицу и пошёл в свой любимый театр оперетты и тоже смотрел «Сильву». Со мной рядом сидела симпатичная девушка, и в антракте я с ней познакомился. После театра, как положено, пошёл провожать её до дома. Сейчас, по прошествии стольких лет, я уже не помню ни её имени, ни то, как она выглядела, ни где она жила.
Выйдя из театра, мы стали знакомиться ближе. Она, насколько я помню, была студенткой какого-то гуманитарного института. Я ей сказал, что являюсь лейтенантом внутренних войск, то есть как меня и инструктировали, тем более, что был в зелёной форме. А то, что при зелёной форме у меня были чёрные ботинки, которые в нашем городке нас полностью выдавали за подводников – она конечно не знала. Но девушка оказалась очень любознательная и начала задавать уточняющие вопросы, к которым я был просто не готов. Сказать ей больше того, чем нас инструктировали, я не решался. Поэтому приходилось соображать на ходу. По памяти примерно передаю наш разговор:
- «Скажите, а где Вы служите?»
Я стал усиленно думать: ну где же может служить офицер внутренних войск? А так как времени на раздумье у меня совсем не было, то сказал первое, что пришло в голову:
- «Я служу в тюрьме здесь у Вас в пригороде столицы».
- «Да, как интересно, а чем Вы там занимаетесь?» - спросила девушка.
Тут я совсем растерялся. Надеялся, что на этом её вопросы и закончатся. А про себя подумал, что же ей более-менее правдивое ответить.
Чем занимаются внутренние войска, я никогда не задумывался. И тут неожиданно вспомнил. Несколько дней назад в обеденный перерыв один из офицеров нашего экипажа рассказывал о процедуре расстрелов в наших тюрьмах. В то время, если Вы помните, они ещё не были отменены. Кто-то ему рассказал. Откуда он это узнал, я уже и тогда не помнил. Но саму процедуру, как это происходит, я хорошо запомнил. И тогда, чтобы хоть как-то ответить на её вопрос, я ей сказал:
- «Я офицер-исполнитель».
- «А это как понимать?» - опять спросила девушка.
Но этот вопрос я уже ждал:
- «Я расстреливаю приговорённых преступников».
В первый момент девушка резко отпрянула от меня, глаза её округлились, на лице застыло выражение страха, но вместе с тем и любопытства.
- «Но, что делать. Мне приказали, служба военная, я вынужден подчиняться и исполнять. Всё равно кому-то эту работу надо делать», - продолжал я, стараясь говорить, как можно боле бесстрастно.
Девушка немного успокоилась, попросила рассказать ей об этой процедуре. Я ей всё рассказал. Было видно, что она всему полностью верит. Конечно, кавалер я был весьма необычный. Но я ничего не мог поделать. У меня даже мысли не было говорить ей правду. Я и тогда и сейчас остаюсь крайне дисциплинированным человеком. Говоря ей заведомую неправду, – я не хотел над ней смеяться. Разумеется, я прекрасно понимал, что, сказав ей правду, я буду значительно лучше смотреться в её глазах. Ведь подводник – профессия героев и романтиков. А тут – палач. Но дисциплина – есть дисциплина. Я проводил её до дома и поехал ночевать к бабушке. Мы условились, что в следующую субботу, когда я приеду в столицу, я ей позвоню. А она за эту неделю присмотрит какие-либо билеты в театр или в кино. Иногда бабушка отпускала меня и в воскресенье, и мы снова виделись. Мы с ней вволю наговорились о книгах, о театре, о кино. Она оказалась удивительно разносторонним человеком. Мне с ней было интересно. Правда и только. Иногда она меня спрашивала о том, как прошла неделя? И опять приходилось говорить неправду. Что я ей мог сказать? По аналогии с флотом, где вторник и пятница – дни боевой подготовки, я ей говорил, что у нас в тюрьме дни расстрелов -  это вторник и пятница. Что сама процедура расстрелов довольно быстрая, но она требует много предварительной бумажной работы по оформлению различных документов. По аналогии, как и на флоте по оформлению документов по боевой подготовке. Вот я все остальные дни сижу и этим занимаюсь. Правда, я как мог, старался избегать этих разговоров.
Так продолжалось месяца два или три, точно сейчас уже не помню. Но однажды неожиданно пришёл приказ – нашу учёбу прервать, срочно прибыть на флот и принять подводную лодку».
Увлёкшись рассказом, Александр не заметил, как Марина тихо высвободила свою руку из его руки и молча, шла рядом, опустив голову. Они уже свернули с набережной и подходили к её двору. Александр продолжал:
- «Нас погрузили на автобусы, привезли в столицу, снова переодели в чёрное флотское обмундирование и, никуда не выпуская, посадили на поезд. В ту субботу я уже к ней не приехал. Не приехал и в следующую субботу, да и вообще, так больше никогда и не приехал. А потом начались такие беспрерывные интенсивные плавания, что у всех нас отпали любые желания, кроме одного – очень хотелось спать. И если и выпадало какое-то небольшое свободное время, то все мы тратили его только на сон. Плавания подо льдами, многочасовые вертикальные всплытия без хода, когда разошедшиеся льдины в любой момент могли снова сомкнуться и раздавить нас как куриное яйцо – здорово выматывали нас. И я совсем забыл об этой девушке. И вот сейчас только вспомнил о ней. Так навечно я и остался в её памяти офицером-исполнителем, так никогда она и не узнала правды».
Неожиданно жёстким голосом Марина спросила:
- «А ночевать к бабушке Вы ездили в район Журавли?».
- «Как Вы угадали?!» - с нескрываемым удивлением в голосе спросил Александр.
- «А я и не отгадывала, Вы сами мне об этом сказали», - с каким-то отрешённым безразличием в голосе ответила Марина и не оборачиваясь, быстрым шагом пошла к своей парадной.
- «Я???!!! Но я хорошо помню, что Вам этого не говорил. … Стойте, Марина Юрьевна, Вы куда?».
Он догнал её и схватил за руку, взглянул ей прямо в глаза. И тут как молния страшная догадка осенила его. Александр побледнел, глаза его расширились и срывающимся от волнения голосом он проговорил:
- «О Боже!!! … Неужели это были Вы???!!!».
- «Позвольте Вам не отвечать», - очень жёстко ответила ему Марина.
Её и без того строгое лицо теперь выражало твёрдую непреклонность. Затем, она рывком выдернула свою руку из его руки, отвернулась, и быстро стала подниматься по лестнице, ведущей к входной двери в парадную своего дома. Отчаяние потерять Марину навсегда так железным обручем сковало сердце Александра, что он уже не узнавал свой голос. Рассудок мутился, и всё его существо внутри него кричало: «Нет! Нет! Нет!». Александр мгновенно снова догнал её и у самой двери успел опять схватить её за руку и не своим громким голосом полным отчаяния и раскаяния произнёс:
- «Марина Юрьевна, я перед Вами ужасно виноват. Мне нет прощения. Вы имеете моральное право порвать со мной все отношения. Я осознаю, что я это заслужил. Но очень прошу Вас, хотя бы на прощание выслушайте меня!».
Марина остановилась перед самой дверью парадной. Снова выдернула свою руку из его руки, голову повернула в сторону от Александра, лицо её было очень напряжено. Было хорошо видно, что это тот максимум, который она позволила себе на отчаянную попытку Александра. И он продолжал:
- «Если Вы решились навсегда расстаться со мной, то знайте, что эти два дня были самыми счастливыми в моей жизни. Я счастлив, что, хотя бы узнал Вас, что Вы есть, и где-то будете жить. А за свой поступок юности я наказан очень жестоко. Мне уже скоро шестьдесят лет, а я полностью одинок. Родители умерли, сестёр и братьев у меня нет, семьи тоже нет. Вы не представляете себе, что такое тоска одиночества. Я ненавижу выходные и глушу тоску работой. Одно утешение, что я фанат своего дела. Но такую однобокую жизнь я не пожелаю никому. Стыдно признаться, что жизнь уже почти прожита, а я так и не узнал, что такое женская ласка.
Второе, Марина Юрьевна, с той нашей первой встречи прошло больше тридцати лет. Это почти целая жизнь. И я сейчас просто абсолютно другой человек, хотя биологически один и тот же. Несправедливо вину одного человека перекладывать на другого», - и уже понизив голос, Александр обречённо спросил:
- «Марина Юрьевна, я всё сказал, мне больше нечего добавить. Жду Вашего решения», - Марина молчала, но не уходила. Было видно, что какие-то очень сильные противоречия раздирали её душу. Через некоторое время, уже с полной отчаянностью в голосе Александр снова спросил:
- «Марина Юрьевна, у меня завтра пустой выходной, я мечтал провести его с Вами. Так разрешите мне хотя бы проводить Вас до булочной и назад?»
- «Я завтра обещала навестить подругу на даче», - с большим трудом и уже каким-то не своим голосом проговорила Марина.
- «Тогда разрешите на недели Вам позвонить?» - при этом голос, вся фигура, жестикуляция и глаза Александра выражали как будто это последние слова обречённого на казнь человека.
И опять каким-то не своим резко изменённым голосом, глядя себе под ноги, с трудом Марина ответила:
- «Спокойной ночи», - и тут же скрылась за дверью парадной.
Оставшись одна, она ослабила волю, отпустила нервы, и громкие рыдания сразу затрясли всё её тело. Слёзы полились ручьями. Поднимаясь в лифте, она даже застонала. Мысли путались:
- «О мой любимый! Если бы ты сейчас знал, с каким трудом из последних сил я пыталась сохранить остатки своего женского достоинства», - так про себя сказала Марина.
Она машинально вошла в свою квартиру. Дочки не было. На выходные она уехала к мужу. Марина, не раздеваясь, легла на тахту и продолжала плакать. Она, сильная, волевая женщина, никогда не знавшая слёз, сейчас не могла удержать себя, да и не хотела. Через некоторое время слёзы кончились. Отчаяние, пустота, неизвестность, страх, овладели ей. На ум всё лез и лез куплет из старой песни Ольги Воронец «Ромашки спрятались»:
…
«Сняла решительно пиджак наброшенный,
Казаться гордою хватило сил.
Ему сказала я всего хорошего,
А он прощения не попросил»
…
Так и лежала она одна, осознавая всё столь неожиданно с нею произошедшее.
- «А ведь я могла прожить жизнь, так и не узнав, какая могучая сила неудержимо тянет женщину к мужчине. … Почему я так себя повела?» - мысленно сама себя спрашивала Марина.
Минут через пять второй приступ рыданий опять потряс всё её тело.


1.8.4 Отчаяние и воспоминание

Вмиг радостная весёлая весенняя столица сделалась мрачной, скучной и какой-то далёкой. Александр её уже не замечал. Она стала для него каким-то шумным фоном. Он медленно шёл домой. При встрече с военными машинально отвечал на воинские приветствия. Теперь он не понимал, зачем живёт. Отчаяние и горе охватили его. Зачем ему работа, её великая цель, если у него не будет её?! Он знал её всего два дня, но уже не мог мыслить себя без неё. Как формально поверхностно понимал он любовь по книгам и фильмам! Какую боль, какое страдание она может принести! Он даже не подозревал об этом и никогда не задумывался на эту тему и машинально всё шёл и шёл домой, не замечая никого вокруг. Вдруг резко взвизгнули тормоза.
- «Эй, товарищ военный! Я Вас чуть не сбил. Вы переходите дорогу в неположенном месте», - крикнул ему какой-то водитель, высунув голову из окошка своего автомобиля.
- «Извините», - упавшим голосом ответил ему Александр. Тон его голоса и то, как Александр это сказал дали ясно понять возмущённому водителю, что человек не в себе, у него какое-то горе. И, не говоря ни слова, он тронулся с места и уехал. Ещё через некоторое время Александр вошёл в свою квартиру. Так же машинально переоделся в домашнее и лёг на диван.
- «Что делать?! Как жить?!» - он без конца мысленно задавал себе эти вопросы и никак не мог на них ответить.
- «Да, я обидел её. Я виноват. Но как мне её вернуть?!» - вертелось у него в голове.
- «Как прожить завтрашний выходной день без неё? А вдруг придётся и дольше жить одному?» - от этих мыслей он цепенел, ужас охватил его, ему казалось, что он сходит с ума.
- «Нет, надо взять себя в руки. … Ну, взял себя в руки, а что дальше? … Как заставить себя жить?!» - он застонал.
- «Нет, нет, жить, жить, всё равно жить! … А как же я не выполню приказ МО и НГШ? Ведь моя работа не моё личное удовольствие. А приказ МО и НГШ выражает потребность страны в такой её обороне. А мои люди? Ведь я их всех зажёг, вдохновил и так подло их всех бросить?! … Нет!!!» - дальше его мысли переключились:
- «Но ведь Марина не сказала, чтобы я ей больше не звонил. Она всего лишь не ответила на мою просьбу о встрече. Значит, надежда есть. Это как раз та соломинка, за которую цепляются утопающие. А я как раз и есть утопающий», - и через некоторое время сам себе сказал уже вслух:
- «Ох, как больно, как нестерпимо больно!» - голова его откинулась, и он продолжал думать уже с более холодной головой и более трезво:
- «Позвоню ей в понедельник вечером, предложу встретиться. Раньше не надо. Ей тоже надо остыть и разобраться в себе. Теперь самое трудное – это дождаться вечера понедельника. Ждать – сейчас это и есть для меня та последняя единственная соломинка, за которую я и цепляюсь. Любые иные мои действия только навредят нашим отношениям. … Да, надо ждать. … Но как это тяжело – ждать! Как это мучительно и тяжело – ждать и ждать!».
Он повернулся на бок, диван под ним скрипнул и Александр вспомнил один случай из своей ранней офицерской молодости, когда ему тоже пришлось ждать, примерно так же мучительно, как и сейчас. Тогда он сделать уже ничего не мог, а вернее – просто не успевал. Но тогда он ждал считанные секунды, но каждая из этих секунд по своему накалу того, что могло случиться с их лодкой, ему казалась размером с год.
Это случилось в преддверии самого торжественного момента. Подводная лодка, где служил Александр, после длительного успешного подлёдного автономного похода возвращалась в родную базу. Она всплыла. Сначала всех подводников непривычно закачало. Но потом качка стала утихать, так как их лодка начала входить в узкость фьорда, ведущую в базу. Наверху был ветер, а берега фьорда были каменные и скалистые. Лодка шла чётко по створу фарватера. Отклонение вправо или влево от фарватера было недопустимо, так как корабль рисковал сразу сесть на прибрежные камни. В это же время в самой базе на пирсе, куда оперативный дежурный назначил швартоваться лодке Александра, был выстроен для торжественной встречи весь наличный состав экипажей дивизии, кроме тех, которые находились в море. Для встречи, «героев-подводников», на пирс прибыл адмирал – командующий флотилией. У самого края пирса, расположился военный оркестр флотилии, готовый исполнять торжественный марш. Наверху стояла полярная ночь и дул сильный ветер со снегом.
А внутри лодки у всех подводников было приподнятое настроение. Ведь они успешно выполнили все задачи очень трудной боевой службы в отдалённых районах океана. Трудно скрываемая радость была на всех лицах. Подводники предвкушали радость встречи с семьями и ожидания скорого долгожданного отпуска. Александр сидел на БП (боевом посту) ПТУ (паротурбинной установки), так как из-за прохода узкости в лодке была объявлена готовность №1 надводная, и весело болтал со своими подчинёнными мичманами и матросами. Он тогда был командиром турбинной группы атомной подводной лодки. Казалось, что все трудности и невзгоды похода остались позади. Но это только казалось. Вдруг неожиданно в отсеке раздался непонятный щелчок и почти сразу за ним раздались сигналы срабатывания аварийных защит всех турбин отсека. А затем привычный, въевшийся в уши турбинистов гул турбин сменился на характерный вой их остановки. Подводная лодка сразу потеряла ход, и сильным ветром её понесло на прибрежные камни. Положение стало отчаянным. Все невольно сжались, ожидая неминуемого удара о грунт и железного скрежета разламываемого лёгкого корпуса. Командир по радио доложил оперативному дежурному обстановку. Вместо торжественной встречи к лодке из базы вышел мощный буксир снимать их с прибрежных камней, на которые они непременно должны были вот-вот сесть.
В первый момент никто не мог понять, что случилось, так как всё было неожиданно и скоротечно. Александр понял только одно, что случилось что-то у него. Но что?! ; Не мог сообразить. Он мгновенно оглядел все приборные доски БП ПТУ. Все приборы показывали только одно ; вообще всё нормально, но только полностью исчезло давление пара во вспомогательном паропроводе. Глядя на приборы, складывалось впечатление, что где-то разорвало вспомогательный паропровод. Но только пара в отсек почему-то не поступало. Бегать по отсеку и всё осматривать было бесполезно. Надо было думать и думать только ему как самому квалифицированному турбинисту. В том, как быстро он сообразит, и было спасение лодки. Все его подчинённые с испуганными лицами уставились на Александра: «Командир, думай и приказывай» ; говорили их глаза. Согласно руководящего документа «Руководства по борьбе за живучесть ПЛ» (РБЖ ПЛ) на думанье (то есть принятие решения) и начало исполнения противоаварийных действий даётся всего 30 секунд. Но, в данный момент счёт шёл на единицы секунд, никто бы ему в такой ситуации не дал думать 30 секунд. Александр весь сосредоточился, мысленно анализируя все физические процессы в ПТУ по многочисленным приборам. Ему бы только никто не мешал. Как вдруг из переговорного устройства «Абрикос» с пульта ГЭУ (главной энергетической установки) раздался истошный вопль командира дивизиона движения (КДД) его прямого начальника (которого Александр терпеть не мог) капитана 3 ранга Додорича:
; «Кузнецов!!! Что у тебя там случилось со вспомогательным паропроводом?!!!». Чтобы он отстал от него и не мешал думать, Александр ответил ему:
; «Да вот, разорвало вспомогательный паропровод, и паром ошпарило Фахрика (то есть мичмана Фахрутдинова – вечно весёлого разгильдяя). Вот он здесь и визжит».
КДД мгновенно заткнулся, так как ему надо было хоть что-то доложить в центральный, демонстрируя тем самым, что он владеет обстановкой. А Александр всё думал и думал. Вдруг из «Абрикоса» по циркуляру раздался серьёзный голос зама (заместителя командира):
; «В пятом отсеке произошла серьёзная авария, ; разорвало вспомогательный паропровод. Тяжело ранен мичман Фахрутдинов», - Александр невольно сплюнул на эту собачью чушь испорченного телефона, ; думать мешают.
А думал Александр так. Раз во всех точках замера давления пара во вспомогательном паропроводе приборы показывают ноль давления, а разрыва этого паропровода нет, следовательно, пар туда просто не поступает. Но на пути пара в этот паропровод последовательно стоят два клапана: ручной и автоматический, то есть регулятор давления пара (РДП), автоматически поддерживающий заданное давление пара в нем. Ручной клапан слишком прост, ; в нём просто нечему ломаться. Стоп!!! Следовательно, всё дело в РДП!!! Вы, уважаемый читатель, это сейчас долго читаете. На самом деле от момента аварии до момента догадки Александра прошло секунд 5;10 не более. Если бы ещё и КДД не отвлекал на свои глупости, то времени на догадку ушло бы гораздо меньше.
Как только эта догадка возникла у Александра, он глянул на матроса Иванова, который и так во все глаза смотрел на него, и сказал ему одно слово: «Фонарь»! Иванов мгновенно снял с соответствующего щита аварийный фонарь и подал его Александру. Вооружившись фонарём, Александр мгновенно полез в носовой трюм отсека. Ещё мгновение и он добрался до РДП, который был расположен в сыром и тёмном месте трюма и осветил его. … Всё так и есть!!! Стальной шток РДП толщиной с палец лопнул. Хорошо был виден металлический срез обломков. А далее давлением пара тарелку клапана с обломком прижало к его седлу. Как следствие, поступление пара во вспомогательный паропровод прекратилось. Странный щелчок, который все на БП услышали, и был звуком удара тарелки по седлу РДП. А раз пар на эжектора не пошёл, то тут же просел и вакуум в главных конденсаторах обоих бортов. И, по аварийному сигналу: «Падение вакуума», почти мгновенно сработали аварийные защиты всех турбин и реакторов. Всё было как всегда предельно ясно и просто. Когда Александр вылезал из носового трюма, то над лазом в него на корточках уже сидели механик (командир электромеханической боевой части) и Додорич. Их взгляды впились Александру в лицо: «Что!!!» ; кричали их глаза. Александр кратко доложил: «Лопнул шток РДП вспомогательного паропровода». Сразу они вдвоем бросились туда в трюм к РДП. Без слов одним взглядом Александр подозвал к себе матроса Васильева, который так же глядел на него во все глаза:
; «Васёк, перекрой пар на вспомогательный паропровод ручником. Затем маленькими ручными тисками зажмёшь торчащий обломок штока РДП и полностью вынешь весь шток до упора. Затем, чтобы тарелку РДП снова паром не прижало к её седлу, намертво затяни грунд-буксу РДП. После этого ручником подашь пар на вспомогательный паропровод, и вручную лично ты будешь держать спецификационное давление пара».
Васёк вмиг всё исполнил и далее, до самого вывода ГЭУ (главная энергетическая установка) из действия, вручную, манипулируя ручным клапаном, держал заданное давление пара во вспомогательном паропроводе, то есть стал работать вместо РДП.
А вне турбинной группы в это время происходило следующее. После доклада о случившемся оперативному дежурному, командир ПЛ, видя что лодка потеряла ход от главной турбины (пока ему было не ясно по какой причине), приказал срочно ввести в действие вспомогательные движители ; электромоторы. И, работая ими, стараться максимально возможно отгребать от берега, на который лодку стремительно понёс ветер и волны. Здесь блестяще сработали «китайцы» (так на сленге подводников называют электриков – прим автора). Они вмиг ввели в действие дизель-генератор, и от него напрямую запитали электроэнергией гребные электродвигатели (ГЭДы). Можно было бы их запитать и от аккумуляторной батареи (АБ), но это было бы слишком рискованно, так как она стремительно автоматически разряжалась, обеспечивая электроэнергией расхолаживание ГЭУ обои бортов. После блестящей работы «китайцев», всё стало зависеть от одного матроса Бобряшова ;  подчинённого Александра турбиниста-маслёнщика в заведовании которого, и находились вспомогательные линии валов (ВЛВ). Конечно, в процессе обучения, Александр тренировал его довольно жёстко по обслуживанию ВЛВ и приведение их в готовность к работе. Но, в то же время он всегда понимал, что это всего лишь вспомогательные линии валов, а не главный движитель, которыми пользуются редко, в основном при спокойной обстановке перешвартовок. Но сейчас от быстроты и точности действий Бобряшова зависело не что-то вспомогательное, а всё!!! То есть целостность корабля и честь экипажа. В этот момент Бобряшов был в концевом отсеке, а Александр был в турбинном. Как-то в этот момент повлиять на Бобряшова Александр уже не мог никак, так как просто не успевал. Оставалось одно – только ждать. Мысленно он обращался к нему: «Бобряшов!!! Не подведи!!!». И снова ждать! Ждать какие-то секунды! Но каждая из этих секунд капала на сердце как прожитый год. Ждать тяжело, гораздо легче действовать самому. Но, в данной ситуации оставалось только ждать. … И Бобряшов не подвёл!!! Блестяще, перекрывая все нормативы, он приготовил к действию вспомогательные линии валов и лодка, до предела напрягая свои гребные электродвигатели, всё-таки сумела удержаться почти у самой кромки берега. Ура!!! Корабль спасён! Слава Бобряшову! В душе у Александра всё ликовало! Но, общая обстановка всё ещё продолжала оставаться грозной.
Первые два управленца (командиры групп дистанционного управления или сокращённо ; КГДУ – прим. автора), подхватив падающие решетки реакторов, снова стали вводить ГЭУ в действие. Через полчаса пошёл первый пар. А ещё через 15 минут они приняли нагрузку на АТГ (автономный турбогенератор – прим. автора) обоих бортов и дали ход от главной турбины. Подошедший к ним буксир, покачался рядом с ними на волнах, да и снова ушёл в базу. Он оказался не нужен. Всем выстроенным на пирсе экипажам и военному оркестру пришлось постоять лишний час на ветру и морозе. А далее торжественная встреча экипажа Александра прошла по традиционному ритуалу без сучка и задоринки. Оркестр заиграл торжественный марш «Прощание славянки», командир лодки отдал традиционный рапорт командующему флотилией, который кончался прекрасными словами: «Экипаж корабля готов выполнить новое задание Родины», потом традиционный жареный поросёнок и крики «Ура!». Затем был пятичасовой вывод ГЭУ (главная энергетическая установка) из действия. И только к середине ночи Александр добрался до своего номера в общежитии. Шёл из базы в городок медленно. Наслаждался свежим натуральным морозным воздухом, видом россыпи ярких полярных звёзд и красивейшими сполохами Северного сияния. Какая красота была вокруг! Нет, только подводники, длительно оторванные от привычной наземной жизни, могут так тонко чувствовать красоту природы. А ещё его переполняла гордость за своих матросов: за Иванова, за Васильева, за Бобряшова, в этот раз ; за Бобряшова особенно.
- «Ах, какие же Вы у меня герои ; ребята! Как я Вами горжусь!» ; думал про себя Александр.
Поспать в ту ночь так и не удалось. Пока Александр в общежитии мылся, стирался и гладился, настало утро. Надо было снова идти на службу. А на службе всё повторилось в точности, как и в предыдущие разы. Сначала зам, ни в чем, не разобравшись, обвинил Александра в потере бдительности. А механик наоборот, хотел представить его к награде. А фактически получилось всё как всегда, ; Александра не наказали, но и никак не наградили. Своих матросов ; героев, он поощрил сам. Но главным для них поощрением было то, что Александр проследил, чтобы их отправили в отпуск к родным на родину. А вскоре и весь их экипаж отправили в долгожданный длительный отпуск.
В отпуске Александр долго размышлял над причинами этой аварии. Вот вывод его размышлений. ; В ГЭУ (главная энергетическая установка – прим. автора) имеется масса зарезервированных и задублированных механизмов. Но все эти многочисленные резервы на реальной практике не спасли ГЭУ от полной потери её работоспособности в результате выхода из строя одного мелкого элемента ; штока РДП вспомогательного паропровода. Это явно слабый элемент во всей ГЭУ, который надо резервировать. Александр уже мог сделать прогностический вывод, ; наверное, в структуре ГЭУ есть ещё целый ряд таких слабых элементов, о которых он ничего не знает, но они-то где-то стоят и ждут своего случая, чтобы обрушить всю ГЭУ. Конечно, такие слабые элементы надо находить ещё на этапе проектирования ГЭУ корабля, чтобы их устранить конструктивно. Но как это сделать, он тогда не знал. Тогда Александр только поставил перед собой такую задачу. В то время решить эту задачу объективно он не мог, так как совершенно не было нужного для этого времени и не было нужного уровня математических знаний. А подобную задачу в стратегическом масштабе Александр тогда даже не в состоянии был и поставить. Ведь его технический кругозор в то время был очень узок, он ограничивался только флотской техникой. Всё остальное ему дала Военно-морская академия, но только через 20 лет. А пока он как губка впитывал в себя бесценный практический инженерный опыт и думал, думал и думал.


1.8.5 Разговор на даче или «Им просто кажется, что они живут»

Гости встали из-за стола и стали выходить с веранды в сад. Хозяйка дачи, Ольга Сергеевна, чей пятидесятилетний юбилей сегодня праздновали, намеревалась с мужем перекрыть стол после шашлыков и салатов на сладкое. Это была симпатичная слегка полнеющая блондинка среднего роста с очень интеллигентным умным лицом и изысканными манерами, но, в то же время, жёсткая, волевая и явно авторитарная.
- «Марина, а ты чего не выходишь в сад?» - с удивлением спросила хозяйка.
- «Оленька, давай я тебе помогу перекрыть стол, пока твой муж перекуривает и беседует с гостями».
- «Спасибо Мариша, помоги», - а через некоторое время как-то неуверенно спросила её:
- «Мариша, ты какая-то необычная сегодня, непохожая на себя. Обычно за столом ты весёлая, в разговоре делаешь глубокие короткие замечания, подавляешь всех начитанностью и интеллектом. Собеседники даже тебя побаиваются. А сегодня ты какая-то тусклая, потухшая, неактивная. Что с тобой? Может что-то у тебя случилось? Тогда, если считаешь возможным, поделись, легче будет».
При этом Марина Юрьевна тяжко вздохнула, помолчала и всё же ответила:
- «Да, Оленька, случилось», - а потом, подумав, добавила:
- «Ты когда-нибудь видела старую дуру?».
- «Да у нас в столичном концерте их полно».
- «Так вот я одна из них».
- «Ты???!!!» - с крайним удивлением и недоверием вскрикнула Ольга.
- «Да, я».
- «Мариша, что с тобой случилось, что ты натворила? Это ведь неправда. Дай Бог всем иметь хоть часть твоего ума, выдержки и рассудительности. Рассказывай», - уже с твёрдостью в голосе велела Ольга.
- «Ты понимаешь, Оля, я даже не то чтобы влюбилась, я впервые в жизни сильно и глубоко полюбила одного мужчину».
- «Мариша!!! … Я тебя поздравляю и искренне рада за тебя. Ты уже пятнадцать лет как вдова. Сколько достойных мужиков к тебе сватались. А ты их всех отшивала», - перебила её Ольга: «Извини что перебила, рассказывай дальше».
- «Но, по-моему, я сама эту любовь и прервала».
- «Что???!!! Да это всё твоя гордость! Нельзя быть такой гордячкой. Гордыня – это грех. Извини, что опять перебила, продолжай дальше», -  жёстко командно повелевая, снова велела Ольга.
- «Я с ним познакомилась ровно неделю назад. Но фактически мы знали друг друга давно, более тридцати лет назад, когда я была ещё студенткой», - тихо сказала Марина.
- «Извини, что опять перебиваю, но я ничего не понимаю, как так может быть?! Ты просто меня заинтриговала».
- «Тогда наберись терпения и слушай, не перебивая», - так же тихо и печально сказала Марина.
Они на время прекратили уборку стола и удобно уселись в кресла друг против друга. Марина слегка наклонила голову, как провинившийся ребёнок и тихо, но подробно начала свой рассказ. Ольга чуть прищурила глаза, подалась вперёд, сидя в кресле и ловила каждое слово подруги. Они дружили ещё со студенческих времён и знали друг о друге всё. Их жизнь прошла у них на глазах. Где-то минут через двадцать Марина закончила свой рассказ. Наступила тишина, только за окном веранды слышался говор и смех гостей. Слишком неожиданная информация была для Ольги. Она некоторое время молчала, откинувшись на спинку кресла, видно собираясь с мыслями и обобщая услышанное, потом сказала:
- «Что тебе сказать, Марина? Повторю ещё раз, за тебя можно только порадоваться. В таком возрасте, наверное, тебе выпала настоящая любовь. Любовь, о которой мечтает каждая женщина. Но выходит такая любовь одной на тысячу, а то и больше. Не каждая женщина готова к такой любви. Ты – готова. Это в общем плане, если смотреть на твою ситуацию стратегически. А в тактическом плане ты поступила так, как и должна была поступить, зная твою непомерную гордость. Тебя оскорбило, что он тебя бросил, и ты стала вести себя с ним дерзко. А потом, опомнившись, что натворила – рыдала. Психологически логика твоих поступков мне тоже предельно понятна. … А теперь сама посуди, в какое положение ты поставила его? Ты же сама ему сказала: «Позвольте Вам не отвечать». Да в контексте такого высказывания звучит: «Я Вас презираю». Но если ты, такая гордая, то почему ты отказываешь другим людям в их гордости? Услышав такое, он ведь мог оскорбиться», - тут Марина опять зарыдала.
- «Маринка, прекрати рыдать! Впервые в жизни вижу тебя плачущей», - с твёрдостью в голосе сказала Ольга.
- «Но ведь он тогда меня бросил. Ты слышишь это слово «бросил»!» - плачущим голосом с трудом проговорила Марина, вытирая слёзы.
Ольга продолжала:
- «С одной стороны, я его не оправдываю. Он действительно тогда поступил по отношению к тебе плохо. Должен был тебе об этом сказать. Это горько. Но так было бы честнее. Он смалодушничал. Я это признаю. Но, с другой стороны, у вас ведь были отношения только двух знакомых людей и не более. Он к тебе с интимом не приставал, ничего тебе не обещал, да и вообще, вы договаривались только на одну встречу вперёд и не более. Эту встречу даже нельзя назвать свиданием. Он просто не пришёл на следующую встречу. Это раз. Второе – он ведь сам тебе правильно сказал, что за столько прошедших лет он стал другим человеком и несправедливо вину одного человека перекладывать на другого», - потом, подумав, добавила:
- «Если он тебе не позвонит – ну, значит это не тот человек, которого надо любить. Он просто не твой. Но я почему-то уверена, что он обязательно тебе позвонит. Такие женщины как ты на дороге не валяются», - при этом Ольга глубоко вздохнула, ласково посмотрела на зарёванную подругу и продолжила:
- «А если он позвонит, то беги в церковь, поставь свечку, поблагодари Бога».
- «Он разучил меня верить в Бога», - уже своим обычным голосом ответила Марина, взяв себя в руки и вытерев слёзы.
Услышав такое, Ольга всплеснула руками, пристально посмотрела на Марину, немного помедлила с ответом и сказала:
- «Вот это да, Мариша! … Ну, ты и влюбилась, раз он уже так на тебя влияет! Тогда могла бы себя вести с ним и поосторожнее. Ведь гордыня – это грех. … Но, правда, ты ведь уже не православная», - уже с лёгкой иронией и насмешкой закончила Ольга.
Тут гости постучали в окно веранды:
- «Девочки, когда будет кофе с ликёром?!».
- «Ой, мальчики, извините, мы тут заболтались. Сейчас перекроем», - уже игривым тоном ответила им Ольга.
Прошло ещё два часа, в течении которых была вторая часть застолья. Снова были тосты, шутки, стихи, смех. Говорили о политике, о театральных и спортивных новостях, о литературных новинках. Было видно, что гости получают наслаждение от общения друг с другом. Конечно, блистала остроумием Ольга, заметно оживилась и Марина. Это была компания старых интеллигентных друзей, которых сейчас осталось так мало, которых связывают общие взгляды, общие интересы, общие ценности и общая рядом прожитая жизнь.
Уже начало смеркаться, когда гости стали разъезжаться. Ольга заранее договорилась с Мариной, что она останется ночевать у неё на даче. А утром в понедельник Марина на своей машине прямо с дачи поедет в столицу на работу и захватит с собой Ольгу, так как работали они вместе в столичном концерте. А сейчас вечером, после провода гостей перед сном они решили прогуляться по территории дачного посёлка. Уже совсем стемнело, на небе проступили звёзды, взошла Луна и осветила весь посёлок своим серебристым светом. Было безветрие. С соседних дач едва слышались весёлые голоса. Вечер был чудесный и подруги, надев куртки, так как в конце апреля ночью за городом всё ещё было холодно, пошли прогуляться.
- «Спасибо тебе Оленька за чудесный вечер. Всё было прекрасно. И особое тебе спасибо, что выслушала меня и морально помогла советом», - сказала Марина, а потом, подумав, добавила – «и критикой».
- «Не за что, Мариша. … Верь, всё у тебя будет хорошо и возможно скоро прекратится твоё вдовство, чему я буду искренне рада. И будешь ты ко мне на День рождения приезжать уже с мужем. А мне будет любопытно взглянуть на него, каков он?».
- «Ой, Оленька, не трави душу. Ведь всё ещё так не определённо».
- «Я думаю, что ты больше ошибок не сделаешь», - а потом, подумав, Ольга добавила:
- «Помнишь, есть у одной известной эстрадной певицы такая песня «Не отрекаются, любя». Так вот, если он тебя действительно любит, то никуда не денется и позвонит. Ведь он тебе сказал, что две ваши встречи это и были два самых счастливых дня в его жизни. А в контексте это и называется признание в любви».
- «Да, Оленька, такая наша женская доля – ждать», - задумчиво тихим голосом проговорила Марина.
Некоторое время, они шли молча, каждая думала о своём. Затем Ольга сказала:
- «А помнишь, Марина, сколько за пятнадцать лет твоего вдовства к тебе женихов сваталось? А какие всё были мужчины: солидные, состоятельные. А ты их всех отшила до одного, не оставив им даже искру надежды».
- «Да, Оленька, это так и было. Но если мужчина хочет получить себе женщину в спутники жизни, он, прежде всего в процессе ухаживания должен понять её душу, её взгляды на Мир, её жизненные приоритеты. И, поняв её, действовать в этом направлении. Причём действовать не прямолинейно, а косвенно, ненароком. А какие женихи были у меня за эти пятнадцать лет? Вместо того чтобы понимать меня, они демонстрировали мне свои машины, яхты, квартиры, дачи, виллы и ещё всякую прочую недвижимость. Косвенно давая мне понять, что всё это может быть и моим. Я, как человек и моя душа их вообще не интересовала. Говоря цинично, они просто хотели меня купить. Ибо их прежний опыт в этой области, говорил им, что это норма жизни. Другой нормы они не знали. Но они не учли одного, – что я не продаюсь. Им просто для внешней респектабельности была нужна красивая интеллигентная вывеска и не больше. Но только я не хочу быть вывеской. Поэтому то и отшивала я их всех без всякой жалости и сожаления», - после некоторого молчания, в течении которого Ольга её не перебивала, Марина продолжила:
- «Нет, я не против хорошо обеспеченной жизни. Каждая женщина хочет жить в тепле, уюте и достатке – это нормально. Но на первое место у мужчин я ставлю совсем другое. Сначала мужчина должен кем-то быть, к чему-то стремиться, иметь яркую цель, направленную не на самого себя, а на страну или всё человечество в целом, кто как сможет. Например, для военного – выиграть бой или сражение, для хирурга – сделать такую операцию, которую до него никто не делал, для конструктора – спроектировать какой-либо новейший самолёт или корабль, которого нет ни у одной другой страны, писателю – написать роман, которым бы все зачитывались, учёному – сделать открытие в науке, которое облегчит жизнь людям или будет спасать их от каких-то болезней и так далее. Вот, что я хочу увидеть в мужчине в первую очередь. Вот такому мужчине я готова быть самой преданной, самой верной и любящей женой и помогать ему во всём. Примерно на эту тему лучше всего сказал Пушкин в своём стихотворении в неоконченной повести «Египетские ночи». … Ты знаешь, Оленька, это стихотворение?».
- «Нет, Мариша, не знаю».
- «А я знаю его наизусть и очень часто про себя повторяю. Если не возражаешь, я тебе его прочту», - уже решительно в запале своего монолога спросила Марина.
- «Прочти его, Мариша», - спокойным голосом попросила Ольга.
- «Вот слушай:

«Стремиться к небу должен гений,
 Обязан истинный поэт
 Для вдохновенных песнопений
 Избрать возвышенный предмет.

 Так что же ты без цели бродишь?
 Едва достиг ты высоты,
 И взор уж долу ты низводишь
 И низойти стремишься ты.

 На стройный мир ты смотришь смутно;
 Бесплодный жар тебя томит;
 Предмет ничтожный поминутно
 Тебя тревожит и манит».

Марина окончила говорить. Было ясно видно, что всё это она рассказала, как бы на одном дыхании. Всё это у неё давно наболело, было ею выстрадано и давно уже не озвученное лежало на душе. Она глубоко вздохнула. Её строгое античное лицо в лунном свете было печально и прекрасно, а седина волос аккуратной кички отливала серебром. Ольга тоже молчала, размышляла над услышанным. Некоторое время подруги шли молча, только гравий потрескивал у них под ногами. Но это молчание двух женщин было кажущимся. Ибо каждая из них примерно знала, о чём думает её подруга. За многолетнюю дружбу они стали духовно очень близки. Первой нарушила молчание Марина:
- «И когда я сопоставляю смысл этого стихотворения с высказываниями некоторых, так называемых «женихов» в кавычках, типа «Срубить бобла» или «Кидать понты», то они мне были не то чтобы безразличны, а откровенно гадливы. Вот поэтому я до сих пор вдова».
- «Знаешь Мариша, я сейчас вспоминаю наши с тобой студенческие годы. Вспоминаю, как ты прочла роман Вениамина Каверина «Два капитана». Как ты им восторгалась. Затем его прочла я. Потом мы вместе смотрели одноимённый фильм, экранизацию этого романа. Хорошо помню, как ты восторгалась его главным героем Саней Григорьевым. Я тогда думала, что ты восторженная идеалистка, что реальная проза жизни изменит тебя, и ты повзрослеешь. Я много думала над этим. И вот сейчас, уже имея эту прозу жизни стольких прожитых лет, я пришла к абсолютно противоположному выводу. В жизни надо стремиться сделать что-то яркое, значимое, нужное для общества. Это не то, что украшает жизнь, это придаёт ей смысл. Сама подумай, зачем мы все родились, если всё равно рано или поздно умрём? Какой во всём этом смысл? А вот у Сани Григорьева был смысл. И не так важно достигнешь ли ты своей цели или – нет, важно стремиться к ней. Ты, Мариша, всегда интуитивно искала таких людей. Но, как и ты, они на дороге не валяются».
- «Да, Оленька, я и осталась такой идеалисткой и никогда не менялась. Я не довольна своей жизнью. Мы с тобой родили детей. Но мне этого мало. Очень хочется иметь какую-то яркую нужную обществу цель и идти к ней. Её нет. А жизнь проходит. Тоска. Помнишь, Оленька, пьесу Себастьяна «Безымянная звезда»? Где главный её герой скромный сельский учитель астрономии Миррою говорит своей возлюбленной, даме полусвета Моне, указывая пальцем в ночное небо, усыпанное звёздами: «Вон там, на небе, находится моя звезда. Я её вычислил», на что Мона ему отвечает: «А как же другие люди живут без своей звезды?», и Миррою ей отвечает: «Им только кажется, что они живут». Вот в этой фразе, Оленька, вся суть моей тоски и, если хочешь – драмы», - очень проникновенно с горечью в голосе сказала Марина.
А в это время уже всё загородное небо было усеяно мириадами звёзд. Подруги переглянулись, молча поняли друг друга, улыбнулись друг другу и стали любоваться звёздным небом, на котором так отчётливо проступила полоса Млечного пути. Стало заметно холоднее. Подруги повернули назад к даче. Неожиданно Ольга спросила Марину:
- «А твой Александр похож на Саню Григорьева?».
Марина тут же с горечью ответила:
- «Он не мой и не известно будет ли он моим».
- «Извини, я сделала тебе больно», - ответила Ольга.
Марина продолжала:
- «Я же тебе говорила, что он доктор технических наук, профессор. Он разработал принципиально новый математический аппарат, и приме-
 



няет его для различных приложений. С его слов он получает очень большие положительные эффекты. А сейчас, в Генеральном штабе, он его применяет в стратегическом масштабе. Александр говорит, что это в корне изменит всю военную науку. Это приведёт к принципиально новому поколению воин. Поэтому уж у него-то эта цель есть. Он полностью ею увлечён. Да, он одинок, очень непохож на других людей, но жизнь его яркая и интересная. Наверно поэтому меня так тянет к нему».
Ольга задала уточняющий вопрос:
- «Мариша, а тогда, когда ты его встретила в первый раз ещё в юности, когда ты была студенткой, как он тогда тебе показался? Он хоть как-то напоминал тебе Саню Григорьева?».
Марина задумалась и потом ответила:
- «Ты знаешь, он уже тогда показался мне каким-то странным. Он никогда не говорил мне о своей службе, только если я его расспрашивала. Обычно мужчинам нравится говорить о своей работе. А он говорил о чём угодно, но только не о своей службе. Это было уже странно. Для рядового мужчины, а тем более военного, он слишком хорошо разбирался в литературе, искусстве и театре. Это тоже было странно. А однажды он затащил меня в кинематограф смотреть старый фильм «Девять дней одного года». Это фильм про учёных ядерщиков».
- «Я его хорошо помню, Мариша. Там играет великолепная плеяда замечательных артистов. Фильм действительно очень хороший. Но извини, что перебила, продолжай».
И Марина продолжала:
- «Я ему тогда ответила, что смотрела этот фильм. На что он мне сказал, что тоже смотрел этот фильм и не один раз, и что он ему очень нравится. Я тогда уступила ему, и мы его посмотрели вместе. Но мне и это показалось очень странным, чтобы тюремный офицер так интересовался ядерной физикой. Интуитивно я уже тогда стала догадываться, с ним что-то не то, что его окружает какая-то тайна. Но дальше моих подозрений дело не пошло. Ведь он меня бросил. Я тебе это уже говорила», - вспоминать это Марине было больно, и Ольга постаралась перевести разговор на другую тему:
- «Ну, вот мы и подошли к даче. Тебе, Мариша, уже подготовили комнату на втором этаже. Завтра в полседьмого утра мы с мужем ждём тебя в столовой. Вместе позавтракаем и поедем в столицу на работу. Спокойной ночи, Мариша», - и Ольга тепло и нежно обняла подругу. Они поцеловались.
- «Спокойной ночи, Оленька. Ещё раз спасибо тебе за прекрасный вечер», - ответила Марина.
На следующий день, в понедельник, всё пошло по плану. Подруги встали, позавтракали и на Марининой машине уехали в столицу на работу. Работали они вместе в столичном концерте администраторами. А вечером, того же дня, Марине позвонил Александр. Он предложил ей в субботу вместе посидеть в ресторане. Марина согласилась.


1.8.6 «Ты просто очень долго плавал»

Александр и Марина с нетерпением и тревогой ждали субботы. А между тем наступил месяц май. Основания тревожиться у них были разные. Александр тревожился, так как остро чувствовал свою вину перед Мариной за свой плохой поступок в молодости. Марина тревожилась из-за того, что слишком жёстко обошлась с Александром при последнем расставании.
Но вот настал долгожданный субботний вечер. С погодой им опять повезло. Было тепло, сухо, светило солнце, ветра почти не было. Александр заказал столик в уединённом укромном ресторане «Поместье», расположенном внутри парка «Золотой бор», на берегу речки. Место было очень живописное, густой лес, речка, тишина, нарушаемая пением птиц да поскрипыванием сосен на лёгком ветру и никаких напоминаний о городе. Он на такси подъехал к подъезду дома, где жила Марина, позвонил ей по мобильному телефону и сказал, что он внизу у её подъезда на такси. Как они и условились, Марина к этому времени ждала его звонка. Она уже была полностью одета и нанесла последние штрихи косметики. Поэтому после звонка Александра она буквально минуты через две вышла.
После недели стольких переживаний они снова увидели друг друга. Сердце каждого из них сильно колотилось, они волновались, но лица обоих сразу расплылись в улыбке. Накал их отношений достиг такого уровня, что они должны были либо расстаться, либо решительно объясниться.
- «Здравствуйте, Марина Юрьевна».
- «Здравствуйте, Александр Иванович».
Александр уже не в силах был соблюдать приличия сдержанности и как бы одним духом ахнул:
- «Марина Юрьевна, Вы очаровательны, дайте мне на Вас насмотреться».
Теперь Марина была одета в серое платье до колен без рукавов, которое удивительно точно гармонировало с её аккуратной серебристой кичкой седых волос. Туфли были белые и никаких украшений за исключением небольших серёжек с серебристым жемчугом. Сверху на ней был одет не застёгнутый светло-кремовый летний плащ. И это правильное продолговатое строгое античное лицо, которое так сводило с ума Александра. Он не мог оторвать от неё восхищённого взгляда. Марина всё это ясно видела. Видела, что Александр держал в руке шикарный букет чайных роз, но забыл его преподнести ей. Ситуация становилась не ловкой и, чтобы как-то сгладить её накал, она быстро нашла что ответить:
- «У Вас сегодня белая фуражка, Вы в ней очень хорошо смотритесь».
- «Нам так положено в это время года», - а потом, испуганно спохватившись, быстро добавил:
- «Ой, Марина Юрьевна, Вы меня ослепили, и я забыл, что у меня в руках букет роз. Это Вам, Марина Юрьевна», - Марина с благодарной улыбкой взяла букет.
- «Спасибо, Александр Иванович. Позвольте, я схожу домой и поставлю их в вазу с водой».
- «Да, да, Марина Юрьевна, идите, я Вас здесь подожду».
Через пять минут Марина вышла. Александр галантно подал ей руку, и они сели в такси рядом на заднее сидение. Адрес ресторана водитель уже знал, машина тронулась, и они поехали. Совесть всё мучила Александра, и он извиняющимся голосом сказал:
- «Марина Юрьевна, я ещё раз прошу Вас простить, мня за мой …», - Марина мягко прервала его:
- «Всё, Александр Иванович, больше не будем об этом», - и при этом положила свою ладонь на его ладонь. Александр сразу умолк. Оба посмотрели друг на друга и снова улыбнулись. А дальше был ничего не значащий разговор о мелочах. Через полчаса такси мягко остановилось напротив входа в ресторан. Александр расплатился с водителем, вышел из машины, подал руку Марине и они, рука об руку, вошли в ресторан.
Ресторан был одноэтажный, располагался в парке, в его лесистой части, весь окружённый высокими соснами. Рядом протекала речка. Создавался уютный романтический антураж дикой природы. В гардеробе Александр принял от Марины плащ и вместе со своей фуражкой сдал гардеробщику. Когда они вошли в зал с высокими потолками, то к ним сразу подошёл пожилой метрдотель. Это был высокий стройный мужчина с благородным строгим лицом, конечно, весь седой. Одет он был в классический фрак. Александр назвал ему номер своего заказа, и он вежливо проводил их к заказанному столику. Их столик стоял в главном зале ресторана в углу. Рядом было окно, занавешенное тяжёлыми шторами, так что сам столик был в полумраке. Место было явно уютное. Александр вежливо поблагодарил метрдотеля, а он в ответ по-старинному вежливо поклонился ему. Они сели за стол и огляделись. Ресторан был полупустой, видно не все гости ещё съехались. В центре на небольшой эстраде располагался оркестр. Солистами оркестра были мужчина и женщина. Они, поочерёдно сменяя друг друга, пели песни прошлых лет. Да и весь внутренний интерьер ресторана был сделан под старину в ретро стиле. Мебель, картины, шторы, люстра – всё было в стиле благородной старины. Репертуар оркестра дополнял этот стиль, создавая у гостей соответствующее ностальгическое настроение на романтику былых лет. Соответственно и гостями ресторана были люди в возрасте, молодёжи совсем не было.
После ухода метрдотеля к ним сразу подошёл официант и предложил ознакомиться с меню. Александр попросил его принести аперитив из двух глинтвейнов, а пока он отсутствовал, они изучали меню. Вскоре заказ был сделан, глинтвейн слегка пригублен, оркестр заигран нежную медленную мелодию.
- «Марина Юрьевна, пойдёмте танцевать, я Вас приглашаю», - очень просто сказал Александр и заглянул в глаза Марине.
Марина ничего не ответила, загадочно улыбнулась и, молча подала ему руку. Они встали в пару недалеко от эстрады. Александр взял Марину за талию, она положил ему руки на погоны. И тут случилось то, что и должно было случиться, что назревало, что витало в воздухе. Александр каждой клеточкой своего организма остро почувствовал теплоту и близость тела Марины, увидал её лицо так близко, вздохнул запах её волос, и мощная не управляемая волей сила неудержимо толкнуло его к ней. Губы их слились в страстном поцелуе, зубы сталкивались с зубами, языки переплелись. И Александр тут же почувствовал всю силу всю страсть встречного обоюдного поцелуя. Они, не сговариваясь, упивались друг другом. А музыка продолжала тихо играть, кружились пары, занятые собой, нежный голос солистки что-то пел о любви. И казалось, никто не обращал на них никакого внимания. Но это только казалось. Да, ради одного такого мгновения стоило ждать, жить и бороться всю жизнь. Но когда-то их лёгким надо было сделать следующий вздох. Их губы разжались, Марина головой припала к груди Александра. И Александр тихо на ухо сказал ей то, что давно уже для себя понял, что собирался давно ей сказать и только ждал удобного момента. Это простые святые слова, которые каждая женщина ждёт от своего мужчины:
- «Марина, я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой».
Не разжимая объятий, Марина подняла голову, всё её лицо светилось счастьем. Она взглянула Александру прямо в глаза и хотела что-то ответить ему, но обильные слёзы какого-то необыкновенного фантастического счастья помимо её воли с такой силой брызнули из её глаз, что, стыдясь их она снова упрятала голову на груди Александра. И, никогда не плакавший Александр, так же от счастья заплакал и крепко прижал Марину к себе. Ответ её ему был ясен и без слов. … Они были счастливы. Счастье их было столь чистым, столь глубоким, какое только может родиться на Земле раз в тысячу лет! Преизбыток этого счастья был столь велик, что двое мужественных, умных, целеустремлённых и строгих людей всей силой своей воли были бессильны сдерживать свои эмоции и плакали, плакали и плакали. Вскоре все слёзы были выплаканы. Первой очнулась Марина. Она снова подняла голову, взглянула своими глазами, светящимися бесконечным счастьем, в любящие глаза Александра, ещё крепче прижалась к нему и тихо и нежно сказала:
- «Любимый, я твоя уже давно, с той первой «Сильвы», ты просто очень долго плавал».
- «Прости, любимая», - так же тихо ответил ей Александр и нежно рукой погладил её спину.
А оркестр уже прекратил играть эту мелодию, и гости ресторана снова рассаживались за свои столики. Марина с Александром этого не заметили. Не только ресторан, парк, столица, но и весь мир для них куда-то улетели. Они были только вдвоём. Их бурное счастье перекрыло для них всю другую информацию об окружающем пространстве. В это время в их мире существовали только они вдвоём и их счастье. Всё остальное для них исчезло, испарилось, не существовало. Но именно в этот момент внешний мир напомнил им о себе. К ним незаметно подошёл тот самый пожилой метрдотель, который усаживал их за столик и, обращаясь к Александру, очень интеллигентным уважительным голосом тихо сказал:
- «Уважаемый товарищ капитан первого ранга, морской офицер, да ещё в столь высоком чине, в нашем ресторане появляется далеко не часто. Позвольте оркестру и солисту для Вашей дамы и для Вас исполнить «Случайный вальс».
Очнувшись, и с трудом понимая смысл слов метрдотеля, Александр вымолвил только одно слово:
- «Спасибо».
И пожилой метрдотель с лёгким поклоном отошёл от них, подал знак оркестру, и в зале ресторана полилась чудная старинная музыка, и солист оркестра запел о мимолётной романтической любви на самой жестокой войне:

«Ночь так легка, спят облака,
 И лежит у меня на ладони незнакомая Ваша рука,
 После тревог спит городок,
 Я услышал мелодию вальса
 И сюда заглянул на часок.

 Хоть я с Вами почти не знаком,
 И далёко от сюда мой дом,
 Я как будто бы снова возле дома родного.
 В этом зале пустом мы танцуем вдвоём,
 Так скажите хоть слово, сам не знаю о чём.

 Будем дружить, петь и кружить,
 Я совсем танцевать разучился
 И прошу Вас меня извинить.

 Утро зовёт снова в поход,
 Покидая Ваш маленький город,
 Я пройду мимо Ваших ворот.

 Хоть я с Вами почти не знаком,
 И далёко отсюда мой дом,
 Оказалось, что снова я у дома родного
 В этом зале пустом мы танцуем вдвоём,
 Так скажите хоть слово
 Сам не знаю о чём … .»

В полумраке ресторана бесконечно счастливые Александр и Марина, крепко обнявшись, мерно покачивались в танце в такт этой чудной музыки. Марина так сильно прижалась к Александру, что он чувствовал упругость и твёрдость её груди, украдкой целовал её волосы, глаза, шею. Голова Марины покоилась на груди Александра, глаза её были закрыты. Иногда она слегка приподнимала голову, прикрывала глаза и сквозь опущенные длинные ресницы смотрела в глаза Александру. При этом губы её чуть раздвигались и Александр с жадностью исступлённо их целовал. Да, они были по-настоящему счастливы. Счастье, которое даётся людям в молодости, да и то не всем, пришло к ним слишком поздно. Оба они об этом долго мечтали, истосковались и уже не надеялись, что это с ними случится и вот – случилось. Сколько оно продлится? Они не знали.
Не знал в тот момент ни Александр, ни Марина, что безжалостная логика последующих событий уже начала свой неумолимый отсчёт конца их столь ярко вспыхнувшей любви. Счёт шёл на месяцы, недели и дни. А неожиданно исполненный для них вальс, повествующий о краткости фронтовой любви, как будто подавал им знак об этом. Но весь драматизм последующих событий заключался в том, что на прекращение своей любви они вынуждены были пойти сами, глубоко сознательно добровольно по собственной воле ради пользы и интересов Отечества. Такая страшная альтернатива выпала на их долю, но по-иному они поступить не могли.

1.8.7 Как события развивались дальше

В фольклоре сказок разных народов мира всегда между царевичем, принцем или каким-то богатырём и его невестой тоже царевной, принцессой или какой-то красавицей стоит злой волшебник – колдун, который хочет украсть невесту и разрушить счастье молодых. В этой ситуации царевич вступает в борьбу за свою невесту. У него есть ясная для детей цель – найти и освободить свою невесту. Он побеждает злого колдуна и освобождает свою невесту. Затем идёт свадьба. И последними словами сказок обычно бывают слова: «они стали жить поживать да добра наживать». Ясно видимой цели в жизни больше нет, и сказка на этом кончается.
У Александра с Мариной всё было как раз наоборот. После того как они нашли друг друга и объяснились, цель Александра стала их общей целью. А роль злого колдуна играли генералы военной разведки. Ведь Марина полюбила Александра не за симпатичное лицо, стройность или красивую военную форму, а прежде всего за то, что он жил в постоянной борьбе за благородную цель – резкого необычного укрепления обороноспособности Русландии, её военного величия. Она, проживая обычную женскую жизнь, в глубине души ещё с юности всегда ждала своего Саню Григорьева из «Двух капитанов». Саня Григорьев жил высокой благородной целью, и вот она его нашла. Но жить с таким человеком и не принимать участия в его борьбе она не могла. Ей для этого просто надо было бы быть другим человеком. Но если бы Марина была другим человеком, то тогда бы её не полюбил Александр. Получается замкнутый круг. Поэтому она была просто обречена принять участие в этой борьбе. Борьбе страшной, смертельно опасной, но благородной, наполняющей жизнь ярким захватывающим смыслом.
В реальной жизни добро не всегда побеждает зло, а на войне бывают ещё и убитые. Ни Александр, ни Марина в тот момент ничего этого не осознавали. Они были просто счастливы, наслаждались друг другом и ни о чём не думали. А в этот момент логика беспощадного колеса жизни уже вовсю катила их в страшный кровавый водоворот будущих событий. Но расскажем всё по порядку.
В тот вечер Александр с Мариной протанцевали почти все медленные танцы. В этом ресторане таких танцев было большинство. Они присаживались за свой столик только перекусить и выпить глоток шампанского. В первые часы после объяснения они почти не разговаривали, только улыбались друг другу, смеялись, танцевали, тесно прижавшись, друг к другу, украдкой целовались и произносили тосты за здоровье и за их будущую совместную жизнь. В тот момент их совместная жизнь им виделась только счастливой и безоблачной. Но вечер подошёл к концу, ресторан стал закрываться, надо было уходить. Александр расплатился с официантом, подал руку Марине, и они пошли в гардероб. В гардеробе к ним подошёл всё тот же пожилой метрдотель и спросил, обращаясь к Александру:
- «Как я Вам уже и говорил, наш гость – морской офицер, да ещё в таком большом чине – редкость для нашего ресторана. Поэтому, товарищ капитан первого ранга, если у Вас есть желание оставить нам запись в книге почётных посетителей, то мы будем Вам очень признательны».
- «С удовольствием», - сразу ответил Александр.
Метрдотель тут же подал ему эту книгу и авторучку. Александр сел за маленький столик и задумался, что ему написать. Но думать надо было быстро, а писать коротко. И он простыми словами написал то во что верил, чем гордился: «Величие Русландии ковалось в прежние времена. Ваш ресторан как раз и олицетворяет дух тех времён. Спасибо Вам за это и за чудесный вечер», - и подписался всеми своими титулами: доктор технических наук, профессор, капитан 1 ранга.
Очарование вечера было столь велико, что ни Марина, ни Александр не хотели, чтобы он кончался. Поэтому к дому Марины они пошли пешком. Им всё время везло с погодой. Стояла тёплая майская ночь, небо было усеяно великолепной россыпью звёзд. Было безветрие. Тишину нарушали только птичьи трели. Пахло сырой землёй. Светила Луна. И в её серебристом свете всё вокруг казалось, как в сказке. Кругом в ночном мраке и тишине леса было таинственно и немного жутко. Александр держал Марину под руку, они шли и тихо разговаривали. Иногда останавливались, целовались и снова шли дальше. Им было очень хорошо вдвоём, душа их пела. Они говорили о всяких пустяках, о своей прежней жизни, строили планы на будущее. У обоих родители уже умерли, сестёр и братьев не было. Но у Марины была взрослая дочь и зять.
Около четырёх утра они подошли к подъезду дома Марины.
- «Вот, Марина, я и довёл тебя до дома».
- «Саша, теперь это и твой дом. Не стесняйся, ведь ты мой муж. Пойдём, милый», - и она потянула его за руку в подъезд. Пока они ехали в кабине лифта на восьмой этаж – опять целовались.
……………………………………………………………………………...
Наступило утро воскресенья, а истомлённые любовью Александр и Марина всё ещё крепко спали, тесно прижавшись, друг к другу. Ближе к полудню первый проснулся Александр. Голова Марины лежала у него на груди. Он нежно рукой погладил её седые волосы и осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал в макушку. Сквозь сон, не открывая глаз, Марина тихо сказала:
- «Не буди меня милый, давай ещё полежим немножко, мне сейчас так хорошо».
Александр не отвечал. Чувство блаженства и счастья заполняли всего его. Не хотелось ни о чём думать, просто лежать и ощущать тяжесть, тепло и дыхание любимой женщины. Почему это пришло к ним так поздно! Жизнь прошла в тяжких трудах и смертельных рисках, и вот впервые на шестом десятке он узнал, что такое женская ласка. Ох, если бы можно было открутить назад лет пять, десять или двадцать. Какая бы это была абсолютно другая жизнь! И вот маленький огонёк счастья осветил и его жизнь. Как же сильно бережно этот огонёк надо лелеять, чтобы он не погас, а разгорелся? Александр вдохнул запах волос Марины и от осознания преизбытка счастья слёзы опять начали наворачиваться на его глаза. Раньше Александр даже не мог представить себя плачущим. А тут!
Неожиданно раздался телефонный звонок. Марина, не открывая глаз и не поднимая головы с груди Александра, машинально наощупь протянула руку и сняла трубку телефона, который стоял на прикроватной тумбочке.
- «Алло?» - сонным голосом сказала Марина.
- «Мариша, это я, Оля. Ну, как твои дела?».
- «Мы ещё спим».
- «Всё понятно, поздравляю, потом поговорим», - и Ольга из деликатности тут же повесила трубку.
- «Кто тебе звонил?» - спросил Александр, опять гладя рукой волосы Марины.
- «Это моя самая близкая подруга, ещё со студенческих времён. Я ей рассказала о нас с тобой».
- «Это та самая подруга, которая в то воскресенье пригласила тебя на свою дачу?».
- «Да», - ответила Марина и уже окончательно проснулась.
Она подняла голову и взглянула в лицо Александру и продолжила:
- «О, да ты у меня плакса».
- «Я люблю тебя», - каким-то тихим глубоким грудным голосом вымолвил Александр.
- «О, любимый, где же ты столько времени плавал, почему не приплыл ко мне раньше?» - и она нежно погладила его по щеке, стирая навернувшиеся слёзы, и продолжила:
- «Я тоже тебя очень, очень люблю», - Марина привстала на кровати, прижала двумя руками к своей груди голову Александра и стала её исступлённо целовать. Они обнялись, и стали снова любить друг друга. Их близость, их наслаждения были какими-то волшебными не земными, ибо духовная их составляющая во много раз перекрывала физические плотские удовольствия.
В этот день они встали поздно. Приняли душ. Затем Марина накормила Александра вкусным домашним обедом. После они вышли в город погулять. День стоял в самом разгаре. Светило солнце. Только, только стала распускаться первая весенняя зелень листьев городских деревьев и кустов на великолепных бульварах столицы. Марина была одета в летнее светло голубое платье с открытой шеей и плечами. На её шее матово поблёскивали перламутровые шарики белого жемчуга бус. В ушах были простенькие серёжки с точно таким же жемчугом. И всё это великолепно гармонировало с гладко зачёсанной кичкой её серебряных волос. Её идеально правильное овальное античное лицо светилось счастьем. Счастье лучше всего украшает женщину. Они шли под руку. Александр был в форме и то и дело козырял военным, отдававшим ему воинские приветствия. Они оба были очень красивы и в паре смотрелись великолепно. Люди на них оглядывались. Но это была красота осени, бабьего лета накануне зимнего увядания природы. Через несколько лет Александру должен был пойти седьмой десяток, а Марина была моложе его на три года.
На время, утолив первую самую острую страсть, они стали способны рассуждать более серьёзно. А положение их было таково: Марина жила вдвоём с взрослой дочерью Наташей в трёхкомнатной квартире. Наташа замужем. Её муж работает начальником хирургического отделения в больнице провинциального южного города. И она к нему на выходные летает. Иногда на выходные или праздничные дни прилетает в столицу и её муж – Коля, если у него нет дежурства. Сегодня вечером Наташа должна прилететь в столицу. Им жить вдвоём с взрослой дочерью – не очень удобно. Поэтому они решили оставить трёхкомнатную квартиру Наташе и её редко появляющемуся мужу, а самим жить в служебной меблированной двухкомнатной квартире Александра. Согласно должности по штату Александру была положена горничная. Но Марина сказала, что она горничную в квартире не потерпит. Они сели в машину Марины и поехали смотреть квартиру Александра. Квартира Марине понравилась. Она состояла из спальни, гостиной, большой кухни, застеклённой лоджии и блока ванны с туалетом. Квартира была обставлена очень хорошей деревянной мебелью в современном евро-стиле. Потом они поехали в аэропорт встречать Наташу. Марина представила Наташе Александра как своего будущего мужа. Они познакомились. Наташа была очаровательной девушкой, высокой, стройной, с тёмно-русыми волосами очень похожей на мать как внешне, так и своими манерами. Затем втроём они поехали на квартиру к Марине, где все вместе поужинали. Поздно вечером Марина собрала все свои вещи и переехала жить на квартиру к Александру.
В этот день они решили и другую важную задачу – Александр предложил завтра же, не откладывая пойти в ЗАГС и подать заявление на бракосочетание. И это было своевременно, так как Марина сказала, что на следующей неделе она примерно на месяц должна уехать в командировку за границу. Ей, как ведущему администратору, предстояло провести турне артистов столичного концерта по ряду европейских государств. Затем наступила ночь, и они снова предались любви. Снова были поцелуи, объятия, нежные слова, стоны страсти. А если бы всего этого не было? Что бы тогда изменилось? Ответ прост – ничего. Ведь физическая сторона любви с возрастом естественно угасает и на первое место выходит её духовная составляющая. А она им была нужна как никому другому. Александр ещё со своей ранней военно-морской юности «заболел» чувством первооткрывателя. Всё остальное его не интересовало, он считал это чем-то мелким. Александр и стал моряком только потому, что ещё в детстве увлёкся чтением романов о дальних морских походах, об открытиях новых земель, о покорении Арктики и Антарктики. Сейчас уже новые земли невозможно было открыть, но в науке такие земли были в преизбытке. И он страстно искал свою тему в науке, и нашёл её в ядерной физике. Других естественных увлечений молодости он не замечал. Он не ухаживал за девушками, не сидел в кампании гардемаринов в пивных, не бегал на танцы, не дрался с «зелёными», то есть юнкерами сухопутных училищ. Он был другой, не похожий на всех. У него были принципиально другие интересы – он был одержим наукой. И когда Александр уже стал крупным учёным и его интересы пересекались с интересами власть имущих, то это вызывало у них зависть, злобу, ненависть. Особенно это обострилось в Генеральном штабе и приняло смертельный характер. Чтобы пойти с ними на компромисс – для Александра не могло быть и речи, даже мысли такой не возникало.
Обычно, власть имущие, таких людей травили, вплоть до их физического уничтожения. Но именно таким одержимым людям человечество и обязано своим прогрессом. Очень хорошо по этому поводу сказал Л.Н.Толстой: «Для того, чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с Голгофы, запечатлеть истину страданием, а ещё лучше - смертью» [57].
При этом цинизм власть предержащих доходил до прямого извращения фактов. Например, про одержимых они говорили, что они недисциплинированные, грубые, все со скверными характерами, и что им очень жаль с ними расставаться. На что в таких случаях Александр про себя повторял: «Себя пожалей, червяк! Кто о тебе вспомнит после твоей смерти кроме родственников? Ты только жрёшь и перерабатываешь пищу. Я хоть на Земле после своей смерти оставлю след». Если бы червяк это услышал, то всё равно ничего бы не понял, почему его надо жалеть? Ведь у него престижная должность, квартира, машина, дача и счёт в банке, так почему же он червяк? Они просто живут в разных измерениях, в разных системах ценностей.
Так же резко от всех отличалась и Марина. Но это выражалось в ней гораздо скромнее. Ведь ей одной надо было растить дочь. Для неё вопрос стоял так: где бы заработать? Но мечта детства в ней осталась. Её могли привлечь только такие люди как Саня Григорьев из «Двух капитанов», Колумб, Магеллан, Амундсен, Нансен и так далее, то есть люди одержимые какой-то очень полезной сверх идей во благо человечества. Другие люди для неё были пресны и неинтересны.
Им обоим настал шестой десяток лет и оба они поняли, что уже не найдут свою пару, свою половинку, которая бы им была интересна – уже слишком поздно! И, молча скорбя, они уже смирились, что в душевном одиночестве придётся доживать свой век. Но когда случилось то, что они уже и не ждали – они нашли друг друга, то по своей значимости для них это было всё равно, что второе рождение! Тот мир, в котором они раньше жили, теперь стал для них другим. Он заблестел и заиграл для них всеми красками радуги. Радость, что теперь они пойдут по жизни вместе, что есть человек, который полностью разделяет их приоритеты и цели в жизни, что есть слушатель, кому будет интересно слушать их самые сокровенные мысли, была для них так велика, что заполнила весь их мир! Ведь теперь у каждого из них появился единомышленник, соратник, и бесконечно преданный друг. Исчезла тоска одиночества, которая, казалась им, будет с ними до конца их дней. Что по сравнению с этим физическая сторона любви?! Есть она – хорошо, нет её – они бы даже это и не заметили.
Но вот прошла ночь любви, и настал следующий день – понедельник. В этот день Александр пораньше отпросился со службы. Они с Мариной встретились в обусловленном месте и на Марининой машине подъехали к районному ЗАГСу. Дату регистрации брака они выбрали как раз такую, когда Марина гарантированно должна была вернуться из заграничного турне – это была суббота. А через три дня Александр с Наташей проводили Марину в аэропорт. Конечно, им печально было расставаться, когда к ним пришла такая любовь, но что поделаешь, жизнь не отменишь. И для Александра снова потекли очень насыщенные делами служебные будни.


1.9 Служебные будни. Лев Сергеевич

Для построения сверх гигантской математической модели инженерной структуры СПА высшим командованием Министерства обороны Александру в подчинение был выделен целый военный институт и три военные академии по различным частным вопросам. Но выделенных сил всё равно не хватало. По большей части отраслей промышленности в Министерстве обороны не было специалистов и их приходилось за деньги нанимать из других гражданских институтов. Такие специалисты были найдены. Все они так увлеклась этой работой, её новизной, её невиданным масштабом, что, видя усилия Александра по организации оплаты их труда, они успокаивали его, говоря, что деньги им за такой труд не обязательны. Эти специалисты говорили ему, что главный мотив их работы – это научный интерес. Им интересна реализация своих идей в таком сверх гигантском объекте исследования. Это было восхитительно! Александру просто хотелось встать перед ними на колени. В зловонной атмосфере всеобщего ажиотажа бизнеса, наживы, цинизма услышать такое – было просто невероятно! Но ведь это всё же было! … Люди Русландии должны об этом знать! Конечно, Александр не допустил их бесплатной работы. Их труд был полностью достойно оплачен. Хотя проблемы с финансированием их труда были очень большие – и здесь сказывался саботаж генералов военной разведки.
Чтобы максимально сократить сроки построения такой модели, офицеры подчинённого Александру института, периодически работали в две смены без выходных и праздничных дней. Часть подчинённых Александру офицеров, ведущих наиболее важные направления работы, добровольно работали и в отпусках. Принуждать какими-то репрессиями такую огромную массу офицеров к сверхурочной работе Александру даже не приходилось, хотя власти у него было более чем достаточно. Всё было не так. Александр сумел зажечь всех своих подчинённых офицеров энтузиазмом. Люди понимали, что они делают уникальную нужную Отечеству работу, которая в перспективе перевернёт всё представление о войнах будущего. А они – пионеры этого дела, прекрасно понимали, что эта работа пока в мире нигде не ведётся кроме Русландии. Это людей вдохновляло и окрыляло. Многие офицеры по порученному им отрезку работы оформляли открытие тем кандидатских диссертаций. Конечно, научным руководителем был у всех один – Александр Иванович. Они видели повышенное внимание высшего руководства Министерства обороны к этой работе, так как Александр через каждые две недели ездил на доклад к НГШ и МО. Но самым большим стимулом для всех них был сам Александр Иванович, которого они называли – товарищ капитан первого ранга. Александр работал больше всех и нередко, уже давно после окончания официального рабочего дня, подчинённые будили его, когда он засыпал за своим рабочим столом. Ну, разве могли его подчинённые офицеры работать меньше своего начальника? Проблем с дисциплиной у своих подчинённых у Александра не было. И при такой загрузке он находил ещё время решать некоторые семейно-бытовые проблемы своих подчинённых офицеров. Александр чувствовал, что офицеры его любят. Для него это было истинное счастье: любимая работа, в процессе которой он почувствовал себя Колумбом, как и мечтал в детстве и любовь подчинённых. Но, как мы видим, счастье его было не полным. Он был одинок. Но теперь всё стало не так.
Если раньше громадная ответственность перед МО и НГШ, да и вообще перед всей страной, делали внешний вид Александра угрюмым, предельно сосредоточенным и неулыбчивым, то теперь эта же самая ответственность не мешала ему быть улыбчивым, со всеми приветливым, демонстрируя всем явно отличное настроение. Конечно, все сотрудники института это сразу заметили. Всем было ясно, что в жизни их начальника что-то произошло и это «что-то» было явно положительным. Они терялись в догадках и думали, что может их работу, похвалил МО или НГШ? – Нет, это вряд ли, так как сама работа ещё не закончена, модель ещё не построена, да и вообще, не ясно будет ли она работать? Это тоже был ещё вопрос. Ведь ничего подобного в мире ещё не было. Значит это не та причина, а что-то другое. Но, ни у кого не возникло даже мысли, что это может быть связано с женщиной. Ибо предельная сосредоточенность капитана 1 ранга Кузнецова только на одной работе, не оставляли ни у кого сомнений, что причиной этого может быть что угодно, но только не женщина. Сам Александр никому ничего не объяснял, только работоспособность его и без того большая, возросла ещё больше.
И тут по институту пополз невероятный слух – их начальник – капитан 1 ранга Кузнецов – женится! А вот о том, чтобы понять, как в институте просочилась эта информация, надо рассказать о самом ближайшем помощнике Александра Ивановича формально – подчинённого, а фактически о его друге капитане 2 ранга Токареве Льве Сергеевиче.
Их взаимоотношения начались ещё давно – более десяти лет назад. В то время Александр Иванович был уже маститым начальником кафедры Военно-морской академии Русландии. Всё своё свободное время, которое удавалось выкраивать от основной работы (вечера, выходные, праздники и отпуска), он отдавал работе, связанной с его сотрудничеством с двумя конструкторскими бюро (КБ), проектирующие атомные подводные лодки. В одном из КБ его даже поставили на нештатную должность – советника генерального конструктора. Суть такого сотрудничества заключалась в том, что Александр Иванович организовал в этих конструкторских бюро построение математических моделей всех систем и механизмов корабля с учётом их технологической взаимозависимости друг от друга при максимальной детализации их элементов, то есть вплоть до мельчайшего клапана, детали насоса, контакта, трубопровода, жилы кабеля и так далее. Цель, такой математической модели, была в том, что в КБ при её помощи автоматически находили функционально-слабые элементы (ошибки в структуре технических систем), топологически-слабые места (ошибки в компоновке элементов технических систем), критические обратимые и необратимые действия (ошибки в автоматизации технических систем) – это всё названия физически принципиально разных ошибок при проектировании. Затем в КБ эти ошибки устранялись, и снова делался подобный анализ, до тех пор, пока проект корабля принимал идеально совершенный вид.
Естественно, что такие математические модели в таком полном объёме и с такой степенью детализации реально можно было строить только на основе разработанного Александром Ивановичем принципиально нового математического аппарата – теории цветных неправильно раскрашенных графов. Здесь Александр Иванович выступал в роли учёного-математика и одновременно базового программиста в дисковой операционной системе (DOS). Этим технология построения таких математических моделей только начиналась, но не заканчивалась. Теоретические базовые программы в DOS надо было переводить в оконную операционную систему (OS Windows), а многочисленные файлы с данными надо было представить в реляционной системе управления базой данных (СУБД). Для этого требовался специалист по системному программированию. Кроме этого, в обязанности системного программиста входил вывод информации в выходные окна множества различных видео слайдов. Всё это требовало совершенно других знаний и навыков. При этом всё множество видео слайдов разрабатывали сотрудники отдела компьютерной графики, который был в каждом КБ в количестве 20;30 человек. У Александра Ивановича был такой специалист, но он спился, пришлось его уволить. Долгое время Александр Иванович не мог найти такого системного программиста, даже пытался сам обучиться этой специальности. Но скоро он понял, что кроме специальных знаний здесь надо иметь ещё и очень большой практический навык. А для его приобретения надо было иметь много времени, которого у Александра Ивановича не было. Так, что затею с обучением этой специальности Александр Иванович бросил.
Но через некоторое время ему повезло. В вычислительный отдел Военно-морской академии был переведён с флота для дальнейшего прохождения службы как раз опытный системный программист – капитан 2 ранга Токарев Лев Сергеевич. В отделе его сразу загрузили мелкой неквалифицированной работой связанной с автоматизацией составления расписаний занятий со слушателями. Александр Иванович немедленно с ним познакомился и предложил ему свою работу. Лев Сергеевич сразу и с удовольствием согласился, так как эта работа была ему интересной и соответствовала уровню его квалификации. А через некоторое время приказом по Академии Александр Иванович оформил его выделение для работы на свою кафедру.
Это для Кузнецова была находка – подарок судьбы. В последующем, в успехе стратегического моделирования в столице – его роль была определяющей, если не считать самого Кузнецова. Поэтому о нём следует сказать особо. Как математик и системный программист он был не то, что бы талантлив – он был гениален. Если бы не он, то не было бы и успеха миссии Кузнецова в столице в Генеральном штабе. Например, разработанная Кузнецовым абстрактная математическая теория цветных неправильно раскрашенных графов, успешно работавшая на уровне атомных подводных лодок и заводов, совершено не работала на сверх гигантском уровне стратегической модели. Требовалось разработать принципиально новые математические методы, лежащие на связи высокой математической абстракции и манипулированием сверх гигантскими массивами тесно технологически взаимосвязанных реальных данных. Работа всего огромного коллектива специалистов повисла в воздухе. Назревал скандал на уровне высшего руководства Министерства обороны Русландии о невыполнении приказа МО и НГШ и впустую затраченных на эту работу огромных средств. В тот период Александру Ивановичу было не до театров и экскурсий, он сутками не выходил из института. Но пока он только вникал в суть проблемы и начинал продумывать новые математические методы, то Лев Сергеевич уже всё легко и изящно решил. Работа огромного коллектива и честь Александра Ивановича были спасены, а сама теория получила дальнейшее развитие.
По возрасту Токарев был ровно на десять лет моложе Кузнецова и на пол головы ниже его. Глаза его были карие, волосы каштановые, лицо продолговатое сосредоточенное типично умного человека. Это бросалось в глаза сразу. По характеру он был замкнут, не очень общителен. Никаких вредных привычек, которые мог привить ему действующий флот, у него не было, то есть он не курил, не злоупотреблял спиртными напитками и с дамами лёгкого поведения дел не имел.  Он был женат на женщине на десять лет младше его, от брака был сын. Свою семью он обожал, в сыне души не чаял. Но, несмотря на свой исключительный математический ум и развитость, он был однобок. В жизни его интересовала только работа и всё, что связано с ней. Литература, искусство, театр, живопись, музыка – его не интересовали. Но любимым делом он мог заниматься почти круглосуточно. Например, однажды, уже находясь в столице в институте Александра Ивановича, с ним произошёл такой случай.
Токарев находился в отпуске. И, как завёл Кузнецов, на отпуск каждый сотрудник получал от него задание, что он должен был за время отпуска сделать. Александр имел моральное право давать такие приказания, так как все свои отпуска он проводил при части. А так как он пользовался непререкаемым авторитетом, то никто не решался ему перечить. Конечно, и Лев Сергеевич получил от Кузнецова задание на отпуск. Причём объём задания на отпуск для каждого сотрудника был так велик, что чтобы его выполнить, надо было в отпуске работать каждый день. И вот однажды Александру позвонила жена Токарева и высказала ему претензию, что её муж, находясь в отпуске, каждый день сидит за компьютером и выполняет его задание на отпуск. От перенапряжения вчера он потерял сознание, упал в обморок, свалился со стула и разбил себе лицо. Конечно Кузнецов тут же позвонил Льву Сергеевичу и напомнил ему, что его здоровье – это не его частная собственность, а собственность государства, и чтобы во имя выполнения приказания МО и НГШ он сбавил обороты и прекратил в отпуске работать с такой интенсивностью. Вот какой золотой человек нежданно попался Кузнецову в жизни. Но надо рассказать всё по порядку.
Как уже было сказано, сначала Кузнецов добился того чтобы Льва Сергеевича официально прикрепили к его кафедре приказом по Академии. Потом его надо было обучить теории цветных неправильно раскрашенных графов, то есть той новейшей математике, которую Александр и разработал. Но, что такое обучить? Обучать можно было по-разному. Например, офицеров слушателей Академии своей кафедры Кузнецов обучал в течение двух месяцев. В результате они могли свободно практически применять универсальные компьютерные прикладные программы этой теории. Но для Льва Сергеевича этого было мало. Он должен был знать эту теорию в деталях до мельчайших подробностей, то есть примерно так, как знал её сам Кузнецов. На такой уровень обучения Токарева Александр затратил два года. Ученик он был превосходный. Учился с энтузиазмом, и сразу было видно, что тема и практические возможности теории его увлекли. Но этим достоинства Льва Сергеевича не ограничились. Он оказался предельно порядочным человеком. Ведь была вероятность того, что, освоив эту теорию, он бросит военную службу и уйдёт в бизнес зарабатывать на ней большие деньги, применяя её на практике или торгуя её технологией по франчайзинговому принципу. На это у Токарева не было даже и намёка. Понятное дело, что Александр очень дорожил Львом Сергеевичем. С ним в паре он десять лет сотрудничал с различными конструкторскими бюро по проектированию подводных лодок, сделал математическую модель крупного горно-обогатительного комбината. С ним в паре он сделал и первую математическую модель стратегического уровня ещё в Военно-морской академии по приказанию её начальника, адмирала Крестовского Николая Юрьевича. Эта модель частично была гипотетическая, так как массу данных надо было добывать профессионально. Таких возможностей у Военно-морской академии не было. Но было ясно главное – математические модели такого масштаба реально можно было строить только на основе теории цветных неправильно раскрашенных графов.
Далее Кузнецов был переведён служить в столицу в Генеральный штаб и МО вместе с НГШ поставили перед ним задачу сделать математическую модель инженерной структуры Соединённых провинций Атлантиды. При этом они снабдили его всем необходимым, то есть реальной профессионально добытой информацией, людьми, мощными компьютерами и финансами. Для выполнения этой задачи Александру Ивановичу как воздух был нужен Лев Сергеевич. Но уезжать в столицу из своего приморского города и ехать служить в Генеральный штаб он не хотел. Александр специально приехал из столицы в этот приморский город для серьёзной беседы с Токаревым. Их встреча состоялась в Военно-морской академии.
- «Здравствуйте, Лев Сергеевич, я специально приехал из столицы для беседы с Вами».
- «Нет, нет, Александр Иванович, я в столицу ехать не хочу и служить в Генеральном штабе тоже не хочу. Это окончательно. Мы уже с женой всё обсудили».
- «Лев Сергеевич, я Вас услышал, но прошу Вас набраться терпения и услышать и меня», - Александр Иванович немного помолчал, собрался с мыслями и стал продолжать:
- «Смотрите, Лев Сергеевич сами, если я скажу НГШ, что задание МО и его я начну выполнять только через два года, которые мне понадобятся для подготовки в столице такого же специалиста как Вы, то совершенно естественно, что они меня спросят, а как я работал до сих пор? И тогда я буду вынужден им ответить, что у меня были Вы, но переезжать служить в столицу в Генеральный штаб Вы не желаете. И это будет правда. А теперь сами подумайте, Лев Сергеевич, как, получив такую информацию, они отреагируют? Даю Вам сто процентов, Лев Сергеевич, что они тут же воспользуются своим правом приказывать Вам как кадровому военнослужащему офицеру и переведут Вас служить ко мне уже насильно. Десятки людей бросятся выполнять их приказание. И повлиять на них я уже никак не смогу. На какую Вас при этом назначат должность – не знаю, боюсь, что на какую-нибудь бросовую с низким денежным содержанием и штатно-должностной категорией.  Другое дело, если Вы сами скажите мне, что готовы перейти служить ко мне в столицу добровольно. Для выполнения поставленной МО и НГШ задачи мне специально открыли ряд штатов. Мы сейчас с Вами можем обсудить и согласовать, на какой штат Вас поставить. Эти штаты имеют двойное денежное содержание, и год службы в моём подразделении Вам будет защитан как полтора по выслуге. Поэтому, Лев Сергеевич, у Вас сейчас выбор невелик: либо Вы добровольно соглашаетесь служить у меня в столице на хорошем штате, либо Вы всё равно будете служить у меня, но не понятно на каком штате. В данной ситуации, Лев Сергеевич, Вы просто забыли, что Вы военнослужащий и с Вашим желанием начальство имеет право не считаться. Короче, Лев Сергеевич, я жду Ваше решение», - Александр умолк.
Лев Сергеевич поник головой и молчал. Обстановка была накалена. Через некоторое время Лев Сергеевич поднял голову и слабым голосом сказал:
- «Я согласен, Вы припёрли меня к стенке».
- «Спасибо за Ваш ответ, Лев Сергеевич. Иного ответа я от Вас и не ожидал. Но я категорически не согласен с Вами, что я «припёр Вас к стенке». Так сложились обстоятельства. И этим обстоятельствам надо радоваться, что наша с Вами долголетняя совместная работа замечена на столь высоком уровне. Что нам с Вами поставлена гигантская задача, решение которой делает нам честь. Что нам с Вами выделены огромные государственные ресурсы. Надо быть достойным такого доверия. А Вы ведёте себя как капризная девчонка, не достойно звания офицера».
Так капитан 2 ранга Токарев очутился в столице в Генеральном штабе снова в паре с Кузнецовым. Поэтому, когда Александр решил жениться, и ему надо было выбирать себе свидетеля на процесс бракосочетания, то человека ему ближе, чем капитан 2 ранга Токарев у него в столице не было. Он попросил его об этой услуге и Лев Сергеевич, естественно согласился. Конечно, Лев Сергеевич был удивлён и удивлён приятно. Долго держать в себе такую новость он не мог и несколько раз поделился ею со своим помощником по системному программированию. К концу рабочего дня об этой новости знал уже весь институт.
Кузнецова стали все поздравлять, говорить ему различные тёплые слова. Сам Александр летал на крыльях счастья, так всё у него ладилось на службе и в личной жизни. Но вскоре у него на службе появились проблемы такого масштаба, что он на время забыл и думать о Марине.
Работа приближалась к концу. Но как это понять «приближалась к концу»? На самом деле работы было ещё очень и очень много, просто стал виден её конец. Вроде всё шло нормально. И это «нормально» внушало тревогу и настораживало как Александра Ивановича, так и Льва Сергеевича.
- «Не может быть всё нормальным в таком сложном деле, да ещё выполняемым впервые в мире, обязательно что-то должно случиться», - так думали Александр Иванович и Лев Сергеевич. И это «что-то» случилось. Чтобы понять суть случившегося, надо рассказать о сути самой работы.
Каждая группа офицеров института математически моделировала инженерную инфраструктуру какой-то заданной им отрасли или под отрасли промышленности, например: самолётостроительной, ракетостроительной, судостроительной и судоремонтной, химической, атомной, радиотехнической и так далее. Кузнецов находил офицеров-специалистов в каждой из этих отраслей. Но по большей части отраслей и под отраслей промышленности специалистов в Министерстве обороны не было, например: нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности, цветной и редкоземельной металлургии, горнодобывающей, пищевой и фармацевтической промышленности и так далее. Этих специалистов приходилось за деньги нанимать в гражданских институтах, как столицы, так и других городов. Роль Кузнецова сводилась к поиску и набору таких специалистов, их обучению своей теории, контролю за их работой и организацией финансирования их труда. Возникал гигантский круг проблем. Практически его было нереально решить. Ведь требовались крайне детальные математические модели различных заводов, фабрик, комбинатов с их различными энергетическими и информационными сетями. Но феномен Кузнецова и был в том, что он разрешал все вопросы, все проблемы. Иногда под вечер Александр Иванович незаметно для себя засыпал за своим рабочим столом. Но подчинённые офицеры знали его строгий наказ – будить по любому возникшему у них вопросу. Простоя быть не должно! Это был девиз их повседневной работы. И вот настал момент, когда все офицеры, отвечающие за ту или иную отрасль промышленности, стали докладывать, что математическое моделирование в их зоне ответственности приближается к концу. Позади было два года тяжелейшей изнурительнейшей повседневной работы. Несмотря на рутинность работы, люди делали её с большим энтузиазмом. Александр прекрасно понимал, что одному ему уследить за столь многими его сотрудниками, как в его институте, так и во внешних институтах – нереально. Упор им был сделан на добровольную сознательность людей. Александр не переставал им напоминать, что они делают уникальную работу, они первооткрыватели, они все Колумбы, никто ещё до них нигде в мире не замахивался на такие математические модели. Здесь нет ни учебника, ни методички – как делать такие модели. Весь опыт постигается впервые в процессе самой работы. Он говорил им, что боевое применение такой математической модели стратегического уровня неизбежно приведёт к новому поколению войн и что наша страна на какое-то время, получит колоссальное военное преимущество и станет сильнейшей военной державой в мире, пока то же самое не начнут делать другие страны. Что это везение и огромная честь участвовать в такой работе. Надо сказать, что проблем с дисциплиной у Кузнецова просто не было. Люди всё понимали, дорожили и гордились участием в этой работе и работали крайне самоотверженно. От крайнего перенапряжения у некоторых открылись проблемы со здоровьем, сам Александр нажил себе полостную операцию. Но, несмотря на всё это многочисленный коллектив дружно шёл вперёд. Авторитет капитана 1 ранга Кузнецова был непререкаем, его слово – закон.
И вот, когда стал виден конец работы, главная роль легла на подразделение системных программистов, возглавляемое капитаном 2 ранга Токаревым. Частные математические модели всех заводов, фабрик, комбинатов, всех энергетических сетей были сделаны. Теперь всё это надо было соединить с обязательным учётом их технологической взаимозависимости друг от друга. Любому инженеру эта фраза станет предельно ясной. Но если эти строки будет читать не инженер, то тут ему потребуется разъяснение.
Сначала приведём более понятный пример из медицины. Например, если хирург-трансплантолог пересаживает человеку новое сердце или почку, то он должен соединить все мельчайшие кровеносные сосуды этого органа с телом больного, соединить все мельчайшие его нервные окончания между собой, соединить мышцы. Точно также и частные математические модели отдельных заводов, фабрик, комбинатов вставляются в общую единую математическую модель энергетической системы страны. Здесь к каждому его насосу, компрессору и так далее подводится электроэнергия, перекачиваемая среда, охлаждение, сигналы из системы управления и так далее. Так происходит с каждым мельчайшим механизмом каждого завода и тому подобное. И также для каждой электростанции надо точно указать, от какой распределительной колонки получает мазут или газ тепловая электростанция. И так же точно указать через какой коммутатор она отдаёт электроэнергию в электроэнергетическую сеть страны. Если таких предприятий, то есть заводов, фабрик, комбинатов, электростанций и так далее – сотни тысяч, то общее число соединений их мельчайших элементов между собой достигает десятков и сотен миллионов.
Но вся фантастическая сложность задачи, стоящая перед подразделением Льва Сергеевича, заключалась в том, чтобы, моделируя такие соединения, при условии наличия полной информации, нельзя было допустить, ни одной ошибки. Любая ошибка неизбежно приведёт к перекосу всей математической модели. А это значит, что, например, информация о техническом состоянии одного завода будет выдаваться в окне выдачи информации другого завода. Такая математическая модель будет не адекватной, и она никому не нужна, а немалые средства на её построение будут потрачены зря впустую. Если делать такие соединения вручную, то необходимо привлечь гигантское число людей и затратить столько времени, что к моменту окончания построения такой математической модели она уже устареет и станет неадекватной. Но главное, из-за рутинного характера такой огромной ручной работы нереально ожидать, что, ни один человек не сделает, ни одной ошибки. Здесь повторяю – даже наличие одной ошибки сведёт на «нет» всю работу всего коллектива института и внешних организаций. Выход один – этот процесс надо как-то автоматизировать. Но как это сделать Александр не знал. На малых частных математических моделях всё это делалось вручную. Затем десятки раз перепроверялось. И, если вдруг и обнаруживали какую-нибудь ошибку, то она тут же вручную и устранялась, то есть этой проблемы не было. Она возникла строго по второму закону философии – гигантское количество разнородных технологически взаимозависимых элементов переросло в новое качество.
На Кузнецова давила огромная ответственность. МО и НГШ ему верят, на него надеются. Он лихорадочно думал:
- «Может доложить о проблеме НГШ? … Нет – бессмысленно. Он всё равно ничего не поймёт, перепугается и нагонит кучу так называемых «экспертов», которые тоже, в свою очередь, ничего не поймут. Но уж точно получат указание от генералов военной разведки опорочить мою работу. Нет, это не годится. Вся надежда на талант Токарева. Если он со своими подчинёнными не справится, то каюк, позор! Надо с ним поговорить».
Александр Иванович вызвал к себе в кабинет капитана 2 ранга Токарева. Он сразу прибыл.
- «Здравствуйте, Лев Сергеевич, мы с Вами сегодня ещё не виделись».
- «Здравия желаю, Александр Иванович».
- «Лев Сергеевич, возникла проблема, точного учёта технологической взаимозависимости всех систем и механизмов всей инженерной инфраструктуры СПА. Раньше мы с Вами всё это делали вручную, но на такой математической модели стратегического уровня это нереально. Это первое. Второе – Вы сами знаете – ошибок в ней быть не должно. Это работа Ваша и Ваших подчинённых. Вопрос – как Вы думаете решать эту проблему?» - при этом лицо Александра Ивановича было строгое, жёсткое и никаких лишних слов.
Так же по-деловому, без лишних слов отвечал ему Токарев:
- «Александр Иванович, о том, что эта проблема возникнет, я предвидел ещё в самом начале нашей работы. Теперь о том, как я думаю её решать. Я сейчас со своими подчинёнными изучаю логику структуры всех их инженерных сетей. Она у них строго стандартизирована. Их стандарты основаны на их законе «О национальной безопасности инженерной инфраструктуры». Он нами скачан через Интернет и переведён. Изучая всё это, мы надеемся обнаружить их правила и алгоритмы таких подключений, как основной связи, так и резервной. Если, идя таким эмпирическим путём, нам удастся это обнаружить, то – Эврика! – Дело сделано. Остальное, составить соответствующие компьютерные программы – дело техники, это уже пустяк. Вот вкратце и всё, что я могу Вам доложить по этому вопросу. Да, ещё добавлю, что этой проблемой я со своими подчинёнными занимаюсь уже около двух месяцев. И уже кое какие закономерности стали прорисовываться», - чётко и бесстрастно доложил капитан 2 ранга Токарев.
- «Ну, Лев Сергеевич, спасибо! От сердца отлегло. Значит, когда я только заметил эту проблему, Вы её уже как два месяца решаете! Вы осознаёте, что сейчас успех всей нашей работы зависит от Вас и Ваших людей?».
- «Да, понимаю», - так же бесстрастно ответил капитан 2 ранга Токарев.
- «Значит так! Завтра к утру составьте мне план работы по этой проблеме. Понятно, что план может быть только ориентировочный с ориентировочными датами. Ориентировочный по тому, что в процессе работы объективно план у Вас постоянно будет корректироваться. Выполнение этого плана мне докладывать два раза в день: в обед и в конце рабочего дня. Всё ли Вам ясно?»
- «Да, всё ясно».
- «Ну, хоть я и убеждённый безбожник, скажу Вам, как говорили в старину – с Богом», - лицо Александра Ивановича хоть и оставалось строгое и суровое, но все его подсознательные мысли читались на нём как на бумаге – он верит, он надеется, он восхищается капитаном 2 ранга Токаревым.
Лев Сергеевич был человеком верующим, но, зная непробиваемый атеизм капитана 1 ранга Кузнецова, старался при нём это не афишировать. А так как за многолетнюю совместную службу у них уже давно сложились дружеские взаимоотношения, то Лев Сергеевич позволил себе слегка уколоть Александра Ивановича:
- «Вот Вы, Александр Иванович, всё время козыряете своим атеизмом, а как жизнь прижмёт, то сразу Бога вспоминаете».
- «Да, ловко Вы меня поддели, Лев Сергеевич. Но позвольте на Вашу реплику ничем не отвечать», - уже улыбаясь, сказал Александр Иванович, и продолжал:
- «Вы осознаёте, Лев Сергеевич, что успех нашей работы сделает нашу страну самой сильной державой в военном смысле?»
- «Да, осознаю».
- «Так вот, успех нашего дела сейчас зависит только от Вас лично. Не от Ваших подчинённых. У них нет Вашего таланта, мне это давно ясно. Поэтому я могу сказать, что сейчас Отечество смотрит на Вас. Это конечно патетично, но в данной ситуации абсолютно верно».
- «Спасибо Вам, Александр Иванович, за хорошие слова. Для меня они дорого стоят», - с неподдельной интонацией благодарности в голосе ответил Лев Сергеевич.
- «Лев Сергеевич, что я могу сделать для успеха Вашей работы?»
- «Только одно, Александр Иванович, чтобы ни меня, ни моих подчинённых не отвлекали на различные строевые мероприятия типа строевых смотров, учений, сдачи различных нормативов и конечно, на время этой работы всех нас полностью освободить от всех нарядов. Мы должны полностью погрузиться в суть проблемы, чтобы ничто нас не отвлекало».
- «Спасибо, что напомнили, Лев Сергеевич. Ваши пожелания будут выполнены в полном объёме, на это у меня хватит личной власти. И моё Вам указание, если кто-либо посмеет отвлекать Вас или Ваших подчинённых от работы – немедленно докладывать мне лично. Ясно!»
- «Так точно, ясно» - по-уставному, но довольным голосом ответил капитан 2 ранга Токарев.


1.10 Успех или «Лев Сергеевич, Вы гений!»

На следующий день капитан 2 ранга Токарев представил капитану 1 ранга Кузнецову ориентировочный план работы его подразделения. План был рассчитан на месяц. А через две недели Лев Сергеевич доложил Александру Ивановичу, что выполнение плана закончено, что математическая модель инженерной инфраструктуры СПА объединена и согласована согласно технологической взаимозависимости всех её элементов друг от друга.
- «Лев Сергеевич, очень, очень рад слышать Ваш доклад. Сами понимаете, все эти дни я себе места не находил. Страшно было подумать, что бы было, если бы Вы эту проблему не решили. Вы же понимаете, какая давит на меня ответственность?! Ваш доклад – это итог громадной вехи нашей работы. Но праздновать ещё рано. Если вообще будем его праздновать. Сейчас, не теряя ни минуты, запустить математическую модель на решение. Если наши с Вами универсальные компьютерные программы смогут её решить, то есть правильно без ошибок переварить такую сверх гигантскую математическую модель, тогда это будет победа. Вот тогда и будем праздновать. А сейчас запускайте её на решение, и жду Вашего доклада», - в голосе капитана 1 ранга Кузнецова отчётливо слышались нотки надежды, азарта и тревоги.
Волнение его было так велико, что он больше ничего не мог делать, ни о чём думать. Сердце его бешено стучало, какая-то дрожь была во всём теле. И подло подкрадывалась чёрная мысль:
- «А вдруг сейчас наступит крах всей нашей работы, крах моей надежды, надежды МО и НГШ и всего многочисленного коллектива, собранного мною и мной же воодушевлённого. Боюсь, я такого разочарования не переживу. Программы ведь универсальные, годные к объектам исследования любой размерности, а применённая нами новейшая операционная система имеет такую размерность, что должна поддержать такие сверх гигантские массивы информации. Это всё заранее проверено. Вроде всё должно быть хорошо. Но вдруг я что-то не учёл? А это может быть», - в таком волнении и с такими мыслями капитан 1 ранга Кузнецов провёл час.
- «Пора бы Токареву уже что-то мне и доложить», - подумал Кузнецоов.
И в этот момент к нему в кабинет вошёл капитан 2 ранга Токарев. Лицо его было чернее грозовой тучи. Было ясно, что случилось что-то очень плохое.
- «Что случилось?!» - закричал Кузнецов.
- «Программа зависла», - глухим голосом ответил капитан 2 ранга Токарев.
- «Как зависла?!»
- «После запуска программа вроде бы стала решать, но так решать она будет сотни лет».
Случилось то, чего капитан 1 ранга Кузнецов и опасался. Он что-то не учёл. В этот момент в его голове проносились вихри мыслей:
- «Надо собраться, не раскисать, взять себя в руки. Я выходил и не из таких научных передряг. Успокойся, успокойся и хладнокровно решай возникшую проблему», - мысленно говорил сам себе Александр.
Был десятый час вечера. В это время по вечерам Александр обычно звонил Марине за границу. Они кратко обменивались информацией о прошедшем дне, слали друг другу поцелуи, желали друг другу спокойной ночи и на этом обычно кончался их разговор. В этот вечер первой позвонила Марина. Она хотела сообщить Александру, что её заграничная командировка через два дня кончается, что она уже взяла билеты назад, и намеревалась сообщить Александру, во сколько и на какой аэродром она прилетает, а также номер рейса.
- «Марина, дорогая, я сейчас не могу даже понять, о чём ты там сейчас говоришь. У меня очень большие проблемы на службе. Когда освобожусь – позвоню. Извини, больше сейчас разговаривать не могу. До свидания», - и повесил трубку.
А за тысячи километров, в другой стране Марина подумала:
- «Неужели он меня разлюбил? … Нет, на него это не похоже. Значит, у него действительно на службе случилось что-то такое, что ему явно не до меня. Но именно за это я его и люблю, что на первом месте у него не личные интересы, а интерес службы. Терпеть не могу бабников, у которых от очередной юбки голова идёт кругом, и они забывают обо всём на свете, в том числе о работе и о семье. Но первой я ему перезванивать не буду», - и она у себя в номере отеля погасила прикроватную лампочку и легла спать.
……………………………………………………………………………...
- «Так, Лев Сергеевич, сделать распечатку трассировки работы программы и определить то место в программе, где она зависает», - жёстким командным голосом сказал капитан 1 ранга Кузнецов.
- «Я это уже сделал, Александр Иванович», - и капитан 2 ранга Токарев развернул перед ним рулон распечатки трассировки и указал пальцем:
- «Вот то место где она зависает», - и далее продолжал:
- «Видите, здесь три вложенных друг в друга цикла типа переадресации. Здесь, в вашей программе, Вы определяете итоговое общее состояние объекта исследования (ОИ) после произвольной комбинации повреждений его элементов и производства автоматически выработанных противоаварийных переключений. С точки зрения математики, здесь у Вас всё верно, но уж больно примитивный вариант решения методом полного перебора. Когда мы с Вами занимались относительно малыми объектами исследования, типа подводных лодок, заводов и так далее, то мы это несовершенство просто не замечали, так как компьютер его просчитывал мгновенно. А теперь, когда каждый из трёх вложенных циклов содержит десятки и сотни миллионов членов, то здесь компьютер и зависает», - укол Льва Сергеевича о «примитивном варианте решения» Александр проглотил. Было не до амбиций. Вся гигантская работа повисла на волоске, а волосок мог в любую минуту оборваться. Всё зависело от математических способностей Александра и Льва Сергеевича.
- «Лев Сергеевич, мне сейчас срочно надо закончить оформление финансовых документов на оплату труда наших внешних нанятых работников. Потом я глубоко вникну в суть проблемы, и буду искать другое решение», - хоть голос у Александра Ивановича и был твёрдый, но на его лице явно была полная растерянность. Но это был всего лишь миг, первый момент, потом лицо его стало прежним строгим, жёстким, волевым.
То, что произошло дальше, случается в науке не каждый год. Лев Сергеевич подал Кузнецову, исписанный математическими формулами лист бумаги и сказал:
- «Александр Иванович, проверьте, я тут сходу написал систему логических уравнений, которая формально решает то, что и Ваши три вложенных цикла. Но только здесь потребуется всего лишь один цикл».
Александр, забыв о нерешённых финансовых вопросах, впился глазами в протянутый ему листок. Математически всё было безупречно. Затем он стал вручную подставлять в эту систему уравнений различные тестовые варианты исходных данных, и каждый раз получал правильные решения.
- «Невероятно!!! Как просто!!!» - стучало у него в голове.
Лев Сергеевич присел рядом и не мешал капитану 1 ранга. Минут через двадцать Кузнецов облегчённо откинулся на спинку кресла, лицо его просветлело, подобрело, он широко улыбнулся и с восхищением, но, в то же время серьёзно и торжественно сказал:
- «Лев Сергеевич, Вы гений!»
- «Ну, что Вы, Александр Иванович, я просто математически формально, не вникая в физику явления, привёл Вашу систему логических уравнений к каноническому виду. При этом она резко упростилась. В результате стало явно видно, что её можно решить за один цикл. Так что всё очень просто», - совершенно ровным голосом сказал Лев Сергеевич.
- «Дорогой Вы мой человек, Лев Сергеевич – гений, это тот, кто делает то, что до него не смог сделать ни один другой человек. Оценка общего состояния объекта исследования – для нас это вспомогательная задача. И я над ней не очень-то и думал, а применил широко известный классический метод полного перебора. Вы, Лев Сергеевич, отныне навсегда и навеки похоронили этот, мягко говоря, не очень эффективный метод, а на его место разработали новый метод более лёгкий и изящный. И я рад, что присутствую при этом. Ну, хватит лирики, немедленно перепрограммировать эту часть общей программы уже по методу капитана 2 ранга Токарева», - Александр сделал упор на «метод Токарева» и продолжил:
- «Затем программу пустить на решение. Жду Вашего доклада».
Лев Сергеевич немедленно убыл к себе. Александр снова остался один, снова в ожидании мучительно медленно потекло время. Тяжело было в этот момент заниматься финансовыми бумагами. Но надо! За ними стоят живые люди, их труд, их энтузиазм. Так прошёл час. На улице уже была полная ночь. Александр в своём кабинете открыл окно, вдохнул свежий воздух. Под окном кабинета капитана 1 ранга Кузнецова росли кусты сирени, и сейчас было самое время её цветения. Её приятный нежный запах заполнил кабинет, но Александра он не успокаивал, да он просто его не заметил. Все его мысли были вокруг подразделения Льва Сергеевича:
- «Что-то давно Токарев мне ничего не докладывает. Неужели у них опять там что-то случилось? Надо им позвонить», - думал про себя Александр и тут раздался стук в дверь.
- «Да, войдите», - вошёл капитан 2 ранга Токарев, лицо у него снова было мрачное и сосредоточенное.
- «Что случилось?!» - резко нервно выкрикнул Александр.
- «То же самое, только в другом месте программы», - ответил ему капитан 2 ранга Токарев.
- «Прошу подробнее», - Лев Сергеевич снова развернул новую распечатку трассировки программы и, указывая пальцем, сказал:
- «Тот, исправленный участок программы, компьютер решил мигом. Но вот здесь, где идёт анализ на возможные перегрузки, снова этот тройной вложенный цикл и компьютер уже завис на нём», - Александр Иванович его перебил:
- «Так что Вы ждёте, тем же Вашим методом приводите его к одному циклу».
- «Я это уже сделал, Александр Иванович, но дальше будет ещё один тройной цикл, где и определяются цепочки развития отказов. Пока компьютер до него ещё не дошёл. Поэтому прошу Вашего разрешения перепрограммировать и его».
- «Конечно, конечно, Лев Сергеевич, добро, добро! Быстрее перепрограммируйте и снова пускайте на решение. С огромным нетерпением жду Вашего доклада!» - очень возбуждённо ответил ему Александр Иванович. Он встал, глаза его горели, всё лицо заострилось, всё движения и жестикуляция стали какими-то резкими. Как много сейчас зависело от доклада Токарева, какой гигантский труд тысяч людей сейчас должен получить оценку! Но самое главное определялось просто – быть или не быть военному величию Русландии! Кузнецов прекрасно понимал, что в данный момент, именно на нём сконцентрировалась история. Всё остальное, в том числе и его собственная судьба, по сравнению с тем, что они сейчас ожидают – ничтожные мелочи.
Капитан 2 ранга Токарев снова ушёл. И снова потянулись томительные минуты ожидания. Заставлять себя и дальше заниматься финансовыми бумагами Александр уже не мог. Мыслями он весь был там, в вычислительном зале среди подчинённых капитана 2 ранга Токарева. Но находиться в такой момент там, смущать всех своим авторитетом, стоять как цербер у всех над душой, он считал вредным для дела.
- «У них сейчас там предельная концентрация внимания. Малейшая их ошибка сейчас может привести к тому, что гениальный математический метод Льва Сергеевича будет запрограммирован с ошибкой и может получиться ложный вывод, что ошибка в математике, а не в программировании», - так думал Александр Иванович, стоя у открытого окна. Успокаивающий душистый запах сирени его по-прежнему не успокаивал, да и он его по-прежнему не замечал. Нервы его были предельно напряжены, страшно давила ответственность. В эти минуты он был весь сконцентрирован на ожидании результата.
- «А вдруг программа выдаст ещё какое-либо сообщение или опять зависнет?!» - от этих мыслей сердце Александра сжималось, становилось дурно, жутко.
- «Неужели … », - в этот момент мысли его прервались, раздался телефонный звонок по внутри институтской связи. Александр нервно схватил трубку, сильно прижал её к уху и по привычке сразу представился:
- «Капитан первого ранга Кузнецов», - звонил капитан 2 ранга Токарев:
- «Александр Иванович, срочно бегите к нам», - голос его был не тревожный и не печальный, но очень, очень нервный и нетерпеливый.
- «Что у них там ещё случилось?!» - уже на бегу думал Александр, цепенея от предчувствия чего-то нехорошего.
Когда он вбежал в вычислительный зал, то увидел, что в нём были не только офицеры, подчинённые капитана 2 ранга Токарева, но и вообще все остальные офицеры института, кто работал над темой стратегического моделирования, не было только его. В этот вечер никто домой не ушёл. Зал был переполнен, было душно, офицеры явно были нервно перевозбуждены. Но никто этого не замечал. Даже забыли подать команду при входе старшего начальника. Шёл третий час ночи.
- «Александр Иванович, я ввёл в математическую модель небольшое повреждение инженерной инфраструктуры СПА. Программа решала его 22 минуты и вот только что перешла в режим вывода результатов решения. С секунды на секунду это решение должно высветиться на экране монитора», - с нескрываемым волнением в голосе сказал Лев Сергеевич, не отрывая взгляда от экрана монитора. Все остальные офицеры тоже молча напряжённо смотрели, но уже на стену, где был повешен огромный экран. При помощи проектора всё изображение с дисплея компьютера проектировалось на стену.
Вдруг изображение слегка дернулось, и на экране быстро замелькали строчки выводимой информации. Все сразу замерли, разговоры сразу прекратились, в вычислительном зале наступила полная тишина, только едва было слышно лёгкое жужжание компьютерного куллера. Кто-то из молодых офицеров крикнул:
- «Решило!»
- «Отставить кричать, будем смотреть, нет ли перекосов!» - громко командным голосом крикнул Александр. Токарев бегло, прокручивая информацию на экране дисплея при помощи поворота колёсика мышки, читал все сообщения о противоаварийных переключениях у каждого завода, фабрики, электростанции, аэродрома, шахты, морского порта и так далее. Все напряжённо ждали. Минуты через две капитан 2 ранга Токарев громко официально доложил:
- «Товарищ капитан первого ранга, все сообщения располагаются чётко под наименованием своего объекта. Перекосов нет!»
- «Товарищи!» - громко торжественно крикнул Александр Иванович:
- «Мы сейчас присутствуем при важном историческом событии. Вы своим трудом доказали, что скоро наше Отечество получит в свои руки самое грозное, но и самое гуманное оружие невиданной силы. Наша страна, благодаря Вашим усилиям, станет непобедимой! За Русландию!» - и все присутствующие разом закричали:
- «Ура! Ура! Ураааааа … !» - потом сразу не сговариваясь бросились обниматься, целоваться, похлопывать друг друга по плечам, поздравлять с гигантским успехом своей работы. В этот момент военная субординация уже не действовала, все были равны перед лицом такой бешеной небывалой радости, она всех уравняла. Вдруг кто-то крикнул:
- «Качать Александра Ивановича!» - и Кузнецов не успел и слова сказать, как мигом очутился перед потолком. Десятки рук с криком «Ура!» всё подбрасывали и подбрасывали его.
- «Ребята, хватит, хватит!» - говорил им Александр. Наконец офицеры бережно поставили Александра Ивановича на ноги. И тут к нему подошёл подполковник Голубев Евгений Борисович – который руководил при математическом моделировании блоком отраслей промышленности по нефтегазохимии. Он был одной из главных опор Александра Ивановича и поэтому имел моральное право в такой торжественный момент от имени всех лично обратиться к нему:
- «Александр Иванович, не судите строго, мы тут скинулись, и я послал за коньяком одного молодого офицера в соседний гастроном «24 часа». Он принёс десять бутылок. Разрешите на радости всем по чуть-чуть?»
- «Добро!»
Мгновенно на столе были расставлены пластиковые стаканчики и весь коньяк разлит. Каждому досталось примерно по трети от объёма стаканчика, то есть на один хороший глоток.
- «Александр Иванович, Ваш тост», - сказал подполковник Голубев. Все в зале затихли:
- «За нас, за наши Вооружённые силы, за Русландию!» - выкрикнул Александр и все хором снова закричали:
- «Ура! Ура! Ураааааа … !»
После все разом выпили свой коньяк. Затем Александр Иванович громко всем объявил:
- «Дорогие товарищи, сослуживцы! Благодарю всех за труд, за энтузиазм, за то, что в такой вечер не пошли домой, а остались на службе ждать результатов. Всем командирам подразделений завтра подать мне списки на награждение. А сейчас всем по домам и спать. Уже глубокая ночь. Нам ещё предстоит большая работа по совершенствованию программы, так как она пока ещё долго решает, по тестированию и проверке самой математической модели, по написанию отчёта. О нашем успехе доложу НГШ. Завтра разрешаю всем прибыть на службу к моменту окончания обеденного перерыва».
Офицеры стали расходиться. Несколько человек крикнуло:
- «Спасибо товарищ капитан первого ранга!»
- «Вам спасибо», - отвечал им Александр Иванович.
Скоро все офицеры разошлись по домам, и Александр остался один. Он прошёл к себе в кабинет, надел фуражку и вышел из института. Александр был возбуждён и безмерно счастлив.
- «Да, ради такого мгновения стоило жить», - подумал он, выйдя на улицу.
Стояла самая середина ночи. Было темно. Во всех окнах всех домов свет был погашен, горели только уличные фонари. Было тепло и безветренно. На небе тускло мерцали звёзды.
- «Что поделать, городской смог», - мысленно сказал сам себе Александр.
На улице было безлюдно, никакой транспорт не ходил. Он полной грудью вдохнул уличный воздух и, наконец, почувствовал чарующий запах сирени. Теперь он его заметил и только теперь он на него подействовал. От этого нежного запаха Александр немного расслабился и сразу вспомнил о Марине, её звонке, тогда он не понял, что она хотела ему сказать, и о своём жёстком ответе ей. Немедленно было принято решение ей позвонить, поделиться радостью, которая с лихвой переполняла его. Он испытывал острую потребность в этом.
- «Что ж это за радость, которую не с кем разделить?» - подумал Александр и тут же достал мобильный телефон из кармана. Он позвонил ей и тут же приложил телефон к уху:
- «Алло! Марина, ты меня слышишь?»
- «Слышу, Саша. Что у тебя случилось, ведь у нас здесь раннее утро, все ещё спят», - сонным голосом ответила Марина.
- «Марина, извини, что разбудил тебя. У меня такая радость! То, над чем я здесь в столице столько трудился, столько трудились мои подчинённые, заработало! Голова кругом идёт от такого успеха. Теперь мы будем самой сильной державой в военном смысле! Как жаль, что в такой час тебя нет рядом со мной. Как я хочу радоваться вдвоём с тобой!»
- «Милый, я скоро буду с тобой. Мне осталось пробыть здесь два дня. Наташа сообщит тебе аэропорт, время прилёта и номер рейса. Но самое главное, Саша, я обязательно хочу участвовать в твоей работе. Ты слышишь меня?!»
- «Да, да слышу. Я люблю тебя!»
- «Я тоже тебя очень люблю, соскучилась, до встречи, милый!»
- «До встречи», - и они разговор прервали.
Александру стало немного легче. Душа его пела. Хотелось гулять и гулять по улицам столицы. Но вот беда, его служебная квартира была рядом с институтом в десяти минутах хода. Надо было перейти две улицы и углубиться вглубь квартала. Вскоре уже Александр открывал ключом свою служебную квартиру. Один, дома пусто, никого. Ему то самому на службе надо было быть как обычно с утра. Можно было ещё поспать 3 часа, если с утра не делать зарядку и пробежку. Он быстро разделся, постелил постель, постирался, помылся и лёг в кровать. Но сон не шёл. А поспать надо было. Ведь завтра впереди целый рабочий день, надо много чего сделать. Несмотря на общую усталость, слишком сильное было нервное возбуждение. Минут десять Александр ворочался в кровати, но сон всё равно не шёл. Он решил выпить таблетку димедрола для сна. Вскоре таблетка подействовала, и он уснул. Но всё равно, это был не тот обычный здоровый крепкий освежающий сон без сновидений, придающий силы и ясность мышления. Сон был нездоровый, поверхностный с яркими сновидениями как будто всё происходило с ним наяву.
Ему снилось, что он снова молодой лейтенант в экипаже атомной подводной лодки. Что их лодка вышла в исследовательский поход на Северный полюс – надо было испытать новейшую по тем временам аппаратуру в высоких широтах. Снилось, с какими огромными трудностями они вертикально без хода всплывали в трещине среди паковых льдов Арктики. Это был большой риск, так как в любой момент их лодка могла быть раздавлена ледяными полями, если они вновь начнут сходиться. Снилось, как проламывая лед, трещал корпус лодки и хрустел сам лёд. Особенно ярко снился момент пересечения под водой самого Северного полюса. Их лодка вышла на прямой курс к полюсу. По общекорабельной трансляции начался обратный отсчёт времени:
- « … , три, два, один. Ура! Мы на полюсе!»
И, так же забыв военную субординацию, матросы, мичмана и офицеры в тесных отсеках лодки инстинктивно бросились друг к другу в объятия. Они счастливые обнимались, целовались, братались. Ведь какая им досталась честь! Именно их послали на полюс, именно им командование доверило столь опасный, трудный, но и почетный поход. Эта яркая вспышка небывалой радости во сне всплыла из глубин его памяти. Это были замечательные сновидения. Потом снилось всплытие на самом Северном полюсе, выход на лёд, торжественный подъём государственного и военно-морского флагов на вершине тороса, где и был сам полюс.
Было удивительно, как наша память, помимо нашей воли соединяет эмоционально похожие события. Вскоре зазвенел будильник, и грёзы сна растаяли. Впереди был тяжёлый трудовой день. В этот день надо было организовать работы по тестированию математической модели. Ведь могли быть ошибки в неточности математического описания реальных технических схем и чертежей. Кроме этого перед подразделением капитана 2 ранга Токарева надо было ясно и чётко сформулировать задачу на пересмотр всех математических приёмов, применённых в основной программе. Цель – снизить время решения основной прямой задачи. Если этого не сделать, то реальное решение обратной задачи для объекта исследования стратегического масштаба, становилось невозможным. А это и есть главное ради чего, и затевалось стратегическое моделирование. Иными словами, вчера был успех только необходимый, но не достаточный. Всё это Александр прекрасно понимал, как никто другой. В последствии эта задача была ими блестяще решена и время компьютерного счёта сократилось примерно в 100 раз! Так же надо было собрать от всех командиров подразделений рапорта о поощрении личного состава и составить общий список. Об успехе надо было ещё и официально доложить начальству. Но в этом, казалось лёгком и приятном деле, и были главные трудности.
Как уже выше говорилось, генералы военной разведки крайне плохо относились к этой работе. Во-первых, согласно их менталитета, «крупные научные прорывы могут делать только генералы, а не какие-то капитаны 1 ранга». Это спесь в чистом виде. Очень плохая черта характера. Во-вторых, их раздражало то, что капитан 1 ранга Кузнецов имел право напрямую обращаться к НГШ, не интересуясь «их мнением». В-третьих – самое главное, их просто бесил факт того, что ими «выколоченные» от НГШ деньгами на «их ОКРы» распоряжался какой-то капитан 1 ранга, к тому же им не подчинённый. Но, как позже выяснилось, это были всё-таки мелочи, самое главное – капитан 1 ранга Кузнецов своей работой невольно вмешался в интересы высокой внешней политики, о чём он тогда ещё не знал. Догадываться об этом он стал только впоследствии. Оказывается, о его работе очень хорошо знали в Комитете начальников штабов (КНШ) Соединённых провинций Атлантиды (СПА), то есть той страны, против которой и работал Александр Иванович.
Как уже выше говорилось, часть ведущих сотрудников капитана 1 ранга Кузнецова неожиданно заболевали смертельными болезнями и умирали. Это наносило большой вред работе, отбрасывало её по срокам назад. Сам Александр Иванович, да и все его сотрудники, прекрасно понимали, что в военной разведке неожиданностей и случайностей не бывает. То, что для одних кажется неожиданным и случайным, то для других – посвящённых – это жёсткая запланированная закономерность. И, тем не менее, энтузиазм подчинённых Александра Ивановича и гордость за принадлежность к такой работе, были так велики, что люди держались. Хотя, наверное, в глубине души, все конечно понимали, что кто-то из них будет следующий. Но тоска офицеров по настоящей живой и столь значимой передовой работе, вместо надоевших им повседневных рутинных дел, была столь велика, что они, понимая обстановку, безоглядно и смело шли за капитаном 1 ранга Кузнецовым. Сам Александр Иванович перерос тот барьер, до которого человека можно было убить безнаказанно. Он был слишком известен в Генеральном штабе. И, естественно, тронуть его боялись.
Конечно, успех капитана 1 ранга Кузнецова никого из генералов военной разведки не порадовал. Поданный Александром Ивановичем список на награждение был ими сильно изменён. Например, Александр подал Льва Сергеевича на орден, а в результате он получил всего лишь грамоту. И ещё несколько офицеров, которых Александр Иванович подал на медали, тоже получили только грамоту. Остальным, да и то не всем, просто объявили благодарность в приказе. Самому Александру Ивановичу – вообще ничего. Но люди, видя всё, и всё понимая, держались. И, как ни странно, такое отношение командования военной разведки к капитану 1 ранга Кузнецову лично и к возглавляемой им работе, ещё сильнее сплотило коллектив. У людей, понимающих суть работы и истинные причины противостояния Александра Ивановича с их командованием, позиция, занимаемая капитаном 1 ранга Кузнецовым, вызывала невольное уважение.
Но главная беда была в другом. За спиной Александра командование военной разведки напело в уши МО и НГШ о том, что капитан 1 ранга Кузнецов якобы производит какие-то незаконные денежные аферы, берёт взятки и так далее. Александр Иванович возмущался, говорил НГШ чтобы ему предъявили официальные обвинения с фактами, а не какие-то слухи. Фактов у них не было. Но своего они добились, доверие МО и НГШ к капитану 1 ранга Кузнецову было подорвано.


1.11 Свадьба

За эти два последних дня Александр очень сильно устал, хотелось спать. Поэтому в этот день он решил уйти со службы вовремя, то есть в момент официального окончания рабочего дня. Кроме того, завтра прилетала Марина, и Александр отпросился на следующий день на службу не приходить для того, чтобы встретить невесту. Добро было получено. Так начальство военной разведки официально узнало, что капитан 1 ранга Кузнецов решил жениться.
Придя домой, Александр поел, помылся, постирал свои вещи и погладил форму. Потом позвонил Наташе и скоординировал с ней на завтра время и место встречи для совместной поездки в аэропорт встречать Марину. Затем сразу лёг в постель, чтобы, наконец, как следует выспаться. Перед сном, лёжа в постели, решил на ночь почитать цитаты о науке и учёных из своей коллекции. Дело в том, что у Александра было одно маленькое хобби. Он много читал. Одной из его любимых тем была тема о науке и учёных. Читая такие книги, он выписывал из них в тетрадку понравившиеся ему цитаты. Постепенно у него образовалась довольно большая коллекция из таких цитат. Он очень любил перечитывать их и вдумываться в их смысл. Это его успокаивало, заставляло переключать мысли с обыденных повседневных забот на мысли, возвышенные и вечные (здесь, в приложении к части №1 романа дана эта коллекция в полном объёме – прим. автора). Чтение этих цитат, уважаемый читатель, в какой-то степени погрузит нас в тот мир, в котором жил Александр Иванович, позволит глубже понять его душу, а, следовательно, и истинные мотивы его поступков и решений.
Но вот настало утро следующего дня. Стояло начало июня. Лето уже было в полном разгаре. То утро в столице было безоблачное, ясное и солнечное. Пока ещё держалась утренняя прохлада, но день обещал быть жарким. Александр проснулся и выглянул в окно. Настроение у него было отличное, ведь сегодня прилетает Марина, и он её наконец снова увидит, да и модель заработала. А тут он увидел ясное безоблачное небо, солнце и настроение его поднялось ещё больше. Зарядку делать уже было поздно. Времени оставалось только на то, чтобы помыться и позавтракать.
Назначенное место встречи с Наташей заключалось в том, что Наташа на маминой машине заехала за Александром. Он вышел из подъезда своего дома, а Наташа из уже припаркованной машины приветливо помахала ему рукой. Александр был в полной военной форме капитана 1 ранга. Он любил носить форму, она ему шла, а также он знал, что это нравится и Марине. Александр сел в машину, и они поехали. Наташа тут же сказала, что сегодня погода явно лётная и никаких неожиданностей с прилётом мамы не будет. Она была одета в лёгкое летнее платье и так же уверенно, как и мать вела машину. По дороге в аэропорт они заехали в цветочный магазин, и Александр купил шикарный букет из белых роз. И вот они уже в аэропорту стоят в зале ожидания. Через некоторое время диспетчер по громкоговорящей связи передал, что самолёт Марины успешно приземлился. Наташа с Александром напряглись. Потом показались первые прилетевшие с её рейсом пассажиры. И вот они увидели её! Она была загорелой в розовом платье без рукавов и в белых туфлях. На её лице сияла радостная улыбка, ведь её встречали два горячо любимых человека. Александр замахал ей фуражкой, Марина в ответ просто помахала ему рукой. А дальше … , а дальше не говоря ни слова Александр раскинул руки в объятия и Марина, не говоря ни слова, бросилась в них. Губы их мгновенно слились в упоительном поцелуе. Они крепко прижимались друг к другу. От нахлынувшего на неё счастья Марина даже немного застонала. Потом губы их разомкнулись, и они просто щеками прижались друг к другу и всем телом ощущали, как звонко от волнения бьются их сердца. И так некоторое время они стояли молча. А зачем им были слова? Наташа, деликатно не вмешиваясь, стояла поодаль, и от радости за мать даже прослезилась. Потом Марина обнялась с Наташей. Наконец Александр вспомнил, что у него в руке букет цветов и тут же вручил его Марине. Получив багаж, счастливые, они втроём пошли к машине. За руль села Мрина. Она очень любила водить и соскучилась по своей машине.
А через два дня строго по расписанию состоялась свадьба. И в который раз им повезло с погодой. В этот радостный для них день ярко светило солнце, было безветренно и жарко. Смешно было им на шестом десятке лет делать пышную свадьбу с множеством родственников и приглашённых. Всё прошло скромно, торжественно, а главное душевно. В 13.00 в старинном дворце бракосочетания они торжественно расписались. Свидетелем со стороны невесты была Ольга, а со стороны жениха – Лев Сергеевич. Александр был одет в белую парадную форму с кортиком, Марина была в белом платье. Пара смотрелась изумительно, вот только возраст. Какое бы это было чудо, если бы им было лет на 30 меньше, а впереди ещё целая жизнь! Но чуда не случилось. Потом был объезд столицы на свадебном лимузине, возложение цветов к памятнику павшим героям и ресторан. Марина с Александром снова заказали тот же самый полюбившийся им ресторан «Поместье» в парке «Золотой бор», прислуживал им тот же самый пожилой метрдотель. Он их узнал, был очень рад и организовывал им торжественный вечер с явным удовольствием. Но теперь они были не в общем зале, а в отдельном зале для банкетов. Вся компания состояла из шести человек: Марина с Александром, Ольга со своим мужем Мишей, Лев Сергеевич один без жены и Наташа одна без мужа. В столь маленькой компании часть её членов впервые увидели друг друга. На предыдущих официальных мероприятиях, времени у них как следует познакомиться не было. И вот только сейчас в банкетном зале ресторана они стали знакомиться ближе. Инициативу в свои руки как всегда взяла Ольга.
- «Александр Иванович, Марина мне о Вас много рассказывала, и я представляла Вас таким солидным, грозным. А на самом деле с виду Вам не дашь и сорока лет, и Вы совсем не грозный».
- «Наверно слишком долго плавал подо льдами вот и сохранился», - шутливым тоном ответил ей Александр.
- «Лев Сергеевич, а как насчёт грозности Александра Ивановича, что Вы можете нам сказать, как его подчинённый?» - игривым голосом спросила его Ольга.
- «Верно, Александр Иванович совсем не грозный, но слушаются его беспрекословно. Секрет этого весьма прост:
Во-первых, Александр Иванович всех нас зажёг энтузиазмом того дела, которое мы делаем,
Во-вторых, он прост, справедлив и личным примером показывает всем нам образец работоспособности. Сами подумайте, разве может подчинённый работать меньше чем его начальник? В нашей работе командирским рыком ничего не добьёшься».
- «Слушайте, Лев Сергеевич, я Вам не кисейная барышня, чтобы Вы меня нахваливали, да комплименты отвешивали. Давайте лучше выпьем и потанцуем», - перебил его Александр.
- «Тогда у меня есть тост», - сказала Ольга и продолжала, обращаясь к капитану 2 ранга Токареву:
- «Лев Сергеевич, откройте, пожалуйста, шампанское», - капитан 2 ранга Токарев быстро открыл шампанское и разлил его всем в красивые хрустальные фужеры.
- «За молодых! Горько!» - и первая чокнулась с Мариной и Александром. И сразу все гости в четыре голоса стали громко повторять:
- «Горько! Горько! Горько!»
Что делать? «Молодым» положено целоваться, и они целовались у всех на виду. А как при этом сияли глаза у Марины. В этот момент с неё живописцу надо было писать картину, назвав её одним словом «Счастье!»
Потом все перешли в большой зал ресторана и стали танцевать. Александр танцевал с Мариной, Ольга с мужем, а Лев Сергеевич с Наташей. Правда последняя пара стеснялась друг друга, слишком большая разница в возрасте. Да и сам Лев Сергеевич по характеру был человеком замкнутым, малообщительным. Жена его с сыном остались в том приморском городе, где и располагалась Военно-морская академия. К ним он ездил по выходным, как и Наташа к своему мужу.
Крепко прижавшись в медленном танце к Александру, Марина прошептала ему на ухо:
- «Как хорошо о тебе сказал Лев Сергеевич», - Александр не отвечал, а Марина продолжала: «я очень хочу принять участие в твоей работе», - Александр опять ничего ей не ответил, и тогда Марина его спросила напрямик:
- «Саша, ты меня слышишь?»
- «Да, любимая, да. Но давай сейчас не будем разговаривать об этом».
Марина интуитивно поняла, что муж по какой-то непонятной ей причине уходит от ответа. Но, будучи женщиной умной и настойчивой, она сделала вывод, что сейчас давить на мужа не надо, а надо просто подождать удобного случая. К сожалению, он скоро ей представился. А пока свадебный вечер шёл своим чередом. «Молодые» свидетели и гости вовсю веселились, выпивали, закусывали, танцевали. Александр поближе познакомился с Мишей. Он оказался хорошим добрым человеком. Работал преподавателем на должности доцента на одной из кафедр экономического института столицы. В конце вечера Оля с Мишей пригласили Марину с Александром и Наташу с Львом Сергеевичем к себе на дачу на следующие выходные. Марина с Александром с удовольствием согласились, а Лев Сергеевич с Наташей отказались, так как по выходным они уезжают к своим семьям.
1.12 В главке

Один из заместителей начальника военной разведки генерал-лейтенант Грязнов Эдуард Антонович из своего служебного кабинета позвонил дежурному адъютанту начальника военной разведки, генерал-полковника Мамона Константина Семёновича и попросил его об аудиенции. Пока адъютант связывался с начальником, Грязнов сидел в своём кабинете и думал. Это был довольно высокий генерал роста выше среднего, стройный, широкоплечий, лицо холёное, породистое, крупный прямой нос, высокий лоб, а глаза маленькие, глубоко посаженные. Хитрые и бегающие. Общее выражение лица и особенно взгляд – было надменным. С подчинёнными он разговаривал исключительно хамски, обращаясь к ним на «ты», кроме одного – капитана 1 ранга Кузнецова. Он его просто боялся, так как знал, что у него есть право прямого обращения к НГШ, и были они с ним одного возраста. Кроме того, он его ненавидел. Ненавидел его за то, что, будучи сам генералом и доктором технических наук видел, что его научные труды никому не нужны, а у какого-то капитана 1 ранга – вон какое признание. Банальная зависть прямо сжигала его, и злоба от собственного бессилия справиться с Кузнецовым.
Раздумья генерала были прерваны. Зазвонил телефон. Он взял трубку:
- «Генерал Грязнов».
- «Товарищ генерал-лейтенант, Константин Семёнович готов принять Вас прямо сейчас», - доложил адъютант.
- «Обнаглел, мальчишка, начальника мне называет по имени и отчеству, подчёркивая свою близость к нему», - подумал Грязнов, а в трубку ответил:
- «Да, иду».
Он встал, вышел из кабинета и быстро по коридорам главка пошёл в приёмную начальника. В приёмной адъютант сразу встал при его появлении и молча рукой, указал на дверь. Грязнов вошёл, и по привычке сразу представился:
- «Генерал-лейтенант Грязнов».
- «Садитесь, пожалуйста, Эдуард Антонович», - вежливо предложил начальник. Грязнов сел.
Сам начальник военной разведки был наоборот роста ниже среднего, на голове большие залысины, телосложения обычного. Лицо явно умного и скрытного человека. Тоже широкий высокий лоб, тонкие губы и очень пронзительный взгляд. Но в манерах его речи, мимике, движениях глаз и рук хорошо чувствовалась сдержанность и жёсткость. Он моментально мог перейти от любезности к жёсткости и наоборот.
- «Я слушаю Вас Эдуард Антонович».
- «Товарищ генерал-полковник, у меня есть новость, которой я с Вами должен поделиться. Новость очень короткая – Кузнецов женился».
- «Отлично. Что это за женщина, опишите мне её. Главное, какие у неё есть минусы, удовлетворяя которые мы сможем через неё влиять на Кузнецова и его контролировать», - чётким металлическим голосом сказал генерал Мамон.
- «Да уж, надеюсь, на этот раз мы его схватим за пушистый хвост. А то уж совсем обнаглел, забыл, как подчиняться начальству. Вы же знаете, я посылал к нему двух наших самых лучших агентов, специалисток по медовым ловушкам. До него они не имели ни одной осечки. Действовали чётко и всегда добивались успеха. А тут полный ноль. Он на них вообще никак не реагировал, как бы они ни изощрялись, каждая в своём амплуа. Мы уж думали, не болен ли он по этой части. А тут такая удача».
В этот момент генерал Мамон прервал своего заместителя и недовольным жёстким голосом спросил:
- «Хватит мне повторять эту лирику, я её уже слышал. Короче, – какие у неё минусы?»
- «Вот минусов у неё маловато. Главного минуса – дефицита денег и бедности у неё нет. Она на высокооплачиваемой работе, имеет трёхкомнатную квартиру и престижную машину, разъезжает по лучшим курортным местам. Дочь взрослая замужем, других детей у неё нет. Вот если только зацепиться за дочь. Дело в том, что её муж – молодой перспективный кардиохирург, кандидат медицинских наук, работает заведующим отделением кардиохирургии в одной из южных провинциальных больниц. Несколько раз пытался устроиться по специальности здесь в различных клиниках столицы. Но безрезультатно. Нужна протекция, связи. Не помогает даже его учёная степень. Дочь её работает врачом – терапевтом в одной из столичных поликлиник, а на выходные летает к мужу в провинцию. Иногда и он прилетает в столицу. По этой причине детей они пока завести не хотят. Вот если это можно считать за минус, то других минусов у неё нет», - окончил свой доклад генерал Грязнов, при этом он поёрзал на стуле и с опаской взглянул на начальника.
- «Отменно, Эдуард Антонович. Тем более, что мы сейчас заканчиваем строительство крупного медицинского реабилитационного центра, в ближайшем пригороде столицы, для наших сотрудников, вернувшихся из-за границы. Назначенный мною начальник этого центра, полковник Самойлов, доктор медицинских наук, профессор, сейчас как раз набирает для него штаты. Прекрасная ситуация.
Поэтому, поручаю Вам лично провести её вербовку на этой основе. Срок – неделя. Через неделю жду доклада об успехе. Вот я и посмотрю, лишний раз, какой из Вас военный разведчик. Всё ясно?!» - при этом Грязнов встал по стойке «смирно».
- «Так точно».
- «Идите, желаю успеха».
- «Есть», - и, повернувшись кругом через левое плечо, генерал Грязнов вышел в приёмную.

1.13 Вербовка

Пошла первая неделя совместной жизни Марины и Александра. Жили они на служебной квартире Александра. Утром он уходил на службу. Марина ехала к себе на работу. Встречались только вечером. Обычно сначала приходила с работы Марина и готовила совместный семейный ужин. Ближе к ночи приходил Александр. Как правило, он был очень усталый. Они совместно ужинали, обсуждали итоги прошедшего дня. Если оставалось время, то совершали на ночь небольшую прогулку в парке Осиновая роща, который был у них рядом с домом. Потом ложились спать.
Однажды, когда рабочий день Марины близился к концу, у неё в рабочем кабинете раздался телефонный звонок. Она сняла трубку:
- «Алло», - в трубке раздался молодой мужской голос:
- «Здравствуйте, Марина Юрьевна. Сразу представлюсь – капитан Смирнов Павел Георгиевич – офицер военной разведки. Марина Юрьевна, согласно нашим правилам, командование знакомится с ближайшими родственниками своих сотрудников. Учитывая высокий статус Вашего мужа с Вами, лично хочет встретиться заместитель начальника военной разведки. Мне поручено доставить Вас к нему. Я на служебной машине. Если Вы не против, то я буду ждать Вас внизу», - голос в трубке умолк.
- «Хорошо, сейчас выйду. Только я поеду на своей машине», - неуверенным от неожиданности голосом ответила Марина.
- «Отлично, тогда езжайте строго за моей машиной», - сказал капитан Смирнов.
- «Ладно», - так же неуверенно ответила Марина, а сама подумала:
- «Что это за такие правила, о которых мне Саша ничего не говорил? Наверно он просто забыл меня предупредить, ведь у него столько забот».
Была середина лета. В столице стояла ужасная жара. От обилия раскалённых зданий на улице было душно. Люди спасались от неё в офисах, универмагах, дома, то есть везде, где были кондиционеры. Все мечтали о выходных, о том, как они поедут отдыхать на прохладные загородные водоёмы.
Марина была одета в лёгкое летнее платье светло серого цвета чуть выше колен с коротким рукавом и широким декольте. Края рукавов и декольте были оторочены широкой снежно белой лентой, что особенно контрастно подчёркивало загар её кожи. Серый цвет её платья идеально сочетался с сединой её волос, которые она никогда не красила. Стройность её фигуры подчёркивал пояс на талии. На шее у неё были бусы из белого жемчуга. Точно такие же жемчужины были вставлены в её золотые клипсы. На ногах были лёгкие белые летние туфли на высоком каблуке. Глаза и ресницы – аккуратно подкрашены. Небольшое строгое классически правильное лицо, как у древнеримской камеи, делало её просто неотразимой.
Марина всегда одевалась аккуратно и строго, не позволяя себе в одежде ничего лишнего. Но сейчас, после недавнего замужества, ощущение счастья так переполняло её, что она невольно нарушила своё правило и стала одеваться чуть парадно. Конечно восхищённые глаза мужчин оборачивались в её строну, и провожали её взглядом. Она это интуитивно чувствовала затылком. Как женщине, в целом этот факт ей был приятен и удовлетворял её женское тщеславие. Но внимание отдельно каждого мужчины ей было абсолютно безразлично. Её красота в сочетании с её внешней холодностью и изысканной сдержанной вежливостью давали всем понять, что они имеют дело с патрицей.
А события развивались своим чередом. Через час капитан Смирнов, стоя по стойке «смирно» в кабинете генерала Грязнова докладывал:
- «Товарищ генерал-лейтенант, жена капитана 1 ранга Кузнецова по Вашему приказанию доставлена и ожидает в приёмной».
- «Хорошо, пусть войдёт. А ты ожидай в приемной, чтобы потом вывести её за территорию главка», - будучи по натуре хамом, Грязнов всех своих подчинённых называл на «ты», прекрасно зная, что Уставом это запрещено.
- «Есть», - капитан Смирнов по-уставному повернулся на каблуках и вышел из его кабинета. Сразу за ним в кабинет вошла Марина.
Кабинет был большой слегка вытянутый. В его дальнем конце стоял письменный стол, за которым торчали древки государственного флага и флага с символом военной разведки Русландии. Перпендикулярно к письменному столу примыкал длинный стол для совещаний, вдоль которого были расставлены стулья с мягкой обивкой. На стенах висели картины, шторы окон были красиво задрапированы. По всему чувствовалось, что это кабинет большого начальника. Грязнов сидел за своим столом в обитом чёрной кожей офисном кресле. Рядом с ним за столом для совещаний сидел какой-то полковник в очках с тонким интеллигентным лицом. На его погонах красовались эмблемы медицинской службы, которые Марина сразу заметила. При появлении Марины Грязнов с полковником сразу встали.
- «Здравствуйте, Марина Юрьевна, рад с Вами познакомиться. Представлюсь – заместитель начальника военной разведки генерал-лейтенант Грязнов Эдуард Антонович. Вот Вам моя визитка».
- «Очень приятно», - просто ответила Марина и взяла протянутою ей визитку.
- «Садитесь, пожалуйста», - и Грязнов жестом указал ей на стул, стоящий за столом для совещаний напротив, где сидел полковник. Марина села.
- «Вам чая или кофе?» - любезно предложил Грязнов, а про себя подумал: «А она хороша, очень даже хороша. Везёт же этому выскочке. И взгляд такой гордый, видно придётся с ней повозиться».
- «Нет, спасибо, давайте сразу о деле», - ответила Марина.
- «Хорошо», - и Грязнов продолжил: «Марина Юрьевна, мы, как правило, знакомимся с жёнами наших сотрудников, тем более такого видного учёного, как Ваш муж. Я специально употребил слово «видного» учёного, так как его лично знает МО и НГШ. … Да, Марина Юрьевна, чуть не забыл Вас предупредить, всё, о чём мы с Вами здесь будем говорить, является строго конфиденциальной служебной информацией. Надеюсь, Вы меня понимаете?» - и Грязнов в упор посмотрел на Марину.
- «Какой неприятный взгляд», - подумала про себя Марина, а вслух ответила:
- «Да, понимаю», - и Грязнов продолжил:
- «Ваш муж работает над войнами будущего. Если сказать просто, то он разрабатывает такое, я бы сказал, математическое оружие, которое может остановить экономику любого государства. И ему много доверено. Сами понимаете, ближайшее окружение такого человека нам не безынтересно. Наш долг, командования, создать такому человеку все условия для его успешной работы. Вы недавно вышли замуж за капитана 1 ранга Кузнецова, с чем я Вас искренне поздравляю».
- «Спасибо», - быстро ответила Марина и опять про себя подумала: «Не могу понять почему, но интуитивно чувствую, что всё это фальшь. Интересно, чем он кончит и зачем здесь присутствует этот полковник? Это всё неспроста».
Грязнов в ответ кивнул головой и стал говорить дальше. Полковник, сидящий напротив Марины, продолжал молчать.
- «Теперь, раз Вы стали мужем и женой, естественно, что все проблемы Александра Ивановича стали и Вашими проблемами, а Ваши проблемы стали и его проблемами. Сами понимаете, Марина Юрьевна, что, готовясь к встрече с Вами, мы навели о Вас подробные справки. У нас такие возможности имеются. Насколько нам стало известно, у Вас, Марина Юрьевна, имеются проблемы с трудоустройством в столице Вашего зятя. Чтобы Вас больше эта проблема не беспокоила и, тем более, не стала проблемой капитана 1 ранга Кузнецова, которому мы стараемся создать все условия для его спокойной работы», - Грязнов второй раз перед Мариной подчеркнул свою заботу о Александре, что только усилило её подозрения и продолжал: «командование военной разведки предлагает Вам помочь решить эту Вашу семейную проблему».
- «Спасибо», - очень настороженно ответила Марина.
- «Ну, что Вы, Марина Юрьевна, не стоит благодарности, это наша обязанность, проявлять заботу о своих сотрудниках», - продолжал Грязнов: «Я Вас хочу познакомить с полковником Самойловым Игорем Борисовичем», - при этих словах, сидевший напротив Марины полковник, послушно встал.
- «Садитесь, Игорь Борисович», - полковник так же послушно сел и Грязнов продолжил: «Дело в том, Марина Юрьевна, что мы в ближайшем пригороде столицы скоро открываем крупный реабилитационный центр для наших сотрудников. Полковник Самойлов назначен его начальником. Сейчас он набирает туда медицинские штаты. Теперь я слово передаю Игорю Борисовичу».
- «Марина Юрьевна», - начал полковник Самойлов: «Штат заведующего кардиохирургическим отделением нашего центра пока ещё вакантный. И я рад предложить его Вашему зятю. Мы знаем Николая Петровича как молодого, энергичного, перспективного кардиохирурга, кандидата медицинских наук, автора ряда очень интересных научных работ. Кроме его согласия, которое я надеюсь, он даст, нам надо, чтобы его кандидатура ещё была одобрена командованием военной разведки», - и рукой указал на Грязнова.
При этом Грязнов с самодовольной улыбкой слегка кивнул головой, как бы соглашаясь со словами полковника, после чего выразительно посмотрел на Марину. Этим он явно дал ей понять, что последнее слово будет за ним.
Марина обладала очень быстрым умом. Она мгновенно оценивала любую ситуацию и просчитывала её развитие на несколько шагов вперёд. Когда другие ещё только обдумывали ситуацию, то она уже имела своё умозаключение и мысленно предвидела логику её дальнейшего развития. Поэтому самодовольный кивок и выразительный взгляд Грязнова сказал ей всё, и она про себя подумала:
- «Ну, конечно, чтобы такое дефицитное место просто так дали Коле и не потребовали ничего взамен – этого быть не может. Сейчас что-то будет просить, это факт. Пока не ясно, что. Надо быть настороже», - при этом глаза её чуть прищурились, внутренне она вся напряглась.
Прощупывая взглядом Марину, оценивая её позу, едва заметную мимику, Грязнов тоже про себя сделал свой вывод:
- «А эта баба не глупа. Она хваткая. По-моему, она уже всё поняла. Думаю, с ней будет легко договориться», - и уже вслух продолжил:
- «Полковник, спасибо, Вы свободны», - при этом полковник встал, сказал слово «Есть» и вышел из кабинета.
- «Итак, Марина Юрьевна, продолжу с того места где остановился. С одной стороны, капитан 1 ранга Кузнецов имеет прямой доступ к сверхэффективному математическому оружию и в принципе может остановить экономику заданной ему страны. С другой стороны – он всего лишь человек, поэтому может иметь все человеческие слабости, например, он может быть в нервном возбужденном состоянии, его может охватить чувство злости или мести по отношению к этой стране и так далее. Как он тогда себя поведёт, что он сделает с тем оружием, к которому имеет доступ и которое сам же и разрабатывает? Нас, то есть командование военной разведки, это очень волнует. А если у него это оружие выкрадут террористы?! Тогда страшно подумать, они немедленно найдут способ его применить в действие … », - Грязнов ещё не кончил говорить, но про себя Марина уже поняла всё:
- «Ясно, сейчас он предложит мне втайне следить за Сашей. Как бы ему ответить достойно и без грубости», - эти мысли мгновенно пронеслись в мозгу Марины. А Грязнов всё продолжал и продолжал свою речь, при этом своему лицу и тембру речи он старался придать впечатление справедливой строгости, государственной озабоченности. Но Марина и здесь интуитивно почувствовала, что это лишь внешнее прикрытие, фальшь, скорее всего у человека с таким лицом истинные мотивы связаны с корыстью.
- « … А если это действительно произойдёт, то это будет катастрофа уже не лично капитана 1 ранга Кузнецова, не военной разведки, не Министерства обороны, не даже всей страны – это будет вселенская катастрофа, масштабы которой сейчас трудно даже предвидеть», - Грязнов уже не мог остановиться. Но всё это выслушивать Марине стало скучно, и она его перебила:
- «Простите, что перебиваю, но при чём здесь я?»
- «Вы?!» - он как бы удивился её вопросу, но затем, немного помолчав, уже спокойным голосом спросил:
- «Марина Юрьевна, можно с Вами говорить откровенно?»
- «Конечно, ради этого я сюда и пришла».
- «Тогда вот что: во-первых, нам крайне важно знать, снял ли капитан 1 ранга Кузнецов электронную копию с этого оружия. Во-вторых, если снял, то где он её хранит. И, в-третьих – его намерения о её боевом применении. Вот и всё. Но, сами понимаете, Марина Юрьевна, Ваш муж ничего об этом не должен знать. Если Вы согласны, то я, хоть завтра утвержу кандидатуру Вашего зятя. И ещё о деньгах … . »
- «Довольно», - возмущённым голосом перебила его Марина и продолжила: «Давайте, всё разложим по полочкам. Следить за мужем на предмет его служебных дел – это не обязанность жены. Если Вы не в состоянии наладить с моим мужем нормальные деловые служебные отношения, то это проблема Ваша, а не моя. Это, во-первых. Во-вторых, это нечестно по отношению к мужу следить за ним, и Вы мне предлагаете совершить нечестный поступок. Здесь возникает естественный вопрос: может ли быть честным человек, предлагающий другому человеку совершить нечестный поступок? Ответ, как Вы понимаете – самоочевиден. Поэтому, как я могу поверить человеку, который при мне демонстрирует свою нечестность?»
- «Но, Марина Юрьевна, позвольте, ведь мы с вами люди примерно одного возраста и в юности учили труды Карла Маркса, где чётко сказано, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Мы все что-то получаем, за выполнение чего-то. Так живёт весь мир … », - здесь Марина его опять перебила:
- «Ваш мир. Но есть ещё и другой мир, мир порядочных людей».
- «Что Вы хотите этим сказать?!» - вспылил уязвлённый Грязнов.
Но Марина не посчитала нужным ему ответить. Она молча встала, презрительно глянула на Грязнова и молча пошла к выходу из кабинета. Уже в коридоре её нагнал Грязнов и угодливым голосом стал её уговаривать:
- «Марина Юрьевна, Марина Юрьевна, для Вас это слишком неожиданно, я Вас понимаю. Вы вспылили – это бывает. Когда успокоитесь и примите правильное решение, то позвоните мне, я буду ждать. Помните, что в противном случае у Вашего зятя не будет никаких шансов. В столице на такие должности везде нужна протекция».
Марина даже не повернула голову в его сторону.


1.14 «Ты, мой Саня Григорьев»

Марина вышла из главка, перешла улицу и сразу очутилась во дворе дома, где она с Александром жила. Дома Марина слегка перекусила и стала готовить ужин для Саши. Его всё не было.
- «Нет, сегодня я должна с Сашей решительно поговорить. Именно сегодня, после такого! Он должен включить меня в свою работу! Это как раз та работа, о которой я мечтала всю жизнь. Какой великий смысл в ней! И как, оказывается, его боятся! Какое счастье быть причастной к такой работе! Как я завидую его подчинённым! Теперь мне понятно, почему Сашу слушаются беспрекословно. Редкое счастье, кому удаётся так самовыразиться в жизни», - так про себя думала Марина.
Но она боялась, что Саша опять будет уходить от ответа. Надо было очень аргументированно продумать основания своей просьбы, так, чтобы Саше некуда было деваться. Её цепкий ум работал очень быстро. Она на домашнем компьютере скачала с Интернета ряд цитат в подкреплении своих аргументов. Потом ещё раз продумала всю логику предстоящего разговора. Оставалось только ждать Сашу.
Он пришёл в начале девятого часа вечера. Вид был очень усталый. Как всегда, обрадовался, увидев Марину. Обменялись поцелуями, и Александр стал переодеваться.
- «Саша, я тебе приготовила ужин. Я уже перекусила, но с тобой посижу за компанию. Расскажи, как прошёл день?»
Марина была в домашнем халатике, а Александр в спортивной футболке и шортах. Она уже в мельчайших подробностях знала о ходе Сашиных работ, о его подчинённых, о том какие они хорошие. А Льва Сергеевича они с Сашей уже несколько раз приглашали к себе домой вечером на совместный ужин. Он всегда с удовольствием к ним приходил, так как его семья жила в приморском городе и вечерами он был один. Меж собой они его ласково называли «Сергеич».
- «Сегодняшний день был очень ответственный. Помнишь, я тебе говорил, что когда заработала наша программа, то прямую задачу для простейшего удара она решала 22 минуты?»
- «Да, помню».
- «Так вот, для прямой задачи это с трудом, но ещё приемлемо. А вот для решения обратной задачи – полностью неприемлемо. Её просто не решить. Поэтому возникла проблема поиска новых математических приёмов работы со сверх гигантскими структурами. Я тогда сказал Сергеичу, чтобы он воспользовался результатами докторской диссертации моего заместителя капитана 1 ранга Мещерского».
- «Прости, перебью. А кто такой Мещерский? Я его не знаю».
- «Ах, да – это был мой заместитель, когда я был начальником кафедры в Военно-морской академии. Мы с ним долго вместе служили на атомной подводной лодке, потом стали вместе служить на одной кафедре в Академии. Сейчас, после моего перевода в Генеральный штаб, он занял моё место и сам стал начальником кафедры. Мещерский – мой лучший друг».
- «Лучше Сергеича?»
- «Нет, это совсем другое. С Сергеичем у меня большая разница в возрасте, а Серёжа Мещерский младше меня всего на несколько лет. Он мне очень близок по духу. Но это не важно, слушай дальше. … Так вот, в своей докторской диссертации он разработал так называемую теорию обработки разряженных матриц. Эта теория на практике позволила в свою очередь разработать такие математические методы, которые позволяют одинаково быстро обрабатывать моей теорией как относительно малоразмерные объекты исследования – типа боевых кораблей или заводов, так и объекты стратегического масштаба. Тогда мы на это не обратили особого внимания, так как ещё не занимались стратегическими объектами исследования. А для малоразмерных задач этого было не надо. Но сейчас мы с Сергеичем сразу вспомнили о его трудах. Без них нам сейчас не обойтись. Придётся переделывать все наши программы под обработку данных математическими методами Мещерского. Другого выбора у нас просто нет. Мещерский как бы предвидел появление в будущем стратегических задач, когда без его теории никак не обойтись. Правда, при этом немого разрастётся база данных, но это мелочи по сравнению с тем, что время счёта, по нашим самым скромным подсчётам, должно примерно уменьшиться на два порядка! Это может быть гигантский успех! Настроение у всех нас поднялось».
- «Ты уже доел?» - спросила Марина.
- «Да доел. Спасибо. Всё было очень вкусно. А главное – мы вместе, и ты сидишь рядом».
- «Ох, Саша, боюсь, я тебе сейчас испорчу настроение», - очень серьёзно сказала Марина, нервно поёжившись на кухонном стуле.
- «Что случилось, Марина?» - и устало благостное выражение лица Александра резко сменилось на серьёзное и сосредоточенное.
- «Да, случилось. Теперь внимательно слушай, не перебивая», - и Марина подробно рассказала ему весь её разговор с Грязновым. Александр внимательно слушал. И когда она окончила свой рассказ, Александр брезгливо сказал:
- «Вот подонок. Как ловко он тебя заманил к себе. А ты молодец, ему очень достойно ответила».
- «А разве с жёнами сотрудников Ваше начальство не знакомится?»
- «Конечно, нет, он всё придумал», - а потом, подумав, добавил:
- «Марина, это очень страшный человек. Именно он главный организатор саботажа моей работы. Именно он не давал мне ни информации, ни компьютеров, ни финансов».
- «Зачем он это делал, если был приказ МО и НГШ, какие у него могут быть мотивы?» - спросила Марина и нежно погладила руку Александра. Александр её так же нежно взял и поцеловал.
- «Точно не знаю, но могу только догадываться. Скорее всего, главный мотив – это элементарная коррупция. Ведь для ускорения финансирования моих работ МО дал мне деньги уже с открытых ОКРов (опытно-конструкторских работ – прим. автора). И, скорее всего, Грязнов на их выполнение уже нанял какие-то фирмы и, естественно, договорился об откате. А тут у него какой-то капитан 1 ранга отбирает деньги, которые он уже давно считал своими. Хоть это только моё бездоказательное предположение, но самое страшное, что, скорее всего я не ошибаюсь ни, одним словом. Единственное, что можно здесь добавить, я предполагаю, что это коррупция не одного человека, а скорее всего здесь коррупционный сговор группы высших офицеров. Но всё это тщательно скрывается, и доказательств у меня никаких нет.
Второе – это примитивная зависть. Ведь он тоже доктор технических наук. Но ни МО ни НГШ его как ученого не видят. И он не может пережить, что я всего лишь капитан 1 ранга и меня уже персонально знает МО и НГШ именно как ученого.
Но и это, Марина, всё мелочи. Главное, что периодически некоторые мои ведущие научные сотрудники неожиданно стали заболевать смертельными болезнями и умирать. Военная разведка – это то место, где неожиданностей и случайностей не бывает. Что непосвящённому здесь внешне кажется неожиданным и случайным, то на самом деле является хорошо спланированным актом. Тем самым моей работе наносится значительный ущерб, она отбрасывается по срокам. Так вот, я предполагаю, что всем этим руководит Грязнов. А санкции на убийства ему даёт начальник военной разведки генерал-полковник Мамон. Ведь в их подчинении находится лаборатория специальных биохимических средств. Уже по одному названию становится ясно, чем они там занимаются. Меня они не трогают только по тому, что боятся. Если будет лежать мой труп, то ни у МО, ни у НГШ не будет никаких сомнений, кто это сделал, а смерти моих сотрудников высшее руководство Министерства обороны не замечает. Грязнов и Мамон это прекрасно понимают и только поэтому я до сих пор жив. Понимают это и мои сотрудники, но держатся. Я это вижу и ценю».
- «Вот как раз об это я и хотела с тобой поговорить», - перебила его Марина и продолжала дальше:
- «Я уже несколько раз обращалась к тебе с просьбой включить меня в твою работу. Но ты всё время уходил от ответа. Сейчас я снова обращаюсь к тебе с этой просьбой».
- «Ты с ума сошла, вот тебя то они наверняка убьют! Твоя смерть будет никому не заметна, а боль они мне причинят страшную. Это же равносильно верному самоубийству!» - разом с жаром прокричал Александр. При этом лицо у него было такое, как будто он чуть-чуть не наступил на мину.
- «Саша, успокойся и выслушай меня как следует не перебивая. Я к этому разговору готовилась давно, обдумывала его».
- «Нет, нет, Марина, только не это! Я ещё не успел привыкнуть к своему счастью, а ты уже хочешь его у меня отобрать».
- «Саша! Я же просила тебя не перебивать меня. Дай мне сказать то, что я наметила», - уже строго сказала Марина.
- «Извини, я слушаю».
- «Помнишь, когда мы с тобой познакомились в экскурсионном автобусе, то обменялись мнениями о своих любимых и самых любимых писателях. Ты мне назвал своих, а я тебе назвала своих. Потом ты спросил меня, а какой у меня самый, самый любимый автор? И я ответила тебе – Вениамин Каверин. Он мой любимый только за то, что написал роман «Два капитана». Читая в юности этот роман, я влюбилась в его главного героя – полярного лётчика Саню Григорьева. Влюбилась за то, что смысл своей жизни он видел в служении Отечеству, а не в личном благополучии. Он искал следы пропавшей в Арктике экспедиции капитана Татаринова. Его восхищал образ этого капитана, видящего уже смысл своей жизни в увеличении славы и могущества Отечества. Он открыл новые земли, которые присоединил к Российской империи. За первые три месяца войны Саня Григорьев сбил два фашистских самолёта. И, лёжа в госпитале после тяжёлого ранения, сожалел, что он так мало успел сделать для Отечества. Он, неимоверно красив в своих стремлениях и идеалах. В его образ было просто невозможно не влюбиться. И я всю свою жизнь искала своего Саню Григорьева. И вот я нашла тебя, человека, безусловно, талантливого, тоже полярника, а сейчас в тяжёлых условиях с риском для собственной жизни ты прилагаешь все свои силы, всю магию своей личности, чтобы сделать Отечество самым сильным в мире в военном отношении!
Ты, мой Саня Григорьев! И как ты, мой муж, возглавляющий такое великое дело, можешь терпеть возле себя жену, которая вынуждена заниматься откровенной пошлостью. Организовывать заграничные концерты наших представителей эстрады, где поют «эта маленькая штучка», «путана» и прочую нечисть! Ты хоть вдумайся в контраст, смысл того, чем занимаешься ты и я! Неужели тебе нужна кухонная клуша? Зачем ты тогда женился на мне?! Когда я осталась одна без мужа с маленьким ребёнком, эта работа имела смысл, так как она позволяла жить и жить безбедно. А сейчас, рядом с тобой?! Да мне настолько стало сейчас стыдно за свою работу, что хоть не живи! А ты этого не видишь!»
- «Марина! Прошу тебя, остановись, остановись!» - Александр вскочил, обнял Марину, крепко прижал к своей груди и нежно в ухо стал ей шептать: «Я очень люблю тебя. Очень, очень! Я не представляю своей жизни без тебя. Зачем мне всё вокруг, весь мир, люди, страсти, цели, если тебя не будет. Теперь весь мой труд, все мои дела теряют смысл, если рядом не будет тебя. Я так долго тебя ждал! И мозг мой, не задумываясь, не допускает даже малейшей возможности подвергнуть тебя риску. А в данном случае это уже не риск – это смертный приговор. И ты сейчас предлагаешь мне его подписать. … Но, тем не менее, я сейчас тебе отвечу то, что ты от меня меньше всего ждёшь – я подписываю тебе смертный приговор! И уже совсем противоестественный парадокс – прости, что не сделал этого раньше. Это мой эгоизм».
- «Спасибо, милый! Я люблю тебя», - так же шёпотом ответила ему Марина, находясь в объятиях Александра. И они упоительно крепко, крепко поцеловались. Потом они молча так и стояли, крепко прижавшись друг к другу. Первым очнулся Александр:
- «Я такой, какой я есть. И другим я был бы тебе не нужен. И ты такая, какая есть и другой ты была бы мне не нужна. Поэтому в нашей с тобой ситуации не остаётся ничего другого как безропотно принять то, что неизбежно».
- «Ты цитируешь Сократа», - тихо сказала Марина, уткнувшись лицом в грудь Александра.
- «Во-первых, не Сократа, а его тюремщика, а во-вторых, какое это имеет значение, кого я цитирую. Для нас это объективная реальность, которую нам нужно принять».
Потом они сели на диван и Александр продолжал уже тихим успокоенным голосом:
- «Ты знаешь, Марина, я хочу тебе рассказать свои самые глубинные мысли о том, что я сам думаю о своей работе здесь в столице в Генеральном штабе».
- «Конечно расскажи, милый, мне это будет очень интересно», - при этом Марина нежно погладила Александра по голове, поцеловала в висок и прижалась к нему. В ответ Александр, молча, обнял её рукой:
- «Я военный, то есть человек войны, но по сути своей работы я, наверно, сейчас на Земле самый мирный человек. Внешне это кажется парадоксом, но по сути это так. Дело в том, что рано или поздно про мою математику будет знать весь мир. Ведь любые открытия в области математики даже не патентуются, так как считается, что это достояние всего человечества. И это правильно. Тем более что иностранная разведка проявляла повышенный интерес к моей математике ещё на ранней стадии моей научной деятельности. А когда весь мир будет об этом знать, то рано или поздно у всех без исключения возникнет идея её применения на стратегическом уровне. Это естественный закономерный процесс. Создавать такие модели смогут специалисты любого государства. Ибо это относительно гораздо дешевле, чем содержать полномасштабные современные вооружённые силы. И тогда любое государство в принципе может остановить всю экономику любого другого государства. Даже маленькое крошечное государство сможет таким образом остановить экономику другого крупного развитого государства. В такой ситуации никому не будет выгодно воевать ни с кем, так как начав войну, ни одно государство не сможет достичь своей политической цели из-за того, что неминуемо получит точно такой же ответный удар от того государства, на которое оно само же и напало. И все крупномасштабные войны автоматически неизбежно прекратятся. Правда мелкие локальные военные конфликты с применением обычного стрелкового вооружения и бронетехники, ещё долго будут продолжаться, но крупномасштабных межгосударственных воин уже никогда не будет. Пока это вижу только один я, теперь и ты. Вот поэтому я сам себя и считаю самым мирным человеком на Земле, хотя официально – я военный».
- «Ах, Саша, как я понимаю твоих подчинённых! Понимаю почему, работая под твоим руководством, они сознательно рискуют жизнью. Ведь это великое счастье, быть причастным к такой работе! Какое они получают глубокое удовлетворение, каким смыслом наполняется их жизнь! А ты хотел лишить меня всего этого. Как тебе не стыдно!» - при этом Марина слегка отстранилась от Александра.
- «Ты сейчас видишь одну эйфорию нашего труда. А мне приходится бывать и на похоронах «неожиданно» в кавычках умерших своих сотрудников, видеть горе их родных и близких», - серьёзно ответил ей Александр.
- «Саша, жизнь наша конечна. Пройдёт тысяча лет и все сейчас живущие давно умрут. И какое это будет иметь тогда значение, кто из нас прожил на десять лет больше или меньше. О нас даже и не вспомнят. А вот о тех, кто сделал какие-то блага для человечества в целом – будут помнить всегда, их имена будут чтить. А если ты прекратишь все крупномасштабные войны на Земле, то тем самым, сколько ты тогда спасёшь человеческих жизней?! Сколько не будет тогда горя по безвременно погибшим?! Даже если спасти жизнь одному человеку – это уже великое дело, а тут спасённых людей будут миллионы! Да ради такой цели, Саша, я готова работать с тобой хотя бы один день. И это уже будет для меня здорово, может, удастся неделю, может месяц, а вдруг и год! По сравнению с этой целью – цена моей жизни просто ничтожна, а счастье я приобрету колоссальное, ни с чем не сравнимое. Пусть жизнь моя будет короткая, пусть даже очень короткая, но я её хочу прожить в счастье, то есть в мире со своей совестью, со своим мироощущением. Я хочу совершить остро нужный обществу поступок. А жить рядом с тобой и быть при тебе кухонной клушей – это просто нереально».
- «Да успокойся, Марина», - ответил ей Александр и опять осторожно обнял Марину, нежно поцеловал её седые волосы и тихим любящим голосом продолжил:
- «Успокойся, я ведь уже согласился приобщить тебя к нашей работе».
Марина затихла. Так с минуту они ещё сидели молча. Марина прижалась к груди Александра, а он обнял её и всё целовал и целовал её волосы, наслаждаясь их запахом. Потом Марина сказала:
- «Саша, я не думала, что ты так быстро согласишься. Признаюсь, тебе, я готовилась к такому разговору и свою просьбу решила подкрепить цитатами из полюбившихся мне книг ещё с юности. Думаю, что ты их тоже читал. Можно я их тебе зачитаю?»
- «Зачитай», - тихим усталым голосом ответил ей Александр.
- «Эти цитаты из романа Юрия Бондарева «Батальоны просят огня».
- «Я в юности читал этот роман и смотрел одноимённый фильм, поставленный по его мотивам. И роман, и фильм мне очень понравились. Интересно, какие цитаты из него ты мне приготовила?»
- «А вот слушай» - Марина встала с дивана, подошла к компьютеру, быстро активизировала в панели инструментов заготовленные ею вкладки и стала вслух читать:
- «Глава пятая: «Каждый раз, когда капитану Ермакову приходилось выкатывать батарею на прямую наводку или, стоя впереди пехоты, стрелять по танкам, было это «всё». «Всё» - это конец прежнего, грань нового, черта жизни и смерти: сумасшедший огонь, раскалённые стволы орудий, тошнотворная вонь стрелянных гильз, страшные в копоти глаза наводчиков. Это называлось подвиг, почётный поступок, вызывающий потом зависть у тыловых офицеров, отмеченный, как правило боевым орденом или очередной звёздочкой на погонах, но тяжёлый, грубый, азартный, с солью пота на гимнастёрках в тот момент, когда человеческие чувства предельно оголены, когда ничего в мире нет, кроме ползущих на орудия танков. Ермаков любил эти минуты и, не задумываясь, не жалел ни себя, ни людей: он честно рисковал, честно был там, где были все. Он верил в справедливую жестокость судьбы. В жестокость к тем, кто был уверен, что каждая взвизгнувшая пуля летит в него. На войне много раз было это «всё», и сейчас это новое «всё» не угнетало, не беспокоило его опасностью, - наоборот, он чувствовал подъём духа, возбуждение». И ещё из главы десятой: «Порошин не раз думал, что на войне его не убьют, но если уж суждено умереть, то он не погибнет случайно, сражённый шальной пулей. Нет, он доползёт под огнём до разбитого орудия, обнимет ствол, поцелует его ещё живыми губами, прижмётся к нему щекой и умрёт, как должен умереть офицер артиллерист» [101], - Марина прекратила читать. Александр молчал. Затем Марина продолжила:
- «Ты знаешь, Саша, я тебе это зачитала не потому, что хочу прикрыться жизненными позициями этих героев романа. Нет! Я просто тебе этим хочу сказать, что их позиция и моя позиция это одно и то же. Я воспитывалась на этих принципах в то далёкое время нашей юности. Тогда, да и сейчас – это вариант нормы жизненных позиций. Но тогда это было массово, а сейчас эта норма у единиц, редких людей: ты, я, твои подчинённые, моя подруга Оля, вот, пожалуй, и всё. А своих подчинённых ты просто заворожил этой идеей, как заворожил и меня».
- «Ох, Марина, Марина! Если говорить о литературе, то я могу привести тебе ещё более сильные примеры. Например, если взять стихотворение Константина Симонова «Сын артиллериста» [102], то там командир полка – майор, посылает своего сына – лейтенанта Лёньку в тыл к немцам, корректировать огонь батарей. Это страшный смертельный риск, мало кто оттуда возвращался. Стихотворение очень большое, но я знаю его наизусть полностью. Хочешь, прочту отрывок из него?»
- «Да, конечно, очень хочу», - при этом Марина снова села на диван и тесно прижалась к Александру, а он обнял её правой рукой и поцеловал в голову, и начал читать:

«-Так вот, как отец, раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,

Раньше других я должен
Сына вперёд послать.
Держись, мой мальчик; на свете
Два раза не умирать».

А потом немцы, после первых залпов наших батарей окружили Лёньку, и лейтенант Лёнька вызвал огонь на себя:

«Летели земля и скалы,
 Столбом поднимался дым,
 Казалось, теперь оттуда
 Никто не уйдёт живым.

 Третий сигнал по радио:
 - Немцы вокруг меня,
 Бейте четыре, десять,
 Не жалейте огня!

 Майор побледнел, услышав:
 Четыре, десять – как раз
 То место, где его Лёнька
 Должен сидеть сейчас.

 Но, не подавши виду,
 Забыв, что он был отцом,
 Майор продолжал командовать
 Со спокойным лицом:

 Огонь! – летели снаряды.
 Огонь! – заряжай скорей!
 По квадрату четыре, десять
 Било шесть батарей.

 Радио час молчало,
 Потом донёсся сигнал:
 - Молчал: оглушило взрывом.
 Бейте, как я сказал.

 Я верю, свои снаряды
 Не могут тронуть меня.
 Немцы бегут, нажмите,
 Дайте море огня!

 И на командном пункте,
 Приняв последний сигнал,
 Майор в оглохшее радио,
 Не выдержав закричал:

 - Ты слышишь меня, я верю:
 Смертью таких не взять.
 Держись, мой мальчик: на свете
 Два раза не умирать».

В стихотворении Лёнька уцелел. А в реальной жизни, Марина, самые честные, самые порядочные, самые смелые, самые отважные, – гибнут в первую очередь. Знай это.
Сколько продлится наша любовь? – Не знаю. Скорее всего, недолго. Будем ценить каждый совместно прожитый день. Будем совместно двигаться к нашей цели, по-иному мы жить не можем».
Марина ещё теснее прижалась к Александру, а он ещё сильнее прижал её к себе правой рукой, снова уткнулся носом в её волосы и снова стал нежно их целовать. Им было очень хорошо вдвоём. На улице уже стало темно. Каждый из них думал об одном и том же – сколько ещё продлится это их счастье? Неожиданно, почти шёпотом Марина сказала:
- «Спасибо тебе, мой милый, спасибо», - а потом, уже чуть громче добавила: «А я и не знала, что ты так любишь стихи», - и Александр ей ответил:
- «Это естественно. Мы ведь так мало прожили вместе и ещё так мало знаем друг друга».
- «А у меня такое ощущение, что я знала тебя всегда. Ведь ты мой Саня Григорьев, которого я искала с юности», - при этом голос Марины стал совсем тихим, и она ещё крепче прижалась к Александру.
- «Да, и у меня такое же ощущение», - сказал Александр и опять нежно поцеловал волосы Марины, потом, помолчав, продолжил:
- «Но давай спать. Я очень устал на службе, да и у нас с тобой дома был очень непростой разговор. Мы определились, как мы будем жить дальше. Давай всю деловую часть разговора перенесём на завтра. А сейчас – спать».


1.15 Марина входит в работу

На следующий день вечером Марина с Александром снова дома собрались вместе. Александр поужинал и разговор начался.
- «Я не представляю себе, Марина, чем ты нам можешь помочь, ведь у тебя гуманитарное образование».
- «Но я знаю компьютерную графику. Я кончила ряд курсов по компьютерной графике при Университете и, кроме того, имею постоянный опыт её применения. Я уже справилась у Сергеича, что вам такие специалисты нужны, но просто пока вам сейчас не до этого».
- «Молодец Сергеич, видит гораздо дальше меня. Действительно, нам надо грамотно и красиво организовать вывод колоссального количества информации, при этом разбить её на отрасли и под отрасли экономики», - Александр, довольный этой мыслью, потёр руки и продолжал: «Но тогда тебе ещё надо будет научиться работать с географическими картами в электронном виде. А для этого ты должна свободно владеть программой средой «Map Info». Ты её знаешь?»
- «Нет, не знаю».
- «Понятно. Не беда. Для начала я пошлю тебя на курсы по этой программе. Но до того ты уже должна быть нашим официальным сотрудником. Поэтому, завтра пиши заявление и увольняйся со старой работы, раз она тебе так противна. После, я сведу тебя в наш отдел кадров, где ты напишешь заявление о приёме на работу уже к нам. У нас есть несколько вакантных должностей младших научных сотрудников для гражданского персонала. Должность, конечно, крайне низкооплачиваемая. Но моего денежного содержания нам с тобой с лихвой хватит», - Марина его перебила:
- «Саша, я конечно согласна. А насчёт денег не волнуйся, у меня есть приличные накопления в банке».
- «Свои накопления оставь себе, они нам не потребуются. Теперь слушай дальше. Тебя будет долго проверять служба безопасности. Обязательно проверят на детекторе лжи. Естественно будет медицинская комиссия. Если всё будет нормально, то тебя примут. А я этот процесс возьму под свой контроль».
Так Марина и поступила. На следующий день на работе она написала заявление об увольнении по собственному желанию. Там были все шокированы. Такой ценный опытный работник, проработавший в столичном концерте около 20 лет, со свободным знанием английского языка и одновременно являющимся специалистом по компьютерной графике, и вдруг неожиданно подаёт заявление об уходе! Марину пробовали уговаривать, напомнили о её очень высоком окладе, но сразу поняли, что всё это бесполезно. Решение её было твёрдо и окончательно. Уволившись из столичного концерта и получив на руки трудовую книжку, Марина в тот же день написала заявление о приёме её на работу в институт Александра.
Началась её проверка. В один из этих дней её с утра до вечера проверяли на детекторе лжи по различным методикам. Наконец, все проверки кончились, и Марина была принята в институт на должность младшего научного сотрудника в подразделение, возглавляемое капитаном 2 ранга Токаревым. Ей выделили небольшой кабинет, где кроме обычной мебели был компьютер, принтер и сканер. Лев Сергеевич сразу отправил её на курсы «Map Info». Эти курсы были продолжительностью в один месяц. Марина исключительно прилежно занималась на этих курсах и, для начала, довольно неплохо освоила эту программу. Но приступать к непосредственной работе ещё было рано.
В этот момент времени как-то вечером дома после ужина Александр сказал Марине:
- «Марина, теперь твой непосредственный начальник Лев Сергеевич. Чтобы ты с ним могла говорить на одном языке, тебе ещё обязательно надо знать применяемую нами математику, то есть ту, которую я и разработал. Это теория цветных неправильно раскрашенных графов. Ты будешь приходить ко мне в рабочий кабинет, в то время, которое я тебе буду каждый раз указывать, и я лично по своему учебнику буду тебя учить. После, уже в своём кабинете, ты будешь самостоятельно прорабатывать прочитанный тебе материал. Сразу говорю, тебе будет тяжело, так как у тебя нет ни математического, ни инженерного образования. Придётся много учить и сопутствующих разделов математики».
- «Саша, я трудностей не боюсь. Постараюсь быть самой прилежной ученицей».
- «Хорошо. Завтра к 10.00 заходи ко мне в кабинет, начнём заниматься».
На следующий день ровно в 10.00 Марина осторожно постучалась в кабинет Александра:
- «Товарищ капитан 1 ранга, разрешите войти?» - чётко по-уставному обратилась к нему Марина.
Она чутко усваивала военный этикет и сейчас решила блеснуть им перед мужем. Александр был в кабинете один. Он широко улыбнулся, встал и приветливо ей сказал:
- «Проходи, дорогая, бери стул и садись здесь рядом со мной. Времени у меня мало поэтому начнём учиться сразу без раскачки».
Марина осмотрелась:
- «О, какой у тебя красивый кабинет. Я в нём первый раз».
Кабинет был большой светлый с двумя большими окнами. По центру, ближе к левой стене, стоял большой письменный стол Александра. Перпендикулярно к нему примыкал длинный стол для совещаний. Стены в кабинете были украшены изумительно. Сразу за спиной Александра из стены на флагштоке висел военно-морской флаг. Справа и слева от него в красивых рамках висели парадные портреты Великого императора и Великой императрицы. А по бокам от этих портретов, в свою очередь, висели старинные бронзовые подсвечники с вставленными в них декоративными свечами. На письменном столе у Александра вместо обычной канцелярской настольной лампы был красивый старинный светильник с тремя маленькими абажурами, накрывавшими небольшие лампочки, обрамлённые хрустальными подвесками. Справа от письменного стола стояли два книжных шкафа с технической литературой и один платяной шкаф с форменным обмундированием. А вся противоположная стена кабинета была увешана картинами на морскую тему. Здесь были различные живописные морские пейзажи и старинные парусники. А одна картина, расположенная в самом центре, была особенно дорога Александру. На ней была изображена проломавшая лёд всплывшая подводная лодка, на рубку которой пытается залезть белый медведь. Эта картина делалась по заказу Александра известным художником-маринистом. Попав в такой кабинет, каждый невольно понимал, что его хозяин государственник, моряк и полярник.
- «Да, Марина, мне тоже нравится мой кабинет. Я его оформлял с большой любовью. Ведь именно в нём я и провожу большую часть своего служебного времени. Кроме того, этот кабинет даёт мне моральное право требовать со своих подчинённых хотя бы чистоты и порядка в их рабочих помещениях. … Но, Марина, времени у меня мало, давай учиться».
Марина взяла стул, села рядом с ним и Александр начал её учить:
- «Математика – это такая наука, которая изучает окружающий нас мир своими методами. Существует такое бытовое мнение, что математика изучает только количественные соотношения в окружающем нас мире. И все эти количественные соотношения должны заканчиваться каким-то числом. Это и называют математикой. Но это неверно. Да, математика изучает количественные соотношения в предметах и явлениях, но она не сводится только к этому. В мире есть и другие не количественные соотношения, которые тоже изучает математика. Например, это логика, множества, синтаксис, семантика, топология, структуры и так далее. В частности, мы с тобой будем изучать структуры … », - так началась первая лекция Александра.
Марине было очень и очень тяжело. Сказывалось отсутствие у неё математического и инженерного образования. Но в этих тяготах и была своя прелесть, ибо великая цель требует и великих усилий. А Марина считала цель их института – великой. Теперь это была и её цель. Мысленно она сравнивала себя с первыми героическими попытками покорения Северного и Южного полюсов, такими как: Нансен, Амундсен, Пири, Седов, Скотт. Страшно труден, опасен и рискован был их путь. Многие при этом гибли. Но, через нечеловеческие усилия, они упрямо двигались вперёд, ибо конечная их цель – прославить свою страну, была воистину великой. Из коллекции цитат Александра Марина даже выписала себе четыре цитаты, которые наиболее близко соответствовали её душевному настрою в то время, вот они:
- «Чтобы двигаться вперед, необходимо испытывать сопротивление», – Стендаль [7].
«Никогда не бывает больших дел без больших трудностей», – Вольтер [63].
«… если ты собираешься творить великие дела – готовься к великим терниям», – писатель М.Веллер [69].
«Эта работа останется в истории как пример феноменального самоотверженного прорыва в неизвестность, сравнимого, пожалуй, только с первым путешествием Колумба. … Весь опыт науки был против нас» – генерал-лейтенант инженерных войск США Лесли Ричард Гровс – руководитель работ по созданию первых атомных бомб «Манхетенский проект» [76].
Но шаг за шагом, она упорно двигалась вперёд. Выручало упорство, вдохновляла цель и любовь. Через три месяца такой напряжённой учёбы она стала свободно понимать физический смысл любого числа и символа из базы данных математической модели. Для её работы этого было вполне достаточно. Учёба окончилась, наступил этап работы в коллективе многочисленных сотрудников института.
От Марины требовалось эргономично, красиво с очень удобным интерфейсом выводить на экран дисплея гигантское количество разноплановой информации по всем отраслям промышленности. Но для этого ей надо было понять суть выводимой ею информации. А для этого, в свою очередь, ей требовалась беседа с каждым офицером или гражданским научным сотрудником, ответственным за ту или иную отрасль экономики. И каждый свой шаг, все свои идеи, ей требовалось согласовывать с капитаном 2 ранга Токаревым, который отвечал за образование самой базы данных. Первая трудность, с которой она столкнулась, это то, что на огромное количество отраслей и под отраслей экономики не было мнемознаков, следовательно, на электронной карте невозможно было идентифицировать различные предприятия. Эти мнемознаки требовалось придумать такими чёткими и простыми, чтобы каждый, глянувший на них, мог однозначно сказать, что это за отрасль или под отрасль экономики. Она стала их разрабатывать и согласовывать. Затем Марина стала разрабатывать общие принципы построения выводных видеослайдов. Очень много идей Марины Лев Сергеевич сходу браковал. Наконец и это было согласовано. Далее она стала набирать материалы на эти выводные видеослайды.
Чем больше и глубже Марина вникала в суть работы, тем всё серьёзнее и внимательнее к ней относился Лев Сергеевич. И однажды он предъявил к работе Марины крайне тяжёлые требования – все выводные видеослайды должны быть интерактивными. Требование конечно справедливое и нужное, но трудоёмкость изготовления каждого выводного видеослайда увеличивалась в разы. Дело в том, что заранее было неясно, в каких учреждениях, на каких компьютерах, с какой видеокартой будет поставлена будущая стратегическая математическая модель. Если видеокарта такого компьютера окажется с меньшим числом пикселей, чем изготовляемые видеослайды, то тогда часть информации уйдёт за область экрана компьютера, и её будет невозможно увидеть. Это было недопустимо. Или наоборот, число пикселей в видеокарте компьютера окажется больше, чем число пикселей на изготовляемых видеослайдоах. Тогда часть экрана окажется пустой не заполненной никакой информацией. Это уже будет просто некрасиво. Чтобы этого избежать и на любых компьютерах с любой видеокартой экран дисплея заполнялся полностью и равномерно, каждый видеослайд должен был быть интерактивным. А для этого требовалось после разработки каждого выводного видеослайда (а их было несколько сотен) разбить его на стандартные части, то есть на прямоугольники, квадраты, круги, треугольники и так далее. И в таком виде передать его капитану 2 ранга Токареву. Если Лев Сергеевич его принимал, то затем он отдавал его своим другим подчинённым системным программистам. А те, в свою очередь, к каждой такой части применяли специальную стандартную процедуру, которая уже и делала только эту часть видеослайда независимой от видеокарты любого компьютера. Работа адова, рутинная. Своих подчинённых специалистов по компьютерной графике у Марины не было. Всё приходилось делать только ей самой без помощников. Сделать всё ей одной в рабочее время в разумные сроки – было нереально. Поэтому в их маленькой семье исчезли такие понятия как свободные вечера, выходные, праздники. И часто бывало, что Александр ложился спать, а Марина, работая за домашним компьютером с открытой информацией, говорила ему:
- «Спи, любимый, спи. А я ещё немного поработаю, а потом тоже лягу. Если я завтра с утра Сергеичу не передам свою работу, то его подчинённые будут простаивать, а это недопустимо».
На самом деле она ещё работала 2;3 часа. Спала четыре, максимум пять часов в день. И всё работала, и работала. Она похудела, глаза её ввалились, а под ними образовались синие круги. Но она держалась. Силы её таяли, а она всё работала и работала. Ни стона, ни жалобы от неё не слышал никто.
Однажды один знаменитый тренер по художественной гимнастике сказала: «Фанатизм так же вреден, как и лень». Может это применимо к художественной гимнастике, но не здесь, среди подчинённых капитана 1 ранга Кузнецова. Если фанатизм основан на глубоко сознательно усвоенном мотиве, а не на слепом врождённом инстинкте, то это уже не фанатизм – это то, что делает человека железным, это то, что даёт человеку силу, когда её у него уже нет, это то, что делает человека достойным примера и подражания. Такими были все без исключения сотрудники этого института. Но всё-таки одно исключение было – все его сотрудники были мужчинами и, среди них, как исключение – только одна женщина.
Подчинённые Александра Ивановича в нём души не чаяли. Он для них был предмет обожания, культа и, естественно, подражания. Если написать инициалы имени, отчества и фамилии капитана 1 ранга Кузнецова, то получится АИК. А если эти инициалы быстро произносить, то получится – Айк. Кстати такая кличка была у генерала Эйзенхауэра, будущего президента. И офицеры института говорили:
- «Айк сказал. Айк потребовал. Айк похвалил».
Самым большим наказанием было, если Айк к кому-то предъявлял претензии, обвинял в лени. В таком коллективе, такому офицеру было очень стыдно перед своими товарищами. И чувство стыда было главным его наказанием. Всем был хорошо известен случай с капитаном 2 ранга Токаревым, который, работая в отпуске, упал в обморок. А ведь Лев Сергеевич был правой рукой самого Айка! Как, находясь в таком коллективе, можно быть ленивым? Главная плата сотрудников Айка была не в деньгах – главная плата, это глубокое осознание величия идеи их работы, своя личная причастность к этой работе. Это вдохновляло, это вселяло энтузиазм. А уж личный пример трудоспособности Айка и Льва Сергеевича – просто зашкаливал.
И вот Марина из столичного концерта, где главным мерилом всего было «бобло», попала в такой коллектив. В первый момент ей показалось, что она просто попала на другую планету. Было удивительно, как так может быть, что в одной стране, в одном городе, в одно и то же время могут существовать столь принципиально разные коллективы со столь принципиально разной мотивацией их труда!?
Потом Марину охватило чувство счастья, весёлой приподнятости и бешеного желания работать. Она попала в тот коллектив, о котором мечтала всегда, и стала заниматься тем делом, к которому всегда стремилась. Будучи очень работоспособной и ответственной женщиной, она легко и естественно вписалась в коллектив института. Так как по роду своей работы ей приходилось общаться со многими офицерами, то её полюбили все и сразу. Мнение у всех сотрудников института было едино – у Айка в принципе не могла быть никакая другая жена кроме как Марина Юрьевна. Они удивительно дополняли друг друга и удивительно были похожи друг на друга.
Марина, конечно, осознавала, что она является женой их самого большого начальника, но при этом держалась со всеми просто, доброжелательно и приветливо. В общении с сотрудниками она не делала никакой разницы, кто был перед ней, лейтенант или полковник. Со всеми была одинаково ровной. И ещё одна черта её характера, которая импонировала всем сотрудникам института – это предельная обязательность. Если какой-нибудь сотрудник согласовывал с ней дату совместной работы, то не было ни одного случая, чтобы она кого-то подвела, не сделав свою часть работы к назначенному времени.
Кроме того, была ещё одна причина, по которой в институте её полюбили – она была очень красивой женщиной, а таких мужчины любят. Они не упускали случая оказать ей знаки рыцарского внимания, сделать тонкий комплимент. Например, всегда дружно вставали при её появлении, а после праздника Женского дня Марина пришла домой с огромной охапкой букетов цветов.
Но Марина, конечно, уставала, ведь она была всего лишь женщиной, да ещё и в возрасте. Но уставали все вокруг неё. Жаловаться на усталость в институте было не принято, её как бы не замечали. Лекарством от усталости был всеобщий энтузиазм. … Так прошло ещё три месяца работы.


1.16 Страшный разговор

Стоял декабрь. Столица была завалена снегом. Но каждую ночь уборочная техника тщательно расчищала её улицы и тротуары. А снег всё падал и падал. Во всех семьях люди уже стали готовиться к Рождественским праздникам, покупали подарки. И вот однажды поздним декабрьским вечером Марина спросила Александра:
- «Саша, я уже более полугода тружусь в институте. Ты пугал меня, что я могу неожиданно умереть, что ты подозреваешь в неожиданных смертях твоих сотрудников убийства и что они якобы санкционированы руководством военной разведки. Но я-то до сих пор жива, и никто на мою жизнь не покушался. Знаешь, мне как-то не верится, что всё так страшно».
Лицо Александра сразу приняло очень серьёзное выражение. Он сел на диван и немного помолчав, грустно вздохнув, сказал:
- «Садись рядом, Марина. Давай поговорим серьёзно», - Марина села и Александр продолжил: «Сразу скажу, что никаких фактов и улик, что их смерть – это замаскированное под болезнь убийство – у меня нет. Есть одни догадки, основанные на умозаключениях от других фактов, косвенно могущих быть связанными и ними. Это – с одной стороны. С другой стороны, возьмём за основу постулат, кстати, о котором я тебе уже говорил, но повторю его ещё раз – в военной разведке случайностей и неожиданностей не бывает. То, что непосвящённым кажется случайным и неожиданным, то для посвящённых – это хорошо спланированная операция. Так вот, опираясь на этот постулат и известные факты, давай будем вместе делать умозаключения».
- «Давай», - повторила Марина и теснее прижалась к мужу, Александр продолжал:
- «Первый и самый главный факт – это попытка полного саботажа моей работы на уровне высшего руководства военной разведки. Здесь под саботажем я понимаю факт того, что мне не давали ни денег, ни информации, ни компьютеров. И это несмотря на приказ МО и НГШ! А теперь, опираясь на этот факт, будем отвечать на вопрос – а зачем им было это нужно? Логичное объяснение этому я вижу только одно – я изменил направление бюджетных денежных потоков. И, выделенные мне деньги, я стал гарантированно тратить на дело, то есть на оплату труда привлечённых мною сторонних гражданских специалистов. А раз изменение направления денежного потока на дело укрепления обороноспособности страны, чему, кстати, и они служат и чему они в принципе должны, только, радоваться, их не устраивало, то, следовательно, они планировали эти деньги на иные цели. Здесь ставим вопрос, а какие могут быть иные цели, если генерал противится ясной главной цели – укрепления обороноспособности страны? Альтернатива у этой цели только одна – коррупция, то есть использование своего служебного положения для цели личного обогащения. Все остальные причины типа зависть, ревность – это всё конечно есть, но это мелочи по сравнению с этой главной их целью», - Александр немного помедлил, а потом спросил Марину:
- «Логика моих рассуждений тебе понятна?»
- «Абсолютно понятна. Продолжай дальше», - и Александр продолжал:
- «Я перед НГШ раскрыл весь их саботаж. В итоге они получили от него по шее. Сразу появились и деньги, и информация, и компьютеры. Но при этом злоба на меня осталась. А главное, факт того, что и в будущем я буду требовать от НГШ денег, которые они уже привыкли считать своими. В этой ситуации абсолютно логичной стала и их реакция на ту взбучку, которую им устроил НГШ – они, где только можно, пытаются меня скомпрометировать в глазах того же НГШ. Они пытались скомпрометировать меня на нарушении секретного делопроизводства – не вышло, потом стали подсылать ко мне агентов – специалисток по медовым ловушкам, – тоже не вышло. Сейчас они постоянно дуют в уши НГШ, что я не дисциплинированный и взяточник. Хорошо, что НГШ на это пока не обращает внимания. В пределе им было бы очень выгодно, чтобы я был мёртв, то есть меня убить. Но тут они по собственной глупости совершили ошибку. Они слишком ярко показали в глазах НГШ свою ненависть ко мне. Поэтому, если вдруг будет лежать мой труп, то начнётся следствие. А первый вопрос, который будет выяснять любой следователь – это кому моя смерть выгодна. И подозрение сразу падёт на них. Причём, это подозрение будет не только у следователя, но и у самого НГШ. Они это прекрасно понимают и этого боятся. Только поэтому я до сих пор жив. Иными словами, я слишком лично известен МО и НГШ чтобы рискнуть в такой ситуации меня убить. Тогда логично предположить, что они станут мне вредить косвенно. Это как факт я сейчас и наблюдаю. Несколько моих ведущих научных сотрудников неожиданно заболели смертельными болезнями и умерли. Но, помни постулат – ничего неожиданного в военной разведке не бывает. Опираясь на этот постулат, я делаю умозаключение, что их убили. Это один аргумент в пользу этого умозаключения. Но есть ещё и другой аргумент.
На территории главка есть лаборатория специальных биохимических средств. И больше я о ней ничего не знаю. Чем они занимаются – мне не известно. Только на входе в неё со стороны улицы висит такая табличка. Каждый прохожий может её прочитать вот и всё. Думай, что хочешь. Но неожиданно мои мысли снова вернулись к этой лаборатории. Как-то гуляя в парке, который расположен рядом с главком, в котором и мы с тобой часто гуляем, я познакомился с одним отставником из военной разведки. Мы разговорились. И когда он узнал, что я тоже офицер военной разведки да к тому, же и учёный, он сразу задал мне неожиданный вопрос: «Вы, что ядами занимаетесь?» Я, конечно, по понятным причинам не ответил ему, чем я занимаюсь, но его вопрос в какой-то мере пролил свет на эту загадочную лабораторию. Поэтому, это второй аргумент того, что мои сотрудники не умерли своей смертью, а были убиты боевыми ядами, наличие которых обычная медицина не может идентифицировать. Сразу оговорюсь – умозаключения — это не факты, а всего лишь только умозаключения. Но уж больно они грозные и логичные, чтобы от них отмахнуться.
Понимая это, я и опасался за твою жизнь. Но пошёл у тебя на поводу, так как понял, что иначе наша семья распадётся тут же, и мы с тобой оба будем настолько несчастны, что и сама жизнь, нам будет не мила. У меня выбора не было», - тут его Марина перебила:
- «Саша, но раз я до сих пор жива, значит, твои умозаключения не верны?»
- «Если бы так и было», - горько усмехнулся Александр: «я был бы просо счастлив».
- «Так в чём же дело, любимый, что я не учла, что не понимаю, объясни?» - при этом Марина руками обняла голову Александра и пристально посмотрела ему в глаза. Александр двумя руками крепко обнял её за талию и так, прижавшись друг к другу, они некоторое время молчали. Про себя Александр несколько раз повторил:
- «Если бы так и было, … , если бы так и было», - а вслух сказал следующее:
- «Да, с точки зрения всей предыдущей логики – твоя жизнь нелогична. Я это уже понял давно, и думал, как этот факт можно логично объяснить? Всё, что я тебе скажу дальше, это только мои умозаключения, они не основаны ни на каких фактах. Но они страшны, приготовься к этому», - Марина опять его перебила:
- «Саша, я сама по доброй воле приняла решение принять участие в твоей работе. О своём поступке я нисколько не жалею, более того, в глубине души я горжусь им. Поэтому готова без страха выслушать всё, что ты мне сейчас скажешь».
- «Тогда слушай», - сказал Александр, поцеловал Марину в голову и нежно погладил её седые волосы:
- «Коррупция и предательство – это два родственных явления. Более того, коррупция — это начальная стадия, лакмусовая бумажка предательства. Человек, занимающийся коррупцией, всегда пойдёт на предательство. Ибо те деньги, которые можно приобрести за предательство, скорее всего на порядок больше, чем за коррупцию. Другое дело, что не у каждого есть возможность совершить предательство. А вот как раз у военных разведчиков, которые и в мирное время находятся в постоянном близком контакте с врагом – таких возможностей предостаточно. И уж, тем более, у её высшего руководства. Мне могут возразить, что я клевещу на военную разведку, очерняю её. Хотел, чтобы это действительно было так. Но даже наши СМИ по телевизору, в Интернете, в газетах, даже в мемуарно-исторических изданиях говорили, что у русских есть такие предатели как генерал Поляков, капитан Резун, полковник Скрипаль. И это только те о которых СМИ русских говорят открыто, а о скольких мы ещё ничего не знаем!? Я не думаю, что в нашей стране их меньше.
Так вот, Марина, если у высшего руководства военной разведки есть факт коррупции, то почему бы мне не предположить и возможность их предательства? Тем более что возможность предать у них реально имеется. Ты можешь спросить меня: а что же им предавать в нашем случае? И я тебе отвечу – да нашу математическую модель стратегического уровня вместе с теорией моей математики в придачу. То есть продать её за большие деньги той стране, против которой мы сейчас и работаем. Им это будет очень выгодно. Так как, получив такую модель в готовом виде, они сразу определят свои функционально слабые множества элементов в их инженерной инфраструктуре и немедленно примут меры к их устранению. Самим строить такую модель дорого и долго, гораздо дешевле купить её у предателей. Но это только мои логические умозаключения без фактов. Но, к сожалению, есть у этой мысли и факты косвенно связанные с ней.
Главное, Марина, у меня есть косвенные факты, что наши враги знали обо мне и по всей видимости следили за моей деятельностью. А когда я очутился в военной разведке, то её коррумпированному руководству не требовалось думать, где же и чем же предать? Наши враги им сами об этом сказали.
Вот, пожалуй, Марина, и всё. Я бы дорого дал, если бы здесь ошибся хоть, одной мыслью, хоть, одним словом. Скорее всего, это горькая правда. Да, она страшная, но она такая. Поэтому, Марина, и живёшь ты только до тех пор, пока мы строим эту модель. Если принять такие цепочки умозаключений, то логика всех событий, твоего приёма в военную разведку и твоей жизни по сей день, становится предельно ясна.
Марина, скорее всего это правда. Мы должны её знать и быть к ней готовы», - Александр умолк.
Молчала и Марина. Так они и сидели молча крепко обнявшись, прижав друг к другу головы, наслаждаясь взаимной близостью и понимая, что её скоро может не быть. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию. Первым не выдержал Александр:
- «Что ты молчишь, Марина?»
- «Знаешь, Саша, давай в выходные устроим себе праздник, сходим в театр. Мы так давно в нём не были», - такого ответа Александр явно не ожидал:
- «Марина, я ведь рассказал тебе страшные вещи, что возможно нас ждёт впереди, а ты о театре».
- «Милый!» - и она ещё сильнее прижалась к нему: «Я задала тебе вопрос и получила на него исчерпывающий ответ. Моё отношение к твоей работе не изменилось, могу его только повторить. Я истосковалась по работе, которая, по моему мнению, приносит пользу людям. Ты дал мне такую работу, причём работу с мировой перспективой! И поэтому я тебе за это очень благодарна. Этим я сама перед собой оправдываю смысл своего существования. Это мой поступок. Да, цена такого поступка ужасна. И если это случится, то иногда вспоминай обо мне».
Теперь Александр перебил её:
- «Что ты говоришь! Как тяжело это слышать! Давай хоть об этом не будем говорить».
Слёзы подступили к его глазам. Александр стал исступлённо целовать Марину в голову. Ему невозможно было представить, что её скоро может не стать. Её, такую близкую и любимую, которая стала для него самой жизнью, всем миром. Обладанием которой, он радовался каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Он раньше как-то не задумывался, а как же без неё? Зачем ему тогда жизнь и весь мир, если её там не будет?! От этих мыслей можно было сойти с ума. Нет, лучше об этом не думать. В этот момент его мысли прервала Марина:
- «Но, помнишь, ты же мне сам когда-то говорил, что подписал мне смертный приговор?»
- «Да, помню. Это был единственный способ сохранить нашу семью. Парадокс в том, что без этого приговора наша семья не смогла бы существовать, а с ним она ещё просуществует какое-то время. Выбор у меня был больно не велик», - и потом, помолчав, изменившимся голосом, преодолевая усилием воли инстинктивные приступы рыданий, добавил:
- «Я горжусь, что именно меня ты выбрала себе в мужья. Постараюсь быть достойной тебя. Ты очень смелая мужественная женщина!»
- «Брось, Саша, это патетика. А сейчас надо просто жить и работать, наполняя смыслом каждый отпущенный нами день. Мы с тобой очень устали. Я знаю, ты очень любишь оперетту. Давай, в выходные как следует выспимся, а вечером сходим в театр?»
Александр ответил тихо, упавшим голосом:
- «Давай».
- «Хорошо», - бодро ответила Марина.
Она быстро поднялась с дивана, подошла к домашнему компьютеру и через Интернет посмотрела репертуар театра оперетты.
- «Саша, в субботу там идёт «Мистер Икс».
- «О, «Мистер Икс» - это одна из самых моих любимых оперетт», - чуть повеселевшим голосом ответил ей Александр и продолжал: «А какие там чудные арии, какая чудная завораживающая музыка Кальмана! Да, Марина, обязательно в субботу пойдём туда. Закажи билеты по Интернету».
Марина тут же заказала билеты по Интернету и сказала:
- «Всё, Саша, заказала. А теперь давай сходим в наш парк на часок, прогуляемся на свежем морозном воздухе перед сном. А потом спать. Я так люблю засыпать в твоих объятиях».


1.17 Разговор на прогулке или мечта

Они быстро оделись, вышли из дома, перешли дорогу и оказались в небольшом парке Осиновая роща. Было уже очень поздно, стоял чудный

 

декабрьский вечер. В парке было темно и безветренно, на небе высыпали крупные звёзды, светила Луна, стоял мороз, медленно падал снег. Они шли молча, под руку, наслаждались ходьбой, покоем и свежим морозным воздухом. В это время парк уже был почти безлюден. Где-то вдали слышались приглушённые гудки автомобилей, под ногами скрипел свежий снег, дорожки парка были хорошо освещены фонарями. Это был небольшой оазис покоя среди большого шумного города. Им вдвоём было очень хорошо. Разговор им был не нужен, ибо каждый из них чувствовал, что в данный момент думает другой. Они как-то сразу стали жить, дышать и мыслить в унисон. Но, тем не менее, разговор, всё же начался, и начал его Александр.
- «Марина, я тебе очень благодарен за то, что ты вытащила меня погулять. Какой чудный вечер, и как хорошо вот так, не спеша, на ночь погулять с тобой в этом пустынном парке. Сейчас так хочется думать о чём-то хорошем, большом, значимом и хоть на время забыть всё мелкое, суетное, повседневное. … Знаешь, а у меня ведь есть мечта, о которой я тебе ещё ни разу не говорил».
- «Ой, Саша, чего же ты до сих пор молчал и мне ничего не говорил? Конечно, расскажи, мне это будет очень интересно», - с игривой обидой сказала Марина, и лёгкий пар от её дыхания растаял в морозном воздухе.
- «Помнишь, Марина, был у русских такой кинофильм на тему разведки «Мёртвый сезон»?» - не торопясь, предвкушая рассказ на любимую тему, сказал Александр и взглянул на Марину.
- «Конечно, помню. Кинофильм старый, режиссёра Саввы Кулиша, но его до сих пор часто показывают по телевизору. Я этот кинофильм очень хорошо знаю, так как там играет одна из моих любимых актрис – Светлана Коркошко.

 
Кадр из кинофильма «Мёртвый сезон»

Правда там она играет роль небольшую, эпизодическую. Я её взяла себе за образец, как должна выглядеть настоящая женщина. Она, должна быть, конечно стройная, симпатичная, но весь её облик, выражение глаз, чистота речи, жестикуляция, отсутствие излишеств в украшениях, причёска, манеры поведения, главное из которых скромность – должны быть безупречно строгими. Именно это даёт женщине её главное качество – женственность. Ну и конечно ум».
- «О, Марина, не волнуйся ты, в этом преуспела. А помнишь другой иностранный кинофильм «Ференц Лист», там главную роль играет актриса с … , я бы сказал, ослепительно строгой красотой. Я даже запомнил её полное имя и сценический псевдоним. Она француженка звать её – Жермен Элен Ирен Лефевр, а её сценический псевдоним – Капучине. Ты её знаешь?»
- «Да, этот кинофильм смотрела, но актрису плохо помню».
- «А ты посмотри в Интернете, сразу вспомнишь. На этом лице просто светится ум. Женщина с таким лицом не может быть не умной. А если
вспомнить картину Витторио Коркоса «Мечта» или Поля Деляроша «Генриэтта Зонтанг» или ещё Рубенса «Портрет камеристки инфанты Изабеллы»?! Да перед этими картинами всегда стоит небольшая группа людей. Люди наслаждаются их красотой, в смысле красоты их ума, талантливо отражённые художниками на их лицах. Именно ум делает внешний облик человека красивым. Всё написано на лице человека. А если он при этом ещё скажет пару слов с какой-то мимикой, то вообще на восемьдесят процентов ясно, какой перед тобой человек».
- «Да, Саша, я прекрасно помню, как ты, взглянув на меня, сразу сделал вывод, что я женщина, начитанная».
- «Слушай, Марина, я ведь хотел тебе рассказать о своей мечте, а мы вдруг, отвлеклись на другую тему».
- «Ой, Саша, извини. Это я виновата. Просто в фильме «Мёртвый сезон» я увидела то, на что ты, наверно, мало обращал внимания. … Ну, давай продолжай рассказывать. Больше я не буду тебя перебивать».
- «Так вот, в этом кинофильме рассказывается о том, как русская разведка разоблачила ламосоксов, прятавших от общественности очень опасного нацистского преступника – доктора Хаса. Во время войны он проводил над заключёнными нацистских концлагерей запрещённые опыты. Он, как учёный медик, изобрёл специальный газ «Р-Эйч». При обработке заключённых этим газом, их психика поражается и они, находясь в человеческом облике, становятся животными. Они могут выполнять простую, мало интеллектуальную работу, как и человек. Но при этом им, как животным, не надо платить деньги, а только дать еду, то есть корм. Для нацистов это было очень удобно иметь человека – пекаря, человека – гардеробщика, человека – мусорщика и так далее.
Так вот, когда я разработал теорию цветных неправильно раскрашенных графов, которую ты уже знаешь, то вскоре понял, что этой математикой можно описывать не только структуру больших сложных технических систем, но и большие сложные биологические структуры. В частности, белок нашего человеческого организма, который состоит из молекулы  ДНК, это расшифровывается как – дезоксирибонуклеиновая кисло-
 
Жермен Элен Ирен Лефевр (Капучине)
 
Витторио Коркос – Мечта
 
Поль Делярош – Генриэтта Зонтанг
 
Рубенс – Портрет камеристки инфанты Изабеллы
та. Она имеет очень сложную структуру, состоящую из атомов. Тело наиболее близкой к человеку обезьяны – орангутанга, тоже состоит из ДНК. Структура ДНК орангутанга всего на несколько процентов отличается от структуры ДНК человека.
Суть моей мечты в следующем: одновременно математически описать структуры ДНК орангутанга и человека, и получить математические модели этих структур. Затем разработать такой алгоритм, который бы находил такой наименьший путь перестройки структуры ДНК орангутанга, чтобы его структура стала полностью идентичной структуре ДНК человека. А теперь подумай сама, что это даст? … Скорее всего, такая обезьяна ещё не будет иметь статус человека, а всё равно останется животным, так как кроме перестройки ДНК нужна ещё перестройка и всей психики такого существа. Но это будет предельно умное животное. И в перспективе мы сможем достичь цели доктора Хаса. Но только не бесчеловечным путём превращения психики живого человека в психику животного, то есть по сути, убивая в нём человека, а гуманным путём искусственно преобразовав обезьяну в полное биологическое подобие человека. И тогда мы сможем освободить человечество от малопривлекательных, мало интеллектуальных не интересных работ. Люди будут только творить, заниматься только творческой интеллектуальной работой. Представляешь, как это будет здорово!»
- «Саша, какой ты умный!» - восторженно сказала Марина и сильнее прижалась к Александру: «Вот это да! … А что же ты до сих пор молчал?»
- «Кому это теперь интересно. … Я несколько раз об этом говорил НГШ. Говорил ему, что таких обезьян в перспективе можно посадить в танк. Возможно, они освоят профессию танкистов. Ведь танкисты – это почти все смертники, если учесть, сколько сейчас придумано способов уничтожения танков. Но НГШ вежливо не перебивая меня, выслушал и никак не реагировал на эту мою идею. Он меня видит только во главе той работы, которую мы сейчас делаем.
В своё время я очень загорелся этой идеей. Набрал книг по биофизике, стал читать, разбираться. Вскоре я понял, что гораздо легче научить биофизика этой математике, чем самому стать биофизиком. Но, чтобы привлечь внимание биофизиков, надо получить хоть какие-то результаты в их области науки. Вот я и осваивал новую для себя науку, еще, будучи начальником кафедры в Военно-морской академии. А потом приказом Министра обороны меня перевели в столицу в Генеральный штаб, поручили эту работу по реальному стратегическому моделированию. Сейчас, в связи с нашей работой, мне некогда поднять голову из-за массы сопутствующих проблем, которые только я один и могу решить. Эта работа для меня рутинна и в научном плане не интересна. А то моё увлечение биофизикой так и осталось неосуществлённой мечтой».
- «Саша, допустим, ты найдёшь путь перестройки структуры ДНК орангутанга.  А может ли сейчас наука биофизика, фармацевтика или ещё
 
Структура ДНК

какая-нибудь наука практически осуществить этот путь», - уже трезвым рассудительным голосом спросила Марина.
- «Молодец, Марина, ты задала мне очень глубокий вопрос. Ты с лёту поняла суть идеи в отличие от НГШ. С удовольствием отвечаю тебе – не знаю. Но, раз природа в процессе своей естественной эволюции смогла пройти этот путь, то, следовательно, в принципе, подчёркиваю – только в принципе, и наука когда-нибудь осуществит этот путь, но уже искусственно. А может ли она уже сейчас осуществить этот путь? Не знаю, так как науке – биофизике пока ещё никто даже такой задачи не ставил. Для меня это остаётся только мечтой. Но всё дело в том, что это не моя пустая мечта и фантазия. Это то, что в будущем обязательно сбудется, как необоримая логика научно-технического прогресса. Предвидеть, когда это сбудется – не могу. В Нострдамусы меня не взяли. Я просто слишком рано родился».
- «Саша, если ты предвидишь, что при помощи твоей математической теории можно обезьяну довести до биологического уровня организма человека, то интересно, как ты видишь перспективу применения этой же теории для решения другой биофизической задачи – увеличения продолжительности жизни человека, в пределе – до бессмертия? Геронтологи копаются в генной инженерии, но что-то ярких успехов у них не видно», - при этом Марина повернула голову и взглянула на Александра. Кругом их тихо падал снег.
- «О, Марина, я просто восхищён твоим вопросом. Во-первых, ты меня приятно удивила тем, что, будучи человеком с гуманитарным образованием, смогла освоить и практически применить теорию цветных неправильно раскрашенных графов. Во-вторых, глубоко поняв её, ты интуитивно начинаешь искать ей принципиально другие области её практического применения. Да в тебе просто сидит настоящий ученый!»
- «Ой, Саша, ты меня смущаешь своей похвалой. Мы ведь с тобой сейчас занимаемся структурами в технике, а там тоже структуры, но только биологические. Поэтому, это очень естественно, попытаться использовать твою теорию и там. Не вижу здесь никакого напряжения мысли. Всё очень просто».
- «Это просто для тебя. Если б ты только знала, сколько людей не могут увидеть того, что для тебя ясно и просто. Хотя бы тот же НГШ. Он этого не видит. А власть у него в руках огромная. Значит все, кто ниже его по служебному положению не посмеют увидеть то, что не увидел он. Это очень печально – но это факт. Более того, я ещё и благодарен ему, что он увидел стратегическую область применения моей математики и всё время поддерживает меня. А ведь он мог этого и не увидеть».
Но тут Марина его перебила:
- «Саша, ну всё-таки, думал ли ты о применении своей теории в геронтологии для продления жизни людей?»
- «Конечно, Марина, думал, но только с этими мыслями я еще, ни с кем не делился. Ты первая догадалась, что они у меня могут быть. … Когда я тебя впервые увидел, то сразу понял, что ты очень умный человек».
Марина тут опять его перебила:
- «Саша, ну расскажи свои мысли. Мне это очень интересно».
Они шли по освещённым безлюдным дорожкам парка, мимолётно поцеловались в губы и Александр начал:
- «Прежде всего, надо чётко уяснить себе, что такое ДНК и что такое ген. ДНК – это длинный биополимер. Обычно его представляют так: берётся лестница и её скручивают. Узлы лестницы, то есть те места, где перекладина входит в соединение с направляющей – это атомы молекулы ДНК, а всё остальное – межатомные связи. А ген – это небольшая часть структуры ДНК. ДНК – это материя, а ген – это закодированная при помощи структуры ДНК информация, то есть нечто идеальное. Например, если взять книгу, то её страницы и типографская краска печати – это ДНК, а вот, тот смысл содержания, который напечатан на отдельных страницах – это ген. Но только информация в гене записана не буквами, а особенностью структуры ДНК».
- «Саша, очень понятно, рассказывай дальше, мне страшно интересно».
- «Всё, что я буду тебе рассказывать дальше, это не то, что есть на самом деле, а это упрощённый популярный механизм тех процессов, которые в течении жизни человека идут в его ДНК. Итак, информация одних генов способствует тому, что структура ДНК с течением жизни человека разрушается. В пределе это его естественная смерть. Информация других генов способствует тому, что, наоборот, структура ДНК само восстанавливается. Идёт борьба этих двух типов генов. В результате первые гены побеждают вторые и человек умирает. То есть смерть каждого человека, уже при его рождении запрограммирована. Так, вот, теперь следи за мыслью внимательно», - Марина с пониманием закивала головой, боясь пропустить каждое слово Александра.
- «Если нам, математически, при помощи теории цветных неправильно раскрашенных графов удастся описать структуру ДНК и, самое главное, учёным удастся выяснить, как изменение структуры ДНК (то есть записанной при её помощи информации) влияет на изменения свойств генов, то тогда можно математически так подобрать структуру ДНК, чтобы первый тип генов, разрушающих структуру ДНК, уменьшил свою активность, а второй тип генов, восстанавливающий структуру ДНК, наоборот, увеличивал свою активность. И тогда, пока чисто теоретически, можно ожидать резкого увеличения продолжительности жизни человека».
- «Саша, как это всё здорово, я всё понимаю. Ты очень понятно объясняешь».
- «Да, Марина, это очень здорово, прямо дух захватывает. Только для практического осуществления всего этого не хватает самой малости».
- «Какой?»
- «Ещё одной жизни».
И они оба замолчали. Как мелка, рутинна, показалась им сейчас их работа по стратегическому моделированию по сравнению с тем, чем они могли бы заниматься. Но ничего не поделаешь, они не могли жить в мире и быть свободным от него. Надо было жить в своём времени, подчиняться сложившимся обстоятельствам и приказам. А снег всё падал и падал, и хрустел на морозе под их ногами. В столь поздний час было безлюдно и очень тихо, только изредка где-то далеко за парком иногда долетал до них шум от проехавшего автомобиля. Но Александр и Марина ничего этого не замечали, так как были погружены в свои мысли. Они молчали, но каждый из них чувствовал, о чём в данный момент думает другой. Первым нарушил молчание Александр:
- «Я убеждён, Марина, что и здесь наука сделает колоссальный рывок вперёд. Наше счастье, что на данный момент времени мы с тобой ясно видим то прекрасное будущее. Много людей этого просто не видят и даже не подозревают, что это можно увидеть. Но всё равно, Марина, бессмертия не будет никогда. Я не могу тебе это объяснить с точки зрения биофизики, так как многого просто не знаю. Да и вряд ли сейчас есть люди, которые это знают и могут объяснить. В невозможность бессмертия я уверен чисто философски. Чтобы тебе это доказать, давай рассуждать от противного. Что будет в жизни, если, допустим, все люди станут бессмертными?
Первое, что надо при этом уяснить – это исключить дальнейшее деторождение, ибо Земля очень быстро переполниться людьми, негде будет жить, нечего будет, есть и нечем дышать. Сразу заметим, что все женщины, чей смысл жизни в огромной степени зависит от деторождения – лишаются своего естественного Природой данного им смысла их жизни. Мужчины так же лишаются той части своего смысла жизни, которая связана с отцовством.
 Второе – раз люди стали бессмертными, то, следовательно, отпадает такая профессия и наука как - медицина. Ведь смерти сопутствуют болезни, а их не будет, следовательно, люди, занятые в медицине, также потеряют свой смысл жизни.
 Третье – так как все люди будут жить вечно, то через некоторое время абсолютно все в совершенстве овладеют своей специальностью, следовательно, отпадает потребность в труде огромной армии педагогов, начиная от школы и кончая ВУЗами и Академиями. И эти люди потеряют свой смысл жизни. Ведь все будут знать всё, что им надо.
 Четвертое – во время работы, люди обретают какое-то имущество, то есть растет их благосостояние, а, так как жизнь вечна, то, следовательно, через какие-нибудь пару тысяч лет все станут равномерно богатыми. Но тогда прекратятся все войны, ибо первоисточник всех войн – это бедность. А отсюда следует, что и все военные теряют смысл своей жизни.
 Что будет в-пятых уже не важно, ибо дальше пагубный процесс лишения людей их смысла жизни будет нарастать лавинообразно. Раз исчезли такие мощные стимулы развития всех наук как: вооруженные силы, медицина, всеобщее отсутствие бедности, педагогика, то тогда теряется смысл развивать науки. А отсюда – лишаются смысла своей жизни все ученые.
 Если так рассуждать и дальше, то выясниться, что почти все профессии будут не нужны. Науки захиреют, прогресс остановится, люди от безделья начнут деградировать. Ничей труд никому нужен не будет, да и сами люди никому, кроме самих себя, нужны не будут и тогда все вечно живущие люди потеряют смысл своей вечной жизни. Правда, остаются различные телесные удовольствия – но они имеют свойство быстро приедаться и надоедать, а тут надо жить вечно.
 Теперь давай представим себе моральное состояние человека, вечно скучающего от безделья, четко осознающего, что он никому не был нужен и в будущем также никому нужен не будет, и что ему тоже никто никогда не был нужен, ибо он всем пресытился, и что каждый последующий день по своему смыслу, то есть по его отсутствию, будет как две капли воды похож на предыдущий, а ведь так надо жить вечно!
 Мне уже сейчас видится, что любой человек будет тяготиться такой однообразно бессмысленной жизнью. Но особенно его будет тяготить сознание того, что это никогда не кончится, что такую жизнь надо терпеть вечно и тогда он будет жаждать своей смерти как блага. Очень хорошо по этому поводу сказал английский поэт Чарльз Суинбёрн. Я помню его стихотворение наизусть:

«Устав от вечных упований,
 Устав от радостных пиров,
 Не зная страхов и желаний,
 Благословляем мы богов,
 За то, что сердце в человеке
 Не вечно будет трепетать,
 За то, что все вольются реки
 Когда-нибудь в морскую гладь»

А теперь давай представим себе, что вдруг, в такой обстановке, резко у всех удалили бессмертие. Люди начнут умирать, но тогда обязательно возродиться деторождение. Практически у всех женщин сразу появиться естественный смысл их жизни. Возродится медицина. Люди станут рождаться с разными качествами, следовательно, появятся бедные и богатые, а, следовательно, возобновятся войны, которые возродят вооруженные силы. А все это вместе дает стимул для развития всех наук. Труд каждого будет нужен всем, и труд всех будет нужен каждому. А это и есть великий признак того, что жить людям станет интересно, а, следовательно, автоматически возродится и смысл их жизни, и счастье.
 Теперь настало время сделать вывод. Смерть – это естественный, мудро данный Природой стимул к жизни, а, следовательно, и к осознанию его смысла, а осознание человеком удовлетворения своего понятия о смысле жизни делает его счастливым. Иными словами – через понятие о смерти мы познаем понятие о самой жизни и её смысл. Нет смерти - нет и жизни. Поэтому, если ты жил в счастье – то смерть (не преждевременная, а естественная) не страшна, она естественна и неотвратима. Важно лишь при жизни удовлетворять свое понятие о ее смысле своими поступками и действиями. Коротко и прекрасно об этом сказал Н.А.Островский. Точно его знаменитое высказывание не помню, но перескажу близко к тексту его смысл: «Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества».
Вот на этом философском основании, Марина, я убеждён, что какие бы ни были в будущем успехи у биофизиков, как бы при помощи генной инженерии не продлевалась жизнь человека, но всё равно, бессмертия они не добьются никогда».
Они ещё долго увлечённо говорили на эту тему, гуляя в уже полностью опустевшем парке, забыв о наслаждении свежим морозным воздухом, о скрипе под ногами падающего снега, о красоте звёздного неба, о таинственном лунном свете, о царящем вокруг покое. Непроизвольно они как бы демонстрировали друг перед другом презрение к той смертельной опасности, которая уже подошла к ним совсем близко и нависла над ними.
Так же вели себя и арестованные французские аристократы времён Великой французской революции, приговорённые Конвентом к казни. Они, демонстрируя друг перед другом, презрение к смерти, всю ночь непринуждённо разговаривали, играли в карты, а поутру, в простой телеге их под конвоем национальных гвардейцев везли на гильотину.
Что-то зловещее было во всём этом.


1.18 Предатели

- «Товарищ генерал-лейтенант, генерал Мамон готов Вас принять», - сказал адъютант генералу Грязнову.
Грязнов встал с дивана приёмной начальника военной разведки, посмотрел на себя в зеркало, остался доволен своим внешним видом, прижал папку с документами к бедру и вошёл в кабинет своего начальника.
- «Товарищ генерал-полковник, генерал-лейтенант Грязнов по Вашему приказанию прибыл», - чётко по-уставному доложил Грязнов.
- «Садитесь», - ледяным тоном сказал Мамон, указав ему на стул.
Грязнов сел и подумал:
- «Раз не назвал меня по имени и отчеству, значит, разговор будет жёстким недоброжелательным», - и, съёжившись, приготовился к обороне.
Затем Мамон продолжал:
- «Я Вас вызвал, чтобы Вы мне доложили, в какой стадии сейчас находятся работы у Кузнецова? Докладывать коротко и только по существу, без Вашей обычной лирики. Всё ясно?!»
- «Так точно!»
- «Докладывайте».
- «Есть!» - и Грязнов начал свой доклад: «Математическая модель стратегического масштаба инженерной инфраструктуры Соединённых провинций Атлантиды у Кузнецова полностью заработала. Никаких сдвигов в выводной информации нет. Сейчас у него идёт плановое тестирование математической модели, её проверяют на адекватность по чертежам и схемам, которые мы ему передали. Однако имеется один существенный минус – математическая модель слишком долго решает простейшую прямую задачу, порядка 20;30 минут. Уже при незначительном усложнении задачи она её может решать больше суток. С такой математической моделью обратную задачу не решить, то есть нереально найти хотя бы одно множество функционально слабых элементов. Проблема здесь не в вычислительной технике, она у него и так самая мощная, проблема в математике. Ему надо менять математические методы обработки цветного неправильно раскрашенного графа», - тут генерал Мамон его раздражённо перебил:
- «Слушайте, Грязнов, я же Вам сказал, докладывать коротко и только по существу, а Вы пытаетесь пичкать меня всякими математическими терминами. Вы что, пришли мне свою математическую крутость демонстрировать?! Вы, прежде всего, должны быть крутым в разведке. А Вы даже не могли эту суку завербовать. Она Вас как ребёнка отшлёпала по попке. Слушал я запись Вашей, так называемой, вербовки! Да если бы не Ваш отец, то Вы бы со своими способностями даже до майора не дослужились».
Грязнов сразу замолчал, сидел, насупившись, молча выслушивая брань начальника, а про себя думал:
- «Ах ты гнус! Сам то ты генералом стал только благодаря своему тестю – сенатору. Женился на его дочке-уродине, а теперь за границей с разными девками развлекаешься под видом инспектирования резидентур. Я на тебя, гада, давно досье собираю, там такие есть фотографии, что у начальников глаза на лоб полезут. Ну, ничего, … потерплю. Придёт и моё время».
- «Продолжайте коротко и по существу, у меня мало времени выслушивать Вашу крутизну», - закончил браниться Мамон.
Грязнов сразу стал продолжать:
- «Сейчас Кузнецов с Токаревым вроде нащупали новейшие математические методы, которые, по их мнению, должны ускорить скорость обработки элементов математической модели на два порядка», - тут Мамон его опять прервал:
- «Ого! Это очень хорошо!»
- «Разрешите продолжать?» - спросил повеселевший Грязнов.
- «Да, продолжайте».
- «Над этой проблемой они сейчас вдвоём работают. Но их работа сейчас находится на аналитической стадии. К перепрограммированию своих идей они пока ещё не приступали. Параллельно сейчас жена Кузнецова одна ведёт все работы по компьютерной графике. Доклад закончил».
- «Хорошо», - уже значительно потеплевшим голосом сказал Мамон и продолжил: «Вот если бы Вы, Грязнов, были немного поумнее, то его жена могла бы быть сейчас нашим агентом. А теперь как нам определить, сделает ли Кузнецов себе несанкционированную копию с базы данных его математической модели, или – нет?»
- «Секретный вычислительный контур надёжно блокирован. Оттуда никак невозможно ничего скачать», - уверенно ответил Грязнов, но Мамон тут же ему возразил:
- «А Вы разве забыли, как Токарев взломал все электронные интернетовские замки Комитета начальников штабов Соединённых провинций Атлантиды? И скачал он оттуда все электронные карты местности их территории. Что ему стоит взломать Ваш секретный контур?! А ведь он лично предан Кузнецову и у них дружеские отношения».
- «Во всех помещениях у меня расставлены жучки. Все разговоры сотрудников Кузнецова тщательно прослушиваются. Так же тщательно прослушиваются и их телефонные разговоры. А что касается жены Кузнецова, то могу сказать, что есть люди, которые вербовки не поддаются. Например, исламские шахиды. Если они решили себя взорвать, то уж никакая вербовка их от этого не отвадит. Она такая же фанатичка, как и они», - ответил ему Грязнов, надеясь, что он начальника убедил.
Но Мамон презрительно его прервал:
- «Бросьте, Грязнов, себя оправдывать», - тут Грязнов перебил начальника и притихшим угодливым голосом спросил:
- «А может её ликвидировать?»
Мамон сразу замолчал и некоторое время пристально своими сверлящими глазами смотрел на Грязнова взглядом полным откровенного презрения, потом спокойно ответил:
- «А Вы подумали, что это нам даст? Ну, насолите Вы Кузнецову, ну замедлите его работу, отбросите её по срокам. А нам это выгодно? Его жена от нас и так никуда не уйдёт. Всему своё время», - потом, подумав, уже значительно теплее снисходительно добавил: «Думать надо Грязнов головой, а не делать непродуманные заявления. Ну, а теперь, Эдуард Анатольевич, я раскрою Вам главные карты», - и тон его обращения с жёстко-командного и презрительного резко перешёл на дружественный, доверительный и он продолжал: «Мы с Вами, Эдуард Анатольевич, не один год вместе служим. Так вот, наши друзья из Комитета начальников штабов Соединённых провинций Атлантиды просили нас передать им копию этой математической модели после того, как она будет изготовлена. За эту услугу лично Вы получите вот такую сумму денег», - и Мамон показал ему листок бумаги, где после последней цифры стояло шесть нулей, и добавил: «Деньги, в их валюте, будут положены на Ваш старый счёт в Швейцарском банке. Здесь хватит и Вашим внукам на безбедное существование. Но, запомните одно, Эдуард Анатольевич», - и голос Мамона посуровел: «Если, не дай Бог, Кузнецов умудрится несанкционированно скопировать базу данных своей математической модели, то я не ручаюсь, что он её не применит по назначению. Он же неуправляемый и Вы это прекрасно знаете. Но если это случится, то тогда они уже ликвидируют Вас. Всё ли Вам понятно?» - закончил Мамон уже елейным голосом.
- «Константин Семёнович, даже не сомневайтесь, у меня всё под контролем. Предайте нашим друзьям, чтобы и они не сомневались. Своевременно они получат эту математическую модель», - при этом Грязнов улыбался во всё своё лицо, и было видно, как он доволен. Ведь какая сумма!
- «Ну, смотрите, Эдуард Анатольевич, я и наши друзья на Вас надеются», - уже вполне дружелюбно сказал Мамон:
- «Да, и ещё, Эдуард Анатольевич, очень важный момент. Наши друзья просили, чтобы после того как Кузнецов сделает эту стратегическую модель СПА, передать им всю его математику и все его прикладные программы, которые он обязан будет отразить в отчёте. Это первое.
Второе – самого Кузнецова слить, то есть сфабриковать на него уголовку, а на его теорию организовать отрицательный отзыв наших битых горшков, как этих учёных называл небезызвестный генерал Гровс. Эти учёные страшно спесивы, каждый мнит себя гением и одновременно все они нищи, конечно, в нашем смысле этого слова. Продадутся в два счёта. Но сделать это надо так тонко, чтобы министр и НГШ в это легко поверили. Это главное.
И, наконец, последнее, третье – работы по стратегическому моделированию продолжить, но вместо теории Кузнецова они предлагают нам использовать», - тут генерал Мамон посмотрел в свои записи и прочёл: «математический аппарат линейного программирования – как абсолютно безопасный для них. Вы такой аппарат знаете, Эдуард Анатольевич?»
- «Да, знаю. Всё будет сделано Константин Семёнович. Всё организую», - при этом опять Грязнов улыбнулся во всё своё лицо. Ну, как же, ведь у него с Кузнецовым свои счёты, а про себя подумал: «Как он гадёныш посмел в таком низком чине на что-то претендовать, высовываться на такие верхи. У…у … , сволочь, выскочка! Уж это приказание я буду выполнять с особым удовольствием», - и инстинктивно от удовольствия потёр руки.
- «Вот и хорошо», - сказал Мамон и продолжил: «Надеюсь, что на сей раз Вы мне будете докладывать только о Ваших успехах», - при этом он встал со своего кресла, давая этим понять, что аудиенция окончена.


1.19 Работа окончена

1.19.1 Беседа с Львом Сергеевичем

Прошло ещё три месяца очень напряжённой работы всех сотрудников института, возглавляемого капитаном 1 ранга Кузнецовым. Погода в столице стояла изумительная. Было безветрие, на небе ни облачка, ярко светило солнце. Снег в многочисленных парках столицы искрился в его лучах. Ещё держались морозы, но все ждали первой оттепели. Особенно хорошо было за городом. Такая погода подымала настроение. Всем хотелось хоть немножко погулять – хлебнуть прелесть ранней весны.
В институте Кузнецова к этому естественному весеннему настроению прибавилась ещё радость окончания столь гигантской работы. Почти три года, без выходных, без отпусков, без праздников столь большой коллектив перенапрягаясь, порой не щадя себя, делал очень нужное дело для обороны страны. А по большому счёту – для дела мира во всём мире. Многие сотрудники института самостоятельно пришли к той же мысли, которую, как глубоко интимную, высказывал Александр Марине.
Две недели назад были закончены все работы по тестированию. Все мелкие ошибки были устранены. Неделю назад впервые была опробована основная программа на решение прямой задачи. В ней, для обработки цветного неправильно раскрашенного графа, были применены методы теории разряженных матриц. Эксперимент полностью подтвердил прогнозы Кузнецова и Токарева – в среднем, программа стала решать на два порядка быстрее на тех же самых компьютерах. Это был уже не просто успех, а колоссальный прорыв! Только теперь стало реально возможно решать обратную задачу, то есть искать функционально слабые множества элементов. Одновременное поражение элементов хотя бы одного такого множества, приводит к неизбежной, гарантированной полной остановке всей экономики государства. В данный момент решение этой задачи подходило к концу. Потом, из всех этих множеств элементов инженерной инфраструктуры, надо было выбрать то, элементы которого могли легко поражаться по Интернету при помощи специальных адресных вирусов. Но это уже сравнительно лёгкая и приятная работа.
В это время душевное настроение капитана 1 ранга Кузнецова было двояким. С одной стороны, он, как и все работники института, радовался весне, солнцу, но особенно радовался близкому успешному окончанию столь тяжёлой и ответственной работы. Сколько было преодолено трудностей как административного, так и научного характера! Конечно, всё это радовало, возвышало. Наверно это и называют эйфорией. С другой стороны, он прекрасно осознавал, что может быть с ним и особенно с Мариной, когда они станут не нужны. Он давно в подсознании жил с этой мыслью и как-то привык к ней, как раненный боец привыкает к постоянной боли долго не заживающих ран. Но, в отличии от раненного бойца, эта боль к окончанию работ только усиливалась. Тяжело ему было в одиночку бороться с такой тотальной коррупцией. Но что делать, коль ему досталась такая жизнь, такая судьба. И её надо было прожить достойно.
Находясь в таком неопределённом настроении в своём кабинете, вдруг Александр Иванович услышал стук в дверь.
- «Войдите!»
Вошёл капитан 2 ранга Токарев. Всё его лицо улыбалось. По всему было видно, что он зашёл с добрыми вестями.
- «Садитесь, Лев Сергеевич», - Александр Иванович жестом руки указал ему на стул. Лев Сергеевич сел.
- «Что случилось, Лев Сергеевич?» - доброжелательно спросил Александр Иванович и продолжил: «Я вижу, Вы улыбаетесь. Наверно принесли мне хорошие вести».
- «Да, Александр Иванович, вести очень хорошие».
- «Я внимательно слушаю Вас, Лев Сергеич».
- «Марина Юрьевна полностью закончила все работы по компьютерной графике».
- «Ура! Пишите рапорт на моё имя, и я её официально поощрю».
- «Это конечно, Александр Иванович. Но я хочу подчеркнуть, что то, что она сделала – это чудо! Чудо, которое произошло на наших с Вами глазах. Признаюсь, сначала я не верил, что она справится с этой работой за такое время – всего за полгода! Это невероятно, но она справилась! Помните, Александр Иванович, когда мы с Вами работали в различных конструкторских бюро (КБ) и делали математические модели технологической взаимозависимости всех систем и механизмов подводных лодок, то в этих КБ имелись отделы компьютерной графики. Число их сотрудников было примерно 20;30 человек. Эти люди делали работы по компьютерной графике для той или иной подводной лодки. Наш же с Вами объект исследования в десятки тысяч раз больше, чем все технические средства подводной лодки, а сделал к нему компьютерную графику всего один человек за полгода! Вы вдумайтесь, Александр Иванович, в эти сравнительные цифры! Это же невероятное сравнение! Мы с Вами стали свидетелями того, что ни при каких обстоятельствах не должно было произойти. Александр Иванович, у меня просто нет больше слов, чтобы выразить Вам те чувства, которые меня переполняют в связи с этим».
- «Спасибо, Лев Сергеевич. Вы забыли, что она ещё и моя жена».
- «Конечно, я это помню, но для меня она, прежде всего моя подчинённая».
- «Лев Сергеевич, а то, что сделали Вы со своими подчинёнными – это что, не чудо! Вспомните, как три года назад мы начинали эту работу, когда не было даже операционных систем (ОС), способных поддерживать такие сверх гигантские массивы данных. И вы тогда первый обнаружили одну из новейших версий такой ОС. Ведь ещё в самом начале, работа висела на волоске. Стоило мне тогда об этом доложить НГШ и работу тут же прикрыли бы. Но я это не сделал. Я верил в Вас. И жизнь показала, что верил не напрасно. Вы полностью оправдали моё доверие.
Я прекрасно помню, Лев Сергеевич, когда Вы тогда, три года назад, позвонили мне по телефону и сказали, что нашли такую ОС, которая выдержала пять массивов с десятками миллионов элементов. Как я тогда кричал в трубку Ура! Какая тяжесть тогда отлегла от моего сердца. Это, что – не чудо?!
А как работали молодые офицеры в отделах? Ведь все они были развращены лёгкой службой здесь в столице в тепле и сухости, не то, что мы с Вами начинали в трюмах подводных лодок подо льдами. И, тем не менее, как самоотверженно эти офицеры работали! Ведь без их предельно напряжённого труда мы с Вами ничего бы не сделали. То, что это произошло в массовом масштабе без исключений – это тоже чудо!
А помните, Лев Сергеевич, что мне заявляли учёные из гражданских университетов, которых я привлёк к нашей работе? Они мне сказали, чтобы я не беспокоился об оплате их труда в нашей работе, что они готовы трудиться бесплатно, что их увлекает наша тема и масштаб объекта исследований, что им интересно применить свои научные наработки в таком масштабе. А?! Каково – готовы трудиться даром!!! И это в наше-то время – когда деньги стали мерилом всего! А это, что – не чудо?! … Ну, конечно, весь их труд я оплатил сполна. Но каковы люди!
Лев Сергеевич, если говорить откровенно, то вся наша работа это одно большое сплошное чудо, и все её результаты – чудо, а перспективы того, что теперь неизбежно будет в мире – сверх чудо! Наверно наша работа войдёт в историю. А самая главная для нас награда – это наше осознание, что мы принимали в ней участие. Вот так.
А, что касается Марины Юрьевны, то на общем собрании института, по случаю окончания работы, я поощрю её ценным подарком и грамотой. Но вручите это ей Вы, так как я её близкий родственник, иначе это будет смотреться некрасиво».
На этом их разговор закончился. … Но то, что Александр Иванович планировал, не суждено было случиться.


1.19.2 Евгений Борисович

Через два дня после этого разговора были найдены все функционально слабые множества элементов. Просматривая эти множества, из них были выделены те, элементы которых можно поразить через Интернет при помощи специальных адресных вирусов. Главная цель работы была достигнута. Об этом результате Александр доложил по команде и НГШ лично. Настал третий день. Все подразделения института были заняты написанием отчёта. Каждое подразделение писало отчёт по своей работе, затем по инстанциям эти частные отчёты обобщались и в конечном итоге должны были попасть к Александру Ивановичу. Ему надлежало сделать самое трудное, самое ответственное – написать введение, то есть выразить обобщённый взгляд на проделанную работу и обозначить открывающиеся на её основе перспективы. Это мог сделать только капитан 1 ранга Кузнецов. Работа была не простая. Александр уединился в кабинете и крепко задумался. Но размышления его были прерваны. Неожиданно на его рабочем столе зазвонил телефон внутри институтской связи. Александр снял трубку и по-военному представился:
- «Капитан 1 ранга Кузнецов».
- «Здравствуйте, Александр Иванович, подполковник Голубев, разрешите зайти по служебному вопросу».
- «Заходите, Евгений Борисович», - Александр Иванович положил трубку на рычаги, и сразу ему вспомнилась вся история с этим непростым офицером, который в ту памятную ночь, когда впервые заработала программа, послал своих офицеров за коньяком:
- «Интересно, какой номер он выкинет сейчас?» - подумал Александр.
Когда Александр начинал свою работу здесь в столице в вверенном ему институте, то первое, что ему надлежало сделать – это набрать себе штаты, или, как сейчас модно говорить – создать свою команду. Подполковник Голубев пришёл к нему сам. Притом пришёл к нему первым и сразу попросился к нему в команду. О нём Александр Иванович ничего не знал, раньше их служебные пути никак не пересекались. Сухие анкетные данные говорили, что он кадровый военный разведчик, воинское звание довольно большое – подполковник, возраст – 40 лет, имеет трёх детей, учёная степень – кандидат военных наук. Но самое большое впечатление на Александра Ивановича произвёл его внешний облик – это был облик явно умного целеустремлённого человека. Он был среднего роста, поджарый, лысый, голова яйцеобразной формы, ходил всё время в очках, но пронзительный взгляд его серых умных глаз, идеально поставленная речь, чёткое выражение своих мыслей и ни тени подобострастия – покорили Александра, и он рискнул сделать на него ставку. И, как показала дальнейшая служба – он не ошибся, хотя взаимоотношения у них и были крайне неровные.
Александр поручил ему возглавить блок отраслей промышленности по нефтегазохимии. Это было одно из самых главных направлений его работы. Теперь уже ему, в свою очередь, требовалось набрать уже себе штаты из офицеров разведки, качества которых он знал лучше, чем Кузнецов. По правде говоря, Александр их не знал совсем. Затем снабдить их информацией и контролировать их работу. Кроме того, ему было поручено организовать их дополнительное образование в области нефтегазохимии. Обучение их теории цветных неправильно раскрашенных графов капитан 1 ранга Кузнецов взял на себя лично. Это он уже никому не передоверял.
Со своей задачей Евгений Борисович справился не просто хорошо – а блестяще. Главное, что он сделал – это набрал себе очень хороших младших офицеров и жёстко держал их в руках. Они работали как угорелые, как черти, или, быть может можно для этого случая подобрать какие-то другие более сильные слова. Сам Евгений Борисович не щадил себя, показывая своим подчинённым пример исключительной работоспособности. Оказывается, у него была язвенная болезнь желудка, которая мешала его продвижению по службе. От такой интенсивной работы она обострилась и, однажды, он на месяц выбыл из строя, но продолжал руководить своими подчинёнными по телефону. Но самый большой вклад, который он сделал, по мнению Александра – это то, что своим неистовством, своим упорством и одержимостью идеей работы – он заразил своих подчинённых. Поэтому было вполне закономерно, когда в тот памятный вечер и ночь, когда весь институт с нетерпением ждал результатов первого пуска программы, он послал своих подчинённых закупить 10 бутылок коньяка. Более того, об это просили сами его подчинённые. И он принял человечески абсолютно адекватное решение.
Но была у Евгения Борисовича и другая сторона его личности – он был болезненно самолюбив. Так, где-то год назад, когда ещё все работы были в полном разгаре, он вдруг заявил Александру, что итоговый отчёт по работе должен делать он Евгений Борисович, а не капитан 1 ранга Кузнецов. Такую свою позицию он объяснял тем, что, хотя капитан 1 ранга Кузнецов и доктор наук – но эти науки всего лишь технические, а он, подполковник Голубев, кандидат военных наук и, по этой причине, ему виднее как правильно в военном отношении надо применить теорию цветных неправильно раскрашенных графов. Иными словами, в Александре Ивановиче он видел всего лишь мотор автомобиля, а вот куда надо рулить – это уже должен решать только он. Вот так, уважаемые читатели, ни больше, ни меньше.
Осознавая ценность Евгения Борисовича, капитан 1 ранга Кузнецов пытался его вразумить по-хорошему. Так, он пытался довести до его сознания факт того, что приказом Министра обороны он - капитан 1 ранга Кузнецов отдан руководителем этой работы, и было бы неправильно передоверить написание отчёта о ней лицу совершенно министру незнакомому, не обладающему его доверием и личной служебной ответственностью. Более того, пытаясь сохранить хорошие отношения, Александр говорил подполковнику Голубеву, что его мнение он обязательно в отчёте учтёт. Но Евгений Борисович оставался неумолимым – отчёт по работе писать должен только он и никто иной. Делать нечего, несмотря на исключительную ценность подполковника Голубева как работника и руководителя – Александр был вынужден, как крайнее средство, отстранить его от работы. В результате только это и подействовало на подполковника Голубева как холодный душ. Через два дня он пришёл к капитану 1 ранга Кузнецову с повинной. Конечно, Александр Иванович его простил и всё пошло как будто по-старому.
Но Евгений Борисович всё равно не унялся. Через некоторое время он стал донимать Кузнецова новой идеей, что, мол, не надо делать столь мельчайшую детализацию математической модели, то есть каждый завод, каждую фабрику раскладывать чуть ли, не до последней гайки, что надо за мельчайшую единицу брать завод в целом как единичный элемент. По его мнению, это здорово упростит математическую модель, а на итоговый результат никак не повлияет. В результате Александру пришлось тратить много своего времени, чтобы объяснить подполковнику Голубеву, что другое технологически связанное направление их общей работы – электроэнергетическое, как раз утверждает обратное. И у них есть на то очень веские основания. Оказывается, все электростанции СПА имеют друг с другом резерв по всем видам подачи питания на их системы автоматического управления. Иными словами, внутренние элементы одной электростанции связаны с некоторыми внутренними элементами рядом стоящей электростанции. Примерно аналогичные ситуации у них и в других отраслях промышленности. Такие инженерные решения у них закреплены в их законе об Энергетической безопасности. Скрипя сердцем, под неопровержимыми фактами, Евгений Борисович снял свою очередную претензию.
Но в одной его претензии было огромное рациональное зерно. О нём надо рассказать подробнее. Досконально изучая теорию цветных неправильно раскрашенных графов, он нашёл у Александра Ивановича математическую ошибку в методе автоматического определения функционально слабых множеств элементов для математической модели стратегического масштаба. Сначала Александр Иванович не придал никакого значения его очередной претензии и просто от него отмахнулся. Но подполковник Голубев был не таков, он стал настаивать. Александр с явной неохотой согласился его выслушать. И когда Евгений Борисович на неумолимой математической логике доказал Александру, что у него допущена крупная ошибка, то Александр Иванович был просто ошарашен как неприятно, так и приятно. Неприятно то, что он сам понял, что его учеником, защитившим по этому методу кандидатскую диссертацию, действительно была допущена крупная математическая ошибка. И, что он и весь диссертационный совет Военно-морской академии Русландии её просмотрели. Приятно то, что, во-первых, эта ошибка была обнаружена ещё задолго до завершения работы, а, следовательно, было время на её устранение. И, во-вторых – то, что её обнаружил Евгений Борисович.
- «Ну, Евгений Борисович, за обнаружение такой ошибки я Вам прощаю все Ваши предыдущие выверты. Двадцать докторов наук её просмотрели, а Вы нашли. Вот и цена им и Вам! Если найдёте ещё какие-либо ошибки, то немедленно оповестите меня. Я Вам скажу, как девушке – Вы мне нравитесь. Я и сам такой. Мне не нужны ученики и подчиненные, слепо верящие моему авторитету. Мне нужны такие критические умы, как у Вас. Будем вместе думать над устранением этой ошибки. Спасибо за службу. Да, кстати, когда Вы мне представите на проверку план-проспект Вашей докторской?»
- «Александр Иванович, некогда, с трудом удаётся только поспать. Вы же вон как нас гоните».
- «А Вы тогда вообще не спите, но через неделю план-проспект мне на стол. Ясно?!»
- «Так точно ясно! Разрешите идти?»
- «Желаю Вам успехов и здоровья, Евгений Борисович. Идите».
И вот сейчас, после звонка, Александр Иванович внутренне невольно сгруппировался:
- «Чего нового ждать от Евгения Борисовича? Опять какой-нибудь очередной выверт, или, не дай Бог, опять нашёл какую-нибудь ошибку?» - думал Александр Иванович.
Но капитан 1 ранга Кузнецов на это раз не угадал. То, с чем пришёл к нему подполковник Голубев, говорило о том, что он плохо, довольно однобоко понимал своего подчинённого. Умственная структура Евгения Борисовича была гораздо сложнее. В дверь его кабинета раздался стук.
- «Да, да, войдите».
Вошёл Евгений Борисович. Он ещё не успел и рта раскрыть, как Александр мгновенно заметил какую-то странную не похожую на него неуверенную суетливость. Обычно в общении Евгений Борисович был твёрд и жёсток – а тут непонятная суетливость. Он по-военному поздоровался и представился:
- «Здравия желаю товарищ капитан 1 ранга! Подполковник Голубев. Разрешите обратиться?»
- «Здравствуйте, Евгений Борисович. Садитесь», - и Александр жестом указал ему на ближайший стул за столом для совещаний в его кабинете. Евгений Борисович послушно сел.
- «Слушаю Вас, Евгений Борисович», - максимально доброжелательно сказал ему Александр.
- «Александр Иванович, я к Вам пришёл с вопросом, который волнует всех моих подчинённых и меня в том числе. Вот мы сейчас закончили большую работу, а что дальше? Ребята поверили не столько в Вас лично, сколько в крайнюю необходимость такой работы. Ведь пока другие государства не овладели такой математикой применительно к стратегическим математическим моделям, мы реально становимся самой сильной страной в мире в военном отношении. И мысль моих ребят, что они причастны к такой работе – их окрыляет», - Кузнецову было ясно видно, что Евгений Борисович искренен с ним и очень сейчас волнуется.
От прежней его решительной самоуверенности не осталось и следа. А тем временем Евгений Борисович продолжал:
- «Знаете, Александр Иванович, я Вам скажу честно, у некоторых, мягко говоря, военных разведчиков бытует такое типовое представление о военной карьере: это в её начале демонстрировать своё рвение к службе, чтобы ему дали право поступать в Военную развед-академию. Затем, после её окончания, добиться назначения за границу в атташат. А там сразу идут большие заграничные деньги, на которые можно неслабо оттянуться в заграничных ресторанах и на пляжах. Вот так схематически они и представляют себе свою карьеру. Подобными мыслями была заражена и часть моих подчинённых. Сейчас никто из моих ребят этого уже не хочет. Более того, некоторым даже стало стыдно, что подобные мысли были у него в голове. Все хотят остаться причастными к этой работе», - дальше Евгений Борисович сорвался на сплошной пафос, но Кузнецов его не перебивал.
Он прекрасно видел, что сейчас перед ним Евгений Борисович настоящий, а не строящий из себя самовлюблённого «великого» стратега.
- «Как мило», - подумал Александр: «что он своих подчинённых, когда раскрепощён, называет «мои ребята», - и снова он стал прислушиваться к речи Евгения Борисовича:
- «Александр Иванович, Вы то, хоть осознаёте, что мы ПЕРВЫЕ!!! Именно мы делаем нашу державу ВЕЛИКОЙ и сильнейшей в мире в военном отношении! Да от этой мысли можно с ума сойти! Ведь МЫ – живая легенда! Наш опыт будут изучать, на нас будут равняться!
Простите, Александр Иванович, я отнимаю у Вас время на пустой пафос. Но ведь он реально есть и не замечать его у своих ребят я не могу, и хочу, чтобы Вы об этом знали», - тут Кузнецов его перебил:
- «Евгений Борисович, Вы не отнимаете у меня время, мне всё это очень важно знать. Говорите дальше и не стесняйтесь».
- «А вот теперь, Александр Иванович, о деле. Позавчера мои ребята высказали мне одну очень интересную идею, к которой я так же присоединяюсь. Ведь наступит когда-то время, а оно не за горами, когда все страны будут владеть такой математикой и научатся применять её в стратегическом масштабе. Тогда каждая страна может заготовить подобную математическую модель на все остальные страны. Но это логически неизбежно приведёт к тому, что все крупномасштабные войны на Земле прекратятся. Сами подумайте, Александр Иванович, какой смысл тогда воевать, если две любые воюющие страны гарантированно погасят друг у друга всю экономику. Кто тогда получит политические выгоды от такой войны? Кому она будет нужна? А сделать такие математические модели гораздо дешевле, чем содержать громадные современные вооружённые силы», - не перебивая Евгения Борисовича Александр подумал:
- «Как они повторяют мои мысли!»
- «А, Вы что думаете по этому поводу, Александр Иванович?»
- «Я думаю, дорогой Евгений Борисович, что прав был великий французский писатель Виктор Гюго, который высказал следующую мысль, точно на память её не помню, но вот приблизительно её смысл: «Ничто в мире не может быть сильнее идей, время которых пришло».
- «Да, Александр Иванович, точно сказано. Я очень рад, что здесь в главном мы с Вами единомышленники, хотя, сколько за эти три года я с Вами спорил по мелочам».
- «Без этих, как Вы говорите мелочей, не было бы итога нашей главной работы. Споры – это норма, это реальная жизнь. Всё в жизни великое и стоящее первоначально начинается с мелочей. А эту нашу общую мысль я обязательно отражу в отчёте. Помните, Евгений Борисович, я Вам говорил когда-то давно, что обязательно буду с Вами советоваться при написании отчёта. Вот, можно считать, и посоветовался».
- «Извините за тот случай, Александр Иванович, мне стыдно об этом вспоминать».
- «Большинство великих дел делались людьми самолюбивыми. Люди без самолюбия, как правило, ничего в жизни не добиваются. Поэтому Ваше поведение – это тоже вариант нормы. Не корите себя за это».
- «Александр Иванович, ещё вопрос: я со своими ребятами считаю, что нам следует построить математическую модель стратегического масштаба нашей страны. Чтобы на её основе найти функционально слабые множества элементов для того, чтобы их устранить, то есть зарезервировать, или задублировать их, или изменить общую структуру соединения».
- «Вы абсолютно правильно мыслите, Евгений Борисович. Да, действительно, это тоже надо сделать. Но ещё надо иметь в виду, что математическая модель СПА актуальна будет не более месяца. С большой натяжкой её ещё можно использовать полгода. Но за это время её инженерная инфраструктура так сильно изменится, что у неё появятся новые функционально слабые множества элементов, а старые уже будут не актуальны. Поэтому имеемую математическую модель стратегического масштаба необходимо всё время обновлять. Но кроме СПА есть ещё и другие страны, которые, мягко говоря, не спешат нас любить. По их инженерной инфраструктуре нам тоже надо сделать подобные математические модели. Если всё это учесть, то наш институт надо расширить как минимум в 10 раз. И всё это я тоже думаю отразить в отчёте и лично доложить МО и НГШ».
- «Спасибо, Александр Иванович. Все те вопросы и сомнения, которые я с моими ребятами испытываю, оказывается у Вас на учёте, и Вы собираетесь их решать аж на самом высоком уровне в Министерстве обороны. Я передам это ребятам. Нам будет легче».
- «Передайте всем своим ребятам моё огромное спасибо за службу. Вы их здорово воспитали, Евгений Борисович».
- «Да нет, Александр Иванович, особых усилий на их воспитание я не прикладывал. Главное они были вдохновлены самой идеей работы. Они очень дорожили своей причастностью к этой работе. Я им просто подавал пример работоспособности. Ну и конечно на них огромное впечатление произвела Ваша личная работоспособность и работоспособность Льва Сергеевича».
Потом подумав немного, помявшись, поправив очки на переносице, с каким-то внутренним усилием он добавил:
- «Александр Иванович, я и мои ребята прекрасно видим, как Вас травит наше начальство. Мы восхищены, как Вы в одиночку даёте им отпор. Понимаете, если Вас сольют, то нам всем крышка. Командование не простит нам близость к Вам. Но мы единогласно приняли решение и пойдём с Вами до конца. Я хочу, чтобы Вы об этом просто знали».
Здесь Александр не выдержал, встал и подошёл к подполковнику Голубеву, крепко обнял его и дрожащим голосом от переполнявших его чувств сказал:
- «Спасибо, спасибо, дорогой Евгений Борисович за понимание ситуации, за солидарность. Спасибо, что так мне верите. Но Вы и Ваши ребята служите не мне, а Русландии. Я уверен, что всё, что сейчас с нами происходит, Отечество не забудет и всему своевременно даст свою оценку. Но, это в будущем. А в настоящем я не могу дать Вам никакой гарантии, что со мной не расправятся. А Вам и Вашим ребятам тогда предложат публично меня ошельмовать. И кто на это не пойдёт, того ждёт незавидная участь. Помните, Евгений Борисович, на войне за правое дело бывают и убитые. Я лично, готов принять любую судьбу».
- «Александр Иванович, у меня трое детей, но я не в силах поступить иначе, чем так, как я поступил», - потом Евгений Борисович замолчал, молчал и Александр.
Слишком, ох как слишком откровенен был их разговор! И каждый из них одновременно подумал, как хорошо, что этот разговор состоялся. Первым очнулся подполковник Голубев:
- «Александр Иванович, я высказал Вам всё, что хотел. Мне стало легче. Извините, что отнял у Вас время. Разрешите идти?»
И тут Александр задал ему неожиданный вопрос:
- «Евгений Борисович, а Вы счастливы?» - спросив это, Александр поудобнее уселся в своём кресле, и с интересом взглянул в глаза Евгению Борисовичу, а про себя подумал:
- «Интересно, что он мне сейчас ответит на этот неожиданный вопрос? Как на него отреагирует его изощрённый ум?»
В первое мгновение подполковник Голубев явно смутился, потом собрался с мыслями и ответил:
- «Гм, Александр Иванович, … да, очень неожиданный вопрос Вы мне задали», - его умное лицо на мгновение сосредоточилось, стало ещё умнее и, немного подумав, он поднял голову, сверкнул линзами своих очков и ответил:
- «Александр Иванович, ответ на этот вопрос односложен, либо «да», либо «нет». Но, смысл, который различные люди вкладывают в понятие «счастья» у всех людей различен. Каждый понимает под этим что-то своё, … личное, … выстраданное личным жизненным опытом. Поэтому, чтобы мы с Вами говорили на одном языке и, чтобы у нас с Вами не было бы подмены понятий, мне нужно знать, какой Вы лично вкладываете смысл в понятие «счастья». Только тогда я смогу чётко ответить на Ваш вопрос», - парировал подполковник Голубев.
- «Браво, Евгений Борисович, мне всегда нравился Ваш чёткий ясный ум. Конечно, сначала мы должны договориться одинаково, понимать смысл этого понятия. Раз я задал этот вопрос, то мне первому, и говорить», - Александр выпрямился в кресле, положил руки на стол, глубоко вздохнул и начал:
- «В моём понимании вопрос о счастье неотделим от вопроса о смысле жизни. Не все люди ставят перед собой этот, я бы сказал глубоко интимный, вопрос. Но вот я его перед собой поставил. Действительно, какой смысл появиться на свет, если, что бы ты ни сделал, ты всё равно умрёшь. Есть ли в этом смысл? Может лучше на свет совсем не появляться, чтобы и не умирать? Я для себя ответил на этот вопрос положительно. Смысл в жизни есть, и он предельно прост – в служении другим людям: на уровне семьи, предприятия, отрасли, страны, или всего человечества в целом – кто как может, у кого какие способности и таланты. Одни его видят в том, чтобы родить детей и их вырастить, другие – в том, чтобы вырастить хлеб, третьи – в том, чтобы развить науку, четвёртые – Родину защищать, лечить людей и так далее. Мы с Вами развиваем науку и используем её для защиты Родины. Так вот, отвечая на Ваш вопрос о моём понятии, о счастье, отвечаю тоже очень просто – это каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду своей жизни удовлетворять своей деятельностью своё понятие о смысле жизни. Если ты это делаешь, то ты живёшь в мире со своей совестью, а, следовательно, ты счастлив», - Александр умолк и снова откинулся на спинку кресла.
Несколько мгновений они оба молчали.
- «Ну, что теперь ты мне скажешь?» - подумал про себя Александр.
- «Александр Иванович, так же просто и коротко Вам отвечаю – да, в Вашем смысле я совершенно счастлив», - потом улыбнулся, прямо взглянул на Александра Ивановича и, шутя, добавил:
- «Только, для полного счастья, всё время очень хочется спать», - они оба рассмеялись.
- «А разве бывает счастье лёгким?» - спросил его Александр.
- «Наверное – нет, Александр Иванович», - снова парировал его вопрос подполковник Голубев, потом, подумав добавил: «иначе это будет что-то другое, но не счастье».
- «Как жаль, Евгений Борисович, что за всё время нашей с Вами совместной службы у нас так мало было времени поговорить по душам, вот так, как сейчас», - грустным голосом сказал Александр.
- «Да, жаль», - стёкла линз очков Евгения Борисовича ещё раз ярко блеснули и погасли.
Александр улыбнулся, надо было как-то закончить этот разговор. Ему катастрофически не хватало времени на обдумывание введения к отчёту. Надо было побыть одному, сосредоточиться. И он сказал Евгению Борисовичу завершающую фразу:
- «Сейчас настало не столь напряжённое время, Евгений Борисович. Я советую Вам больше уделить времени Вашей докторской. Кстати, согласно Вашего план-проспекта, Вы на следующей неделе должны представить мне на проверку свою первую главу. Вот в понедельник с утра мне её на стол».
- «Да я ещё к ней и не приступал, у меня не было … »
- «Не желаю знать, чего у Вас там не было. Спите через день, или через два дня на третий. Вот и время появится. Всё! В понедельник с утра жду. А сейчас желаю Вам здоровья и успехов», - и Александр встал, тем самым давая понять, что разговор окончен.
- «Разрешите идти?»
- «Идите, идите, дорогой Вы мой человек», - и Александр ещё раз на прощание крепко обнял Евгения Борисовича, столь противоречивого, но и столь преданного ему человека.
Подполковник Голубев вышел. Александр упал в своё кресло и стал думать:
- «Да, самое трудное – это написать введение и заключение. Всё остальное – дело техники: обоснование принятого математического аппарата, структура базы данных, описание математических методов, полученные результаты. А вот введение и заключение – это да! Надо поломать голову, особенно после разговоров с Львом Сергеевичем и Евгением Борисовичем. Написать во введении, что работа выполнялась по указанию Министра – это значит обмануть, прежде всего, самого Министра, ибо для него, на тот момент, когда он давал такое указание, это виделось как какое-то рационализаторское предложение, не более. Он наверняка ещё не увидел её эпохальный размах и переход к принципиально новому поколению войн. А это, как следствие, потребует и новой структуры Вооружённых сил (ВС) – расширение по качеству и по количеству разведки за счёт других видов ВС и родов войск. Но это и называется – военная реформа. Всё это надо написать так просто, ясно и доходчиво, чтобы текст понимался без особого напряжения мысли, просто и логично. … Но что-то мысли не идут. … Ага, я понял, я как загипнотизированный смотрю на телефонный аппарат. Вдруг он опять зазвенит, и какие-нибудь пустяковые доклады будут вечно сбивать мою мысль. Надо сегодня пораньше уйти домой и дома в тиши всё обдумать. На службе покою не будет. Решено, только позвоню Марине и предупрежу её».
По телефону внутренней связи он набрал рабочий телефон Марины. Она сразу сняла трубку.
- «Марина, привет! Это я. Знаешь, я сегодня уйду со службы чуть раньше, а то тут невозможно сосредоточиться и обдумать отчёт. Всё время звонки, посетители. Так, что ты меня не жди, а как освободишься – сразу иди домой».
- «Хорошо, Саша. Мне тут ещё надо немного поработать с Львом Сергеевичем. Потом я заеду в магазин, куплю чего-нибудь вкусненького к ужину и сразу домой», - голос её был хоть и официальный, но очень ласковый.
- «Хорошо, до встречи», - и Александр с грустью повесил трубку.


1.19.3 Мысли

В этот день непогодилось. Шёл сильный мокрый снег, дул ветер, было пасмурно и промозгло. Но Александр ничего этого не замечал, он шёл домой и всё думал и думал. Дома он машинально разделся, переоделся в домашнее и, наслаждаясь покоем, прилёг на диван. А мысли в его голове всё вертелись и вертелись. Но мысль простую, ясную, соответствующую уровню работы, он всё ещё не ухватил. Он чувствовал, что мыслит где-то рядом, но пока нужную мысль не находит:
- «Написать во введении, что, получив приказ МО и НГШ, выполнил его и докладываю … нет, не годится», - думал Александр, глядя в окно: «Слишком просто или … сходу сделать претензию на новое поколение войн и, соответствующую ей военную реформу? … Нет, тоже не годится. Посчитают меня за амбициозного хвастуна и выскочку. Это две крайности, следовательно … », - тут Александру показалось, что он, наконец, стал нащупывать путь к раскрытию главной мысли. Он перевернулся на другой бок и продолжал думать: «путь к раскрытию истины лежит где-то посередине. Но где?! … Но, раз мы занимаемся военной стратегией, следовательно, нужно опереться на её законы и плясать уже от них. Эта позиция будет уже не убиенной, которую не сломит ни одна критика. И никто тогда уже не сможет назвать меня дилетантом, выскочкой или ещё каким-либо обидным словом. А как это сделать? Как на них опереться?» - и сам же себе ответил: «Для этого надо повторить эти законы и ещё раз вдуматься в их смысл … . Так, так, так», - Александр знал эти законы не то, чтобы дословно наизусть, но достаточно близко к тексту, так как прекрасно понимал их смысл.
И, ещё немного подумав, его вдруг осенило:
- «Эврика! Вот она! Вот эта мысль!» - Александр даже привстал с дивана, улыбнулся, и с удовольствием потёр руки: «Об объективной неизбежности перехода к такому поколению войн прямо в лоб говорит третий закон военной стратегии. Вот его смысл в вольном пересказе: «Теория и практика вооружённой борьбы изменяется от уничтожения субъектов войны (то есть людей - военнослужащих), к уничтожению объектов войны (то есть вооружению и военной техники) и далее к уничтожению средств ведения войны (то есть уничтожению объектов промышленности) или к нарушению их функционирования». Но только в нашем случае промышленность противника уничтожается не ядерными бомбардировками, не сверх точными крылатыми ракетами с обычным взрывчатым веществом, что в первом случае – варварство, во втором – крайне дорого, а нарушением функционирования небольшого множества мельчайших элементов в его инженерной инфраструктуре. После этого неизбежно гарантировано возникнет лавинообразное веерное обесточение всех объектов промышленности государства-противника, и его экономика остановится. А это и есть необходимое условие победы в современной войне. А дальше от этой фундаментальной мысли всё остальное идёт как вытекающее неизбежные последствия. … Блестяще, великолепно, убедительно сказано!» - теперь уже Александр сам себе захлопал в ладоши и, не снижая темпа, ловя вдохновение, стал размышлять дальше:
- «Но остановка всей экономики государства-противника при помощи нарушения функционирования, ограниченного функционально слабого множества элементов в десятки тысяч раз дешевле, чем достижение того же эффекта от ядерных бомбардировок или бомбардировок сверх точными крылатыми ракетами. А отсюда логически следует вывод: всеобщий переход к такому поколению воин – это естественный объективно закономерный процесс развития цивилизации в такой её области – как вооружённая борьба. А в конечном итоге – это поколение войн отменит и саму войну. Уклониться от этого процесса, сделать вид, что его нет – невозможно, история тотчас же за это накажет. Этот процесс неизбежен – он объективен. … Всё, всё, очень устал. Надо немедленно скорописью записать эти мысли и отдохнуть».
Что Александр и сделал. Он вскочил с дивана, вынул из письменного стола бумагу и быстро, быстро записал эти мысли.
- «Да, это будет очень хорошее начало введения к отчёту. А сейчас немного отдохну и начну думать дальше».
Он подошёл к плееру и включил свою любимую подборку песен, которую назвал «Романтика». Александр снова лёг на диван, закрыл глаза и стал слушать. Сначала была песня о Весёлом ветре из кинофильма «Дети капитана Гранта», где были прекрасные слова:

«Кто привык за победу бороться
С нами вместе пускай запоёт».

Потом была песня о бригантине, которая поднимает паруса и где моряки произносят прекрасный тост:

«Пьём за яростных, за непокорных,
За презревших грошевый уют».

А дальше мысли Александра поплыли в приятную сторону, где особенно не надо было думать, напрягать мозги:
- «Да, прав Евгений Борисович, пройдёт какое-то время, и наша работа будет вспоминаться как легенда. Она будет овеяна ореолом романтики. Ведь мы были первыми. Первым всегда труднее. Мы многое не знали и нередко путь вперёд находили ощупью, на одной интуиции. Часто спотыкались, падали, но поднимались и снова шли вперёд. … Кстати, а что такое романтика? Я ведь об этом никогда раньше не задумывался. Как понять это слово?»
Ах, как было сладко смотреть на свою работу в целом, теперь уже как будто со стороны. Александр повернулся на диване. А песни всё лились и лились, про погоду в доме, про то, что жизнь – это игра со смертью и так далее.
- «Наверное, романтика – это внешне эффектный успешный итог какой-либо крупной общественно полезной деятельности», - думал Александр, примеряя слово «романтика» на свой случай и продолжая думать:
- «Даже если этот итог связан с гибелью. … Трудно, однообразно, утомительно было строить саму математическую модель. Никакой романтики здесь никто не видел. Но зато, какое ликование было у всех сотрудников института, когда она впервые заработала! Без сомнения – это был один из самых романтических эпизодов в жизни. Как трудно не романтично было в сжатые сроки ремонтировать механизмы подводной лодки, стоя в базе или на судоремонтном заводе. Как однообразно, напряжённо, нудно и изматывающее были все вахты подводников, находясь подо льдами Арктики. Но как прекрасно романтичен был момент всплытия на Северном полюсе! Как великолепен и романтичен был торжественный подъём государственного и военно-морского флагов на вершине планеты! Ну, разве можно здесь подобрать какое-то другое слово, кроме слова «романтика»? О, это великое счастье познать, а главное – увидеть романтику!»
Затем мысли Александра, самопроизвольно гуляя по его отдыхающему мозгу, переместились в другую смежную область:
- «А что же тогда такое поэзия? Умение складывать стишки? Но не все стишки можно назвать поэзией. И, наоборот, есть люди, которых называют поэтами, но они не сложили, ни одного стиха. Так, что же такое поэзия?»
И тут Александру вспомнился монолог Печорина о его друге – докторе Вернере из повести М.Ю.Лермонтова «Княжна Мэри». Это было одно из самых любимых литературных произведений Александра. Он наслаждался его изумительным стилем, завораживающим сюжетом. У Александра даже было правило – как минимум один раз в год прочесть это произведение. Поэтому он его знал не то, чтобы наизусть, но очень близко к тексу. И вот тот знаменитый монолог Печорина: «Вернер человек замечательный по многим причинам. Он скептик и материалист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и не на шутку – поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов. … Обыкновенно Вернер исподтишка насмехался над своими больными, но я раз видел, как он плакал над умирающим солдатом», - и дальше мысли Александра потекли в этом направлении:
- «Если такой авторитет в поэзии как Лермонтов признаёт, что можно быть поэтом, не написав и двух стихов, значит поэзия – это не только сочинительство стихов – это нечто большее, или, скажем другими словами – нечто более высокое. Но, что?! … А, действительно, что? Я об этом никогда не задумывался».
В этот момент в комнате звучала прекрасная музыка Георгия Свиридова из кинофильма «Метель». Под неё Александру думалось легко и приятно. И тут его осенило:
- «Он плакал над умирающим солдатом, и это дало право Лермонтову назвать его поэтом. Да в этой фразе сказано всё! Это будничный тяжёлый, но очень необходимый труд врача. Просто Вернер обладал способностью видеть стоящее, настоящее, великое – среди повседневных будничных дел. … Вот оно! Это то, главное, почему Лермонтов называет человека поэтом. Я полностью с ним согласен».
Тут Александр вскочил с дивана, схватил свою заветную тетрадку с цитатами о науке и учёных и стал искать ту цитату, о поэзии в науке, которую он когда-то на всякий случай выписал, но так до конца глубоко тогда и не понял.
- «Ага, вот она: «… нельзя быть математиком, не будучи поэтом в душе … . Мне кажется, что поэт должен только видеть то, чего не видят другие, видеть глубже других. И это же должен и математик» - А.Г.Столетов [39]. Да, вот теперь вроде всё становится на свои места. Два разных человека живших в разное время, но мыслят удивительно одинаково».
1.19.4 Произвол

Прошла ещё одна минута и мысли Александра вдруг резко поменялись:
- «Да, но, почему я так отвлёкся от обдумывания введения к отчёту? Потерял столько времени!»
Александр мгновенно стряхнул с себя сладкие думы под музыку, выключил проигрыватель и взглянул на часы.
- «О, Боже!!! Уже прошло два часа, как в институте окончился рабочий день, а я по-пустому размечтался! А Марины всё нет!»
Он мгновенно позвонил Марине на её мобильник. … Но в ответ механически размеренно прозвучало: «Абонент находится вне зоны действия сети».
- «Неужели у неё мобильник разрядился? Она ведь такая пунктуальная, на неё явно непохоже», - подумал Александр и решил позвонить Льву Сергеевичу: «может они задержались в институте, решая срочные текущие вопросы?»
- «Алло, Лев Сергеевич? Это я, Александр Иванович. Добрый вечер, Вы можете сейчас говорить?» - спросил Александр нервным нетерпеливым голосом.
- «Добрый вечер, Александр Иванович, да, конечно могу. Что случилось? У Вас какой-то голос нервный».
- «Вы сейчас в институте?»
- «Нет, дома. А что такое?»
- «Да, знаете, Марина Юрьевна до сих пор не пришла домой. Я подумал, что Вы её задержали на работе по делам, так как на телефонный звонок по мобильнику она не отвечает».
- «Нет, Александр Иванович, сегодня я её не задерживал, мы вместе ушли с работы вовремя. Да, Вы не волнуйтесь, Александр Иванович, наверно зашла в какие-нибудь магазины, увлеклась, как все женщины. Я уверен, скоро придёт».
- «Да, да. Ну, извините, Лев Сергеевич, за беспокойство», - и Александр отключил связь.
После этого он снова нервно позвонил Марине на мобильник. И опять тот же самый бесстрастный размеренный ответ: «Абонент находится вне зоны действия сети». Александр разволновался не на шутку. Через каждые 5;10 минут он перезванивал ей. Но ответ был всё тот же. Так прошло ещё два часа. … И наконец, он понял всё! То, чего он опасался – случилось!
- «Подонки! Сволочи! Они даже не ждали и дня. Только сегодня утром я доложил НГШ, что найдены все множества функционально слабых элементов в инженерной инфраструктуре СПА, которые можно поразить адресными вирусами через Интернет, и вот её уже нет!» - эта мысль в мгновение ока пронзила Александра. Случилось то, чего он ждал, чего опасался, во что не хотел верить.
Нет, он не плакал, не стенал, не рвал на себе волосы – только сразу Мир для него стал другим – Мир без Марины. Он спокойно холодно осознал эту мысль:
- «Как мало мы были знакомы. В апреле того года мы второй раз познакомились, а в марте этого года её уже не стало. О чём она думала в последние минуты жизни? Только бы они не сунули её живой в топку, как эту казнь описывает предатель Резун в своём романе «Аквариум» - Александр схватился за голову, он был близок к отчаянию, но неимоверным усилием воли взял себя в руки и про себя решил:
- «Живым надо жить. Надо заставить себя жить, даже если жить очень не хочется, даже если каждый день придётся мучиться от того, что ощущаешь себя живым. Мне ещё много на Земле надо доделать. Первое – надо сообщить в полицию о пропаже жены, второе – надо сообщить о случившимся Наташе».
Он оделся и пошёл в районное отделение полиции, где по соответствующей форме составил заявление о пропаже жены. Она была официально объявлена в розыск как пропавший человек. Потом вернулся домой, позвонил Наташе и рассказал ей о случившимся. С ней случилась истерика. Она во всём обвиняла Александра, что он втянул её мать в свои рискованные дела, а её мать такой увлекающийся человек, такая идеалистка и так далее и тому подобное. Александр не оправдывался и не перебивал её. Когда первый взрыв горя у неё прошёл, они условились быть на связи друг с другом и сообщать все новости.
Была уже середина ночи. Следующий день был рабочий. Александр не раздеваясь, прилёг на диван и тут же уснул. Через три часа его разбудил будильник. Он через силу проснулся и в первый момент ничего не мог понять: почему он одет, почему нет Марины? Но потом сознание вернуло его к действительности, и он вспомнил все события предыдущего вечера, и тут же подумал:
- «Зачем я проснулся? Во сне мне было так хорошо. А теперь надо нестерпимо мучиться от осознания случившегося. … А может сделать так, чтобы избавить себя от этого мучения и быть вечно во сне? … Нет, нет, нет!!! Эти подонки будут этому только рады, им не придётся марать руки и об меня. Не дождётесь – гады! Если я это сделаю, то Марина мне этого ни за что не простит! Ведь я её Саня Григорьев!» - и тут ему вспомнился его лозунг, который они с Мариной вместе вспоминали: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»
И он себя обругал:
- «Тряпка! Тряпка! Тряпка! Это самый простой выход избавить себя от мучений. Гораздо тяжелее заставить себя жить. А что тогда обо мне подумает Лев Сергеевич, а Евгений Борисович, а все остальные?! Сам строил из себя волевичка, а при первом же ударе судьбы растерялся и бросил всех на произвол судьбы?! Нет, нет и нет! Я этого не сделаю. Надо взять себя в руки, тщательно умыться, побриться и идти на службу служить. Я должен всем продемонстрировать свою несгибаемость, даже от такого удара. Ведь сколько людей поверило в меня! И Марина одобрила бы такое моё поведение. Да, надо продолжать бороться. Боролся и Саня Григорьев, даже находясь в обречённом состоянии. А Марина обязательно будет всё время сравнивать меня с ним. И я отныне буду все свои поступки оценивать взглядом Марины. … Но хватит лирических самоистязаний. Сейчас я пойду на службу, и буду писать введение к отчёту. Но сначала я официально сообщу о случившемся».


1.20 «Навеки умолкли весёлые хлопцы, в живых я остался один» (из песни «Орлёнок»)

- «Вот и ещё одного человека убили. А я всё живу», - думал про себя Александр. Всё, что с ним происходило дальше – было уже не интересно.
С одной стороны, Кузнецов вопреки всему руководству военной разведки умудрился всё же в полной мере выполнить задание МО и НГШ. Правда, за это время сменилось и высшее руководство Министерства обороны. Во главе, которого, стал новый Министр и новый НГШ. Эта стратегическая модель была им показана, получила их высочайшую оценку и готовилась её демонстрация самому Президенту.
В этом месте сделаем небольшую ремарку. Тот советник министра адмирал Веткин Михаил Петрович, который довёл информацию о работе капитана 1 ранга Кузнецова до нового МО и нового НГШ и который тайно от высшего руководства военной разведки организовал эту встречу, как и положено, в этом случае, неожиданно смертельно заболел и вскоре умер. Уважаемый читатель, предлагаю Вам суть причины этой «неожиданной» смерти додумать самому. Это всё, с одной стороны.
С другой стороны, скрыть визит капитана 1 ранга Кузнецова к новому МО и новому НГШ от высшего руководства военной разведки, было невозможно. Они узнали всё. Перед ними реально замаячила угроза встречи капитана 1 ранга Кузнецова с Президентом. Для них это было бы концом их карьеры. Так как капитан 1 ранга Кузнецов им не был ничем обязан и без сомнения не стал бы от Президента скрывать всю ту обстановку, которую они создали вокруг его работы. Это они понимали четко и единогласно. Двух мнений на этот счёт у них не было. Им надо было срочно спасать себя. Что делать? И они выбрали самый подлый, самый коварный, самый грязный способ избавиться от капитана 1 ранга Кузнецова. Они срочно нашли насквозь продажных учёных, которые сфабриковали лживый резко отрицательный отзыв. Причём впопыхах они не сообразили, что от них требуют критиковать и стали критиковать, совсем другую работу профессора Кузнецова, совсем по другой теме. А, для смеха, эта его работа была всего лишь популяризацией математической теории одного всемирно известного академика. И, не зная работ этого академика, они взахлёб стали его критиковать, хотя сами не стоили и его мизинца. Расчёт был на то, что новый МО и новый НГШ, не являясь специалистами в области математики, не заметят подмену понятий и примут всё на веру. Но не всегда добро побеждает зло. На этот раз зло победило.
Понимали ли эти продажные учёные, что они творят служебный подлог и сознательно вводят в заблуждение НГШ? Иными словами, человека, обличённого гигантской ответственностью и властью! Конечно, всё они прекрасно понимали, люди взрослые. Но всё равно пошли на подлог и обман. А могли ли они поступить иначе? Конечно, могли, но струсили и прошли на подлость и подлог. А если бы они на это не пошли, то неизбежно «поссорились» бы с высшим руководством военной разведки. А что бы это тогда для них значило? Ответ: как минимум, они бы гарантировано лишились заказов на ОКРы от них (естественно с откатом), как максимум, их бы отправили «вслед» за тем советником МО, который и вывел Александра Ивановича на новых МО и НГШ. Осознавали ли всё это эти продажные учёные? Конечно, осознавали, но повели себя подло и трусливо как самые настоящие шкурники. Ох, какая гигантская коррупция! Как всё прогнило!
А как повёл себя в этой ситуации новый НГШ, которому МО поручил разобраться в этом деле? А новый НГШ по-армейски занял простую позицию: кто на него больше надавит, тот и прав, а наука здесь ни при чём. Но силы Александра по сравнению с силами противостоящих ему генералов от военной разведки были чудовищно не равны. И эти генералы надавили на НГШ несравнимо сильнее. По логике НГШ автоматически следовало, что значит и в науке они правы. И тут то, эти генералы и просунули, как альтернативу, тот самый математический аппарат линейного программирования, который им было велено применить «друзьями» из комитета начальников штабов СПА.
Как никто другой Александр понимал всё творящееся предательство, гнусность и подлость. Как горько он рассуждал про себя:
- «Но этот, математический аппарат приспособлен только для решения чисто экономических задач. Оперируя средними себестоимостями товаров и их рыночными ценами, он позволяет бизнесменам научно обоснованно вкладывать деньги в ту или иную отрасли экономики. Но как при его помощи можно найти функционально слабые множества элементов???!!! Это полная чушь!!! Они задурили голову новому НГШ, повели его по ложному направлению, а он, затем доложил Министру. Это жестокий подлог и предательство, в котором невольно в тёмную разыграли нового МО и нового НГШ!!! Да, … как филигранно точно разведка Соединённых провинций Атлантиды (СПА) провела на моих глазах эту блестящую для них операцию! Им надо отдать должное, они это умеют! Как психологически точно ими всё рассчитано! Как тонко они изучили характер нового НГШ!»
А дальше случилось то, что и должно было случиться. Александру просто требовалось время, чтобы решиться совершить свой поступок. Чисто психологически он не мог так сразу, под сию минутным влиянием чудовищной несправедливости и откровенного предательства это сделать. Он был слишком законопослушным. Чтобы принять такое решение, ему сначала надо было уйти с военной службы, привыкнуть, что над ним нет начальства, а дальше характер Александра и время сделают своё дело. Так потом и произошло. Уже в то время технически Александр готов был нанести свой удар по СПА. Грязнов и здесь просчитался, заверяя Мамона, что секретный компьютерный контур надёжно прикрыт, и из него ничего бесконтрольно нельзя скопировать. Действительно прикрыт он был очень надёжно. Но, прикрывали то его люди-офицеры. А у них, оказывается, было такое присущее людям качество как совесть, что Грязнов просто по своему складу ума не в состоянии был учесть. И, видя всё творящееся вокруг работы капитана 1 ранга Кузнецова, ряд офицеров, обслуживающих этот контур, предложили свои услуги Александру по несанкционированному копированию этой стратегической математической модели инженерной инфраструктуры СПА. При этом они прекрасно понимали, что формально – это страшное должностное преступление, карающееся крайне жестоко. В военной разведке – это смерть. Но они даже не взяли с Александра честное слово молчать об этом, так как прекрасно понимали, что капитан 1 ранга Кузнецов не выдаст их даже под самыми страшными пытками. Таково было уважение к нему, такова была вера в него. А вместе с Грязновым просчитались в своей блестяще проведённой операции генералы разведки СПА. Да, они добились своего и ввели в заблуждение высшее руководство Министерства обороны Русландии, пустили его по ложному пути, но не учли упорный и решительный характер Александра и веру в него его подчинённых. А за свои просчёты, как говориться, надо платить. А этот просчёт был для них катастрофичен. И под всесокрушающим стратегическим математическим ударом Александра, рассыпалась их империя как карточный домик («The house of cards» - англ.).
Но это всё было впереди, а пока генералам от военной разведки Русландии этого было мало. И они параллельно так же срочно сфабриковали против него уголовное дело о его якобы незаконной трате бюджетных денег. Перед капитаном 1 ранга Кузнецовым замаячила перспектива сесть в тюрьму на 10 лет. Плохо, очень плохо, если не сказать трагически для Русландии, что новый МО и новый НГШ во всё это поверили. И отдали Александра им на растерзание.
Кузнецову пришлось уволиться с военной службы, выдержать страшное, полностью про коррумпированное следствие, и предстать перед судом. Но судья ему попался не столь коррумпированный каким он мог бы быть. Он во всём разобрался и увидел нелепость всех обвинений. Очень помог судье и адвокат Александра Ивановича ; Владимир Олегович. Этого адвоката Александру рекомендовал тот самый генеральный конструктор подводных лодок Н.Ю.Комаров, у которого в КБ много лет назад Александр начинал свою научно-прикладную деятельность в качестве его советника. С тех пор прошло много лет, но дружба между ними осталась, хотя разница в возрасте у них была в 25 лет.
Владимир Олегович ужаснулся полным надругательством над законом следователей и прокуроров, и умело опроверг все их вымышленные обвинения. Свой адвокатский гонорар он отказался получать от Кузнецова, ибо лучше всех других увидел, как борясь за правое дело (военное величие Русландии), Александр вынужденно должен был принимать страдания за Отечество. Но полностью оправдать Кузнецова судья, наверное, все, же побоялся. Наверное, понимал или догадывался, что его ждёт в случае оправдательного приговора. Но это только предположение. Этот приговор навсегда останется наедине с его совестью. Вместо десяти лет тюрьмы он наложил на Александра всего лишь небольшой штраф. Вот так.
Но Кузнецов не унывал, он прекрасно понимал, что он сделал в жизни максимально, что только мог. Он дал миру принципиально новую математику, он указал области её применения и те проблемы, которые с её помощью можно решить. Он на реальной практике всё это доказал на деле и довёл всё это до высшего руководства Вооружённых сил страны. Большего Александр уже сделать просто не мог. По праву Кузнецов мог считать себя счастливым человеком. Да, жизнь его удалась. Но сам он себя счастливым человеком не считал. Да и мог ли он сам себя считать счастливым, если силой воли каждый день заставлял себя жить без Марины? Боль от её утраты его всё не отпускала.
Что Александру было делать дальше в этой ситуации? На работу его никуда не брали, так как у него имелась неснятая судимость. А тут из Интернета и экрана телевизора потоком лилась информация о той политической несправедливости и санкциях, которые лавиной сыпались на Русландию от ламосоксов во главе со СПА и полностью подчиняющихся им холуйских государствах. Он прекрасно осознавал, какая сила и власть находятся в его руках. Но теперь, впервые в жизни над ним не было никаких начальников, которые могли бы ему что-то приказать или что-то запретить. Все решения отныне он должен был принимать только сам. Неожиданно ему в голову пришла эта мысль, сделать этот акт. Сначала он её ужаснулся.
; «Нет, нет, это невозможно», ; говорил он сам себе. Но потом, постепенно успокоившись, он привык к этой мысли, которая не отпускала его, ни днем, ни ночью. Она перестала казаться ему ужасной. Более того, она стала ему казаться исключительно справедливой. Потом он осознал, что вообще это его долг и какая-то избранность перед человечеством. И он принял роковое решение! Но решительности его осуществить у него тогда не было. А дальше, уважаемый читатель, Вы всё знаете.
Вот вкратце суть математической теории профессора А.И.Кузнецова, некоторые эффекты от её практического применения и тот тернистый путь, который пришлось пройти Александру Ивановичу. Надеюсь, что теперь дальнейшая логика изложения последующих событий будет читателю предельно ясна. Итак, снова вернёмся к описываемым событиям того утра.
1.21 Решимость и возмездие

; «Скорее, скорей! Чего я потерял так много времени?! Но нет, сначала надо унять дрожь и нервное возбуждение. Чтобы это сделать, надо быть хладнокровным».
Железной волей он убрал нервную дрожь. Успокоился. Внутренне улыбнулся и, обрадовавшись своей решительности, он подошёл к ноутбуку. Затем, не спеша включил его, проверил подключение к Интернету, нашёл в нём нужную директорию и нужную давно заготовленную exec-процедуру, специально построенную так, что она гарантированно «прошибает» все уровни кибер-защиты СПА. И так же, решительно, не дрогнув, одним щелчком мыши выделил её, затем двойным щелчком активизировал её. Всё!!! Это, наконец, свершилось!!! И, пробивая все уровни защиты, полетели со скоростью света смертоносные компьютерные вирусы в нужные вычисленные адресные места, инженерной инфраструктуры Соединённых провинций Атлантиды, поражая контроллеры (миникомпьютер, автономно управляющий отдельным техническим объектом: контактом, генератором, трансформатором и так далее – прим. автора) соответствующих устройств и механизмов. Назад отыграть это событие было уже невозможно. Сейчас неизбежно начнётся новая глава в истории человечества! Как теперь повернётся ход истории?! Но, первоначально, надо было ожидать резкого перекоса в высокой политике.
Он прикинул, что осознание масштаба первых технических событий у наших так называемых «партнёров», то есть Соединённых провинций Атлантиды (СПА), начнётся минут через десять не раньше. Сначала они просто не поймут, что с ними произошло. Примерно через полчаса начнутся из-за океана первые сообщения о событиях стратегического масштаба. А первые политические последствия в виде заявлений западных лидеров вассалов  СПА и самих СПА последуют часа через 2;3 ; не раньше.
; «Они наделают в штаны быстро. Ведь трусость ; это обратная сторона наглости и жестокости», ; ухмыляясь, подумал он про себя.
; «Чего терять время? Надо убрать постель, сделать зарядку, принять душ, позавтракать и спокойно ожидать последствий в новостях по телевидению и Интернету», - что он и сделал с удовольствием и приятным чувством хорошо выполненного долга перед своей Родиной ; Русландией.
Он, не спеша дома сделал зарядку с элементами силовых упражнений. Потом выбежал во двор, пересёк дорогу и оказался в парке. В парке, он по привычному маршруту пробежал свои десять километров, а затем весь в мыле разделся и бросился в пруд, где ещё проплыл сто метров кролем. После чего вылез на берег, оделся, перешёл дорогу и оказался дома. Дома он, еле сдерживая нетерпение, не спеша помылся, позавтракал и, наконец, включил телевизор и Интернет, сел в кресло и отпустил нервы. Сердце сразу бешено заколотилось. Как он и предполагал ; весь мир был взорван! Все телевизионные агентства захлёбывались в потоках поступающей чудовищной информации. Никто в целом толком ничего не мог объяснить.
Если за момент «Ч» взять время активизации им соответствующей exec-процедуры, то хронология событий примерно выглядела так:
00.00 ; По всем каналам информации стали поступать первые сообщения о том, что Соединённые провинции Атлантиды (СПА) как бы «исчезли» с лица планеты, то есть с ними нет никакой связи ни у кого.
00.15 ; Приграничные со СПА страны стали дружно жаловаться, что неожиданно СПА перестала подавать им закупленную у неё электроэнергию.
00.20 ; Космонавты, с орбитальной космической станции, передали, что неожиданно погасли все огни на всей территории СПА. После этого они стали наблюдать отдельные яркие вспышки похожие на взрывы в различных местах на территории СПА. Как выяснилось позже, это действительно были взрывы на нефтеперерабатывающих заводах (НПЗ) СПА, которые технологически и должны были взрываться после внезапного полного их обесточения. Затем, после взрывов, все они были охвачены пожарами.
00.30 ; По различным каналам связи, запитанных от автономных источников питания, наконец на связь стали выходить официальные правительственные органы СПА. Они передали, что в стране произошло полное обесточение. Встала вся экономика. Население охвачено паникой. Телефонной и мобильной связи нет. Охранная сигнализация не работает. Началось мародёрство. На всех улицах во всех городах пробки, проехать никуда невозможно. Люди, застрявшие в остановившемся метро, задыхаются, так как вентиляция не работает. При тусклом аварийном освещении их спешно выводят наверх. Все средства противовоздушной, противоракетной и противокосмической обороны ещё максимум могут проработать от автономных источников электроэнергии 12 часов. Но подвоз новых цистерн с соляром для заправки их дизель-генераторов невозможен из-за наличия пробок на всех дорогах. Начали таять замороженные продукты на всех продовольственных складах. Стала складывается тяжёлая санитарная обстановка, могущая привести к массовым эпидемиям. Надвигалась угроза голода.
01.30 ; Правительство СПА сообщило, что предположительно первопричиной полного обесточения страны явилось непонятное одновременное срабатывание реле защиты приблизительно на сорока электроподстанциях из приблизительно более пяти тысяч имеющихся в электроэнергетической системе страны.
; «Но они забыли, что каждым из этих реле управляет свой контроллер, на систему управления которого можно выйти через Интернет. Ха-ха-ха!» ; с удовольствием подумал про себя профессор Кузнецов.
:
12.00 ; Правительство СПА сообщило, что все системы противовоздушной, противоракетной и противокосмической обороны обесточились и прекратили своё функционирование, так как исчерпались запасы солярки в аварийных дизель-генераторах у этих комплексов. Подвоз новых запасов солярки полностью невозможен, так как на всех дорогах страны образовались не рассасывающиеся пробки. Страна стала безоружной.
:
Прошло двое суток.
:
60.00 ; Правительство Грации официально обратилось к правительству Русландии с выражением сожаления, что более 15 лет назад под давлением правительства СПА приняло участие в бомбардировках дружественного нам государства Юголавии.
:
В течение последующих суток примерно подобные заявления, но по другим поводам, сделали правительства ещё десяти государств. Оказалось, что спецслужбы СПА заставляли их тайно финансировать различные экстремистские организации в основном радикально исламского толка, как в нашей стране, так и в дружественных нам странах. Они сеяли там хаос, а затем по накатанной схеме, вооружённые силы коалиции во главе со СПА вторгались в эти государства для того чтобы якобы навести там «порядок», а на самом деле изменяли там политический режим, устанавливали угодные им правительства и нагло использовали ресурсы этих стран в свою пользу. А покаяния всё шли и шли. Да, мудра библия, где ясно сказано «Всё тайное станет явным». Далее уже дошло до того, что некоторые страны запросили у нас экономического и даже (!) военного союза!
Смешно, но их покаяния дошли даже до того, что они сами сознались, что под давлением СПА гадили нам, инсценируя антидопинговый скандал. В результате, которого часть наших спортсменов к олимпийским играм была не допущена. А нашу параолимпийскую сборную не допустили до игр в полном составе.
; «Не пожалели даже наших несчастных инвалидов, у которых это единственная цель и радость жизни! Сволочи! Ах, гады, гады! И даже здесь вы нам нагадили», ; зло подумал про себя Александр.
; «Жаль, что я так долго медлил, … прости меня, Марина».
:
Через неделю смотреть новости стало не интересно. Александр Иванович налил себе полную рюмку душистого коньяка, с удовольствием выпил её и сам себе сказал три слова:
; «Есть! Ура! Сработало!»


1.22 Ностальгия. Как всё начиналось

Прошла ещё одна неделя, наступил октябрь. В приморском городе – родине Александра, куда он вернулся после демобилизации, стояло на редкость великолепное бабье лето. Александр выехал за город погулять на природе. Прозрачный осенний воздух был холодный, а на небе ни облачка. Ярко светило солнце, синели речки и пригородные озёра, шумела и опадала золотая листва. Пряный морской воздух, перемешанный с запахом сушёного тростника, выброшенного на пляжи и запахи прелой опавшей листвы, всё это создавало хорошее настроение, способствовало покою и умиротворению.
- «Какая редкая чудесная погода для этого времени года в нашем городе и его окрестностях», - думал Александр, гуляя за городом в лесу: «Ах, если бы сейчас со мной была Марина! Как бы мы сейчас с ней о многом разговаривали, оценивали бы ситуацию, спорили, делились мнениями, … . Ох, как жестока жизнь! Чуть меньше года мы были с ней вместе, а мне кажется, что я прожил с ней всю жизнь. Как одинаково мы думали, как одинаково расставляли приоритеты, как одинаково видели своё место в мире. Как бы она была рада моему поступку. Какая она мужественная женщина! Ведь знала, на что идёт! И, несмотря ни на что, ; не остановилась. Как она хотела что-то хорошее совершить в жизни!» - здесь он вспомнил ряд картин живописи, где были изображены сцены женского мужества, которые он недавно видел в музее. Они поразили его сознание тем, что это всё-таки были женщины, у которых совсем другое предназначение в жизни. А на что они пошли!

 
Марат Самсонов – Подвиг санинструктора Валерии Гнаровской



 
Франсиско Гоя – Какое мужество!

 
Кукрыниксы – Подвиг Зои Космодемьянской




Опустив голову и слушая звуки шуршания о его ботинки опавшей в лесу листвы, Александр всё вспоминал и вспоминал их краткую совместную жизнь с Мариной. И тут, вдыхая освежающий запах прелой опавшей осенней листвы он вспомнил стихи Лермонтова:

«И скучно и грустно,
 И некому руку пожать».

- «Какие прекрасные грустные стихи о тоске, об одиночестве», - подумал Александр.
Ему тоже было одиноко и тоскливо. В своей прекрасно прожитой жизни он сделал так много, но забыл о себе. И теперь он остался один на всём белом свете. Один!!! Но нет, у него ещё оставались воспоминания и законченные дела. А как ему хотелось общения с живой душой! Ну, что ж, максимум, что ему оставалось сделать на Земле – это достойно дожить свой век. Да, надо заставлять себя жить хотя бы ради этой цели. И тут ему
пришла в голову блестящая мысль – надо написать о своей жизни роман. Наверно он будет очень поучителен для молодёжи. А так как жизнь его была не очень публичной, то в повести надо изменить имена, названия, второстепенные эпизоды и представить её как фантастическую.
- «И действительно», - подумал Александр: «моя жизнь – это сплошная фантастика наяву».
Александр даже повеселел, так ему понравилась эта мысль.
- «Да, вот это цель!» - сказал про себя Александр: «Сколько времени я скоротаю в писательском творчестве!» - его полностью захватила эта простая мысль.
Вскоре он вышел к пустынному, одинокому лесному озеру. Александр невольно залюбовался открывшейся перед ним красотой. На озере было много мелких островов. Одни острова были уже жёлтые, другие – красные, третьи ещё оставались зелёными. И невероятная тишина, покой, и безлюдье были величественно разлиты вокруг. Красивые громадные белые облака висели над озером и пронзительная синь осеннего неба. Неба уходящего в бездну космоса. Александр попытался представить себе бесконечность пространства. Становилось жутко и не поддавалось пониманию мозга. Ну, как себе можно представить, что у пространства нет границ?! Мысленно мы привыкли любому объекту присваивать границы, а тут их нет. Вдумываясь в понятие пространства, Александр по привычке мысленно отводил ему какие-то границы, но тут же ловил себя на мысли о том, что за этими границами опять пространство без границ и так далее бесконечно! А сколько в этом пространстве галактик, созвездий, планет, сколько цивилизаций в нём было и бесследно исчезло, сколько их сейчас и сколько ещё будет?! А что такое по сравнению с этим пространством наша планета Земля? Она образовалась приблизительно 4,5 миллиарда лет назад, сколько-то ещё просуществует и так же бесследно исчезнет со всей её историей, государствами, войнами и цивилизацией. Для временных мерок вечного пространства это лишь краткий миг и всё. А что тогда такое наша жизнь по сравнению со всем этим? Она кажется ничтожной искоркой в этом безбрежном океане пространства и вечности. Сколько миллиардов этих искорок вспыхнуло и безвозвратно погасло!
Но!!! Именно эта ничтожная искорка, длительность жизни которой по сравнению с вечностью – микромиг, в силу своего разума способна осознать всё это вечное и бесконечное, понять и даже оставить свой след! Да, вот она удивительная сила человеческого разума, ведь именно разуму, а не мёртвым галактикам и звёздам, дана мощь осознать самого себя и выделить из всего этого колоссального мира. Ничто другое не способно на это. А то, что способно сравнить себя с вечным и осознать вечное, уже поражает своей исключительной сложностью организации и удивительной способностью – мыслить! Что может сравниться с силой разума по своей сложности, по сути факта своего существования?
Так свободно расслабленно размышлял Александр, далеко уносясь в своих мыслях, наблюдая эту красоту одинокого лесного озера, это вечное величественное безмолвие.

 
Исак Левитан – Над вечным покоем

А в это время в мире было всё наоборот – шла настоящая революция. Но только революция не в одной отдельно взятой стране – а сразу во всём мире. История такого ещё не знала. Восток постепенно побеждал Запад. Друзья Русландии ещё сильнее сплотились вокруг своего лидера, а, так называемые «партнёры» из стран Запада, по одному с покаяниями стремились войти в союз с Русландией. Все те внешнеполитические акции Правительства Русландии, которые страны Запада раньше наперебой называли нарушением международного права, теперь, оказывается, с точки зрения того же самого международного права – полностью законны. Чудеса, да и только! А что послужило причиной изменения их мышления? Ответ очевиден и прост – вся гнилость их морали – это преклонение перед необоримой военной мощью Русландии и решимостью Правительства её применить. Так говорили СМИ в самой Русландии. Александр внутренне посмеивался над такими заявлениями. Уж чья была решимость применить такое оружие – он прекрасно знал.
- «Я полностью выполнил своё назначение на Земле, и рад буду об этом сообщить Марине, когда увижу её там … .», - так сентиментально думал Александр, глядя на гладь безлюдного пустынного озера и с наслаждением вдыхая свежий хрусталь осеннего воздуха.
Он внутренне гордился своим поступком и рад был оставаться инкогнито. Но так ему только казалось. Впереди ещё были события в его жизни, о которых он тогда ещё не мог знать.
Неожиданно его мысли перескочили на другую тему. Он вспомнил последние месяцы своей военной службы. Как горячо он пытался убедить нового НГШ и нового МО показать в действии сделанную его коллективом стратегическую математическую модель инженерной инфраструктуры СПА на ближайших крупномасштабных учениях в присутствии иностранных военных наблюдателей. Он прекрасно понимал, что, увидев такое, они немедленно доведут это до сведения своих правительств. Как же, ведь такая держава как СПА по сути дела полностью перед нами открыта во всех деталях со всей своей сверхмощной современной экономикой. Делай с ней что хочешь. Тогда неизбежно изменится вся наша внешняя политика. А Президент, за это, скажет спасибо МО и НГШ. И, вроде, МО и НГШ стали всё понимать, но, нет, этого не случилось. Бешеное сопротивление всего генералитета военной разведки во главе с генерал-полковником Мамоном, переломили ситуацию. И новый МО и новый НГШ сдали его им на растерзание. И, в результате, Александр сделал то, что и должен был сделать. Теперь уже стала изменяться не внешняя политика, а общая политическая структура всего мира. И Александр с удовольствием подумал, меняется явно в нашу пользу. И какая при этом будет новая структура мира, и какая в нём будет новая политика – пока трудно сказать. Александр усмехнулся, а про себя подумал:
- «Говорят, всё, что Бог делает – всё к лучшему. … Хорошо сказано, может это и так, но только Бог здесь ни при чём. … Просто так сложились обстоятельства», - и сам себе задал вопрос: «А могли ли обстоятельства сложиться иначе?» - на что сам себе же через минуту раздумья и ответил: «Нет, не могли. При существующем в военной разведке принципе выдвижения руководящих кадров – это исключено».
И здесь неожиданно Александр вспомнил четверостишье из замечательной песни Людмилы Зыкиной «Грустные ивы». Уж больно по смыслу они подходили к его ситуации:

«Трудно держаться бойцу одному,
 Трудно атаку отбить.
 Вот и пришлось на рассвете ему
 Голову честно сложить».

- «Да», - подумал он про себя: «какие хорошие точные слова. Но только голову сложил не я, а Марина, советник министра и ряд моих ведущих научных сотрудников. Это несправедливо. Я их всех зажёг, вовлёк в свою работу. Они за это поплатились своими жизнями. А я вот всё ещё живу. … А зачем? Уж лучше было бы всё наоборот. Но боюсь, что тогда бы никто из них не решился на такой удар. … Хорошо ли это, или плохо? … Не знаю. … Может действительно кто-то меня по жизни свыше ведёт? … Опять в голову лезут всякие мысли о Боге. Нет, нет, всё это глупости. Просто так сложились обстоятельства, а я в них действовал так, как и должен был действовать. … Но как жалко погибших! Особенно Марину. Ведь я их всех помню, как живых. Как вместе рвались к цели, как вместе мыслили, работали, недосыпали. И вот я один. Значит, как поётся в известной песне, живи за себя и за того парня».
Александр медленно подошёл к самому краю озера и так же медленно сел на поваленное у воды дерево. Он с удовольствием оглядел окружающую его красоту, Александр словно пил осень. Уединение, глушь, первозданность заброшенного озера, запах прелой листвы и сырости, тишина, безлюдье – располагали к воспоминаниям.
- «Я слишком долго был в гуще людей. Так разрешите мне от Вас немного отдохнуть, побыть в одиночестве, подумать о вечном», - мысленно про себя проговорил Александр.
Величие красоты первозданной природы заставляло забыть всё мелкое, суетное, каждодневное. Хотелось думать о вечном, о настоящем, что и составляет смысл жизни на Земле. Он ясно осознавал, что перевернул весь мир, понимал свою роль в истории. Он гордился своим поступком и мысленно стал вспоминать, как всё начиналось, что впоследствии привело к тому, что и случилось. Как он, рядовой офицер-подводник, пахарь моря, через много, много лет стал стратегом. Он смотрел на осенние краски удивительно красивого озера, но его не видел. Он был весь погружён в себя в свои воспоминания. И опять перед глазами поплыли незабываемые картины из его ранней офицерской юности.
……………………………………………………………………………...
Это было далёкое, далёкое лето. После долгих подлёдных плаваний и всплытий во льдах, их подводная лодка внешне напоминала ободранную драчливую рыжую кошку – рыжую, от цвета свинцового сурика, которым были окрашены под палубные механизмы. А сама палуба надстройки была смята, местами выдрана и погнута. В таком потрёпанном виде их лодка встала на судоремонтный завод. Согласно ремонтной ведомости в турбинном отсеке у лейтенанта Кузнецова надо было сменить паронитовую прокладку по пару у левого фланца вспомогательного эжектора (ВЭЖа), так как в море она здорово парила. Это повышало и без того большие протечки по второму контуру ядерной энергетической установки (ЯЭУ). Трудность самой работы была в том, что чтобы добраться до этого фланца, надо было демонтировать много попутных трубопроводов. А гайки на шпильках этого фланца так прикипели, что никаким гаечным ключом их было не отвернуть. Требовалось не менее суток отмачивать их в сильнодействующих кислотах. Александр испугался трудностей этой работы и доверил её заводским рабочим. Потом позже он очень сильно жалел об этом своём решении. Да, после их ремонта фланец больше не парил, но по итоговым результатам их работы получилось, что Александр на целых 2 месяца сорвал график государственных испытаний различных новых приборов и механизмов, впервые установленных на их лодке. Но об этом чуть позже.
Через некоторое время ремонт был закончен. Предстоял переход в свою родную базу. Командование лодки приняло решение этот переход сделать не под дизелями, а введя в действие в полном объеме ЯЭУ. Александр считал, что это исключительно правильное решение, так как ещё находясь на судоремонтном заводе, проверялись главные механизмы корабля. Начался ввод в действие ЯЭУ. Александр впервые самостоятельно отвечал за ввод в действие паротурбинной установки (ПТУ).
Через несколько часов автономные турбогенераторы (АТГ) обоих бортов вышли на номинальные обороты и своими собственными масляными насосами, насаженными на их валы и называемые импеллерами, должны были сами себя прокачивать смазочным маслом. При этом их пусковые масляные насосы (ПМНы) надо было отключить. При отключении ПМН АТГ левого борта (ЛБ) сразу резко падало давление масла на всасе импеллера АТГ ЛБ. И ПМН АТГ ЛБ автоматически снова включался в работу. Давление масла на всасе импеллера создаёт специальное устройство ; инжектор, которое находится непосредственно в цистерне циркуляционного масла (ЦЦМ) АТГ ЛБ. Создавалось впечатление, что инжектор вышел из строя. Разбираться в причине аварии на введённой в действие ГЭУ было нельзя, и поэтому, на работающем ПМН АТГ ЛБ лодка сделала переход из судоремонтного завода в родную базу. Это считался аварийный режим, ибо моторесурс этого насоса не был рассчитан на столь непрерывную длительную эксплуатацию. Было ясно, что плавать с такой неисправностью нельзя. А в родной базе их уже ждала программа государственных испытаний новейшей техники, расположенной у них на борту. Понятно, что срок начала испытаний отодвигался на неопределённое время. А если говорить откровенно, без обиняков ; то до того момента времени, когда Александр найдёт причину неисправности и её устранит. Командир дивизиона движения (КДД) капитан 3 ранга Додорич ему тут же напомнил известную статью из Корабельного устава, где говорится о том, что если в заведовании какого-либо офицера обнаружится неисправность, то сход ему с корабля на берег и его подчинённым запрещён. Это естественно и необходимо. Александр чувствовал на себе невероятный груз ответственности. И, конечно, сам с корабля никуда бы не ушёл. Другие офицеры, после двухмесячной разлуки, встретились со своими жёнами и детьми. А Александр о таких радостях даже не мог и подумать. Вся турбинная группа ставилась на береговое довольствие на корабле. Из лодки им разрешалось выходить только на пирс справить естественные надобности и покурить.
В тот вечер сойти на берег разрешили только офицерам ; люксам (то есть офицерам не инженер-механикам – прим. автора). А инженер-механики, всю ночь выводили из действия ЯЭУ. Наконец под утро парогенераторы (ПГ) были поставлены на режим мокрого хранения, ; то есть ЯЭУ была выведена из действия. Всю ночь инженер-механики не спали. Поутру и всех инженер-механиков отпустили по домам. На корабле осталась только текущая береговая вахта и вся турбинная группа во главе с Александром.
Александр, вконец уставший не выспавшийся и измученный не только физически, но и духовно, наконец, поднялся наверх. Взглянул на небо, на сопки, на гаснущие звёзды и разгоравшуюся зарю на востоке, вздохнул свежий морской воздух, но эти красоты никакой лирики в душе не вызвали. Он продумывал все детали предстоящей редкой и сложной технологической операции по перекачке турбинного масла из ЦЦМ АТГ ЛБ в другие ЦЦМы чтобы добраться до искомого инжектора, который там расположен, в неисправности которого никто уже не сомневался. После завтрака Александр, со всей турбинной группой, приступил к этой операции. Наконец ЦЦМ АТГ ЛБ была осушена от масла. Александр надел на себя самое старое РБ (одежда радиационной безопасности – прим. автора), вскрыл лаз и сам спустился вниз внутрь ЦЦМ АТГ ЛБ. Всё так и есть, действительно входной фланец инжектора слегка болтался на ослабленных шпильках. Гайки на шпильках он тут же подтянул, и всем было предельно ясно, что вся неисправность в этом и была. Об этом Александр доложил КДД, тот Валерию Павловичу – командиру БЧ-5 (боевой части), он, в свою очередь ; командиру ПЛ, а уже он в штаб дивизии. Вскоре оттуда было получено «добро» на ввод ЯЭУ. Была объявлена готовность №1 надводная, все офицеры и мичмана были при помощи рассыльных вызваны на службу. Начался очередной ввод ЯЭУ на ещё не остывшей матчасти.
Где-то через 5 часов, кода АТГ обоих бортов приняли на себя нагрузку, Александр, с замиранием сердца, стал отключать ПМНы. Подводники всей лодки с нетерпением ждали известий из турбинного отсека. На правом борту все было нормально, но на левом!!! ; всё опять повторилось снова! При отключении ПМН АТГ ЛБ снова резко упало давление масла на всасе импеллера и, чтобы избежать срабатывания аварийной защиты (АЗ) АТГ ЛБ, автоматически включился в работу его ПМН. Все поняли, ; не это было причиной неисправности. Истинная причина неисправности оставалась неизвестной. Снова началась длительная технологическая операция по выводу ЯЭУ из действия. При этом у всех настроение было нулевое, ; ведь зря затратили столько времени и сил на ввод ЯЭУ! Всем стало ясно ; неисправность у турбинистов очень серьёзная. На Александра особенно не злились, так как все с пониманием относились к его неопытности. Часов через пять закончился вывод ЯЭУ из действия. Александр, со своими мичманами и матросами падал с ног от неимоверной усталости. При их малейшей попытке сесть, турбинистов тут же сваливал сон. И, как бы они не напрягали свою волю, они ничего с собой поделать не могли. От страшной усталости пропал аппетит. Всем турбинистам хотелось только одного ; спать.
На сон им выделили 4 часа. Как только, не снимая РБ, Александр лёг на свою койку в шестиместной офицерской каюте, то острое ощущение счастья расслабления и засыпания охватило его, и тут же весь мир исчез из его сознания. Никаких сновидений не было, да и быть их не могло. Оказывается, на сновидения тоже нужны силы, а их-то совсем и не было. Александр просто на время перестал ощущать мир, настолько глубок был сон. Через 4 часа он почувствовал мучительную пытку насильственного пробуждения из такого сна. Вахтенный матрос его усиленно тряс, пока Александр не пришёл в себя. Он очнулся и сразу ощутил всю ту гигантскую тяжесть ответственности, которая давила на сознание и именно осознание этого факта отогнало от него последние остатки сна. Теперь ему уже надо было самому осуществить эту страшную экзекуцию над своими мичманами, а они, в свою очередь ; над матросами. Турбинисты проснулись, умылись, наскоро позавтракали и собрались на боевом посту (БП) ПТУ. Что делать дальше, никто не знал. Но тем не менее именно из-за турбинистов ПЛ не могла выйти в море. Чувство собственного бессилия доводило их до отчаяния. Это был их позор в полном смысле этого унизительного неприятного слова. Турбинисты измучили весь экипаж, по их вине срывается план государственных испытаний новейшей военной техники. Выхода в море их лодки ждёт промышленность, ждёт наука ; а по вине Александра всё это срывается.
В это время в кают-компании шло совещание. Совещались 3 офицера: КДД капитан 3 ранга Додорич, механик ; Валерий Павлович и начальник электро-механической службы дивизии капитан 1 ранга Костров. Здесь надо сделать небольшое лирическое отступление и хоть пару фраз сказать о капитане 3 ранга Додориче. Это был плохой человек. Чуть позже тех событий он стал казаться Александру исчадием ада. Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с генералитетом военной разведки и вспоминая его, Александр мог сказать, ; то был просто мелкий пакостник. Во-первых, ; он был запойный алкоголик, во-вторых, ; он плохо знал матчасть, в-третьих, ; он был ленив, в-четвёртых, ; он был подл. Как он очутился в столь передовом экипаже ; уму непостижимо!   
Итак, вернёмся к совещанию в кают-компании. Перед совещающимися офицерами лежала схема масляной системы АТГ ЛБ. Она, относительно других схем, не очень сложная и поэтому логически определить в ней, где же могла быть неисправность ; очень сложно. На первый взгляд всё как бы очень просто и самоочевидно, но вот беда ; по отдельности все элементы схемы исправны и работоспособны, а система в целом ; не работоспособна. Наконец эта тройка выдала Александру первую свою идею ; проверить качество масла. Он немедленно отобрал пробы масла из всех цистерн, оформил заявку на их анализ и снёс эти пробы в специальную береговую лабораторию. Там уже его ждали, ибо получили команду сверху ; сделать анализ масла лейтенанта Кузнецова в первую очередь. Результаты анализа были великолепны ; масло отличное. Ещё бы ; оно, в то время, было изготовлено из высокосортной нефти. Получив этот анализ и подумав, эта тройка, а главным образом флагманский инженер-механик капитан 1 ранга Костров, выдала Александру, следующую свою идею, ; сделать перекрёстный режим работы двух масляных систем ; АТГ ЛБ и АТГ ПБ (правого борта). Более подробно это означает ; масло с инжектора правого борта надо подать на импеллер левого борта. Иными словами, никакой неисправности они не нашли, и поэтому дали Александру команду так на «авось», а вдруг что-либо и получиться? Ведь своё лицо им тоже надо спасать, а исполнять то эту глупость всё равно не им, а Александру. Но кому из них было интересно мнение Александра? Принцип был по-военному предельно прост ; на тебе лейтенант Кузнецов приказ и выполняй его, а твоё мнение нам не интересно. Ох, как тяжело было выполнять приказ, неразумность которого была Александру заранее предельно ясна! Так как это был нештатный режим использования матчасти, то пришлось применять специальные шланги. К концу дня схема эксперимента была собрана. Затем всё как всегда ; готовность №1 надводная и начат ввод ЯЭУ. Обычно Александру нравилась эта исключительно сложная инженерная технологическая операция, но в этот ввод вдохновения не было, ибо его бессмысленность ему была предельно ясна. Примерно через 5 часов напряженной работы всей электромеханической части корабля АТГ обоих бортов вышли на номинальные обороты. ПМН АТГ ПБ Александр отключил и его импеллер исправно принял на себя всю масляную нагрузку. Затем он отключил ПМН АТГ ЛБ и … ! Произошло то, что и должно было произойти. Опять резко упало давление масла на всасе импеллера и только что отключённый ПМН снова автоматически включился в работу. Эксперимент с треском провалился. Гонор у начальников Александра несколько поубавился. Начался нудный пятичасовой вывод ЯЭУ из действия. Настроение у всех турбинистов было препаршивое. А тут, в довершение всего, жизнь больно ударила по заднему месту. Под самый конец вывода ГЭУ, когда уже АТГ обоих бортов были взяты на ВПУ (валоповоротное устройство) у одного из экспериментальных шлангов не выдержал крепёж. Шланг с силой вырвало из штатного маслопровода, и толстая тёплая струя турбинного масла в миг с головы до ног окатила маслом Александра и стоящего рядом матроса. Хорошо, что они успели вовремя зажмурить глаза. Вся забота командования о них была лишь в том, что им выдали новую одежду РБ. Ни о каком мытье в лодке, стоящей в базе, не могло быть и речи. А сход с корабля им был запрещён. Они просто свои голые тела обтёрли ветошью, и надели новое РБ. Волосы их слиплись, и от них резко пахло турбинным маслом.
Что делать дальше с масляной системой АТГ ЛБ ; уже не знал никто. Командование дивизии предприняло последнюю крайнею меру, ; оно связалось с руководством завода-изготовителя этой системы и попросило выслать к ним на лодку заводских специалистов по ней. Те откомандировали на лодку двух опытнейших инженеров по этой системе. Только через неделю они прибыли к ним на корабль. Пока их ожидали, делать турбинистам особенно было нечего, и лейтенанту Кузнецову впервые за много месяцев разрешили сход с корабля на берег. Ну, хотя бы отмыться.
Наконец, через некоторое время, прибыли те два долгожданных инженера с завода-изготовителя масляных систем АТГ. Их ждало командование не только электромеханической службы дивизии, но и флотилии. Сейчас Александр уже не помнил ни их лиц, ни имён, ни фамилий. Это были очень высококвалифицированные инженеры, специалисты-практики по данным системам. На вид им было за 50 лет и тогда они казались ему дедами. Когда эти инженеры вникли в суть неисправности и ознакомились с проделанными нами усилиями по её поиску, то они сказали, что этот случай уникален, не похож ни на один другой за всю их многолетнюю практику. Они успокоили нас, сказав, чтобы мы не волновались, так как неисправность они найдут. Сказано это было ими как-то очень просто обыденно, как будто речь шла о смене перегоревшей лампочки. Командование смотрело на них как на полубогов. К ним относились с величайшим почтением. Александр стал тесно работать с ними. Ох, как много он от них познал технических тонкостей и тайн, которые скрыты за строками формальных инструкций! Это касалось не только масляных систем, но и многих других систем из его заведования.
За два месяца работы они идеально отрегулировали всю масляную часть автоматических систем, выдвинули пять версий этой неисправности. Пять раз производился ввод ЯЭУ, пять раз их постигала неудача. Почтение к этим инженерам как-то само собой ушло. А они, под предлогом консультации, уехали на свой завод. Было ясно, что они расписались в собственном бессилии. Других, ещё более квалифицированных инженеров по этой системе у нас в стране уже не было. Что же делать?! График государственных испытаний был полностью сорван! Вслед за этим, уже как следствие, были сорваны графики взаимодействия с предприятиями ; контрагентами. Можно себе представить, что в то время творилось в штабах дивизии, флотилии и флота, да и в самом Главном штабе ВМФ! Поползли слухи, что теперь государственные испытания передадут второму корпусу ПЛ нашего проекта. Но второй корпус ещё только заканчивал постройку на соответствующем судостроительном заводе. А что делать с лодкой Александра? ; никто не знал. Ясно было только одно, ; плавать она не может. В этот момент о лейтенанте Кузнецове как-то забыли. Чего, мол, взять с лейтенанта?!
В этой ситуации Александр как-то сел на своём БП и крепко, крепко задумался. А ход его мыслей был следующий: до постановки в док масляная система АТГ ЛБ работала превосходно, никаких замечаний к ней не было. Неисправность появилась только после выхода из дока. Следовательно, поломка произошла во время докового ремонта. Но непосредственно саму масляную систему АТГ ЛБ не ремонтировали. Да и вообще, внутри турбинного отсека заводские рабочие только сменили паронитовую прокладку на левом фланце вспомогательного эжектора (ВЭЖа) о чём уже было написано выше. Никаких иных ремонтных работ в отсеке не производилось. Следовательно, в голове у Александра сразу возникло две версии причины неисправности:
1 - заводские рабочие что-то украли;
2 - неисправность как-то (пока не ясно как) была связана с работами по смене прокладки на фланце ВЭЖа.
То, что заводские рабочие в процессе работы могли что-то украсть, что и явилось причиной неисправности, Александр сразу отмёл. Ибо за время поиска неисправности все детали масляной системы АТГ ЛБ были многократно проверены. Всё было на месте. Следовательно, оставалась вторая причина, ; неисправность как-то связана с работами по смене злосчастной прокладки на левом фланце ВЭЖа. А, в свою очередь, чтобы понять, как эта неисправность было связана с этой ремонтной работой, нужно досконально вспомнить технологию этой работы. Её технология была следующей: для того чтобы подобраться к левому фланцу ВЭЖа, необходимо было демонтировать ряд трубопроводов. Тогда возникает вопрос, ; каких трубопроводов? Александр стал визуально просматривать и идентифицировать эти трубопроводы. Так, вот трубопровод такой-то системы, вот ; другой трубопровод из другой системы и так далее. И вдруг ; стоп! Следующий трубопровод, который заводские рабочие демонтировали, как раз и был из масляной системы АТГ ЛБ! Александр вдруг интуитивно почувствовал, что напал на истинную жилу, ведущую к разгадке причины неисправности! Его бросило в жар. Он ещё не мог понять логику причины неисправности, но ясно осознавал, что она где-то рядом. Что это за трубопровод, каково его назначение?  Так мысленно он сам себе задавал вопрос. Это был даже не трубопровод, а какая-то мелкая трубочка, диаметром один сантиметр. Александр полез по этой трубочке. Один её конец уходил внутрь ЦЦМ АТГ ЛБ, а другой подходил к верхней точке перегиба довольно толстой трубы диаметром 15 сантиметров. Но что это за труба, каково её назначение? А назначение уже этой трубы он знал наизусть, она Александру даже снилась ; это и была та самая искомая труба подающая масло от инжектора на всас импеллера АТГ ЛБ. Именно в этой трубе резко падало давление масла после остановки ПМН АТГ ЛБ. Тогда логически возникал следующий вопрос: а зачем в эту пятнадцатисантиметровую в диаметре трубу в её верхней точке врезалась при помощи штуцерного соединения другая мелкая трубочка диаметром в один сантиметр? Ведь именно то эту трубочку и демонтировали заводские рабочие! Ответ на этот вопрос он прекрасно знал ; для вентиляции потока масла от пузырьков воздуха скапливающихся в верхних частях маслопроводов. Таких трубочек вентиляции в этой системе было много. Вентиляция шла в масляную цистерну (ЦЦМ) АТГ ЛБ. А дальше Александр логически рассуждал про себя примерно так:
- «Разве можно удержать давление масла в трубопроводе 15см в диаметре, если у него есть дырка в верхней точке в 1см? Конечно, нет! Давление будет мгновенно сбрасываться в ЦЦМ по этой трубочке. Но, этого, же быть не должно! А чтобы этого не было, надо в штуцерное соединение этой трубочки вставить дроссельную шайбу. Следовательно, она и должна там стоять».
Его всего затрясло. Кажется, он понял всё! Не теряя ни секунды, Александр тут же резко метнулся к схеме масляной системы АТГ ЛБ. Да, точно так, дроссельная шайба диаметром 8мм и дырочкой в 5 микрон там должна стоять! Эврика!!! Мгновенно дал команду мичману, ответственному за АТГ ЛБ, вскрыть этот штуцер и посмотреть, есть ли там эта шайба? Самим смыслом этой команды мичман понял всё с лёту. Другой мичман, заведующий АТГ ПБ, не дожидаясь команды Александра, стал вскрывать точно такое же штуцерное соединение на своём борту. Чуда не произошло. Всё оказалось точно по науке. На правом борту в этом штуцерном соединении была дроссельная шайба, а на левом ; нет!!! Всё стало ясно как божий день. Заводские рабочие, производя работы в доке по замене прокладки на левом фланце ВЭЖа, демонтировали эту трубочку вентиляции, а дроссельную шайбу при этом потеряли. Да её и не мудрено потерять, ведь она по своим размерам меньше монеты в 1 копейку! Затем, заменив эту прокладку, заводские рабочие все демонтированные трубопроводы собрали. Но при этом искомую трубочку вентиляции масляной системы АТГ ЛБ прикрутили на место без дроссельной шайбы! А её отсутствие логически приводило к тому, что моментально сбрасывалось давление масла на всасе импеллера при остановке ПМН АТГ ЛБ. Именно в этом и был корень зла! Вот она истинная причина этой неисправности! Путь лодке в море отныне был открыт! Но об этом пока знал только один Александр и его мичмана. В причине найденной неисправности он был уверен полностью. Можно было вводить ЯЭУ в действие и выходить в море на государственные испытания без предварительной проверки автоматики масляной системы АТГ ЛБ. Александр тут же побежал докладывать свою идею Додоричу. К счастью, в тот момент он был трезв. С полуслова он понял всё и побежал докладывать механику ; Валерию Павловичу. Тот тоже всё понял с полуслова и тут же доложил командиру ПЛ и по береговому телефону флагманскому инженер-механику нашей дивизии капитану 1 ранга Кострову. Тот, в свою очередь, хотел было запросить «добро» на ввод ЯЭУ нашей лодки у флагманского инженер-механика флотилии контр-адмирала Нечаева. Но было уже поздно. Именно флагманский инженер-механик нашей флотилии или, официально ; начальник электро-механической службы (НЭМС) флотилии контр-адмирала Нечаев пожелал встретиться с лейтенантом Кузнецовым лично.
Докладывать ему о том, что неисправность, из-за которой на целых два месяца задержались государственные испытания, и которую до сих пор никто из специалистов не мог найти, а на самом деле оказалась мелкой банальностью (к стати которую тут же и устранили), ; никто не решился. Вели Александра в штаб флотилии к контр-адмиралу Нечаеву: Додорич, механик и НЭМС дивизии капитан 1 ранга Костров. Додорич и механик молчали. Но НЭМС дивизии, зато во всю инструктировал Александра, как себя вести, как отвечать на вопросы и, ни в коем случае не говорить ему об истинной причине неисправности.
- «Ну и царедворец!» ; подумал про себя Александр.
 Конечно, если он спросит в лоб:
- «Найдена ли причина неисправности и в чём она заключается?» ; то Александр решил, что ответит ему правду, врать не будет. Его дело доложить правду по команде, что он уже и сделал. А в кабинете адмирала он будет только слушать его, и отвечать на его вопросы. Адмирал ещё не знал, что неисправность найдена и поэтому мог принять самые крутые решения относительно его судьбы, судьбы экипажа, да и самого корабля. Александр это всё прекрасно понимал.
Вскоре, он впервые очутился в штабе флотилии, и они вчетвером вошли к нему в приёмную. Мичман, выполнявший роль адъютанта, вскоре сказал, что лейтенант Кузнецов может войти в кабинет адмирала, адмирал его ждёт. Страха у Александра не было никакого, но волнение, безусловно, было. Бояться ему было нечего, ибо в этой ситуации он сделал максимум того, что мог, учитывая свою исключительно большую противопожарную нагрузку на доке. А теперь, будь, что будет. Боятся только те, кто сделал что-то дурное и теперь трусит получить за это наказание. Но он то ничего дурного не сделал.
Итак, лейтенант Кузнецов один без сопровождающих, вошёл в кабинет адмирала. Адмирал встретил его исключительно вежливо, сразу предложил сесть. Затем стал на доске мелом писать хорошо известные Александру из курса гидромеханики дифференциальные уравнения Навье-Стокса и Громеки.
- «Да, видать в колледже и академии он был отличником», ; подумал про себя Александр.
 А потом, на основании этих уравнений, сказал, что ему нужно самому лично проверить в работе масляную систему АТГ ЛБ, но перед этим как следует отсепарировать масло и обязательно, чтобы он не забыл, его предварительно подогреть. Это были тривиальные рекомендации, взятые из соответствующих инструкций, которые обязан знать любой матрос-турбинист. Лейтенант Кузнецов с исключительно серьёзным видом поблагодарил адмирала за столь ценные указания.
- «А теперь, товарищ Кузнецов, отправляйтесь на корабль, я уже дал «добро» на ввод ЯЭУ в действие и надеюсь, что сейчас будет всё нормально», -  после этого Александр встал, принял положение «смирно», сказал уставное слово:
- «Есть», - и вышел из его кабинета.
Ровно через 33 года Александр снова встретился с этим уже состарившимся отставным контр-адмиралом Нечаевым, правда, при печальных обстоятельствах. Встреча произошла в столице на генеральском кладбище на похоронах советника МО адмирала Веткина Михаила Петровича, того самого, который курировал работу капитана 1 ранга Кузнецова от МО и который «неожиданно» умер сразу после того как он организовал представление работы Кузнецова новому МО и новому НГШ. Александр сразу узнал отставного контр-адмирала Нечаева, и первый подошёл к нему, уже очень пожилому человеку. Он был в полной адмиральской форме. Поздоровался с ним, представился и напомнил тот случай. Он вспомнил его, очень обрадовался, что встретил сослуживца тех далёких лет. Они немного поговорили, вспомнили прошлое. Он очень искренне поблагодарил за проявленное к нему внимание. Для него это многое значило. Наверное, весь смысл его теперешней жизни и заключался в воспоминаниях о славном прошлом, которым он явно гордился. И этот маленький знак внимания Александра к нему, наверное, сильно согрел его старческую душу. Много ли им, ветеранам, надо? Капля внимания, что о них ещё помнят, что их вспомнили, дороже им всех наград. А вскоре началась печальная церемония и они расстались.
……………………………………………………………………………...
Когда лейтенант Кузнецов вышел из кабинета контр-адмирала Нечаева, на него сразу накинулся НЭМС дивизии капитан 1 ранга Костров:
; «Ну, как прошёл визит?»
 Лейтенант Кузнецов подробно всё рассказал ему.
; «Молодец! Ну, а теперь на корабль, вводиться, а завтра с утра ; в море на государственные испытания».
Александр расстался с ним, и вместе с Додоричем и механиком они пошли на корабль. На корабле ждали только их троих. Сразу была объявлена готовность №1 надводная и началась комплексная проверка ЯЭУ. Часа через 4 пошёл первый пар, а ещё через час АТГ обоих бортов вышли на номинальные обороты. Приблизился самый главный момент ; отключение ПМНов (пусковых масляных насосов) АТГ. Честно говоря, хотя Александр и был полностью уверен в успехе, но всё равно волновался. Волновались и все его подчинённые турбинисты, волновался Додорич и механик. С начала Александр отключил ПМН АТГ ПБ. Его импеллер в паре со своим инжектором как всегда превосходно заработали. Наступил решающий момент ; он отключил ПМН АТГ ЛБ и … Ура! Ура! Ура! Лейтенант Кузнецов вместе со своими мичманами и матросами ; инстинктивно бросились в объятия друг друга. Они искренне поздравляли друг друга с успехом! Наконец-то импеллер АТГ ЛБ в паре с его инжектором стали блестяще работать согласно спецификации. Неисправность, которую безуспешно в течение двух месяцев пытались найти инженер-механики их корабля и заводские специалисты ; была, наконец, то найдена и устранена! Можно сказать, что в этот момент Александр был счастлив. А наутро их лодка вышла в море.
Но самый главный вывод из этой ситуации, конечно, был научный. И именно этот случай Александр считал началом в его будущих научных разработках, именно его он часто вспоминал, анализируя случай с этой неисправностью, Александр поразился простому, но предельно ясному факту. Оказывается, этот громадный грозный и очень дорогой подводный крейсер, с исключительно мощным оружием на борту, у которого большинство главных механизмов задублированы и разнесены по разным местам для придания ему большей живучести ; тем не менее полностью теряет все свои качества из-за потери какой-то одной мельчайшей, на первый взгляд незначительной детали. Ведь сама эта искомая дроссельная шайба по своим размерам меньше копеечной монеты! Удали её, и нет больше грозного подводного крейсера. Он мгновенно превращается в никому не нужную бесполезную обузу. В те времена такие места называли болевыми точками корабля. И тогда он впервые подумал, что, наверное, у корабля не одна такая болевая точка. Скорее всего, их много. И только потом уже был случай со штоком РДП, когда их подводная лодка чуть не села на прибрежные камни. Конечно, такие болевые точки надо заранее знать, чтобы на этапе проектирования корабля их не допускать. А на этапе эксплуатации ; хотя бы заранее знать о них, чтобы в случае чего принять соответствующие меры. Но как их вычислить заранее? Он не знал. Ведь не существовало тогда в математике такого аппарата, который был бы способен математически описать все многочисленные физически и функционально разнородные, но технологически взаимозависимые корабельные системы. Тогда, будучи лейтенантом, Александр даже не мог и подумать, что пройдёт всего каких-нибудь 11 лет, и именно он разработает такой математический аппарат.
И сейчас, оглядывая весь свой жизненный путь, ему неожиданно в который раз вспомнилась цитата великого французского писателя Виктора Гюго, которую, он когда-то повторил подполковнику Голубеву: «Ничто в мире не может быть сильнее идей, время которых пришло».
Да, масштаб им содеянного завораживает! Но какой длинный, очень тяжёлый, путь научных исследований ему пришлось пройти! Мог ли он тогда, 34 года назад в том далеком лейтенантском году догадываться на какую научную жилу он случайно натолкнулся?! У него тогда даже мысли такой не было ; соотнести значимость потери дроссельной шайбы в корабельном масштабе с масштабом стратегическим! Это произошло гораздо позже. Гораздо позже, проработав массу технической литературы как нашей, так и зарубежной, капитан 1 ранга Кузнецов собрал огромную коллекцию описаний технических аварий и катастроф стратегического масштаба. Их объединяло одно ; все они, как правило, начинались с потери работоспособности какого-то единственного мельчайшего абсолютно незаметного технического элемента, а заканчивались одним, ; полным обесточением всей страны или какой-то её крупной территории, с сопутствующему этому полной остановкой всей экономики или её значительной части. А это уже и есть эффект стратегического масштаба. Здесь, вспоминая, Александр ещё раз вспомнил основополагающий военный постулат: «Критерий необходимого условия для победы в современной войне ; это лишение государства противника его экономики» [88]. И только уже потом, когда он делал отчёт по своей первой стратегической математической модели в Военно-морской академии, Кузнецов совершенно случайно наткнулся в академической библиотеке на труды русского адмирала Немица, который ещё в 1965 году предвидел такое новое поколение войн. Более сорока лет данная его идея была забыта и никем не востребована.
Эту, одну из своих первых неисправностей локального корабельного масштаба, профессор Кузнецов помнил всю жизнь. Она, как наглядный, лично выстраданный пример, убедительно показывает, что проблема есть, и ей в научном плане, надо заниматься как в локальном, так и в стратегическом масштабах.
Здесь Александру вспомнился второй закон философии, действие которого здесь очень наглядно и поучительно можно продемонстрировать – это переход количественных изменений в новое качество. Так, постепенно, увеличивая масштаб анализа технических объектов от локального (корабля, комбината и так далее) до стратегического (инженерная инфраструктура страны в целом) мы постепенно приходим к новому качеству ; войнам принципиально нового поколения.
……………………………………………………………………………...
Здесь Александр очнулся от своих мыслей. Солнце на западе уже садилось за кромки деревьев. Скоро начнёт смеркаться. Становилось откровенно холодно. Надо было быстрее выбираться из леса. Александр ещё раз оглядел окружающую его красоту, ещё раз ощутил всю прелесть вечного безмолвия лесной глуши, ещё раз посмотрел на необъятную бездну неба и ощутил дыхание непознаваемой таинственной вечности. И всё земное ему показалось таким мелким и суетным по сравнению с этой вечной величественной красотой первозданной природы, и он подумал про себя:
- «Тысячу лет назад меня не было, а эта Природа была. Через тысячу лет после моей смерти меня уже давно не будет, а эта Природа всё так же непоколебимо будет стоять. И в чём тогда был смысл моего рождения?»
В этот момент, выходя из леса, Александр вспомнил сцену из романа Л.Н.Толстого «Война и мир» как раненный князь Андрей очнулся на поле Аустерлица и посмотрел в небо. И тут Александр остро понял все душевные переживания князя Андрея. Конечно, он не помнил эту цитату наизусть, приведём её здесь полностью: « … Но он ничего не видел. Над ним не было ничего уже, кроме неба высокого неба, не ясного, но всё-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нему серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, думал князь Андрей, не так как мы бежали, кричали и дрались, совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его, наконец. Да! Всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его …» но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человечком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким бесконечным небом с бегущими по нём облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил о нём: он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтобы эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал её теперь … . Ему так ничтожны, казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен, казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которые он видел и понял, … ».


1.23 Две смерти

В тот день он поздно вечером вернулся в город. Было уже темно. Александр зашёл в универсам напротив своего дома, чтобы купить продукты. Когда его тачка с продуктами подкатила к кассе, он заметил, что довольно симпатичная кассирша как-то странно посмотрела на него. Но её взгляду он не придал никакого значения. Когда подошла его очередь предъявлять продукты, то кассирша незаметно подала ему конверт и очень тихо сказала:
- «Это для Вас, прочтёте после выхода из магазина», - и дальше, как ни в чём не бывало, стала заниматься своим обычным делом.
Когда Александр Иванович расплатился и вышел из универсама, он тут же подошёл к освещённой витрине, достал конверт, вынул оттуда вчетверо сложенную бумагу, на которой печатными буквами было написано следующее: «Уважаемый Александр Иванович! У меня есть очень важные для Вас сведения. Жду вас сегодня в 23.00 в парке рядом с Вашим домом на детской площадке у песочницы. Я сам подойду к Вам и назову Вашу дату рождения, фамилию, имя и отчество. Так Вы идентифицируете меня. По прочтении бумагу немедленно сожгите. Преданный Вам офицер военной разведки».
Сердце Александра бешено заколотилось.
- «Что такое? Что там ещё случилось? Что это могут быть за сведения?» - он машинально посмотрел на часы – оставался один час до назначенного времени. Решение он принял мгновенно. Александр быстрым шагом пошёл домой. Войдя в квартиру, он разложил продукты в холодильник, ещё раз прочёл бумагу и сжёг её вместе с конвертом. Как раз оставалось время дойти до детской площадки парка. Он вышел из дома. Улица была ярко освещена. Он перешёл дорогу и очутился в парке, где была освещена только центральная аллея. Детская площадка была не освещена. В парке было безлюдно. Александр сел на скамейку у песочницы. Через некоторое время тело Александра остыло, и он почувствовал холод. Вскоре подул слабый ветер. До назначенного времени оставалось ещё десять минут. Александр огляделся. Глаза его уже привыкли к темноте. Ночь наступила звёздная и взошла Луна. В таинственном серебристом лунном свете были видны блики неосвещённых аллей парка и тёмные массивные громады деревьев. Вокруг не было никого. Было немного жутко.
- «Уж не ловушка ли это для меня?» - мелькнула у него мысль. Стояла тишина, только верхушки деревьев слегка шумели осенней листвой от небольшого ветерка, и где-то вдали за деревьями слышался приглушённый шум дороги.
Ровно в 23.00 от ствола ближайшей к нему ели отделилась тёмная фигура и, похрустывая гравием детской площадки, прямо направилась к Александру. При виде этой фигуры Александр встал. Когда он подошёл поближе Александр его разглядел. Это был небольшого роста коренастый молодой человек в штацком с широким скуластым лицом и явно умными правдивыми глазами. Про таких людей обычно говорят – его лицо внушает доверие.
- «Александр Иванович Кузнецов, Ваша дата рождения … , и он назвал его точную дату рождения».
- «Это Вы пригласили меня на встречу?» - обратился к нему Александр, протягивая ему руку, которую незнакомец ему крепко пожал.
- «Да, Александр Иванович, это я Вас пригласил на встречу. У меня очень мало времени, поэтому буду предельно краток. Сначала представлюсь: капитан военной разведки Быков Леонид Витальевич. Главное, что я Вам хочу сказать, это то, что Ваша жена пока ещё жива».
От этой новости Александра дёрнуло, словно ударило током. Усиленно застучало сердце. Бешеная радость была так велика, что он на мгновение потерял внимание к ситуации и закачался. Капитан заметил это, бережно взял Александра Ивановича под руку и посадил на рядом стоящую лавочку.
- «Рассказывайте, где она, что с ней, не тяните. Вы видите, мне очень больно!» - хрипло от волнения выдавливая слова, проговорил Александр.
- «Вот Вам её письмо, читайте», - и капитан вынул из-за пазухи вчетверо сложенный лист бумаги и фонариком от своего мобильного телефона подсветил его. Александр стал его жадно читать: «Саша! Спасибо тебе за ту прекрасную яркую наполненную реальным смыслом жизнь, которую ты мне подарил. Причина моего незаконного захвата – это шантажировать тебя моей жизнью. Я уверена, что ты никогда не поддашься на их шантаж – слишком великое дело мы делали. Последнее, какую пользу я ещё могу принести – это перед лицом смерти дать пример достойного поведения своим молодым охранникам. Помни обо мне. Люблю тебя. Твоя Марина». Почерк был без сомнения её. Ком горя, жалости и гордости за Марину, мгновенно подступил к горлу Александра. И, не стесняясь капитана, Александр громко зарыдал, слёзы ручьем потекли из его глаз. Он не мог понять, почему он плачет: то ли от счастья, то ли от горя. Это письмо задело самое больное место в его душе. Ведь Марина жила в нём, с её образом он советовался, её образом оценивал свои поступки. Внутренне он уже давно смирился с таким положением дел. А тут вдруг оказывается, что она ещё пока жива! Психика Александра уже не смогла этого вынести. Он рыдал и ничего не мог с собой поделать. Он не плакал, когда понял, что руководство военной разведки её ликвидировало. Они оба понимали, что так может быть, они ждали этого события, радуясь каждому совместно прожитому дню. Поэтому то, что случилось тогда, было ожидаемо и закономерно. Но эта весть свалилась ему на голову полностью неожиданно. Психологически он не был к ней готов.
Капитан, деликатно понимая ситуацию, не вмешивался, и молча ждал, когда пройдёт первая реакция Александра Ивановича. Когда рыдания Александра начали стихать, он вежливо напомнил ему, что у него мало времени, и у него ещё есть, что сказать ему устно. Через минуту Александр полностью овладел собой, перестал всхлипывать и вытер лицо носовым платком.
- «Я слушаю Вас, товарищ капитан», - проговорил он уже своим обычным твёрдым вежливым голосом.
- «Первое, Александр Иванович, пожалуйста, верните мне письмо Марины Юрьевны. Я должен его немедленно сжечь. Если это письмо попадёт в руки руководства военной разведки, то меня убьют тут же. Возможно, убьют и Вас. Но если убьют и Вас, то, сами понимаете, смысл содержать Марину Юрьевну живой исчезнет автоматически и с ней мгновенно расправятся».
Александр молча отдал ему письмо. Капитан Быков взял его, достал зажигалку, высек огонь и сжёг письмо. Затем встал со скамейки и втоптал пепел письма в гравий. Всё это он проделал очень тщательно, молча чтобы не отвлекаться. Александр понимал ситуацию и ждал, когда он окончит это дело, потом снова спросил:
- «Ну, так я слушаю Вас, Леонид Витальевич. Я правильно вас назвал?»
- «Да, Александр Иванович, правильно. Буду рассказывать коротко и только, по существу. Как Вы и поняли из письма, Марину Юрьевну схватили по устному приказу нашего руководства с целью шантажировать Вас. Наше руководство очень боялось, что Вы совершите тот поступок, который уже совершили. Чтобы предотвратить Ваш поступок и предполагался этот шантаж. Наше руководство очень надеялось, что суд приговорит Вас к тюремному сроку и оказывало сильнейшее давление на следствие и суд. А в тюрьме они надеялись инсценировать уголовную разборку между сидящими там бандитами, в результате которой Вас должны были убить. Но у них ничего не получилось. Почти все сфабрикованные ими обвинения Ваш адвокат умело опроверг, и тогда они намеревались начать свой шантаж. Но Вы, своим поступком, их опередили буквально на несколько дней. Теперь положение Марины Юрьевны резко ухудшилось. Сами понимаете, Александр Иванович, надобность в ней отпала, и приказ на её ликвидацию может прийти в любой момент. Всем просто сейчас не до неё. Ведь такие события сейчас происходят в мире! Так только я могу объяснить её жизнь. Кстати, в Генеральном штабе прекрасно понимают, что математический удар, или как говорят СМИ компьютерное нападение на СПА это дело Ваших рук. Часть генералов считает, что Вас надо казнить, другая их часть считает, что Вас надо наградить. Я думаю, что Ваша личная участь будет зависеть от дальнейшего развития международной обстановки. Им сейчас тоже не до Вас.
Но, Александр Иванович, я бы не стал подвергать себя смертельной опасности, чтобы сообщить Вам только эти новости. Главное для меня и моих подчинённых – это то, что нас мучит собственная совесть. Ведь мы пришли в армию Родину защищать и, тем самым приносить пользу своей стране. А вместо этого нас заставляют незаконно удерживать и изолировать от мира ни в чём не повинную женщину. Мы знаем всю ситуацию, связанную с Вами, чем Вы занимались, и как Вас травили. Всё нам известно. То, что Вашу жену удерживают с целью шантажировать Вас – нам это никто не говорил, это мы сами логически домыслили. Но я всё равно не пошёл бы на встречу с Вами, если бы не видел поведение Вашей жены.
Она прекрасно понимает, зачем её схватили и что её может ожидать в любой момент. По приказу руководства мы ей подсунули книжку предателя Резуна «Аквариум» чтобы она прочитала хотя бы её введение. Она её прочитала, конечно, поняла, что её может ждать в любой момент! То есть живьём в топку котельной. Другая бы женщина стенала, умоляла, унижалась, рвала бы на себе волосы. Мы всё это ожидали. А Марина Юрьевна каждое утро встаёт в 07.30, делает утреннюю зарядку, умывается, гуляет в отведённом ей пространстве и читает, читает и читает. В разговоре со мной и моими подчинёнными она любезна, приветлива и улыбается, улыбается и улыбается нам. Хотя прекрасно понимает, что мы можем с ней сделать, получив соответствующий приказ. От всего этого с ума сходит не она, а мы! Какое-то сверхъестественное неземное мужество, которое мы не могли себе даже и представить. И это мужество исходит от слабого существа – женщины!
Из уважения к Вашей супруге мой начальник, майор Некрасов, хотел встретиться с Вами и один раз об этом где-то проболтался. Его тут же убили. Сейчас за него я. Я решил сделать то же самое, но тайно. Вроде я предусмотрел все средства предосторожности – но кто знает? Может чего-то я и не учёл.
Марине Юрьевне запрещено смотреть телевизор, слушать радио, разрешено только читать. Она заказывает нам книги неизвестных нам авторов, таких как: Симонова, Бондарева, Чаковского, Каверина, Полевого. И читает, читает и читает. Особенно часто читает Каверина «Два капитана». Улыбается над прочитанным и снова читает дальше. А ведь в любой момент может поступить этот страшный приказ, и она это знает, и всё равно читает, и улыбается. Нам становится жутко и страшно, а ей – нет. Если мы откажемся выполнять этот приказ, то её всё равно ликвидируют, но уже вместе с нами. У нас нет выбора. Это ужасно! И всё это ещё усугубляется необычной красотой Марины Юрьевны. Практически, в хорошем смысле слова, мы все в неё влюблены. Но красота её какая-то особая, абсолютно не похожая на тот тип женской красоты, который нам навязывают фильмы запада. Трудно подобрать слова, чтобы выразить суть её красоты. … Наверно, это внешнее проявление в её облике какого-то внутреннего благородства, мужества и конечно ума. Нельзя описывать её отдельные черты – это всё вместе: и выражение её лица, и осанка, и манеры, и мимика, и походка, и чистота речи. В какой-то степени мы должны благодарить судьбу, что наши жизненные пути пересеклись с такой женщиной. Мы невольно в её присутствии делаемся лучше. Возможно, мы предпочтём смерть, но преступный приказ на её ликвидацию выполнять не будем. Жить с таким грехом будет невозможно. Вот поэтому мне особенно нечего было терять, когда я решился на крайне рискованную встречу с Вами», - в сумраке лунного света Александр увидел, как смягчилось суровое лицо Леонида Витальевича, тембр его голоса стал более тёплый сердечный.
- «Спасибо Вам за хорошие слова о моей супруге», - едва слышно упавшим голосом произнёс Александр.
- «Александр Иванович, Вы то, хоть осознаёте, что являетесь исторической личностью?» - Александр не ответил, тогда капитан Быков продолжал: «Для меня большая честь сделать хоть что-то Вам приятное, рассказать о тех сведениях, которыми сами обладаем, как бы мне это дорого не обошлось. Доведя всё это до Вашего сведения, я хоть в какой-то мере облегчаю свою совесть. Это всё, что я хотел Вам сказать, Александр Иванович.
- «Леонид Витальевич, можно мне написать Марине Юрьевне небольшое письмо?»
- «Александр Иванович, не искушайте судьбу. Я подвергал себя огромному риску, доставив Вам письмо от Марины Юрьевны. Давайте не будем этого делать второй раз. Ведь тогда, обнаружив Ваше письмо, убьют не только меня, но и Вас. Так как, с точки зрения нашего начальства, после того, что Вы совершили свой поступок, Ваша жизнь для них уже ничего не стоит. Вы живёте только потому, что они просто откровенно трусят Вас убить, так как в Генеральном штабе сразу прекрасно поймут, кому выгодна Ваша смерть. Лучше давайте, я ей что-то передам на словах», - сказал капитан Быков, машинально глянув на ручные часы.
- «Хорошо, Леонид Витальевич. На словах, вот что, запоминайте. Первое – это Вы передайте ей, что я самостоятельно осуществил боевое применение этого оружия, которое мы с ней создавали. И обязательно опишите Марине Юрьевне тот политический эффект, который оно вызвало в Мире. Второе – на шантаж я бы никогда не поддался. Но теперь уже нет смысла меня шантажировать. Третье – горжусь и восхищён её мужеством. И последнее четвёртое – люблю. … Это всё», - твёрдым голосом сказал Александр, потом подумав, добавил: «Да, Леонид Витальевич, большое вам спасибо за Ваш поступок. Я прекрасно понимаю, как Вы рисковали, идя на связь со мной. Извините за слёзы, за слабость».
- «Ну, что Вы, Александр Иванович, это вполне естественно, я к этому был готов», - потом капитан Быков что-то вспомнил и продолжил: «Да, и последнее, Александр Иванович, она содержится в пригороде столицы в посёлке Жучихино, дача №3. Но имейте в виду, у нас есть инструкция, что при любой попытке её несанкционированного освобождения, помимо нашего руководства, она должна быть немедленно ликвидирована. Незаметно подойти к даче – нереально. Вас вычислят ещё за сто метров. … Всё, Александр Иванович, я всё сказал, мне пора идти, прощайте».
- «Прощайте, Леонид Витальевич, спасибо Вам, берегите себя», - ответил ему Александр с чувством уважения и благодарности к этому офицеру.
- «Александр Иванович, я первый выйду из парка, пересеку дорогу и пройду вдоль ближайшего дома. И только тогда, когда я заверну за его угол Вы и выходите из парка. Раньше нельзя. Нас не должны видеть вместе», - сказал капитан Быков.
Они, молча при лунном свете, подошли к выходу из парка, ещё раз на прощание взглянули друг на друга, пожали друг другу руки, и капитан Быков пошёл. Александр спрятался за ветки ели у края парка и наблюдал за ним. … Вот он пересёк дорогу и сразу попал на освещённую часть улицы. Вот он пошёл вдоль дома, … .
Но, что это?! Всё дальнейшее развивалось чрезвычайно быстро, буквально считанные секунды. С дороги на улицу вдоль этого дома на большой скорости свернула какая-то легковая машина. В темноте с большого расстояния не была видна ни её марка, ни её цвет и тем более её номер. Она бесшумно быстро подъехала вплотную к краю тротуара, по которому шёл капитан Быков и вдруг … , из этой машины раздались три мощных приглушённых хлопка. Капитан успел взмахнуть руками, схватился за грудь и навзничь упал на асфальт тротуара. Сразу после этого машина, резко набрав скорость, мгновенно скрылась из вида. Александр выбежал из своего укрытия, перебежал дорогу и подбежал к лежащему капитану. … Он лежал на груди, глаза его были открыты и, как бы с удивлением смотрели на то, как из-под него медленно вытекает какая-то густая бурая жидкость. Он был мёртв.
………………………………………………………………………….
Прошло ещё двое суток. Неожиданно по телевизору в новостях сообщили, что вчера на пятьдесят девятом году жизни скоропостижно скончался начальник военной разведки генерал-полковник Мамон Константин Семёнович. Высшие лица государства и Министерства обороны Русландии высказали соболезнования родным и близким покойного. Александр Иванович ухмыльнулся:
- «Вот так новость!» - и ещё раз про себя повторил давно ему ясную аксиому:
- «В военной разведке ничего неожиданного и случайного не бывает, а тем более с военноначальником такого ранга! Конечно, это была хорошо спланированная акция. Но понять, кто это сделал – не сложно. Его убили агенты внешней разведки СПА, и понятно за что. А если говорить по глубинному существу дела, то убил его, конечно, я, правда, их руками. И, как говорят в народе – собаке, собачья смерть!» - эта эмоциональная мысль возникла в голове Александра сразу мгновенно как врождённый инстинкт.
А через некоторое время, чуть-чуть успокоившись, его мысли приняли обычный конструктивный характер:
- «Хватит упиваться местью, надо сесть и начать писать роман о своей жизни, как я уже и решил», - а минуту спустя Александр стал думать в этом направлении уже более конкретно:
- «А с чего начать?» - и тут он вдруг вспомнил свой вещий сон.
Сон, который был последней каплей в принятии им рокового решения:
- «Да», - подумал Александр: «именно с описания этого сна и надо начинать», - и он с упоением взялся за работу.
Но в подсознании факт смерти Мамона всё равно не отпускал Александра. Ему стало стыдно: в такой исключительно важный момент истории Земли, когда с невероятной быстротой по всему Земному шару шло резкое изменение политической ориентации ключевых государств планеты, когда центр силы с неудержимой скоростью перемещался с Запада на Восток, в его глазах крайне мелочно смотрелось злорадство по поводу смерти Мамона. Злорадство – это пагубная разрушающая эмоция. Но невозможно было разумом унять эмоции, которые так и лезли из сердца Александра. А говорило его сердце следующее:
- «Я горжусь тем, что способствовал смерти этого гада, и, наконец, он издох», - и тут же его разум устыдил сам себя сказав уже иное:
- «Этот глагол применяется к обозначению смерти животных, а не человека», - и снова его возмущённые эмоции возразили разуму:
- «Да, всё правильно, но применив этот глагол к обозначению смерти Мамона, тем самым я вообще-то оскорбляю животных», - но разум Александра всё же взял верх:
- «Ну, хватит, хватит! Надо унять себя», - раздражённо подумал Александр: «Нашёл о чём сам с собой спорить! … Сейчас для меня крайне важно другое. Как сказал убитый капитан Быков, в Генеральном штабе уже поняли, что это моих рук дело. И, что одни генералы хотят меня казнить, другие – наградить. Через некоторое самое ближайшее время, опомнившись после первоначального шока от последствий моего поступка, они обязательно найдут меня. Если, при этом, они захотят казнить меня – ну, тогда что ж – это даже очень хорошо, так как избавят меня от этой бессмысленной, постылой жизни в пустом для меня мире. А если наградят?» - и не задумываясь Александр сам себе тут же ответил: «Тогда, если не поздно, я попрошу их только об одном … ».

























Приложение к части №1

Коллекция высказываний, цитат и мыслей о науке и учёных доктора технических наук, профессора, капитана 1 ранга
Александра Ивановича Кузнецова

1
«Каждый успех нашего познания ставит больше проблем, чем решает» - Луи де Бройль [1].
2
«Рост знания происходит от старых проблем к новым проблемам» - Попер К. [2].
3
«Легче открыть математическую форму, необходимую для какой-нибудь основной физической теории, чем найти ей интерпретацию» - Поль Дирак [3].
4
«Хотеть – это, видимо то изначальное зерно, из которого вырастает большая цель, а вместе с ней и сама судьба» - проф. Г.А. Илизаров [4].
5
«Чем проще какое-либо открытие, тем тяжелее его доказывать» - профессор Г.А. Илизаров [4].
6
«Пройдет десять, двадцать, пусть даже тридцать лет, но дело моё признают. Все! Другого исхода нет. Существуют незыблемые, объективные законы природы, которые неподвластны воле людей, какими бы званиями, чинами или постами они не обладали. Один из таких великих законов: человек, человеческое общество не могут постоянно двигаться вспять или стоять на месте. Механизм существования человека заведен на прогресс. И как бы ни хотелось этого отдельным индивидуумам, остановить его они не способны» - проф. Г.А. Илизаров [4].
7
«Я начал, как говорится, ломать голову над этой проблемой. У меня есть твердое убеждение: в природе давно все существует. Абсолютно все! Решение любой проблемы! В том числе и моей. А голова нам для того дана, чтобы нащупать проблему и извлечь её из некоего невидимого мира. Говоря образно, рукой снять с полки всё, что тебе нужно. В этом невидимом мире всё тоже «лежит» на «полках». И я точно знаю это. И мне это страшно помогает: я уверен, что не напрасно «ломаю» свою голову. Придет час, и я достану «с полки» именно то, что мне нужно. Так и произошло» - проф. Г.А. Илизаров [4].


8
«Не знаю, почему уж так повелось, но учёных, изобретателей – в общем, людей, одержимым своим делом, нередко изображают как фанатиков и вроде бы на словах перед ними преклоняются, но относятся к ним с сочувствием, как к недотёпам. Несчастные мол, люди – жить не умеют.
Неверно! Фанатизм связан с муками и страданиями. И чаще всего бессмысленными. Учёный, исследователь, если он настоящий, не мученик, а эпикуреец, стремящийся к наслаждению. Причем в высшем смысле этого слова – самое большое наслаждение он получает не от изысканнейшей пищи, вина, хороших сигарет и иных чисто материальных вещей, которые ему, кстати, тоже не чужды, а от познания.
Природа похожа на бездонную бочку – сколько будут существовать люди, столько они будут пытаться познать её сущность. Посему наслаждение учёного так же длительно, как вся его жизнь» - проф. Г.А. Илизаров [4].
9
«Все мы чего-то стоим до тех пор, пока не перестаём подниматься перед самим собой ещё на одну ступеньку» - проф. Г.А. Илизаров [4].
10
«Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один» - Жан Жак Руссо [4].
11
«Всё начинается с самого обычного. Необычным оно становится уже потом» - Сергей Павлович Королев [5].
12
«Небываемое бывает» - Петр Первый [6].
13
«Чтобы двигаться вперед, необходимо испытывать сопротивление» - Стендаль [7].
14
«…талантливому труднее. Ибо талант – всегда характер, а это значит, что не всем и не всегда удобен» - Сергей Павлович Королев [5].
15
«Люди, вкусившие чувство полноправного, свободного участника научного и технического прогресса, не дадут остановить его, не позволят» - Сергей Павлович Королев [5].
16
«Без риска нет движения вперед» - Сергей Павлович Королев [5].
17
«Человек должен верить, что непонятное можно понять, иначе он не стал бы размышлять о нем» - В. Гёте [8].



18
«Трудных наук нет, есть только трудные изложения, то есть не перевариваемые» - А.И. Герцен [9].
19
«Невежеству удается внушить доверие чаще, чем знанию, и обыкновенно не те, которые знают много, а те, которые знают мало, всего увереннее заявляют, что та или другая задача никогда не будет решена наукой» - Чарльз Дарвин [10].
20
«Если, как Вы утверждаете, техника в значительной степени зависит от состояния науки, то в гораздо большей мере наука зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то она продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов» - Фридрих Энгельс [11].
21
«Наука не может ошибаться в вещах, она может ошибаться лишь в понимании вещей» - В. Либкнехт [12].
22
«Наука есть достояние общее, а потому справедливость требует не тому отдавать наибольшую научную славу, кто первый высказал известную истину, а тому, кто умел убедить в ней других, …» - Дмитрий Иванович Менделеев [13].
23
«Справедливо считать творцом научной идеи того, кто… сделал идею всеобщим достоянием» - Дмитрий Иванович Менделеев [13].
24
«В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть её сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по её каменистым тропам» - Карл Маркс [14].
25
«… у входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование: «Здесь нужно, чтобы душа была тверда; здесь страх не должен подавать совета» - Карл Маркс [14].
26
«… наука требует от человека всей его жизни. И если бы у Вас было бы две жизни, то и их бы не хватило Вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека» - И.П. Павлов [15].
27
«Принимать одну основу для жизни, другую для науки – это значит, с самого начала допускать ложь» - Карл Маркс [7].
28
«Если скромность составляет характерную особенность исследования, то это скорее признак боязни истины, чем боязни лжи» - Карл Маркс [7].

29
«Истина всеобща, она не принадлежит мне одному, она принадлежит всем, она владеет мною, а не я ею» - Карл Маркс [7].
30
«В безнравственном обществе все изобретения, увеличивающие власть человека над природой, - не только не блага, но несомненное и очевидное зло» - Л.Н. Толстой [7].
31
«Кто не понимает ничего кроме химии, тот и её не понимает» - Г. Лихтенберг [7].
32
«Несомненный признак истинной науки – сознание ничтожности того, что знаешь, в сравнении с тем, что раскрывается» - Л.Н. Толстой [7].
33
«Задачей науки должно быть познание того, что должно быть, а не того, что есть» - Л.Н. Толстой [7].
34
«Простота – это признак истины» - античный афоризм [7].
35
«Знать, чтобы предвидеть» - О. Конт [7].
36
«Открытие должно появиться вовремя, иначе о нем забудут. Небольшое упреждение необходимо, но именно – небольшое, как в стрельбе по летящей цели. … если упреждение слишком большое, открытие летит мимо цели» - Д.А. Гранин [16].
37
«Они принадлежали к его ордену, где требуются три качества: талант, порядочность и трудолюбие» - Д.А. Гранин [16].
38
«Он пришел к выводу, который многое определил: все исходное должно быть просто» - Д.А. Гранин [16].
39
«Если человек не понимает проблемы, он пишет много формул, а когда поймет, в чем дело, их остается в лучшем случае две» - Нильс Бор [16].
40
«… если средства безнравственны, то и цель безнравственна. Цель – любимое оправдание безнравственности» - Д.А. Гранин [16].
41
«А когда с талантом соединяется везучесть, то это пир природы! Я даже подозреваю, что везучесть – одно из свойств больших талантов, иногда она может поднять их почти до гениев» - Д.А. Гранин [16].


42
«Нельзя считать его борцом. Он не боролся за свои убеждения, он просто следовал им в любых условиях. У него выходило, что всегда можно быть самим собой. Ничто извне не может помешать этому. Все дело в препятствиях внутри человека, их больше, чем снаружи» - Д.А. Гранин [16].
43
«Он был противником прорывов, открытий, озарений, сенсаций, переворотов. Он считал, что важнее систематическое развитие науки, которое естественным образом приведет к переворотам. Не надо гнаться за единичными актами. Нужна вся череда событий, которая приводит к качественному скачку» - Д.А. Гранин [16].
44
«В его присутствии молодые проходили труднейший урок – доблесть не в том, чтобы доказать преимущества своей идеи, а в том, чтобы отказаться от своих заблуждений, позволить себя опровергнуть, сдаться истине. Это бывает горько, но это единственная возможность остаться в строю» - Д.А. Гранин [16].
45
«Понадобились годы, чтобы понять, что лучше было не удивлять мир, а … жить в нем» - Д.А. Гранин [16].
46
«Наука вечна в своем стремлении, неисчерпаема в своем объеме и непостижима в своей цели» - Карл фон Бэр [16].
47
«Существует древняя поговорка: врач не может быть хорошим врачом, если он только хороший врач. То же с ученым. Если ученый – только ученый, то он не может быть крупным ученым. Когда исчезает фантазия, вдохновение, то вырождается и творческое начало. Оно нуждается в отвлечениях. Иначе у ученого остается лишь стремление к фактам» - Д.А. Гранин [17].
48
«Самое обидное, что поставленная цель оказалась самой что ни на есть насущной, она не разочаровала – наоборот, он своими работами приблизился к ней настолько, чтобы увидеть, как она прекрасна, значительна.  И достижима.  Он ясно видел это теперь, когда срок его жизни кончался. Ему не хватало немного – еще одной жизни» -  Д.А. Гранин [17].
49
«Он сеял – зная, что не увидит всходов» - Д.А. Гранин [17].
50
«В нем жила уверенность, что то, что он делает, - пригодится. Он был нужен тем, кто остается жить после него. Это было утешением» - Д.А. Гранин [17].

51
«Можно ли мерить человека целью, которую он себе поставил? Чем вообще оценивать прожитую жизнь? Пользой? Талант приносит пользы больше, чем заурядность! А гений – больше чем талант! Но чем, же человек виноват, что нет у него таланта, выдающихся способностей? И в чем заслуга того, талантливого? Да, гениальный ученый даст науке больше, чем средний. Но в гениальном ученом выражает себя скорее Природа, чем он сам» - Д.А. Гранин [17].
52
«Бездарности, когда они вместе, могут заслонить любой талант», - Д.А. Гранин [18].
53
«Компетентный человек – это человек, ошибающийся по правилам» - П. Валери [19].
54
«Самое трудное не защищать свое мнение, а знать его» - А. Моруа [19].
55
«Точное логическое определение понятий – условие истинного знания» - Сократ [19].
56
«Уже сегодня делать то, о чем другие будут думать завтра» - У. Черчиль [19].
57
«Если не знаешь куда плыть, никакой ветер не будет попутным» - У. Черчиль [19].
58
«Скептицизм, если под ним мы подразумеваем осторожность, - это балансир, удерживающий в равновесии цивилизацию» - Генри Форд [20].
59
«Сами по себе идеи неимоверно важны и ценны, но это всего лишь идеи. Практически любой может что-нибудь придумать. Воплотить идею в действительность, в конкретный продукт – вот что по-настоящему имеет значение» - Генри Форд [20].
60
«Наука, по существу, рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее значительные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляется способность, освобожденная от тяжких оков старого рассуждения: их называют воображением, интуицией, остроумием» - Луи де Бройль [19].
61
«Всякий раз, когда враги имеют возможность напасть на инноватора, они делают это с искренней страстью, в то время как сторонники защищают его лениво и осторожно, так как инноватор и его последователи всегда весьма уязвимы» - Никколо Макиавелли [19].
62
«Если кто-нибудь указывает на что-нибудь новое, люди противятся со всей силой. Они ведут себя так, будто не слышат или не могут понять, говорят о новом взгляде с презрением, и таким образом новой истине приходится ожидать долгое время, пока ей удастся проложить себе дорогу» - Гете [19].
63
«Кто владеет информацией, тот владеет миром» - У. Черчиль [19].
64
«Даже гном видит дальше великана, если он стоит на плечах великана» - Иоганн Кеплер [19].
65
«Создатель дал разум человеку, чтобы он познал изумительный порядок, царящий в природе, и чтобы эти познания он положил в основу упорядочивания своих собственных условий» - Иоганн Кеплер [19].
66
«Человек становится тем, что он есть, благодаря делу, которому он служит» - Карл Ясперс [19].
67
«Недостаточно только иметь хороший разум, главное – это хорошо применять его» - Рене Декарт [19].
68
«Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум» - Ф. Де Ларошфуко [19].
69
«Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его еще больше, нежели те, которые пришли в голову другим, - Блез Паскаль [19].
70
«Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех» - Ф. Де Ларошфуко [19].
71
«Спорить гораздо легче, чем понимать» - Г. Флобер [19].
72
«Меня, как и всех, всегда учили: факты, факты, факты, самое главное факты. От фактов – ни на шаг. Но жизнь меня научила по-другому» - А.Ф. Лосев [19].
73
«Сила разума в том, что он признает существование множества явлений непостижимых; он слаб, если не способен этого понять» - Блез Паскаль [19].
74
«Движение вперед нашего познания природы происходит тогда, когда между теорией и опытом возникает противоречие» - П.Л. Капица [19].
75
«Предчувствие – эмоциональный путеводитель всех открытий» - Э. Гуссерль [19].
76
«В глубине человека заложена творческая сила, которая способна создать то, что должно быть, которая не даст нам покоя и отдыха, пока мы не выразили это вне нас тем или иным способом» - И.В. Гете [19].
77
«Интуитивным выводам, базирующимся на непосредственном наблюдении, не всегда можно доверять, так как они иногда ведут по ложному следу» - А. Эйнштейн [21].
78
«Платон мне друг – но истина дороже» - Аристотель [22].
79
«Когда я однажды спросил профессора Эйнштейна, как он открыл свою теорию относительности, он ответил, что открыл её, поскольку определенно был убежден в гармонии Вселенной» - Г. Рейхенбах [23].
80
«Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна» - В.И. Ленин [24].
81
«Конечно, когда наука уже завершена, готова, тогда идея должна исходить из себя; наука как таковая уже больше не начинает с эмпирического данного. Но для того, чтобы наука получила существование, требуется движение от единичного и особенного к всеобщему, требуется деятельность, представляющая собой реакцию на данный материал эмпирии, чтобы его переработать» - Гегель [25].
82
«Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и так далее, одним словом все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции, отражают природу глубже, вернее «полнее» - В.И. Ленин [24].
83
«Нет логики открытий», но и нет, ни одного открытия без логики» -П.В. Копнин [26].
84
«Уметь правильно поставить проблему, вывести ее из предшествующего закона – это и значит уже наполовину решить ее» - П.В. Копнин [26].
85
«… лучше держаться такой гипотезы, которая может оказаться со временем неверною, чем никакой» - Д.И. Менделеев. [27].


86
«… без этих смешных чудаков изобретателей не подвигалось бы вперед человечество – и не над чем было бы размышлять Гамлетам. Да, повторяем: Дон-Кихоты находят, Гамлеты разрабатывают» - И.С. Тургенев [28].
87
«Есть двоякого рода рыбаки: ловящие сардину и лососей … . Большинство людей, делающих открытия, напоминают первый тип рыбаков. Они ищут там, где они уверены, что им что-нибудь удастся найти, но результат, получаемый ими, не велик, и еще менее велико их удовольствие. Гораздо заманчивей ловить лососей, но здесь грозит опасность, что рыбак плохо выберет место для ловли или, … что сотня других причин, предвидеть которые невозможно, заставит рыбу проплыть мимо» - В. Рамсей [29].
88
«Когда какой-нибудь закон природы, до сих пор смутно витавший перед тобой, вдруг ясно выступил из окутывавшего его тумана, когда находишь ключ к долго и тщательно отыскиваемой механической комбинации, когда наконец, счастливо наталкиваешься на недостающее в цепи мыслей звено – тогда возвышающее чувство одержанной победы духа составляет лучшую награду и подымает человека в этот момент на высшую ступень бытия» - Г. Гельмгольц [30].
89
«Открытие и изобретение доставляют часы высочайшего наслаждения, но они, же доставляют и часы страшного разочарования, часы тяжкой бесплодной работы» - В. Сименс [31].
90
«Гаусс как-то сказал об одной своей работе, что результат её уже есть у него давно, но он ещё не знает, каким путем он до них сможет дойти» - В. Освальд [32].
91
«Удовольствие, которое доставляют процессы наблюдения и размышления, выше удовольствий, связанных с ловкостью и спортом» - Чарльз Дарвин [10].
92
«… стремление к истине прекрасней самого обладания ею» - Гете [8].
93
«… наслаждение творчеством в труде или в других проявлениях жизни – высшее из всех наслаждений» - Н. Семенов [33].
94
«Для лица, посвятившего себя науке полное признание другими специалистами того, что им действительно сделалось, составляет одну из лучших наград и лучшее поощрения дальнейшей деятельности» - А.М. Бутлеров [34].
95
«Исследователь, преодолевший препятствие, должен чувствовать себя чемпионом, но не в простом спорте мышц, а в состязании ума, приложенного не к игре, а к значительному, важному делу. Сознание, что, решив задачу, оставил полезный след в памяти других, - один из источников наибольшего удовлетворения» - Е.И. Регирер [35].
96
«Каждый слышит только то, что понимает» - Гете [36].
97
«… считать, что открыл важный научный факт, гореть желанием сообщить его и заставлять себя в течение дней, недель, а иногда годов вести борьбу с самим собой, стремясь подорвать значение собственных опытов, чтобы известить о своем открытии лишь исчерпав все противоположные предположения, - это трудная задача» - Пастер [35].
98
«Если мы оглянемся назад на историю науки в последнее два – три столетия, то увидим с немалым изумлением, что почти каждое великое открытие, почти каждая плодотворная идея встречали в себе в научных корпорациях самое грубое непонимание, самое близорукое презрение и самое недобросовестное преследование» - Д.И. Писарев [37].
99
«Это был скромнейший в мире человек именно потому, что его скромность основывалась на правильном сознании своей собственной ценности. И именно по этой причине он принимал … признания, как нечто само собой разумеющееся, и потому – спокойно» - И.П. Павлов (о химике Шорлеммере, изучавшим парафин) [38].
100
«… оценку человека можно выразить дробью, в которой числитель – то, что он представляет на самом деле, знаменатель – то, что он думает о себе» - Л.Н. Толстой [35].
101
«… нельзя быть математиком, не будучи поэтом в душе … . Мне кажется, что поэт должен только видеть то, чего не видят другие, видеть глубже других. И это же должен и математик» - А.Г. Столетов [39].
102
«… природа проста и не роскошествует излишними причинами» - Исаак Ньютон [35].
103
«Природа весьма проста; что этому противоречит, должно быть отвергнуто» - М.В. Ломоносов [35].
104
«Где нет постановки вопроса, где нет неясности, требующей преодоления, где нет сомнения, требующего выяснения, там нет и науки» - Е.И. Регирер [35].
105
«В каждой науке нет ничего более темного, чем основные принципы самой науки» - Дж. С. Миль [35].
106
«То, что природа многих физических явлений понятна не до конца, не исключает пользования ими для множества технических приложений. Подобно этому десятилетний ребенок может управлять телевизором, не понимая происходящих в нем процессов. Это положение О. Хевисайд выразил в утверждении, что люди не станут отказываться от своего обеда только потому, что не полностью понимают процесс пищеварения» - Е.И. Регирер [35].
107
«… уловив любое ограничение, свойственное природе, человек тем самым достигает крупного прибавления знаний» - Е.И. Регирер [35].
108
«В науке самыми важными, полезными и широкими являются принципы, устанавливающие невозможность чего-либо» - Е.И. Регирер [35].
109
«… гипотеза не может быть призвана научной, если ей суждено всегда оставаться гипотезой. Она должна быть такова, чтобы при сопоставлении с наблюдаемыми фактами оказаться или доказанной, или опровергнутой» - Дж. С. Миль [35].
110
«… исследовать – значит видеть то, что видели все, и думать так, как не думал никто» - Д. Сент-Дьердьи [40].
111
«Алхимик Бранд выпаривал мочу с песком, надеясь приготовить золото, а открыл при этом фосфор. По этому поводу Д.И. Менделеев говорил: «… искался философский камень, нашел фосфор…. Даже от неправильного начала, но строго проводимого и способного к возбуждению в людях стремления испытывать природу польза такова, что лучше иметь ложное начало, чем никакого…» - Б.П. Вейнберг [41].
112
«… случай помогает лишь умам, подготовленным к открытиям путем усидчивых занятий и упорных трудов» - Пастер [35].
113
«… на случай при великих открытиях наталкиваются лишь те, кто его заслуживает» - Лагранж [35].
114
«Счастливый случай в науке выпадает лишь на долю того, кто его упорно ищет, но всякий идущий в науку должен быть осведомлен: можно искать, но не найти, - и к этому надо быть готовым» - Е.И. Регирер [35].


115
«… часто случается и так, что ищут одно, а находят другое, иногда еще более ценное, пусть находят случайно, но находят только потому, что вообще искали» - Е.И. Регирер [35].
116
«Нетрудно сделать удивительное открытие, но трудно совершенствовать их настолько, чтобы они получили практическое значение» - Эдисон [35].
117
«Необходимое прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей» - К. Маркс, Ф. Энгельс [42].
118
«Трудно подняться самому на высокую гору, но когда вас подняли на высоту посторонней силой, то легко пройти ещё несколько выше» - В.Д. Кирпичев [43].
119
«Я смог установить один, по моему мнению, замечательный факт. Обычно новые научные истины побеждают не так, что их противников убеждают, и они признают свою неправду, а большей частью так, что противники эти постепенно вымирают, а подрастающее поколение усваивает истину сразу» - Макс Планк [44].
120
«… люди, посвятившие овладению отжившим процессам много времени и труда, препятствуют переходу на новое, так как их опыт и навыки при новом процессе теряют значение. Неудивительно поэтому, что создавать новое на новом месте легче, чем перестраивать старое предприятие» - Е.И. Регирер [35].
121
«… сначала ему (уму человеческому) кажется, что подобное изобретение невероятно, а после того, как оно сделано, кажется невероятным, что люди так долго не замечали его» - Ф. Бекон [45].
122
«Наука многое заготовляет «впрок», часто проходят многие десятилетия, прежде чем её результаты по - настоящему оцениваются и глубоко входят в жизнь» - Е.И. Регирер [35].
123
«Никакое чисто научное изыскание, каким бы абстрактным и «незаинтересованным» оно ни казалось, не остается без того, чтобы рано или поздно не найти своего применения; другими словами, ни одно усилие мысли не является потерянным для действия» - П. Ланжевен [46].
124
«Гений – это человек, который в силу личных своих способностей и исторических условий, взламывает некий культурный стереотип и делает то, что никто не делал до него» - Михаил Веллер [47].

125
«В гении то прекрасно, что он похож на всех, а на него – никто» - Оноре де Бальзак [47].
126
«Гений бессознательно идет по никем не пройденному пути» - Шопенгауер [47].
127
«Меня огорчает мысль, что для гения существуют границы, а для глупости – нет» - Александр Дюма – сын [47].
128
«Великие люди близки к сумасшествию» - Марк Антакольский [47].
129
«Один великий гений формируется другим не столько за счет подражания, сколько в результате общения: один алмаз шлифует другой» - Гейне [47].
130
«Гений – это на 99 процентов труд до изнеможения и на 1 процент – игра воображения» - Томас Эдисон [47]
131
«Настоящее творчество не рождается из порядка. Для того чтобы возникло нечто новое необходимо сочетание порядка с хаосом. Это может происходить только в том случае, когда человек находится между порядком и хаосом, и в этом проблема, с которой сталкиваются люди, которые творят. Они должны жить в беспорядке, и из этого беспорядка создавать порядок. Это очень трудно и в этом плане это творчество есть очень большая нагрузка для человека. Нагрузка такая личностная, которую трудно пережить» - Дмитрий Ушаков, доктор психологических наук, профессор [47].
132
«От тлетворного дыхания критиков не задохнулся еще ни один гений» - Сэмуэль Джонсон [47].
133
«Мы часто о гениях говорим, что это был человек с несчастливой судьбой опередивший свое время. Откуда появляется эта фраза? Она появляется от трагической страшной судьбы гения в том обществе, в котором мы живем. Поэтому гений – это не подарок – гений — это ноша — это испытание» -  Матвей Ганопольский, журналист, писатель [48].
134
«Гений – это всегда психическое отклонение, состояние близкое к помешательству» - Эфраимсон, российский ученый - генетик [48].
135
«На вопрос – гении рождаются или гениями становятся? На сегодняшний день наука однозначно ответить не может. Скорее всего, это сочетание этих факторов, то есть мы, говорим о том, что каждый человек рождается с определенными задатками. Гениальными, талантливыми, одаренными, сверхспособными мы не рождаемся, мы ими становимся» - Юлия Овчинникова – психолог [48].
136
«Внезапная мысль возникла вдруг. И он сразу, не сомневаясь, понял, почувствовал, что мысль эта верна. Он увидел новое, невероятно новое объяснения тех ядерных явлений, которые казалось, не имели объяснения, -  вдруг пропасти стали мостами. Какая простота, какой свет! Эта мысль была изумительно мила, хороша, казалось, не он породил ее, она поднялась просто, легко, как белый водяной цветок из сплошной тьмы озера, и он ахнул осчастливленный ее красотой…» - В.С. Гроссман [49].
137
«…мыслящий человек не может себя заставить не думать» - В.С. Гроссман [49].
138
«… узкий практицизм губит науку, … лишь великая теория порождает великую практику» - В.С. Гроссман [49].
139
«Определение гениальности можно отнести лишь к людям, которые вводят в жизнь новые идеи, те, что относятся к ядру, а не к оболочке, к оси, а не к виткам вокруг оси. … Истинно великие научные открытия делают человека более мудрым, чем природа. Природа познает себя в этих открытиях, через эти открытия. К таким человеческим подвигам относится то, что совершили Галилей, Ньютон, Эйнштейн в познании природы пространства, времени, материи и силы. В этих открытиях человек создал большую глубину и большую высоту, чем те, что естественно существовали, и, таким образом, способствовал самопознанию природой себя, обращению природы.
Открытиями низшего, второго порядка являются те, где существующие, видимые, осязаемые, сформулированные природой принципы воспроизводятся человеком. … В открытиях еще более низшего, третьего порядка человек уже существующее в сфере его деятельности воплощает в новых условиях, скажем, устанавливает новый двигатель на летательном аппарате, заменяет на судне паровой двигатель электрическим» -  В.С. Гроссман [49].
140
«Ценность науки в том счастье, которое она приносит людям» -  В.С. Гроссман [49].
141
«Гениальных людей смерть настигает раньше, чем их успевают признать власти» - Е. Кюри [50].
142
«Не всё равно для науки, бедны ли, счастливы или несчастливы, здоровы или больны ее служители? Она знает, что они созданы искать и открывать и что до полного истощения сил они будут искать и находить. Учёный не в состоянии бороться со своим призванием. Даже в дни упадка физических и духовных сил ноги сами ведут его, как рок, в лабораторию» - Е. Кюри [50].
143
«Великие личности всегда подвергались яростному нападению завистников, стремившихся отыскать под бронею гения несовершенные человеческие существа» - Е. Кюри [50].
144
«Человечество, конечно, нуждается в деловых людях, которые извлекают максимум из своего труда и, не забывая об общих интересах, соблюдают и собственные выгоды.
Но человечеству необходимы и мечтатели, для которых бескорыстное служение какому-нибудь делу настолько увлекательно, что им и в голову не приходит заботиться о личных материальных благах.
Нет сомнения, что такие мечтатели и не заслуживают богатства, раз они сами не стремятся к его приобретению. Во всяком случае, правильно организованное человеческое общество должно предоставлять таким работникам всё необходимое для их работы, избавить их жизнь от материальных забот и дать им возможность свободно отдаваться научному исследованию (Мария Кюри – Склодовская)» - Е. Кюри [50].
145
«…знание не может расцвести на почве одной лишь эмпирики; необходимо сравнение того, что рождено мыслью, с результатами наблюдения (Альберт Эйнштейн)» - К. Зелиг [51].
146
«Как это чудесно, когда тебе открывается единая природа комплекса явлений, которые при непосредственном чувственном восприятии кажутся совершенно независимыми друг от друга (Альберт Эйнштейн)» - К.Зелиг [51].
147
«Надо разрешить теоретику фантазировать, ибо иной дороги к цели для него вообще нет (об Альберте Эйнштейне)» - К. Зелиг [51].
148
«Только тот, кто сам это изведал, знает, что такое полные предчувствий, длящиеся годами поиски во мраке, волнение и страстное ожидание, переходы от уверенности к изнеможению и, наконец, рывок, приносящий ясность (о Альберте Эйнштейне)» - К. Зелиг [51].
149
«… для того чтобы действительно двинуться вперед, следовало бы найти всеобщий выведанный у природы принцип (о Альберте Эйнштейне)» - К. Зелиг [51].
150
«Кто сумеет указать путь, позволяющий нам хоть немного глубже взглянуть в вечную тайну природы, тому на долю выпадает величайшая милость. Если к тому же он пользуется признанием, симпатией и поощрением лучших людей своего времени, счастье его, пожалуй, будет больше, чем может вынести человек (о Альберте Эйнштейне)» - К. Зелиг [51].
151
«В конце концов, существует только одна истина и бесчисленное множество ошибочных путей. Нужна смелость и преданность науке, чтобы отдавать ей каждый час своей жизни, все свои силы, имея лишь малый шанс на победу (о Альберте Эйнштейне)» - К. Зелиг [51].
152
«Логическая простата, по мнению учёного, была единственно возможным путем к глубокому познанию (о Альберте Эйнштейне)» - К. Зелиг [51].
153
«… нет границы в достижении истины (о Д.И Менделееве)» - М.Д. Беленький [52]
154
«Я счастлив был тем, что на многие мои работы являлась критика, - значит, там было новое и внимания достойное (о Д.И. Менделееве)» - М.Д. Беленький [52]
155
«Где высоко стоит наука, там не только стоит высоко человек, но там рано или поздно накопляются и сила, и богатство (о Д.И. Менделееве)» - М.Д. Беленький [52]
156
«Самое абсурдное и вредоносное утверждение о равенстве всех людей. Совершенно очевидно, что люди неравны, а потому любая демократическая идея, стремящаяся всех уравнять, являет собой не более чем попытку затормозить прогресс. Люди не могут приносить одинаковую пользу.  Тех, кто наделён большими способностями, гораздо меньше, чем тех, кто ими не обладает. Однако толпа не столь одаренных людей может свергнуть небольшое число людей сильных и талантливых, не понимая при этом, что они роют себе яму. Именно люди, наделенные большими способностями, стоят во главе общества и делают все возможное, чтобы облегчить жизнь остальных его членов» - Генри Форд [20].
157
«Нельзя отказывать человеку в праве жить на уровне, соответствующем приносимой им пользе» - Генри Форд [20].
158
«Когда речь заходит об усовершенствованиях, обычно рисуется картинка некоторых изменений продукта, его модификаций. «Усовершенствованный» – это продукт, который был каким-то образом изменен. Это не моя идея. Мое глубочайшее убеждение таково: не начинать производство до тех пор, пока не найдешь оптимального варианта. Однако это ни в коем случае не означает, что продукт не должен подвергаться изменениям, моя мысль в другом: запускать производство следует лишь тогда, когда вы абсолютно уверены в том, что и назначение, и внешний вид товара, и материал соответствует желаемым. Если все ваши исследования не приносят уверенности, не опускайте руки и не останавливайтесь. Производство всегда начинается непосредственно с самого продукта. Завод, организация труда, продажа и финансовые планы подгоняются под него. Благодаря такому подходу вы приобретёте, несомненное преимущество и сэкономите время. Торопиться с производством, не будучи уверенным до конца в своем продукте, нельзя. Подобная спешка является скрытой причиной многих деловых неудач и провалов. Люди склонны считать, что все зависит от организации работы на заводе, или от условий продажи, или от финансовых средств, или от управления. На самом деле всё зависит от продукта, и любая спешка при запуске его в производство означает впустую затраченное время. На разработку «Модели-Т» – то, что теперь известно, как автомобиль «Форд», - которая полностью отвечала моим желаниям и требованиям, я потратил двенадцать лет. Мы даже не пытались приступать к производству до того, пока проект автомобиля не был доведен до совершенства. С тех пор он не подвергался никаким серьезным изменениям» - Генри Форд [20].
159
«Отсутствие страха перед будущим и благоговения перед прошлым. Тот, кто страшится будущего и опасается провала, ограничивает собственные возможности. Неудача есть лишь возможность более разумно попытаться ещё раз. Неудач не стоит стыдиться. Страх перед неудачей – вот что достойно порицания. То, что ушло в прошлое, полезно хотя бы потому, что оно открывает новые пути и возможности для прогресса» - Генри Форд [20].
160
«Опасен тот, кто уверен, что «всего достиг в этой жизни». Это означает, что на ближайшем повороте прогресса, он не впишется в него и сойдет с дистанции» - Генри Форд [20].
161
«Я постоянно находился при деле. Думаю, по-другому и нельзя. Человек должен думать о работе днём и видеть её во сне ночью» - Генри Форд [20].
162
«Мы не держим «экспертов». Более того, мы вынуждены избавляться от работника, как только он возомнит себя таковым, поскольку человек, хорошо знающий своё дело, никогда не станет утверждать, что знает его досконально. Человек, хорошо знающий свое дело, прекрасно видит, что сделать ему предстоит еще намного больше того, что он уже сделал. Все его мысли заняты продвижением вперед и ему некогда забивать себе голову тем, какой он опытный и эффективный работник. Всегда думать о будущем, о том, как добиться лучшего, большего, - только с этим приходит сознание беспредельности собственных возможностей. В этот момент, когда человек уверовал в свое доскональное знание дела, перед ним закрывается большое количество дверей и многое становится невозможным.
Я отказываюсь признавать слово «невозможно». Я не знаю никого, кто бы обладал такими глубокими познаниями, чтобы утверждать, что возможно, а что нет. Большой опыт, добротная техническая подготовка должны по идее, расширять кругозор и ограничивать количество невозможностей и невероятностей. К большому сожалению, это не так. В большинстве случаев техническое образование и так называемый опыт служат лишь тому, чтобы продемонстрировать последствия ошибок и неудавшихся экспериментов. Вместо того чтобы извлекать пользу и учиться на совершенных ошибках, люди воспринимают их как непреодолимое препятствие к прогрессу. Если кто-то мнящий себя большим авторитетом, категорически заявляет: «Это невозможно», - стройный хор бездумных последователей вторит ему: «Это невозможно» - Генри Форд [20].
163
«Нередко звание является знаком отличия с надписью: «Обладатель сего не обязан заниматься ничем иным, кроме размышлений о собственной значимости и ничтожестве окружающих» - Генри Форд [20].
164
«А тому, кто увлечён работой, звания не нужны. Сама работа для него – честь и самая почетная награда» - Генри Форд [20].
165
«Наше будущее зависит исключительно от нас самих. Разговоры о непризнанных талантах – это всё пустое» - Генри Форд [20].
166
«Но такое отношение – признание на первом месте, работа – на втором – нечестно по отношению к работе» - Генри Форд [20].
167
«К счастью, мы не наследовали никаких традиций; если и есть какие традиции, то лишь одно: «Все можно сделать лучше, чем мы делали до сих пор» - Генри Форд [20].
168
«Если и существуют у нас какие-нибудь твердые правила, то только вот это: «Никакая работа не делается до такой степени хорошо, чтобы её нельзя было улучшить» - Генри Форд [20].
169
«Добрые намерения вкупе с тщательно разработанным планом могут привести к успеху, если продуманно претворить их в действительность» - Генри Форд [20].
170
«Осознание того, что ты делаешь людей счастливыми, что ты смог снять с их плеч хотя бы часть тяжкого бремени, приносит несказанное удовольствие. Добрая воля – одно из немногих бесценных качеств. Целеустремлённый человек в состоянии достичь всего, что он пожелает, но, если в процессе он не учится щедрости и доброй воле, не многого стоят его достижения» - Генри Форд [20].
171
«Успех или неуспех в делах зависит лишь от нас» - Генри Форд [20].
172
«… многие люди не раз возблагодарили судьбу за то, что их главное богатство находится у них в голове, а не в банке» - Генри Форд [20].
173
«Лишь недальновидные люди пытаются сопротивляться прогрессу, и в итоге они же падут его жертвами» - Генри Форд [20].
174
«Любой прогресс начиняется с первых маленьких шагов отдельного человека. Продвижение вперед начинается в самом человеке, внутри него, когда переходит от собственнических интересов к служению людям, когда он сменяет нерешительность на упорство и твёрдость, когда переходит к самостоятельным зрелым суждениям, когда из подмастерья становится настоящим мастером; из дилетанта в труде он превращается в человека, испытывающего ни с чем не сравнимую радость от работы.  Вместе с ним вперед идет и мир!» - Генри Форд [20].
175
«…то, что сегодня выглядит труднодостижимым – если это нужно и не вразрез с законами природы, - будет создано людьми завтра, послезавтра или через десяток лет» - Н.В. Лукин [53].
176
«…любое дело, устремленное во благо человечества, у нас подчинено закону устойчивого равновесия. Нарушить равновесие чья-либо недобрая рука еще порой может. Но, согласно природе нашего общества, это равновесие рано или поздно будет восстановлено, и откачнувшийся груз, возвращаясь на свой путь, ударит по руке, помешавшей движению вперед» - Н.В. Лукин [53].
177
«Признаком научного мышления является способность довольствоваться лишь приближением к истине и продолжать творческую работу, несмотря на отсутствие окончательных подтверждений» - Зигмунд Фрейд [54].
178
«Человечество обладает инстинктивной оборонительной реакцией на интеллектуальные новшества. Она выражается в том, что такое новшество сразу же низводится до самой незначительной величины, по возможности сводится к лозунгу» - Зигмунд Фрейд [54].
179
«В науке постановка вопроса – не менее трудная, не менее творческая задача, чем поиски ответов» - Зигмунд Фрейд [54].
180
«Чтобы действовать. Нужна смелость; оказывается, нужно еще неизмеримо большее бесстрашие, чтобы мыслить. Столько половинчатых умов, робких мыслей, не отважных гипотез встречаешь на каждом шагу в науке, что начинает казаться, будто осторожность и следование по чужим стопам сделались, чуть ли не обязательными атрибутами официального академического значения» - Зигмунд Фрейд [54].
181
«Иной учёный похож на кассира какого-нибудь банка: у него ключи от больших богатств, но богатства ему не принадлежат» – Берне [55].
182
«Познание подобно морю: тот, кто барахтается и плещется на поверхности, всегда больше шумит и потому привлекает к себе больше внимания, чем искатель жемчуга, без лишнего шума проникающий в поисках сокровищ до самого дна неизведанных глубин» – Ирвинг [55].
183
«Тот, кто ничего не знает, ни в чём не сомневается» – Котгрэйв [55].
184
«Кто знает мало и знает об этом, тот знает много, – Стюарт [55].
185
«Истинный учёный не может не быть скромным: чем больше он сделал, те яснее видит, как много ещё осталось сделать» – Франс [55].
186
«Если Вы владеете знанием, дайте другим зажечь от него свои светильники» – Маргарет Фуллер [55].
187
«Мудр не тот, кто знает много, а тот, чьи знания полезны» – Эсхил [55].
188
«Учёный дурак – тот, кто прочитал обо всём на свете и просто запомнил прочитанное» – Генри Шоу [55].
189
«Легче обнаружить заблуждение, чем найти истину; заблуждение лежит на поверхности, истина – в глубине» – Гёте [55].
190
«Истина бывает часто настолько проста, что в неё не верят» – Левальд [55].
191
«Истина устремляется навстречу лишь тому, кто ищет её» – Минуций [55].
192
«В конечном счёте ничто так не помогает победе истины, как сопротивление ей», – Чэннинг [55].
193
«Самая возвышенная истина завтра, в свете новой мысли, может показаться тривиальной» – Эмерсон [55].
194
«Наивысшее почтение к истине выражается в применении её на деле» – Эмерсон [55].
195
«Слова истины просты» – Эсхил [55].
196
«Если я видел дальше других, то потому, что стоял не плечах гигантов» – Исаак Ньютон [55].
197
«Доказанная и воплощённая идея всегда должна быть безумной» – Нильс Бор [56].
198
«Истину нельзя рассказать так, чтобы её поняли; надо, чтобы в неё поверили» – У. Блейк [57].
199
«Показывающий истину внушает веру в неё» – Б. Паскаль [57].
200
«Для того чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с Голгофы, запечатлеть истину страданием, а ещё лучше – смертью» – Л.Н. Толстой [57].
201
«В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо её любит» – Б. Паскаль [57].
202
«Мы радуемся, постигая истину. Если же радости нет, это означает, что мы только знакомы с истиной, но не сумели постичь её» – Р. Тагор [57].
203
«Лишь немногие люди на Земле в состоянии постичь то невероятное напряжение и, прежде всего, то самопожертвование, без которого не могут родиться творения разума, пролагающие науке новые пути; только эти люди в состоянии постичь всю силу чувства, пробуждающего к такому труду, далёкому от практической жизни» ; Альберт Эйнштейн [58].
204
«…чутьё подсказывало ему, по какому пути следует идти. Это и была интуиция, которой судьба одаряет гения …» - о академике, лауреате Нобелевской премии Л.Д. Ландау [58].
205
«Я - физик-теоретик. По-настоящему меня интересуют только неразгаданные явления. Это высочайшее наслаждение, это огромная радость. Это самое большое счастье, которое суждено познать человеку, - заниматься разгадкой тайн природы» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [58].
206
«… истина всегда побеждает…» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [58].
207
«Творческое начало в людях стремительно падает и придавливается, а потребительская жилка очень поддерживается. Человек перестал быть созидателем, а только потребителем. Есть, конечно, и нормальные люди, но беда нашего общества состоит именно в том, что всё время ставится акцент не там. Потребитель убивает творца» - академик А.Ю. Розанов [59].
208
«Любое знание не бесполезно. Бесполезных знаний не бывает. Вообще, самое ценное, что есть - это знание» - академик А.Ю. Розанов [59].
209
«Самое главное, к чему нужно приучить общество - это оставить в покое людей, занимающихся фундаментальной наукой. Тогда из этого вы получите колоссальный выход, колоссальный доход, но не завтра утром, а через некоторое количество лет. Нет ничего выгоднее, чем вкладывать деньги в фундаментальную науку» - академик А.Ю. Розанов [59].
210
«История науки не научила их, что главное препятствие прогресса в науке - это иллюзия знания, что мы уже всё знаем. А это не так» - профессор Майк Дисней [60].
211
«Высшее назначение математики как раз и состоит в том, чтобы находить скрытый порядок в хаосе, который нас окружает» - Норберт Винер [61].
212
«Природа, в широком смысле этого слова, может и должна служить не только источником задач, решаемых в моих исследованиях, но и подсказывать аппарат, пригодный для их решения» - Норберт Винер [61].
213
«Нужно иметь храбрость поверить в свои убеждения, иначе самое интересное, что могло прийти Вам в голову, у Вас из-под носа заберут другие, более отважные духом, но главное - это ведь единственное, ради чего по-настоящему стоит работать» - Норберт Винер [61].
214
Однажды Эйнштейна спросили: «Как делаются великие научные открытия?», - и он ответил: «Существует научная проблема, и все знают, что она нерешаема. Но находится один человек, который этого не знает» - Альберт Эйнштейн [62].
215
«Ничто не может быть сильнее идей, время которых пришло» - В. Гюго [63].
216
«Никогда не бывает больших дел без больших трудностей» - Вольтер [63].
217
«Нужно в 10 раз больше знать о явлении, чем это непосредственно необходимо для использования знаний в практических целях» - Ю.Б. Харитон - академик РАН, трижды герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и 3-х государственных премий [63].
218
«… новое редко входит в жизнь без трудностей» [63].
219
«Как известно, отрицательный результат в науке – тоже результат. И, пожалуй, он даже в большей мере, чем удача, способствует поиску оптимальных решений» [63].
220
«Нет, не в больших проектах заключается суть, а в масштабности мышления» – академик Ю.М. Каган [64].
221
«Великие люди тем и отличаются от нас, смертных, что способны пронзать своим взором грядущее» – В.С. Губарев [64].
222
«Наверное, только гении обладают удивительной способностью размышлять о будущем так, будто оно открывается им до мелочей» – В.С. Губарев [64].
223
«Но иного пути не было – новые технологии рождались из ошибок, и за каждой из них стоит человеческая судьба» – В.С. Губарев [64].
224
«Процесс научного поиска – это почти всегда противостояние меньшинства, а то и одиночек – большинству» – академик Г.И. Марчук [65].
225
«Нестандартные люди, которых часто не понимают, осуждают. Они часто не вписываются в сообщество, их отторгают, потому что у них скверные характеры и так далее. Но, в конце концов, именно им принадлежат те главные открытия, которые сделаны в науке» – академик Ю.А. Золотов [65].
226
«Инерция научного мышления – это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что даёт опору для исследования природы дальше и глубже. Инерция заставляет критически относиться ко всему новому, непривычному, требуя бесспорных доказательств. Именно инерция мышления помогает разрушать необоснованные научные спекуляции. Иногда грандиозные и вредные. …
Инерция мышления может и ослепить учёного, лишить его объективности, заставить несмотря ни на что, отвергать новое. В этом, пожалуй, самое большое зло инерции научного мышления. И если бы меня спросили: «Чего в ней больше – зла или добра?», я бы ответил: «Всё-таки зла» – В.С. Губарев [65].
227
«Учёный опирается на установленное ранее, но вовсе не должен следовать ему слепо и безрассудно. Учёный идёт одним научным путём, но вовсе не должен считать все другие бесплодными. Учёный уважает и даже преклоняется перед авторитетами прошлого, но вовсе не должен считать их мнение абсолютным и для наших дней. Часто поступательное движение требует отбросить привычное понятие или распространить его на совершенно необычные новые явления. И вот тут-то, как злейший враг научного прогресса, выходит на сцену она, инерция научного мышления. Выходит, и запирает те каналы нашей мысли, в конце которых и лежит долгожданный ответ. Мысль не течёт по этому каналу, так как у входа, у истока стоит привычное «невозможно» – В.С. Губарев [65].
228
«Ошибок, в широком смысле слова, нельзя не сделать, но их надо уметь находить. Заблуждения в научном поиске необходимы, без них не найдёшь истину. Но нужно уметь их преодолевать. Существует особая форма мужества – мужество объективности, способности сказать себе: «Я был не прав». Это мужество нужно всем, какую бы специальность не избрал человек. Но оно приходит только вместе с образованием. Необразованный человек, не знающий ничего другого, кроме содеянного им самим, не может сказать: «Я сделал плохо, я не прав» – В.С. Губарев [65].
229
«Надо быть немного гончей, чтобы уметь преследовать цель. Хорошей гончей, которая не бросает преследуемого зверя, даже если в кровь разбиты ноги. Надо быть немного скаковой лошадью, которая скорее упадёт, чем сойдёт с дистанции. Но надо быть и много знающим человеком, чтобы формулировать и крепко удерживать поставленные перед собой достойные цели. Считайте это самым главным и искренним моим пожеланием: учитесь держать цель» – В.С. Губарев [65].
230
«Будущее приходит очень быстро, и об этом нам всем следует помнить» – В.С. Губарев [65].
231
«Чем крупнее учёный, тем масштабнее он мыслит» – В.С. Губарев [66].
232
«… для учёного самое важное не то, как надо сделать, а каким путём идти – тупиковый он или перспективный» – В.С. Губарев [66].
233
«Нельзя от фундаментальной науки требовать немедленной отдачи, каких-то конкретных результатов» – член-корреспондент РАН Г.Н. Рыкованов [66].
234
«Во мне тоже живёт надежда, что Разум восторжествует. Невежество всегда временно, как и те, кто служит ему. Жаль только, что победа зачастую приходит поздно, когда уже нет тех, кто приближал её» – В.С. Губарев [66].
235
«… в истории всегда не понимали тех, кто шёл на шаг впереди остальных» – академик РАН В.Н. Михайлов [66].
236
«Жизнь показывает, что больших талантов очень мало, и поэтому их надо ценить и оберегать … . Чтобы выиграть скачки, нужны рысаки. Однако призовых рысаков мало, и они обычно норовисты … . На обычной лошади ехать проще и спокойнее, но, конечно, скачек не выиграть» – лауреат Нобелевской премии, академик РАН П.Л. Капица [67].
237
«Всегда полезно поразмыслить над ошибками, сделанными великими умами, поскольку они часто имели серьезные основания для того, чтобы их сделать; и поскольку эти великие умы всегда обладают проникновенной интуицией, возможно, что их утверждения, сегодня рассматриваемые как ошибочные, завтра окажутся истинными …» – Луи де Бройль французский физик лауреат Нобелевской премии [68].
238
«Ошибки ученных – это путь к истине» – ректор МГУ им. М.В. Ломоносова академик РАН В.А. Садовничий [68].
239
«… если ты собираешься творить великие дела – готовься к великим терньям» – писатель М. Веллер [69].
240
«…гениальное открытие для его создателя пахнет более кнутом, нежели пряником» – писатель М. Веллер [69].
241
«...Современники часто не замечают гения, таланта, пророка в своем окружении. Они не могут, а зачастую и не хотят выделять выдающиеся, превосходящие их способности ближнего. С раздражением говорят о таком выдающемся человеке, возводя его в лучшем случае в разряд чудаков и везучих людей.
Выдающейся личности не могут простить её величия, не могут признать её достижений. Ординарная натура не соглашается, что рядом человек необычный, особенный. Ну и, конечно, богатство, капитал, привилегия, неправедная власть не могут допустить, чтобы кто-то превосходил их своим истинным блеском, значением, смыслом. Во многие века, да и поныне, они пытаются поставить всё в услужение себе — попирая ум, честь, гордость, порядочность. Победы и достижения гениев и талантов, конечно, нужны неправедной власти и капиталу — они защищают, укрепляют, возвеличивают, да, кроме того, по прошествии времени, многое из достигнутого можно выдать за результаты «разумного и мудрого» руководства властей предержащих. Те же победы, которые нельзя присвоить себе, следует преуменьшить, а то и забыть их, пренебречь ими» – писатель В.Н. Ганичев [70].
242
«В науке должно искать идеи. Нет идеи, нет и науки. Знания фактов только потому и драгоценны, что в фактах скрываются идеи; факты без идей – сор для головы и памяти» – критик В.Г. Белинский [71].
243
«Исследования в прикладной науке ведут к реформам, исследования в фундаментальной науке ведут к революциям» - лауреат Нобелевской премии Джозеф Джон Томсон [72].
244
«Истина — это то, что выдерживает испытание опытом» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [73].
245
«Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [73].
246
«Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто её создал» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [73].
247
«Случайные открытия делают только подготовленные умы» - Блез Паскаль [73].
248
«В любом деле важно определить приоритеты. Иначе второстепенное, хотя и нужное, отнимает все силы и не даёт дойти до главного» - академик, трижды Герой социалистического труда И.В. Курчатов [73].
249
«Науку часто смешивают со знанием. Это глубокое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть умение пользоваться знанием» - русский историк В.О. Ключевский [73].
250
«Если учёный не может объяснить, чем он занимается, уборщице, моющей пол в его лаборатории, значит, он сам не понимает, чем он занимается» - лауреат Нобелевской премии Эрнест Резерфорд [73].
251
«Чем фундаментальнее закономерность, тем проще её можно сформулировать» - лауреат Нобелевской премии, академик РАН Пётр Капица [73].
252
«То, что мы знаем, ограничено, а то, что мы не знаем, бесконечно» - Пьер Симон Лаплас [73].
253
«Гениальные идеи приходят тем, кто заслужил их упорным трудом» - академик В.И. Вернадский [73].
254
«Наука никогда не решит вопроса, не поставив при этом десяток новых» - Джорж Бернард Шоу [73].
255
«Признак знатока ; способность научить» ; античный ученый Аристотель [74].
256
«Существует три стадии признания научной истины: первая, ; «это абсурд», вторая, ; «в этом что-то есть», третья, ; «это общеизвестно» ; лауреат Нобелевской премии Эрнест Резерфорд [74].
257
«При изучении наук примеры полезнее правил» - Исаак Ньютон [74].
258
«Наука никогда не являлась, и никогда не будет являться законченной книгой. Каждый важный успех приносит новые вопросы. Всякое развитие обнаруживает со временем всё новые и более глубокие трудности» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [74].
259
«Научная гипотеза всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для её построения» - академик В.И. Вернадский [74].
260
«Наука строится из фактов, как дом строится из кирпичей; однако нагромождение фактов не есть наука, так же как груда кирпичей не есть дом» - президент Парижской академии наук Анри Пуанкаре [74].
261
«Для достижения успеха надо ставить цели несколько выше, чем те, которые сейчас могут быть достигнуты» - лауреат Нобелевской премии по физике (1918) Макс Планк [75].
262
«Эта работа останется в истории как пример феноменального самоотверженного прорыва в неизвестность, сравнимого, пожалуй, только с первым путешествием Колумба. … Весь опыт науки был против нас.» - генерал-лейтенант инженерных войск США Лесли Ричард Гровс – руководитель работ по созданию первых атомных бомб «Манхетенский проект» [76].
263
«Между гением и безумцем то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди» - Артур Шопенгауер – немецкий философ [77].
264
«Они (Гайзенберг, Шредингер и др.) дали острое ощущение силы человеческого гения, величайший триумф которого является то, что человек способен понять вещи, которые он уже не в силах вообразить» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
265
«Ввиду краткости жизни мы не можем позволить себе роскошь решать уже решённые задачи» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
266
«Эта теория так красива, что вряд ли может оказаться неверной» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
267
«Простое – значит с минимальным математическим аппаратом. Эффективное – значит с ясным физическим результатом» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
268
«Нельзя делать научную карьеру на одной порядочности. Это неминуемо приведёт к тому, что не будет ни науки, ни порядочности» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
269
«Есть люди, на которых поглядишь, и сразу видно, что они – «жрецы науки». Они жрут за счёт науки. Никакого другого отношения к науке они не имеют» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
270
«Бойтесь странностей. Всё хорошее просто и понятно, а где странности, там всегда какая-нибудь муть» - академик, лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау [78].
271
«А Ландау был гением, то есть крайним отклонением от нормы» - д.т.н., профессор, писатель Б.С. Горобец [78].
272
«У продуктов творчества почти всегда есть авторы. В мире искусства и литературы — это почти всегда однозначное понятие – произведения авторов не родились бы в отсутствие этих конкретных авторов, и они неповторимы. В мире науки — это не так. Наблюдаемые явления, законы, свойства вещества, создаваемые формулы и теории в принципе заранее предопределены, они существуют независимо от авторов и «ждут» своего обнаружения. Поэтому в современной науке часто бывает по нескольку авторов у одного и того же обнаруженного явления или теоретического описания. Вклады в общее авторство, естественно различаются. Нередки споры и конфликты на тему об авторстве, приписывания в качестве соавторов при ничтожном вкладе, интриги разного рода. Очень важно, как ведут в таких случаях общепризнанные авторитеты, они задают этику поведения научного сообщества, иногда служат высшими арбитрами в спорах» - д.т.н., профессор, писатель Б.С. Горобец [79].
273
«Дау (академик, лауреат Нобелевской премии Лев Давидович Ландау – прим. А.В.Я.) часто говорил, что 90% работ, публикуемых в том же «Physical Review» (самый известный физический журнал в мире – прим. А.В.Я.) относятся к разряду «тихой патологии». … Это был вполне мирный и рабочий термин, так как под определением подразумевалось только, что автор чужих результатов не присваивает, своих не имеет, но лженаукой не занимается, а тихо и ненужно ковыряется в своей области. Не исключалось, что «патолог» может сделать и хорошую работу. (Не исключалось и обратное, именно, что сильный человек может испустить «паталогическую» работу «ни о чём»). Был, правда, ещё «бред» и «бредятина». … Но, что вызывало в Дау раздражение, – это псевдонаучные труды, когда пустая суть дела пряталась за ненужной математикой, тяжеловесными фразами. И уж прямую ненависть вызывала агрессивная претензия на научный результат, самореклама («Эксгибиционизм!» - кричал он) и, конечно, научный обман, закрывание глаз на то, что результат или утверждение противоречит общеизвестным истинам. (Какое же множество подобных «научных» работ и работников мы сами встречали! – прим. д.т.н., проф., писателя Б.С. Горобца)» - академик Л.П. Горьков [80].
274
«В его жизни не было великих событий. Великие события происходили в его голове» - д.ф-м.н., проф., М.И. Каганов [81].
275
«Без физической интуиции математика бесплодна» - академик И.М. Лившиц [82].
276
«Заниматься фундаментальной наукой так же выгодно, как делать добро» - академик А.Б. Мигдал [82].
277
«Человек, не знающий и не желающий знать основных законов науки, потенциально опасен в наше время, которое мы называем научно-технической революцией» - академик А.Б. Мигдал [82].
278
«Надо искать аргументы против себя. Аргументы «за» всегда найдутся сами» - академик А.Б. Мигдал [82].
279
«Талант – как деньги: либо он есть, либо его нет. Но в отличие от денег талант нельзя заработать» - академик А.Б. Мигдал [82].
280
«Глубокая мысль выигрывает от упрощения. Однако в науке, как и в искусстве, простота требует усилий» - академик А.Б. Мигдал [82].
281
«Сильные духом люди готовы ждать результатов. Они достаточно разумны, чтобы понимать, что настоящие перемены требуют времени. Будьте терпеливы» - автор неизвестен [82].
282
«Выдержка – обратная сторона стремительности» - Штирлиц [83].
283
«Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее значение для данного поколения и всего хода Истории, чем чисто интеллектуальные достижения» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [82].
284
«Если вы лично не можете присутствовать и защищать свои идеи, они будут украдены или попросту проигнорированы» - академик И.М. Халатников [84].
285
«… рассматривая инновационные предложения, нужно последовательно получить ответ на три вопроса: (1) Можно ли это осуществить в принципе? На этот вопрос должна ответить наука. (2) Как можно практически реализовать эту идею? Ответ на этот вопрос находится в компетенции инженеров. (3) И, наконец, третий вопрос, ответ на который определяет судьбу предложения: а есть ли смысл вообще его реализовывать, по крайней мере, в настоящее время? Ответ и окончательный вердикт определяет экономика» - академик М.А. Стырикович [82].
286
«Неудачи от незнания – не катастрофа, а печальный, но, в общем, нормальный ход эксперимента; неудачи от плохого исполнения – катастрофа!» - трижды герой социалистического труда, академик И.В. Курчатов [85].
287
«Математика подобна жернову, перемалывает то, что под него засыпают» - натуралист и философ Гексли [86].
288
«Увлекающийся практикой без науки – словно кормчий, вступающий на корабль без компаса и руля» - Леонардо да Винчи [87].



289
  «Слишком быстрый успех почти всегда преходящ: он – детище случая, а не таланта. Плоды размышления и труда не бывают скороспелыми» - Люк де Клапье де Вовенарг – французский моралист ;V;;; века [89].
290
  «Как знать, может быть, именно страстям обязан разум самыми блистательными своими завоеваниями» - Люк де Клапье де Вовенарг – французский моралист ;V;;; века [89].
291
  «Самые безрассудные, самые немыслимые чаяния приводили порою к разительным успехам» - Люк де Клапье де Вовенарг – французский моралист ;V;;; века [89].
292
  «На свете всего долговечнее истина» - Люк де Клапье де Вовенарг – французский моралист ;V;;; века [89].
293
  «Новизна – единственная неоспоримая примета гения» - Люк де Клапье де Вовенарг – французский моралист ;V;;; века [89].
294
«Ничего из достижений человеческого прогресса не обходилось без препятствий на своём пути. И те, кто выделялись среди остальных, были обречены противопоставлять свою жизнь, жизни других» - Христофор Колумб [90].
295
«История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков» - русский историк Василий Осипович Ключевский [91].
296
«Чтобы обучить другого, требуется больше ума, чем чтобы научиться самому» - Мишель Монтень – французский моралист ;V; века [92].
297
«В человеке, взваливающем на себя ношу, должно быть больше силы и мощи, чем требует его груз. У того, кто не использовал своих сил до предела, можно ещё предполагать любые возможности. Тот же, кто пал под непосильным бременем, всем показывает, как слабы его плечи. Вот почему именно среди учёных мы так часто видим умственно убогих людей, из которых вышли бы отличные земледельцы, торговцы, ремесленники: такой род деятельности вполне соответствовал бы их природным силам. Наука – дело очень нелёгкое, оно их сокрушает. Механизм, которым они являются, и недостаточно мощен, и недостаточно тонок, чтобы обрабатывать и перерабатывать столь сложное и благородное вещество. Наука пригодна лишь для сильных умов; а они весьма редки» - Мишель Монтень – французский моралист ;V; века [92].


298
«Пытливости нашей нет конца: конец на том свете. Удовлетворённость ума – признак его ограниченности или усталости. Ни один благородный ум не остановится по своей воле на достигнутом: он всегда станет притязать на большее, и выбиваться из сил, и рваться к недостижимому. Если он не влечёт вперёд, не торопится, не встаёт на дыбы, не страдает – значит, он жив лишь наполовину. Его стремления не знают чёткой намеченной цели и строгих рамок, пища его – изумление перед миром, погоня за неизвестным, дерзновение» - Мишель Монтень – французский моралист ;V; века [92].
299
«Мнения наши перерастают одно в другое: первое служит стеблем для второго, второе для третьего. Так мы и поднимаемся со ступеньки на ступеньку. И получается, что тому, кто залез выше всех, часто выпадает больше чести, чем он заслужил, ибо, взобравшись на плечи предыдущего, он лишь чуточку возвышается над ним» - Мишель Монтень – французский моралист ;V; века [92].
300
«История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» - К. Маркс, Ф. Энгельс [93].
301
«В науке существует только общее – а в существовании – только единичное» - Аристотель [94].
302
«Проблемы важнее решения. Решения могут устареть, а проблемы остаются» - лауреат Нобелевской премии Нильс Бор [94].
303
«Нет ни одной области математики, как бы абстрактна она ни была, которая когда-нибудь не окажется применимой к явлениям действительного мира» - великий русский математик Н.И. Лобачевский [94].
304
«Теория без практики мертва или бесплодна, практика без теории невозможна или пагубна. Для теории нужны знания, для практики, сверх того, и умение» - академик А.Н. Крылов [94].
305
«От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности» - В.И. Ленин [94].

306
«Изменения в жизни человека обусловлены сочетанием многих факторов, однако, пожалуй, решающий из них – это наука» - Роберт Оппенгеймер – создатель первого ядерного оружия [94].

307
«Ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знания на деле» - Аристотель [94].
308
«Конечно, знание без умения не имеет значения, так же как всякая теория получает своё знание в конце концов лишь благодаря её применению. Но теория никогда не должна заменяться простым умением, которое будет беспомощным перед лицом необычных фактов» - лауреат Нобелевской премии Макс Планк [94].
309
«Практика – величайшая разоблачительница обманов и самообольщений» - Н.Г. Чернышевский [94].
310
«Лучший пророк для будущего - прошлое» - Байрон – английский поэт [94].
311
«Только имея ясную перспективу будущего, мы можем правильно направлять нашу работу в настоящем» - лауреат Нобелевской премии П.Л. Капица [94].
312
«Чем наука более абстрактна, тем она ближе к практике» - Гегель – немецкий философ [94].
313
Однажды начальник Военно-морской академии на учёном совете бросил упрёк нам – учёным, что наши НИРы (научно-исследовательские работы) – это, в основном, переписывание друг у друга одних и тех же научных теорий, истин и фактов. Он назвал это научной рутиной и сказал, что надо работать только над теми НИРами, которые действительно двигают науку вперёд. Выслушав его, я попросил слова. Слово мне было предоставлено. Я взошёл на трибуну и сказал: «Да, товарищ адмирал, Вы правы, я с Вами полностью согласен – основная масса наших НИРов – это, как Вы правильно сказали – научная рутина. Но я не согласен с Вами в другом – только на основе этой научной рутины вырастают те единицы из сотен или тысяч учёных и то не каждый год, которые действительно двигают науку вперёд. Так было всегда во всех странах во все времена. Ничего лучшего человечество до сих пор не придумало. Если сейчас убрать эту научную рутину, то мы лишимся той почвы, на которой могут в будущем произрасти действительно выдающиеся учёные, способные двигать науку вперёд. Поэтому предлагаю оставить всё как есть». – Ни начальник академии, ни один из членов учёного совета, никто не нашёл чем мне возразить. – д.т.н., проф., капитан 1 ранга А.И. Кузнецов.
314
Мир един и взаимосвязан. И, по идее, изучать его должна одна единая наука. Но практически это и неудобно, и неосуществимо. Поэтому, изучение единого мира искусственно разделили на ряд взаимосвязанных наук: философию, физику, химию, биологию, медицину, математику и так далее. Это всегда необходимо помнить, занимаясь любой наукой. – д.т.н., проф., капитан 1 ранга А.И. Кузнецов.
315
Счастье, это когда все поступки человека, каждый день его жизни, прямо соответствуют его понятию о смысле жизни. И когда человек осознает, что он живет в мире со своей совестью, следовательно, он счастлив. – д.т.н., проф., капитан 1 ранга А.И. Кузнецов.
316
«Предположения о будущем часто формулируются и в виде более или менее чётко обозначенных тенденций развития («трендов») на определённый период времени ; от какой-то точки в прошлом через настоящее в ту или иную временную область в будущем.
В конечном итоге прогнозирование сводится преимущественно к линейной экстраполяции тенденций и к использованию исторических аналогий; гораздо реже специалисты прибегают к нелинейной экстраполяции, позволяющей «заглянуть» в следующий цикл развития тех или иных процессов, за пределы того цикла, в котором мы живём в настоящее время. Для того чтобы осуществить такое предвидение с выходом в следующий цикл, необходимо знать, по крайней мере, закономерности двух предыдущих циклов. Идентификация таких циклов ; предмет многочисленных исследований» - академик РАН Кокошин А.А. [95].
317
«Не в воображаемой независимости от законов природы заключается свобода, а в познании этих законов и в основанной на этом знании возможности планомерно заставлять законы природы действовать для определённых целей» - Фридрих Энгельс [96].
318
«… чем больше человек имеет в себе, тем меньше требуется ему извне, тем меньше могут дать ему другие люди. Вот почему интеллигентность приводит к необщительности» - Артур Шопенгауер – немецкий философ [97].
319
«Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время; человек же талантливый стремится его использовать» - Артур Шопенгауер – немецкий философ [97].
320
«Немногие умы гибнут от износа, по большей части они ржавеют от неупотребления» - Кристиан Боуви – американский сатирик [98].
321
«Вся живая человеческая практика, врывается в самое теорию познания, давая объективный критерий истины» - В.И. Ленин [24].

322
«Слова или язык, как они пишутся или произносятся, не играют никакой роли в моём механизме мышления. Психические реальности, служащие элементами мышления, – это некоторые знаки или более или менее ясные образы, которые могут быть «по желанию» воспроизведены и комбинированы … . Эта комбинаторная игра является существенной особенностью в продуктивном … мышлении. Она имеет место перед тем, как наличествует связь с логической конструкцией … . Вышеупомянутые элементы в моём случае носят зрительный и мускульный характер. Обычные и общепринятые слова с трудом подбираются лишь на следующей стадии, когда упомянутая ассоциативная игра достаточно устоялась и может быть воспроизведена по желанию» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [103].
323
«Для меня не подлежит сомнению, что наше мышление протекает в основном, минуя символы (слова) и к тому же бессознательно» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [104].
324
«Мышление, оперирующее только словами или знаками, вместо того чтобы обратиться к самим предметам, … является поверхностным и никогда не может быть продуктивным, … - мышление словами – вызывает лишь усталость человека. … Избежать такого зла, являющегося основным источником начётничества и догматизма, можно, если представить предмет мысли в конкретной осязаемой форме. А это, естественно, требует развития не только интеллектуальных, но и всех иных способностей человека, его всестороннего развития» - В.У. Бабушкин [105].
325
«Идея начинает жить, то есть формироваться, развиваться, находить и обновлять своё словесное выражение, порождать новые идеи, только вступая в существенные диалогические отношения с другими чужими идеями. Человеческая мысль становится подлинной мыслью, то есть идеей, только в условиях живого контакта с чужой мыслью, воплощённой в чужом голосе, то есть в чужом выраженном в слове сознании. В точке этого контакта голосов-сознаний и рождается и идея» - М.М. Бахтин [106].
326
«Орудие научной мысли, работающей на пути искания истины, обоюдоострое: созидая новое, или останавливаясь на старом, оно непрестанно испытывает их своими лезвиями. Научные системы падают; но, разрушаясь, они не исчезают бесследно: на их обломках строятся теории более совершенные и долговечные» - Н.А. Умов. [7].
327
« … венец научной работы есть предсказание. Оно раскрывает нам даль грядущих явлений или исторических событий, оно есть признак, свидетельствующий о том, что научная мысль подчиняет задачам человечества и силы природы, и силы, движущие жизнь общественную» [7].
328
«Наука – это неустанная многовековая работа мысли свести посредством системы все познаваемые явления нашего мира» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [7].
329
« … едва есть ли высшее из наслаждений, как наслаждение творить» - Н.В. Гоголь [7].
330
«Всё высокое и прекрасное в нашей жизни, науке и искусстве создано умом с помощью фантазии, и многое – фантазиею при помощи ума. Можно смело утверждать, что ни Коперник, ни Ньютон без помощи фантазии не приобрели бы того значения в науке, которым они пользуются» - Н.И. Пирогов. [7].
331
«Призвание может быть указано и доказано только в том случае, когда учёный или художник жертвует своим спокойствием и своим благосостоянием, чтобы следовать своему призванию» - Л.Н. Толстой [7].
332
«Все великие учёные были в известном смысле великими художниками; человек, не обладающий воображением, может собирать факты, но не сделает великого открытия» - К. Пирсон [7].
333
« … способность [фантазии] чрезвычайно ценна. Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности» - В.И. Ленин [7].
334
«Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью» - Л.Н. Толстой [7].
335
«Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредования». Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережёт нас от ошибок» - В.И. Ленин [7].
336
«Мысль, прежде чем стать мыслью, была чувством» - К.С. Станиславский [107].
337
«Истину нельзя рассказать так, чтобы её поняли; надо, чтобы в неё поверили» - У. Блейк [107].


338
«В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо её любит» - Б. Паскаль [107].
339
«Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее значение для данного поколения и всего хода истории, чем чисто интеллектуальные достижения. Последние зависят от величия характера в значительно большей степени, чем это принято считать» - лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн [107].
340
«Только через осуществление великих целей человек обнаруживает в себе великий характер, делающий его маяком для других» - Гегель [107].
341
«В истории … ничего не делается без сознательного намерения, без желанной цели» - Ф. Энгельс [107].
342
«Быть погружённым в созерцание не значит быть праздным. Созерцать – всё равно что трудиться. Мыслить – всё равно что действовать. Взгляд, устремлённый к небесам, – деяние» - В. Гюго [107].
343
«И воспитание и образование нераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания; всякое же знание действует воспитательно» - Л.Н. Толстой [107].
344
«Невежество бывает двоякого рода: одно – безграмотное, предшествует знанию; другое – чванное, следует за ним» - Мишель Монтень – французский моралист ;V; века [107].
345
«Никогда незнание не делает зла; пагубно только заблуждение. Заблуждаются же люди не потому, что не знают, а потому, что воображают себя знающими» - Ж.Ж. Руссо [107].
346
«Научиться можно только тому, что любишь» - И. Гёте [107].
347
«Не тот учитель, кто получает воспитание и образование учителя, а тот, у кого есть внутренняя уверенность в том, что он есть, должен быть и не может быть иным. Эта уверенность встречается редко и может быть доказана только жертвами, которые человек приносит своему призванию» - Л.Н. Толстой [107].
348
«Мечтатель часто верно определяет будущее, но он не хочет дожидаться его. Он хочет своими усилиями приблизить его. То, на что природе нужны тысячи лет, он хочет видеть совершённым во время своей жизни» - Г. Лессинг [107].
349
«Границ научному познанию и предсказанию предвидеть невозможно» - Д.И. Менделеев [13].
350
«Неизвестное вызывало в нём бурный протест и нестерпимое любопытство» - Д.А. Гранин [108].
351
«В науке, кроме созидания, важно уметь разрушать» - Д.А. Гранин [108].
351
«В науке лёгкий путь не бывает правильным путём, рано или поздно он мстит человеку» - Д.А. Гранин [108].
352
«Он видел перед собой цель и не желал считаться ни с чем» - Д.А. Гранин [108].
353
«Не каждому выпадает совершать подвиги или стать великим, но каждый человек хочет сделать больше, прожить свою жизнь ярко и счастливо. Лучше всего это удаётся тому, кто умеет в своём маленьком деле увидеть большую мечту» - Д.А. Гранин [108].
354
«Придётся отдать лучшую часть своей жизни самой скромной, может быть безвестной работе, где, открыв важное, новое, нужно молчать об этом, проверяя себя недели, месяцы, напрягать все силы, чтобы опровергнуть собственные опыты. Работать и не хныкать, если слава достанется другому. Уметь снимать в тысячный раз одну и ту же кривую с таким же увлечением, как и в первый раз. Без сожаления отдавать свои мысли другим. Выстоять, если окажется, что все усилия потрачены впустую и завтра придётся всё начинать с начала» - Д.А. Гранин [108].
355
«Из истории известно, что Пифагор, при открытии своей знаменитой теоремы, принёс Юпитеру в жертву сто быков; поэтому все скоты дрожат, когда открывается новая истина» - Д.А. Гранин [108].
356
«… есть нудное словечко: надо. Самое главное из всех слов» - Д.А. Гранин [108].
357
«Ждёшь чтобы тебе справедливость на блюдечке преподнесли. За справедливость надо драться» - Д.А. Гранин [108].
358
«Прошлое всегда кажется удивительным и романтичным. Куда труднее почувствовать неповторимую красоту сегодняшнего» - Д.А. Гранин [108].

359
«Достаточно посмотреть на схему: она была сложной, уродливой и, значит, чем-то порочной. В технике красота, изящество – верный признак зрелости» - Д.А. Гранин [108].
360
«Открытие всегда наступает внезапно. Сколько бы ни ждать, ни стремиться к нему, сколько бы раз оно ни появлялось в мечтах, всё равно в тот миг, когда оно возникает, единственное настоящее, оно подобно ослепительному взрыву» - Д.А. Гранин [108].
361
«Простота, да к тому же очевидная, наиболее сложное дело в науке. Она появляется в самом конце долгого и извилистого пути» - Д.А. Гранин [108].
362
«… его интересовала истина, а не мнение. Мнение подчинялось истине» - Д.А. Гранин [109].
363
«Талант – это всегда сила. Бьют, расшибёшься, а всё равно идёшь, и ползёшь. И делаешь свое дело» - Д.А. Гранин [109].
364
«Бывает, что человек боится, ничего не сделав, чувствует себя побеждённым не потому, что рисковал, а потому, что отказался от риска» - Д.А. Гранин [109].
365
«Этот человек презирал трудности. Всякие мелкие неудачи, неприятности, ошибки, зря потраченное время – всего этого не стоило даже замечать. Достойны уважения и, следовательно, огорчения были настоящие неудачи, тупики, куда загонял их ход исследований» - Д.А. Гранин [109].
366
«Когда кончался рабочий день, он, выходя из лаборатории, как будто спускался в прошлое, к странным людям, которые ещё ездили в трамваях и топили печки дровами.
Он возвращался к ним из будущего, посланец далёких миров.
Эй вы, люди! Знаете ли вы, что вас ждёт?
А я знаю! Я только что оттуда! Я помогал делать будущее для вас!
Мог ли его всерьёз огорчать кухонный чад, проникающий в комнатушку, которую он снимал у старого чудака библиофила!
Временное пристанище бренного тела. Дух его витал в лаборатории. Что значили по сравнению с этим все житейские мелочи!» - Д.А. Гранин [109].
367
«Этот человек жил где-то на сияющей вечным снегом вершине, куда не доходили обычные людские страсти и тревоги» - Д.А. Гранин [109].

368
««Голосованием в науке нельзя решать», – сказал он. – При чём тут большинство? Бездарей всегда больше, так уж устроена природа» - Д.А. Гранин [109].
369
«… совершить великое удаётся только самым непреклонным из людей» - Стефан Цвейг [110].
370
«… гений человека всегда одновременно и его рок» - Стефан Цвейг [110].
371
«Наивысшего человек достигает тогда, когда подаёт пример потомству» - Стефан Цвейг [110].
372
«Разве не считаются исстари фантастические россказни слабостью мореходов, а зависть к достижениям коллег – профессиональной болезнью учёных?» - Стефан Цвейг [110].
373
«Привести все в сферу относительности так же невозможно, как дать всему определение или все доказать, ибо при создании всякого понятия приходится исходить по крайней мере из одного понятия, которое не нуждается в особом определении; при каждом доказательстве нужно пользоваться каким-то высшим законом, справедливость которого признается без доказательств; так же и все относительное связано в последнем счете с чем-то самостоятельным, абсолютным. В противном случае понятие, или доказательство, или относительность повисает в воздухе. Твердой исходной точкой является абсолютное; надо только уметь его найти в нужном месте» - лауреат Нобелевской премии по физике от 1918 года Макс Планк [51].
374
«Но именно его гений объединил против него всех бездарных сукиных сынов той эпохи. Ничто так не объединяет сволочь, как появление истинного таланта, грозящего своим существованием их благополучию» - Юрий Павлович Герман [111].

375
«… как трудно новому и настоящему пробить себе дорогу сквозь рутину, безразличие и пустопорожние звонкие фразы присяжных ораторов» - Юрий Павлович Герман [111].
376
«Редко случается, чтобы современники великих людей и великих творений сразу же постигали всё их значение: …» - Стефан Цвейг [110].
377
«Но никогда живая сила, вложенная в творение мастера, не даст надолго упрятать себя под замок. Творение могут на время забыть, оно может быть запрещено, даже похоронено, и всё же стихийная сила, живущая в нём, одержит победу над преходящим» - Стефан Цвейг [110].
378
«Для того чтобы чудо или принимаемое за чудо свершилось, необходим прежде всего человек, способный уверовать в него» - Стефан Цвейг [110].
379
«Но творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперёд всё человечество, для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счёте только перед одной инстанцией – перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем-то внутреннее обязательство, которое возложила на него его особая судьба, особое дарование» - Стефан Цвейг [110].
















Список условных сокращений к части №1

АБ Аккумуляторная батарея
АЗ Аварийная защита
АТГ Автономный турбогенератор
АТТ Автотрансформатор тока
БП Боевой пост
БЧ Боевая часть
ВЛВ Вспомогательная линия вала
ВМА Военно-морская академия
ВМФ Военно-морской флот
ВНК Военно-научный комитет
ВПУ Валоповоротное устройство
ВС Вооружённые силы
ВЭЖ Вспомогательный эжектор
ГБЖ Горячебрикетированное железо
ГК Главный конденсатор
ГК Главнокомандующий
ГОК Горнообогатительный комбинат
ГЭД Гребной электродвигатель
ГЭУ Главная энергетическая установка
ДНК Дезоксирибонуклеиновая кислота
КБ Конструкторское бюро
КГДУ Командир группы дистанционного управления
КДД Командир дивизиона движения
КНШ Комитет начальников штабов
ЛБ Левый борт
МО Министр обороны
МТО Материально-техническое обеспечение
НГШ Начальник генерального штаба
НЭМС Начальник электромеханической службы
ОИ Объект исследования
ОКР Опытно-конструкторская работа
ОС Операционная система
ПГ Парогенератор
ПЛ Подводная лодка
ПМН Пусковой масляный насос
ППС Профессорско-преподавательский состав
ПрБ Правый борт
ПТУ Паротурбинная установка
РБ Радиационная безопасность
РДП Регулятор давления пара
РСПП Русландский союз промышленников и предпринимателей
СМИ Средства массовой информации
СПА Соединённые провинции Атлантиды
СУБД Система управления базой данных
ТЗ Техническое задание
ЦЦМ Цистерна циркуляционного масла
ЭЭС Электроэнергетическая система
ЯЭУ Ядерная энергетическая установка
DOS Дисковая операционная система
OS Операционная система


Список использованной литературы к части №1

1. Луи де Бройль. По тропам науки. М, Иностранная литература, 1962.
2. Popper K. Objective Knowledge, p.258.
3. P. Dirac. The Phisical interpretation of quantum mechanics. – Proc. Roy. Soc. A. 180, 1, 1942.
4. Брумель В., Лапшин А. Не измени себе. Л, Лениздат, 1989.
5. Ребров М. Сергей Павлович Королев. М, Огма-Пресс, 2002.
6. Павленко Н.И. Петр Великий. М, Мысль, 1994.
7. Карин С.Х. (составитель). В мире мудрых мыслей. Алма-Ата, Главиздат Министерства культуры Казахской ССР, 1962.
8. Гете В. Избранные афоризмы и мысли. СПб, 1903.
9. Герцен А.И. ПСС т. 13, 1915.
10. Дарвин Ч. ПСС т.5, 1935.
11. Энгельс Ф. Диалектика природы. М, 1955.
12. Либкнект В. Социализм и культура. М, 1926.
13. Менделеев Д.И. ПСС т.24, 1934.
14. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, М, 1929.
15. Павлов И.П. ПСС, М, 1951.
16. Гранин Д.А. Зубр. СПб, Гуманитарный университет профсоюзов, 1998.
17. Гранин Д.А. Эта странная жизнь. СПб, Гуманитарный университет профсоюзов, 1998.
18. Гранин Д.А. Выбор цели. Л, Советский писатель, 1986.
19. Глухов В.В. Менеджмент. СПб, Лань, 2002.
20. Генри Форд. Моя жизнь, мои достижения. Минск, Попурри, 2011.
21. Эйнштейн А. Физика и реальность. М, 1965.
22. Лебедев С.А., Ильин В.В., Лазарев Ф.В., Лесков Л.В. Введение в историю и философию науки. М, Академический проект, 2005.
23. Reichenbach H. The Philosophical of the Theory of Relativity. In: A.Einstein. Philosopher – Scientist, vol. 1. N.Y., 1959, p.292.
24. Ленин В.И. ПСС пятое издание, М, Политическая литература, 1970.
25. Гегель Сочинения, т.11. М-Л, 1935.
26. Копнин П.В. Диалектика как логика и теория познания. М, Наука, 1973.
27. Менделеев Д.И. Основы химии. М-Л, 1947.
28. Тургенев И.С. Собрание сочинений, т.11, М,1956.
29. Рамсей В. Популярно-научные очерки. СПб, 1910.
30. Гельмгольц Г. Ответы юбиляра (об общем характере, пользе и принципах исследования природы). М, 1892.
31. Сименс В. Мои воспоминания. СПб, 1893.
32. Освальд В. Изобретатели и исследователи. СПб, 1909.
33. Семенов Н. Наука и общественный прогресс. Известия, 13.07.61.
34. Бутлеров А.М. Избранные работы по органической химии. М. 1951.
35. Регирер Е.И. О профессии исследователя в точных науках, М, Наука, 1966.
36. Гете И.В. Избранные сочинения по естествознанию. М, 1957.
37. Писарев Д.И. ПСС т.5, СПб. 1894.
38. Павлов И.П. Физиология и психология при изучении высшей нервной деятельности животных. Киев, 1953.
39. Столетов А.Г., С.В. Ковалевская (биографический очерк, читанный на заседании Московского математического общества). М, Математический сборник т. 16, 1891.
40. Сент-Дьердьи Д. Биоэнергетика, М, 1960.
41. Вейнберг Б.П. Из воспомининий о Д.И. Менделееве как лекторе. Томск, 1910.
42. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма, 1948.
43. Кирпичев В.Д. Значение фантазии для инженера, СПб. 1914.
44. Планк М. Научная автобиография. М, Сборник к столетию со дня рождения Макса Планка, 1958.
45. Бекон Ф. Новый органон. М, 1938.
46. Ланжевен П. Избранные произведения. М, 1949.
47. Загадка природы – гении. Телевизионный документальный фильм, канал «Россия», 12.04.2011.
48. Мой ребенок – вундеркинд. Телевизионный документальный фильм, канал «ТВ ЦЕНТР», 17.04.2011.
49. Гроссман В.С. Жизнь и судьба. М, Терра – Книжный клуб, 2005.
50. Кюри Е. Мария Кюри. М, Атомиздат, 1977.
51. Зелинг К. Альберт Эйнштейн. М, Атомиздат, 1966.
52. Беленький М.Д. Менделеев. М, Молодая гвардия, 2010.
53. Лукин Н.В. Судьба открытия. Ташкент, Государственное учебно-педагогическое издательство УзССР, 1959.
54. G.W. – Freid S. Gesammelte Werke. Bd. 1 17.L, 1940. Frankfurt  a. M. 1968.
55. Мысли мудрых людей. Саранск, типография «Красный Октябрь», 4-е издание исправленное, 2009.
56. TV пр. Евроновости, 14.11.2012.
57. Разум сердца. Мир нравственности в высказываниях и афоризмах. М, Издательство политической литературы, 1990.
58. Бессараб М.Я. Лев Ландау. СПб, Амфора, 2013.
59. ТВ Центр 26 марта 2013 года 23.15 «Повелитель вечности», - интервью академика РАН, доктора палеонтологических наук, профессора, директора Палеонтологичес¬кого института им. А.А. Борисяка, Алексея Юрьевича Розанова.
60. Майк Дисней - профессор Кардиффского университета. Фильм BBC «Куда делась наша вселенная», 2012.
61. Норберт Винер. Я - математик. М, Наука, 1964.
62. Медведев Рой. Биография Путина. Аудиокнига. Издательство СиДиКом Жанр, 2007.
63. Негин Е.А., Голеусова Л.П., Куличков Г.Д., Максименко П.П., Окутина Г.С. Советский атомный проект. Конец атомной монополии. Как это было. Саров, 2012.
64. Губарев В.С. Атомная бомба. М, Алгоритм, 2009.
65. Губарев В.С. Секретные академики. М, Алгоритм, 2008.
66. Губарев В.С. Ракетный щит империи. М, Алгоритм, 2006.
67. Сахаров А.Д. Воспоминания. М, Альфа-книга, 2011.
68. Садовничий В.А. лекция: «От гипотез и ошибок – к научной истине. Взгляд математика» из серии «Академия», телеканал «Культура», 02.04.2014г.
69. Веллер М.  Все о жизни. М, Астрель, 2010.
70. Ганичев В.Н. Святой праведный Федор Ушаков. М, Молодая гвардия, 2010.
71. Белинский В.Г. Избранные философские сочинения. М, 1941.
72. Нильс Бор. Квантовая модель атома. Квантовый загранпаспорт. Серия: Наука. Величайшие теории: выпуск 26, М, Де Агостин, 2015.
73. Сайт интернета  web-admin@chemy.kolasc.net.ru
74. Сайт интернета  http://mindraw.web.ru
75. Кляус Е.М., Франкфурт У.И. Макс Планк, М, Наука, 1980.
76. Гровс Л. Теперь об этом можно рассказать. История Манхетенского проекта. М, Атомиздат, 1967.
77. Шопенгауер Артур. Высказывания.
78. Горобец Б.С. Круг Ландау. Жизнь гения. М, Научное издательство URSS, 2015.
79. Горобец Б.С. Круг Ландау. Физика войны и мира. М, Научное издательство URSS, 2009.
80. Халатников И.М. Воспоминания о Л.Д. Ландау. М, Наука, 1988.
81. Каганов М.И. Школа Ландау: что я о ней думаю. Троицк, 1998.
82. Горобец Б.С. Круг Ландау и Лившица. М, Научное издательство URSS, 2017.
83. Семёнов Ю.С. Семнадцать мгновений весны. М, Астрель, 2008.
84. Халатников И.М. Дау, Кентавр и другие. Top non-secret. М, Физматлит, 2007.
85. Снегов С.А. Творцы. М, Советская Россия, 1979.
86. Крылов А.Н. «Мои воспоминания», Л, Судостроение, 1984.
87. Рассол И.Р., Кондратенко Р.В. «Степан Карлович Джевецкий и развитие морской техники России», СПб, ЦКБ МТ «Рубин», 2006.
88. Слипчеко В.И. Войны шестого поколения. М, Beчe, 2002.
89. Вовенарг Люк де Клапье, Размышления и максимы, Л, «Наука» Ленинградское отделение, 1988.
90. Скотт Р. Завоевание рая, кинофильм, 1992.
91. Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники., Мысль, 1993.
92. Мишель Монтень, Опыты, в 3-х томах, М, Голос, 1992.
93. К. Маркс, Ф. Энгельс, Святое семейство, или Критика критической критики против Бруно Бауера и компании, Франкфурт-на-Майне, 1845.
94. Наука и современность, сайт Интернета: PLAM.RU.
95. Кокошин А.А. О стратегическом планировании в политике. М, URSS, 2007.
96. Фридрих Энгельс, Анти-Дюринг, ОГИЗ Государственное издательство политической литературы, 1945.
97. Человек, М, Республика, 1995.
98. Смирнов А.Ю. «Грамотная» одиссея капитана 1 ранга, или хроника времён Аллы Пугачёвой, СПб, Мор Вест, 2011.
99. Мижо Марсель, Сент-Экзюпери, М, Молодая гвардия, 1965.
100. Каверин Вениамин, Два капитана, М, Библиотека приключений, Дитгиз, 1957.
101. Бондарев Юрий, Батальоны просят огня, М, Вече, 2010.
102. Симонов Константин, Сын артиллериста, Западносибирское книжное издательство, Новосибирск, 1976.
103. Эйнштейн Альберт, Эйнштейновский сборник, М, 1967.
104. Эйнштейн Альберт, Физика и реальность, М, 1965.
105. Бабушкин В.У., О двух моделях понимания (статья), Загадка человеческого понимания, М, Политическая литература, 1991.
106. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского, М, 1972.
107. Назаров В.Н., Сидоров Г.П. (составители), Разум сердца. Мир нравственности в высказываниях и афоризмах, М, Политическая литература, 1990.
108. Гранин Д.А. Искатели, Л, Лениздат, 1957.
109. Гранин Д.А. Иду на грозу, М, Вече, 2014.
110. Цвейг Стефан, Собрание сочинений в 7 томах, том 3 «Звёздные часы человечества», М, Правда, 1963.
111. Герман Ю.П. Дорогой мой человек, М, Л, Советский писатель, 1962.
















Содержание части №1

Посвящение 3
Аннотация 4
Введение от автора 5
ПРОЛОГ ИЛИ О ТОМ, ЧТО НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ 6
Часть №1  ПОСТУПОК 32
1.1 Вещий сон 32
1.2 Как всё начиналось 36
1.3 Горно-обогатительный комбинат. 44
1.4 Результаты работы на Горно-обогатительном  комбинате 59
1.5 Первая стратегическая 79
1.6 Итоги испытаний первой стратегической 92
1.7 Противостояние 97
1.8 Личная жизнь 99
1.8.1 Экскурсия 99
1.8.2 Предвкушение свидания 120
1.8.3 Свидание в театре. Ссора 122
1.8.4 Отчаяние и воспоминание 133
1.8.5 Разговор на даче или «Им просто кажется, что они живут» 139
1.8.6 «Ты просто очень долго плавал» 146
1.8.7 Как события развивались дальше 151
1.9 Служебные будни. Лев Сергеевич 156
1.10 Успех или «Лев Сергеевич, Вы гений!» 167
1.11 Свадьба 176
1.12 В главке 180
1.13 Вербовка 182
1.14 «Ты, мой Саня Григорьев» 187
1.15 Марина входит в работу 196
1.16 Страшный разговор 202
1.17 Разговор на прогулке или мечта 207
1.18 Предатели 218
1.19 Работа окончена 221
1.19.1 Беседа с Львом Сергеевичем 221
1.19.2 Евгений Борисович 224
1.19.3 Мысли 233
1.19.4 Произвол 237
1.20 «Навеки умолкли весёлые хлопцы, в живых я остался один» (из песни «Орлёнок») 239
1.21 Решимость и возмездие 243
1.22 Ностальгия. Как всё начиналось 246
1.23 Две смерти 263
Приложение к части №1 271
Список условных сокращений к части №1 312
Список использованной литературы к части №1 314
Содержание части №1 318