Кто такая Одриза

В тот дождливый октябрьский вечер я вернулся домой из спортивной секции и, наскоро перекусив, сел за уроки. Задали нам, в принципе, немного, но в школьной сумке меня уже ждала интересная приключенческая книжка Б. Камова «Мальчишка-командир», в которой рассказывалось о детских и юношеских годах советского писателя Аркадия Гайдара. За этой книжкой я охотился почти 2 месяца – как ни приду в библиотеку, ответ один:
- Б. Камов – на руках. Приходи через неделю.
И вот, наконец-то, повезло, думал я. Но моим планам не суждено было сбыться. Открылась дверь и в комнату заглянула бабушка:
- Алеша, я уж забыла тебе сказать. Друг твой, Геля, раз пять звонил. Может, случилось что?
Вот тебе и «Камов», подумал я, бросаясь к телефону.
- Ба, - крикнул я, не в силах скрыть досады, - что же ты раньше мне не сказала? А вдруг и правда, беда какая?
- Если бы беда, то Ольга Павловна (Гелькина бабушка) мне бы сразу позвонила. А так, думаю, баловство одно.
Все еще сердясь на бабушку я набрал Гелькин номер. Ответила Гелькина бабушка:
- О, Алеша? – удивленно спросила она, - А Гелька убежал. Только что.
- Куда? – растерялся я.
- Сказал, что к тебе… Я думала, ты знаешь.
В этот самые момент в коридоре раздалась трель дверного звонка.
- Вот и он, наверное, - буркнул я, - ладно, Ольга Павловна, я побегу.
- Хорошо. Только Геле передай, чтобы не задерживался. Ему еще географию повторить и контурные карты заполнить.
- Ладно.
Я повесил трубку и вышел в коридор. Там меня уже ждал Гелька. Видок у него был еще тот – куртка нараспашку, шапка набекрень, прямо как у махновца из фильма «Свадьба в Малиновке», а лицо – раскрасневшееся будто кто-то его наждачкой натер.
- О, Леша, привет. Слушай, - смущенно начал Гелька, - у тебя Одриз есть?
- Чего? - не понял я, - какая Одриз?
- Да, я и сам толком не знаю, пожал плечами Гелька, - книги пишет, стихи. Нам к завтрашнему утру задали выучить стихотворение. Вернее, не нам, а мне.
- Как это – тебе? – удивился я.
- Ну, у нас на следующем уроке литературы будет тема «Детская поэзия народов СССР». Вот нам и дали задание дали – выучить стихи какого-нибудь поэта. Мне и Коробову Юрке эта вот Одриз досталась. А у меня дома книг никаких Одризов нет – все полки перерыл, всю дедушкину библиотеку. У бабушки спросил – она не знает. А дедушка на конференцию уехал в Ленинград, приедет только завтра. Димке звонил, Аньке – никто этого поэта не знает.
- А у этого… У, как его… У Ковалева нет этой Одризы ?
- У Коробова, - поправил Гелька, - я ему позвонил – а он и говорит, мол, «Никакой Одризы у меня нету. Да и вообще, у меня папа сегодня из рейса приехал, на один день всего, так что завтра мы на ВДНХ поедем все вместе вместо школы».
- Что же ты учительницу не спросил? – посетовал я.
- Да, дурень я, - горько признался Гелька, - списал как есть с доски. Думал, найду без проблем. А в библиотеке этой Одриз нет, библиотекарь даже не знает кто это такая. Я и подумал, может, ты знаешь? Ну, подумал, что и в вашей школе эту Одриз проходят.
Так уж получилось, что мы с Гелькой учились в разных школах.
- Нет, мы это еще не проходили, - пробормотал я, - постой, а ты уверен, что эта самая Одриз – это она? Может, это дядька?
- Может, - согласился Гелька, - на доске было написано «Одриз». Или «О. Дриз» с точкой после буквы «О», я не помню. Да, кажется, с точкой.
- Что ж ты так – не запомнил? – рассердился я.
- Да, дурень, что, - опустив голову ответил Гелька, - я как раз собирался у Александры Николаевны спросить, а соседка, Нелька Жукова, вредина такая, меня ручкой в бок ка-а-ак кольнет. Так больно, блин. Я в ответ учебник схватил и ей ка-а-ак по башке…
- Эх ты… По «башке» он, - рассердился я, - что теперь делать, а ?  Тебе к завтрашнему утру нужно выучить?
- Ага, - опустив голову печально молвил Гелька, - а если не выучу, то двойку поставят. А у меня по литературе пятерка твердая в четверти выходит. А так тройку вкатят и не посмотрят, что не рыжий.
Жалко Гельку стало, что ни говори. Конечно, из-за своей собственной невнимательности и беспечности мальчишка пострадал. Но все же друг, к тому же, не побоюсь высоких слов, самый лучший. А друга бросать в беде – самое гадостное дело.
- Послушай, давай рассуждать логически, как старина Холмс, - предложил я, - будем считать, что буква «О» - все же имя этого писателя или писательницы. Ну, ты же сам понимаешь – в учебниках или книжках каких-нибудь писателя никогда не указывают без имени – то есть обычно пишут «А. Пушкин» или «А. С. Пушкин». Никогда не пишут просто - «Пушкин». А почему? Потому что этих самых Пушкиных - знаешь сколько на свете живет? Тысяч двести минимум. А среди этих двухсот тысяч поэтов – по крайней мере сотни две. Значит, первая буква «О» - это его сокращенное имя.
- И что? – непонимающе переспросил Гелька.
- А то. То, что если писатель – наш, советский, то значит зовут его либо Олег, либо Остап…
- Либо «Олексей» - насмешливо, в тон мне, продолжил Гелька.
- Сам ты - «Олексей», – не смог сдержать улыбки я, - я серьезно. А если он – вовсе не он, а она, ну, то есть женщина, то зовут ее, например, Оксана, Ольга или Олеся.
- Олеся – красивое имя, - восхищенно заметил Гелька.
- Ага. Ну, то есть, скорее всего, «Дриз» - это фамилия. А эта самая «О» - имя.
- Значит, нужно не Одризу искать, а Дризу? Или Дриза? – догадался Гелька, но тут же нахмурился, - постой, а если буква «Д» - это второй инициал? Ну, ты же сам говоишь, что Пушкина обычно указывают с полными инициалами – «А.С. Пушкин». Может, и «Дриз» этот вовсе не «Дриз, а «Риз» ? С инициалами «О. Д.» ?
- Может, - недовольно поморщился я, - погоди, сейчас спрошу. Ба, ты не спишь?
Бабушка выглянула из кухни.
- Ну, чего озоруете? – недовольно спросила она.
- Да мы не озоруем. Скажи, ты знаешь такого писателя как Дриз? Например, Олег Дриз?
- Или может Риз? – добавил Гелька.
- Первый раз слышу. Вы бы, ребята, лучше б уроки учили, а не загадки гадали.
Я только рукой махнул.
- Слушай, - говорю я Гельке, - а ты в какую библиотеку бегал за этой «Одризой» ?
- Ну, в нашу, в школьную.
- Ну, это ерунда все. А в 63-ю, детскую, не ходил, которая на бульваре?
- Нет, я туда даже не записан. А в 83-ю записывался, а она на ремонте…
- Ну, тогда бежим, - говорю я, хватая куртку.
- Куда? – не понял Гелька.
- В 63-ю.
- Так записываться нужно. А без родителей…
- Я туда как раз записан. Возьмем на мое имя. Бежим, а то до закрытия всего полчаса.
Я крикнул бабушке, что нужно сбегать в библиотеку, услышав в ответ какое-то недовольное ворчание по поводу перспективы заработать очередного «гуся» за невыученные уроки. Ладно, мы же совсем не надолго.
Дождь на улице уже совсем стих. В больших, напоминающих чернильные пятна, лужах, отражался неровный бледный свет вечерних фонарей. Мимо нас шумно проносились спешащие куда-то редкие автомобили, прорезая ярким светом фар ночную мглу. И лишь поникшие, похожие на угрюмых великанов деревья, пряча в пожухлой осенней листве застывшую дождевую капель, застыли в томительном ожидании,  чтобы ненароком сбросить свое бремя на головы ничего не подозревающего путника. В библиотеку мы прибежали без четверти шесть. Библиотекарь, пожилая невысокая женщина в огромных карикатурных очках на переносице, уже наводила порядок на рабочем столе.
- Мальчики, - нахмурилась она, завидя нас с Гелькой, - мы закрываемся через пятнадцать минут.
- Да, да, я знаю, - затараторил я, от волнения глотая отдельные фразы, - просто, нам очень нужно срочно… У вас есть стихи… Как его… Олега Дриза, вот?
- Или Ольги Дризы, может… - подтвердил Гелька.
- Или, - перебил я,- может и не Дриза совсем, и не Дризы, а Риза.
- Или Ризы.
Библиотекарь от удивления так и села.
- А может быть, корове,  а может быть, собаке, а может и лисице, - передразнила она нас фразой из известного мультика. Что же это вы, мальчики, даже толком не знаете, кто именно вам нужен? – посетовала она нам.
- Да мы… Понимаете, мы имени не знаем этого писателя. Даже не знаем, кто это – мужчина или женщина. А нам стихи очень нужны его, в завтрашнему утру выучить нужно.
- Ну,  - поджав губы, суховато заметила женщина, - никаких Дризов, тем более Ризов, я не знаю. Зато есть такой известный детский писатель – Овсей Дриз.
- О,  - обрадовались мы, - точно, точно он. У вас его стихи есть?
- Сейчас, схожу посмотрю. Кажется, была одна книжка, - ответила библиотекарь и ушла в хранилище.
Я довольно толкнул Гельку локтем в бок.
- Вот видишь, - говорю, - нужно сразу было сюда идти, а не в школьную твою.
Тут вернулась библиотекарь. Без книжки…
- Увы, мальчики, взяли вашего Овсея Дриза. Могу Юрия Коваля порекомендовать. Или Ирину Токмакову.
- Нет, не нужно. Спасибо, - упавшим голосом ответил Гелька.
Домой шли не спеша. На Гельку было жалко смотреть – того и гляди расплачется. Я утешал друга как только мог, да только все без толку.
- Послушай, - тут мне в голову пришло удивительное и простое решение нашей с Гелькой задачи, - а давай так поступим… Ведь творчества этого Дриза никто наверняка не знает у вас в школе?
- Может быть… А что? – не понял Гелька.
- У тебя дома есть вообще книжки с детским  стишками?
- Ну, есть Михалков, Маршак. Ну, Чуковский…
- Нет, это не годится. И Михалкова, и Маршака любой мальчишка знает наизусть. Нужен какой-нибудь писатель, чьи книги не такие известные. Например…
Я задумался.
- Может, Юрий Коваль подойдет? – предположил Гелька, - у нас есть дома один томик его стихов. Вернее, там и стихи, и просто рассказы. Маме с папой его творчество очень нравится.
- Вот, можно и его. Выучи какое-нибудь стихотворение Юрия Коваля и выдай его за стихотворение этого Дриза. Кто там проверять будет?
- О, точно. Хорошая идея, - обрадовался Гелька.
До дома идти было совсем недалеко, но мне эта дорога показалась целой вечностью. И все из-за угрызений совести. Что же это я, корил я себя, своего лучшего друга толкаю на обман? А если все вскроется и Гелька двойку получит за стих и, следовательно, в четверти заниженную оценку? Получается, что виноват в этом вовсе не Гелька, а я? Ну, допустим, если не вскроется даже и Гелька заслуженно пятерку получит… Выходит, что заслуги эти построены на лжи. Разве это по-пионерски?
- Гель, - говорю я, - пойдем в продуктовый зайдем? У меня пара монеток завалялось, сока яблочного попьем. А то пить просто ужасно хочется.
- Пойдем, - согласился Гелька.
Народу в гастрономе было совсем немного. Протянув продавщице отдела «соки-воды» пару монеток мы с интересом наблюдали, как из высоких конусов, наполненных разноцветными фруктовыми ароматами, в небольшие стаканы наливается частичка уходящего в небытие лета. Даже как-то тоскливо стало на душе.
- Слушай, - будто угадывая мои мысли задумчиво проговорил Гелька, - я с мамой и папой говорил тут... Ну, насчет следующего лета. Мама рассказала, что, возможно путевки будут в санаторий в Алуште – как раз недавно там новый корпус ввели в экс-плу-а-тацию, так кажется. Я упросил ее, чтобы вместе поехать с тобой. Здоровско будет, наверное, да?
- Ага, - отрешенно заметил я.
Яблочный сок и правда был просто замечательный – кисло-сладкий, пахнущий летним разнотравьем. Но мои мысли сейчас были далеки и от этого сока, и от обсуждения летнего отдыха.
- Слушай, Гель, - решился я, ставя на прилавок стакан с недопитым соком, - слушай, я тут подумал… Что, наверное, не стоит вот так поступать…
- Почему? – растерялся Гелька, - мы же тысячу раз мечтали, что вместе в Алушту…
- Да я не про Алушту, - возразил я, - я про стих. Слушай, мерзостная ситуация получается. Выходит, что я тебя на обман толкаю – ну, из-за этого Одриза.
- Да брось ты, - снисходительно улыбнулся Гелька, - все равно, этого Одриза наизусть никто не знает.
- А если узнает? Тогда и двойки не миновать. А самое гадкое, что виноват во всем этом будешь не ты, а я.
- Ты? Почему? – не понял Гелька.
- Потому, что я тебя на этот обман толкнул. И если тебе в четверти будет грозить тройбан, то виноватым в этом буду только я. Ведь если бы я тебе не подкинул эту мысль о подмене, то… Сам понимаешь. Просто… Я себе никогда не прошу, что…
Мысли путались у меня в голове, но Гелька прекрасно понял меня и без лишних слов.
- Да, ты прав, пожалуй, - печально ответил Гелька, - только, что тогда делать? За невыученный урок пятерки не ставят, сам понимаешь.
- Можно и без всякой лжи обойтись, - ответил я, - давай поступим так. Ты завтра подойдешь перед уроком к Александре Николаевне и расскажешь все как есть. Что не смог найти этого Дриза нигде. А вместо этого скажешь, что выучил стихотворение Юрия Коваля, которого твои папа с мамой очень любят. Он ведь тоже детский писатель, так? Так. Значит, стихотворение по теме урока. Во всяком случае, на худой конец, за выученное стихотворение другого автора двойки не поставят – ты ведь трудился, учил, а не как-то там, шаляй-валяй.
Гелька оживился.
- Да, ты, пожалуй, прав, - улыбнулся он.
На том и порешили.
Возле подъезда мы попрощались – Гелька побежал домой учить стихотворение, а я к себе – доделывать задачки по математике. Перед сном я достал книжку Камова, но смысл прочитанного как-то ускользал из моего сознания. Так и не прочитав толком ни странички, я отложил книгу и, укрывшись одеялом, забылся в полном неясной тревоги сне.
На следующий день дождь перестал, облака разошлись, растворились в бескрайней синеве прохладного осеннего неба, выглянуло солнышко. По дороге домой я встретил Димку с волейбольным мячом в руках.
- Лешка, приходи на школьный двор, там сегодня игра намечается, - весело затараторил он, - восемь человек нас уже есть, а еще, может, кто-нибудь из «пэтэушек» придет.
- Ну, тогда я переоденусь, забегу за Гелькой – и к вам.
- Ага.
У самого дома я встретил возвращающегося из школы Гельку. Заметив меня он с улыбкой поспешил навстречу. Не успел я и рта раскрыть, как Гелька затараторил без умолку, будто пулемет.
- Лешкин, «пять», все получилось, - сиял Гелька, - я подошел к Александре Николаевне и говорю, мол, так и так, не нашел я этого Дриза нигде. Но вместо Дриза выучил Юрия Коваля. А она даже обрадовалась и говорит: «Вот здорово, а то Оля Кравченко, которая Коваля должна была читать, в школу не пришла. А Дриза Коробов расскажет».
- Постой. Коробов же вроде на ВДНХ собирался? – удивился я.
- Собирался – да не собрался, - улыбнулся Гелька, - но ты слушай, что потом было. Я вышел, рассказал стих, ну, все как обычно. А потом выходит Коробок. Ну, Коробов. Выходит и объявляет: «стихотворение О. Дриза «Парус». И начинает: «Белеет парус одинокий, в тумане моря голубом, что ищет он в стране далекой, что кинул он в краю родном»…
- Погоди, - еле сдерживая смех ответил я, - это ведь Лермонтов.
- Ну да, - смеется Гелька, - мы еще месяц назад его учили. Коробок стоит, рассказывает, а мы все еле-еле смех сдерживаем, даже Александра Николаевна. Она и говорит потом: «Коробов, что-то твой Овсей Дриз очень походит на Лермонтова». Коробок краснеет, бледнеет. А Александра Николаевна ему и говорит, что не знает теперь, какую оценку ставить. В результате и поставила – за художественное исполнение пятерку, а за ложь – пару. Вот так…
Я был несказанно рад, что вся эта история с непонятной нам Одризой закончилась хорошо. А для себя мы с Гелькой уяснили, что в жизни ничего нельзя добиться с помощью лжи. Ибо, кто знает – когда эта самая ложь аукнется нам?
А с творчеством Овсея Дриза я познакомился лишь спустя годы. Хорошие стихи писал поэт, добрые. Очень рекомендую…