Возвышение растений

Уверен, эту книгу вы никогда не видели и не читали, а если она попадет вам в руки, читать не станете. Однако, это одна из лучших книг на земле. Ведь написал ее Дарвин. Если вы хотите действительно понять, что такое борьба за жизнь и естественный отбор она будет незаменима. Разве это не странно? Закончив свой главный в жизни труд «Происхождение видов» (неужели, вы его читали?), Дарвин обратился за помощью … к орхидеям!  Прежде всего,  к тем диким северным орхидеям, что жили на опушках возле его  дома.  Ожесточенная борьба, с победами и поражениями,  велась вокруг, но ее обычно не замечали, это была борьба между шмелями и орхидеями, и вам, читатель, судить, кто победил.

Если вы хотите прочитать «Улисса» Джойса, критики предлагают начинать книгу с середины, или даже с конца. Иначе вы просто не преодолеете  даже первую главу. И они бывают правы, особенно если это не популярное чтение, а научный труд.   Дарвин советует начать свою книгу  с главы о тропических катасетумах,  он считал их самыми замечательными из орхидей.  Природа одарила это растение особой чувствительностью. Посмотрите на рисунок коллажа. Это не орхидея, а какая-то римская катапульта.  Стоит насекомому только прикоснуться к мужскому цветку в определенной точке, как оно будет поражено меткой стрелой. Из глубин цветка вылетает тычинка с двумя пыльниками и приклеивается липким кончиком  к голове насекомого. В следующий раз насекомое  оставит всю пыльцу на пестике женского цветка, не столь агрессивного. Далее в главе подробно сообщается о тончайших экспериментах с несчастным цветком: у него отрезали разные части, обрабатывали разными веществами, вплоть до хлороформа и кололи иглами с целью определить эротические точки. А если накрыть орхидею банкой, завяжутся ли семена? «Это так же увлекательно, писал он ботанику Гукеру, - как игра в шахматы». Тончайшие эксперименты и наблюдения – это  стиль Дарвина.  Вывод был однозначным: орхидеи своим примером доказывают, что природа у растений стремится к перекрестному опылению, и  питает «отвращение к постоянному самооплодотворению». То, что скрупулезно изучал Дарвин, послужило началом для многочисленных работ ботаников и вошло в школьные учебники.

Дарвин добился своей цели: возвысил растения в глазах сообщества. Но кто же ему помог? Лучший профессор Серебряного века, блестящий зоолог от природы Михаил Мензбир. Это была уникальная личность. Что его отличало от других профессоров? Может,  он был отмечен званиями и регалиями? Да, он был и академиком и ректором университета и председателем МОИП после смерти Николая Умова. Но были и другие. Может , он был самым блестящим оратором на кафедре в аудитории? Были ораторы не менее блестящие. Мне кажется,  своими личными качествами он напоминал художника Валентина Серова. Мензбир – авторитет. Если он сказал, значит,  это правда. Самобытный ум, цельная, бескомпромиссная натура – такими словами вспоминал учителя основатель Дарвинского музея Александр Котс. К счастью, у меня в библиотеке есть его статья. Лекции Мензбира тоже напоминали работу художника. Что ни слово, то мазок. Он не признавал никаких диапозитивов, работал на доске мелом. Слово – важнее. Но живопись он ценил высоко, брал уроки у художников, сам иллюстрировал свои труды, а если надо посылал учеников, таких как будущий анималист Ватагин,  в зоопарки, чтобы рисовать естественные позы и движения животных. Но не только слово, но и дело должно быть основательным. Тимирязев защищал дарвинизм от нападок, а Мензбир еще и печатал собрания сочинения Дарвина, таких, как этот том с работой об орхидеях, под его редакцией и с его предисловием. Четыре тома и восемь книг! Если надо, он и сам переводил Дарвина.

Котс жалеет, что не было у Мензбира своего Эккермана, как у Гёте, но ведь и у Дарвина его не было! Только то, что пишет он сам. Переехав в Даун, Дарвин создал любимую тропу, по которой двадцать лет ходил кругами, создавая «Происхождение». И двадцать лет он наблюдал на обочинах тропы туземные  орхидеи:  лиловые  ятрышники, бурую гнездовку или  мускусный бровник. Насекомых он замечал на орхидеях всего лишь два раза. Новот главный труд окончен,  и вся семья помогала ученому писать новую книгу, в которой он доказывал факт совместной эволюции растений и насекомых. Когда книга была издана, он удивлялся, что ее кроме друзей и коллег читает  ее еще кто-то. Чтобы продолжить наблюдения за орхидеями зимой он построил тепличку. Она сохранилась. Сохранилась и тропа. И тропа и окрестные леса и луга, где растут орхидеи,  объявлены сегодня местным заповедником, куда приезжает множество туристов. Книгу Дарвина они,  конечно,  не читали, но не просто любуются растениями, а вспоминают учение Дарвина. Вспоминаем Дарвина и мы, круглый год кружим по тропе возле поселка, каждый день наблюдая перемены в жизни растений, а когда наступает лето, мы приезжаем в школьный заповедник орхидей, вдыхаем их медовый, мускусный запах, изучаем опылителей и поводим исследования, правда не такие тонкие, как  великий английский ученый. Нет у поселка орхидей, все давно вырвали, но еще сохранились поляны сон-травы и стародубки на школьной экологической тропе «Падунчик»,  а может быть когда-нибудь и у нас появится ботанический заказник орхидей. Тысячи орхидей ждут своего часа. 

Никто до сих пор не написал, по крайней мере,  на русском языке, столь совершенной научной книги, никто так не возвысил орхидеи, как Дарвин. Приспособления орхидей ничуть не хуже приспособлений у животных, Дарвин надеялся, что  его книга  «возвысит во мнении очень многих людей все растительное царство». Надеюсь,  и вам,  читатель, понравилось маленькое путешествие в мир Дарвина и мир самых прекрасных на земле  растений.