Риданские истории. Спрятаться навсегда

Деревянный дом с четырехскатной крышей, некогда светлый и уютный, пустовал вот уже восемь лет. Мистер и миссис Роджерс продали его после трагичного несчастного случая, произошедшего с их девятилетним сыном Майком. Он играл в саду один. Чуть позже его тело обнаружила миссис Роджерс на дне глубокого колодца, расположенного в саду с задней стороны дома, которым никто из Роджерсов никогда не пользовался, потому что он давно пересох. Майк был мертв… Траур семьи, потерявшей ребенка, не утихал долгое время ни на миг, и Роджерсы решили покинуть эти края. А новые хозяева почему-то так и не въехали в их дом после покупки.
За минувшее время двухэтажное здание потеряло цвет и свежесть. Краска выгорела на солнце и облупилась. Оконные стекла за кованными решетками потускнели и покрылись слоем серой уличной пыли. Дымоход из кирпича на бледно-коричневой крыше облепили ветхие птичьи гнезда. Забор местами покосился, а планки штакетника кое-где отошли от поперечин вместе с гвоздями. Тропинка от оторвавшейся с одной из петель калитки до парадной входной двери, выложенная плиткой, позеленела мхом и местами провалилась в землю. Яблоневый сад зарос высоким непроходимым бурьяном, а сами деревья заболели плодовой гнилью, и их стволы покрылись бледно-зеленой плесенью. На одном из толстых суков самой могучей яблони когда-то весело раскачивались взад-вперед подвесные качели Майка, но теперь одна из веревок была кем-то оборвана или перетерта клювами птиц, и давно застывшее деревянное сидение просто вросло в дерн накренившимся краем.
Однако примерно с месяц назад забытый сад Роджерсов вновь ожил, когда компания из трех мальчиков и двух девочек случайно обнаружила это местечко для своих игр. Им всем было по двенадцать лет, и только Бобу – одиннадцать. До его дня рождения оставалось совсем немножко – каких-то жалких семнадцать дней. Родители подарят ему новинку большого игрушечного магазина, расположенного в центре Ридана – крутого робота высотой в целый фут на пульте управления! А пока подарок благополучно ждал своего нового хозяина за стеклянной витриной магазина, Боб с удовольствием проводил время с друзьями на улице.
Лутти, Джейн, Кайл и Нора, а с ними Боб, стали зачастую приходить сюда, чтобы поиграть в «сардины». Они всегда одевались для такой игры в одно и то же: на мальчиках были надеты шорты и футболки, а на девочках – лосины и блузки, и вся одежда была исключительно зеленых тонов, чтобы лучше сливаться с природой. Согласитесь, найти водящего было гораздо труднее, если он не выделялся среди зеленой травы, например, ярко-красной рубахой. И те, кто его находил и тихонько присаживался возле него на корточки, тоже не должны были пестреть среди зарослей чертополоха, пырея и амброзии вызывающими цветами какого-нибудь спортивного костюма, дабы не выдать другим искомого ими заветного местоположения.
В этот день было пасмурно и ветрено, но все же пятерка друзей, закончив школьные занятия, уже была тут. Ребята побросали свои книги и сумки на грязную ступеньку крыльца и выбирали водящего. На этот раз короткую спичку из сжатой пятерни полноватого и круглолицего Лутти вытянул Кайл, светловолосый мальчик с маленькой родинкой над верхней губой.
– Вот невезение-то! – притворно сморщился Кайл. – Уже во второй раз за эту неделю. Может переиграем?
– Вот уж нет! – воскликнули хором остальные, а Лутти, расплывшись в ехидной улыбке, добавил: – Дуй в бурьян, Кайл. Я постараюсь отыскать тебя последним, и тогда… – он шутливо поднес к носу Кайла пухлый кулак.
Тот лишь отмахнулся и сказал:
– Дудки! Сегодня я спрячусь так, что искать вы меня будете до самого ужина! А теперь живо к калитке. И не подглядывать! Нора, это тебя больше всех касается! – пригрозил он пальцем тощей рыжей девочке с веснушками на щеках.
– С чего это вдруг? – хитро прищурив серые глаза, поинтересовалась Нора.
– А то будто ты не знаешь? В прошлый раз ты сразу же нашла меня. И укрытие мое было не самым худшим из всех. Просто ты подглядывала, когда считала, я уверен.
– Ничего я не подглядывала, – сделала вид, что обиделась та, поджав губы. И отвернувшись от него, гордо прошагала к калитке.
– Ладно, друг. Я прослежу за ней, – подмигнул Кайлу Боб и шлепнул его по плечу рукой.
Пригладив на голове короткий ежик волос ладонью, Боб направился к Норе. За ним последовала симпатичная шатенка Джейн с короткой прической. Она была на полголовы выше Боба, и на столько же ниже высокой Норы. Остальные мальчики не отличались с Бобом ростом.
Ребята отвернулись к улице, все как один опершись локтями на забор, и зажмурили глаза. Все, кроме Боба, который несколько секунд наблюдал за Норой, но та добросовестно выполняла правила счета, и мальчик тоже принялся считать до сорока, прикрыв веки. Это было установленное ими время для того, чтобы водящий успел хорошенько спрятаться. Когда они закончили считать, то в один голос прокричали знакомую каждому игроку фразу их игры:
– Счет окончен! Мертвым притворись!
Затем под веселый смех ребята отделились друг от друга и разорванной цепочкой стали обшаривать двор и сад, пытаясь скорее обнаружить Кайла, который в этот раз из азарта пошел на беспечную хитрость.
Как только остальные отвернулись от него, Кайл рванул к задней части дома. Он давно уже поглядывал на старый колодец, поросший вокруг высокой травой. Сквозь длинные стебли просматривалось верхнее бетонное кольцо, темнеющее под сухой деревянной крышей для колодца. Никто из ребят ни разу не осмелился залезть внутрь, чтобы спрятаться. Это было бы сумасшествием! Им хватило лишь один раз заглянуть в него, чтоб удостовериться в немалой глубине, посветив туда миниатюрным, но мощным брелоком-фонариком Лутти, который он всегда носил на связке своих ключей. Примерно двадцать пять футов вниз, и на самом дне ни капли воды. Только крупный бутовый камень, острые края которого кое-где выглядывали из-под клякс серой грязи и островков мха. Железные скобы, вбитые в кольца, по которым можно было добраться до нужного уровня для ремонта шахты или чистки ее заиленных мест, давно проржавели и почти все обломились. Тогда Джейн сказала, что больше никогда в жизни не подойдет к колодцу, и Нора, слегка пожурив ее шутками про слабонервных, тоже призналась: жуть берет случайно оказаться там среди жуков и пауков одному-одинешеньку. Лутти и Боб, тут же расхрабрились и, конечно, посмеялись над девчонками.
Но с того дня лишь только Кайл решился на отчаянный поступок ради глупой забавы. Углядев в полутора футах от верха на стенке длинные трещины и широкие сколы, достаточно глубокие, чтобы внутрь поместились носки кед, Кайл уселся на край колодца и свесил вниз ноги. Сердце его возбужденно колотилось. Ему было страшно. Если под ним рассыплется бетон, и Кайл заскользит вниз, то, скорее всего, уже никогда не увидит солнца. И вообще ничего. С другой стороны, Кайлу хотелось доказать друзьям, что он лучший в этой игре. Нужно было принимать решение быстро, так как счет у калитки перевалил за двадцать. В один миг подростковая ветреность в голове взяла верх над здравомыслием, и Кайл уверенно ощупал одну из нескольких сохранившихся верхних скоб. Первая, затем пусто, третья и четвертая. Дальше виднелись только посадочные гнезда – два щербатых отверстия, похожих на след от укуса вампира с очень широкой челюстью. Сидя на бетонном кольце, Кайл доставал до скобы руками. Подергав ее, он сделал вывод, что она вроде бы держится прочно.
Мальчик крепко взялся за железку обеими руками, свесив их под себя вдоль бедер, и стал осторожно сползать вниз, вытянув вперед ноги. Когда он нащупал подошвами своей обуви достаточно прочные углубления в раскрошившемся бетоне, он закрепился в них на носочках и сделал глубокий вдох облегчения. Его замысел стал воплощаться в жизнь. Затем он развернулся лицом вниз, медленно и старательно перехватываясь за металлическую ручку, и переставил одну ногу на третью скобу. Осторожно надавил на нее стопой. Держится! Должна его выдержать. Плюнув на остатки страха, что были уже где-то глубоко внутри него, Кайл встал на железяку обеими ногами и замер. Эта перекладина была крепка! На его лице показалась загадочная улыбка. Да ради такой забавы он был готов простоять здесь целый час до тех пор, пока его друзья не крикнут: «Мы сдаемся, Кайл, ты победил!» Да, оно стоило того, чтобы утереть им носы.
Он уже слышал, как в стороне мягко шуршат стебли пырея. Кто-то из ребят бродил по близости, но ведь никому и в голову не взбредет искать его здесь! Это ясно, как дважды два! Кайл тихонько фыркнул от смеха. И тут раздался крик Норы:
– Эй! Тебе нельзя здесь играть! Это наше место, уходи!
Кайл насторожился. О чем это она? С кем это Нора говорит? Любопытство стало снедать его, но мальчик не спешил дергаться. Во-первых, что бы там ни было, мальчишки быстро с этим разберутся, и игра продолжится. А во-вторых, ему совсем не хотелось сейчас выбираться обратно, проделывая свои кульбиты в обратном порядке.
Лутти, Боб и Джейн тоже слышали возмущение Норы и поспешили к ней сквозь высокие заросли. В дебрях сада недалеко от колодца, где спрятался Кайл, они увидели рядом с ней маленького мальчика лет восьми. Он был одет в полосатые красно-белые чулки со свободно болтающимся на поясе ремешком; такой же расцветки футболку с короткими рукавами; башмаки с круглыми носами и квадратной медной пряжкой; легкий синий жилет; на голове красовалась остроконечный колпак коричневого цвета с круглым золотистым помпончиком наверху. Из-под примечательного головного убора выбивались закрученные кудри светло-желтых волос. Когда мальчик обернулся к подоспевшим ребятам, то помпон весело зазвенел, словно колокольчик.
– Ба! – насмешливо протянул Лутти. – Ты заблудился, малявка?
– Я не малявка, – обиженно ответил мальчик. – Я Муки!
– Ха-ха! Какое дурацкое имя, и… О-о!
Джейн с такой силой топнула ему по ноге каблучком своих мокасин, чтобы тот заткнулся, что Лутти просто взвыл от боли. Он изумленно вытаращил глаза на Джейн, но больше не сказал ни слова.
– Привет, Муки, –Джейн улыбнулась мальчику своей самой ласковой улыбкой. – Ты тоже играешь в этом саду?
– Совсем чуть-чуть, – сказал Муки и почесал грязной ладошкой маленький нос на худом лице. На бледной коже остался еле-заметный темный след. – Одному же скучно.
– Хочешь играть с нами в «сардины»? Мы как раз ищем нашего друга, он спрятался где-то здесь.
Другие никак не ожидали, что Джейн предложит такой козявке играть с ними наравне. Все трое возмущенно воззрились на нее. И все же ей редко перечили остальные. Нора слегка завидовала ее красоте, но будучи худой оглоблей, с чем она поделать, увы, ничего не могла, оставалось лишь уповать на Джейн и радоваться тому, что они хотя бы дружат. В любое время Нора могла любоваться ею на законных дружеских правах. А мальчики твердо решили для себя, хоть и в тайне друг от друга, что, когда подрастут, обязательно женятся на ней.
У Муки засияли зеленые глубокие глаза, когда он услышал предложение Джейн.
– Правда? Еще бы! – звонко крикнул он и запрыгал на месте, точно заяц.
– А почему ты так странно одет? – спросила Нора, скрестив на своей плоской, мальчишеской груди руки.
– У меня, кроме этого, больше ничего нет, – признался Муки и как-то странно склонил на бочок голову. Помпончик вновь отозвался мелодией.
– Хм, интересно, – поджала губы Нора.
И тут раздался испуганный голос Кайла:
– Помогите! Я соскальзываю!
Ребята сначала не поняли, откуда доносится его крик. Они стали озираться по сторонам, в смятении ища глазами приятеля.
– Я в колодце! Ну же! Помогите мне!
Ребята пулей бросились туда. Когда они окружили верхнее кольцо и большими от страха глазами воззрились на хихикающее лицо Кайла, что смотрел на них снизу вверх, Кайл вдруг зашелся таким хохотом, что и правда чуть не свалился вниз. Одна нога его соскользнула со скобы, и смех Кайла оборвался так резко, как обрывается крик ужаса падающего вниз с огромной высоты скалы альпиниста при столкновении с твердой поверхностью. Лутти и Боб в одно мгновение поймали Кайла за воротник и буквально втащили на свет под жаркие лучи солнца. Тот хлопнулся животом в траву и, оправившись от недавнего испуга, вновь захохотал.
– По-твоему это было смешно? – веснушчатое лицо Норы залила краска ярости. – Ты ведь мог упасть вниз и разбиться в лепешку, идиот!
– Но не упал ведь? – выдавил из себя Кайл, утирая проступившие слезы.
– Ты удален из игры! Ясно? Вот так! – надула губы Нора. – Кто за? Поднимите руки! – И она взметнула свою худенькую ладошку вверх.
Остальные неуверенно посмотрели на нее, а Кайл тут же перестал смеяться.
– За что? Я же прятался, все по правилам, – невинно заканючил он. – Ребята, ну скажите же ей.
– С одной стороны Кайл прав, – начал рассудительный Боб. – С другой – я полностью с ней согласен. Игры должны быть безвредными и веселыми, а ты подверг себя опасности. Да еще заставил нас волноваться. Я поднимаю руку, Нора.
– Двое, – объявила та. – Кто еще согласен наказать Кайла? Джейн?
– Прости, Кайл, – ответила Джейн. – Ты поступил нехорошо. Слава Господу не случилось ничего дурного. В другой раз мы тебя обязательно примем в игру.
– И ты, Лутти, с ними? – насупился Кайл и, поднявшись с земли, отряхнул от налипших травинок свои шорты. – И, наверное, даже ты? – поинтересовался Кайл у Муки, не удосужась даже познакомиться с мальчишкой.
– Считай новичка Муки твоей заменой во время футбольного матча, – сказал Лутти и вместо руки деловито приподнял одну бровь.
– Единогласно! – объявила Нора. – Что ж, как сказал Лутти, Кайл Браун покидает футбольное поле.
– Ну и ладно, – фыркнул Кайл и побрел к школьной сумке. На ходу он добавил: – Играйте в свою дурацкую игру, да еще со всякой малышней.
– Без обид, старик! – крикнул ему вслед Лутти. На прощание он поднял вверх кулак и оттопырил два пухлых пальца – указательный и средний. И опустил, когда за Кайлом стукнулась перекошенная калитка.
– Ну вот, – грустно проговорил Боб. – Теперь он будет дуться на нас до следующего семестра.
– Ну нет, – возразила Нора, – на полгода его не хватит. Максимум на пару недель, пока твоя мама не приготовит на твой день рождения большущий вкусный торт. Вот увидишь, за день или два до праздника он подсядет к тебе за парту и попросит запасную ручку, например.
– Ну все, хватит об этом, – вмешалась Джейн. – Мы уже целых полчаса потратили непонятно на что. Давайте играть?
– Я могу водить за Кайла, – вызвался Муки. – Я все-таки его подменяю, так?
– Вот именно! Будешь водить, – сказала Нора таким тоном, как будто до сих пор отчитывала Кайла.
– Чур, я прячусь в доме! – заулыбался Муки и поправил на себе съехавший на правую сторону жилет.
– Ты что! Там нельзя! – ужаснулась Джейн. – Это чужой дом, и нас могут наказать, если мы залезем внутрь.
– Ну! Тут местность-то пус-тын-на-я! – подмигнул Муки, забавно проговаривая ключевое слово по слогам, и вновь склонил голову. Колокольчик прозвонил еще раз. – Никто из взрослых не узнает.
– А откуда тебе известно, что здесь на окраине редко появляются прохожие? – спросил Боб с подозрением.
– Я часто бываю здесь, как и вы. Только я всегда прятался. Лучше вас, поэтому вы меня никогда не видели раньше, – он гордо обвел всех присутствующих взглядом, будто бросал вызов на дуэль.
– Ничего себе заявление! – Нора переложила руки с груди на свои бока. Теперь она была похожа на строгую маму, которая выпытывает у сына, за что ему влепили в дневник письменный выговор красными чернилами.
– Так вы будете играть?
– Ты предлагаешь залезть с чужой дом, ты понимаешь это? – со вздохом проговорила Джейн. – Ну, хорошо. Допустим, здесь действительно совершенно безлюдно. Но как мы попадем внутрь?
– У меня есть волшебный ключик, – таинственно заявил Муки. – Ну, то есть, обычный ключ. Он лежал под ковриком на крыльце. Только и всего.
– Ну, что будем делать? – спросила Джейн у друзей. Она уже почти сдалась.
– Конечно же, играть, – ответил за всех остальных Лутти. В душе он был возмущен и даже оскорблен заявлением Муки о том, что он уже много раз обставлял его и других в прятки, хоть и не играл вместе со всеми. – Я в два счета докажу этому самодовольному мальчишке, что он прячется не лучше остальных. За мной!
И Лутти зашагал к крыльцу так, словно это у него, а не у Муки был ключ от парадного входа. Муки радостно засеменил за ним, оглядываясь на ходу на Нору, Боба и Джейн.
– Ну, играть, так играть, – пожала плечами Нора. – Не за этим ли мы здесь собрались?
Ключ в руках Муки провернулся в замке с механическим хрустом, и дверь отворилась. Изнутри сильно повеяло затхлостью. Окна здесь не открывались ровно столько же, сколько пустует сам дом. Ребята, тихие, как мыши, сгрудились в просторной прихожей и, не дыша, разглядывали плесневые кляксы на пожелтевших обоях и занавеси паутин в углах под потолком. По обеим сторонам прихожей располагались пустые комнаты за приоткрытыми, матовыми дверями, а в десяти шагах от ребят на второй этаж тянулась лестница, укрытая пыльным, давно не чищенным ковром грязно-коричневого цвета. Над ней висела уродливая безвкусная люстра с пластиковыми элементами по кругу, похожими на сосульки. Оставив ее здесь при переезде, скорее всего, Роджерсы даже не вспомнили о люстре. Слева от лестницы была еще одна дверь, остекленная и такая же пыльная, как и все вокруг. По-видимому, она вела в кухню. Сквозь мутное стекло был виден уличный свет, проникающий в кухонное окно.
– Тут так грязно, Муки, – застонала Нора. – Родители убьют нас, если мы придем домой в пыльной одежде. Ты ведь знал, что здесь такой жуткий беспорядок. Как тебе вообще в голову пришло играть в этом грязном доме?
Муки пропустил мимо ушей ее нравоучения.
– В этом доме множество комнат, – сказал он, теребя за нижний край свою футболку. – В них есть кое-какая мебель. Шкафы и гардеробы. А еще под лестницей есть чулан! – с гордостью сообщил он, как будто внутри простиралась некая волшебная страна, о которой знал только он один. – Масса мест, где можно отлично схорониться.
Тут Лутти прыснул со смеху, согнувшись с три погибели.
– Ты чего? – отстранилась от него Нора, глядя как на полоумного.
– Чего-чего! – сквозь смех скривил он рожицу. – Кому на сегодня похороны объявляли? – И он снова захохотал.
– Дурень! – покрутила у виска Нора. – Муки хотел сказать – спрятаться.
– Само собой, – кивнул головой тот. Дзинь! – Ну, так я прячусь?
Боб поглядел на наручные часы.
– У нас еще около часа до того, как придется топать по домам и учить уроки, – со скорбью в голосе объявил он. – Давайте начнем. Муки, счет вести тут? У двери?
– И ни в коем случае не подглядывать! – хихикнул он и выжидающе уставился на ребят, облизывая губы кончиком языка.
– Ну, начали, – скомандовала Нора.
Все четверо прислонились к парадной двери лбами и принялись считать до сорока. Отвлеченные цифрами, они не уловили легкий, ни с чем не сравнимый запах и не ощутили в воздухе вокруг себя странную золотистую пыльцу, ложащуюся им на плечи и волосы, внушительную щепотку которой рассыпал над их головами Муки из круглой глиняной баночки, выуженной из-под своего колпака. Помпончик не выдал таинственного волшебства Муки, как будто в этот момент внутри сверкающего шарика уснул крохотный звонарь. Затем Муки улизнул. Краем уха ребята услышали уносящийся топот быстрых, маленьких ног. Хитрый Лутти сразу смекнул, что найти Муки не составит труда. Повсюду пыль, и его следы сами укажут направление поисков. Он скрестил пальцы за спиной, надеясь на то, что друзья окажутся в этот раз менее наблюдательны. А он направит их по ложному пути, чтобы отыскать Муки первым и обставить в этой игре всех остальных. И особенно утереть нос этой малявке.
Когда счет был окончен на цифре сорок, ребята хором крикнули слова, оповещающие о начале поисков:
– Счет окончен! Мертвым притворись!
Лутти обернулся первым, и его самодовольная улыбка тут же сползла с круглого лица. Он то щурил, то распахивал веки, пытаясь найти следы Муки на пыльном паркете, но как он не старался сфокусировать взгляд, получалось одно и то же – кругом лишь слой непотревоженной пыли.
– Ты чего? – обеспокоенно спросила Джейн, увидев, как тот ломает свои глаза. – Болят?
– Нет, не болят, – буркнул Лутти. От прекрасного расположения духа не осталось и ничтожной крупицы. – Просто… просто здесь темно. Вот и все.
– Тогда пойдем искать, здоровяк, – сказал Боб и легонько толкнул Лутти в плечо.
– Дудки! Я один обследую кухню. Возможно, там есть подвал или погреб, – схитрил Лутти. Когда он вел счет, ему казалось, что стук от ботинок Муки затих именно у кухонной двери. Шум от подъема на лестницу звучит совсем по-другому, а в те комнаты, что располагались рядом он, конечно, не забегал. Лутти услышал бы его шаги в стороне, а не позади себя. – Выбирайте другие места, куда пойдете.
– Если ты залезешь в погреб, то мы вряд ли сможем тебя оттуда достать, – съязвила Нора, за что тут же была награждена исполненным ярости взглядом Лутти.
– Я обследую второй этаж, – вызвалась Джейн. – Кто со мной?
– Я, – сказал Боб, опередив Нору, которая тоже хотела вызваться составить компанию Джейн. – А наверху разделимся.
– Прекрасно, – развела руками по сторонам Нора, – тогда я поищу в этих комнатах. А чулан на тебе! – ткнула она пальцем в Лутти.
Поставив тем самым жирную точку на дискуссии, Нора шагнула в первую дверь справа. Лутти побрел мимо лестницы и исчез в кухне. Боб и Джейн переглянулись и направились покорять ступени, ведущие наверх. Когда все разошлись по своим местам, каким-то странным образом тихо защелкнулся замок парадной двери. Снаружи никого не было, иначе тень шевелилась бы в полоске света под дверью шириной всего в полдюйма. Волшебство?

Проходя мимо чулана, Лутти решил, что заглянет туда на обратном пути, когда все разбредутся по комнатам. Если, конечно, не найдет Муки раньше.
Кухня была светлой, с окрашенными в бежевый цвет стенами. И лишь на одной стене у окна был выложен «фартук» из плитки. В том месте когда-то стояла газовая плита. Об этом также свидетельствовала торчащая из пола тонкая стальная труба с ржавой резьбой на конце. В левом углу стояла тумбочка высотой по пояс Лутти. В противоположной стороне, как и предполагал толстяк, виднелась еще одна дверь, ведущая, скорее всего, в подвал. Больше в помещении ничего интересного не оказалось.
Первым делом Лутти распахнул дверцу тумбочки, но внутри было пусто, за исключением иссохшей дохлой мыши, лежащей среди мелких хлебных крошек. Лутти улыбнулся ей злорадной улыбкой. «Что ж, тем интереснее», – подумал он, бросив взгляд на дубовую дверь. За ней виднелись темные ступеньки, уходящие вниз. Лутти подошел поближе. Там, где они кончались, было гораздо светлее. «Зажженная лампочка? – пронеслось в голове у Лутти. – Вот ты и попался, мелкий трус. Выбрал самое темное место для пряток, но испугался темноты! Ну, ничего. Когда я шлепну коротышку по тощей шее и привалюсь рядом на каких-нибудь старых картонных коробках, я-то уж позабочусь о том, чтобы свет не помешал мне наслаждаться победой. Девчонки и носа не покажут в эту дыру. Да и Боб тоже. Кайл? Возможно. Но Кайл уже дома, потеет за уроками или гоняет по телевизору мультфильмы, ест пиццу и запивает ее газировкой. Пожалуй, я ему даже завидую. Сам бы не отказался от хорошего куска пиццы или мясного пирога…»
От размышлений о еде у Лутти заурчало в животе. Он стал спускаться вниз, стараясь издавать меньше шума. Ступени замелькали перед глазами, и у него вдруг закружилась голова. Головокружение уже с ним случалось один раз пару лет назад, когда он остался без ужина в наказание за провинность и не ел до самого завтрака.
Внизу действительно горела настольная тусклая лампа у дальней стены из темного, почти бордового кирпича, стоящая на одной из полок деревянного стеллажа. Света хватало лишь на то, чтобы осветить незначительную часть подвала. Примерно одну его треть. Остальное пространство тонуло во мраке. За спиной Лутти медленно затворилась дверь, настолько тихо, что мальчик не услышал ни звука. Он огляделся по сторонам. Помимо стеллажей, тянущихся вдоль двух стен и встречающихся в углу, было еще кое-что из различных старых вещей: ржавый инструмент, покоящийся на прямоугольном столике, ведра и швабры, лежащие на прямо на полу в нескольких шагах от лестницы и даже стиральная машина какой-то древней марки, судя по ее внешнему виду. Таких теперь не выпускают. А чуть выше он увидел в темноте два светящихся круга зеленого цвета. Лутти так и застыл рядом с нижней ступенькой с раскрытым ртом. По спине побежали мурашки. Два круга синхронно отплыли вправо, затем стали падать вниз и бледнеть. В слабом свете лампы Лутти увидел кота с взъерошенной холкой, который вальяжно закружил возле стиральной машинки. Потом потерся о стальной закругленный угол пушистым хвостом. Была только одна странность: кем-то и зачем-то надетый на него жилетик, однако Лутти такая мелочь не взволновала.
У мальчика моментально отлегло от сердца. При виде животного он и думать забыл о сардинах и даже не задался вопросом, откуда в подвале мог взяться этот кот, такой спокойный и безразличный к объявившемуся вдруг человеку в давно забытом старом доме. Ведь за Лутти давно водился один грешок…
Его пристрастием было мучить несчастных животных, так доверчиво стремящихся в его лживо-приветливые объятия. Звери всегда хотят, чтобы их погладили, приласкали, смекал Лутти. Само собой, он никому не раскрывал свои тайные желания, пробуждающиеся в нем при виде бездомного щенка или котенка. В такие моменты у него едва ли проступал еле заметный румянец от возбуждения на пухлых щеках. Не более. Однако, один раз его все же поймали взрослые, когда он пытался свернуть шею одной лохматой дворняге, и силой привели домой. Лутти тогда отнекивался, обливаясь слезами притворства, и родители пытались верить в его оправдания, но все же на всякий случай объявили ему строгий выговор, а вслед за ним наказание. Как раз в тот вечер Лутти и испытал на себе единственную вечернюю голодовку. После этого случая он стал более осторожен и предусмотрителен.
– Кис-кис, – шуршал он в воздухе пальцами руки, маня к себе кота. – Кис-кис!
Лутти пригнулся как вор, прячущийся тени, и крадущимися шагами стал уменьшать расстояние до цели. Но не успел он сделать и трех шагов, как почувствовал еще более сильное головокружение, словно ему съездили по голове тяжелым предметом. Подвал закружился у него перед глазами. Лампа, два зеленых круга, стиральная машинка, снова лампа, стол, ведра. Все вокруг внезапно стало насыщаться цветом. Горизонтальные и вертикальные линии цемента, связывающего кирпич, из серых полос превратились в ослепительно яркие, желтоватые. Как будто сквозь них проходили солнечные лучи. Раздался треск, и стены рассыпались под натиском какой-то мощной энергии извне. Им на замену с невероятной скоростью прорастали черные деревца и густые кустарники с красными, оранжевыми и желтыми листьями. Этими же листьями была устлана земля. Лампа накалилась и превратилась в большой белый шар света, который тут же пополз вверх и занял место солнечного диска в кроваво-красном небе, а стеллажи безвозвратно исчезли, утонув в осеннем пейзаже. Перепуганный Лутти стоял в кольце деревьев на мягком ковре из опавшей листвы перед чьей-то могилой с гнилым крестом без таблички. Рядом с крестом кружил все тот же кот, и лениво подергивал хвостом.
– Бо-об… – хрипло шепнул Лутти. Он хотел крикнуть, но у него ничего не вышло. Ему хотелось, чтобы все, что он сейчас видит в один момент рассыпалось кусочками мозаики. Чтобы кто-нибудь из ребят дал ему хорошую затрещину и сказал: «Ну, чего уставился на стену? Ты не в кинотеатре!»
Но Лутти продолжал глядеть. Желание свернуть шею животному враз отпало, когда кот стал рыть могилу передними лапами, вонзая острые когти все глубже и глубже в рыхлую землю. Ее комья разлетались в стороны и с глухим стуком приземлялись на листья. Лутти судорожно глотал слюну до тех пор, пока не понял, что горло пересохло, как пересыхает какой-нибудь ручей в особенно жаркое лето.
Кот оживленно распахивал могилу, молотя лапами по земляному холму. Затем он пронзительно взвизгнул и отпрыгнул назад как от огня, с треском влетев в какой-то куст. Лутти увидел, как разверзлась земля, и из ее недр показалась сначала грязная худая рука в полосатой футболке, а следом изодранный колпак с помятым помпоном. Поднявшись над своей колыбелью, существо, похожее на Муки, вперилось в мальчика пустыми мертвыми глазами. Прикованный к земле этим взглядом, Лутти почувствовал, как у него теплеет под шортами, и это тепло оставляет на зеленой ткани темное пятно, бежит тонкой струйкой по ноге.
– М-м-м… – вырвалось непроизвольное мычание с его губ. Это последнее, что он еще мог выдавить из себя после того, как напустил в штаны.
– Убийца-а-а, – шелестящим скрипучим голосом протянул мертвец. – Пришло время собирать урожа-а-ай. Восста-а-аньте дети из своих моги-ил. Отмщение! Отмщение! Отмщение!
Его хилая рука взметнулась вверх и, обломившись в области локтя, приземлилась рядом с крестом. В области шеи раздался хруст, и голова отделилась от тела. Она скатилась вниз и ударилась о сандалии Лутти. Обезумевший от ужаса Лутти наконец оторвал прилипшую к земле ногу и, сделав шаг назад, оступился. Приземление было мягким. Туловище мертвеца рухнуло обратно в могилу, но его черепушка все еще сверлила Лутти мутными серыми глазами.
– Туки-туки, толстяк! – прохрипел голос из сломанной челюсти напоследок.
Мальчик отвел взгляд. Думать над тем, что происходит сейчас с ним, не хватало сил. У него потекли слезы, и ему очень хотелось домой к маме и папе. Отовсюду раздался животный гвалт – визжание, лай и рычание, пробудивший внутри мальчика страшную панику. Он вертел головой во все стороны, пытаясь высмотреть среди кустов целую дюжину орущих псов и кошек. Однако, когда сквозь ветви стали просачиваться головы и тела облезлых, искалеченных животных с такими же пустыми глазами, как у хозяина могилы, Лутти понял, что в его ожидании «дюжина» была лишь малым понятием в сравнении с целой армией лезущей через осеннюю листву падали, распадающейся на гнилые куски. Лутти был напуган до чертиков и трясся как фруктовое желе на тарелке. Конечно, в таком состоянии он был не в силах узнать среди мертвых, голодных гостей с десяток кошек и собак, задранных или придушенных им собственноручно в Риданских подворотнях. Зато они чуяли его. И когда из тела орущего от боли и ужаса мальчика, терзаемого острыми когтями, уходила на Суд душа живодера, их голодные пасти уткнулись клыками в окровавленное тряпье в последний раз, прежде чем навсегда исчезнуть.

Нора обследовала все четыре комнаты на первом этаже, но Муки она так и не нашла. В первых двух совершенно не осталось никакой мебели. Только грязные тюли на окнах кричали о том, что когда-то здесь жили люди. И еще в одном пыльном углу она обнаружила сухие листочки, опавшие, должно быть, при переезде с какого-нибудь цветка в горшке. Там же она склонилась над своими теннисными туфлями, чтобы перевязать ослабевшие шнурки. Третья комната, что напротив, была больше предыдущих. Она точно служила гостиной. Посреди помещения на голом полу остался лежать старый коврик. Нора ясно видела, как у ковра стоял большой и длинный гостевой диван, а напротив него – круглый журнальный столик с телевизором и видеомагнитофоном. По крайней мере самые сливки гостиной в доме Норы выглядели именно так. Удобный мягкий диван, на который она так любит вечерами забираться с ногами с кружкой горячего шоколада в руках и смотреть разные передачи по большому телевизору. Но только ровно до половины девятого. В это время приходит с работы ее отчим, толстый мистер Кроули. Когда он бывал трезв, она покорно отправлялась в свою комнату спать, но, когда мистер Кроули напивался – Норе приходилось запираться в чулане. Только там была самая крепкая дверь и старый проверенный засов, который не дрогнул ни разу под кулаками набравшейся виски свиньи. В таком состоянии он всегда находил предлог, чтобы сорваться на Норе, и ее мама ничего не могла с этим поделать. Первое выступление миссис Гейбл в поддержку своей дочери окончилось для нее солидной гематомой на левой щеке. А двумя неделями позднее – разбитыми губами и вывихом плеча. Вскоре после этого, когда мистера Кроули не было дома, Нора с мамой вынесли из чулана все лишнее и установили внутри старую кровать, добытую в гараже из недр тех вещей, которые жалко отправить в мусорный бак. Миссис Гейбл со слезами на глазах клялась, что обязательно порвет с мистером Кроули, но проходили дни, недели и месяцы, но ничего не менялось. И Нора в конце концов смирилась с такой жизнью.
Четвертая комната была самой маленькой из всех. Сразу при входе справа притулился широкий шкаф с несколькими отделениями. У дальней стены расположился косоногий табурет, лежащий на боку, а на полу были разбросаны обрывки от картонных коробок. Из окна виднелись заросли кустарников, а в просветах между листьями – забор со стороны одной из глухих, безлюдных улиц.
В шкафу Муки не прятался. Внутри вообще ничего не было, кроме одинокой вешалки для одежды. Когда Нора открыла дверцу, вешалка возмущенно закачалась на перекладине, словно требуя, чтобы ее оставили в покое. И, чихнув два раза от пыли, попавшей в нос, девочка поспешно захлопнула дверку шкафа.
Нора постояла с минуту в прихожей. Она слышала шаги Боба и Джейн наверху. Значит, они тоже пока еще не нашли мальчишку. А вот Лутти как сквозь землю провалился. Что, если ему улыбнулась удача, и теперь он самодовольно ухмыляется, затаившись вместе с Муки… в кухне?
Нора коварно улыбнулась и еще раз стрельнула глазками по перилам лестницы, бегущей наверх. Пусть ходят, хлопают дверьми и собирают грязь на ботинках. Она-то знает теперь, где закопан клад. Пройдя на цыпочках мимо лестницы, она с неприязнью покосилась на дверь чулана и тихонько вошла в кухню. Пусто. Только металлическая змея газовой трубы торчала из пола и гнилая тумбочка слева. В ней мог уместиться Муки, но на пару с Лутти – исключено. Да и в одиночку внутрь можно было бы засунуть разве что одну лишь задницу Лутти. Не больше. Зато справа располагалась глядящая на девочку дверь в кладовую или в подвал, как предполагал Лутти. Она взялась за дверную ручку и дернула на себя. Тщетно. Она была заперта.
– Эй, толстяк! – обиженно зашипела она, поднеся лицо к замочной скважине. – Если вы оба внутри, то поступаете нечестно! Открывай живо эту дверь! Я нашла вас! – Ответа не последовало. – Живо, я сказала! Или я подопру дверную ручку чем-нибудь тяжелым, и вы оба просидите внутри до самого вечера за жульничество!
И вновь тишина. Нора приложила к холодному дверному полотну свое ухо и прислушалась. Тишина внутри была гробовой. Никакого шороха, никаких голосов. Нора насупилась. Затем в голове у нее пронеслась неприятная мысль, которую она совсем не хотела встречать у порога своего внутреннего домика души. «Придется сунуть нос в чулан. – Такой вердикт прозвучал в ее мозгу чужим голосом. – Тоже мне, нашли место, где спрятаться…» – мысленно добавила она от себя.
«Чулан, – Голос даже не пытался умолкнуть, а говорил, говорил, отдаваясь эхом и пульсацией в висках. – Не бойся заглянуть. Он не чужой тебе. Иди же. Но-о-ра-а-а, – Голос перешел на свистящий шепот, похожий на завывание ветра вдали. – Мы ждем тебя-я…»
Нора вдруг почувствовала, что теряет контроль над собой. Появилось странное, но даже приятное головокружение. Если бы она была постарше и уже попробовала бы алкоголь, то поняла – именно такой эффект оказывает на организм спиртное. У нее ослабли ноги, и задрожали колени. Она оперлась на стену ладонью, сделала несколько несмелых шагов, и сама не поняла, как очутилась в темной комнатке под лестницей. За ее спиной хлопнула дверь и вспыхнул свет. Над ее головой заплясала голая лампочка на толстом проводе. Тень Норы затряслась на панелях деревянной вагонки, которой были отделаны стены внутри. Девочка стояла у изголовья старой металлической кровати, украшенного кованными узорами и набалдашниками, похожей на ту кровать из гаража, к которой она не хотела привыкать. В которой пыталась спрятаться под одеялом, как сейчас прятался где-то Муки, всхлипывая под грубые окрики отчима, доносящиеся по ту сторону толстой двери и несущие ей все проклятия этого мира, какие только мог вспомнить мистер Кроули под действием алкоголя.
Вдруг маленькая комнатка стала расширяться. Все четыре стены отдалялись от Норы, будто ширмы на колесиках, пока не исчезли из виду. Со всех сторон образовалась темень, черное полотно бесконечного пространства. Лампа вздернулась выше, но разгорелась сильнее, как одна единственная звезда на темном небе. Ярким, почти белым светом она указывала Норе на кровать. И девочка не смогла противиться неведомой силе, исподтишка толкнувшей ее в спину. Нора рухнула на холодную простынь, свисающую вниз по бокам почти до самого пола, и раскинула уже неподвластные ей руки и ноги. Ремни, висящие на кроватных стойках, которые она не заметила раньше, крепко затянулись на лодыжках и кистях. Еще один у изголовья с силой сдавил ее горло. Теперь Нора походила на полоумную, вышедшую из-под контроля и усмиренную санитарами психиатрической больницы, что, конечно, являлось полной чушью! Реальность была иной: Нора не могла двигаться, но сознание возвращалось к ней, уходила слабость, и девочка уже начала чувствовать боль от режущих кожу пут; страх вползал в душу, вставая в один ряд с чувством беспомощности и полного непонимания происходящего; ремень сдавливал горло, и ей не хватало воздуха.
Простынь под Норой затрепыхалась, как от ветра колышется морская гладь. Девочка услышала под собой какую-то возню и пыхтение. Она в ужасе уставилась на чьи-то пальцы, сжавшие бортик кровати. Там кто-то был. Нора в ужасе ожидала, когда некто выберется оттуда и предстанет перед ней в самом жутком обличье, которое только могло представить ее разыгравшееся от дикого страха воображение.
Она зажмурила глаза. Помимо тихого шороха на полу она слышала бешеный стук собственного сердца, бьющего в грудь изнутри. Она хотела бы заткнуть еще и уши, но ремни отказывали ей в этом. И тогда она ясно почувствовала присутствие кого-то рядом. Легкое тепло, как от дуновения ветра, застывшее над ней.
– Ну что ты, моя дорогая девочка, – сказал кто-то почти над самым ее лицом, и Нора еще крепче сомкнула веки. Ей стало жутко страшно, гораздо страшнее, чем когда-либо. – Я так ждал этой встречи наедине, а ты постоянно ускользала от меня, прячась в своей чертовой норке, закрытой изнутри на ключ! – голос перешел на крик, разрезая пространство и нервную психику Норы пополам острым лезвием. Послышался частый звук колокольчика. – Ты будешь наказана! И очень сильно пожалеешь о том, что не была со мной откровенной, девочка!
В нос Норы ударил смрадный запах. Такую невыносимую вонь она чувствовала за столом, завтракая рядом с мистером Кроули на следующее утро после принятия им спиртного. Нора сморщилась и отвернулась, а в голове роились мысли, что все это кошмарный сон. И что она скоро проснется в своем тесном чулане, потом съест кукурузные хлопья с молоком и скорее отправится в школу, стараясь не ловить смердящее стухшей рыбой дыхание мистера Кроули своим лицом слишком долго.
– Взгляни на меня, – послышались требовательные ноты в безумном голосе кого-то, спрятанного за темными шорами век Норы. – Что ты сделала со мной! Во что ты превратила меня! Ты позоришь меня перед своей матерью, шепчешь ей на ухо разные мерзкие словечки и всячески провоцируешь ее против меня! Тебе это не сойдет с рук, я обещаю. Я хотел бы быть с тобой мягким. Сблизиться, понимаешь? Но ты никогда не глядела на меня так, как… Ты видела во мне просто мусор! Гребаный мусор, выкатившийся из-под шкафа пыльным комком! – Нора чувствовала на своих щеках капельки слюны, брызжущие из Его рта. – Мне придется поступить правильно. Но знай, я не хотел этого. И мне очень жаль, девочка.
Нора услышала бряцанье металла и какой-то свист, похожий на звук распарываемой ножом тряпицы. Затем прозвучало еще одно посвистывание в воздухе над телом Норы, и ее живот прожгла резкая боль. Нора распахнула глаза и заголосила, но тут же чья-то рука упала ей на лицо и стиснула рот. Крики Норы утонули в горле, и только жалкая их часть вырвалась через ноздри тоскливым мычанием. Она увидела перед собой пьяного мистера Кроули, сжавшего ее губы. Невменяемого и с занесенным через плечо кнутом для скота! На нем был такой же странный костюм, как и на Муки, а взгляд яростный и безрассудный. Нора не могла рассмотреть свой живот из-за ремня на шее, но рваные края своей блузки, торчащие вверх, она углядела сразу. Нора поняла, удар кнута рассек ее одежду и кожу.
– Если ты будешь так громко орать, нас услышат, – пояснил он таким простым тоном, словно говорил о чем-то привычном – о стирке носок или покупке ушных ватных палочек. – Ты должна быть послушной девочкой и делать все, что я скажу. И я требую, чтобы ты заткнула свою пасть! – в новом приступе ярости прогремел мистер Кроули.
Он отпрянул от нее, размахнулся вновь и с силой опустил вьющийся хвост кнута. Удар пришелся Норе по груди. Еще один дикий крик вырвался из нее, но тут же угас от мощной пощечины мистера Кроули. От сильного удара и болевого шока Нора тут же потеряла сознание.

На верхнем этаже Джейн и Боб разделились.  Маленький коридорчик с несколькими дверями, тянущийся к откидной лесенке на чердак, они решили оставить на закуску. Соблазн был велик. Чердак отличное место для того, чтобы спрятаться среди различной рухляди, которую, как правило, всегда оставляют там, съезжая из дома. Всякий хлам собирают и копят годами, прячут с глаз долой, а потом он становится забытым и ненужным. С таким прошлым не жалко расставаться.
Джейн выбрала левую сторону и пошла через широкую арку, ведущую в просторное пустое помещение. В дальнем углу имелись еще комнаты. А Боб обогнул перила лестницы справа и шагнул в самую первую дверь. Краем уха он слышал, как внизу ходила Нора. Она находилась как раз под ним. Боб осмотрел маленькую спальню. То, что это была спальня, он понял по отметинам на полу у дальней стены. Эдакие четыре маленьких бледных круга, немного светлее, чем цвет половиц. Должно быть, там стояла кровать. Окно напротив дверного проема было чуть приоткрыто, и ветерок гладил старые коротенькие занавески желтоватого цвета. На другой стене повыше уровня глаз на бежевых обоях виднелся не выгоревший от света прямоугольник более темного цвета. След от висевшей картины или большой фотографии. Больше ничего интересного здесь не было.
Боб вернулся к лестнице и прошмыгнул в следующую дверь. Ему хватило всего одного пройденного шага внутрь, чтобы понять – искать здесь Муки стал бы лишь полный идиот. Комната была пуста. Отсутствовали даже занавески на грязных окнах.
Он вновь вышел на площадку и двинулся по коридору, на ходу открывая двери. Ванная и туалет. Наверняка, обе комнаты раньше блистали кафельной плиткой белого цвета, но сейчас внутри пребывало запустение. В конце коридора располагалась кладовая за раздвижной ширмой. Закуток не больше трех футов в длину и столько же в ширину. Боб задвинул ширму обратно и взялся за болтающуюся в воздухе веревку откидной чердачной лесенки. Он потянул за кончик, и люк со скрипом открылся. Вниз съехала деревянная лестница с девятью ступенями и, ударившись ножками о пол, прочно встала. Боб обернулся назад, чтобы поглядеть, нет ли за его спиной нахмурившейся Джейн. Ведь они договорились вместе обследовать чердак. Но девочки позади не было, и до Боба не доносилось ни звука. На миг ему показалось, что время в доме Роджерсов застыло, так тихо было сейчас внутри. Или ребята уже нашли Муки и теперь ждут Боба, когда он, наконец, отыщет их всех. Последним и проигравшим.
Боб почувствовал, как закружилась голова, глядя наверх, хотя он еще прочно стоял ногами на полу, а до цели было всего каких-то десять футов. Мальчик полез наверх. Первые пять ступеней были прочными, хотя и прогибались даже под весом Боба всего в сто десять фунтов. Шестая ступенька жалобно скрипнула, а вот седьмая с треском сломалась пополам, и Боб, не успев схватиться за края чердачного проема, свалился вниз неудачным образом. Ударившись головой о пол, он отключился. И если бы мистер Роджерс в свое время не откладывал ремонт этой лестницы в долгий ящик, то такого бы с Бобом сейчас не произошло.

Всего за минуту до падения Боба, Джейн посетили странные видения. Она проверяла крайнюю комнату, когда за ее спиной кто-то запер дверь. Она обернулась на звук и стала колотить ладонями по дверному полотну.
– Боб! Это совсем не смешно! – возмущалась она. – Что ты делаешь? Не будь таким эгоистом, как Лутти, выпусти меня! – По ту сторону было тихо. Никаких звуков. – Боб? Почему ты мне не отвечаешь?
Под ее кулаками вдруг стала растворяться дверь. Сначала она завибрировала, а затем стала колыхаться морскими волнами, пока не исчезла совсем вместе со стенами и широким окном слева от Джейн. Девочка отступила назад, и ее нога коснулась чего-то мягкого. Тут же кто-то визгливо ахнул, напугав Джейн до чертиков. Она резко повернула голову на крик и испугалась еще больше. Возле нее крутился какой-то карлик в полосатом костюмчике, жилете и остроконечной шапочке с помпоном. Он стоял чуть склонившись, и лица его видно не было, а в руке он держал тряпичную измерительную ленту, какой пользуются портные в пошивочных ателье.
– Муки? Как ты здесь оказался? – удивленно уставилась на него Джейн. Затем в голову ей закрались сомнения. – А ну, взгляни на меня! Ничего не понимаю.
Перед глазами все еще плыло пространство, и предметы вокруг, которых точно не было еще минуту назад, сливались вместе, образуя огромное разноцветное пятно. Джейн прищурилась, пытаясь сфокусировать зрение, затем наоборот широко раскрыла глаза, но результата такие упражнения не принесли. Она по-прежнему плохо различала все, что творилось в этой комнате.
– Мое имя Микки, мисс. Зовите меня так, – галантно отведя одну руку в сторону, а другую поднеся так близко к девочке, что до нее можно было бы дотронуться, ответил тот. – А теперь постойте спокойно всего пару минут, чтобы я мог снять с вас мерки для вашего вечернего костюма.
– Какого еще костюма? – Джейн совершенно не понимала, о чем толкует Муки. Почему он назвался чужим именем? Это была новая игра, о которой он никого не предупредил? – Что ты делаешь, Муки?
Карлик тяжело вздохнул и щелкнул двумя пальцами перед самым носом у Джейн, и зрение стало возвращаться к девочке. Она видела, как размытое изображение комнаты стало приобретать более резкие очертания всего, что было в ней. Стены, которые, как предполагала Джейн, исчезли, не исчезали вовсе. Они раздвинулись, и теперь комната была гораздо просторнее. Скорее даже, она была похожа на большую гримерную популярного актера или музыканта. Обои на стенах отливали золотыми узорами, на полу был расстелен мягкий, синий ковер с густым ворсом. Здесь была примерочная за атласной шторой; громадный открытый гардероб, туго набитый разнообразной пестрой одеждой и головными уборами; низкий стол со швейной машиной и разбросанными по нему лоскутами ткани; в глубине комнаты поместился изящный туалетный столик с большим блестящим зеркалом, окантованным серебристой полосой с узорами. На столешнице были разбросаны сотни помад всех цветов и оттенков, тени, туши и тоники для лица, пузырьки различных форм с жидкостью для снятия лака для ногтей, макияжа и грима и множество флакончиков с духами. На краешке задней стенки туалетного столика висел розовый пушистый шарф. Микки, пританцовывая на коротких ногах, вразвалку прошагал к высокому табурету и взобравшись на него, уселся за швейной машинкой, закинув ленту себе на шею.
– Ну, милочка? Будете продолжать свои капризы или все-таки приступим к делу?
И только сейчас, когда глаза Джейн стали ясно видеть, она поняла: Микки не Муки. Муки простой ребенок, что был моложе нее, примерно, на четыре года. Микки же глядел на нее взглядом взрослого мужчины, но был низкорослым или попросту карликом. Его смуглое лицо в пропорциях к торсу было велико, а пухлые ладошки и коротенькие ноги, наоборот, малы. Он был как маленькая пирамида, перевернутая дном кверху.
– Вы кто? – выдавила из себя Джейн. – И что это за место? Как я сюда попала? Где мои друзья? – Джейн понимала, если не получит ответы на свои вопросы, то прямо тут упадет в обморок.
– Прошу вас держать себя в руках, юная мисс! – Микки перешел вдруг на сварливый тон, постукивая пальцами по столешнице. – Я не намерен выслушивать ваши капризы весь день только потому, что я обычный портной. У меня тоже есть чувство собственного достоинства, и уж поверьте моему слову: оно гораздо больше, чем вы думаете. И не смотрите на меня такими удивленными глазами, как будто видите меня впервые. Вы прекрасно понимаете, о чем я вам толкую. И хватит разговоров! Они меня утомляют.
Он соскочил со стула и направился к Джейн, шустро семеня ногами и помахивая измерительной лентой на ходу. Его колокольчик на шапочке бряцал металлическим звоном. Джейн выставила вперед руки, противясь воле Микки, и попятилась назад, нервно мотая головой. Глаза карлика вспыхнули желтым злобным огнем, и он оскалил мелкие, но острые зубы. Он остановился в двух шагах от Джейн и угрожающе засопел.
– Юная мисс вынуждает меня принять особые меры, – взвизгнул он. – Поглядите на нее! Еще вчера эта девчонка крала помаду у своей матери и примеряла ее туфли, а сейчас строит из себя бедную овцу, которой ничего не нужно, кроме охапки жухлой травы! Это возмутительно после всего, что я сделал! Я натаскал в эту комнату столько платьев, косметики и шляп! Сшил для себя этот нелепый наряд и, мало того, что сшил! Надел! Как же глупо я выгляжу в нем! Я не хочу заставлять вас, юная Джейн, но вам придется сделать то, что я говорю, иначе…
– Иначе что? – испуганно прошептала она так тихо, что не услышала собственного голоса. Она думала сейчас о том, что сказанное Микки было ужасающей правдой. Да, она брала платья мамы, когда той не было дома. Джейн примеряла на себя их, благо, что миссис Роуз была лишь немного выше ростом, но такой же комплекции, что и ее дочь. Джейн мечтала носить самые красивые дорогие наряды, когда вырастет. И все мальчишки будут без ума от нее уже совсем скоро. Через пять с половиной лет, когда она будет жить на территории кампуса какого-нибудь колледжа вдали от дома и планировать свою жизнь сама, она, несомненно, станет самой популярной девушкой и самой стильной. Джейн тайком вытаскивала из коробок туфли мамы и одевала их на свои ножки. И уже целых два раза крала у нее помаду. Одну нежно-розового цвета и еще темно-алого. Первая ей нравилась больше. Она красила губы только когда оставалась наедине с собой, вечерами в своей комнате или на прогулке по лесной тропинке в густой роще, что расположилась в полумиле от ее дома сразу же за гостиничными домиками фирмы «Ночлежки у Крэйга Беро». – Иначе что? – повторила она чуточку смелее.
Вместо ответа Микки стеганул лентой в воздухе и зашептал какие-то непонятные слова на чужом языке, как заклинание. Гардероб с одеждой пошатнулся, и внутри началась возня. Джейн завороженно наблюдала за происходящим, словно находилась в гостях у фокусника. В одну минуту из гардероба стали выпадать костюмы, блузки, рубашки, сорочки, лосины, бриджи и прочая одежда. Внутри каждой вещи будто бы оживала чья-то душа. Предметы одежды поднимались с пола, как живые. Сорочки и блузки забирались на юбки и шорты, образовывая вместе движущийся силуэт человека без головы, кистей и стоп. Таких набралось шесть, и все они двинулись к Джейн, шурша тканью.
При виде такого жуткого чуда у Джейн пересохло в горле. Ей стало по-настоящему дико страшно, у нее затряслись колени. Она переводила стеклянный взгляд с Микки на живые костюмы и обратно.
– Тряпичные люди, – хвастливо заявил карлик. – Мое изобретение. И теперь меня интересует, так ли они хороши в деле, как выглядят. Ату! Взять эту девчонку, чтобы она и с места двинуться не могла!
У Джейн внутри все заледенело. Она открывала и закрывала рот, словно рыбка, выброшенная на берег, неспособная дышать. Она почувствовала, как мягкая ткань обхватила ее руки, лоб и бедра. Одежда вцепилась в ее волосы и запрокинула голову Джейн назад. Ее руки тянули в стороны так сильно, что плечевые суставы готовы были выпрыгнуть из суставных впадин. Тупая боль пронзала насквозь и вырывалась наружу криками Джейн. Ее бедра рукава одежд стиснули так, что она чувствовала частый пульс в ногах и висках. Джейн больше не могла двигаться и была похожа на Иисуса, распятого на кресте.
– Так будет гораздо лучше, юная мисс, – захихикал карлик. Он сбегал за табуретом и поставил его рядом с Джейн. Затем забрался на сидение с ногами, чтобы стать с Джейн одного роста и смотреть ей в глаза. – Мерки отменяются, моя дорогая. Времени в обрез. Поэтому придется тебе ходить в том... – он на секунду задумался, затем вновь зашелся визгливым хохотом. Когда он отсмеялся, глаза его стали как буравчики. Злые и черные. Он продолжил: – Хотя, ходить ты уже не будешь, мисс. В общем, природа небытия непредсказуема… – он хотел добавить что-то еще, но только лишь с обреченным видом махнул в воздухе рукой.
Микки резво спрыгнул вниз и отнес табурет на место. Джейн не могла увидеть, что тот будет делать дальше, но одно она знала точно… Она попала в крутой переплет, из которого не соорудили выход. Глаза намокли слезами беспомощности и страха, горячие капли текли по щекам, щекоча кожу, и бесшумно падали вниз. Джейн видела только матовый потолок молочного цвета в шести футах над собой сквозь соленую пелену слезинок. Плечи больше не болели. Суставы и мышцы онемели и казались чужеродными.
Вдруг что-то мягкое и приятное коснулось кончиков ее волос. Она скосила глаза вниз, пытаясь углядеть хоть что-то. Розовый хвост пушистого шарфика, что висел на углу туалетного столика, чудесным образом переместился за десяток шагов и лег на плечи Джейн. Затем он нежно обнял девочку за шею, обернулся вокруг несколько раз и начал сжиматься тугими змеиными кольцами. Давление резко ударило в голову Джейн, глаза налились кровью. Она стала задыхаться, в ушах повис настойчивый и тихий звон. Тряпичные люди усилили хватку и тянули ее руки сильнее. Хруст выворачиваемых суставов был похож на хрумканье обглоданных бездомными котами, голубиных костей под колесами медленно движущегося автомобиля. Бедра готовы были лопнуть от затягивающихся крепкими узлами рукавов тряпичных монстров, застывших плоскими манекенами по бокам от девочки. Сильная боль огнем выжигала внутри Джейн бесконечные спирали страдания от невыносимой пытки. В какой-то момент она услышала мерзкий голос Микки:
– Туки-туки, Джейн! – А следом за этими словами раздался взрывной хохот.
Потом слух Джейн притупился. Она стала глохнуть. Через мгновение мертвая темнота проникла в ее разум и отключила все сигналы в теле Джейн.

Сколько Боб пробыл в бессознательном состоянии – он не знал. Голова жутко болела. Он разлепил веки и с полминуты пытался понять, где он находится. Мальчик лежал на выжженной солнцем земле в тупике у бледно-розовых скал, из которых тут и там торчали черные пальцы сухих растений. Небо над головой было ярко-оранжевым, как перед заходом солнца. Ноги Боба были обращены к мертвому скорчившемуся дереву без единого листа, очень высокому. Один из суков на уровне шести-семи футов от выпученных корней был обломан, на другом, что кривился чуть выше, повисла веревка с петлей и раскачивалась под дуновением легкого ветра, действуя Бобу на нервы.
Около двух лет назад он играл в «шерифа и разбойников» в амбаре, расположенном на участке своего родного дома. Внутри был целый склад мешков с зерном, мукой, круглые тюки сена, папин старый неисправный мотоцикл, доски, садовый инвентарь и еще много всякого добра, за которым можно было спрятаться, представляя себе любое место на планете. К примеру, салун во времена Дикого запада, где зачастую случались драки и даже смертельные дуэли за дверями бара между посетителями, не поделившими выпивку или деньги. В какой-то момент, плененный детской фантазией ему жутко захотелось узнать, о чем думает разбойник, попавший в руки правосудия шерифа и приговоренный к повешенью? Десятилетний Боб нашел в амбаре прочную веревку и сделал какую-никакую петлю на ее конце. Затем перебросил веревку через деревянную балку под крышей, а ее конец привязал к устойчивой вертикальной опоре. Теперь она болталась точно над грудой мешков с зерном, на которые мальчик мог встать, чтобы подтянуть к петле свой подбородок. Довольный плодами своего труда, он забрался на мешки и просунул голову туда, куда надо. Только подумать он ни о чем не успел. Зерно в неплотно набитых мешках под его весом стало пересыпаться, изменяя форму тряпичного помоста для Боба, и мальчик соскользнул. Веревка крепко вдавила в горло, но, к счастью, узел петли не был самозатягивающимся. Для такого хитрого вязания у мальчика не хватало умения. Голова Боба запрокинулась назад, и веревка соскочила с его шеи, больно ударив по ушам. Боб не заплакал. Если бы его всхлипы услышали родители – а они тот момент хлопотали по хозяйству в саду в пятнадцати шагах от амбара, – то, скорее всего, игра для Боба закончилась бы неединичным походом к психологу и косые взгляды в школе, что было еще хуже. И тогда, сидя на мешках с зерном и прислушиваясь к звукам снаружи, Боб решил, что никогда в жизни не станет преступником. Он подальше запрятал веревку с петлей среди тюков сена и выскочил на улицу, размахивая на бегу воображаемым значком шерифа и тыча в небо сложенными пистолетиком пальцами…
Пытаясь сбросить с себя оковы воспоминаний, мальчик с трудом поднялся с земли. Тело затекло, а пульсирующая боль в затылке распространилась по всей голове. От яркого света защипало в глазах.
Боб с опаской отстранился от петли и обернулся назад, чтобы оглядеться. Он увидел тонкую полоску каменного моста. В восьми футах под ним расстилалось целое озеро бурлящей огненной лавы, от которой поднималось вверх жаркое марево. В конце моста Боб увидел широкое плато, образованное между скал, и на линии слияния потрескавшейся поверхности с бушующим всеми цветами огня неба он различил омертвевшие макушки деревьев, предательски выглядывающие из глубокого оврага, расположенного под обрывом.
Краем уха Боб уловил какой-то звук, похожий на человеческий стон. В этот миг он был готов поклясться, что слышал женский голос, возможно, зовущий на помощь. Кто бы это мог быть? Он напряг извилины, пытаясь вспомнить. В мозгу вдруг что-то щелкнуло. А ведь он и его друзья играли в старом доме Роджерсов! Но где теперь этот дом? Как Боб попал в это место, которое очень похоже на северо-западную окраину Ридана, но не являлось таковым? Среди Риданских скал никогда не было и быть не могло озера лавы!
Крик раздался чуть громче, и Боб вдруг понял, что так кричат от ужаса или когда зовут на помощь! Джейн? Нора? Кто?
Забыв о головной боли, он бросился со всех ног по мосту, стараясь не смотреть вниз. Воздух обжигал его лицо жаром. Один раз Боб споткнулся о неровность земли и чуть было не свалился вниз, но кое-как удержал равновесие. Ноги сами повели его в нужную сторону, и он стрелой вылетел с мостика на плато, где и приземлился плашмя вниз лицом, словно неудачно спикировавший самолет, не рассчитавший расстояние до земли. Острые края поверхности плато всего лишь распороли на груди его футболку, но колени Боб разодрал в кровь.
Новый хриплый стон раздался близко, гораздо ближе, чем Бобу показалось в первый раз. Хрип исходил откуда-то снизу, как из-под земли. Мальчик снова поднялся на ноги и подобрался к краю плато. Овраг, как он предположил сначала, был чуть дальше. К нему вел крутой склон от того места, где сейчас стоял Боб, и там резко обрывался. Но даже с плато мальчик слышал бульканье болотной жижи и скрип мертвых деревьев. Неприятные звуки долетали вместе с ветром до слуха Боба с самого дна оврага.
Боб стал спускаться по склону вниз, стараясь не делать неосторожных шагов, чтобы кубарем не скатиться в топь со смертельной высоты. Остановившись у подножия, он заметил справа, почти под собой вход в небольшую пещеру. Именно оттуда и доносились стенания. Теперь Боб был уверен, что оттуда. Он спрыгнул в сторону со склона и оказался у каменного зева.
Он заглянул внутрь и ужаснулся. Проникающий снаружи вечерний свет выхватывал из темноты округлой пещеры каменный пьедестал, на котором лежала на правом боку с согнутыми коленями Нора. Одежда на ней была изрезана, а из длинных, прямых ран по всему телу сочилась кровь. Ее связанные толстой бечевкой кисти рук и лодыжки, были связаны еще и между собой за спиной. Хвост веревки тянулся до самой шеи, где и затянулся тугим узлом. Но она была жива. Боб заметил, как дергаются ее тесно сомкнутые веки. Что же с тобой случилось, Нора? Кто оставил эти жуткие порезы?
Не помня себя от внезапно разбушевавшегося страха за себя и за Нору, Боб разбил стекло на своих часах об угол пьедестала. Осколки посыпались вниз. Он подобрал один из них, самый большой, и стал резать бечевку. Один узел за другим, пока не освободил Нору от пут. Из ее легких вырвался сиплый свист, и она приоткрыла глаза.
– Боб, как же я рада видеть тебя, – еле слышно прошептала она и вновь прикрыла веки.
– Тише, тише, – шепнул Боб и попробовал поднять Нору с камня. Через минуту возни у него все же получилось вытащить на свет обмякшую на нем Нору под руку. Он остановился у обрыва, обхватив девочку за талию слева от себя, чтобы отдышаться. Другой рукой он удерживал ее за локоть руки, переброшенной через свою шею. Она была очень бледна, и почти все веснушки с ее лица куда-то исчезли. Боб, наоборот, взмок так сильно, что футболка на его спине, пропитавшаяся потом, стала противно липнуть к коже.
– Что же нам делать, Нора, – обреченно спросил он девочку, обводя безжизненным взглядом отвесные скалы-великаны, возвышающиеся почти до небес по обеим сторонам от них. – Впереди обрыв, а позади тупик. Куда нам идти?
И тут его осенило. Что, если залезть на дерево, возле которого он очнулся? Оно было выше, чем пики скал в том месте, и можно было бы попробовать с высоты поискать глазами дорогу, тропинку или какой-нибудь проход в скалах, который выведет отсюда Боба и Нору.
– У меня появилась идея, Нора, – приободрившись, сказал он ей. – А ты должна мне помочь, что бы мы оба не упали с обрыва. Мы по очереди заберемся на склон. Я тебя подсажу повыше, а ты попытайся ухватиться руками за что-нибудь и подтянуться. Ты меня слышишь?
– Да, Боб, – тоненько проговорила Нора и веки ее раскрылись совсем немножко, образовав между собой узенькие щелочки шириной с иглу.
Боб сделал несколько шагов. Ноги Норы устало волочились по твердой земле рядом с его ногами.
– Куда ты меня тащишь, Боб? – вдруг спросила она, как будто забыла, о чем ей только что говорил Боб. – Нам нужно в другую сторону. Туда, – она указала дрожащей ладонью на обрыв.
– Глупая. Мы же разобьемся насмерть. Делай, как я говорю. Забирайся на склон.
– Это… это не склон, Боб, – с трудом произнося слова, сопротивлялась Нора.
– Ну же! Скоро зайдет солнце, и тогда я ничего не увижу с макушки того дерева.
Не дожидаясь помощи Норы, он вдруг нашел в себе силы. Боб присел на колени и, обхватив девочку за бедра, распрямил ноги. Нора поднялась вверх, словно рыба, выброшенная на берег, и очутилась на краю склона. Вслед за ней устало взобрался Боб. Ремешок часов на его руке ослаб и расстегнулся. Позвякивая, часы упали в пропасть.
– Туда им и дорога, – буркнул он и помог Норе подняться. – Так-то лучше.
– Зачем ты ведешь меня на второй этаж, Боб? Мы должны спускаться вниз, чтобы покинуть этот проклятый дом Роджерсов. Мой отчим, он…
– Замолчи, Нора, ты бредишь. Тебе нужно экономить силы. У тебя жуткие раны и… и…
Он стал заикаться в тот момент, когда позади себя услышал хруст выдергиваемых из земли корней и шорох сыплющихся в обрыв камней и земли. Он в ужасе обернулся, все так же придерживая слабую Нору, и остолбенел. Он увидел металлического робота, что поднимался на обрыв, шевеля плечевыми шарнирами. Форма сверкающей головы была один-в-один ассирийский остроконечный шлем, увенчанный круглым помпончиком. Вгрызаясь в сухие трещины земли мощными пальцами, существо поднималось над плато все выше. Пока не выбралось наверх целиком. Его рост был громаден и превышал рост Боба в два с половиной раза. Сферическое тело робота было выкрашено горизонтальными полосами белого и красного цветов и походило на елочный шар. Конечности напоминали резиновые шланги, к которым крепится пистолет на заправочных станциях, только гораздо толще, и источали электричество. Беспокойные полоски молний выплясывали на черной «коже» робота синие и желтые зигзаги. На его железном лице вращались, будто на шестернях, круглые, как блюдца глаза с ярко-красными зрачками. Нижняя челюсть, прикрепленная к верхней на массивные клепки, угрожающе двигалась. Когда вращение глаз остановилось на Бобе, робот угрожающе двинулся на обессилевших ребят. «Оно хочет сожрать нас», – промелькнула страшная мысль в раскалывающейся голове Боба. Панический ужас тут же захватил его целиком и сжал крепкой хваткой. Стало трудно дышать. Но вслед за одной мыслью пришла другая, утешительная: мостик над лавой довольно-таки узок. Если провести по нему робота, возможно, он оступится и рухнет вниз в кипящий адским пламенем котел. Приободрившись, он крепче обнял Нору и поплелся с ней к мостику вверх по склону. Ее ступни волочились по земле и замедляли Боба, и лишь изредка в них появлялись силы, и тогда Нора делала несмелые шаги, и вновь повисала на шее мальчика всем своим весом.
– Давай же, Нора, помогай мне, – взмолился Боб, слыша за спиной тяжелую поступь стального монстра. – Мы должны добраться до вершины, иначе нам конец.
С титаническим трудом Нора и Боб добрались до озера лавы. В лицо тут же пахнуло жаром. Робот шагал позади них широкими, но очень медленными шагами, с трудом проворачивая шарниры своих ног, будто ему не хватало мощности для ходьбы. Нора без конца стонала о том, что Боб тащит ее не туда.
Мальчик не смотрел вниз. Слишком ужасна была картина под его ногами. Огненно-рыжая яркая масса в тысячу градусов, жадно вскидывающая свои языки-волны кверху фонтанами брызг. Стоит только оступиться и не останется никаких шансов выжить. Пот застилал мальчику глаза. Футболка вымокла целиком. Над ухом жарко дышала Нора. С каждым осторожным шагом Боба расстояние до конца мостика сокращалось. Через четверть минуты Боб и Нора распластались у дерева. Боб жадно ловил ртом теплый, но уже не обжигающий глотку воздух, а Нора прильнула к земле и сквозь щелки глаз уставилась в медное небо.
– Он не пройдет, Нора, – выдавил Боб с усталой ухмылкой, глядя, как топчется робот перед мостиком. – Я уверен, что не пройдет.
– Ты сумасшедший, Боб, – в ответ промямлила она.
– Нет, только не сейчас. – В уверенном взгляде Боба появился победный блеск.
К изумлению мальчика, робот вдруг стал ужиматься в размерах. Он кривился из стороны в сторону и уменьшался до тех пор, пока не стал похож на гимнастический мяч диаметром всего в три фута с острием головы и резиновыми отростками рук и ног. Он оттолкнулся от земли и, вращая красными глазами, бегом помчался вперед, неумолимо надвигаясь на Боба, как свирепый бык на корриде.
Боб сглотнул комок в горле и, дрожа коленями, поднялся на ноги вдоль ствола дерева. Он бы мог заставить себя забраться на верхушку дерева, но Нора… Как быть с ней? С другой стороны, если робот умеет расти и уменьшаться, какой толк от того, что Боб залезет наверх? Дерево будет либо сломано пополам металлическими кулаками, и Боб упадет со смертельной высоты на скалы, либо мальчик окажется в железных тисках и будет раздавлен как улитка. А Нора? Да он просто расплющит ее, наступив громадной ступней сверху. Трясясь от ужаса, Боб решил остаться. Будь, что будет.
Робот перебрался на другую сторону лавы и стал заново расти. Через мгновение над Бобом нависло механическое создание и раздвинуло свои челюсти. Глаза развернулись вниз, и взгляд красных огоньков уставился на Нору. Она, казалось бы, не видела его, что было странно для Боба, продолжая глядеть в небо. Слезы скатывались по ее щекам, оставляя на коже соленые ручейки. Раны болели все сильнее, и девочка, схватившись за живот, перевернулась на бок и прижала к животу колени. Без всяких церемоний механический гигант пинком в грудь отправил Нору к скалам. Беззвучно пролетев десять ярдов, девочка ударилась головой о каменную отвесную стену и, оставив там жирный кровяной след, мешком зерна упала на землю.
– Нет!!! – закричал Боб, схватившись за волосы. – Только не так… – протянул он чуть тише и заплакал.
Взгляд робота вернулся к Бобу. Вдруг шлемовидная голова откинулась назад, как крышка алюминиевого бидона, и из отверстия появилась сначала шапочка Муки со звенящим помпоном, а затем и бледно-серое лицо.
– Ты считаешь, что пришел к финишу последним, Боб? – загробным голосом спросил он. Сейчас Муки совсем не был похож на того мальчишку. Скорее на живого мертвеца. Глаза ввалились, а кожа напоминала тряпичную ветошь. – И поэтому считаешь, что должен остаться в живых, чтобы поменяться со мной местами, да? Но я вынужден расстроить тебя, Бобби. Пока меня не найдет твой дружок Кайл, игра будет продолжаться, – он вдруг захихикал. Губы поползли в сторону, и кожа у самых уголков рта стала опадать, как осенняя сухая листва с дерева, обнажая гнилое мясо. – По правилам игры ты тоже должен прятаться, как и все твои друзья. Залезай в петлю, Боб, – приказал Муки, указав на сук дерева с повисшей на нем веревкой над головой Боба. От его мертвой улыбки не осталось следа. – Тебе давно знакомо это место.
– Да кто ты такой! – в бессильной злобе выкрикнул Боб, воззрив на Муки мокрые от слез глаза. – Что ты сделал с Лутти и Джейн? Куда пропали стены дома Роджерсов?
– Кажется, ты переборщил вот с этим, – сокрушенно промолвил Муки и, достав откуда-то кожаный мешочек, в котором зашуршал порошок, потряс им в воздухе перед собой. – Не стоило так жадно вдыхать воздух вокруг тебя. Нора очнулась раньше тебя, правда теперь она… А что касается остальных твоих друзей, то и здесь ошибки быть не может. Я так же надежно их спрятал, Боб, как Нору. Как скрою от этого мира тебя. Полезай в петлю, – настойчиво требовал Муки, нетерпеливо постукивая кулаком по телу робота.
– Никогда! – вскрикнул Боб и закрыл лицо руками.
Его слух уловил механический звук, возвращающий голову стального костюма Муки на место. В следующее мгновение сильная железная рука сжала тело Боба крепкой хваткой, а другая надела на шею извивающегося от ужаса и боли мальчика веревочную петлю.
– Туки-туки, Боб! – прокаркал хрипящий, как из динамика магнитофона, электронный голос. Пальцы робота разжались. Мгновение свободы окатило тело Боба легкостью, но в следующую секунду он уже был разбойником Дикого запада, повешенным по приказу местного шерифа.

До вечера Кайл справлялся со школьными заданиями. Был прилежным и слушал во всем своих родителей, что случалось крайне редко. Была среда, а по средам мистер и миссис Палмер всегда проводили вечер допоздна у знакомых за игрой в бридж. А это значило, что весь дом переходил в распоряжении Кайла. Холодная газировка, мороженое, телефон, игровая приставка с картриджами и телевизор.
Однако одно неприятное обстоятельство испортило все его старания и планы. Когда Кайл переодевался в чистое, придя домой после неудачной игры в «сардины», мама обнаружила на его шортах грязные разводы и рваный разрез – следы от пряток в старом колодце. Футболка на спине тоже не блистала кристальной чистотой. За это Кайл был приговорен к исправительным работам – генеральная уборка в своей комнате после уроков.
– И наведи порядок в кладовке! – на прощание бросил мистер Палмер, выходя на улицу и закрывая за собой и супругой парадную дверь.
– Ну, огромное спасибо, – процедил Кайл сквозь зубы, с тоской поднимаясь к себе в комнату на второй этаж.
Он с грустью обвел глазами беспорядок, царивший в его детской. Кровать с утра не застелена, хотя, что ее теперь стелить, когда до сна оставалось всего несколько часов? На полу валялись журналы и тетради. На письменном столе – канцтовары: ручки, карандаши, фломастеры и линейки. Одежда выпадала из неплотно задвинутых ящиков комода, свесив рукава свитеров вниз. Спортивное трико держалось за спинку стула одной штаниной, вторая пристроилась на полу у пыльной батареи. Одна оконная штора была слишком слабо стянута завязкой и выглядела нелепо по отношению к другой. Из-за этого с улицы проникало света гораздо меньше, что делало комнату более мрачной.
– Ну и свинарник, – удрученно проговорил Кайл и даже удивился сказанному собой.
Он решил оставить комнату на потом. Сначала кладовая.
Кайл вновь спустился вниз и направился к маленькой комнатке, расположенной в гостиной. Чтобы было не так скучно разгребать завалы вещей внутри, он включил телевизор. На экране тут же появился мультяшный койот, бегущий за калифорнийской кукушкой. Кайл ухмыльнулся, глядя на бестолковые потуги койота поймать хитрую птицу, и раскрыл двери в кладовку. Улыбка с его губ тут же улетучилась. С такой же быстротой в каждой серии старенького мультфильма кукушка обводит койота вокруг пальца и ускользает от него.
Сейчас глаза Кайла наблюдали ассортимент хозяйственного магазина, сжатого до размеров телефонной будки. Внутри было все: клюшки для гольфа, шлем и перчатки для бейсбола, столовые приборы, цветочные горшки, половые тряпки, швабры, пачка старой писчей бумаги, коробки со всякой мелкой всячиной, кипа пожелтевших газет, коньки, уличная метла, металлический чайник, походная фляжка и многое другое. Почти все хранилось в полном беспорядке и покоилось на полках как попало.
Кайл обреченно дотронулся до одной из клюшек для гольфа, и пирамида вещей рядом стала клониться на мальчика, грозясь рухнуть на него всем своим весом. В последний момент Кайл отпрыгнул в сторону, и целый ворох всякой всячины вывалился из кладовой. Как будто насмехаясь над Кайлом, кукушка-бегун из телевизора забавно высунула язык, убегая от койота.
– Тоска, – без всякого настроения сказал Кайл и присел на пол рядом с грудой старых вещей.
В глаза ему бросилась газета, перетянутая бечевкой вместе с другими газетными листами. Это был очень давнишний выпуск, и на первой полосе большими буквами был выведен заголовок:

                «Трагедия в семье Роджерсов, унесшая жизнь

их девятилетнего сына Майка Роджерса…»

Далее была предоставлена статья с подробностями гибели мальчика и фотография Майка при жизни. Для Кайла было большим ударом обнаружить колоссальные сходства портрета Майка с лицом Муки. Живого Муки! Он взволнованно выудил газету из стопки других, порвав лишь нижний ее краешек о бечевку, и еще пристальнее вгляделся в изображение погибшего Роджерса. Сомнений быть не могло. Одно лицо!
Взволнованному Кайлу захотелось скорее рассказать о своей находке друзьям, и он стремглав бросился к телефону, чтобы в первую очередь позвонить Бобу. Однако на том конце трубки его ждало разочарование. Голос его мамы сердито объявил о том, что сын еще не вернулся со школы. Миссис Джонсон так же справилась у Кайла, виделись ли они сегодня в школе и гуляли ли после окончания уроков где-нибудь вместе. Кайл соврал, что после школы он играл с другими ребятами на заднем дворе миссис Коучек, старой дамы с серебристыми волосами и прогрессирующей деменцией. Она часто забывала, что происходило буквально пять минут назад, а потому не смогла бы опровергнуть вранье Кайла перед миссис Джонсон. Миссис Коучек была ближайшей соседкой Норы, и Кайл прекрасно знал, что та часто разрешала играть детям на ее большом заднем дворе с мягким ковром зеленой мягкой травы. В редких случаях она даже угощала гостей прохладным лимонадом, который делала сама, смешав в воде лимонные дольки, сахар и мяту и отправив напиток на время в холодильник. Если, конечно, не забывала про лимонад и детей.
Кайл нажал на рычаг телефона пальцем. Сердце его учащенно забилось. Он попробовал набрать телефон Лутти, но никто не взял трубку. Затем он позвонил Норе, чем, несомненно, удивил и разгневал ее отчима. Грубо ответив, что маленькой дряни еще нет дома, он отпустил несколько ругательств по отношению к Кайлу, и связь с треском оборвалась. Кайл тоже положил трубку.
Он вернулся к газете. На него все так же весело глядели черно-белые глаза Майка. За окном что-то шлепнулось, оторвав Кайла от первой полосы с заголовком.
– Кто здесь? – вскрикнул Кайл. Мальчик сидел на полу с прессой в руках, скрестив под собой ноги и наставив взгляд на оконное стекло в дальнем конце гостиной.
– Для твоих друзей игра окончена, Кайл, – послышался сладковатый голос откуда-то снаружи, со двора. – И я бы не стал звонить Джейн. Звонок не принесет результата, уж я-то знаю. – Голос как будто приближался и звучал теперь с нижнего этажа у самой парадной двери. – Попытка успокоить нервы не стоит и ломаного гроша. Но для нас с тобой игра только начинается. Ты водишь, я ищу. Прячься, Кайл. Прячься лучше! Иначе ты исчезнешь навсегда, как и твои друзья! – Последняя фраза прозвучала довольно-таки угрожающе совсем рядом, за стеной, и Кайл в страхе втиснулся в кладовую, чтобы спрятаться от злого волшебника Муки, принявшего обличье несчастного Майка Роджерса.
Хорошенько спрятаться.
Навсегда!