Точка фокусировки. Руки в тесте

Вы когда-нибудь квасили капусту? Я не квасил, но я видел, как квасят.
Любая ферментация - процесс крайне занимательный, если тебя в нём не занимают, а дают за ним внимательно наблюдать со стороны. Это покруче текущей воды или горящего огня, особенно, если делаешь вид, что помогаешь, даже пробу снимаешь, жуёшь её внимательно и нежно, а они, шинкующие квасуны спрашивают:
- Ну как ?
А я в ответ палец большой вверх выставлю:
- О!
Нет! Процесс ферментации - это дело серьёзное, тут знать надо, а коли не знаешь, то и браться не стоит. Тут дипломов маловато будет, тут временем люди проверены, тут руки постоянно в тесте держать надобно, а коли не выдержать, то только в ведро мусорное всё скинуть получится. 
А ежели специалист-квасун дело консервационное знающий, то и пособники-шинкующие доверяючись ему ножами машут резво и охотно, ведь они тогда точно знают, их труд насмарку не пустится.
Пособникам важно знать, что Специалист - человек с буквы большой и душа у него хоть и не жадная, но он глаз да глаз за всеми, кто не шинкует, а уже игристое квасит, чтобы они ручонками своими не тянулись, вместо закуси, мол: «Пробы снимать пора!» хай вот пармезанами и дорблюями шипучку свою в бокалах заедают и причмокивают: «Ну это ж плесень-то не тамошняя на химии, а тутошняя поди, почти что голубых кровей!». Им, у кого настроение игристое, им бы помочь стоило, но они теперь публикой, аудиторией служить назначились и их дело жевать, хрустеть, когда дают и хвалебные оды мастерить:
«Нет, Ну уж так, как вы шинкуете никто в цельной Вселенной шинковать не умеет! Уж когда бы все так вот квасили, то и жизнь была полна, как дело в шляпе»

Но капусту квасить - это вам не селёдку солить, там есть важные моменты! Мало время потратить на измельчение её на соломку, так ты её ещё и посоли, да добавь, всё что надо, а я вот даже не знаю, что надо, поэтому и не произношу, ибо не знаю! А люди ведающие - они потому так и называются, так как ведают, что делают и ведут за собой тех, кто не ведает.

Одни из них орудуют ножичком так - смотришь, аж глазюки свои веками посильнее придерживаешь, того и сбегут поближе поглядеть, да на острие наколются.

Вторые - они мастера, что всё на глаз так делают, и солют, и перчат, и сахару сыпанут как нужно, что собственные глаза бестолочами кажутся неимоверными. Тут макнёшь иной раз блином в розеточку со сгущёночкой, так то промахнёшься, то в сметану рукавом залезешь. Умеют же люди!!!

Третьи - они вроде силачей числятся: в таз горкой капустку навалят и давай мять её - бока ей хрустеть, рёбра пересчитывать, массаж ей делают почище тайского, там никакая корейская морковка таких ручищ не испытывала на себе и дай бог испытать нам, а капуста в ответ поскрипывает, кряхтит, по посудине катается, щекотно ей иногда видимо, за борта так и норовит выпрыгнуть от счастья и соком… соком брызжет: эть, эть; только зенки свои прижмуривать успевай, а то рассолом-то и ослепит тебя, и фокус держать разучишься - вслепую-то фокусы держать сложнее.

Есть ещё и другие сподручные - они морковку там, лук и иные сопутствующие чистят, моют, могут на тёрочке, а кто ножичком перочинным, там уж кому что останется после пособников-шинкующих, когда они первыми ножи-то и разгребут. И вроде дело второстепенное, а ты пойди и сам справься с луком - он тебе не капуста, он так ядрёно тебя охватит, что аж дыхание перебьёт и слёзы, слёзы, и дрянь такая, что соком по рукам пустится, до локтей дотянуться норовит и не вытереть глаза. Тут не то что глаз да глаз, тут и нос да нос держи по ветру. Они в основном стоят поодаль, вроде как зона отчуждения у них, к воде проточной поближе, только ножичек опускай-ополаскивай почаще. И к ним-то особо никто не суётся - боятся малодушные. И пробы никто не торопиться снимать, если только на фото могут, для памяти, что мол вот он герой, не зря слёзы проливал.

А остальные, те, что с морковками, да ещё ерундой какой нужной - они стоят, помалкивают, там в основном интровертам как мёдом намазано. Трут себе тихоконьку и только слышно, как одну дотрут и хрусь оставшуюся попку, а следующую грызь за нос. А морковке-то что? Она привыкшая к такому обращению.

Далее белокочанная соком разойдётся и такая разморенная лежит, не двигается - устала, аж зевать тянет глядя на неё. Но тогда, чтобы силы не покинули нужно ещё бокальчик опрокинуть и плесенью закусить. Сыроделы они-то тоже люди не дураки - они тоже ферментаторы те ещё.

Только про капусту не забывай! Её, чтобы мило спалось, да бродилось во снах своих квашенных не медным тазиком, но тарелкой побольше накрой и под гнёт - да помассивнее, она-то дорогуша любит, когда её пожёстче придавят. 

И на душе легко, на зубах соль скрежещет неразошедшая, да от радости так сядешь на уступочку, бокал, как  интеллигент за ножку схватишь, катаешь его по стеночкам туда-сюда, на пузырики смотришь, вроде разбираешься, вроде сам только руки из теста высунул. На вилочку маленькую десертную синюю дрянь с плесенью наколешь, лизнёшь-куснёшь, игристым сёрпнешь сверху. А то и за пяточку бокальчик возьмёшь - так там все и оболдеют от новомодия невиданного. А ты им и говоришь:
- А разница-то какая? Нету её этой разницы: так-то если подумать, то квашеная капуста и сестра сыру плесневелому. - и радость такая на душе сразу: Не хуже мы их, а они не хуже нас.
Эх! Вот-те и фокус-покус! Дело общее оно ж послаще клюквы в сахаре. Нам бы поквасить вместе, да так оно и лучше было бы, и руками тёплыми тесто подмороженное согрели.