Вторая мировая, начало. Как разгорался ад

1

«...Однако теперь наконец Англия и Франция перестали уступать. Наконец было принято решение - в наихудший момент и на наихудшей основе, - решение, которое, несомненно, должно было привести к истреблению десятков миллионов людей. Это был пример того, как сторонники правого дела сознательно и со всей утонченностью извращенного искусства были вовлечены в смертельную борьбу, после того как столь непредусмотрительно были утрачены все их выгоды и преимущества.» (У.Черчилль, «Вторая мировая война»)

Гром грянул. 1 сентября 1939 г. германские войска вторглись в Польшу. В соответствии с данными Польше обязательствами, 3 сентября Англия и Франция объявляют войну Германии. Произошедшее далее в традиционной советско-российской трактовке выглядит так: Англия и Франция предали Польшу. Однако, если бы они хотели предать, они бы не объявляли войны. Справедливости ради стоит сказать, что французы, видя перед собой мощную линию Зигфрида, больше готовились к обороне, чем к нападению. Т.е. сомнений в том, что начинается новая большая война, после того как Гитлер, вопреки обещаниям, подмял под себя всю Чехословакию, уже не было. Было лишь желание встать в более сильную позицию перед неминуемым столкновением. Сухопутные же силы Великобритании состояли на тот момент всего из девяти регулярных дивизий, так что роль «первой скрипки» на суше отводилась однозначно Франции.
«Я участвовал в работе этого небольшого комитета, который собирался в здании министерства внутренних дел, и однажды, заслушав доклады генералов, я согласился с ними в том, что нам следует приступить к созданию армии в 55 дивизий, а также военных заводов и тыловых служб всех видов, необходимых для обеспечения армии при действиях на поле боя. Мы рассчитывали, что через полтора года две трети этих сил, а это довольно значительные силы, либо уже будут посланы во Францию, либо будут готовы для отправки на фронт...» (У. Черчилль)[1]
Полтора года! А счёт шёл буквально на часы… Как говорят, генералы всегда готовятся к прошлой войне. Мобилизационный план Франции отводил две недели только на призыв резервистов и расконсервацию вооружения, а Англии ещё нужно было переправить свои немногочисленные сухопутные войска на материк. Наступление же ограниченными силами (Саарская наступательная операция 7-16 сентября 1939 г.), да ещё с устаревшей тактикой, не дало результата.
Французские и британские военачальники мыслили категориями Первой мировой. Никто не ожидал блицкрига. С Польшей было покончено раньше, чем французские и британские армии изготовились к войне и основная масса немецких войск к тому времени уже была переброшена с востока на запад. Атаковать было поздно. Защищать стало некого. Оставалось собираться с силами и ждать неизбежного удара...
Разговор о предательстве не имеет смысла и по той причине, что уже 3 сентября, в день объявления войны, немецкая подлодка потопила британский пассажирский пароход «Атения», погубив 112 человек; 5 и 6 сентября были потоплены ещё три гражданских судна. Таким образом, война на море, в отличие от войны на суше, началась безотлагательно. Великобритания ввела систему конвоев, спешно вооружала для самообороны гражданские суда, а также мобилизовала значительную их часть, переоборудовав в тральщики, противолодочные корабли, вспомогательные крейсера и т.п. Задачей британского флота была не только защита собственного судоходства, но и морская блокада Германии — и эта задача успешно выполнялась.
17 сентября британский флот понёс первую крупную потерю — немецкой подлодкой был потоплен авианосец «Корейджес»; 14 октября подлодкой был потоплен линкор «Ройал Оук», а 23 ноября героически погиб вспомогательный крейсер (вооружённый пассажирский пароход) «Равалпинди», приняв неравный бой с немецкими линкорами «Шарнхорст» и «Гнейзенау». А 18 декабря, наконец, уже немцы лишились карманного линкора «Адмирал граф Шпее»… Так что, если происходящее на суше позже окрестили «странной войной», то война на море разгорелась с самого первого дня и была предельно жёсткой.
Но увы, даже уже разразившаяся война не избавила всех от иллюзий. Бельгия, Голландия, Норвегия продолжали пребывать в слепой уверенности, что нейтралитет избавит их от этой беды. Английские и французские армии не могли войти на их территории, чтобы укрепить свои позиции,  без их согласия. Гитлер же разрешения не спрашивал…
Ещё утром 8 апреля 1940 г., менее, чем за сутки до германского нападения, когда немецкие корабли уже держали курс к норвежским берегам, Норвегия выражала протест Великобритании после того, как британские эсминцы выставили минные заграждения на пути в Нарвик… Ранним утром 9 апреля немецкие корабли подошли к Осло. Норвежские моряки и бойцы береговой обороны оказали героическое сопротивление, потопив новейший немецкий тяжёлый крейсер «Блюхер», но время было упущено. Немецкие десантники захватывали аэродромы и порты; основные силы высаживались с кораблей во множестве фьордов.
Британские усилия по освобождению Норвегии от немцев не увенчались успехом. Одной причиной было то самое упущенное время, другой — неповоротливость и забюрократизированность британской военной машины. Замечательные успехи английских моряков и предоставленные этим возможности не были использованы командованием сухопутных частей. Время для победы было упущено во второй раз — теперь уже по вине самих англичан; по крайней мере, это послужило поводом для серьёзных изменений в британском военном аппарате. Утешением в этой истории было лишь то, что германский флот понёс серьёзные потери - один тяжелый и два легких крейсера, десять эсминцев, два миноносца, шесть подводных лодок, учебно-артиллерийский корабль, семнадцать малых кораблей и двадцать одно транспортное судно. Ещё несколько кораблей, среди которых — линкоры «Шарнхорст», «Гнейзенау» и тяжёлый крейсер «Лютцов» - были повреждены и встали в ремонт. Таким образом,  в свете предстоящей эвакуации из Дюнкерка и накануне попытки вторжения в Великобританию, Кригсмарине  перестали представлять серьёзную угрозу для англичан.
10 мая германские войска начали вторжение в Бельгию, Голландию и Францию.
Голландцы и бельгийцы, как и норвежцы, прежде настаивавшие на своём нейтралитете, теперь так же просили о помощи. Бельгийцы взрывали мосты, голландцы открывали шлюзы, но всё происходило слишком быстро. Механизированные немецкие части, вопреки уверенности французов, пошли именно через Арденны, которые считались совершенно неподходящим местом для наступления. Французские войска, равномерно распределённые по всей линии обороны, не могли сдержать удары немецких танковых кулаков, поддерживаемых авиацией; в прорывы входили всё новые и новые части, устремлявшиеся вглубь страны. Разработанный французами оборонительный план «Д» трещал по всем швам. Уже утром 15 мая премьер-министр Франции Поль Рейно позвонил У.Черчиллю, сказав: «Нас разбили; мы проиграли сражение».[2] Тем не менее, сопротивление продолжалось, приказы отдавались, но ситуация становилась всё менее управляемой. 19 мая английское командование начинает планировать отход в Дюнкерк — пока как крайний случай. Британские части получают указание двинуться на юго-восток, на соединение с французами, но  командующий британскими экспедиционными силами генерал Горт сообщает, что осталось боеприпасов на один бой. И уже 20 мая по ту сторону Ла-Манша начинают собирать суда для эвакуации. Во Франции в этот момент происходит смена военного руководства, что приводит к дополнительной потере как времени, так и управления. Французское командование ожидает движения британских войск на юг, однако немцы к тому времени уже блокируют данное направление, вынуждая англичан отойти. Начинаются взаимные упрёки, что только добавляет неразберихи. В итоге, плохо скоординированные действия трёх армий — французской, британской и бельгийской — и постоянно запаздывающие решения приводят к тому, что к 25 мая британские силы остаются фактически блокированы со стороны суши и единственным вариантом остаётся эвакуация.
По поводу Дюнкерка существует много домыслов и спекуляций, сводящихся к тому, что Гитлер рассчитывал на мир с Англией и поэтому «дал уйти» англичанам. Однако есть показания немецких военачальников, говорящие о другом. Клейст и Гальдер свидетельствовали, что Гитлер боялся потерять танки, так необходимые для дальнейшего наступления во Франции, в болотистой местности у северного побережья.
Клейст:
«Гитлер желает говорить со мной на аэродроме Камбрэ. Он прибывает из 4-й армии (командующий Клюге), дислоцированной в Аррасе. Я докладываюсь. Он: “Выражаю вам мою особую признательность”. Я: “Я недоволен, англичане не должны спастись”. Он: “Я задержал вас на канале Святого Альберта потому, что не хотел посылать танки в болота Фландрии. Английская армия спаслась ведь на своих судах буквально в голом виде. В этой войне она нам уже ничего больше не сделает."»[3]
Гальдер:
«Гитлер стал испытывать тревогу за танковые соединения, так как они подвергались значительной опасности, действуя на трудной местности, перерезанной каналами, и были не в состоянии достичь каких-либо существенных результатов. Он считал, что не может бесцельно жертвовать танковыми частями, так как они были весьма необходимы для второго этапа кампании. Он, несомненно, считал, что одного превосходства в воздухе будет вполне достаточно для того, чтобы предотвратить массовую эвакуацию морем.»[4]
Хотя Гитлер потом действительно намекал на перемирие, никто уже не принимал на веру им сказанное, понимая его стратегию - «разбить противников по одному». А о своём отношении к Англии Гитлер высказывался более, чем откровенно: «...В своей политической цели я иду дальше. Положено начало разрушению господствующего положения Англии. После того как я осуществил политические приготовления, путь солдатам открыт."[5]
Так что всерьёз говорить о том, что между Германией и Великобританией мог быть заключён мир, не представляется возможным. Гитлер хотел лишь выиграть время; англичане не попались на эту уловку.

28 мая капитулировала Бельгия. Бельгийская армия прекратила сопротивление, подставив под удар англичан и едва не сорвав эвакуацию. Отход к  Дюнкерку отнюдь не был спокойным, как зачастую пытаются представить; ровным счётом наоборот. Британская артиллерия не жалела снарядов (т.к. всё равно предстояло её бросить), в небе шли жестокие воздушные бои, причём превосходство было за королевскими ВВС; обороняющиеся регулярно контратаковали. В  Дюнкерк прорывались не только англичане. Всего было эвакуировано 338 тыс. чел., из них 139 тыс. не были британцами — французы, бельгийцы, голландцы. Материальные потери были огромны, но уже 1 июня США решили передать свои оружейные резервы Великобритании.
Борьба продолжалась; британцы, вопреки расхожему мнению, не «умыли руки». Во-первых, не все британские части были эвакуированы с материка; во-вторых, после переформирования и перевооружения эвакуированные части вновь направлялись во Францию. Да, это были всего несколько дивизий и несколько сводных батальонов, но Англия изначально не располагала серьёзными сухопутными силами, поэтому данный вклад нельзя считать символическим.
10 июня в войну на стороне Германии вступила Италия. Это было ожидаемо. Натиск итальянских армий был гораздо слабее, чем немецких и его удалось, в целом, сдержать французским частям, но война на два фронта  была уже не под силу и без того терпящим поражения французам.
11 июня на встрече в Бриаре Рейно сообщил Черчиллю, что Франция готовится просить Германию о перемирии. Великобритания и Франция были связаны договором, который исключал заключение сепаратного мира, поэтому французское руководство официально запросило у англичан разрешения по данному вопросу:
"Признаете ли вы, что Франция отдала свои лучшие силы, свою молодежь и цвет нации; что больше она ничего сделать не может и что она вправе, будучи лишена возможности вносить какой-либо дальнейший вклад в общее дело, заключить сепаратный мир, сохраняя солидарность в соответствии с торжественным соглашением, заключённым тремя месяцами ранее?"[6]
В этот же день пришёл ответ Рузвельта на запрос о помощи Рейно от 10 июня — Рузвельт писал о несомненной поддержке Франции в самых решительных тонах, убеждая, что французам стоит продолжать сопротивление даже в случае потери самой Франции, используя колонии и мощный флот. Однако на тот момент это было лишь решение Рузвельта, ещё не имевшее одобрения конгресса...
14 июня немецкие войска вошли в Париж.
В итоге «пораженцы» во французском руководстве, в первую очередь Петен и Вейган, взяли верх. Даже предложение Черчилля, инициированное Де Голлем, о создании Франко-Британского союза с совместным правительством, не возымело никакого воздействия. В итоге всё, что оставалось Великобритании — это выставить условия по поводу флота.
 Черчилль - Рейно 16 июня 1940 гoда 12.35 пополудни
«Наше соглашение, запрещающее сепаратные переговоры о перемирии или о мире, было заключено с Французской Республикой, а не с каким-либо отдельным французским правительством или государственным деятелем. С ним поэтому связана честь Франции. Тем не менее при условии, но только при условии, что французский флот будет отправлен в британские порты немедленно и до переговоров, правительство его величества дает свое полное согласие на то, чтобы французское правительство обратилось с запросом с целью выяснить условия перемирия для Франции. Правительство eгo величества, преисполненное решимости продолжать войну, полностью исключает себя от какого-либо участия в вышеупомянутом запросе относительно перемирия».[7]
17 июня французское правительство запросило перемирия и 18 июня началась вторая эвакуация британских войск. Было эвакуировано через порты в Бресте, Шербуре, Сен-Мало и Сен-Назере 136 тысяч британских военнослужащих и около 20 тысяч отказавшихся капитулировать поляков.

В соглашении о перемирии между Францией и Германией значилось, что французский флот должен находится в определённых портах под контролем Германии и Италии. Таким образом, условие, выдвинутое Франции Великобританией, не было соблюдено. Французский флот мог в любой момент быть захвачен немцами, что изменило бы баланс сил на море — а это для англичан значило всё. В заверения немцев, что французский флот не будет ими использоваться, никто поверить не мог. У Англии не осталось выбора.
Корабли, находившиеся в британских портах, были захвачены легко и быстро. Более того, многие французские моряки остались служить на них и воевали на стороне Англии. История с французским флотом на Средиземном море была гораздо печальнее. 3 июля началась операция «Катапульта». Командованию французского флота был предъявлен ультиматум, который предписывал либо присоединиться к боевым действиям против Германии в составе «Свободной Франции», либо передать корабли англичанам, либо перейти в нейтральные порты, либо затопить корабли. Ультиматум был отвергнут и через несколько часов французский флот перестал быть угрозой. Увы, в ходе операции по нейтрализации французского флота погибло почти 1300 французов, что легло мрачной тенью на отношения вчерашних союзников; но, как следует из хронологии событий, англичанам не в чем себя упрекнуть.
Франция пала. Великобритания стала готовиться к вторжению, разработка планов которого (операция «Морской лев») началась в германском военном аппарате 2 июля, за 17 дней до «великодушного» предложения мира Гитлером, что лишний раз доказывает фальшивость его намерений. Чтобы обеспечить высадку сухопутных войск, немцам нужно было нейтрализовать британский флот. Одолеть его в морском бою, особенно после потерь в Норвежской операции, у немцев шансов не было; соответственно, эту задачу должна была решить авиация. А для этого она сама должна была сначала завоевать господство в воздухе.
10 июля 1940 года началась Битва за Британию — воздушная битва, в которой Люфтваффе должны были, как минимум, уничтожить королевские ВВС, как максимум — заставить англичан пойти на перемирие. Бомбардировкам подвергались порты, аэродромы, промышленные объекты и непосредственно столица Великобритании. Однако сломить сопротивление англичан не удалось и 17 сентября Гитлер принял решение отложить проведение операции «Морской лев» на неопределённый срок. Потери самолётов в Битве за Британию составили:
Королевские ВВС — 915
Люфтваффе — 1733
Хотя массированные налёты на английские города продолжались вплоть до лета 1941 г., первая битва против Германии во Второй мировой войне была выиграна.
В то время, когда шла битва в воздухе, произошло ещё одно знаковое событие: в начале сентября США передали Великобритании 50 эсминцев. Старых, но модернизированных. В качестве встречного шага Великобритания передала Соединённым штатам в аренду на 99 лет базы в Вест-Индии и на Ньюфаунленде, что, в условиях начинающейся глобальной войны было лучше для обеих сторон. США, таким образом, уже совершенно чётко дали Гитлеру понять, что оставаться в стороне они не будут.

События разворачивались и в Северной Африке. Итальянские силы накапливались у границ Египта, де-юре — нейтрального, де-факто   контролировавшегося англичанами. Сразу же после объявления Италией войны британские силы начали производить «беспокоящие» атаки на итальянцев в приграничных районах, одновременно укрепляя оборону и подтягивая подкрепления из Южной и Западной Африки, Сингапура, Австралии, Индии и самой Великобритании.
3 августа 1940 г. итальянцы вторглись в Британское Сомали. Британские войска, находившиеся там, изначально предполагалось вывести для усиления группировки в Египте, поэтому быстрая сдача Сомали была осознанным выбором меньшего из двух зол, хотя преподносилась в Италии, как большая победа. В то же время английский флот на Средиземном море в июне и июле провел удачные операции, потопив два итальянских крейсера, десять подлодок и серьёзно повредив один линкор и два крейсера.
13 сентября началось итальянское вторжение в Египет. Британские силы под напором численно превосходивших их итальянцев медленно отступали, нанося при этом противнику приличный урон и уже 17 сентября итальянские войска остановились в районе Сиди-Баррани.
28 октября итальянские войска вторглись в Грецию. Согласно «Декларации правительства Великобритании о предоставлении гарантий Греции и Румынии» от 13 апреля 1939 г.[8] Великобритания брала на себя обязательства помощи в такой ситуации; правительство Греции немедленно за этой помощью обратилось и уже через несколько дней британские войска высадились на Крите, игравшем очень важную роль в регионе для базирования флота и авиации.
11 ноября британцы добились очередной победы на море, атаковав итальянскую базу в Таранто самолётами палубной авиации. Были торпедированы три итальянских линкора и крейсер, что надолго вывело их из строя (один из линкоров - «Конте ди Кавура» - так и не вступил в строй) при собственных потерях всего в два самолёта. Итальянским войскам, вторгшимся в Грецию, так же не сопутствовала удача и к концу года они были вытеснены за границу.
9 декабря началось британское контрнаступление в Северной Африке, закончившееся к концу января 1941 разгромом итальянских войск, а в феврале-марте итальянцы были разбиты в Восточной Африке.
В свете вышесказанного следует правильно оценивать ситуацию. Боевые действия за пределами Европы были связаны с постоянным перемещением войск и имущества по морю, поэтому верх на суше брал тот, чей флот оказывался сильнее. В свою очередь, победы на море находились в прямой зависимости от успешности действий авиации. Касаемо Англии же дело усугублялось ещё и тем, что её жизнедеятельность почти полностью зависела от морских поставок (потери торговых судов от действий противника, случалось, превышали сотню в месяц). Поэтому вклад Великобритании во Второй мировой войне — это, прежде всего, разгром немецкого и итальянского флотов, без чего не были бы возможны ни победы в Африке, ни высадки в Италии и Франции, ни ленд-лиз. Вторым же пунктом было уничтожение большей части германской авиации.
Гитлер изначально не одобрял планов Муссолини относительно Греции и Африки - вероятно, не слишком высоко оценивая боевой потенциал итальянской армии. Однако, воспрепятствовать действиям Дуче он не смог. И, в итоге, вынужден был помогать. В конце февраля в Африку прибыли танки Роммеля и, следом, германская авиация. Начался второй раунд войны в Африке, гораздо более трудный и ожесточённый. 28 марта англичане вновь добились успеха на Средиземном море, потопив разом три итальянских крейсера - «Фиуме», «Зара» и «Пола». Но 31 марта Роммель уверенно пошёл вперёд, фактически обрушив британский фронт. Удар был сильным, однако англичане смогли отойти к Тобруку, избежав полного разгрома. Ситуация стала шоком для англичан и триумфом для Роммеля, но настоящая война только начиналась…

Дальше пришёл черёд Югославии. 25 марта югославское правительство под нажимом Германии подписало с ней пакт о присоединении к державам «Оси», что вызвало в стране волну негодования и военный переворот. Британский штаб предложил югославскому командованию нанести удар в тыл итальянским войскам, вытесненным из Греции в Албанию и совершенно деморализованным, что дало бы возможность захватить большое количество оружия и техники, но югославы оказались неготовы к таким решительным наступательным действиям. Спустя неделю после переворота Сталин решил поддержать Югославию  и вечером 5 апреля был подписан «Договор о дружбе и ненападении между СССР и Королевством Югославия» (что, кстати, уже шло вразрез с германо-советскими договорённостями о сферах влияния); за рамками договора предусматривалась помощь оружием. Однако было поздно; германское вторжение начиналось в эти самые часы. С 6 по 8 апреля Белград подвергался непрерывным бомбардировкам. Тысячи жителей были убиты, город был превращён в руины. С моря Югославия была блокирована итальянским флотом, а на суше атакована немецкими, итальянскими и венгерскими частями. 17 апреля Югославия капитулировала.
Непокорность Югославии стала полной неожиданностью для Гитлера, не рассчитывавшего на какое-либо сопротивления с её стороны. События на Балканах вынудили перенести сроки начала операции «Барбаросса» с 15 мая на более поздний срок (в итоге — на 22 июня). И, как знать, если бы не эти потерянные пять недель, то как бы развивались события осенью 1941, когда гитлеровские части сначала увязли в российской грязи, а потом были настигнуты ранней и экстремально суровой зимой на самых подступах к Москве…

Одновременно с нападением на Югославию немецкие войска вторглись в Грецию. Несмотря на проблемы в Африке, на помощь грекам были отправлены британские войска и авиация. Однако британские силы были невелики, а греческие — плохо организованы; непродуманные и постоянно запаздывающие решения греческого командования привели к повторению французского сценария. 24 апреля Греция капитулировала. Британские войска начали эвакуацию; за несколько ночей было эвакуировано свыше 50 тыс. человек на Крит и в Египет. Однако, в отличие от ситуации во Франции, греческий флот не покрыл себя позором и перешёл под командование англичан, продолжив борьбу против врага.
Греция пала. Но остался Крит. Довольно слабо укреплённый по причине отсутствия для этого нужного количества средств и времени, 20 мая он принял бой. Если британский флот, хоть и понёсший немалые потери (три крейсера и шесть эсминцев), опять оказался на высоте и не дал высадится на остров ни одному вражескому солдату, то прикрыть небо было практически нечем, т.к. ближайшие аэродромы англичан находились в Египте и на Мальте. После массированной бомбардировки тысячи десантников на парашютах и планерах, а чуть позже — на транспортных самолётах высадились на остров и получали подкрепления непрерывным потоком. Абсолютное превосходство противника в воздухе решило исход сражения за Крит; поздно вечером 26-го мая было принято решение оставить остров. Потери сторон в живой силе были примерно равны, но со стороны Германии эти потери понесли самые боеспособные и элитные части — десантники, что на долгое время почти вывело из игры сам  род войск.

Итак, конец весны 1941. Европа покорилась Гитлеру; в Африке только начинается настоящая война. За всем этим, в апреле, Черчилль пишет очень краткое письмо Сталину, сообщая о переброске немецких войск к границам СССР…

2

Что же происходило в это время на востоке, «по ту сторону»? План раздела Восточной Европы, обозначенный в Секретном дополнительном протоколе к Пакту Молотова-Риббентропа[9], стремительно воплощался в жизнь. Первой жертвой плана стала Польша; о том, как цинично готовился «освободительный поход», рассказывалось в статье «1939. Польша. Между молотом и наковальней.» Как бы ни старались «официальные» историки уверять, что со стороны СССР это не было нападением; что, мол, Польша к тому времени уже не существовала как государство - документы говорят об обратном. Да и открытые высказывания руководителей СССР:
«Во-вторых, надо указать на такой факт, как военный разгром Польши и распад Польского государства. Правящие круги Польши не мало кичились "прочностью" своего государства и "мощью" своей армии. Однако, оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем - Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей.»[10]


28 сентября, через четыре недели после начала Второй мировой войны и после совместного захвата Польши, заключается «Договор о дружбе и границе между СССР и Германией». Даже само его название - «о дружбе» - способно шокировать. Ещё более откровенны были высказывания обеих сторон после его подписания:

«ЗАЯВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО И ГЕРМАНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
Москва, 28 сентября 1939 г.

После того как Германское Правительство и Правительство СССР подписанным сегодня договором окончательно урегулировали вопросы, возникшие в результате распада Польского государства, и тем самым создали прочный фундамент для длительного мира в Восточной Европе, они в обоюдном согласии выражают мнение, что ликвидация настоящей войны между Германией с одной стороны и Англией и Францией с другой стороны отвечала бы интересам всех народов. Поэтому оба Правительства направят свои общие усилия, в случае нужды в согласии с другими дружественными державами, чтобы возможно скорее достигнуть этой цели. Если, однако, эти усилия обоих Правительств останутся безуспешными, то таким образом будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны, причем в случае продолжения войны Правительства Германии и СССР будут консультироваться друг с другом о необходимых мерах.»[11]


«ЗАЯВЛЕНИЕ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ Г. ФОН РИББЕНТРОПА

Перед отъездом из Москвы министр иностранных дел Германии г. фон Риббентроп сделал сотруднику ТАСС следующее заявление:
“Мое пребывание в Москве опять было кратким, к сожалению, слишком кратким. В следующий раз я надеюсь пробыть здесь больше. Тем не менее мы хорошо использовали эти два дня. Было выяснено следующее:
1. Германо-советская дружба теперь установлена окончательно.
2. Обе стороны никогда не допустят вмешательство третьих держав в восточно-европейские вопросы.
3. Оба государства желают, чтобы мир был восстановлен и чтобы Англия и Франция прекратили абсолютно бессмысленную и бесперспективную борьбу против Германии.
4. Если, однако, в этих странах возьмут верх поджигатели войны, то Германия и СССР будут знать, как ответить на это.”
Министр указал далее на достигнутое вчера между правительством Германии и правительством СССР соглашение об обширной экономической программе, которая принесет выгоду обеим державам.
В заключение г. фон Риббентроп заявил: “Переговоры происходили в особенно дружественной и великолепной атмосфере. Однако прежде всего я хотел бы отметить исключительно сердечный прием, оказанный мне советским правительством и в особенности гг. Сталиным и Молотовым”.»[12]

Вот так - ни много, ни мало. Ответственность за начало войны возлагалась на Англию и Францию и, более того, в их сторону звучали недвусмысленные угрозы о совместных действиях против них.

За Польшей пришёл черёд Прибалтики и Финляндии. После захвата части Польши СССР стал граничить с Литвой, которая, согласно текста Секретного дополнительного протокола к Пакту Молотова-Риббентропа входила в Германскую сферу влияния. Однако Сталин предложил пересмотреть этот вопрос.

«ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В МОСКВЕ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
Телеграмма
Москва, 25 сентября 1939 — 22 час. 58 мин.
Получена 26 сентября 1939 — 0. час. 30 мин.
Телеграмма № 442 от 25 сентября
Совершенно секретно!
Срочно!
 
Сталин и Молотов попросили меня прибыть в Кремль сегодня в 20 часов. Сталин заявил следующее. При окончательном урегулировании польского вопроса нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и Советским Союзом. С этой точки зрения он считает неправильным оставлять независимым остаток польского государства. Он предлагает следующее: из территорий к востоку от демаркационной линии всё Люблинское воеводство и та часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга, должны быть добавлены к нашей порции. За это мы отказываемся от претензий на Литву.
Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров с Имперским Министром иностранных дел и добавил, что, если мы согласны, Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы прибалтийских государств, в соответствии с Протоколом от 23 августа, и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства. Сталин подчеркнуто указал на Эстонию, Латвию и Литву, но не упомянул Финляндию.
Я ответил Сталину, что доложу своему правительству.
Шуленбург»[13]

Правительство, в лице Гитлера, согласилось на «дополнительную польскую порцию» и Сталин тут же взялся «за решение проблемы прибалтийских государств». 28 сентября Эстония под давлением СССР была вынуждена подписать «Пакт о взаимопомощи», позволявший Советскому Союзу иметь свои военные базы на её территории. 5 октября был подписан аналогичный договор с Латвией, 10 октября — с Литвой. Финляндия от столь «заманчивого» предложения отказалась... 
Как известно, о существовании Секретного доп. протокола к Пакту М-Р на Западе узнали только после окончания войны из захваченных немецких документов. А тогда и «Польский освободительный поход», и «заход» в Прибалтику для, якобы, обеспечения своей безопасности были восприняты многими за «чистую монету» - на это попался даже сам У.Черчилль. Однако летом 1940 г. всё встало на свои места. СССР предъявил ультиматумы всем трём государствам  (14 июня — Литве, 16 июня — Латвии и Эстонии) о якобы нарушении ими заключённых договоров и ввёл войска на их территории, после чего последовало их «добровольное» вхождение в состав СССР…
Сложнее оказалось «решить проблему» Финляндии. От «взаимопомощи» Финляндия отказалась категорически, обменивать южные территории на северные болота — тоже и, готовясь к худшему, начала мобилизацию. 29 октября 1939 г. командующий ЛенВО Мерецков представляет план наступательной операции против Финляндии[14]; 15 ноября Ворошилов отдаёт приказ о передислокации и дополнительной переброске войск к советско-финляндской границе, а 16 ноября подписывает директиву о подготовке к наступлению[15].
24 ноября уже непосредственно командующий 9 армии Духанов отдаёт приказ на подготовку и проведение наступления[16].
И после этих приготовлений, 26 ноября происходит, как написали советские газеты, «наглая провокация финляндской военщины» - т.н. Майнильский инцидент, когда, по официальной советской версии, финская армия, имевшая в своём распоряжении около трёх десятков танков и трёх сотен самолётов, зачем-то обстреляла советскую территорию, после чего Красная армия пошла «освобождать» финский пролетариат от угнетателей. Как козырь из рукава, тут же было вытащено «народное правительство Финляндии» во главе с Куусиненом, немедленно, 1 декабря, заключившее договор об установлении дипломатических отношений между СССР и ФДР (Финляндская Демократическая Республика), а следом - 2 декабря -  договор о взаимной помощи…
 Что было дальше — хорошо известно. Бомбардировки жилых кварталов Хельсинки, изгнание из Лиги Наций и позорная война, выигранная лишь благодаря огромным жертвам. Финляндия потеряла часть территории, но сохранила независимость. СССР потерял нейтрального соседа и приобрёл врага. Гораздо меньше известно о том, что советское руководство не отказалось от своих намерений поглотить Финляндию целиком, о чём свидетельствуют военные планы:
«В условиях войны СССР только против Финляндии для удобства управления и материального обеспечения войск создаются два фронта:
Северный фронт - для действий на побережье Баренцева моря и на направлениях Рованиями, Кеми и Улеаборгском;
Северо-Западный фронт для действия на направлениях Куопио, Микеенли и Гельсингфорс. Командование Северо-Западным фронтом возлагается на Командование и штаб Ленинградского Военного Округа...

II. Основными задачами Северо-Западному фронту ставлю: Разгром вооруженных сил Финляндии, овладение ее территорией в пределах разграничений и выход к Ботническому заливу на 45-й день операции...»[17]

Ну и совершенно недвусмысленно об этом говорил Молотов Гитлеру на встрече в Берлине в ноябре 1940  г.:
«...советское правительство считает своим долгом окончательно уладить и прояснить финский вопрос. Для этого не требуется никаких новых соглашений. Старое германо-советское соглашение причислило Финляндию к советской сфере влияния.»[18]
Молотов настаивал на выводе из Финляндии немецких войск, которые находились там транзитом в Норвегию и, разумеется, были очень некстати для воплощения советских планов. Так что предлагавшийся обмен территориями, даже если бы и состоялся, был бы всего лишь прелюдией к дальнейшему продвижению. Однако Гитлер оказался несговорчив в этом вопросе, настаивая, что влияние — это не обязательно оккупация; что ему сейчас необходимы финские порты и поставки сырья из Финляндии; что новая война может привлечь на Балтику англичан, которые там совершенно не нужны...

Летом 1940-го пробил час Румынии. 26 июня СССР выдвинул ультиматум о передаче ему Бессарабии и Северной Буковины; в случае отрицательного ответа угрожая забрать их силой:
«Правительство СССР выражает надежду, что Королевское Правительство Румынии примет настоящие предложения СССР и тем даст возможность мирным путем разрешить затянувшийся конфликт между СССР и Румынией...»[19]
Румыния не стала испытывать судьбу и выполнила условия ультиматума, как в 1938 это сделала Чехословакия. Советский Союз вместе с территориями приобрёл ещё одного врага на своей границе…
К этому времени мечты Сталина о долгой европейской войне на истощение были разбиты немецким блицкригом. Самое время было задуматься о правильности сделанного год назад выбора и попытаться что-то изменить. В эти самые дни, 25 июня 1940 г. У.Черчилль, понимавший неизбежность столкновения Германии и СССР, отправляет письмо Сталину, где в несколько пространных тонах пишет о складывающейся ситуации:
«Только сам Советский Союз может судить о том, угрожает ли его интересам нынешняя претензия Германии на гегемонию в Европе, и если да, то каким образом эти интересы смогут быть наилучшим образом ограждены...»[20]
Ответа не последовало.
Осенью 1940 будущие враги приступили к разработке планов по нападению друг на друга.  Планы советского руководства по нападению на Германию — отнюдь не миф; они имеют совершенно реальное воплощение в документах, например:
«Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний,данных 5 октября 1940 г. при рассмотрении планов стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на 1941 год.
1. Стратегическое развертывание Вооруженных Сил СССР на два фронта (на Западе и на Востоке) - считать основным.
Главный противник и главный театр военных действий - на Западе, поэтому здесь должны быть сосредоточены и главные наши силы.
На Востоке - назначить такие силы, которые не только гарантировали бы нам устойчивость положения, но и позволили бы нам в первый период войны разбить японские силы по частям...
2. На Западе основную группировку иметь в составе Юго-Западного фронта с тем, чтобы мощным ударом в направлении Люблин и Краков и далее на Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне.
Одновременно активными действиями Северо-Западного и Западного фронтов сковать силы немцев в Восточной Пруссии..."[21]

22 октября британский посол в Москве (Крипс) передал советскому правительству проект Секретного соглашения, где Англия предлагала СССР, как минимум, не действовать друг против друга (блюсти нейтралитет во всех смыслах), как максимум — совместно действовать против Германии.
«...Великобританское правительство со своей стороны взаимно обязуется:
а) на случай победного заключения войны консультировать в полной мере с Советским правительством наравне с другими державами, оказавшими Великобритании содействие или прямой военной помощью, или соблюдением благожелательного нейтралитета по отношению к послевоенному устройству в Европе и Азии...»[22]

Однако Молотов просто отказался(!) принять Крипса, а три недели спустя(!), 11 ноября, заместитель Молотова — А.Я.Вышинский — высокомерно его «отфутболил»:
«...Я должен прямо заявить, что не понимаю, чего хочет Англия, т.к. в своем заявлении Англия говорит о таких предложениях, которые дают меньше того, что мы в настоящее время имеем. Неужели английское правительство не понимает, что представляют собой эти предложения? Я буквально поражен, как могло правительство Великобритании делать СССР такие предложения, особенно когда Англия находится в осаде...»[23]

Стоит ли напоминать, что уже меньше, чем через год, сам Сталин будет буквально умолять Черчилля о помощи...

И в этой странной ситуации, когда Германия и СССР уже ваяют военные планы по нападению друг на друга, а Великобритания предлагает объединиться, Молотов по приглашению германского правительства прибывает в Берлин, где 12-13 ноября 1940 г. проводит серию переговоров с Риббентропом, Шуленбургом, Герингом, Гессом и самим Гитлером. Будущие заклятые враги, уже «точившие ножи» друг на друга, похоже, в последний раз пытались избежать столкновения.
«...Молотов говорит, что он остановится на тех же вопросах, которые затронул рейхсканцлер... СССР и Германия должны исходить сейчас из положения, возникшего не только в результате поражения Польши, но и продвижения Германии в Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию и Францию. Если говорить в данный момент об итогах советско-германских соглашений, то надо сказать, что Германия не без воздействия пакта с СССР сумела так быстро и со славой для своего оружия выполнить свои операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции...
"Я считаю, — говорит Гитлер, — что наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и будем бороться друг против друга".»[24]

Помимо таких реверансов, обсуждались вещи вполне практичные, такие, как совместные действия против Британской империи, её последующий раздел и Пакт 4-х. После совместного раздела Европы диктаторам захотелось разделить и мир...

«...Гитлер отвечает, что тройственный пакт предусматривает руководящую роль в Европе для двух государств в областях их естественных интересов Советскому Союзу предоставляется указать те области, в которых он заинтересован. То же в отношении Великого восточноазиатского пространства — Советский Союз должен сам сказать, что его интересует…
 Молотов благодарит за разъяснения, но добавляет, что хотел бы получить некоторую дополнительную информацию. Что касается роли Англии и Америки, то он согласен с рейхсканцлером, что же касается тройственного пакта, то советская сторона знает о нем меньше, чем участники пакта. Молотов не настаивает на том, чтобы разъяснения были даны сейчас. Советский Союз может принять участие в широком соглашении четырех держав, но только как партнер, а не как объект (а между тем только в качестве такого объекта СССР упоминается в тройственном пакте), и готов принять участие в некоторых акциях совместно с Германией, Италией и Японией, но для этого необходимо внести ясность в некоторые вопросы...»[25]

«...Гитлер совсем повеселел, подтвердил, что СССР должен быть не объектом, а субъектом нового соглашения, и заявил, что его очень интересует продолжить единодушно начатую беседу...» - писал в Москву Молотов.[26]
Об этих переговорах зачастую пишут, что их целью со стороны Германии была дезинформация СССР; однако такие мелочи, как «Гитлер совсем повеселел»,  всё-таки укрепляют в мысли о том, что это было не игрой, а реальной попыткой договориться «по-крупному».

«Уничтожение островов приведет к падению всей Британской империи. Мысль, что из Канады (к слову сказать, он [Гитлер] ничего против Канады не имеет) можно будет продолжать войну, является утопией.
Все эти вопросы должны явиться предметом обсуждений в ближайшее время. Он думает, что все государства, которые могут быть заинтересованы в этом, должны отложить свои мелкие конфликты для того, чтобы решить этот гигантский вопрос. Этими государствами являются Германия, Франция, Италия, Россия и Япония.
Молотов говорит, что СССР интересуют эти вопросы В этом отношении он может сказать меньше, чем рейхсканцлер, т.к. естественно, что меньше был занят этими общими вопросами, чем Гитлер. Советский Союз может участвовать в широких акциях вместе с другими государствами: Германией, Италией и Японией...»[27]
Какие могут быть секретные соглашения с Великобританией, если Гитлер предлагает разделить Британскую империю?…

Итогом переговоров стал проект Пакта 4-х, который Молотов увёз в Москву. Традиционная отечественная трактовка состоит в том, что СССР данное предложение отверг. Но, как видно из записей переговоров, не отверг. И в скором времени из Москвы в Берлин прилетело встречное предложение…

«СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, изложенный г.Риббентропом в его беседе с В.М.Молотовым в Берлине 13 ноября 1940 года и состоящий из 4 пунктов, при следующих условиях:..»[28]

И дальше следовали эти самые условия: немедленный вывод немецких войск из Финляндии, передача СССР контроля за проливами Босфор и Дарданеллы с организацией там военных баз, распространение сферы интересов СССР в сторону Персидского залива и прочие «мелочи».  Надо заметить, что с момента подписания Пакта М-Р советская сторона не раз чего-то требовала дополнительно: то Литву, то Северную Буковину. И теперь — целый список. Требовать чего-то от человека, который собрался перекроить под себя мир — сомнительное занятие. Ответа Гитлера не последовало… Ответом стало 22 июня 1941 г.

Источники:
[1] У.Черчилль, «Вторая мировая война», том 1, часть вторая «Сумерки войны», глава 4-я «Проблемы военного кабинета»
[2] У.Черчилль, «Вторая мировая война», том 2, часть первая «Падение Франции», глава 2-я «Битва за Францию. Гамелен.»
[3] Собственноручные показания генерал-фельдмаршала Эвальда фон Клейста от 27 января 1951 г., Центральный архив ФСБ России; процитировано: Владимир Макаров, «Гесс был уверен, что подружит Берлин и Лондон в 1941-м»
[4] Из показаний Гальдера; У.Черчилль, "Вторая мировая война", том 2, часть первая «Падение Франции», глава 4-я «Марш к морю.»
[5] Выступление Гитлера на совещании перед главнокомандующими 22 августа 1939 г., Государственный архив Российской Федерации Ф. Р-7445. Оп. 2. Д. 142. Л. 158–160.
[6] Запись беседы Рейно с Черчиллем, 13 июня 1940 г., У.Черчилль, "Вторая мировя война", том 2, часть первая «Падение Франции», глава 9-я «Агония Франции»
[7] У.Черчилль, "Вторая мировая война", том 2, часть первая «Падение Франции», глава 10-я «Бордоское перемирие»
[8] сб.: «Документы и материалы кануна второй мировой войны.» Т. 2. С. 69. 
[9] Секретный дополнительный протокол о границе сфер интересов Германии и СССР, Архив внешней политики Российской Федерации Ф. 3а. Оп. 1. П. 18. Д. 243.
[10] Доклад «О внешней политике Советского Союза», В. М. Молотов, 31 октября 1939 года, опубликован в газетах 2 ноября
[11] Газета "Правда", 29 сентября 1939 г.
[12] Газета "Правда", 30 сентября 1939 г.
[13] Documents from the Archives of The German Foreign Office.Departament of State. 1948
[14] Доклад командующего войсками Ленинградского военного округа народному комиссару обороны плана разгрома сухопутных и морских сил Финляндии № 4587, 29 октября 1939 г., РГВЛ.Ф. 25888. On. 14. Д. 2. Л. 1-15.
[15] Оперативная директива народного комиссара обороны командующему войсками Ленинградского военного округа на проведение наступательной операции на северо-западном направлении № 0205/оп, ноябрь 1939 г. , РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д.233. Л. 1-4.
[16] Приказ командующего 9-й армией на подготовку и проведение наступательной операции № 03, 24 ноября 1939 г. 14 ч 00 мин., РГВА. Ф. 34980. Оп. 5. Д. 212. Л. 3-5.
[17] Директива НКО СССР и Генштаба Красной Армии командующему войсками Ленинградского военного округа. 25 ноября 1940 г., ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп. 2951. Д. 237. Лл. 118-130.
[18] Беседа Председателя Совета народных комиссаров СССР, Народного комиссара иностранных дел СССР В.М.Молотова с Рейсхканцлером Германии А.Гитлером, 13 ноября 1940 г., Берлин, АП РФ, ф. 3, оп. 64, д. 675, л. 49-67.
[19] Ультимативная нота Советского Правительства Румынскому Правительству, 26 июня 1940 года. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. - Т. X. - М., 1955. С. 28 — 29.
[20] У.Черчилль, "Вторая мировая война", том 2, часть первая «Падение Франции», глава 6-я «Погоня за добычей»
[21] Записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) - И.В.Сталину и В.М.Молотову. [Не ранее 5 октября 1940 года], ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп. 2951. Д. 242. Лл. 84-90.
[22] Английский проект секретного соглашения с СССР, 22 октября 1940 г., Документы международных отношений (1917-1945 гг.) — М.: МГИМО, 1999
[23] Телеграмма первого заместителя Народного комиссара иностранных дел СССР А.Я.Вышинского представителю СССР в Великобритании И.М.Майскому, 13 ноября 1940 г. АВП РФ, ф. 059, оп 1, п. 326, д. 2239, л. 100— 107.
[24] Беседа председателя Совнаркома, наркома иностранных дел СССР В.М.Молотова с рейхсканцлером А.Гитлером, Берлин, 13 ноября 1940 г., АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Лл. 49–67.
[25] Беседа Председателя Совнаркома, наркома иностранных дел СССР В.М.Молотова с рейхсканцлером А.Гитлером, Берлин, 12 ноября 1940 г., АП РФ. РФ, ф. 03, оп 64, д. 675, л. 31 — 41.
[26] Телеграмма  Председателя Совнаркома, наркома иностранных дел СССР В.М.Молотова Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В.Сталину, 13 ноября 1940 г., АВП РФ, Ф 059, оп. 1, п. 338, д 2314, л 11— 18
[27] Беседа председателя Совнаркома, наркома иностранных дел СССР В.М.Молотова с рейхсканцлером А.Гитлером, Берлин, 13 ноября 1940 г., АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Лл. 49–67.
[28] АП РФ. Ф.З. Оп.64. Д.675. Л. 108.