В деревеньке Барсуки. Роза Салах

   Деревенька моя небольшая, - с большим удовольствием рассказывает мне о своей малой родине Барсуки Маргарита. – В годы моего детства в ней было домов сорок. Здесь я родилась, росла, училась, выросла. Деревенька моя Барсуки  - дороже её нет во всём мире, это удивительный край, окружённый полями, лесами. Прямо под нашими окнами был небольшой пруд, окружённый низенькими ветвистыми плакучими ивами, высокой и густой зелёной травой, где резвились, купались мы, ребятишки, и вместе с нами гуси, утки. Утят, крошечных и беспомощных, мама и папа доверили мне, надо было их защищать от кошек, собак и ворон. Чуть подросших утят я выводила на пруд, где они плавали, что-то в воде искали, ловили ещё слабеньким клювом. В обед вся детвора  деревеньки  встречала коров, они бешено бежали домой, задрав хвосты: овод тучей гнал их, не давал покоя. Мы, детвора, быстро перед напуганной, измученной оводом коровой распахивали свои ворота – корова мчалась в хлев. Рано научилась доить корову. Доила не до конца. Не хватало сил -  корова теряла молоко.  Оно текло не в ведро, а на землю. Мы, пяти, шестилетние детишки, сами, без взрослого, пасли  коров. Захватим с собой кружку и кусочек хлеба с картошкой, надоим  свежего молока в алюминиевую кружку – вот самый наш вкусный обед! До сих пор люблю запивать молоком хлеб и картошку. Роза, хочешь хлеба с молоком? Угощу тебя? - теперь обратилась ко мне моя Рита. – Я рано утром  купила свежее молоко у женщины из соседней деревни, прокипятила. Оно очень вкусное, жирное.
- Спасибо, Рита, я тоже люблю молоко с хлебом. Помню, как корову доила моя мама, но доить мне, маленькой, не доверяли. Позднее доить корову меня учила моя двоюродная сестра Лстий. Рита, рассказывай дальше о своём детстве, деревне Барсуки, - прошу я.
 -Мы быстро взрослели, но о детстве не забывали, - продолжает рассказ Маргарита. - Полное раздолье. По всей улице была зелёная лужайка, как ковёр, по которой мы, босоногие детишки, шлёпали после дождя, падали, радовались солнцу, лужам. Из праздников больше всего любили Пасху. Папа завозил во двор воз соломы, к деревьям привязывал верёвки, делал качели. Мы качались, пели, по-детски радовались, кувыркались в соломе. Это было ощущение христианского счастья.
- Ты, Рита, как-то мне рассказывала о железной дороге, расположенной недалеко от деревни Барсуки, -  снова прошу я.
- Да, да. Всё ты помнишь. Расскажу. В двух километрах от деревни была железная дорога. По ней проходили товарные и пассажирские поезда. Их гудки доносились и до Барсуков. Мне нравилось слушать стук колёс, паровозные гудки. Мы, босоногие детишки, расстояние два километра пробегали за минуты, ждали и любили, когда останавливался поезд «Москва - Пекин» - он проезжал один раз в сутки и останавливался всего на минут пять. Пассажиры, среди них и китайцы, выходили из вагонов и покупали у нас лесную землянику, стакан за пять копеек. Радовались, если удавалось продать два стакана душистой земляники. На вырученные деньги покупали ириски, на десять копеек – четыре штуки. Я, наверно, была счастливым ребёнком. Не помню, чтобы меня наказывали, ругали мои родители, мама и папа. Если и изредка  шкодила, моим защитником всегда был дедушка Семён, папин отец, добрый, высокий, красивый, с большой окладистой бородой. Я забиралась к нему на колени – мне уютно и тепло. Обнимет меня дедушка, приласкает и обязательно рассказывает случаи из жизни, придуманные им самим сказки. Иногда я на его коленях засыпала. Жаль, что дедушка рано покинул мир. Помню его похороны. Я ругалась, ненавидела всех, кто выносил из дома гроб с телом дедушки. Гоняла, плакала, кричала на них, как на виновников в его смерти, провожающих дедушку в последний путь. С дедушки началась моя самостоятельная жизнь.
- Рита, на фотографии, которую мы нашли в интернете, точно это твоя деревня Барсуки?– спросила я. Рита внимательно разглядывает фотографию, изучает каждый дом, деревья. После небольшой паузы моя Маргарита разговор наш продолжила:
- Любила тихую, безветренную, снежную морозную зиму, когда вокруг кружились снежинки. Вся деревня, дома в ней, деревья заснежены, кругом белым-бело. Мы, ребятня, побегаем по сугробам, покувыркаемся в снежной лавине, усталые, довольные, мокрые от снега, бежим домой.  Прямо у порога дома  раскидаю мокрые вещи, пальтишко, валенки и лезу на тёпленькую русскую печку – благодать! Радости больше не бывает.  Жаль, что детство быстро кончается. Мама и папа работали.
  Это было военное, голодное, тяжёлое время. Война… Папу на войну не взяли,  отправили  его, деревенского, сельского ветеринара,  на трудовой фронт, на лесозаготовки. Папа домой появлялся очень редко – грязный, худой, измученный, обросший. Мало, о чём рассказывал.  Однажды только после рюмки самогонки папа проговорился, сказал: « Там тоже война. Мы в лесу,  круглосуточно  работая, помогаем стране, фронту.  Работа пилой и топором, никакой техники, сами на себе таскаем. Как и везде, голодали».  Папа с собой забирал хлеб, сухарей, лук – это была основная еда. Роза, ты мне рассказывала,  что  во время войны в твоей деревне жила эвакуированная семья из Эстонии. А в наших Барсуках  появилась семья из Новгородской области. Женщина с тремя маленькими детьми, девочками.  Сказали, что их отец на войне, защищает от фашистов их Родину, Новгород.  Они были без ничего. Пришли в их город  немцы – смогли уйти  из города вместе с другими беженцами – не успели взять ни документов, ни одежды.   Поселили их у бабушки Васильевны. Мама моя – мастерица на все руки. Нашла для гостей из Новгородской области пальтишки, платья, обувь. У мамы был ткацкий станок – сама ткала, пряла, плела. Этому мастерству и меня учила. Мама с беженцами делилась всем: молоком, хлебом, картошкой, луком, овощами, другими продуктами. Роза, вот ты пишешь об эстонской девочке и её маме, что они были красиво одеты и с вещами, даже  с большой куклой.
- Верно, Маргарита.   Семью из Эстонии в Шлань  привезли на лошади  в богатой упряжке с поклажей  и  вещами. Видно, женщина с дочерью  и  другие беженцы смогли опередить фашистов, вовремя уйти, спастись от врагов, - ответила я своей собеседнице.
- А эти из Новгородской области были только в летней одежде, без ничего: ни денег с собой, ни сумки, ни одежды и обуви. Летом в деревне мужчин не было, жили женщины, дети, старики и бабушки. В поле, на ферме, в лесу работали  все,  от мала до велика. На работу со всеми ходила и беженка из Новгорода, а её дети оставались с нами, маленькими детишками.
  Маргарита взглянула  на меня, допила оставшееся молоко в стаканчике, другую чашку с молоком поставила передо мной. Подсела к моему раскрытому ноутбуку, минуту молча разглядывала  снимок живописной деревни и, наконец, сказала:
- Вот она, моя деревня!   Барсуки – ты права: необыкновенное название, и сама деревня красивая, это и есть моя малая родина, так что всё здесь на виду. Она маленькая, незаметная.
  Моя Маргарита замолчала, приутихла и с доброй улыбкой, присущей только ей, милой женщине, третий раз наклонилась к экрану.  Растрогалась Рита, уже со слезинкой на глазах тихо прошептала:
- Роза, спасибо тебе за мою деревеньку! Мне здесь дорог  каждый  кустик, дерево, заснеженная улица, вот эти  поля, одинокие, с деревянными крышами дома, сараи. А мой дом был выше – его здесь не видно.  Помолчав минуты две, Рита повернулась ко мне, обратилась:
- Под твоим влиянием, подружка,  вчера вечером написала стихи – они сами ко мне пришли. Но извини меня: не знаю, понятия не имею о твоих законах стихосложения. Книг, журналов, газет разных  читаю много, - сказала и отправилась в другую комнату и тут же вернулась,  встала передо мной,  раскрыла тетрадку, развернула лист,  стала читать наизусть несколько часов назад написанные ею строки, рождённые в ней от волшебного вдохновения:
                Снова дождь за окошком стучится,
                Лужи тёмные под окном.
                Снова детство далёкое снится
                И тропинка, где шла босиком.         
                Там трава, словно в чудной сказке,
                Вся покрыта жемчужной росой.
                Солнца луч. Май, волшебник ласковый
                Нарушает покой наш ночной.
                Ветка ль вдруг качнётся устало,
                Словно сбросив ночную лень,
                И дымится уж тёплым паром
                На полянке трухлявый пень.
                Мне бы вновь возвратиться в детство,
                Вновь проделать весь этот путь.
                Вновь душой, как тогда, отогреться.
                На поляне лесной вздремнуть…
               
                Июнь, 2017 год               


Рецензии
Честно говоря, публикация автора затронула меня до глубины души, даже признаюсь, прослезился. Ведь весь сюжет про Барсуки и их жителей, полностью схож со всеми деревнями Советского бывшего союза. Я родился в небольшой белорусской деревне, где было чуть больше тридцать хат. И практически читая текст автора, перед моими глазами стояла моя Ивановка. И мы тоже, детвора так же бегали на такое же болото, где плавали утки и вербы были и купались вместе с ними и коров с овцами так же встречали на окраине деревне держа в руках прутики. Всё это так близко и так ранимо, что плакать хочется по тому времени, которое нельзя вернуть. Сейчас нет уже наших деревень, жители все уже на небесах, а мы - та голожопая в рваных штанишках детвора уже на пути к пенсионному подходим времени. Спасибо вам милая и дорогая Роза за ваши искренние воспоминания. Дай вам бог здоровья и счастья.

Капаев Владимир   29.03.2023 22:47     Заявить о нарушении
Дорогой ВЛАДИМИР, здравствуйте! Огромное СПАСИБО, что я ВАС вижу на своей странице, с прежним удовольствием читаю Вами написанные слова РЕЦЕНЗИИ на мой очерк о БАРСУКАХ. ДЕРЕВНЯ расположена в КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ. ДО ВСТРЕЧИ С ВАМИ И ВАШИМИ ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ.

Роза Салах   30.03.2023 08:23   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.