Судьбою призванные в небо. Авиационные истории

               
                ЧИТАТЕЛЯМ: любителям читать об авиации, особенно из
                числа авиационных специалистов – эта работа не НПП,
                не инструкция по самолётовождению, не наставление по
                авиационной технике – это ХУДОЖЕСТВЕННОЕ произведение
                о трудностях в военной и гражданской авиации и конечно о
.                Любви, без которой в мире ничего не происходит.
                Прошу учесть, что упростил многое и посему коллег и
                и знатоков авиации прошу отнестись к тексту с
.                пониманием.

 АВИАЦИОННЫЕ ТЕРМИНЫ И АББРЕВИАТУРА.

                - РП – руководитель полётов.
                - ЧЕК-ЛИСТ – лист контроля проверки ВС на этапах полёта
                - КВС – Командир Воздушного Судна
                - ТРАНСПОДЕР – аппаратура на ВС ДЛЯ опознавания «Свой-Чужой»
                - ВПП – взлётно-посадочная полоса – элемент аэродрома.
                - ДУ ПМУ – Дневные Условия, Простые Метео Условия.
                - НПП – Наставление по Производству Полётов
                - ЦЗ – площадка Центральной Заправки.
                - ТЭЧ – Транспортно-Эксплуатационная Часть – авиа ремонтное
                подразделение               
                - «Арматура кабины»  - приборы и органы управления в кабине
                пилотов.               
                - РУДы - Рычаги управления двигателями самолёта.
                - РСБН -Радиосистема ближнего наведения.
                - БЦВС (М)– бортовая цифровая вычислительная система(машина)
                - ДИСС - радиотехническое устройство, позволяющее измерять
                путевую скорость и угол сноса воздушного судна.
                ***


               СУДЬБА ТАКАЯ …

         Глеб не был женат. Ни разу. От слова «совсем». Этим фактом был особенно доволен командир полка Тихненко – Глеб почти всё время отдавал службе, пропадал в  эскадрильи, которая с его приходом стала лучшей не только в полку – во всём ВВС Украины.
        Попыток «захомутать» было много особенно среди официанток лётных столовых. Вот теперь, как холостяку, дали однокомнатную квартиру «по соответствию должности» - лётчик, тем более командир эскадрильи должен быть обеспечен жильём. Этот факт так же пока удерживал его от «поисков лучшей доли» от надвигавшейся разрухи в Украине.
         За неделю сделал «евроремонт» и за три дня полностью меблировал жилище с полными требованиями комфорта.  Теперь было куда приглашать знакомых женского пола, без неприятных последствий от завидущей гостиницы…
         Назначили недавно и хотелось как-то зарекомендовать себя в этой ипостаси, а уж потом положиться на выбор судьбы.
                *
         На постановку задач зашёл в штурманский класс – вся лётная смена уже резались в «дурака». Штурман эскадрильи подробно доложил задачи ночных полётов в ПМУ – взлёт парами, после взлёта курс 240, набор до 3500, на этом эшелоне выйти в «район пилотирования» с набором эшелона 6500, после выполнения фигур пилотажа, набрать эшелон шесть тысяч, лечь на курс…
        Заслушал каждого лётчика, доложил о готовности командиру полка Тихненко. Руководить полётами был назначен недавно прибывший из Чорткова новый заместитель командира полка подполковник Мыцак – отзывы о нём были не лестные. У Мыцака Глеб потерял «уважение» с первых дней его службы, а было это так -
         Во время руководства полётами Мыцак, в качестве РП, стал переходить на украинский язык, чему противились даже истые украинцы – ну не было в украинском языке соответствующих лётных терминов. Однажды Мыцак стал руководить Глебом в воздухе, при заходе на посадку, «на украинском». Внезапно РП услышал в динамике –
- Twenty-two zero four. The landing dispatcher will inform you of the runway number and landing conditions.
         Мыцак не поверил ушам и снова запросил борт, заходивший на посадку. И                снова услышал фразу на английском. Ошарашенный РП схватился за телефон – «На посадку заходит иностранный борт» - полетело в эфир! На военный аэродром!               
         К Мыцаку на «высотку» заскочил командир полка, приник к микрофону, запросил уже захвативший глиссаду борт «иностранца». На русском естественно. Глеб ответил на русском… Тихненко зло взглянул на Мыцака
        - А  для чего на самолётах стоят транспондеры? - Ответа не было.

        Пороли публично дабы другим не повадно было. «Разбор полётов» проходил с трёхэтажными высказываниями, упоминанием чьих-то матерей и других родственников, которых …где-то и в чём-то… командир полка … видел их даже в белых тапочках... Виновник-«англичанин» сидел с «отсутствующим взглядом».
       - Чего – молчишь? - изводился радостный Мыцак?
       Глеб обвёл "руководство" затуманенным взором
       -  Помолчу, пока мысли не станут цензурными и полит корректными.
       Сдавленное хихиканье «аудитории» Тихненко "потушил" одним командирским взглядом. Второй «командирский» достался Мыцаку - «Помолчал» бы ты бл...».
 
       Когда Глеба призвали к ответу то, ни командир полка, ни тем более сидевший с  тускнеющим лицом Мыцак, не смогли сказать ни слова.
       - Согласно ныне действующих   «Приказов Минобороны СССР, Минтранса СССР  за номером 136/42/51, - чётко излагал Штернин, - "Об утверждении авиационных правил полетов в воздушном пространстве СССР» и, так же ныне действующего НПП, в связи с тем, что новые приказы Украины ещё не приняты и, согласно приказа Командующего ВВС Украины, до выхода новых украинских правил полётов, лётный состав обязан руководствоваться ранее действовавшими инструкциями. Напоминаю, что в этом приказе сказано, что «рабочими авиационными языками» на нашей территории являются язык русский и язык английский.  Другие языки приказом не определены. Я действовал строго в рамках действующего законодательства.
       Как потом сказал штурман полка подполковник Велигдан -  «Утёр так утёр! Не хватало только бурных аплодисментов» …»  За что  и как «драли» Мыцака среди лётчиков слагались легенды…
                *
        К полётам всё было готово – восьмичасовые летные смены, заблаговременные предварительные и наземные подготовки к полетам … Всё было в обычном режиме, всё всем было понятно.
        Переоделись в высотное снаряжение - на разведку погоды летел сам Глеб.  Выдвинулся к самолёту – обычный осмотр «коня», доклад техника самолёта… Наконец замки «фонаря» защёлкнулись, запросил «запуск», вырулил на «исполнительный» и «шестьнадцать тысяч лошадиных сил» оторвали «коня» от ВПП, погрузили Глеба в ночное небо.               
          Вернувшись «из зоны» пилотирования приземлился, доложил о погоде – «ПМУ в ночных условиях…».
        Лётчики попарно дооблачались в авиационные «доспехи», уходили к своим самолётам.   Начались и пошли своим чередом полёты.
        Второй вылет Глеб запланировал в конце лётной смены в паре с недавно прибывшим из училища лейтенантом Романом Полищуком. Установили взаимную радиосвязь, взлетели штатно. В зоне пилотирования Глеб пропустил Полищука вперёд, наблюдал, как «новобранец» справляется с фигурами высшего пилотажа.
         - Хороший парень, - отметил для себя Глеб и в эфир: - Заканчиваем. Всё хорошо. Становись в хвост. Возвращаемся на «точку».
         Запросив «точку» на «добро», заложив крутой вираж, встал на курс. Ведомый отстал. Внезапно его голос раздался на аварийной частоте.
         - 3202 – РП - При отходе на маршрут у меня «сдохли» - РСБН, БЦВС, ДИСС, ПНП
         -  Только этого не хватало на ночных! - Чертыхнулся Штернин.
         Глеб запросил Руководителя Полётов. Мыцак ответил сразу – да, они слышали доклад лейтенанта и сейчас будут решать, что делать.
         - Мать…т…ю, - выругался Глеб. - Они ещё не решили, что делать! 
         Вызвал «ведомого» на частоте обмена.
         - Пока РП будут решать, слушай сюда – меня видишь? какое удаление?
         - Вижу ваши бортовые огни, удаление метров четыреста-пятьсот, – доложил Полищук.
         - Хорошо, что ты не потерялся. Я приберу скорость, подходи ко мне, становись у левого крыла метрах в тридцати. Подходи аккуратно и наблюдай за мной. Займёшь положение - РУД по команде вперёд, скорость 650, так пойдём до «точки».  Повтори.
         Лейтенант повторил суть слово в слово.
         - Хорошо, - отметил Глеб для себя, - лейтенант успокоился, понятно по голосу. Потом в эфир: – Тебя вижу хорошо, пойдём парой. Ты должен постоянно видеть моё крыло. Волнуешься?
         - Волнуюсь немного, командир. Дальше что - сядем?
         - Жить захочешь - сядешь! Пока спокойно идём до «точки». Я свяжусь с РП, чтобы на земле всё правильно организовали.  Вопрос – ты «на руках» самолёт сажал?
         - Сажал днём, но все приводные средства работали.

         На "высотку" примчался командир полка Тихненко, занял место РП.
         - Что предприняли? - обратился к Мыцаку.
         - Согласно НПП - доложили Вам.
         Тихненко отвесил Мыцаку долгий взгляд.
         - То есть – ничего. Ну ты и …! 
           Взял микрофон.
         - Наземным службам – ЧП в воздухе. Ожидается аварийная посадка. Всем быть на местах, в готовности. Инженеры – гоните ещё пару прожекторов на торец полосы. Пожарники, медицина – полная готовность, машины ближе к середине полосы.
           За тем вызвал Глеба.
         - РП – 3201 – доложите решение?
         На несколько секунд Глеб задумался. Невозможно остаться в живых, снижаясь ночью вслепую, порой даже на знакомой местности.
         - 3201 – РП, - Борт 3202 поставил слева, «крыло в крыло», пилотирует уверенно, связь устойчивая. Принял решение выводить 3202 на посадочный курс «крылом в крыло» на ВПП - он по центру ВПП, я справа. На «посадочной скорости» и «высоте принятия решения» я буду чуть ниже, не пугайтесь. Борт 3202 в условиях повышенной освещённости ВПП, будет садится с «высоты принятия решения» «на руках». Самостоятельно. Тренировки у него были в ДУ ПМУ. Я захожу правее полосы, вывожу борт 3202 над полосой и сам ухожу на второй круг. Прошу в торце полосы выставить два дополнительных посадочных прожектора.
         Обдумывая, Тихненко тоже молчал пару секунд.
        - Решение одобряю. Прожектора уже на месте. На дисплее вас видим, удаление 60. – И уже по-отечески. - Посади его Глеб - я всё тебе прощу!
         Лейтенант не подвёл, строго держался «крыла командира». При почти дневном освещения, произвёл посадку «с перелётом», но можно даже считать «штатно». Глеб ушёл на «коробочку», вернулся со второго круга, сел, зарулил на ЦЗ. Там уже его ждал УАЗик командира полка.  Вся лётная смена, Тихненко, уже «обласканный» лейтенант Полищук, ждали в штурманском классе. Глеб по-военному, доложил. Под одобрительный шум лётчиков Тихненко заключил Глеба в объятия. За тем обниматься кинулся «спасённый» лейтенант, подошли все из лётной смены. Тихненко подвёл итог
        - Разбор полётов завтра в 16 часов. Надеюсь выспитесь. Техническому составу - неисправный борт отправить в ТЭЧ. Предпосылку документально оформить уже к 16-ти часам. Командующему ВВС доложено, пока на словах передал - объявить благодарность майору Штернину и лейтенанту Полищуку.
        Вернувшись в квартиру Глеб, налил пол стакана виски, выпил, не закусывая и залез под простыни. Идти в душ сил уже не было.

НОВАЯ ПРОФЕССИЯ.

Таки развалили Союз.  Многим пришлось выбирать не только место службы, но даже национальность. Глеб - оказался в Украине, в «204-ой авиационной бригаде» в г. Луцке.   От него потребовали «стать украинцем» и для этого принять украинскую присягу, в его фамилии должна была появиться бука «э».
На заседание новоиспечённого общества «Украинских офицеров», где решались вопросы «украинского гражданства», Глеба Штернина, «под приказом», затащил командир бригады, души в нём не чаявший.  Глеб был не только лучшим командиром лучшей в ВВС Украины эскадрильи, лучшим «Лётчиком-снайпером» на МИГ-29, лучшим… В общем Глеб был гордостью авиационной бригады, его эскадрилья всегда спасала бригаду на инспекционных проверках.
         Командир бригады лично представил его сообществу «Украинских офицеров» и когда Глеб, на вопрос, звучавший на украинском языке, ответил по-русски,  прямо  и без вариантов, что он не будет принимать «новую» присягу на том основании, что «офицер принимает присягу один раз в жизни, а если он принимает другую присягу, то он «изменник». Это так шарахнуло по мозгам «новоявленных украинцев», что ему прямо на собрании предложили искать новое место службы в Москве. Командир бригады Богдан Швец затащил его в кабинет и под «коньяк» пытался уговорить на эту «формальность».
     - Богдан, это не формальность, это измена.   – Ты сам читал текст присяги?
     - Читал.
     - И тебя не смутила строка, что «в чрезвычайных обстоятельствах вы готовы воевать с армией РФ»?
     - Что? Там есть такое?
     - Именно. Так что это не формальность. Это «гадкая процедура» с поруганием чести офицера. Извини, мы друзья, но… «истина дороже».
Богдан отвёл взгляд, задумался, тряхнул головой.
     - Значить я не дочитал до конца. Извини.
                *
     Майор Глеб Штернин уволился из ВВС Украины «по собственному желанию». Вечером к нему в квартиру с коньяком пришёл Швец. Беседа затянулась за полночь – офицеры понимали друг друга и пытались залечить социальную «ошибку украинского руководства».
     - Посылал тебе на «подполковника», но слухи о твоём отношении к присяге дошли раньше. Тут твой крестник, Мыцак, руку приложил. Ничего не смог сделать, извини.
     - Понимаю я всё Богдан Григорьевич. Не переживай, без неба не останусь.
Швец, кивнул, подвинул стоявший на полу портфель, достал увесистую папку.
     - Это тебе. Как говорится – «всё, что могу».
Глеб взял пакет, развернул газетную обёртку. Это было его личное дело офицера-лётчика. С немым вопросом взглянул на Богдана.
    - Ты в Россию собрался, а без личного дела офицера крайне трудно будет устроиться. Наши «кадры» ни жизнь не перешлют.
    - Так Вас же задёргают - за цугундер и на ковёр!
    - Да какое там! - махнул рукой Швец. – Сейчас везде такой бардак, что за твоё дело и не вспомнят – уволился, убыл и хрен с ним. Приказ об увольнении в дело вклеил с очень приятной лётной характеристикой. Так что поезжай и – «попутного ветра…»  сам знаешь куда.

Квартиру Глеб сдал, мебель распродал, вещи поместились в два чемодана и две парашютные сумки. Таков багаж офицера по жизни.

ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ.
                *
               Её нашли случайно – ансамбль остался без певицы, со скандалом ушедшей в другой коллектив.  Семён, руководивший своей группой, после ресторана оказался недалеко от девичьего общежития ткацкой фабрики, продолжал «укреплять нервы» бутылкой коньяка. Из открытых окон здания раздался высокий девичий голос, распевавший известную песню.
              Семён рванул к дежурной.
         - Умоляю, скажите кто это поёт? Это же меццо сопрано! Кто поёт.
         - Да у меня тут пол общежития поёт – девок полная общага.
         - Не надо «полная общага» - мне нужна только меццо сопрано.               
         Семён стал перед дежурной на колени. Та аж шарахнулась.
         - Да скажи, что надо, мил человек, кто такая «Меццо»?
         - Это не фамилия, это голос такой. Сейчас она поёт «Вдоль по улице метелица метёт…
         - Так это Лизка из 12-ой комнаты. Позвать?
         Не стала дежурная скрывать обладательницу красивого сопрано или как сказал этот симпатяга-парень – меццо сопрано. Лизе осточертела работа ткачихи и она тут же согласилась на пробы. Ребята ансамбля пришли в восторг от такой «находки».  Оплатив авансом растраты Лизы на брендовую одежду, уже через неделю группа Семёна выехала на гастроли с новой певицей.
 
         На первом же концерте Лиза сорвала такой шквал аплодисментов, что сама испугалась. Семён был в восторге. Своим ребятам из ВИА настрого «приказал» беречь Лизу, ни  в коем случае не знакомить её с «разной музыкальной «швалью»,  и самим не лезть к ней под юбку. На что «ударник» заметил
         - Лизка действительно находка. Фигурка - «чудо», личико как у шахини - для себя бережёшь?
         Семён злобно взглянул на «ударника».
         - Забыл, что я женат?
         - А когда это тебя останавливало?
         - Если потеряем Лизу, ты у меня сам запоёшь меццо сопрано.
         На том спор закончился. Семён не был хапугой, деньги делил честно, за что и был уважаем. Кроме того, у него было серьёзное музыкальное образование, которое он едва не пропил. Когда, после концерта, выдал Лизе её долю, у девушки округлились глаза – это всё мне?
                *
                Лиза потянулась в кровати - вставать не хотелось. Вечер был бурный - после концерта Семён затащил всю группу в ресторан, угощал обильно. Но Лиза так устала, что намёки Семёна даже слушать не хотела. Когда он слегка прижал её плечом с обычной фразой – «…к тебе или ко мне», она резко отстранилась.
       - Размечтался. Я домой, провожать не надо.
       Семён явно перебрал и освободиться от него было проще «пареной репы». И вот теперь выспалась, хотя вставать не хотелось.
       Почти ежедневные репетиции и концерты напрягали. Морально было труднее отвязаться не от Семёна, руководителя ансамбля, а хуже, на неё «положил глаз» спонсор ансамбля Головин. По слухам – сын крупного промышленника, работавший в холдинге отца. Головин, познакомившись с новой певицей, щедро одарил Семёна крупным денежным вливанием в ансамбль и «наложил лапу» на Лизу.
      - Узнаю, кто к ней будет приставать, «закопаю». Особенно тебя касается, - повернулся к Семёну.
       Отношения с Семёном у Лизы были больше года, но после того, как узнала, что он не развёлся с женой, наотрез отказала ему. Теперь этот Головин намекает на близость и понятно, что о женитьбе речь не идёт. Да и наполовину лысая голова Головина вызывала у неё отчуждение - ну терпеть не могла лысых…  и этот полу лысый, так же вызывал брезгливые чувства.
       - Избавь меня от его «наездов», - обратилась к Семёну.
        Тот промолчал, отвёл взгляд
       - Что-нибудь придумаем, - ответил со вздохом.
          И пока ситуация «повисла в воздухе».  Выручало только то, что Головин, по делам холдинга часто, порой надолго, уезжал за границу, мотался по России. И как понимала Лиза, женщин ему и без неё хватало. Гастрольные поездки ансамбля тоже не совпадали с желаниями Головина.         
Так пока и жили.
              Через год имя Лизы не сходило с афишных плакатов. С разрешения Семёна было несколько интервью на региональном телевиденье. Их заметили в бомонде – Лизу приглашали на корпоративы, с ансамблем конечно, но в первую очередь хотели видеть и слышать Лизу.
              Очередной концерт выдался в Туле, в доме культуры завода оружейников, второй и третий – в тульском концерном зале.
        - Зачем мотаться из зала в зал, - взбрыкнула Лиза. – Гримёрки разные, обслуга у «концертников» понятливая. Чего не хватает?
        - Как всегда – денег. Ты знаешь, сколько стоит аренда их зала? Лучше тебе и не знать. А оружейники хорошо платят, с их денег оплатим аренду и разойдёмся без того, чтобы банковский счёт диребанить.
        Семён подобрал соответствующий репертуар. Выступавшая перед ними группа «разогрева» ушла со сцены. Лиза выходила после перерыва. С края занавеса осмотрела зал, где в первом ряду сидело руководство предприятия.
        - Как тебе публика? – подошёл Семён.
        - Как везде.
        - Не скажи – в первом ряду сидят не те, кто билеты дорогие купил, а руководство оружейного концерна. Это, Лиза, не только оружейники – это и политики, и финансисты, банкиры, менеджеры… В общем – почти руководство страны, так что не подведи.
        - Когда я подводила? - Огрызнулась Лиза и шагнула на сцену.
              После концерта в её гримёрную вошли двое молодых мужчин с букетами.
        - Предлагаем продолжить общение в ресторане, - склонился к её руке, высокий брюнет. – Совместим приятное с полезным. Представляю своего товарища – Юрий Геннадиевич, инженер завода. И я, ваш почитатель, Юрий Николаевич, менеджер завода.
       - Хорошее предложение, господа менеджеры, но у нас ансамбль. Я понимаю, что ребят вы тоже приглашаете?
       - Разумеется. Ждём вас в ресторане «Парнас». Вас персонально можем подвести машиной.
        Лиза уже давно привыкла к повышенному мужскому вниманию и ребята ансамбля были гарантией, что вечер не закончится приглашением в постель.
        - Спасибо, у нас тоже машины, но для таких случаев лучше такси – полиция обычно дежурит под ресторанами и вылавливает любителей выпить.
        В ресторане ребята сели за одним столом, Лиза с двумя «менеджерами» за другим. Вечер прошёл как обычно в «восхищениях её талантом», её красотой и прочей словесной шелухе, за которой Лиза, как обычно, ждала предложения «продолжить общение в более приятной  обстановке». Такового не последовало, Юрий Николаевич ограничился телефоном Лизы. На оставшихся двух концертах Юрий Николаевич Павленко, как он потом представился, сидел в первом ряду.
         После концертов он снова был в гримёрной с цветами. Семён ревниво поглядывал со стороны, не вмешиваясь в хвалебные реляции. 
         - Елизавета Петровна, - обратился Семён после ухода Павленко. – Я так понимаю, что у вас дело идёт к большему, чем отношения почитателя и кумира. Лиза, я тебе предлагаю ещё раз – выходи за меня замуж и прекратим все эти «наезды» на ансамбль.  И тогда наверняка ты останешься в ансамбле.
         - Семён Викторович, - с усмешкой поднялась Лиза. – Год наших взаимоотношений аж никак не повлияли на ваше желание развестись с супругой, а двоежёнство у нас, даже на Кавказе, не приветствуется. К тому же я никогда не выйду замуж за человека, который забывает о своём ребёнке, замечательной девчушке. За кого и когда мне выходить замуж - сама решу.
         - Из замуханой ткачихи я сделал тебя звездой, Лиза …
         - Это не даёт тебе право тащить меня в постель, тем более что своё право «быть звездой»  я заслужила благодаря Богу и своему труду.  И ещё - от этих разговоров у меня постоянно появляется желание уйти к другому продюсеру.
         - За год ты стала циничной стервой! – резюмировал Семён.
         - С кем поведёшься… - усмехнулась Лиза.
Перспектива потерять солистку в серьёз пугала Семёна – второе меццо сопрано на дороге не валяется, и Семён надолго замолчал.
                *
      Место «майору авиации» долго не находилось – штаты истребительных и разведывательных авиаполков были переполнены. Пришлось больше месяца, на остатки «выходного пособия», ждать назначения, но не случилось…

      В Управлении кадров ВВС служил списавшийся «по здоровью» его однокашник Володя Ивлев, он и вёл дело Штернина. Однажды позвонил, попросил срочно прибыть в штаб.
     - В истребительной авиации мест нет, - начал Володя. – Времена тяжёлые. Есть предложение переучиться. – Ивлев криво усмехнулся, почесал карандашом за ухом. – С учётом твоего опыта, — это более 2-х тысяч часов «налёта», восемь освоенных типов самолётов, боевой опыт, командиром побывал… - перечислял Володя,     - терять тебя авиации не рентабельно. Одно обучение в лётном училище миллионы рублей стоило и «кадровикам» приказали «лётчиками не разбрасываться», искать должности. В общем, Глеб, нужно переучится на ИЛ-76, «транспортника», а служить в Иваново. Ты холост, девчат там, пруд пруди. Так что убьёшь двух зайцев – и место будет и…
     - Я согласен, - перебил его Глеб. – Куда и когда?
     - Ну прямо гора с плеч! – обрадовался Ивлев. – Я боялся ты возгордишься своей «истребительной автобиографией», откажешься. Вот «предписание» на переучивание в Дягилевский полк транспортников и потом на службу в Иваново. Когда будешь готов?
      - Уже готов. Мне собраться – «только подпоясаться…»
      - Тогда завтра и выезжай – нехрен в Москве деньги просаживать. Там-таки и служебная гостиница, и лётная столовая, и лётные официантки…
      - Уже уговорил! 
      Глеб поднялся, обнял друга.
      - Есть «ясность» - это главное. А летать на МИГах или на Илах - лишь бы летать.
      - Любой тяжёлый лайнер для полного освоения требует не только постепенности, - учительствовал Володя, – но и наработки стереотипов, и долгой привычки к огромной массе самолёта, и инерции... а что это такое, не всякий и представляет себе.
               
НОВАЯ ПРОФЕССИЯ.

       Переучивание заняло полгода. Пол месяца придирчиво изучал «арматуру кабины» и особенности самолёта. Сдал все зачёты, сел на «правое кресло» второго пилота.
      - Ну что, «истребитель», держись «за рога» штурвала. Это тебе не «ручкой» между ног управлять самолётиком в тридцати тонн – тут, брат, штурвал двухсот тонного корабля! – улыбаясь басил лётчик-инструктор «Тихиныч». – Тебя наверно по блату взяли –  наши «кадровики» редко пропускают истребителей, но ты, хоть и на «мандавошках» летал, часов налетал солидно.

       Через пять месяцев Глеб сдал все зачёты, налетал на тренажёре семьдесят часов, более двухсот часов на борту ИЛюшина. Тихиныч только цокал языком, подмечая как уверенно Глеб осваивал пилотирование тяжёлого самолёта, как без подсказок штурмана выбирал время выброса десантников, как безупречно и скрупулёзно занимался центровкой самолёта при перевозке грузов.  Получив запись в лётной книжке о «переучивании и налёте», собрал не хитрые пожитки и прибыл в Ивановский авиаполк.
                *
      - Представляюсь по случаю назначения на должность второго пилота ИЛ-76 вашего полка. – Глеб опустил руку от козырька фуражки.
      - Присаживайтесь Глеб Иванович, - поднялся с кресла полковник Шубин. – Давно вас ждём.
      Глеб сел на предложенное место, огляделся. Простота убранства кабинета командира полка подкупала - без излишеств – стол, сейф, стаканы с чаем, шкаф для документации. На стене красовался портрет Президента. Разве что ковровая дорожка на полу – но и она выглядела скромно и естественно.
      - Представляюсь – полковник Шубин Виктор Иванович, в этой должности два года, Краснодарское лётное училище, факультет «Дальняя и Транспортная авиация». Ваше личное дело я изучил, рад что пришли к нам. Причины перехода в «транспортники» понятны. Вопрос к вам – вы майор, с большим лётным и боевым опытом и на второго пилота – ни что не смущает?
      - Ни сколько, товарищ полковник. Мы же в авиации, а тут вся жизнь – учёба, вся жизнь – небо. У меня нет амбиций. Буду служить на любой лётной должности.
Шубин улыбнулся.
      - Хорошая жизненная установка. Время само расставит всё по местам. Расскажите, где, как, кем и с кем служили.
       Беседа затянулась на добрых полтора часа. Шубин изредка прерывался на телефонные звонки. Попытки войти в кабинет подчинённых прерывал коротким «Зайдите позже». Беседу подытожил по-военному:
      - Обстановку понимаете реально. Полетаете на нашем ИЛе, притрётесь в экипаже. Полгода-год – пересядете на «левую чашку», ну а там «как карта ляжет», - улыбнулся Шубин. – По лётной должности вам положена квартира. Вы не женаты. Это редкость для лётчиков, обычно нашего брата ещё в училище разбирают. Зайдите в ЖЭК, оформите квартиру. Свободны только двух комнатные – это Вам, как говорится, «на вырост». Лётная столовая рядом – устраивайтесь, обживайтесь. Завтра представлю Вас полку и экипажу.

       В ЖЭКе вопросов не было – все нужные бумаги уже поступили. За небольшой стопкой документов, сидела пышная блондинка с «копной» богатых волос. Приветливо, но пристально оглядела Глеба.
       - Квартира на втором этаже, Глеб Иванович. Вот, получите ключи и «с новосельем»! Будете обмывать, ведите себя скромно, глаз и ушей хватает. Есть и правила в городке.
      - Весь во внимание, - Валентина Сергеевна.
      - В квартире осталась ЖЕКовская мебель – не понравится, потом сдадите. Спиртное употреблять в меру. Голышом по двору не бегать. С женщинами будьте осторожны, могут до больнички довести. Оргии не устраивать, соседей уважать. Знаете, что «Иваново город невест» и тут их великое множество. Наш полк сюда поставили, чтобы хоть как-то снять женскую проблему.  Так что готовьтесь к баталиям.
       Глеб улыбнулся, согласно кивнул головой. Когда вышел, заведующая ЖЭК набрала номер настольного телефона.
      - Ниночка привет. Есть для тебя кандидатура, прибыл новый лётчик, целый майор и очень брутального вида. Про жену ничего не знаю, но доложили – холост. Выглядит приличным человеком. Заходи, познакомлю.

      Квартира была удобная, с со всеми удобствами.  Глеб разобрал чемоданы, разложил вещи в оставшийся от прежних хозяев шкаф, лег на ЖЕКовскую кровать. Сразу потянуло в сон – бесконечные переезды, транспортные пересадки, переговоры с таксистами – всё утомляло. Холостяцкие деньги были – нужно срочно всё меблировать, а то «оргии» негде устраивать. Было редкостью, что по приезду – и квартира. Однако хоть и второй пилот, но должность обязывала.
 
       В лётной столовой подошла официантка.
      - Вы новенький, подойдите к заведующей. Она за столиком у окна.
      - Присаживайтесь Глеб Иванович, - улыбнулась симпатичная заведующая. – Меня зовут Надежда, можно без отчества. Пока ваш столик здесь, потом, когда определитесь с экипажем, они сами покажут места. Наташенька, - обратилась к официантке. - Обслужите товарища майора.
       Подняла трубку телефона
     – Марта, для тебя есть новость. Прибыл майор-лётчик, жутко обаятельный.  Пока его не захомутали выходи завтра на смену.   
    
      Столовая быстро наполнялась офицерами. После завтрака направился к учебному корпусу, где уже кучковались офицеры полка. Ровно в восемь заместитель командира полка подал команду на построение, доложил Шубину. Глеб пристроился в конце строя. Шубин нашёл его взглядом.
Поздоровавшись с полком Шубин, подозвал Глеба.
      -  Представлю майора Штернина Глеба Ивановича, бывшего «истребителя», на должность второго пилота в экипаж майора Столярова. Сейчас всем в класс «Предварительной подготовки». 
      - Столяров, - протянул руку подошедший офицер. – Не против если на «ты»?
      - Не против, командир, - улыбнулся Глеб.
      - А рядом - наш экипаж. – Глеб протягивал руку для знакомств. - Штурман – капитан Немцов Сергей, бортинженер Свиридов Евгений, радист Комаровский Сергей. С наземными технарями познакомишься у самолёта. Садись за «парту» и «внимай» командиру полка. Он у нас толковый и не злой человек. Если всё устраивает - вливаться в экипаж будешь в субботу в местном кафе.       
      Глеб улыбнулся. - Всё устраивает. Какие предпочтения напитков.
      - В Вине - Истина. В коньяке – Благородство. В Водке – приключения. Что выбираем?
      Единогласно решили, что авиация – это Благородство! Застолье затянулось до глубокого вечера. Армянский напиток радостно одобрили. Коротко рассказал о прежних местах службы. Вопрос об «орденах и медалях» вызвал одобрительные пожелания очередного тоста.
      - В нашем транспортном полку, Глеб, такой «иконостас» не заслужишь. Чтобы «Красную Звезду» получить надо на самолёте террориста грохнуть или самолётный таран совершить. А у тебя аж два таких ордена - что такое ты на истребителе сотворил?
      Глеб пожал плечами 
      –  Летал, бомбил. Один в конце Афгана, второй в Чечне. В Афгане, кстати, транспортники отличались не меньше. Это же они изобрели посадку с двойным выравниваем, потом назвали «по-Афгански». Это тоже не сразу даётся.
      - Покажешь?  - Подмигнул штурман.
      - Я тебе покажу, - поднялся Столяров. – Если руки из жопы можно и самолёт развалить. Летать Глеб, будем безопасно.

      Зал ресторана наполовину был заполнен женщинами различного возраста. Как только оркестр заиграл медленное танго и прозвучало «женский танец», к их столу подскочили три девушки. Глеб и Столяров остались за столом одни – по возрасту им уже не девушки полагались. Но таки заприметили их две дамы неопределённого возраста.
       Танец вскоре закончился, офицеры оказались за столом. Глеб с усмешкой спросил
      - Наш брат - на расхват. Часто такое?
      - Каждый раз. Выпить толком не дадут – вытаскивают на танец и начинают прижиматься всеми частями тела – какая после этого выпивка. Опасное дело быть холостяком - у нас надолго не задержишься.
      - Кстати, - влился в беседу бортинженер. – Наш славный город Иваново знаменит не только ткачихами. Заметь - за столиком у окна, ивановская музыкальная группа и её очень знаменитая на всю Русь – «Леонала».  Это творческий псевдоним, а по жизни – Лизка, Елизавета.
      Глеб обернулся осмотрел столик музыкантов.
      - Девушка хороша – на все сто!
      - Что интересно Глеб, бывшая ткачиха и до сих пор не замужем.
      - Такова участь всех ткачих, - мрачно заметил бортрадист Комаровский. -    Отхлебнув коньяка из бокала, продолжил. - Не удивляйся – все они хотят замуж, и я вот, потерпел фиаско в первом же браке.
      - …а теперь перебираю оставшихся через постель, - продолжил бортинженер.
За соседним столиком началась какая-то шумиха. Столяров обернулся, потом к своим
      - Очередную «тёлку» не поделили. Советую сидеть и не оборачиваться.
      Но «шумиха» резко переросла в потасовку. Глеб обернулся – рядом с ним парень не хилого телосложения пытался остановить девушку, та стремясь вырваться из его рук и отвесила мощную пощёчину. Парень не выдержал, ответил ей ударом, девушка опрокинулась на стол, где сидели лётчики. Глеб круто развернулся, подхватил падавшую девушку, усадил на свой стул и развернувшись к парню ответил коротким хуком в челюсть. Тот упал между столов и не поднимался.
      - Полный нокаут,-  резюмировал Столяров. – Нужно срочно смываться.
       Не успели. В зал вбежали двое полицейских, зафиксировали драку.
     - Ну пипец, теперь будем отписываться в отделении, - выдавил из себя командир экипажа. - Какие напитки не пей, а заканчивается всегда одинаково - приключениями...
 
       Парень очухался уже в наручниках, которые, поначалу, полицейские хотели надеть на Глеба. Вмешательство «свидетелей» и погоны майора внесли ясность, но всех направили в участок. Директор ресторана выдвинул свои материальные претензии, которые, понимая ситуацию, Глеб тут же разрешил, уплатив сумму за разбитую посуду.
      - Уже легче, - улыбнулся капитан полиции. – Скажите спасибо майору - без материальных претензий разберёмся быстро. Вы молодец майор, - заглянул в протокол, - Штернин Глеб Иванович. А я Шейнин Григорий Иванович – почти тёзки. Рад знакомству.
       - А уж как я рад! - усмехнулся Глеб.
       И действительно - разобрались быстро: парня отправили за решётку, девушку после протокола отправили на экспертизу на счёт фиксации побоев. Компанию лётчиков опросили под протокол и пожав руки расстались.
      – Второй пилот «влился» на все «сто» и даже без похмельного синдрома, - подвёл итог Столяров. – Будет что вспомнить на пенсии.
       Через день был предполётный инструктаж и уже во второй половине дня двухсот тонный  «ИЛ» вернул Глеба в небо. Началась повседневная лётная работа по всей России.
                *
      Шубин угадал – уже через семь месяцев понадобился Командир во вторую эскадрилью на место списанного по здоровью. Шубин пригласил Штернина и после получасовой беседы пожали друг другу руки. Новый экипаж по-доброму встретил Глеба, а первые же полёты, «аж на Камчатку!» сдружили экипаж с новым командиром окончательно. По возвращению всем дали, положенные неделю отдыха, но реально ограничились тремя днями. Россия – тёмное царство!

      Очередной вызов в штаб к Шубину теперь вместе Глеба и радиста, озадачил. Уселись на предложенные места, Полковник достал какие-то бумаги, пробежал текст глазами.
       - Благодарят тебя Штернин и радиста твоего – вот прислали из Хабаровского УВД – что натворили?
      Ожидая подвоха, Глеб пожал плечами, радист недоумённо смотрел на бумаги в руках Шубина.
       - Мало ли что на трассе случается, наконец откликнулся Глеб. – Может что нецензурно ляпнул, да не заметил. Это не со зла, товарищ полковник, не умышленно.
     Шубин улыбнулся.
      - Не пугайтесь, я же сказал – вас благодарят. Какой самолётик вы на правильный путь поставили?
      - Ух, полегчало, - отозвался радист. – Разрешите?
      - Рассказывай, - улыбнулся Глеб.
      - Идём мы на эшелоне шесть тысяч и тут слышу, какой-то «летун» молит связаться с ним – потерял ориентацию, не знает где и куда летит и топлива уже мало. Ну мой командир разрешил ответить, ответили, а дальше пусть Глеб Иванович расскажет.
      — Это была «Цесна», кажется. Отказ радиокомпаса, пилот потерял ориентировку. Ну мы и поработали ретранслятором. Сначала связали его с ближайшим центром УВД,  ему разрешили подняться на другой эшелон, но сразу не помогло – диспетчер даёт новый эшелон, а тот его не слышит. Пришлось подправить и УВД, и лётчика, а когда у них образовалась устойчивая радиосвязь, мы спокойно ушли по трассе. УВД сказало спасибо. И это всё.
      - Не всё. А что про окурки?
      - Так это дальше было – идём мы в иркутской зоне на эшелоне четыре тысячи. В стороне видим лес горит. Ну, думаю, нужно доложить. Говорю диспетчеру – У вас тут лес горит. Диспетчер спрашивает – Прямо под вами? Отвечаю – Нет, километров 30 севернее. Диспетчер с юмором, отвечает – До нас не дойдёт. Ну я ему и говорю    – Ладно, мы окурки бросать не будем, до вас и не дойдёт.
       Шубин рассмеялся.  Подхватил Комаровский. Глеб смущённо улыбался. Полковник наконец успокоился
      - Напоминаю, Глеб Иванович, об строгости фразеологии радиообмена. Старайся придерживаться требований НПП.
       На следующий день история обросла подробностями и хохотал весь полк.  Штернин  стал легко узнаваем.
                *
       Очередной вылет обещал пополнить лётную книжку ещё восемью часами в воздухе.
Получив документы на вылет, Глеб изучал схемы заходов на аэродром «Хомутово» в Южно-Сахалинске – превышение, высота перехода, эшелон перехода, две ВПП, передать радисту коды ответчика, получить метеосводку по аэропорту прибытия и по пути следования, по всем запасным аэродромам и потом всё это внести в бортовой компьютер,  отработать всё с экипажем. В общем, до хрена чего должен сделать КВС перед вылетом.
      - Опять мозоли натрём на задницах – с кем бы поделиться «налётом» хотя бы за пиво. – сетовал бортинженер, готовя лайнер к вылету. – Когда стартуем, командир?
      - В шесть утра, Виктор. Тебя то, что беспокоит?
      - Кроме «шести утра» - ничего. Но вот какого-то беса наш штурман по рулёжке на велике несётся, его что-то беспокоит.

       Запыхавшийся штурман забрался в кабину, сел на место, ожидая, когда Глеб обратит на него внимание.
      - Что-то случилось, и ты не можешь лететь… – поинтересовался Глеб, не поднимая глаз от документов.
      - Спокойно – я лечу, как и все.
      - Тогда садись рядом, вникай.
      - Глеб, вопрос важный для моего друга – полицейского Шейнина, того, кто нас в гостинице в драке разнимал.
      - И чем помочь родной полиции – наркотики на Сахалин доставить или машину водки.
      - Вечно ты с подъ..кой. Житейское дело. У него в селе под Новосибирском отец, попал в больницу, при смерти. А от Новосибирска до его деревни пятьдесят верст по просёлку – сам, один замотается. В общем – он может и рейсовым добраться, но помогать ему там никто не будет – мент таки. Я с ним пиво пил – рассказал, что мы летим на Сахалин. Глеб, договорись с Шубиным, отвезём его с машиной в Новосибирск, ведь пустые идём на Сахалин. Значит по шкурным вопросам вышестоящих – скорее всего по крабам, красной рыбке и икре соскучились. А Шейнин   - как ни как, человек служивый.
      - Пусть местные менты помогут, участковые везде есть.
      Штурман молчал, с надеждой смотрел на командира. Это молчание говорило больше, если бы Сергей бился в доказательствах.
      - Ну ты же понимаешь, что это почти не решаемо?
      - Потому к тебе и примчался. Ты же в экипаже – первый после Бога.
      - Ну ..мля! - только и выдал Глеб,  уставившись в бумаги. Помолчал. – Ладно, постараюсь выдавить слезу у «полкана», напомню инцидент в ресторане, может и выгорит.
       «Полкан» как ни странно, был не против. Уже через два часа «Кроссовер» капитана Шейнина затянули лебёдкой в грузовой отсек, закрепили тросами и доложили Глебу.
      - Смотри вылет не проспи, - улыбался Глеб, пожимая руку полицейскому. – Посадку в «Толмачёво» разрешили. И экипажу легче – передохнём.

      Полицейского Глеб посадил на дополнительное кресло прямо в пилотской кабине - «пусть посмотрит работу пилотов, а то у них представление, что мы на «автопилоте» летим, пивко сосём, да в карты режемся».
Новосибирск встретил обложным дождём и лужами на взлётной полосе. По радио слышали, что часть гражданских бортов ушли на запасные аэродромы. Глеб запросил посадку.
       Неожиданно «Диспетчер подхода» запросил КВС. Штурман передал Глебу – тебя кличут. Глеб взял связь на себя
       – Борт 5540 – «Толмачёво подход» - КВС на связи.
       - «Толмачёво -подход» - 5540 – примите метеоусловия – полоса 16/34, сильный обложной дождь с дымкой, ветер у земли 5-7 метров встречный, коэффициент полосы 05, нижняя кромка 150, видимость 300, давление 735, схема снижения и захода на посадку с стандартным разворотом. Доложите минимум Капитана судна.
      - Плохой знак, значит погода ухудшилась. Экипаж начинает жопой жевать кресло. - нахмурился штурман. Они наши ТТХ не смотрели?
 - Борт 5540 – «Толмачёво-подход» - подтверждаю свой «минимум» в документах, согласно поданной заявки, посмотрите суточный план прилётов.
       - Глеб, у нас схема захода «Rомта one hotel» — нам это удобно. Не лезем ниже профиля и, если что, прямо с двухсотого эшелона запросимся влево на Омск. Вдруг там посадят?
        Диспетчер с полминуты молчал.
       - «Толмачёво-подход» - 5540 – полосу 16/34 утверждаю, вас наблюдаем, удаление 40, занимайте эшелон две тысячи со снижением. Через пятнадцать минут передам вас «Диспетчеру круга».

      Штурман наблюдал за состоянием полицейского и стал объяснять почему ИЛ-76, как «верхнеплан», в такой погоде гораздо лучше любого Боинга. Полицейский поглядывал на беспрерывно работающие на стёклах «дворники», помалкивал. «Посадка не из простых», - продолжал штурман, - «но не волнуйся, доставим твой аппарат и тебя», у командира минимум 30 на 350.
       Эти цифры мало о чём говорили полицейскому.
      - Как он садиться будет? – наконец выдавил Шейнин . – Ведь ничерта не видно!
      - По приборам, Гриша – по приборам. Тут ВПП видеть не надо – всё на приборах. Это первое. Ну а второе – не «они будут садится», а мы, в том числе и ты. Командир, ты как? – нажал клапан связи штурман.
      - Не отвлекай, видишь - боремся с погодой. Полоса скользкая, как бы не развернуло.
       Штурман притих – в таких условиях на посадке он мало чем мог помочь пилотам. «Диспетчер круга» подтвердил полосу и метеоусловия. Началась страшная болтанка, полицейский вцепился в кресло. Огромная машина коснулась бетонки, подняла тучу водной пыли. Второй пилот лишь слегка придерживался за штурвал, поглядывал на капитана. Включили реверс, скорость быстро падала. «Диспетчер руления» указал стоянку и маршрут к ней. Зарулили, выключили двигатели. Глеб снял наушники, платком вытер лоб.
     - На «Вылет» моего минимума хватит, но предлагаю отложить до утра. Сахалин нас не лимитирует. По прогнозу – утром дождя не будет. Дозаправимся, если полиция не возражает выгрузим «лисапед» утром. Сейчас подойдёт автобус - хотите с нами в гостиницу, хотите довезём до такси.
      - Ну, Глеб Иванович, об этой посадке я детям рассказывать буду. Я ведь тоже вспотел, когда вы, в кромешной тьме, лайнер сажали. Не скрою – струхнул. Спасибо, я в больницу к отцу. Во сколько утром приехать?
      - Ждём к восьми утра. Диспетчеров я предупрежу о вашем автомобиле, «наземники» вам расскажут, как и где выехать с аэродрома.

       Утром проводили Шейнина с его благородной сыновьей миссией и без проблем, штатно взлетели. К концу недели вернулись на родной аэродром - получили неделю отдыха.
      – Хорошо балычком да икоркой разжились. Глеб – забегай ко мне вечером на пиво под балык.
      - Спасибо Серёга. Мне нужно в Люберцы к сослуживцу съездить – давно обещал.   Так что отдыхай от командира. 
      На том и разъехались по квартирам. Полицейский своей машиной вернулся через пол месяца. Отца врачи спасли.

СУДЬБОЙ НАЧЕРТАНО.

      Концертная жизнь уже тяготила Лизу – бесконечные переезды, питание по ресторанам, гостиницы с их навязчивым сервисом… Но были и несомненные плюсы – Лиза купила себе квартиру, платьям и костюмам не было счёта, на банковском счете высвечивалась сума с «бесконечными» нулями… Позволить могла себе всё.

      Очередной концерт был в Москве - народ валом валил на «Звезду». Популярность уже тяготила, но это, как сказал Семён, «издержки профессии». Подняв охапку цветочных букетов, Лиза ногой открыла дверь гримёрной, плюхнулась в кресло, взглянула на себя в зеркало. Без стука вошёл Семён и неожиданно за ним Головин с очередным шикарным букетом.
      - С каждым днём, Лиза, становишься всё краше и соблазнительней. – Приник в поцелуе к руке Головин. Повернулся к Семёну. – Всех приглашаю в ресторан, две машины у подъезда.
      Музыканты загалдели, собрали инструмент. Головин сопровождал Лизу, слегка поддерживая под локоть. Два «Лендровера» подкатили компанию к ресторану. Народу было не много, официанты быстро обслужили – выпивки и закуски было вдоволь. Головин наполнил шампанским фужер Лизы.
      - За тебя, красавица! За твой чудный голос! За твой талант! За твою божественную красоту.
      Слушала с улыбкой, сомкнула фужеры, но пить не стала, поставила шампанское на стол, взяла бокал с напитком.
      - Ну так не пойдёт, Лиза! Обижаешь. Такой концерт, такой успех – ты отказываешься от шампанского.
      Лиза покачала головой. - Я же вам говорила, что не пью спиртного. Ни капли. А поужинаю с удовольствием.
       Головина это объяснение не удовлетворило, он продолжал настаивать, пытаясь вручить фужер Лизе. Лиза поднялась, - «Извините, мне в нужно привести себя в порядок» и ушла. Головин раздражённо взглянул на Семёна.
      - Что это с ней?
      - Больше трёх лет с ней работаем  – за всё время они ни разу не прикоснулась к спиртному. Ни к какому, даже к детскому шампанскому. Говорит, что аллергия на спиртное, а это понять можно.
      Головин отвернулся, налил себе виски, слегка пригубил. Вернулась Лиза. Принесли заказанные блюда. Головин был «в ударе» - шутки перемежались комплементами, вскоре вечер перевалил за полночь.

       Официанты вежливо сообщили о закрытии ресторана.
     - Сегодня Лизу домой отвезу я. Возражения не принимаются. Семён не волнуйтесь – вторая машина для вас. – Наклонился к Лизе. – Выбирай красавица – ко мне или к тебе? У меня в Москве шикарная квартира.
Лизу передёрнуло от домогательств этого лысого бизнесмена.
      - Иваново, улица Терешковой 30. - Ответила она. – Очень устала, хочется скорей отдохнуть. Если вам далеко - я возьму такси?
     - Ни в коем случае – Дюймовочку с бала должна отвезти карета.
Головин сам сел за руль.
     - Вы же, кажется, пили – это опасно и для моего здоровья.
     - Бокал шампанского давно утонул в плотном ужине. Даже запаха не осталось, так что не волнуйся. Трасса отличная, через пару часов будем в Иваново.
     - А Вам зачем в Иваново? - нерешительно подала голос Лиза.
     - Как зачем – там дом родной. Я же сам ивановский – и родился, и школу заканчивал, и дом там построил. Так что приедем, выпьем…, - оглянулся на Лизу, - чаю выпьем, поболтаем.
      Действительно, уже через час проскочили «Владимир», замелькали посёлки предместья Иваново.
      - Ну так ко мне или к тебе? – последовал вопрос.
      - Мне домой и без «так», – решительно отозвалась Лиза.
      Машина неожиданно свернула в боковой проезд и остановилась. Лиза с беспокойством осмотрелась.
      - Что-то случилось?
      - Ничего, пару минут, разомну ноги.
       Головин вышел из машины, в свете фар прошёлся вдоль дороги, вернулся в машину. Сел на пассажирское сидение рядом с Лизой. Лиза поняла, что её ждёт, усмехнулась – «ты не знаешь, что тебя ждёт». Головин вплотную придвинулся к девушке, пропустил руку под талию.
             - Если вы на секс намекаете, так у меня месячные, - резко ответила певица.
             - Это нас не смущает, – на глазах наглел Головин, положил другую руку на бедро, скользнул к трусам. Лиза резко отодвинулась, попыталась открыть дверцу – не получалось.
            - Откройте немедленно или буду кричать.
            - Кричи, это меня раззадоривает!
            Головин навалился всей массой, стал стаскивать колготки. Лиза крепко сжала ноги, у него ничего не получалось. Присосался к декольте, стал расстёгивать блузку. Лиза круто развернулась, блузка затрещала. Опрокинул девушку на сидение, задрал юбку, запустил пальцы под резинку трусов, рванул резнику, почти разорвав трусы.
              Лиза вцепилась ему в щёки красивыми ногтями с дорогущим маникюром, оставила яркие царапины на щеках. Головина это не остановило - слегка отстранился, приподнялся, стал расстёгивать ремень своих брюк. Этого Лизе хватило.
              - Ах ты гад плешивый! – и со всей силой ударила ногой ему в пах. Раздался крик раненого волка. От боли Головин согнулся пополам, уткнувшись лицом в спинку сидения. Лиза лихорадочно искала в темноте дверную ручку.
              - Ах ты сука продажная, - наконец очухался Головин. – На, получи! – и несколько раз ударил Лизу в лицо.
              Почти теряя сознание, она высвободилась из-под его тела, подвинувшись ближе к дверце. Головин вцепился в горловину блузки, рванул со всей силой. От блузки осталось две половины на руках.
              - Получи гад! - и Лиза вновь ударила насильника в пах.
              На этот раз не так удачно. Головин схватил девушку за горло. Она вцепилась ногтями в его руки.  Он открыл дверцу машины, вытолкнул девушку на землю, закрыл дверцу. Лиза поднялась, шатаясь шагнула в темноту, села на траву. Через минуту Головин пересел на водительское сидение, запустил двигатель и, сверкнув фарами, уехал. 
           Утирая рукавом блузки размазанную тушь, Лиза вышла на трассу, попыталась остановить проезжавший автомобиль, но завидев вдрызг растрёпанную, плачущую девушку, водитель шарахнулся и скрылся. Несколько следующих попыток оказались безрезультатными.  Разревевшись, Лиза села у обочины.
                .        Стал накрапывать мелкий дождь. Её начала бить дрожь. Показались фары очередной легковушки, но Лиза, захлёбываясь слезами, не тронулась с места. Проехав её, машина остановилась, сдала назад, встала против плачущей девушки. В свете автомобильных фар вышел водитель, осмотрел Лизу, сел рядом. Несколько секунд вслушивался в рыдания девушки и когда она слегка затихла, спокойно спросил
            - Помощь нужна?
            Лиза повернула заплаканное лицо, всхлипывая спросила.
            - Довезёте меня домой в Иваново? Улица Терешковой, тридцать. Я заплачу. Хорошо заплачу.
           Водитель кивнул, протянул руку, помог встать. Поддерживая под локоть, подвёл к машине, открыл дверцу, усадил. Вернувшись за руль, включил печку.
           - Сейчас согреетесь. - Возьмите полотенце, - протянул стопку бумажных полотенцев — приведите себя немного в порядок.
            Машина легко бежала по трассе. Включив внутреннее освещение, поглядывая в зеркало, насколько было возможно, навела порядок на лице и в одежде.
            - Так понимаю - вы подверглись насилию.  Может сначала в полицию?
            - Нет, я хочу домой.
            - Извините, девушка, на дороге случается разное. Предлагаю, сначала заехать в больницу, там, окажут посильную помощь, обработают кровоподтёки. На вас же смотреть страшно. Это ничего не будет стоить - помощь врачей будет к месту.
             - Там расспрашивать начнут – что и почему. Мне это не надо.
             - Обещаю, расспросов не будет. Там работает моя соседка, разберёмся по-тихому. Соглашайтесь.  Лиза кивнула.
                - Вас как зовут? — спросил водитель, не отрывая взгляда от набегавшего полотна дороги. – Меня Глебом папа назвал.
             Лиза улыбнулась взглянула на водителя
            - Я Лиза. А ваша мама была против?
            - Против. Отец смог уговорить.
            Въехав в Иваново, подъехали к районной больнице, Глеб попросил Лизу посидеть в машине.
            - Найду соседку, договорюсь.
            Лиза моча кивнула. Глеб вошёл в приёмное отделение, достал мобильник, набрал Шейнина.
           - Глеб, ты на часы смотрел? Какого… звонишь в четыре утра?
           - На дороге нашёл девушку, похоже на изнасилование. Твоё профессиональное участие нужно. Мы во фрунзенской районной больнице.
           - Через пятнадцать минут буду.
          Глеб отыскал соседку – дежурила в эту ночь.
         - Вера Ивановна, возвращался из Москвы, на трассе под дождём увидел плачущую, растрёпанную девушку. Она ивановская. Я не спрашивал, но возможно было изнасилование. Она не хочет огласки. Сейчас приедет капитан полиции, он аккуратно расспросит, составит протокол, а Вы, так же аккуратно осмотрите её, составьте нужный документ. Ей не объявляйте, а когда она успокоится, решим, что с этим делать.
           - Как ты Глеб умудряешься вляпаться в очередную историю? Составлю всё – а как она объявит тебя насильником?
           - Вот и я о том же! Если такое произойдёт - у вас будут результаты экспертизы и моё честное имя останется честным. Я её веду?
           Подъехал Шейнин. Выслушав Глеба, напялил медицинский халат, зашёл в смотровую, взглянул на потерпевшую. Вернувшись, снял халат, сел с Глебом. Вышла Вера Ивановна.
          - По словам девушки изнасилования избежала, насильник получил ногой в пах и избил её. В акте отразила разорванную в клочья одежду, синяки, кровоподтёки и ссадины. Других видимых повреждений нет, сама жалуется только на боли в местах ударов. Половые органы не осматривались - она отрицает половой акт, я не стала настаивать.
           - Теперь моя очередь, - поднялся Григорий.
           Минут через двадцать он вышел, покачал головой.
           - Видуха - будь-будь! Изнасилование отрицает. Акт я составил под предлогом, что вдруг виновник избиения ты. Она о тебе хорошо отзывалась, охотно подписала акт. На всякий случай копию медицинского осмотра и свой акт оставлю, в жизни всякое бывает. А ты знаешь, что за «птицу» ты поймал? –  Глеб качнул головой. – Тебе несказанно повезло – спас знаменитую «Леонелу», нашу ивановскую звезду и певицу Лизу. «Заявы» нет, дальше разбирайся сам, я домой досыпать.
         Из смотровой вышла Лиза. Глеб взглянул на прихваченные медицинским пластырем остатки юбки и блузки, измазанные йодом лицо, руки и коленки девушки.
           - Если не передумали, отвезу вас домой.
         Лиза покачала головой, глаза наполнились слезами.
           - У него в машине остались моя сумочка с телефоном и ключами. Я не смогу попасть в квартиру, а вызывать слесаря в таком виде, без документов – кто мне поверит?
          - Но вы же узнаваемое лицо, знаменитая певица.
          - Это моё лицо нынче узнаваемо? – и засмеялась.
          Засмеялся и Глеб.
         - Тогда едем ко мне. Перекусим, попьём чаю. Отдохнёте приведёте себя в порядок, решим, что делать дальше.
         - А ваша жена?
         - Не женат ни разу. Вижу вы согласны. Идёмте к машине.
                *
        В шесть утра Глеб постучал в дверь комнаты. Лиза с трудом открыла глаза, оглядела комнату, с трудом соображая, где оказалась. Наконец события прошедшей ночи пронеслись в голове. Натянула одеяло до подбородка.
         - Уже можно, входите.
         Глеб присел на кресло рядом, осмотрел лежавшие разорванные вещи, положил на спинку кресла вафельный халат.
          - Так Вы военный? – заметив, что он в форме, спросила Лиза.
          - Военный. Вы скажите размеры одежды и обуви. Пока не найдутся ваши документы и вещи, подберём что-то временное. Я иду на службу, меня не будет до завтрашнего утра, часов до двенадцати.  Своей соседке поручу всё купить – запишите размеры и что конкретно. Её зовут Анна Михайловна, она живёт в этом же доме. Никого, кроме неё, в квартиру не пускайте, в глазок смотрите кто звонит.
            Лиза молча кивнула, черкнула свои размеры, и желаемые вещи. Он углубился в записку. Лиза впервые, в дневном свете, рассмотрела «спасителя».
            - Я верну все деньги, не беспокойтесь.
            Глеб молча глянул на девушку.
            - Не беспокоюсь. Усвойте то, что сказал и повторю – никому дверь не открывать, пусть хоть молотками стучат. Всех рассматривать в глазок, но дверь открывать только моей соседке Анне Михайловне. В холодильнике есть всё для нормального питания, кроме сладкого. Если нужно сладкое – напишите тут. 
              - А почему вы почти на сутки пропадаете?
              - Служба, Лиза. Теперь укрывайтесь и спите. Анна Михайловна придёт ближе к семнадцати часам.
             - К «пяти»?
             - Да, к семнадцати.
             - Выспитесь – осмотрись на кухне,  что пожелаете – ешьте и пейте. Я ушёл.
            Когда за Глебом щёлкнул замок, Лиза сладко потянулась в постели и снова уснула – прошедшая ночь давала себя знать. Проснулась, взглянула на настенные часы – было два часа.
            - По-военному – четырнадцать, - усмехнулась она.
            Крепкий заварной кофе, потом бутерброды с маслом, красной икрой и чай вернули бодрость. В ванной взглянула в зеркало и ужаснулась – под глазами синие фингалы, скула слева с кровоподтёком... Так показаться этой соседке? Она поискала что-то из косметики и с радостью обнаружила косметический набор «Бьюти бокс».
             - Ну вот, а говорил, что жены нет. Значит была женщина. Раз он разрешил пользоваться всем что найду, наведу хоть какой-то марафет.
              В половине шестого раздался звонок в дверь. В глазок виделась женщина средних лет. Как требовал Глеб, опросила незнакомку.
              - Я Анна Михайловна. Всё в порядке, открывайте.
              Осмотрев принесённые вещи, Лиза тут же натянула новые трусы, джинсы и джинсовую рубаху. Прошла на кухню. Там Анна Михайловна уже расставила чашки для чая с пирожными.
              - Попьём чайку, посудачим, а в холодильнике всё что вы заказали. Потом разберётесь.
               Лиза кивнула, поднесла чашку к губам.
             - Глеб сказал, что вас избили хулиганы. Прямо смотреть на вас страшно, хотя вижу, что косметикой «страхи» вы поправили.
             Лиза поняла, что Глеб и тут оградил её от лишних расспросов.
             - Потребовали деньги, - на ходу придумывала она. – Забрали сумку с деньгами, ключами от квартиры и телефоном. Сопротивлялась, вот и оказалась в беспомощном состоянии.
            - Бедолажная ты, несчастная. Теперь дней десять нужно дома сидеть, пока лицо придёт в порядок. А как с Глебом познакомились?
             - Сидела ревела, а он на машине проезжал. Остановился и привёз сюда. В свою квартиру я попасть не могу – ни ключей, ни документов, ни лица.
              - Глеб у нас такой. Сердобольный. Очень положительный человек.
              - А он точно холостой или сюда пожалует жена?
              - Холостой. И даже женат ни разу не был. В паспорте отметок нет, сама видела. А почему не женат - он только улыбается, говорит, что не встретил ту единственную. А вы замужем?
              - Нет. И тоже не была ни разу. А где Глеб служит?
             - Могу сообщить только общеизвестное – он лётчик, служит в местном полку, иногда неделями не бывает дома. Вот и сейчас куда-то улетел, будет только завтра. Честный и порядочный человек. Так что не беспокойтесь, выздоравливайте, набирайтесь сил.
         Анна Михайловна ушла. Лиза обошла уютно обставленную квартиру, заглянула в шкафы, увидела военный мундир с майорскими погонами. Пересмотрела купленные для неё вещи – «тут тысяч на двадцать будет - и не боится их потерять»?
            — Значит действительно порядочный, – решила она. – И как мужчина – очень интересный. – И сама себе улыбнулась.
                *
             Семён уже в десятый раз набрал телефон Лизы и в десятый раз телефон не отвечал.
            - Залегла в постель к Головину, - удручённо подумал он. - Репетиция в понедельник, сейчас пятница. Надеюсь, к понедельнику «накувыркаются», – решил он и махнул пол стакана водки.
              Глеб вернулся домой к трём часам дня субботы, открыл своими ключами. Лиза несмело выглянула из-за косяка двери.
             - Выходи пленница.  Улучшения вижу - теперь на Вас можно смотреть без страха.
              - Ну не смейтесь, я ещё улыбнуться толком не могу, губам больно. Кушать будете? Я кое-что приготовила.
              - Спасибо, я пообедал в столовой. Давайте попьём кофе.
              - Вам с сахаром, с молоком?
              - Нельзя портить кофе сахаром, коньяк огурцом, а любовь браком, – улыбаясь резюмировал Глеб. – Мне заварное из «кофе-машины». А Вы что будете пить?
             - Я не смогла запустить эту «машину» - заваривала в турке.
             Глеб поднялся, включил кофейный автомат.
             - А мне и с сахаром, и с молоком, - попросила Лиза.
             Сели кофейничать.  Глеб расспросил о самочувствии, поинтересовался какие нужны лекарства.
              - Анальгин и цитрамон. Всё остальное обработали в больнице.
              - Всё есть в аптечке. Голова у меня никогда не болела, даже с сильного перепоя – тяжёлая, но без болей. Какая ещё помощь нужна?
               - Нужен телефон моего импресарио – ведь нужно как-то домой попасть.
              - Мне звонил приятель из полиции - приходил Семён – это ваш…?
           - Да, - обрадовалась Лиза, - он.
            - … уже обращался в полицию в связи с вашим исчезновением. Он заявил, что какой-то Головин был последним, кто вас видел и подвозил на машине. Дело о розыске пока не возбуждалось. Мой друг в полиции вял телефон Семёна. Вот моя трубка - звоните.
           Лиза набрала Семёна. С той стороны раздались радостные возгласы.
           -  Твой Головин полное животное – я ему отказала, так он избил меня, бросил на дороге. Хорошо нашлись добрые люди. Пока на глаза показаться не могу, репетируйте без меня. Наведайся к этому скотине Головину, забери у него мою сумку с вещами и потом позвони.
           - Я к нему уже ходил, он дома, бухой страшно.  Узнал, что ты пропала и что я был в полиции – перепугался до дрожи в коленках. Сейчас поеду за твоей сумкой, очевидно у него в машине осталась.

          - Ну вот всё и налаживается, - улыбнулся Глеб. – И когда Вы собираетесь в «белый свет» показаться?
         - Глеб, а можно на «ты». Правда, Вы старше меня, но не настолько же.
         - Можно и на «ты», - улыбнулся Глеб. – Мне тридцать пять, а тебе?
         - Разве не известно, что неприлично интересоваться возрастом женщины, - улыбалась она. – Но тебе скажу – я уже совершеннолетняя и мне двадцать шесть. Ты не мог бы забрать мою сумку у Семёна, когда она у него появится. «Если появится…» —задумчиво произнесла Лиза и взглянула на Глеба.
           - Заберу, конечно, если это не срочно. В понедельник мне снова на службу и пару дней меня не будет.
           - Опять улетаешь?
           Глеб задумчиво посмотрел на Лизу, кивнул.
          - А можно я пока поживу у тебя – стыдно на люди показываться. Я заплачу.
          - Живи. Мне будет спокойней – квартира под присмотром. У дверей на зеркале запасные ключи. Единственно прошу – никаких Семёнов и Гловиных в квартире быть не должно. Ещё – Анна Михайловна убирается у меня. Вот с ней и поговоришь. Её телефон записан в блокноте в прихожей.
            - С ней можно только о погоде, - парировала Лиза. – Спросила про тебя – полное табу.
            Глеб посмотрел на любопытствующую Лизу, усмехнулся.
            - Всё, что тебе нужно знать обо мне, ты знаешь.  Другие знания будут только вредить.
                *               
           Глеб привёз её сумочку и как только осталась одна, набрала подругу. Та работала маникюрщицей и знала все последние сплетни по городу. Пять минут в трубке слышались вопросы и восклицания по факту «пропажи» и поздравления по случаю «счастливого» освобождения. Тамара тут же сообщила, что Головин, со скоростью молнии смылся за границу и сроки возвращения неизвестны. Заходил Семён, жаловался на «болезнь» Лизы и угрозы срыва концертов.
           Рассказ Лизы о новом знакомом лётчике привёл Тамару в восторг. Разумеется, Тамару интересовала успели уже они переспать и «как он?». Полное расстройство нервов от Лизиных объяснений и наконец Тамара выдала
           - Этот Глеб или импотент или мужеложец. Ты пред ним была «в чём мать родила» и у него ничего не шевельнулось. И не было поползновений? Это ненормально? А внешне он как? Фото есть?
          - Могу пока на словах – высок, где-то метр восемьдесят, копна тёмно-русых волос, слегка не брит, в лице что-то среднее между актёрами Даниилом Козловским и Иваном Янковским - в общем довольно брутален.
           - И не женат! Как же я завидую, Лиза! Не вздумай его упустить и обязательно приведи ко мне. Когда вас ждать?
            - Сейчас он улетел на несколько дней, а мне, с раскрашенной мордой на люди показываться нельзя. Залечу синяки - обязательно приведу похвастаться.
            На том и порешили.
                *
           Зарулив самолёт на стоянку, Глеб поднялся в класс предполётной подготовки, оформил документы по прошедшему вылету, занёс диспетчеру. Тот передал, что командир полка просил сразу, как появится, зайти к нему. Глеб кивнул, подписал последнюю бумагу и пошёл в штаб. У Шубина никого не было, Глеб зашёл. Выслушав краткий отчёт по полётам, Шубин поднялся, обошёл стол и сел напротив.
            - В полку свободна должность зам комэска. Я уже подготовил приказ о твоём назначении, а через месяц после назначения, при твоём хорошем поведении и отсутствии предпосылок – хочу послать тебе на «подполковника». Должность вилочная, но ты - и лётчик-инструктор, и лётчик экзаменатор, и член комиссии по ЧП - это позволяет присвоить очередное звание.
            - Спасибо, конечно, а чем обязан?
            - Года-два – и я пойду на повышение. А ивановский полк – это моё детище! Хочу оставить достойных приемников. Майора на полк не назначат, а ты уже был комэском и при новом звании возражений не будет. К тому же двое командиров эскадрилий спят и видят себя в испытателях. Уйдут – ты реально станешь на одну из должностей.
           - Ну, тут моего согласия не требуется, но приятно, что вы обо мне такого мнения. В полку я уже свой, трассы изучил, думаю справлюсь.

           С этой новостью, греющей душу, Глеб вернулся домой. В коридор вышла Лиза.
         - Фу ты, испугала! Я уже забыл, что у меня кто-то есть в квартире. А ты уже хорошо выглядишь, синяков нет, ссадины зажили.
           - Кушать будешь?
           Глеб остановился на полпути в ванную, обернулся.
          - Всё же приятно, когда возвращаешься домой, а там тебя ждут и обед готов… Стоит подумать над этим. Сегодня предлагаю погулять вечером по городу, просто пройтись по улочкам. Работа у меня сидячая, физическая разрядка требуется.
          Долго, до полуночи, они бродили по притихшему городу, Лиза держалась «под руку», периодически прижимаясь к его плечу. Глеб чувствовал упругое прикосновение её груди и когда она в очередной раз слегка развернулась и заглянула ему в глаза, улыбнулся.
           - Не торопи события, Лиза, мы слишком мало знакомы для серьёзных отношений, а поспешность может сослужить плохую службу.
           Лиза вздохнула
           - Всё у тебя «служба и служба». Когда же ты жить начнёшь?
           - Это и есть моя жизнь. Многим она не нравится, но это моё и по-другому жить не буду.
           Вернулись за полночь, по очереди приняли душ и уснули каждый в своей кровати.

          Утром Лиза проснулась одна, долго не хотела вставать. Выпив кофе, позвонила Тамаре.
           - Не знаю, как себя дальше вести – я и обед готовлю, и «под ручку» хожу, и прижималась к нему всеми частями – нет, не реагирует. Ну не предлагать же самой «постель» - сочтёт за проститутку.
           - А что ты вообще от него хочешь? Замуж?
          - Замуж страшно, вдруг ошибусь. Но Глеб очень надёжный мужчина, красив, спортивен и кажется, я начинаю влюбляться. А вдруг переспим и не понравимся - разбежимся.
          - Так ты всё же хочешь начать с постели.
          - Я хочу увидеть его как сексуального мужчину. Хочу понять, что от него ждать в будущем.
          - Не мудри, Лиза. Если влюбилась – это самое главное. Где любовь, там и прощение друг другу. Не знаю, как ты сумеешь его соблазнить, но искренне тебе желаю.
 
          Вечером Глеб пришёл с цветами. Лиза спрятала лицо в букете, шагнула к Глебу, опустила букет, их глаза встретились. Её начал бить лёгкая дрожь.
           - Я тебе совсем не нравлюсь? – голос её дрожал.
           Блестящие, казавшиеся тёмными от густых ресниц, серые глаза внимательно остановились на его лице, как будто она уже признавала его. Вместо ответа, Глеб увлёк её в свои объятия, как увлекает за собой откатывающаяся от берега волна. Неумолимо. Головокружительно. Упругость губ, их влажность… слегка коснулся её губ, что вызвало у Лизы ещё большую дрожь и наконец они слились в долгом поцелуе. Потом поднял её на руки, будто она ничего не весила, и понёс.
          А далее была ночь. Ночь полная необузданной страсти и сладострастного безумия. Ночь со всем тем, что только могли себе позволить, оставшиеся наедине, как после долгой разлуки, два взрослых любящих человека, истосковавшихся друг по другу, как душой, так и телом.
          Когда она проснулась Глеба рядом не было. На столе нашла записку –«Вернусь через три дня».
                *
           Оглядев себя в зеркало, пришла к выводу, что следов насилия более не видно. Наскоро перекусив, поехала в город, зашла в салон к Тамаре. Завидев подругу, Тамара сразу сделала для себя вывод – «свершилось!».
           - Ты сияешь как начищенный рубль! Ну что - было!?
        - Было! – засмеялась Лиза и уткнулась в плечо подруги. –Такая сумашедшая ночь. Такое было – до сих пор не отойду! Ни с кем раньше и никогда такого не было. Дай водички.
         Захватывающим рассказом Лизы «заслушались» девушки, сидевшие «под полотенцами» на окраску волос и укладку. И хотя Лиза рассказывала скромно, сдерживая излишек эмоций, имён не упоминала, окружающие с завистью смотрели девушку, пытавшуюся утаить чувства.
         - Повезло вам, девушка, - наконец заметила одна из пациенток. – Если всё так, не теряйте его, это ваше счастье.

                *               
            Мягко притерев самолёт к полосе и, следуя за машиной сопровождения, Глеб остановился у здания аэровокзала Иркутска. Оставив второго пилота в диспетчерской, зашёл за оформлением грузов – медицинские аппараты внушительных размеров в упаковке. Доставить их нужно было в Москву на ремонт. Решив вопросы погрузки, зашёл в аэрофлотовскую гостиницу, не раздеваясь лёг на кровать, закрыл глаза, на несколько минут расслабился. 
          Бурная ночь с Лизой, ранний вылет, шестичасовой перелёт – даже на его крепком организме отразились усталостью. Вспоминая ночь, невольно улыбался – уже много лет он не встречал женщину, способную так увлечь.  Мысли туманились и постепенно крепко уснул.

          Проснулся от тряски за плечо – второй пилот Николай, недавно прибывший из училища, убедившись, что командир таки проснулся, спросил
         - Глеб Иванович, вы бы разделись. И форму помнёте и спать неудобно.
         Глеб поднялся, прошёлся по комнате, достал из портфеля термос с кофе. Наконец изгнав из головы остатки сна, набрал телефон.
         - Слушаю! – прозвучало на той стороне.
        Это хорошо, решил Глеб, что просто «слушаю» - без навязчивых «слушаю любимый», «слушаю дорогой» …
         - У тебя всё в порядке, всего хватает?
        - Всё и всего. Тебя не хватает. Улетел, не попрощавшись.
        - Привыкай к армейскому укладу.
       - Не хочу я к такому привыкать. Возвращайся скорей, очень жду. И ещё – я хочу сходить на пару дней в свою квартиру и потом, ребята уже волнуются – вызывают на репетицию.
        - Поступай как знаешь, только предупреди Анну Михайловну. И ещё – перед вылетом мой командир полка заявил, что коль я живу с самой красивой и знаменитой певицей России, то обязан организовать концерт для авиационного гарнизона. Вот тут я пасс, не знал, что ответить. Кроме халявного обеда в лётной столовой мы ничего предложить не можем.
         - Обязательно выступим в порядке шефской помощи. Я сегодня же переговорю с Семёном. Не волнуйся и быстрей возвращайся.

        Когда через пару дней Лиза вернулась в квартиру Глеба, застала его спящим в спальне. Решила не будить, дождаться, когда выспится.
            — Вот интересно, - подумала она. – Он сам сказал, что работа сидячая, что летят они на автопилоте, а похоже устаёт как грузчик на рынке. И спит как пожарник.
           Проснулся Глеб во второй половине дня. Лиза поставила ему наскоро приготовленный суп. Глеб кушал, изредка улыбаясь и поглядывая на Лизу. В дверь позвонили. Лиза пошла открыть дверь и вскоре из прихожей раздалось радостное «щебетание» двух девушек. В дверях показалась Лиза, пропустила вперёд Тамару.
             - Это моя подруга. Она купила для меня косметику, меня дома не нашла и вот принесла. Мы попьём кофе.
             Глеб молча кивнул, жестом пригласил Тамару за стол. Лиза разлила кофе по чашкам.
            - Глеб, расскажите о себе, пожалуйста, - внезапно выдала Тамара. – Лиза моя давняя подруга, мы привыкли делиться своими новостями. Вы с ней встречаетесь, а она о вас ничего не знает. А вы ведь уже и живёте вместе.
            Глеб уставился в чашку несколько секунд молчал.
           - Что ещё рассказала Вам Лиза?
           Вопрос прозвучал так, с такой интонацией, что обе девушки испуганно переглянулись. За столом образовалась молчаливая пауза, грозившая перерасти в конфликт. Тамара не знала, как реагировать, допила кофе, поставила чашку на стол. Глеб, с посеревшим лицом продолжал молчать. Тамара поднялась, поправила волосы.
           - Извините, если чем обидела. Я лучше пойду.
           Глеб молчал. Тамара кивнула Лизе, та пошла её провожать. Вернувшись из прихожей, Лиза присела на край стула. 
         - Прости Глеб, ведь Тамара ничего плохого не сказала ни о тебе ни…
          - Я просил никого не приглашать в квартиру, - Лиза кивнула. – Кто ещё побывал в моё отсутствие?
           - Никого. Правда, Глеб, никого. Приезжал Семён на счёт концерта для гарнизона, но в квартиру мы не заходили, были только у командира.
           - «Живёте вы вместе» … давно она знает об этом?
           Лиза поджала губы, нервно взглянула на Глеба.
          - А это военная тайна? Что в этом особенного - мы девушки, мы делимся своими бедами и радостями.  Ну нельзя же жить взаперти и всё носить в себе.
          - Нельзя болтать, разносить ваши бабские сплетни. Я просил ни слова никому обо мне и наших отношениях.
          Лиза поджала губы, поднялась, ушла в комнату, забрала сумку и вскоре Глеб услышал щелчок дверного замка.

           Глеб наблюдал в окно как Лиза ловила такси. Достал виски, налил пол стакана. О том, что можно было поступить иначе, Глеб понял уже потом, когда Лизы не было больше недели и она не звонила.
            В субботу позвонил Шубин
           - Что ты помалкиваешь? В субботу, в Доме Офицеров Лиза-Лионела даёт шефский концерт. Тебе зарезервировал место рядом со мной, товарищ подполковник. Завтра на построении вручу тебе погоны.
          - Не знаю, что и сказать, командир. Подумаю, где обмывать будем.
            До самой субботы Лиза не приходила и не звонила.  В субботу Глеб зашёл в кабинет Шубина - подводили итоги парко-хозяйственного дня.  Закончив, всё руководство поднялось и направилось в Дом офицеров, куда уже стекался народ – офицеры с жёнами и детьми. Зал быстро наполнялся, Глеб с офицерами полка занял своё место в первом ряду.

              Занавес поднялся, ансамбль исполнил оркестровую мелодию. Семён от имени коллектива поздоровался с залом, коротко сообщил о составе оркестра и будущих номерах. Лизы не было видно. Вновь зазвучала мелодия, вперёд выступил гитарист и хорошо постеленным голосом, под аплодисменты зала, исполнил знаменитый «Марш авиаторов». Ещё долго по залу неслось - 
             - Все выше, и выше, и выше, стремим мы полет наших птиц и в каждом пропеллере…»  С аплодисментами зал встал и долго не давал оркестрантам начать новый номер. Наконец «ударник» сделал несколько резких пассов, зрители сели.
           - Прошу поприветствовать солистку ансамбля «Лионелу». Зал снова разразился аплодисментами.
Лиза вышла скромно, взяв микрофон улыбнулась, обернулась к Семёну, кивнула. Зазвучала мелодия, Лиза поднесла микрофон, её взгляд был направлен в глубь зала. Глеб поёжился в кресле.

Глубокий голос Лизы проникал в душу -

О любви не говорили мы,
Всё стояли у окна,
И вина с тобой не пили мы
Были пьяны без вина...

                Глеб опустил голову боясь встретиться с Лизой взглядом – чувство вины не покидало уже который день.
 
Если б знала как получится,
Не решилась бы уйти
Но пришла судьба-разлучница
Разошлись наши пути...

           Зал взорвался аплодисментами. Лиза склонила голову, с улыбкой отступила вглубь сцены. Шубин наклонился к Глебу
          - Не переживай подполковник – после перерыва будут цветы. Выберешь букет для неё – в этом подарке гарнизону девяносто процентов - твоя заслуга.
          Лиза исполняла песню за песней. Глеб выбрал букет белых лилий, прикрыл их накидкой. Внезапно Лиза смело посмотрела на Глеба, поднесла микрофон к губам и над залом поплыла любовная мелодия -

Словно сумерек наплыла тень,
То ли ночь, то ли день,
Так сегодня и для нас с тобой
Гаснет свет дневной.

Этот сумрачный белесый свет,
То ли есть, то ли нет,
И стоим с тобою рядом мы
На пороге тьмы...


          Оркестр делал проигрыш. Неожиданно Лиза спустилась в зал, подошла в Глебу, протянула руку. Приняв руку, Глеб поднялся, обнял Лизу за талию, они закружились в медленном танце. Зал затаил дыхание
 
Первых писем и объятий пыл,
То ли есть, то ли был,
Только кажется, что встреч тепло
Навсегда ушло.

И ни кто из нас не даст ответ,
То ли жаль, то ли нет,
И разлука наша так близка,
Как твоя рука...

          Они танцевали, не отрывая глаз друг от друга. Конец песни утонул в овациях. Глеб склонился к руке Лизы, проводил на сцену, передал букет. Лиза приняла цветы, задержала Глеба, поцеловала в щёку. Зал был в восторге!

        Шубин поднялся на сцену, вручил Лизе очередной букет, от руководства поблагодарил коллектив ансамбля. Семён, под аплодисменты, объявил об окончании концерта. Шубин придержал Семёна
         - Приглашаю коллектив на ужин в лётную столовую. Ананасов не обещаю, продегустируете питание наших лётчиков. 
         Семён конечно же принял предложение, обернулся к ребятам, сообщил новость. Стол был накрыт в малом зале (для руководства). Кроме обычных блюд стояли фужеры, несколько бутылок сухого вина, напитки. Музыканты, перекидываясь шутками, расселись за столами. Посадив Лизу за свой стол Шубин, вышел в зал, лично, под руку затащил к столу Глеба, усадил напротив Лизы. Удостоверившись, что наконец «всё в порядке», наполнил фужеры, поднялся с тостом
         - Очевидно, господа музыканты… любезная Елизавета Николаевна, вы впервые в лётном коллективе, впервые в лётной столовой. Лётная столовая — это важный военный объект любого авиационного гарнизона.  Я не случайно пригласил вас на ужин, чтобы вы знали - «Основа летания – сон и питание».
         Смех музыкантов перерос в аплодисменты.
        - Не буду дальше развлекать – вот, наши девочки-официантки уже несут ужин – выбирайте по своим предпочтениям.
        Ужин затянулся на добрых три часа. Музыканты покидали столовую в прекрасном расположении духа.
        - Наконец мы сыты, обласканы и можем с трезвыми лицами показаться домой. Лиза ты с нами?
         Глеб придержал её за локоть.
        - Прости меня за тот случай, за ту резкость. Я был олухом.
         Лиза, улыбаясь смотрела в глаза любимого.
       - Я не поздравила тебя с званием подполковника. Не знала. Это стоит отметить. Приглашаешь?
      Улыбаясь, приобнял её за талию. Прощаясь, Лиза помахала рукой Семёну.
      - Я остаюсь с лётчиками.
        И осталась ночевать у Глеба.

 СУДЬБУ НЕ ОБМАНИШЬ.

          Через пол месяца беспрерывных репетиций Лиза с ансамблем укатила в Петербург. Глеб, в составе эскадрильи, убыл в Индию, перевозить закупленную авиатехнику. Больше месяца влюблённые не видели друг друга, созваниваясь, когда появлялось «окно» в работе. Лиза вернулась первой, осталась ждать в своей квартире.

          Эскадрилья возвращалась через Владивосток, где они должны были взять дополнительный груз. Глеб решил «заходить» к Владивостоку «по прямой», рассчитывая выйти прямо к 4-му развороту, как это обычно делается, если «курс подхода» почти совпадает с «посадочным курсом» и есть контроль с земли.                Однако в районе аэродрома наблюдалась грозовая деятельность и Сергей по локатору определил, что «с прямой» не получится: на пути пятнышками локатора светилась гроза. В районе «круга» их было несколько — все мелкие, но на экране светились хорошо, и облачность полностью скрывала землю.
           - Будем выходить на «привод» и строить заход по схеме – передал Глеб решение штурману.
            Сопки там не очень высокие, но находятся прямо в районе «круга», но особенно одна, на третьем развороте. Она и определяет безопасную высоту «круга» — 1500 метров.
           Глеб пилотировал, Николай держал двигатели, Сергей колдовал над локатором и командовал заходом. Прекрасно слётаный экипаж справлялся с сложными метеоусловиями.
          Аккуратно обходили засветки, Сергей вёл связь с землёй и прикидывал место самолёта на кругу. Вот прошли траверз, скоро третий…тут как раз засветка…Так, чуть подрезать — и вниз вправо, к 4- му… проскочим как раз.
          Только Глеб настроился нырнуть вправо вниз, как в эфире буквально прогремел голос «диспетчера»:
         
         — Вы не забыли, что в районе «третьего» — крутая сопка?

           В этот момент выскочили из облаков. Перед глазами в тёмной тени грозовой тучи стоял белесый столб ливня, пронизываемый бледными молниями, а справа под крылом, там, куда они готовились нырнуть, «ждала», растопырив ветки леса, крутая сопка. Глеб резко заложил левый крен, мгновенно покрылся холодным потом:
          Смерть заглянула в глаза.

          Глеб осмотрел экипаж - ему ответили "круглыми" глазами
          - Пронесло, - мелькнула мысль. -  Есть Бог на небе. Есть опытные, грамотные диспетчеры, из бывших лётчиков.
           - Борт 3561 - Владивосток -"Диспетчер Круга" - Спасибо диспетчеру, что следили за нами, что душа болела за нас.  Нам урок на всю жизнь.

             И вытер холодный пот. Пора жениться, решил он.
                *
            После индийской командировки экипаж получил десять дней отпуска.  Глеб с Лизой сели на машину и через день уже были в Сочи. Им дали разные люксовые номера, но рядом. Объездив почти все достопримечательности, последние три дня, почти не выходили из номера, поочерёдно меняя комнаты.

           Вернулись домой. Утром, за кофе, Глеб загадочно попросил Лизу задержаться за столом, сходил в другую комнату и пряча руку за спиной, сел напротив. Лиза поняла, что за этим последует значимое предложение.
          - Лиза, по общему времени, мы больше года живём вместе. Я предлагаю своё сердце и прошу твоей руки – давай поженимся. – И выложил на стол ювелирную коробочку с двумя обручальными кольцами.
        Лиза улыбалась, разглядывала кольца, подняла глаза на Глеба.
        - Я, конечно, давно ожидала. И согласна. Но как ты видишь нашу свадьбу и жизнь?
          - Сейчас март. Подадим заявление, а расписываться и свадьбу отложим на конец августа.
          - Почему так? Опять твоя служба?
          - Нет, для таких мероприятий мне бы дали десять дней отпуска, не в этом суть. Выйдя замуж, ты перестанешь пить противозачаточные таблетки и примерно в мае у нас будет малыш, хотелось бы девочку. А после, через год, родим второго - там уж кого Бог даст.
          Лиза рассеянно слушала, кивая головой.
          - Тогда мне придётся бросить концертную деятельность, стать у плиты и стиралки. Тут нужно подумать. - Обняла Глеба. – Ты мне дашь время подумать?
             - Конечно. До августа ещё далеко.

              Заявление в ЗАГС они подали, а уже вечером, того же дня Глеб улетел в очередную командировку. Оставшись одна, Лиза бесцельно бродила по квартире, обсуждая сама с собой возможность поменять жизнь актрисы на домашнюю хозяйку. Пусть жену пилота, пусть жену очень импозантного мужчины - глядя на них, заглядывались встречные девушки, но … Она поехала на свою квартиру, потом на репетицию к Семёну. О предстоящей свадьбе умолчала.

            Глеб всё не возвращался. Три дня ушли на взвешивание всего «за» и «против», не придя ни к какому выводу отправилась к Тамаре.
          - Есть сногсшибательная новость – Глеб сделал мне предложение, и мы подали заявление.
           Тамара захлопала в ладоши, вскочила, обняла Лизу за плечи.
          - Только чур – свидетель с твоей стороны – я, и «дружка» на свадьбе!
          - Всё так, только…
          Тамара взглянула на подругу, села на своё место, озабоченно взглянула на Лизу.
         - А что «не так»? Что тебе ещё «не так»?
         - Условия мне поставил, - Лиза припала к чашке с кофе.
         - Говори же , ну…
         - Я должна оставить концертную деятельность, в августе сыграть свадьбу, и чтобы уже в мае следующего года родить ребёнка. А через год после первого, родить второго ребёнка. А я не представляю я себя с огромным брюхом…
        - Полная смена амплуа. И это наша женская, доля. Рано или поздно – это случится, рано или поздно концертировать ты прекратишь, рано или поздно замуж выходить нужно и нужно рожать детей. А что за семья без детей? Отказавшись сейчас от замужества, ты обречёшь себя на одиночество. Ты думаешь Глеб будет ждать вечно, пока ты не напляшешься?  Не дури, подруга, объявляй Семёну форс мажор, спой последние песни и выходи замуж. Поверь – не сразу, но потом понравится.
        - Подумаю, - поднялась Лиза. – Время есть. Подумаю.

        Через неделю Глеб вернулся, не обнаружив дома Лизы, позвонил.
       - Я на гастролях в Калининграде. Будем тут ещё три дня.
       Положив трубку, Глеб на минуту задумался, потом набрал аэропорт «Внуково», заказал билет до Калининграда. Уже к вечеру рассматривал уличную рекламу группы Семёна, выяснял, где продаются билеты. С букетом, занял своё место во втором ряду.
 
        Концерт шёл по накатанной схеме. Прозвучали последние аккорды и народ бросился к сцене с цветами. По боковой лесенке Глеб поднялся на сцену. Приняв букеты почитателей, Лиза повернулась чтобы передать их Семёну, но наткнулась на Глеба. Сунув цветы подвернувшемуся гитаристу, повисла на возлюбленном. Зал одобрил выбор Лизы аплодисментами.
       - Это кто? - Раздался зычный голос рядом.
       Очередной поклонник с огромным букетом роз требовал внимания к себе.
       - Это мой жених, - обернулась Лиза.
       - Жених не муж. Он миллионер?
       - Он нет. Он просто мой жених. А вы миллионер?
       - Да. И приглашаю вас на ужин в ресторан.
       - А кроме денег, и чёрной икры что Вы можете предложить?
       От такого откровенного вопроса «миллионер» замешкался, не находя слов. Бросил букет «клавишнику» на инструмент.
      - Сука продажная, - процедил он уходя.
      - Как раз наоборот – Вы не смогли её купить. – бросил вслед Семён.

      Через сутки Глеб был вынужден вернуться в полк к своим обязанностям – приём зачётов, вывозные полёты, комиссионный разбор предпосылок, оформление документов… Рутина засасывала. Вскоре приехала Лиза, до следующей командировки Глеба жили вместе, потом на гастроли уехала Лиза. «Это нормально - считал Глеб.         – Тем радостнее будут встречи».

         Вскоре полковника Шубина взяли в другую дивизию на повышение. Новым командиром авиаполка назначили командира их же, третей эскадрильи, с которым отношения у Глеба были осложнены несколькими скандалами по лётной подготовке. Глеб был членом комиссии - ни упрощений, ни упущений не прощал. И тут же экипаж
Глеба заслали в бесконечные командировки.
        Очередной скандал разразился с новым командиром полка, когда Глеб «сунул под нос» НПП и требования соответствующих разделов документа по лётной эксплуатации, где чётко регламентировались полёты и отдых экипажей.
       - Не нравится, - ищите себе не лётную должность. Отдыхать будете каждый день.
 
         Утром у Глеба на телефоне «вызвонился» незнакомый номер.
         - Полковник Шаповалов, - представился незнакомец. – Начальник лётной службы специального авиаотряда России. Не могли бы вы через неделю, в среду, прибыть к нам в «Чкаловское»?  Своему командованию можете не докладывать, они предупреждены.

        В двенадцать часов среды следующей недели Глеба принял Шаповалов.
        - Познакомьтесь – подполковник Савельев, наш контрразведчик. Вообще-то беседа с вами планировалась без Савельева, но у него появились вопросы. Я очень внимательно изучил ваше дело и лётчика, и пилота и с большим удовольствием предложил бы вам должность, для начала, второго пилота на президентском борту. Но… побеседуйте с Валентином Сергеевичем.
       - Буду краток, Глеб Иванович. Знаете ли Вы свою истинную фамилию, доставшуюся вам от предков?
        Глеб пожал плечами, взглянул на листки бумаги в руках Савельева.
       - Настоящая ваша фамилия - «Штерн». Это немецкая фамилия и ваши предки были немцами. На определённом этапе развития нашего государства и по понятным причинам ваш прапрадедушка дописал в паспорте окончание «ин» и вы стали Штерниным. Вашей вины в этом нет, ни в коем случае. Вы по происхождению немец и это первая причина, почему мы не можем взять вас на борт Президента. Вторая – вы, к сожалению, холостяк, а мы в отряд принимаем только семейных.
 
        - Понятно. – поднялся Глеб. - Потерял время и занял ваше. Разрешите идти.
        - Задержитесь, Глеб Иванович, - остановил его Шаповалов. – Я бы хотел переговорить с вами.

         Когда Савельев вышел, Шаповалов пересел на кресло напротив.
        - Я расстроился, потеряв вашу кандидатуру, но против контрразведки ничего сделать не могу – их подпись на приказе о переводе обязательна. Чувствую вину перед вами - обнадёжил и вот…
        - Спасибо, - товарищ полковник даже за оценку моих лётных качеств. Это приятно слышать.
      - …так вот, - продолжил Шаповалов. – У меня прекрасные позиции во всех авиационных компаниях. Если вам станет невмоготу в вашем полку, а Савельев доложил, что есть такие факты, вот моя визитка с телефонами, звоните, помогу - в любую компанию. С вашим опытом, с вашим налётом, тем более на тяжёлых самолётах, возьмут с руками хоть на «Аэробус» хоть на «Боинг».
          Глеб рассмотрел визитку, улыбнулся.
         - За это спасибо, это интересное предложение. По совести, я как-то уже перерос свою нынешнюю должность, становится не интересно. И выслуга лет, и налёт часов мне давно позволяют выйти на пенсию, но не могу без неба. С вашим предложением мне будет легче принимать решение - новая техника давно манит.
 
       На этом расстались и под вечер Глеб вернулся домой. Лизы в квартире не было. Прошёл на кухню, заварил чай, достал бутерброды и тут обнаружил на столе исписанный, почерком Лизы, лист. Прочтя первые фразы, Глеб перестал жевать, сел на стул, поставил чашку с чаем, углубился в чтение.
       Лиза прощалась с ним, просила простить. Передумала выходить замуж, но уходит, якобы, не к другому мужчине, она просто уходит от Глеба, потому что не представляет той совместной семейной жизни, которую нарисовал Глеб, но не хочет портить отношения.

        Глеб ещё раз перечитал письмо, несколько минут сидел молча, достал бутылку виски. Впервые за двадцать  лет службы Глеб не вышел на работу. Не выходил из квартиры три дня. Запыхавшегося штурмана Сергея, примчавшего к нему, попросил передать командованию, что он болен и просил вычеркнуть его фамилию из плановой таблицы полётов. Когда закончились горячительные напитки, проспавшись, принял душ, выпил кофе.
        Отыскал визитку Шаповалова.
                *
        Через месяц Лиза вернулась с гастролей, два дня не выходила из квартиры и наконец, приведя себя в порядок, решила, что окончательный порядок ей должна навести Тамара. Завидев подругу, Тамара передала клиентку с маникюром другому мастеру, завела Лизу за ширму, разлила по чашкам кофе.

       - Рассказывай! 
       Лиза долго молчала, прихлёбывая кофе, наконец опустила чашку на стол. Тамара поняла, что с Лизой «что-то не то», не торопила.
       - Я ушла от Глеба. И свадьбы не будет.
       Тамара поперхнулась напитком, поставила чашку, промокнула губы салфеткой.
       - Он спутался с другой бабой? Не верю.
       - Нет. Причина во мне. Я не хочу выходить замуж - стоять у кухонной плиты, стирать бельё, рожать детей... Не для меня это.

        Около минуты Тамара смотрела на подругу, стремясь разгадать в чём подвох. Убедившись, что Лиза не блефует, поднялась, отошла к окну.
        - Зажралась-таки, звезда звезданутая! Господи! Ну почему Глеб достался такой дуре, а не мне? Почему ты так несправедлив, Господи? Посмотрите на эту уродину – она не только себе жизнь портит, она хороших людей в могилу загонит. Где сейчас Глеб? Иди. Ползи к нему на коленях, проси прощения, проси вернуться, обещай детей рожать…                Он же тебя любил! Любил! Твой отказ может загнать мужика в петлю. Слава Богу, он лётчик, человек благоразумный и здоровый. Их каждый год проверяет медкомиссия, понимаешь ты, дура, каждый год! Тебя полюбил совершенно здоровый мужчина, который ни разу не был женат, а ты, ему, своим отказом, по морде… по морде!

       - Ты не понимаешь… - пыталась возразить Лиза.
       - Нет, это ты не понимаешь, это ты полная дура. Сколько ещё тебе танцевать и прыгать, как той стрекозе из басни. Ну три года… ну пять. Потом что   – одиночество и мысли о суициде?
       - Что ты утрируешь? – вспылила Лиза. – Я самодостаточная женщина, я полностью обеспечена, у меня полтора миллиона Евро на счету и больше сорока миллионов рублей. Я на одни проценты…
       - Да на эти проценты ты сопьёшься и повесишься. Раньше ты ни капли спиртного в рот не брала – поверь, скоро тебя от бутылки оторвать будет невозможно. Этим и кончишь.
        Тамара села, подобрала под себя ноги, уставилась в пол.
       - Ты ему хоть звонила? Как у него дела, как здоровье?
       - Ты сама сказала, что за его здоровьем следят врачи. Он мне тоже ни разу не позвонил — значит его всё устраивает. Завтра снова уезжаю на месяц, в Волгоград.
       - Не жди, позвонит он тебе. Ты или я жила с Глебом? Ты должна его знать лучше меня. А ты унизила его, как мужчину, и ни за что он не позвонит. Хочешь вернуться – звони сама. Может и простит, а может и поздно будет – такие мужики на дороге не валяются.
       - Вернусь с гастролей, позвоню.

                *
ОПЯТЬ НОВАЯ ПРОФЕССИЯ.

          Переучивание с одного типа самолёта  на другой занимает около полугода - с теорией, тренажёрами, полётами… Нужно изучить устройство самолета, логику его компьютера, приборную панель, функционал каждой кнопки, лётные ограничения. Отработать технику пилотирования, аварийные и штатные процедуры. Каждый самолет летает по-разному. Для пилота новый самолет — это целый жизненный этап!

        Переучивание на пилота Боинга-737 Глеб окончил с отличными оценками по всем дисциплинам, сдал авиационный английский 4-го уровня и вскоре был назначен вторым пилотом. Начались рейсы по России, потом пошло-поехало: Турция, Сейшельские острова, Китай, Индия, Канада, США, Бразилия…

        Начальник отдела лётной подготовки компании внимательно следил за бывшим подполковником, принятым по протекции. Но в этот раз протекция оправдалась – лётчик оказался первоклассным.  Через год Глеб уже пересел на командирское кресло с приятным для глаза и души окладом. Военная пенсия тоже была не малой и Глеб, как говорится, «ни в чём себе не отказывая» - купил квартиру в Люберцах, оформил её на отца, поселив родителей на зиму из села в тёплую квартиру.
 
      Отцу было легче осуществлять все проплаты в отличии от него, когда мог застрять вдали от дома и страны на месяц и более. Поменял машину на более престижную немецкую марку, стал чаще ездить к родителям, огорчавшимся его холостяцким образом жизни.

      Лизу? Лизу вспоминал и надолго впадал в депрессию, которую уже  не мог погасить трёхдневным запоем – дорожил новой профессией, своей должностью и небом - небом, которое всегда было с ним, которое он любил как женщину.

       Кто не видел небо на высоте 10 тысяч метров, кто не видел чёрное ночное небо с россыпях ярких звёзд над головой, кто не встречал на встречном курсе солнечный рассвет в лёгкой дымке облаков… - тот никогда не полюбит небо так, как любят его лётчики, как любят его пилоты.
                *

       - Где и как ты его искала? – не отрываясь от ногтей клиентки, спросила Тамара.
       - Везде и у всех. Как в воду канул.
       - Плохо искала. Что ты вообще о нём узнала?
       - Уволился на пенсию и уехал. Квартиру продал, куда – уехал, никто не знает. Осталось только в розыск объявить через полицию.
        Тамара закончила с клиенткой, отряхнула фартук, села рядом.
        - Ты знаешь Глеба лучше – ты должна знать, куда он мог уехать. Родители его где?
      - Мы собирались перед свадьбой познакомиться. Где они и кто – не знаю.
      — Это потому, что ты дура - самодовольная, любящая только себя, дура. Жить с человеком и не узнать о нём ничего способна только полная дура. Ты надеялась, что он в тебя влюблён, значит никуда он не денется… Глупая женщина часто хочет того, что не может, а умная только того, что может мужчина. Не знаю, как тебе помочь. Ты говорила у тебя куча денег - найми частного детектива, пусть поищет.
       - Нанимала уже – деньги взял, а сообщил то, что я тебе сейчас рассказала. Ещё про машину – дала номер машины Глеба. Нашёлся новый хозяин, который купил её у Глеба. И это всё.
       - Раз уволился, значит ушёл в гражданскую авиацию - мог уехать из страны. Без тебя он проживёт - без неба не сможет. Вчера по телевидению слышала интервью одного такого лётчика, который работает в Китае и получает просто немыслимую, по нашим меркам, зарплату. В таком случае его не найти.

              Тамара замолчала, долго смотрела в окно, повернулась к подруге.
             - А с какого… ты стала его искать?
            - Не могу дальше без него. Сначала, как ушла, было легко и понятно, беспрерывные гастроли отвлекали. С каждым днём всё чаще стала думать о нём, поняла, что жить без него уже не могу. Пусть летает, пусть месяцами не будет дома, но потом прилетит, уткнусь в его плечо, положу голову на грудь…
            Лиза уронила голову на раскинутые на столе руки и разрыдалась.
           - Говорила я тебе об этом, да что теперь толку. Попытаюсь тоже поискать его, но я не полиция. Слушай, сходи в полицию, попроси их найти.
           - Была уже - послали меня на все три буквы. Они ищут только в определённых обстоятельствах, а я, вообще, никакое не обстоятельство, а недоразумение.
            - Ну что же – теперь жди, когда сам объявится и ищи его в интернете в соцсетях.
                *

             Очередной рейс выпал на Турцию. Взяв планшет, зашёл в комнату предварительной подготовки, стал проверять маршрут. Ждал назначенного на рейс второй пилота.
            - Вы Глеб Штернин?
           Глеб обернулся – его спрашивал высокий, грузный, не в меру располневший, с отвисшим животом пилот, лет пятидесяти. Глеб кивнул.
            - Коновалов Михаил - назначен к вам на рейс.
            - Садитесь рядом, посмотрим маршрут, погоду, запасные…
            Мелькнула мысль - куда смотрела команда CRM - совместимость в экипаже их забота. С таким боровом я ещё как-то переживу, бортпроводницы будут хихикать над "навесом над мужским "конём", который, очевидно уже и его жене мало интересен.

            Вместе с Михаилом во второй комнате, провёл брифинг с экипажем бортпроводников. Для уверенности задал бортпроводницам несколько вопросов на английском - девушки бойко отвечали. Старшая бортпроводница улыбнулась
            - Не волнуйтесь Глеб Иванович, мы «старые волчицы», уже давно летаем. Разрешите вопрос на русском.
           - Валяйте.
           - Среди женского состава бортпроводников ходят упорные слухи, что вы неженаты.
          Глеб улыбнулся – женщины везде одинаковы.
          - И ни разу не был. Почему – не скажу. Ещё вопросы?
           Девушки засмеялись, вопросов больше не было. Все поднялись и отправились оформляться к погранпункту.

           Самолёт быстро заполнялся пассажирами, бортпроводницы активно помогали устроиться. Глеб занял своё место.
           - Михаил Константинович, пока я буду вводить задание компьютер проверьте загрузку и центровку.
           Минут через двадцать Михаил вошёл в пилотскую.
           - Часть пассажиров пришлось пересадить, чтобы центровку выровнять. Пассажиров всего сто двадцать два - пересадил без ущерба их интересам. Часть пассажиров, человек тридцать, иностранцы, остальные – наша гопота. У меня просьба – брифинг для пассажиров на английском проведите Вы. У меня с произношением неважно. А на русском – могу я.
           - Так и порешим. Доставайте «чек-лист» – начнём.

           Второй пилот не смотря на свои габариты и вес «под сто двадцать», был несловоохотлив, сообразителен - чувствовался опыт.
- Dear ladies and gentlemen. The captain of the aircraft Gleb Shternin and the crew welcome you on board our liner. In fifteen minutes, we will take off, the flight will take place at an altitude of twenty thousand feet at a speed of seven hundred kilometers per hour. The estimated travel time to Istanbul is four hours. I wish you a pleasant flight.

            Глеб выключил микрофон, отложил наушники. Михаил с уважением поглядел на командира – такого хорошего английского давно не слышал.
            - Наши Капитаны кораблей часто просят бортпроводниц провести брифинг с пассажирами на английском, а вы строчите как из пулемёта. Ну я пошёл на русском…
              Глеб кивнул, запросил разрешения на запуск. Погода была хорошей, видимость, как говорится, «миллион на миллион». Вырулив на «Исполнительный», Глеб не останавливаясь на полосе, взлетел. «Диспетчер старта» «крякнул» в микрофон, но замечание делать не стал и передал борт «диспетчеру круга».
             - Как распределим полёт? – обратился к Михаилу, - Могу отдать вам посадку в Стамбуле…
            - Давайте вы полностью туда, а я возьму на себя обратный маршрут.
            - Согласен, - бросил Глеб и запросил новый эшелон.

            Турецкий Стамбул встретил хорошей погодой. Подождали автобус, передали самолёт в обслуживание наземным службам и убыли в гостиницу. Глеб зашёл в свой номер, положил кейс с ноутбуком на тумбочку, достал из холодильника воду. Постучалась и вошла старшая бортпроводница в лёгком халате.
            - Глеб Иванович, вам точно ничего не нужно? У нас есть горячий кофе, бутерброды, пирожные…
            - Мне, Светлана Ивановна, точно – ничего не нужно. И передайте девушкам, что у этого подлеца, Глеба Ивановича, оказывается есть любимая женщина, которой он всегда верен и никогда не предаст.
               Светлана засмеялась, - «Я поняла, передам».
              - А что за икона весит у вас в кухонном блоке?
              - Казанской Божьей Матери. Копия. Наша защитница. Снять?
              - Защитница и в небе нужна. Не снимайте.

             Глеб достал ноутбук, углубился в прогноз погоды, потом включил «ленту новостей». Вылет был назначен на девять утра. И, хотя экипаж мог в тот же день выполнить обратный рейс, полёты ночью оплачивались по двойному тарифу, компания предпочитала устраняться от ночных рейсов.

            Утром получил полётное задание, быстро поднялся на борт. Позади сопел Михаил, с трудом поспевая за командиром. Глеб занял своё место, занялся планшетом и компьютером. Михаил грузно осел в кресле, взял «чек-лист».  Почему-то стал часто потеть, утирать пот со лба и выглядел уставшим. Глеб закончил работу с компьютером, осмотрел панель приборов, обернулся к Михаилу
            - Начнём.
             Закончив проверку по «чек-листу», нажал кнопку переговорного.
             - Управление справа.
             - Управление справа принял.
 
             Опять провёл брифинг с пассажирами на английском, передал очередь Михаилу. Тот быстро «отстрелялся», запросил «запуск». Глеб отодвинулся в кресле, наблюдал за работой второго пилота - тот действовал грамотно, чётко, в соответствии с установленными правилами. «Ремень опять не пристёгивает – живот слишком отрастил. Интересно, как он умудряется с таким перебором веса, проходить медкомиссию».
 
           Старшая бортпроводница доложила о готовности салона.Взлетели штатно. Пилотировал Михаил. «Диспетчер круга» передал их «диспетчеру подхода» получили эшелон, встали на курс, включили автопилот. Через час в кабину попросилась Светлана, принесла заказанное кофе, вышла. Глеб вёл радиообмен с узловыми пунктами управления, слегка развернувшись в кресле, любовался воздушными пейзажами.

        Внезапно штурвал управления резко отклонился вперёд, самолёт сильно тряхнуло. Выбило автопилот. В салоне попадали бортпроводницы.
    Глеб повернулся к Михаилу и не обнаружил его в кресле –, Михаил, очевидно потеряв сознание, упал между штурвалом и креслом пилота, всем телом отклонил и заклинил штурвал. Глеб не верил глазам – очевидно что-то случилось с сердцем, возможно, инфаркт? Обеими руками Глеб вцепился в штурвал, оттягивая его назад и тем самым зажимал грудь Михаила, который и так дышал через раз.
               - Да ё…  м…! Миша, ты жив? Ответь! – Потом в переговорное. – Старший бортпроводник зайдите в кабину пилотов.

                Вошла Светлана, от неожиданности вскрикнула.
                - Светлана, отодвинет кресло пилота назад. Пригласите ещё двух бортпроводниц, попытайтесь поднять Михаила - он заклинил управление, оттащите его как сможете. Михаил отвечай, дорогой, не молчи!
                Михаил молчал, издавал какие-то хриплые звуки. Управление было заклинено. Глеб как мог, выровнял самолёт, запросил ближайший «пункт управления». Они уже подошли к границе России - ответил Краснодар. Вошли две бортпроводницы, втроём, кто за что, кто как пытались оттащить тело Михаила, но подступится было невозможно. Обессилив, бросили попытки.
               - Не получается, - командир.
               - Света - жить хотите? Тащите его быстрее, он не даёт управлять. Тащите его бл…!
               Девушки, кто куда и как мог протиснуться, перевалившись через спинку кресла пытались оттащить Михаила. Что-то куда-то сдвинулось, ход штурвала слегка увеличился, но поднять Михаила девушки не могли – не подлезть, а килограмм было немеряно!
               - Идите в салон, я запрашиваю «вынужденную».
               Ответил Краснодар.
              - На русском проще объясняться, - вытер пот со лба. - Краснодар, - борт 4412 - чрезвычайное положение. У второго пилота очевидно инфаркт, он упал с кресла и телом заклини управление. Прошу «имедженси»… экстренную посадку, сообщите условия.
             Диспетчерская Краснодара с минуту не отвечала.
            -  Краснодар, «Диспетчер» – борт 4412, повторите что у вас случилось.
            - 4412 – Краснодар – у второго пилота, очевидно, инфаркт. Невменяем, упал с кресла на штурвал и заклинил управление.  Оттащить тело силами бортпроводниц не получилось – слишком большой вес. Продолжаю пилотировать, исправить отрицательный тангаж тримированием и механизацией крыла пока не удаётся. Прошу «имедженси».
          Повернулся к Свете.
          - Встань как можно ближе, помогай мне тянуть штурвал «за рога».
          - Мы же совсем удавим Михаила!
          - Возможно удавим, но спасём сто пятьдесят человек и четверых стюардесс.
          - «Краснодар-подход» - Борт 4412 – полоса 05П/23Л, коэффициент 09, ветер до 3-х метров слева, эшелон похода 1200 метров, давление 758. Санитарные машины и врачи информированы, готовы к приёму пострадавших.
 
             - Светлана, отправь девушек в салон обслуживать посадку. Сама останься, будешь помогать, когда попрошу. – Включил переговорное. - Время 14.20, управление слева. Второй пилот потерял сознание и заклинил правый штурвал. Движение штурвала ограничено. Будем садиться.

           - Вы как, командир, - наклонилась к нему Светлана - Что со «вторым» делать?
           - "Второй", как и стало ему быть - в полёте мягко держится за управление и ждёт получку. Не знаю, выживет ли он, но давить ему на грудь придётся со всей…
             Светлана смахнула выступившие слёзы.
            - Командир, а мы то сядем?
           - Захочешь жить – сядешь. Я хочу.

           - «Краснодар» – борт 4412 – какая нужна помощь?
           - Борт 4412 – «Краснодар» – Помощь оказать не сможете, второго пилота, более 120 килограмм весом, слегка передвинули. По посадке - пришлите несколько человек крепких ребят, вынуть его из кабины. Признаков жизни я уже не вижу. Пилотирую насколько движение штурвала позволяет.

            Аэропорт жил своей напряженной, несмолкаемой ни днем, ни ночью, жизнью. Площадь перед аэровокзалом была заполнена пестрой толпой пассажиров, провожающих, встречающих. Солнцепек загнал их под тенистые деревья и разноцветные навесы. Динамик не уставал давать объявления о вылетах и прилетах. В диспетчерской собралось руководство порта, пара пилотов-инструкторов.

        - Чем ему можем помочь? – начал директор порта.
        - Чем помочь? – да ничем. Я запросил данные на Капитана – по его опыту и  минимуму он любой самолёт может сажать хоть на действующий вулкан. Хотелось бы на него взглянуть. КВС опытный, будем надеяться на его опыт. Главное - ему не мешать, внимательно слушать и где нужно подсказывать. Мы тут на связи.
          - Борт 4412 – «Краснодар круг», - подхожу к "четвёртому", шасси выпущены, механизация крыла работает, есть тангаж минус 4 градуса, убираю крен, разрешите посадку. – Обернулся к бортпроводнице
           - Света, бегом в салон и гони всех пассажиров в хвост. Поднимай всех с кресел, гони на последние места, в туалеты, в проходы - пусть хоть друг на друга лежмя ложатся. Но в хвосте. И сами туда же, паникёров глуши чем попало по голове.   
           - «Краснодар круг» - Борт 4412 – полоса 05П/23Л, коэффициент единица, ветер до трёх слева, давление 730, посадку разрешаю.

              Все прилипли к окнам КДП - Боинг за ходил с небольшим наклоном носа самолёта.
              - Если посадит на переднюю стойку – стойке пи..ц, проломит пол и пойдёт чертить носом и движками по полосе. Будет полная жопа.
             Неожиданно уже в торце полосы нос самолёта немного приподнялся.
            - Если штурвал заклинен не знаю, как ему удалось изменить центровку. Ещё бы немного, хоть чуть-чуть.

           Когда до касания осталось метров пятдесят, Глеб рявкул
           - Света - хватай "рога", тянем вдвоём что мочи!
           Самолёт мгновенно приподнял нос, через секунды мягко коснулся полосы основными тележками шасси и покатился по бетону. В конце полосы ждали машина скорой помощи, трап и две пожарные машины. 
           - Ну гениально! – воскликнул один из инструкторов. –  Какой молодец - просто "травку причесал"! Как ему удалось?
          - Мишу то мы совсем задавили. - Вздохнула Светлана.
          - Бог простит этот грех. Отмолим в церкви.- Глеб упёрся лбом в штурвал.

            Остановил самолёт в конце полосы, выключил двигатели.      Бортпроводницы открыли передние двери, подъехал трап. Быстро поднялась врачи и четверо крепких санитаров. Второго пилота вытащили в проход. Врач склонилась над телом, выслушала сердце, подняла глаза и покачала головой - Михаила спасти не удалось. Тело погрузили на носилки, спустили по трапу. Подошла буксировочная машина, подцепили буксир к передней стойке.
 
            Трап отъехал. Бортпроводницы вернули перепуганных пассажиров на свои места. Глеб вышел в салон, взял бортовой микрофон, продул. Испуганными глазами пассажиры уставились на Глеба.
            - Дамы и господа.  Я командир корабля Глеб Штернин, сообщаю, что вашим жизням больше ничего не угрожает. Я приношу извинения за неудобства, которые были причинены, но бортпроводники действовали по моему приказу. Огромное спасибо всем пассажирам, которые добросовестно выполняли указания бортпроводников – вы здорово помогли мне пилотировать самолёт в чрезвычайных условиях. Всем большое спасибо! Сейчас самолёт буксируют в аэропорт.
          

           Он откашлялся, ему показалось знакомыми лица в креслах конца самолёта. Продолжил.
           - Вам придётся на какое-то время оставить самолёт, в здании аэропорта вам будут предложены напитки и отдых. Самолёт исправный, но внезапно, от инфаркта скончался второй пилот. После поверки технического состояния самолёта и прибытия резервного пилота, мы доставим вас в пункт назначения – аэропорт Домодедово. Спасибо за внимание.

           Повесил микрофон, зашёл в пилотскую кабину контролировать буксировку. Вскоре стали на стоянку, подъехал трап, пассажиры повалили в залы аэропорта. Глеб откинулся в кресле, закрыл глаза, отдыхал. Вошёл инструктор по безопасности полётов, ещё пара неизвестных краснодарских чиновников.
 
            - Глеб Иванович, наблюдали за вами – восхищены. Просим пройти в здание порта, под диктофон изложить причины и состав происшествия.
           - Уже иду, только у Светланы кофе выпью. – Оглядел пришельцев, - А хочется стакан вискаря.
           Краснодарцы улыбались, двинулись к выходу, за ними Глеб спустился по трапу. Бортпроводницы сбились в кучку, решили тоже уйти в зал порта.  Неожиданно Светлана заметила женщину в заднем ряду кресел.
          - Вы почему не пошли в здание порта?
          С кресла поднялась девушка лет тридцати с расплывшейся под глазами тушью.
          - Скажите, фамилия командира корабля Штернин Глеб?
          - Да, это он. – Подтвердила бортпроводница.
          - А он дальше полетит?
          - Должен. Сейчас проверят самолёт, оформят документацию, придёт помощник нашему Капитану взамен скончавшегося и полёт продолжится до Москвы.
          - Можно я здесь подожду? - спросила женщина.
          Светлана пожала плечами - можно, конечно, ждите.

           Через два часа Глеб, в сопровождении Светланы вошёл в самолёт. Ждавшая его женщина кинулась к ним, перегородив проход.
            - Глеб постой, прошу остановись, выслушай...
            — Это она вас спрашивала, Капитан.
            Женщина с полными слёз глазами, остановилась против Глеба, прижала обе руки к груди.
           - Лиза?!  Право не ожидал. Как себя чувствуешь?
           Лиза не отвечала, продолжала смотреть молящими глазами на Глеба, на её любимого человека, с которым так глупо рассталась и так долго безуспешно искала. Глеб подошёл вплотную взял Лизу за руки. Навзрыд разрыдалась, попыталсь упасть на колени.
           - Прости Глеб, прости. Не могу без тебя, прости. – Она пыталась поцеловать ему руку, Глеб отдёрнул.
           - Эта та женщина, которая «любимая»? - спросила Света.
           — Она, - не поворачиваясь подтвердил Глеб.
           - Не унижайте её так, Капитан, поднимите.
          Улыбнулся Светлане, наклонился, обнял Лизу за плечи, прижал к груди вздрагивающую от приступов рыдания. Она затихла, вцепилась пальцами в обшлага кителя.
           - Ты промочишь мне форменную рубашку, прилечу в Москву с подмоченной репутацией, - пошутил Глеб.
           Лиза слегка отстранилась, а он быстро наклонился, нашёл её, мокрые от слёз губы и долго их не отпускал.

            Светлана ушла в салон и с бригадой начала рассаживать по местам прибывающих пассажиров. Глеб увёл Лизу в пилотскую кабину, усадил на дополнительное кресло, достал воду, налил в пластиковый стаканчик. Лиза жадно пила, боясь поднять глаза на Глеба. Вошёл молодой парень в форме пилота.
           - Вы пилот из резерва?
           - Точно, Глеб Иванович, Виктор Серебряков. Я сам напросился, уж очень хотелось на вас живого взглянуть. Пока вы отчитывались, вас нафотографировали и на билборды, и во все, какие только можно, газеты. Станете легендой нашего порта. Пассажиры на вас молятся.
            – В падающем самолёте Атеистов нет.  Рейс оформили?
           - Всё как вы приказали диспетчеру — вот планшет с полётным заданием, я могу всё внести в компьютер. А эта девушка кто?
           — Это моя жена, - взглянул на Лизу. – Во время ЧП за меня сильно испугалась, всю тушь размазала. Полетит с нами в этом кресле.
            - Как скажете, Капитан. – И Виктор занялся компьютером.

           Светлана проводила Лизу в туалет, вопросов не задавала, Лиза это оценила. Вернувшись в пилотскую кабину, застала Глеба в кресле пилота – проверял готовность к вылету. Вернулся к Лизе, снова усадил её на дополнительное кресло, пристегнул ремнём, улыбаясь провёл ладонью по щеке. Лиза закрыла глаза, прильнула к руке. Глеб приподнялся, поцеловал девушку.
          - Теперь всё будет хорошо. Успокойся и смотри как работают пилоты.
         Вернулся в кресло пилота, достал «чек-лист» и оба лётчика стали, известными только пилотам фразами, проверять готовность систем и механизмов самолёта. Быстро завершили, Глеб надел наушники, включил переговорное.
           - Проверка закончена, приборы и системы исправны, готовы к вылету. Управление с права.
           Виктор с уважением глянул на Глеба, зажал клапан переговорного.
           - Управление справа принято. «Диспетчер руления» - разрешите «запуск»
           Упокоившись, Лиза, попеременно поглядывая на пилотов, впервые в жизни с интересом наблюдала за их работой.
              Наконец вырулили на полосу, взлетели. Набрав нужную высоту, заняли свой эшелон и легли на курс. Глеб включил автопилот, снял наушники, вернулся к Лизе.
          — Вот видишь, мы почти ничего не делаем, самолёт сам летит. Я тебя не обманывал. - Присел рядом.
 
             Она обхватила его за шею, уткнулась носом в щеку и долго не хотела отпускать. Глеб поцеловал её в щёку, поднялся. - Я выйду? - попросил он Виктора. Тот, наблюдая за приборами, кивнул.

            Глеб отстегнул ремень Лизы, вывел её из пилотской кабины, усадил в кресла в «Вип-салоне», где, по причине дороговизны, зачастую никто не летел. Подозвал Светлану.
            - Собери пожалуйста своих девчат.
           Бортпроводницы моментально окружили Капитана. Он задёрнул занавески прохода.
           - Сегодня мы пережили не простые моменты, и вы большие молодцы. И теперь – кто из вас замужем или был замужем.
            - Кроме Светы, все замужем. Света два раза отличилась.
            - Тогда передаю всё в руки Светы – ты помнишь слова, которые тебе говорили при венчании?
            - Как «Отче наш».
           — Эта девушка, - обнял Лизу за плечи, - более двух лет назад отказалась от моего предложения, а сегодня передумала.
           - Так это певица Лионела? Уж больно похожа.
           — Она и есть. Согласилась выйти за меня замуж. Чтобы опять не случилось двухлетнего казуса, ты Света, находясь при исполнении обязанностей Старшего бортпроводника, по памяти, проведёшь обряд венчания.
            Глеб достал из кармана ювелирную коробочку, выложил на блюдце кольца, передал Светлане. Та, улыбаясь, сняла свою Иконку "Казанской Божьей Матери", обернулась к венчающимся.
              - Сегодня самый важный и светлый день в вашей жизни…, - начала бортпроводница. – Сегодня, на высоте шесть тысяч метров, вы венчаетесь и должны ответить:
               – Вы жених – Согласны ли Вы добровольно взять в жёны Елизавету?
               - Да, - коротко ответил Глеб.
               - Вы, Елизавета - согласны ли вы добровольно стать женой Глеба?
               - Да! Конечно! – Слёзы брызнули из глаз певицы.
               - Целуйте Икону. – Поочерёдно поднесла Глебу и Лизе. Обменяйтесь кольцами, - продолжала обряд Светлана. И, когда Лиза надела кольцо Глебу, торжественно объявила.
            – Властью, данной мне «Наставлением по Производству Полётов» и Капитаном корабля, объявляю вас мужем и женой. Муж может поцеловать жену.
            Когда Глеб приник к губам Лизы, девушки радостно захлопали в ладоши, а Света достала шампанское. Профессионально быстро расправившись с пробкой, раздала пластиковые стаканчики, разлила напиток.
              Пригубив шампанское, Светлана обернулась к Лизе.
              - Ваш брак заключён на небесах – это навсегда!
              Повернулась к Глебу
             - Капитан, это мой первый, незабываемый рейс с Вами будет памятен на всю жизнь. Мало того, что спас самолёт, спас всех нас, так ещё и женился в самолёте. Ура капитану!

             Через три часа Глеб и Лиза вышли из самолёта венчанными. Через два дня расписались в ЗАГСе. 
            Свадьбу наметили на август.

                ***