Пик-ап Часть III глава 27

                http://proza.ru/2023/03/21/1503

— Зачем ты опустил эту фигню? — спросила Лекса.

— Ты и без меня справишься, — сказал Бес.

— Ты с ума сошел? Я не останусь здесь! — Лекса бросила нож и схватилась за решетку. — Выпусти меня отсюда!

— Из клетки выйдет только один. Или ты сделаешь, что хотела, или… Слышь, Антоха, можешь поквитаться с ней.

Антон медленно, держась за стену, поднялся, голый, залитый кровью. Лекса вскрикнула и схватила нож.

— Антоха, помнишь, что она с тобой делала? Она твоя.

— Предатель! тварь! — закричала она.

— А на что ты рассчитывала? Я много чего повидал, но ты меня удивила. Не думал, что до такого дна может дойти человек, — Бес говорил как обычно, ровно, спокойно, восседая на табуретке, как Наполеон на своем барабане. Его немигающий взгляд был нацелен в пучок дредов, за которыми скрывались круглые от ужаса глаза.

Антон понял, что ситуация качнулась в его сторону. Он оттолкнулся от стены и выровнял стойку. Лекса закричала, заметалась и, наконец, бросила нож и прижалась к решетке.

— Не поступай так со мной, Толик, я такая же, как ты, — пробормотала она, схватившись за прутья, и съехала на колени.

— Я, конечно, порядочная сволочь, но до тебя мне далеко. И вообще, должна же быть в мире какая-то справедливость. Ты вдоволь поглумилась, надо и ему дать шанс.

Она завизжала, взглянула на Антона и бросилась в угол.

— Не трогай меня! Не трогай!

Антон приблизился на одеревеневших ногах к решетке и поднял нож. Лекса забилась в угол, закопошилась, как насекомое, в которое ткнули иголкой, и оно задергало лапками. Из ее горла вырывались странные звуки, как будто их издавала не она, а что-то, сидящее у нее внутри. Только что ее лицо пылало от возбуждения, покрываясь пятнами; а теперь оно сделалось совершенно белым и на этом белом пятне чернела дырка исказившегося от ужаса рта. Глаза исчезли за дредами, словно в куче засохших червей.

— Антоха, можешь делать с ней все, что хочешь, — сказал Бес. — Порежь ее, исполосуй рожу, мучай сколько влезет, как она тебя. Ты за все заплатил.

— А-а-а-а-а! — завопила Лекса и сделала под собой лужу.

Антон почувствовал, что на этот раз Бес не лукавит. В обугленном сознании Антона прослеживалась четкая мысль, что он не испытывает ненависти к забившемуся в угол существу, не испытывает желания отомстить. Не было даже радости, что их поменяли местами. Лишь облегчение, и то относительное

— Выколи ей глаз, она это заслужила. Она больше заслужила! — звенел в ушах голос Беса.

Антон почувствовал, что если сделает что-то Лексе, то только подчиняясь. Не ради себя, а для Беса, чтобы угодить ему, дабы избежать боли, мучений, то есть ради страха перед ним.

Блеснуло лезвие, Лекса издала нечленораздельный звук и съежилась. Антон выронил нож. 

— Что с ней? – пробормотал он.

— Ты не тронешь ее?

Антон покрутил головой.

— Посмотри на себя — это она сделала! Посмотри на свою ногу, Антоха! Посмотри на пол, это твоя кровь. Ты ей ничего не сделаешь? Очнись, Антон!

Бес нажал кнопку, решетка поднялась, он подошел к Лексе и пнул ее. Она зашевелилась и забормотала, но нельзя было разобрать ни слова.

— Как бы не умерла, — проговорил Антон.

— От чего ей умирать, ты для этого ничего не сделал.

Бес ударил ее ладонью по щеке, потом еще раз. Она двинула головой, но глаз не открыла. Он сходил за водкой, взял ее за челюсть и линул в горло. Она закашлялась, захлопала глазами и дернула конечностями.

— Последний раз спрашиваю: будешь с ней что-то делать?

— Нет, — прошептал Антон.

— Потом жалеть будешь. Кому из тех, кто пережил такое, выпадал шанс отомстить?

Антон мотнул головой.

— Надо же, после всего в тебе осталось что-то человеческое. Не ожидал, — признался Бес. — Ладно, надо убрать отсюда это дерьмо. Тащи ее к выходу.

—  У меня ноги проколоты, — пробормотал Антон.

Бес оглядел его с головы до ног с притворным сочувствием.

— Я сейчас возьму этот нож, и ты узнаешь, что такое быть проколотым.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Лекса сидела в луже, тараща глаза, как помешанная. Антон потащил ее за шиворот к двери. Болела спина и ноги, но он был в состоянии передвигаться. Лекса хныкала и неразборчиво бормотала, по интонации можно было догадаться, что это мольба.

— Вытащи ее за дверь. Я возьму тряпку, чтобы не терлась по сиденью ссаными штанами. Может, ее в багажник бросить? Как думаешь, Антоха?

Антон не знал, зачем Бес задал такой вопрос. Бес не будет спрашивать, куда сунуть человека, потому как сам знает. Антон отворил дверь и выволок Лексу на крыльцо. Ночь была темной и теплой. Деревья за забором шелестели листвой. Где-то плакал ребенок, вдалеке стучали колеса по рельсам. Антон опьянел от свежего ветра, охватившего его голое тело. Это был мираж, потому что нельзя было сойти по ступеням и выйти за ворота. Он по-прежнему как бы сидел за решеткой, а в десяти метрах были ворота и дверь. Лекса сидела на земле и дрожала. Антон обернулся. Бес, видимо, не мог найти тряпку.

Антон бросился к воротам, не чувствуя боли, заметался, вспомнив, что они открываются только с пульта или вручную — на вручную не было времени. Он бросился к двери и стал шарить по стене в поисках кнопки, но почему-то не находил. Он не мог взять в толк, куда делась кнопка. Оглянулся, Беса не было.

Антон закричал от отчаяния, но голос оказался слабым. Где же кнопка? Сумерки сгустились, отчего черная кнопка затерялась в тени. Антон почувствовал удар, сильная рука схватила его за волосы, свалила на землю и поволокла в дом.

— На дерзкий решился побег! — пропел Бес, задрав ему голову как коню, и толкая перед собой.

Он швырнул Антона в клетку, и через решетку, которая опускалась, произнес:

— Я скоро вернусь! — и погрозил пальцем.

Антона потрясло, на какую лютую шутку способны высшие силы. В решающий момент замутить память, чтобы он растерялся и не смог открыть дверь! Однако после здравого размышления он пришел к выводу, что это следствие нервного напряжения и пережитых ужасов. Было очевидно, что, окажись даже за воротами, измученный и израненный, он все равно бы никуда не делся от своего мучителя.

На отчаяние уже не осталось сил. Даже страх смерти, который он только что пережил, отступил перед усталостью и отупляющей пустотой. Все болело, но мучительней всего был зуд, больше всего, даже больше покоя Антону хотелось встать под душ. Он открыл холодную воду, впервые не испытывая перед ней боязни, и стал мыть свои свежие раны: и открытые, и залепленные запекшейся кровью. Сковыривал сгустки, промывал свою раненную плоть и терпел боль. Красные струйки сбегали в смыв, но Антона не трогало, что это его кровь. Открыв головку члена, он подставил под струю круглое красное пятно и стиснул зубы от боли. Он вымыл ноги и, выпрямившись, встал под струю целиком. Вода исцеляла, во всяком случае, на время.

Антон лежал на матрасе, когда услышал, как открылась дверь, и не ощутил в животе привычного холодка, у него не осталось сил, чтобы бояться. Сильно болела левая нога в месте пореза. Сначала Антон сдерживался, потом застонал. Включился свет, решетка поползла вверх. Антон открыл глаза и увидел Беса. Тот молча осмотрел его, ушел и вскоре вернулся с бутылкой водки и стаканом.

— Пей, — он сунул Антону наполовину налитый стакан.

Антон кое-как сел и выпил. Бес снова налил водки и сунул ему. Антон выпил.

— На еще.

— Не могу.

— Пей!

Он сидел перед Бесом, закрыв глаза, и раскачивался из стороны в сторону. Бес подождал минуту и снова сунул ему стакан.

— Пей!

Антон покачал головой. Бес запрокинул ему голову и влил в него водку. Антон проглотил, едва не подавившись. Боль отступила. Бес снова ушел и отсутствовал несколько минут. Антон окосел. А когда Бес вернулся, в его руке была иголка с ниткой.

— Лежи, не дергайся.

Антон попытался приподняться, чтобы следить за его действиями, но Бес надавил ему на плечо и прижал к матрасу. Антон почувствовал, как Бес плеснул чем-то на рану, запахло спиртным. Антон ощущал, как он прокалывает и стягивает края раны. Было больно, но все же терпимо. Когда Бес закончил, тупая боль вновь усилилась.

— Дай еще водки, — пробормотал Антон.

Бес принес непочатую бутылку и тарелку с бутербродами — с хлебом и колбасой, — поставил на пол, передвинул табуретку поближе к Антону, налил водки и протянул стакан.

— Да, брат, тебе крепко досталось, — он кивнул с пониманием. — Ты это пережил.

Антон залпом выпил, взял бутерброд, но не смог есть, запах колбасы вызывал рвотный рефлекс. Бес снова налил, Антон поднес стакан ко рту и вздрогнул, с отчаянием выдохнул и расплескал.

— Ты сказал — брат? Она резала меня, а ты ее трахал! — Антон зарыдал, разливая водку. — Ты кайфовал, когда я кричал от боли… я думал, она меня убьет… — он рыдал, вздрагивая всем телом.

— Брат — это к слову. Какой ты мне брат, - Бес выпил.

— Зачем ты ее привел? Где ты ее взял?

— В интернете. Я с ней переписывался, когда еще с тобой по бабам ходил. Случайно познакомились. Она не сразу призналась, что страдает такой херней. А когда призналась, сказала, что мечтает кого-нибудь помучить. Я тогда забил на нее. А пару дней назад она написала. Ну, я и решил, почему бы не посмотреть. Подумал: вот и Антоха для чего-то сгодился, — он усмехнулся.

— Ну и как, Толян, понравилось? Она резала меня, как свинью, а ты ее трахал! — Антон зажмурился и слезы, как два ручья, покатились по его щекам.

— Я не в восторге.

Антон сдержал рыдания, и сквозь пелену слез разглядел, что Бес ухмыляется.

— Я просто трахал ее. И все. Чем размазывать сопли по роже, лучше выпей.

— Что ты с ней сделал?

Антон понял, что боится, если Бес признается, что убил, тем самым он даст понять, что может убить и его.

— Выкинул на Белой Даче. Там лесок подходящий, ни глаз, ни камер.

— Ты ее отпустил? А если заявит?

— О том, что она кончает, когда тыкает человека ножом? Такие люди не заявляют. Вообще, кажется, она свихнулась, так и не пришла в себя. Смотрела, разинув рот, и не говорила. Прикинь, какой переворот с ней произошел! Она же мечтала мучить человека и получать кайф от этого. Она мне об этом писала. Она извращенка, у нее давно это проявилось рассказывала, как еще в школе подвешивала кошку, смотрела, как она дергается, и дрочила себе. У нее мечта была пытать человека, а если повезет, то убить. Расстраивалась, что это не осуществится. Говорила, что мужик с такими желаниями может подстеречь кого-нибудь ночью. А где взять жертву ей? И тут я предлагаю. — Бес рассказывал, как увлекательную историю попутчику в поезде. — Прикинь, Антоха, когда я ее вез сюда, она радовалась, что осуществит свою мечту — будет мучить человека и ловить кайф. И ведь все так и шло. А потом – херак! и сама оказалась тем, кого мучают. Прикинь, что она пережила; точно, свихнулась. Ладно, давай, — Бес чокнулся со стаканом Антона.

— Ты рассказываешь мне об этом как знакомому, который зашел к тебе в гости, — пробормотал Антон.

— Ты лучше пей, пока я добрый, — перебил Бес, который был настроен довольно-таки благодушно. — Все же странно, почему ты не отомстил? Никак. Бывало, я тебя обманывал, но сейчас предельно откровенен: что бы ты с ней ни сделал, я бы не наказал тебя. Ты имел право на все. Просто невольно хочется назвать тебя человеком. Ты ешь, ешь.

— А ты сам, ты нормальным считаешь то, что делаешь? То, что ты делаешь со мной, нормально? Притащить сюда эту… чтобы она резала меня ножом и балдела… чтобы жгла меня… это нормально?

— Не скули. Тебе воздается по заслугам.

—  Она тыкала меня ножом – это по заслугам?

— Да.

— Чем же я это заслужил?

— Если бы ты был мужиком, а не размазней, ты бы сопротивлялся, когда я посадил тебя в клетку.

— Мне тебя не одолеть!

— Умер бы в бою, как мужчина. А может, тебе бы повезло. В жизни случается, когда слабый побеждает сильного, а ты даже не попытался. Сто пудов, что тебе это даже в голову не пришло. Это потому, что в тебе нет духа, ты мягкий, как говно. До сегодняшнего дня я бы так и сказал: ты говно, а не человек.

— А сегодня? Я попытался сбежать?

— На твоем месте и баба попыталась бы. Ты проявил великодушие. Я не ожидал от тебя. Поэтому я сейчас добрый. Я бы перерезал ей горло.

Они выпили, Антон зажевал маленьким кусочком хлеба. Он не мог есть, в горле стоял ком.

— Дай какой-нибудь одежды, моя пришла в негодность, дай хоть трусы.

Бес поднялся, взял тарелку, бутылку, взглянул на табуретку и пнул ее. Она прокатилась по ламинату на четырех ножках, как по льду, и упала на бок. Бес нажал кнопку.

— Сколько ты собираешься меня здесь держать? — крикнул Антон.

Ответа не последовало. Голова кружилась, он лег и закрыл глаза. Потом услышал шуршание, это Бес мыл полы. Антон забылся тяжелым сном.


                http://proza.ru/2023/03/25/950