Прекраснаяя Эрикназ 2. 4

Агабеим-ага много занималась малышкой, которую в гареме назвали Гончэх за ее родинку, напоминающую крохотное семечко. Девочка оставалась нелюдимой, но к Ага-беим привязалась так, что даже спать укладывалась у дверей в ее покои – в маленькой нише за высокой колонной. Во взгляде Манучехра, когда он смотрел на Агабеим, свети-лась благодарность.
– Если высокой ханум потребуется моя жизнь, я отдам ее не колеблясь, – постоян-но повторял он.
К тринадцати годам Гончэх заметно изменилась – выросла, похорошела, и уже не так сторонилась окружающих. Как раз в то время умер от почечной болезни главный ев-нух гарема Якуб-хан, и Агабеим-ага, использовав свое влияние, добилась для Манучехра этой почетной должности. Теперь его звали Мутамад-эд-доуле Манучехр-хан. С каждым днем Фетх-Али-шах проникался к нему все большим доверием и часто проводил досуг за чашкой кофе в приятной беседе с Агабеим-агой и Манучехр-ханом.
Красота, обаяние и тонкий ум Агабеим по-прежнему привлекали шаха. Желание, пробуждаемое ею, с годами не остыло, а лишь усилилось, порой оно доводило его до безумия, как и невозможность овладеть ею из-за воспоминания о материнском платье. Иногда Фетх-Али удавалось найти в себе силы и добраться до своих покоев, иногда нет, и тогда он овладевал первой попавшейся ему по дороге молодой женщиной. Обитательни-цы гарема, рискуя подвергнуться наказанию, иногда проникали в коридор, ведущий к по-коям Агабеим-аги, и ждали – для многих из них это был единственный способ отдаться повелителю и зачать от него дитя, ибо не для каждой из своих восьми или девяти сотен жен у шаха, даже при большом желании, хватило бы времени.
Однажды шах и Манучехр-хан сидели у Агабеим, угощавшей их засахаренными персиками, сладким шербетом и изысканной беседой. Внезапно взгляд Фетх-Али, устремленный на оживленное лицо молодой женщины, потемнел, он поднялся и вышел. Манучехр, понимающе переглянувшись с Агабеим, поднялся, чтобы следовать за повели-телем, и в это время оба вздрогнули от пронзительного крика.
Спрятавшись за колонной, они, бессильные что-либо сделать, смотрели, как шах насилует отбивающуюся и в ужасе кричавшую Гончэх. Поднявшись наконец, он резко позвал:
– Манучехр!
Выступив из-за колонны, евнух склонился в низком поклоне. На истерзанную дочь он старался не смотреть.
– Я здесь, повелитель.
Красивое лицо шаха было исцарапано. Он дотронулся до своей щеки, увидел кровь, и это разъярило его куда сильней, чем оказанное девочкой сопротивление.
– Вели дать пятьдесят розог этой дикой кошке и, если она выживет, продай. Взгля-ни, что она со мной сделала! Смотри, никому ни слова об этом, иначе расстанешься с го-ловой!
– Слушаюсь, повелитель, – ровным голосом ответил Манучехр.
Фетх-Али-шах неровной походкой направился к себе. Агабеим, выйдя из своего укрытия, тихо сказала Манучехру:
– Уведи ее поскорее из гарема, спрячешь в доме ювелира Юсуфа. Скажешь ему, это моя просьба. Шаху, если спросит, ответишь, что умерла под розгами. Но он вряд ли спросит.
Она оказалась права – в дальнейшем Фетх-Али-шах о Гончэх не спрашивал, вос-поминание об оказанном ему сопротивлении было слишком унизительно. Два дня он не покидал своих покоев, вызванный врач наложил на его ссадины целебную мазь и поклял-ся, что шрамов не останется. Царапины зажили быстро, хотя следы от них какое-то время еще были заметны. Окружающие строили догадки, но вслух их никто высказывать не осмеливался. Истина была покрыта мраком – Манучехр-хан и Агабеим-ага молчали.
Гончэх, доверенная заботам жены ювелира, умной и красивой Наиры, физически скоро оправилась, но рассудок ее оставался помраченным, поэтому Наира не сразу поня-ла, что с ней творится, когда же окончательно во всем убедилась, то отправилась во дво-рец.
– Высокая ханум непременно захочет сегодня со мной поговорить, – сказала она евнухам, охранявшим покои Агабеим, – доложите ей, что у меня для нее есть изумитель-ной красоты алмаз.
Отослав служанок и евнухов, Агабеим-ага пригласила Наиру сесть на низкую ши-рокую тахту.
– Ты пришла рассказать мне о девочке?
Наира чуть помедлила, потом решила говорить прямо.
– Я пришла сообщить высокой ханум, что Гончэх скоро станет матерью. Хочу знать, что высокая ханум прикажет делать дальше.
Агабеим-ага прижала пальцы к вискам, чтобы уменьшить головную боль, которая часто появлялась у нее в минуты нервного напряжения.
– Найди место и хорошую повитуху, чтобы она могла родить. После родов Гончэх с ребенком останутся там, пока я не решу, что делать дальше.
Увы, ей не пришлось решать – родами Гончэх умерла. Она оказалась слишком мо-лода для материнства. Новорожденная девочка какое-то время оставалась у повитухи, по-том ее по приказу Агабеим-аги доставили в гарем. Это никого особо не удивило, в гареме всегда воспитывалось великое множество детей – многочисленное потомство шаха, ма-ленькие евнухи, обучаемые для будущей службы, дочери знатных ханов, которые могли бы со временем взойти на ложе повелителя.