Дед или соседка. Кто кого?

 Говорят, что юмора во мне много. Спрашивают: откуда столько? Смеюсь.

 Ребята, я всего лишь сучок большого семейного дерева шуток. Корень – мой дед, ствол – отец.
 Вот оттуда и юмор, укоренившийся во мне. Другое дело, что кому-то он бывает непонятен.
 Вот так...

 Хочется рассказать об одном споре моего деда и одной, живущей в общем дворе соседки, тёти Виктории. Не знаю, как в России, но в Грузии раньше был очень распространён спор двух субъектов. Своеобразное пари, заключаемое прилюдно посредством куриной косточки, именуемой «рогаткой». В виде английской буквы «Y».

 Кто-то находит кусочек куриной грудки в своей тарелке и в ней – эту косточку. И тут же предлагает выбранному им человеку сыграть на спор. На желание, на деньги, на вещь. Если тому не «слабо», он с удовольствием откликается. Азарт превалирует и пари заключается при свидетелях(обычно), внутри семьи это не обязательно. У каждого участника спора своё требование.
 После заключения пари нужно быть предельно собранным и внимательным. Суть спора и игры состоит в том, что каждый должен в течение следующих минут, часов, дней, недель или месяцев попытаться что-то дать в руки оппонента, а тот должен взять. При этом берущий непременно обязан произнести кодовое слово «Помню!». Тогда игра продолжается дальше.

 Если берущий взял что-то, но забыл сказать это слово, то дающий радостно кричит «Помни!» И выигрывает спор. Каждый играет и за дающего, и за берущего одновременно.

 Короче говоря, кому первому удастся всучить другому из рук в руки что-то, а взявший не скажет пароль, тот и выиграл.
 Со мной ставки заключались на желание, пока я был мал, а у взрослых в качестве приза в споре были вещи. Порою довольно ценные.

Вот как-то, на дворовом событии(не помню – свадьба или поминки), зарубился мой дед с соседкой Викой. Прожжённая армянка, которую никто не мог обыграть последние несколько лет. Равно, как и моего деда. Непобеждённые чемпионы сошлись в очном поединке.

 Она заказала деду индпошив каких-то туфлей на её ногу, супер-пуперской модели и уже даже мысленно примеряла их на себя. Настолько была уверена в победе! А так как она была единственной обладательницей стационарного телефона во дворе, то у деда было условие: после проигрыша она должна была обзвонить ВСЕХ армян города, кого они знали оба(а знали они почти всех) и сообщить им эту трагическую новость (о своём проигрыше). Конечно, новость об этом событии, о споре, быстро разнеслась городским сарафанным радио(у нас оно называлось «кофейным»).

 Образно говоря, весь город был в курсе спора и ставок. Образовалось два лагеря, отличающихся друг от друга гендерно-половыми признаками.

 Новости дня города у многих обычно начинались с вопросов: "Ну, как там Рач(мой дед)и Вика?" Сведущие рассказывали, что пока участники на равных. Никому ничего не удалось дать другому так, чтобы противник безмолвствовал.

Деду спор был выгоден тем, что его мастерская находилась рядом с кухней Вики. Там же, в тени инжира, он играл с её мужем в домино, в нарды и шашки.  А что женщина может дать мужчине такого, чтоб он взял? Понятно: вкусности и сладости. Дед тогда вволю и на халяву напивался кофе по-турецки, поедал пахлаву, гату, шу, домашнюю халву, бастурму, суджук, долму, сациви, пхали, лобио, хачапури, бутерброды и прочую снедь, которой она потчевала увлечённого игрой деда. Расчёт соперницы строился на предположении, что дед возьмёт кусок с тарелки или саму тарелку и в пылу азарта забудет слово сказать. Но он тоже не пальцем деланный: прекрасно просекал момент и пресекал на корню. И ел с удовольствием всё, что ему преподносили!

 Сам изредка пытался сделать то же самое: отдать назад пустую тарелку, вилку, ложку. Виктория же держала ушки на макушке и постоянно думала о туфлях.
 Короче, прошло лето, 3 месяца. Наступила осень, пора дождей.

Надо сказать, дед знал, что Вика «подворовывает» электричество. Если зимой все отапливали квартиры солярочными, керосиновыми, дровяными или угольными печками, то Вика – только электрическими обогревателями.

 Дед когда-то самолично поставил ей «жучок» в счётчик и опломбировал его снова так, что не придерёшься. И она оплачивала ровно половину потребляемого фактически электричества. Счётчик крутил в 2 раза меньше. Так вот...

 По истечении трёх месяцев Вика сообразила, что дед мой слишком много у неё всего подъел, и перестала его подкармливать. Надежды выиграть у неё не осталось. А мудрый дед, перестав получать гастрономическое удовольствие извне, потерял свой меркантильный интерес к этому спору.

 Но спор надо было заканчивать. Чтоб как-нибудь потом не лопухнуться.

 В один из вечеров, когда сильный ливень выстукивал монотонную дробь по черепичной крыше, дед изрёк: «Всё! Поиграли и хватит!» Решительно встал, достал из тумбочки роговые очки с толстенными стёклами, сломанную дужку которых он восстановил по просьбе соседа, сунул под нос самодельные усы, которые смотрелись очень натурально, нахлобучил на голову несуразно-нелепую шляпу и надел поверх всего прорезиненный дождевик с капюшоном. Сунул какой-то свёрток в подмышку. Резиновые сапоги завершили перевоплощение деда. Даже я его не узнал бы.

 Предупредив нескольких соседей, которые с радостью вышли на веранду поглазеть на завершение спора(свидетели на случай отказа оппонентки), он спустился вниз, захватив попутно пачку каких-то квитанций и ручку.

 Решительный стук в двери оторвал Вику от созерцания голубого экрана и она, удивляясь - кто это может в такое время и в такую погоду припереться к ней в дом? – пошла к дверям.

 Дверь была расстеклованая, занавешеная. Отдёрнув занавеску, она видит только тёмный силуэт и капюшон. Такими силуэтами рисуют смерть на карикатурах. Не хватало только косы. Да она тут смотрелась бы излишним атрибутом.
 - Кто там? – придав голосу твёрдости, спросила соседка.

- ГорЭлектроКонтроль. Выборочная проверка правильности показаний счётчика! – дед говорил с явным грузинским акцентом, и узнать его по голосу было невозможно.

 Немало перетрусившая Виктория, торопливо, дрожащими руками открыла двери, впуская в дом предвестника её позора. Фигура шагнула через порог, грозно сверкнув линзами очков, и посветила ей в лицо фонариком, чтоб на какое-то время ослепить.

 - Вы хозяйка? Я на минуту. Сверю показания и перепишу их в квитанцию.
 Дед посветил фонариком на табло счётчика и списал показания. Вику перестало корёжить и не по-детски трусить: пломбу никто не смотрит, можно выдохнуть. Она выдохнула с облегчением и расслабилась на несколько мгновений. Вот он, момент: дед ловил на живца!
 - Это - ваш экземпляр, ага… Получите. И вот тут распишитесь. Вот ручка. Вот здесь и вот тут...
 Тётя Вика радостно ухватилась за квитанцию и за ручку, повернулась к столу, положила квитанцию на дубовую столешницу с мыслью «Легко отделалась!» и расписалась на бумаге.

 Когда она повернулась к «контролёру», тот, откинув капюшон, уже снимал усы после очков.

 Поймав её недоумённый взгляд, он флегматично-спокойно, с амимичным лицом Штирлица, совершенно обыденно-равнодушно сказал: «ПОМНИ!»

 С веранды донеслись крики «браво!» и овация, заглушавшая шум дождя.

 Тётя Вика выматерилась по-армянски, постучав от бессилия ладошками по фигуре в дождевике. Хотела было ухайдокать деда веником, стоявшим в углу, но на пути к венику стоял довольно ухмыляющийся победитель стодневного спора.

 Дед наслаждался эффектом недолго. Когда она бессильно опустилась на стул и пустила слезу, он из-под дождевика достал свёрток: те самые туфли, которые мог бы проиграть. Поставил перед ней. Эффект от появления толпы весёлых соседей у неё в прихожей только добавил ей шокового состояния в харизму.

 - Ты, что, сшил мне туфли? Ты, паразит, думал, что ты мне проиграешь? Ах  ты, хитрый лис!
 Примерила. Прошлась по свободному пятачку пола. Туфли сидели, как влитые: ведь дед шил их по индивидуальной мерке.
 Соседи одобрительным гулом подняли ей настроение до заоблачных высот. Дед улыбался: свой триумф он уже испытал.

 - Я сшил просто так. Потому что знал, что ты от проигрыша очень сильно расстроишься. Бедный тогда твой муж будет. Решил Исаака нервы поберечь. Кто тогда мне будет в домино и шашки проигрывать?
 Наклонился, поцеловал смущённую Викторию.
 - И, в конце концов,  мы же соседи! Можешь времени не терять. Звони по всем знакомым! - И подвинул к ней телефон.

 Так оно и было.

 Если я где и соврал в рассказе, то только в одном месте: дождь не барабанил по черепице над нами. Он барабанил по крыше соседа. У него она сделана из оцинкованной жести. Хорошо слышно.


 Но «по черепице» как-то романтичней, не правда ли?)))