Забытая теорема

Пашка Колпиков проснулся среди ночи в своей квартире в страшном наваждении.Ему приснилось,будто он в далёком своём детстве стоит у школьной доски и пытается решить задачу по геометрии.Пашка ненавидел геометрию всей своей душой,особенно касаемо доказательств разных там теорем.И вот он снова что-то пытается вывести мелом на доске,старательно чертя линии трапеции,а в душе понимая,что он пропал.

Учительница их класса по алгебре и геометрии,молодая и красивая Елена Владимировна,зло и беспощадно взирала своими жгучими,чёрными глазами на бедного Пашку.Таким взглядом наверное исторический Торквемада взирал на костры с горящими еретиками в далёкой Испании в средние века и злорадно улыбался.Пашка чувствовал адский пламень исходящий из этого взгляда на своей спине и думал про себя,когда же закончится это мучение...

В те далёкие годы,в их среднюю школу пришла молодая учительница по математике,закончив педагогический институт по данной дисциплине,звали её Елена Владимировна.Ей было чуть больше двадцати лет,и она была ещё не замужем.Выглядела она просто привлекательно: высокая,с вьющимися и чёрными как вороное крыло волосами,со жгучими агатовыми очами и несравненными,как у орлицы изогнутыми бровями.Многие мальчишки в их школе внутренне в неё были влюблены.
Но в ней был один большой недостаток; она была слишком строга с учащимися своих классов.

Детское сердце сразу же делит своих учителей в школе на добрых и злых.Первых он любит и уважает,вторых боится и ненавидит.Елена Владимировна принадлежала ко второй категории.Вообще-то,о ней можно было с уверенностью сказать,что светит,но не греет.И начались тогда для Пашки горькие часы учения-мучения...
Особенно он боялся её уроков по геометрии.Алгебру он ещё как-то понимал,или пытался понять,но с геометрией у него всё было печально.Хотя обычно в школе,кто плохо понимал определённый предмет,педагоги старались спрашивать более простые задачи или решать примеры,а более продвинутым задавали задачи посложнее. Это Пашку и спасало,но когда он прикоснулся более плотно в седьмом классе к геометрии,то понял,что беда с ним ходит рядом,и будет к нему безжалостна и беспощадна.

Его, как и многих других учеников из параллельного класса,Елена Владимировна поделила на ряд категорий. Так бывает на птицефабрике делят молодняк. Кто посильнее тех в один ряд,кто послабее тех ближе к инкубатору,чтоб не пали. Соответственно Пашка по геометрии попал в самые "выгодные" условия существования: в чёрный список слабых и неисправимых троечников,плавно переходящих иногда в двоечников. Когда Пашка попадал впросак с теоремами стоя понуро у доски,то учительница объясняя ему основы задачи и видя,что это бесполезно,враз вскипала как перегретый чайник. Из её кричащего и парящего зева исходили порой различные бранные ругательства,достигая порой ушей учеников и педагогов из соседних аудиторий. Она с особым остервенением начинала зло водить по доске мелом,осыпая мелкими белоснежными крошками пол класса и ботинки очередной жертвы. Проходила возле доски громко цокая своими каблуками по полу,да так; что наверное кремлёвские курсанты позавидовали бы её выдержки и самоотдачи на боевом посту. И жертва учения понимала тихо про себя,что настал его последний час. После чего следовал резкий поворот на каблуках на сто восемьдесят градусов вокруг доски,и Елена Владимировна устало плюхалась на свой учительский стул,зло крича при этом:"Садись Колпиков на своё место,два!..."

В восьмом классе у Пашки,за его недюжинные достижения по данному предмету,даже была выставлена рукою "любимой" учительницы за четверть двойка. Пашка переживал какое-то время,но потом забыл. Всегда формулы и теоремы вызывали в его творческой душе отчаяние и тоску.Он больше любил и ценил слово,особенно историю и литературу.На спор он мог выучит наизусть одну из глав из "Евгения Онегина," или что-нибудь из творчества Лермонтова,которых он выделял особо тогда из всей русской словесности. За это ему по литературе,его учительница всегда ставила пятёрки,поражаясь его памяти и наблюдательности,хотя стихи Пашка читал без особого выражения.Похожее было и по истории. Но то литература и история,а здесь снова кабинет алгебры и геометрии.Коричневая,слегка выцветшая от времени и многократных протираний доска,учительский стол,и безжалостный взгляд Торквемады.

Когда Пашка переступал порог этого кабинета,то у него было такое ощущение,что он заходит в кабинет к стоматологу на кровавую экзекуцию,где его скоро начнут пытать.Пашка мысленно к этому готовился зная,что это продлится всего сорок пять минут и не более. И всякий раз сидя за партой,ожидая вызова к доске,он ждал долгожданного звонка означающего конец урока.Так некогда наверное ждали когда-то Челюскинцы спасительного гудка ледокола дрейфуя на льдине в далёкой Арктике.Так шла его нелёгкая школьная жизнь.

Как-то один раз,Елена Владимировна пришла в их класс на урок в недвусмысленном одеянии.На ней была сиреневая блузка,шевиотовая макси-юбка,туфли на тонком каблуке,но самое волнительно в тот день было то,что под блузкой у Елены Владимировны ничего абсолютно не было... Хотя и должно было бы быть. При этом две спелые как перезревшие маслины части её волнительной груди,остро выпирали из под ткани,как бы намекая на что-то.Все мальчишки с восхищением созерцали ярко скрытою красоту Торквемады,и ни о какой математики в тот день не могло быть и речи.Когда она проходила мимо Пашкиной парты,а он что-то усердно писал в тетради,то два острых явно выпиравших совершенства,как бы говорили ему:
"Что брат,нелегко тебе?,а какого нам с такой хозяйкой? тяжело в учении,зато легко в бою!" И словно две торпеды проплывали медленно мимо Пашкиных глаз и уносились в бескрайние просторы аудитории.

Сама Елена Владимировна,судя по слухам школы,вела лёгкий роман со школьным директором Игорем Владимировичем.Её внешняя красота была по достоинству оценена этим человеком,что и послужило распространению разных сплетен в школьный и около школьной среде.Бывало иногда средь урока Игорь Владимирович ненароком заглядывал в их класс,где проходил урок математики,и просил зайти к себе в кабинет на несколько минут молодую учительницу. Елена Владимировна слегка разволновавшись,и немного раскрасневшись,не торопясь слегка покачивая своими стройными бёдрами,выходила из кабинета. При этом со строгостью предупредив учеников,чтобы они не шумели и выполняли предписанные её задания,ибо она рядом,и всякую вольность быстро пресечёт своим неожиданным появлением. Какое счастье испытывал Пашка,да и не только он в эти минуты свободы и радости...

Казалось уже,что прошло более тридцати лет с той далёкой школьной поры,и память давно должна была стереть всё самое плохое,что накапливалась тогда в невинной детской душе.Давно прозвенел когда-то для Пашки его последний школьный звонок,и Елена Владимировна на выпускном вечере была неподражаема,но слегка строга с уже повзрослевшими учениками,и взгляд Торквемады уже безжалостно обращался на подрастающие поколение,и меч возмездия незримо опускался на юные головы новых учеников...Как говорится,спела бы рожь,а серп найдётся.
Но всё равно,почему-то иногда Павлу Дмитриевичу,ставшему неплохим специалистом в своей области,и вырастившему двух взрослых детей. По ночам снятся одни и те же сны: та,давно забытая теорема,которую он силится вспомнить и никак не может. И далёкий образ школьного Торквемады всё ещё преследует его в далёких воспоминаниях,его навсегда минувшего детства.