Вы что, татары?

Третью ночь я не спал. Бегал по инстанциям, собирал бумаги на похороны родителей. Это было страшным открытием: без бумажки человеку в городе не то что живому, мертвому нельзя.

В поликлинике, знакомой с юности, среди людской толчеи окно администратора казалось стыковочным узлом космического корабля. Последние полгода я действовал в режиме биоробота. Спасало это знание. Сейчас задам вопрос, потом найду нужный кабинет, получу подпись, а к вечеру с братом в администрацию кладбища. А на следующее утро отпевание в соборе и после...

Отец пока подождет. Он умер вечером того же дня,когда не стало мамы. Вернее его убили. Даже если бы я мог отомстить, мне сейчас не до этого. Если меня тоже убьют, кто похоронит моих родителей? Кто соберет эти чертовы бумажки, без которых похороны невозможны?! Это хорошо, что я еще пока не настолько стар, чтобы не быть на ногах семьдесят два часа без отдыха. Хотя и, сидя в очередях, можно впадать в забытье, правда когда тебя не сжигают мысли о том, что ты потерял теперь.

Крыша потихоньку съезжала. Люди кругом были словно недомертвецы. Вот сейчас они стоят, ходят, говорят, пахнут потом и жизнью. Но все это временно. Временно. Все это только для того, чтобы однажды лежать колодой и не слышать рыданий близких людей над собой, и пахнуть так ужасно...Я уже оказывается в очереди у кабинета. Мне его назвали в регистратуре? Я туда пришел? Чертовы, даже не провалы, а скачки памяти. Мысль переключается непредсказуемо, и действуешь на "автопилоте". Впрочем, пришел, кажется, туда, куда нужно. Соседка справа в моем положении. Это выражение лица я теперь ни с чем не спутаю. Она, как и я, с трудом сдерживается от слез. Но лучше уж плакать, тогда не так печет огнем в душе. Женщина вошла и вскоре вышла, утирая слезы платком. Фонарь над дверью вспыхнул и погас. Значит, моя очередь.

Толстая очкастая тетка за столом деловито забрала у меня бумагу. Пожевала грубыми губами и отвратительным голосом произнесла.
- Почему вы самовольно увезли тело? Вам что не объясняли, что необходимо доставить в морг?
Я поднял на нее глаза, выплаканные и теперь сухие. Еле слышным голосом произнес "такова была воля моей мамы".
- Что вы там бормочите? Мужик вы или тряпка?
- Прочитайте диагноз. Рак последней степени.
- Таков порядок. Я не подпишу.
- Мама сейчас у родственников. У сестры. В пригороде. На другом. Конце. Города. Похороны завтра. И кроме того. Мы не даем резать. Своих. Родственников.
Голос мой оживал. Но делался стальным.
Тетке это явно не понравилось.
- А что вы себе позволяете? Вы что? Татары?
Сама того не ведая, она только что нажала на курок.
- Что же русскому человеку не дозволено и умереть по-человечески?! Слушайте вы! Лечили всю жизнь от головы, а у человека болели почки! Ставили диагноз "невралгия" при метастазах в грудине?! А теперь вот вздумали качать права! Но не повезло вам ныне! Один мой звонок директору Эрмитажа...
- А при чем тут Эрмитаж?
- А при том, что "залечили" на этот раз вы бывшего главного бухгалтера Эрмитажа!
Выражение превосходства с лица моей экзекуторши улетучилось в одну секунду.
- Что же ваша мамочка так не береглась? Ей же вот рекомендовали обратить внимание...Вот, пожалуйста, хоронитесь на здоровье.
- И вам долгих лет жизни...
Я шагнул за дверь и понял, что мама не умерла. Просто теперь она будет жить во мне. До самого последнего вздоха.

31 мая 2008
СПб