Глава 3. Прыжок на заре. Встреча

1.Воздушно-десантные войска являются высокомобильным родом Сухопутных войск и предназначены для выполнения задач в тылу противника в качестве воздушных десантов.
Они оснащены современными оружием и боевой техникой, беззаветно преданы Советской Родине, Коммунистической партии и Советскому правительству и призваны совместно с другими видами Вооруженных Сил и родами Сухопутных войск надежно защищать мирный созидательный труд советского народа, бдительно стоять на страже государственных интересов СССР.
Для выполнения этой священной обязанности они должны быть постоянно готовы десантироваться в тыл противника и успешно выполнять боевые задачи.
2. Части и подразделения воздушно-десантных войск при выполнении боевых задач в тылу противника ведут общевойсковой бой и совершают рейды (ведут рейдовые действия).
 Бой - организованное вооруженное столкновение соединений, частей и подразделений воюющих сторон, представляющее собой согласованные по цели, месту и времени удары, огонь и маневр в целях уничтожения (разгрома) противника и выполнения других тактических задач в определенном районе в течение короткого времени.
Бой является основной формой тактических действий войск, единственным средством для достижения победы. Разгром противника и победа в бою достигаются мощными ударами всех видов оружия, своевременным использованием их результатов, активными и решительными действиями соединений, частей и подразделений.
Удар - составная часть боя, заключающаяся в одновременном поражении группировок войск и объектов противника путем мощного воздействия на них ядерным, обычным оружием или войсками. В зависимости от применяемых средств удары могут быть ядерные, огневые, ракетные, ракетно-артиллерийские, авиационные и удары войсками, а по количеству участвующих средств и поражаемых объектов - массированные, сосредоточенные, групповые и одиночные.
Огонь - одно из основных средств уничтожения противника в бою. Эффективность огня достигается его массированием, внезапностью применения, меткостью и умелым управлением.
Маневр - организованное передвижение войск в ходе боя на новое направление (рубеж, в район) в целях занятия выгодного положения [5] по отношению к противнику и создания необходимой группировки сил и средств.
Рейд (рейдовые действия) - форма тактических действий войск, заключающихся в передвижении по территории противника и ведении боя в целях последовательного захвата и уничтожения (вывода из строя) ранее назначенных или вновь выявленных объектов противника, дезорганизации управления его войсками и работы тыла, нарушения коммуникаций, а также для выхода в новый район и овладения им.

( Из Боевого Устава ВДВ)
 
       Новый 1975 - й  встретили скромно.
       За сутки  до него в роте поставили елку, украсив серпантином и незамысловатыми игрушками из имевшейся в каптерке коробки.  После ужина  занятия отменили и ротный замполит, собрав  курсантов в ленинской комнате,  толкнул речь об успехах построения коммунизма в СССР.  Затем от имени командования и себя лично, поздравил всех с наступающим праздником.
       Далее состоялся просмотр новогодних передач,  вечерняя поверка и отбой как обычно,  в двадцать два  ноль - ноль. Спустя час сержантский состав, включая дежурного, куда-то исчез, и некоторые из курсантов в тапках и трусах  сбегали в умывальник. Оттуда вернулись, благоухая парфюмом и отрыгиваясь. Сашка в этом не участвовал. Крепко спал.
       А спустя еще несколько дней  состоялось главное, чего ждали.  Первый  практический  прыжок с небес на землю. Об этом объявили на утреннем построении, чтобы было меньше мандража*. Прыжок предполагался без оружия, с высоты восемьсот метров с самолета Ан-2.
       Ночью прошел обильный снегопад, стоял легкий морозец.Все были  в зимнем камуфляже (штаны по грудь на подтяжках, бушлат, под ними теплое белье) шапках-ушанках и валенках с резиновыми бандажами, чтобы не слетели в воздухе. На плечах заранее уложенные парашюты. 
       - Рота!  Напра-во! Вперед  шагом марш! - скомандовал капитан Варава.
       Шеренгами по четыре миновали открытые ворота с караульным, вышли на  лесную дорогу. По бокам в белых одеяниях  кусты и деревья, из глубины чащи дробный стук дятла, скрип снега под ногами.
       За полчаса, то бегом то шагом, добрались до аэродрома. На нем серела бетонная вышка КДП* с антеннами, блестели инеем ангары, на стоянках стояли самолеты.
       Роту выстроили на взлетной полосе, началась посадка  в машины из расчета  девять курсантов и выпускающий офицер на борт. Внутри фюзеляжа рассаживали на дюралевые скамейки по бортам. С одного пять человек, там, где дверь - четыре.
       Прыгать полагалось только после хлопка  выпускающего рукой по плечу и команды «пошел!».  Им в данном случае  являлся  командир третьего взвода старший лейтенант Грачев.
       Сашка оказался  четвертым по правому борту, пятым, с напряженным лицом Витька.
       «Наверное, и у меня такое» мелькнуло в голове.
       Грачев закрыл дверь, взревел двигатель, «Аннушка»  взяла разбег и взмыла в небо. Сашка почувствовал ощущение полета. До этого никогда не летал. Разве что только в шахтной клети. Самолет сделал разворот, в иллюминаторах  отразилась утренняя заря у горизонта.  День обещал быть погожим.
       Через минуту поступила команда «зацепить карабины!» - выполнили. Самолет стал кругами набирать высоту. Над кабиной летчиков впереди на переборке  имелись три фонаря: оранжевый - «внимание», зеленый - «пошел» и красный «отставить».
       Вначале зажегся оранжевый, летчик развернулся в кресле и кивнул  выпускающему. Тот  открыл внутрь фюзеляжа дверь. Шум мотора усилился, за ней плыли  рваные клочья облаков, свистел ветер. Первые четверо по левому борту встали, чуть  пригнулись и по одному подошли к люку.
       По команде  Грачева отталкивались от порожка и быстро исчезали в проеме.  Змеились, закручиваясь в воздухе, вытяжные фалы. Как только выпрыгнул последний, встала  оставшаяся пятерка.
       Когда очередь дошла до Сашки, взводный  в очередной раз с хлопком по плечу проорал «пошел»!  и тот с замиранием сердца сиганул в  воющую пустоту. Ветер его резко крутанул, отсчитав  в уме «501-502-503» выдернул кольцо.
       Резкий рывок и будто взлетел вверх. На  самом деле раскрылся купол, прекратилось свободное падение. После рева мотора  было непривычно тихо, Сашку переполнял восторг, и он  что есть мочи заорал «Даешь!».
       Затем вспомнил, что нужно посмотреть на купол, взглянул  наверх. Он был полным, стропы не перехлестнуты - все нормально. Заозирался по сторонам, там и ниже,  тоже висели купола. А  внизу, на снежной белизне виднелись фигурки приземлившихся, возившихся с парашютами. 
       Согласно наставлению  вытянул сдвинутые вместе ступни ног  так, чтобы из - под запаски была видна их треть, стал ждать землю. Удар оказался не особо сильным (смягчил снег), завалился на бок и быстро, как учили, стал гасить купол, подтягивая нижние лямки. Вскочив, отбежал в сторону, чтобы  не утянуло ветром.
       Когда уложив в сумки парашюты все построились, скрипя валенками, подошел командир роты и, приложив к шапке руку, поздравил с первым прыжком.
       - Служим Советскому Союзу!  - радостно гаркнули курсанты.
       После  чего каждому вручили по  небольшой серой коробочке  со значком парашютиста. Был он на латунной основе с синей эмалью, на ней контур парашюта. Внизу треугольная подвеска,  вверху рубиновая звезда.
       В этот же день в роте, каптер выдал каждому по тельняшке, изъяв нательные рубахи. Надев их, привинтили значки к курткам ходили именинниками. Знай наших!
       А вечером после отбоя, лежа в койке,  Женька по секрету рассказал Сашке, что во время прыжка  очканул*.
       - Ну и? - спросил приятель.
       - Наш Ильин дал сзади пенделя, вылетел как пробка.
       - А если бы не дал?
       - Даже не знаю, -  вздохнул Женька.
       - Ладно, давай спать.
       - Давай.Засопели носами.
       После того дня  все почувствовали себя увереннее.  Как разъяснил Каллас, преодолели психологический барьер. У старшего сержанта было семнадцать прыжков, весной готовился на дембель. Пак служил год, имел восемь и должен был заступить на его место. По национальности был кореец и страстно увлекался рукопашным боем.
       Как-то под настроение  рассказал Сашке, что до службы у себя в Южно-Сахалинске  занимался в подпольной секции каратэ и даже имел разряд, именуемый даном.
       - А почему в подпольной?  - удивился курсант.
       - В СССР  оно под запретом.
       Сашке тоже нравился рукопашный бой, попросил показать несколько приемов.
       Младший сержант  согласился, поскольку обучил его трюку с гвоздем.Сороковку кореец не пробивал, а тридцатку насквозь. Чем был весьма доволен.
       По вечерам, после отбоя стали вместе  заниматься в спортивном кубрике.
       Для начала Сергей (так звали Пака) показал основные стойки, а затем технику ударов и защиты. Ученик оказался понятливым, продолжили.
       Спустя неделю снова был выход на аэродром,  где выполнили второй прыжок.
       Теперь с  самолета Ан-12 и с оружием.  Это была современная машина, оснащенная четырьмя двигателями  с размахом крыльев  в тридцать восемь метров, способная брать на борт  двадцать тонн груза, две  БМД или шестьдесят парашютистов. 
       Выпускали двумя потоками за два захода. В этот раз чувствовали себя уверенно. Затем были еще, на точность приземления и в заданную точку, с выходом к назначенному объекту.
       К огневой подготовке добавилась стрельба на полигоне из десантного гранатомета РПГ-7Д.  Он предназначался для борьбы с танками, самоходными установками и другими бронированными средствами противника.
       При этом один из курсантов, по фамилии Бобылев самовольно перебегая позади ведущего огонь расчета, умудрился попасть под реактивную струю из сопла пусковой трубы.
       Спасло то, что находился в десятке метрах. Свалило  с ног и прожгло бушлат. Взамен выдали другой, а к нему пять нарядов на  службу. Чтобы раем не казалась.
       На том же полигоне  учили  водить «УАЗ» с  БМД  и на скорости выпрыгивать из «Зила». Сгруппировавшись падать с перекатом и вести  прицельный огонь из автомата по мишеням. Дни летели быстрой чередой.
       Кроме всего  названного, по понедельникам, в роте проходили политзанятия.  С курсантами их проводил замполит, старший лейтенант Харламов. Невысокого роста, подвижный и с залысинами на лбу.  Шли они до обеда в ленкомнате, оборудованной стендами и плакатами, с длинным рядом портретов членов Политбюро на стене.
       Расхаживая перед передними столами  Харламов излагал политическую обстановку в стране, подчеркивая успехи  на стройках коммунизма и клеймил позором страны загнивающего капитализма во главе с Америкой. Сидевшие в первых рядах курсанты  пучили на лектора глаза и делали пометки  в специальных тетрадях, на задних клевали носами.
       На этих занятиях Сашка впервые услышал, что  страна живет в империалистическом окружении, а США со своими наймитами готовится на нее напасть, окружая  своими военными базами,  расположенными  в Европе. 
       Еще узнал об их военных блоках именуемых НАТО, СЕНТО и СЕАТО опутывающими своими щупальцами весь Мир. Для практического большинства курсантов  все это тоже являлось новостью, на гражданке  подобным не интересовались.
       - Во суки, что делают, - обменивались  мнениями  на перерывах  в курилке. - Надо бы им вломить.
       Помимо лекций, в эти дни  в клубе показывали  документальные фильмы о вторжении   американцев  на Кубу, во Вьетнам и  Лаос, зверствах их военщины в отношении мирного населения. Проводились  встречи  и с ветеранами ВДВ, участвовавшими в боевых действиях на стороне демократических режимов этих стран.
       Таким образом, вырабатывалась ненависть  к агрессору и готовность к войне с ним.
       Оказалось также, что ранее дружественный Китай тоже оказался агрессором, попытавшись несколько лет  назад  захватить на Дальнем Востоке принадлежавший СССР остров Даманский.  Пресса об этом не писала, а оказывается,  было. 
       После окончания занятий  замполит разрешал задавать вопросы  и подробно на них отвечал. Задал свой и Сашка, по поводу Китая. Его отец выписывал различные газеты и журнал «Коммунист». Там он как-то случайно прочитал, что  по заявлению Генсека КНР  Мао Дзедуна  на рубеже двадцатого века Китай станет мировым лидером.
       Именно про это и спросил. Старлей  закашлялся и ответил,-  ложь. Мировой лидер, мы. А после занятий зайдешь ко мне. Ясно?
       - Так точно.
       В кабинете, разрешив сесть,  поинтересовался, - откуда у тебя такие мысли?
       Сашка рассказал.
       - М-да, - пожевал губами. - Больше про это не болтай. Можешь попасть к особисту.
       - А кто это? - вскинул брови.
       - Про КГБ слышал?
       - В общих чертах.
       - Ну, так вот, этот человек оттуда. Будешь иметь  бледный вид. Все понял?
       - Понял(встал). - Разрешите идти?
       - Свободен.
       В курилке ребята поинтересовались, - ну что, уестествил?
       - Немного, - достал из кармана сигареты. Загоготали.
       К середине марта повеяло весной, снег почти стаял, полевых занятий стало еще больше. В них входили  дневные и ночные марш-броски с полной выкладкой, протяженностью до пятнадцати  километров; устройство засад и нападение на учебные объекты, захват языков и  тактика их допроса.
       За это время все  возмужали, и теперь в курсантах было не узнать тех гражданских ребят, что прибыли в часть четыре месяца назад. Все стали жилистыми и обветренными,  быстрыми в движениях и с хорошей реакцией. Есть тоже хотелось меньше, пищи стало хватать.
       Наметились в роте и лидеры, показывающие лучшие результаты в боевой и политической подготовке. В первом взводе  курсант  Жданок, двухметровый белорус, родом  из Осиповичей, во втором Новоселов - туляк. В третьем и четвертом такими были  татарин Алимов  с Волги и Федотов, всегда представлявшийся «мы псковские».
       Сашка с Витькой тоже имели неплохие результаты, шли можно сказать впритирку.
       А вот Женька числился в отстающих, были и такие.
       - Не по мне эта десантура, - сказал как-то при чистке автоматов после очередных стрельб. Все тут грубое, никакой романтики. А я, между прочим, чувственная натура.
       - Слушай ты, чувственная натура, - подошел слышавший это Пак. -  Лучше  протирай  канал ствола. Найду  соринку, пойдешь после отбоя драить толчок*.
       - Есть, - вздохнул и активнее заработал шомполом.
       К слову, дедовщины в учебке не было. Сержантский состав был строгим, но молодых не гнобил. Это уродливое явление появилось спустя несколько лет.
       В первых числах апреля, после обеда, Сашку вызвали  на КПП части.
       «Интересно, кому это я понадобился?» надев шапку, быстро вышел на плац.
       В помещении контрольно-пропускного пункта доложился дежурному  прапорщику за стойкой.
       - Тебе туда, - кивнул на дверь смежной комнаты. Постучав, вошел.
       За столом, друг против друга, сидели замкомвзвода и  отец. В габардиновой кепке и расстегнутом пальто. Выпучив глаза остановился.
       - Ну, здравствуй, сын, - встав, шагнул навстречу. Приобнял. По натуре он был жестким человеком, телячьих нежностей не допускал.
       -  Здравствуй батя, -  вышел из ступора Сашка.
       Наблюдавший эту картину Каллас тоже поднялся и пожал отцу руку, - будет все как обещал, Николай Иванович. После зайдешь, - бросил Сашке и вышел наружу. 
       - Ты как здесь? - спросил отца, когда  присели на стулья.
       -  Вот, решил навестить тебя. Узнать, как служишь.
       - Да я ж писал
       -  Одно дело письма, другое  убедиться лично.  Замковзвода, кстати, тебя хвалит. Серьезный парень.
       -  Да ладно, - махнул рукой. - Как там дома? Как мама с Юлькой?
       -  У нас все  в порядке. Мы с мамой  работаем, Юля  поступила в медицинское училище. Кстати, а ты похудел, сильно гоняют?
       - Есть немного, - сказал Сашка.
       - Так и должно быть. Армия -  школа жизни. По себе знаю.
       Поговорили еще немного, а затем отец сказал. - Я снял комнату в поселке,  что недалеко   от вас. Мудреное такое название.
       - Гайжюнай, - подсказал Сашка.
       - Во-во, Гайжюнай, - согласно кивнул. - Твой замкомвзвода обещал отпустить тебя завтра в увольнение до вечера. Запомни адрес, улица Минтес, дом пятнадцать.   А теперь давай на службу, завтра поговорим еще.
       - Поговорим, - расплылся в улыбке сын. - Ну, так я пошел?
       - Давай.
       Выйдя с КПП Сашка  радостно зарысил в казарму. Чего-чего, а встречи с отцом не ожидал.
       До развода на послеобеденные занятия оставалось минут десять, постучал в дверь старшинской. Вошел.
       Там на диване Пак с ефрейтором   Рыбиным играли в шашки,  Каллас  за столом  листал свежий номер «Огонька».
       - Товарищ старший сержант!  - сделал два шага к нему. - Курсант Пчелинцев по вашему приказанию прибыл!
       Замкомвзвода отложил журнал в сторону, выдвинул ящик стола и протянул сероватый листок со штампом, - держи. Увольнительная на завтра до двадцати трех ноль-ноль. Отправишься в десять утра. Ясно?
       - Так точно, - взял в руку. - Разрешите идти?
       -  Иди.
       Развернувшись через левое плечо, промаршировал к двери.
       На следующее утро, ровно в десять, вышел за ворота КПП.  На голове шапка, под шинелью отглаженная «парадка», надраенные до блеска бляха и сапоги. Миновав  автомобильную стоянку, пошагал по серой ленте асфальта в сторону широкой просеки.  По ней  рота не раз бегала до развилки,  от которой в сторону поселка уходил песчаный грейдер.
       Впервые за все время Сашка шел за пределами учебки  вне строя без сопровождения  командиров, и никто  его не подгонял. По обочинам высились с рыжими стволами сосны, на кустах набухали почки. Воздух был чистым и прозрачным.
       На груди, под шинелью, нес отцу подарок -  купленную в военторге десантную тельняшку.
       На развилке, остановившись, перекурил, проводив взглядом грузовик, ехавший в сторону части, затоптав окурок, свернул на грейдер. Он был плотно утрамбован, по сторонам  проклевывалась первая трава, кое-где белели островки еще не стаявшего снега.
       Спустя  еще минут пятнадцать входил на окраину поселка, раскинувшегося по сторонам железной дороги. Здесь был только один раз. С месяц назад разгружали вагон с грузом, прибывшим для десантников.
       Перейдя железнодорожный переезд,  спросил  у встретившейся пожилой женщины, по какой стороне полотна находится  нужная улица.
       - Аш несупранту*  - хмуро оглядев, качнула головой, и пошла дальше.
       - Ладно, - сказал Сашка и направился к небольшой, в два этажа станции, задав тот же вопрос  молодому парню в спецовке, выстукивавшему  молотком на длинной ручке вагонные колеса.
       - Она здесь одна, - вытер ветошью руки. - Тебе какой дом нужен?
Пчелинцев назвал.
       -  Это в центре, - показал за станцию. - Рядом с поссоветом. Направился туда.
       Дома в поселке были добротные - деревянные и кирпичные, с высокими  черепичными крышами и живыми изгородями. Пятнадцатый был через два  от поселкового совета,  напротив магазин и почта.
       Подошел к глухой   калитке, увидел на ней кнопку звонка, нажал.
       Вскоре в доме хлопнула дверь, послышались шаги, калитка отворилась, за ней стоял отец. На плечи накинут пиджак с орденскими планками.
       - Заходи Саша, - чуть отошел в сторону.
       Двор был просторный, с надворными постройками, в глубине сад.
       Направились в дом, там встретил хозяин, седоголовый, чуть старше отца. Познакомились, назвался  Юрием Петровичем. 
       - Снимай шинель с шапкой, солдат, - показал на вешалку. - А то батька тебя заждался.
       - Щас, - повесил на крючок, за ними стянул сапоги, оставшись в носках.
       Отец тоже снял пиджак, прошли крашеными полами в горницу. Там на столе уже стояли  закуски: нарезанная ветчина, домашняя колбаса и сало, квашеная капуста и пупырчатые соленые огурцы. Здесь же блестели две бутылки «Столичной».
       - Не слабо, - сглотнул слюну Сашка.
       Хозяин исчез и вскоре вернулся  с  парящим картофелем со шкварками в глубоком блюде.
       - Так, давайте за стол, пока не остыла, - водрузил в центре.
       Уселись на стулья, отец откупорил бутылку, налил по четверти стакана.
       - Ну, за встречу, сын, - поднял свой. Чокнувшись, выпили, принялись закусывать.
       - Колбасу мама начиняла? - уплетая с картошкой  очередной кусок,  спросил Сашка.
       - Она, - кивнул отец. - На восьмое марта забили кабана. Окорок, кстати, коптил дед. На грушевых листьях. Передавал привет.
       - Как они там с бабушкой?
       - Прихварывают иногда, а так ничего, держатся.
       - Старшее поколение покрепче нас будет, - сказал хозяин. - Та еще закалка.
       - Это точно, - согласился отец. - Кстати, сын, Юрий Петрович тоже фронтовик. Воевал на 3-м Белорусском.
        - Да, наводчиком сорокопятки, - подтвердил тот. - Артиллерист, как твой батька. Родом  из Могилева.
         -  А как оказались здесь? - хрупнул огурцом Сашка.
         -  Ранили в голову, когда брали Вильнюс. Лежал  там полгода в госпитале.  Познакомился с литовкой - медсестрой. Потом уволили подчистую, расписались и приехали сюда. Работал до пенсии участковым. Жена с год как померла. Бобыль. Имею двух дочек, обе живут в райцентре. Помогают.
         - Ладно, давайте еще по капле, - снова плеснул отец в стаканы (сыну на донышко).
         Чокнулись, выпили, - чтобы не было войны, - сказал бывший участковый.
         - Тут мне у переезда интересная женщина встретилась, - намазал Сашка горчицей ломоть ветчины. - Спрашиваю, где улица Минтес, а она вертит головой  «аш несупранту».
         - Пожилая? -  спросил  хозяин.
         - Лет за пятьдесят.
         - Старшее поколение литовцев, Саша, ненавидит русских, - оперся локтями о стол хозяин. -  В войну многие воевали за немцев или сотрудничали  с ними. А после   в этих краях орудовали «лесные братья». Слышал про таких?
         - Не приходилось
         - Те же фашисты. Совершали диверсии, вредительства, убивали партхозактив и демобилизованных из советской армии.  Вместе с МГБ гоняли их по лесам до шестидесятых.  Часть перебили, остальных судили и отправили в лагеря.
         После  хрущевской амнистии многие вернулись. Глядят волками. Вот тебе, наверное, такая тетка и попалась.
         - А почему их снова не посадят? - спросил Сашка.
         - Не за что, - пожал плечами  ветеран. - Живут тихо, работают. Ждут своего часа.
         Достав из кармана пачку  «Регаты»,  протянул, - угощайтесь.
         Все трое закурив, помолчали, а потом отец сказал, - с лесными братьями не сталкивался, а вот с бандеровцами в войну приходилось.
         - Ты никогда не рассказывал, - вскинул брови Сашка.
         - Я много чего не рассказывал, теперь можно, ты солдат. Полезно знать   (выдул носом струю дыма).
         - Зимой 44 - го, освободив Киев, в числе других соединений, артиллерийский корпус, в котором я воевал, с боями вышел на правовобережную, или как ее тогда называли, Западную Украину.
         После одного из них, артдивизион где командовал огневым взводом, расположился на окраине только что освобожденного нашими войсками украинского местечка, дотла сожженного отступающими немцами.
         Артиллеристы стали оборудовать огневые позиции, а ездовых командир дивизиона отрядил разведать окрестности и по возможности достать продовольствия.  С ним, как всегда, было туго.
        Выехали они на трофейной пароконной фуре, под началом старшины одной из батарей - уроженца тех мест. Перед отъездом командир проинструктировал, приказав быть повежливей с местным населением.
        - Усэ будэ гаразд, товарыш капитан. Цэ ж наши браты, - заявил молодцеватый сержант, воевавший в дивизионе с начала войны.
        Ни к вечеру того дня, ни следующим утром бойцы в расположение части не вернулись. И только к обеду, на еле плетущейся кляче, приехал старшина. У передового охранения он свалился с коня и потерял сознание. Вид у сержанта был страшный: лицо - сплошное кровавое месиво, на теле изодранное нижнее белье, руки и ноги обморожены.
        Когда с помощью фельдшера и спирта, старшину привели в чувство, он рассказал следующее.
        Первые два села, которые встретились на пути, были разграблены и сожжены. Решили ехать дальше и в нескольких километрах от них, в низине за лесом обнаружили небольшой хутор. Он был цел.
        Из дымарей крытых гонтом добротных хат вились струйки дыма, в хлевах помыкивала скотина, дед в кожухе поил у реки лошадей.
        На рысях спустились с пологого холма и подъехали к крайнему дому. И тут из стоящей напротив стодолы ударил пулемет. Двое солдат были убиты сразу, а сержант и ездовой, схвачены выскочившими из хаты вооруженными людьми. Они были пьяные, в полувоенной форме и с трезубцами на околышах немецких кепи.
        - Ну й далы воны нам,- едва шевеля разбитыми губами, хрипел сержант. - Мэнэ николы так нэ былы. А потим роздягнулы и повэлы розстрилюваты. Там рядом нэвэлика ричка. Поставылы на бэрэзи и вжарилы зи шмайсерив.
        Ивана  вбылы, а я за мить до черг сам впав у воду. Тым и врятувався. Потим, колы воны пишлы до хутора, пэрэбрався на другый берег. У лиси надыбав  якусь коняку и добрався до вас…
        - Сколько их было и кто они по твоему? - поинтересовался командир дивизиона.
        - З дэсяток. Мабуть бандэривци, бо размовлялы по вкраинськи и лаялы «москалив».
        Посовещавшись с замполитом, капитан приказал мне взять свой бывший расчет, отделение артразведки и уничтожить хутор.
        - Чтоб от него одни головешки остались! А ребят обязательно привези…
        Уже в сумерках, студебеккер, к которому прицепили одну из уцелевших после боев за Киев сорокопяток, помигивая затененными фарами и тихо урча мотором встал на опушке леса, в километре от хутора. Орудие отцепили и на руках втащили на поросший орешником холм.
        Хутор был виден как на ладони и тускло мерцал огоньками окон. Во дворах побрехивали собаки, а из крайней к лесу хаты доносилась сечевая песня о гетьмане Сагайдачном.

       Проминяв вин жинку
       На табак, на люльку,
       Нэобачный!!…

ревели пьяные мужские голоса
       - Козачи писни спивають, гады, – выматерился кто- то из расчета.
       - Первыми залпами мы разнесли стодолу, - глубоко затянулся отец, - а затем перенесли огонь на дом, из окон и чердака которого по нам стали бить из пулемета и шмайсеров.
       Выскочивших из горящей постройки вопящих «самостийников» уничтожили огнем зенитного пулемета, установленного на студебеккере. Через полчаса все было кончено. Подожженный снарядами хутор пылал, а между домами метались выскочившие из построек свиньи с лошадями.
       Оставив у орудия наводчика с заряжающим, а у спарки его расчет, цепью рванули к хутору. Оттуда больше не стреляли.
       Прочесав  коморы и погреба, обнаружили в них десяток перепуганных дедов, женщин и детей, а из подпола крайней хаты извлекли  троих чубатых молодцов в немецкой форме.
       Для начала бойцы отходили их прикладами,  я не препятствовал. В военных мемуарах сейчас пишут, что пленных мы не трогали. Еще как трогали, сынок, особенно своих, ставших изменниками.
       Затем накоротке я допросил бандитов и приказал расстрелять. Двое смерть приняли молча, а третий упал на колени и взвыл  «нэ вбывайтэ, ми ж браты...!»
       Наших ребят отыскали на берегу речки. В одном белье они лежали вмерзшие в лед и мертвыми глазами смотрели в небо. Капитану по возвращению я доложил, что уничтожена группа бандеровцев. Пленных не было.
       А насчет того, что многие из таких вернулись, ты Петрович прав (затушил в пепельнице окурок).  У меня  с войны язва желудка. Раз в год езжу по путевке в Трускавец или Моршин. И там тоже немало бандеровцев вернувшихся после амнистии из лагерей. Особо этого не скрывают.
       - Да, натворил дел «кукурузник»*, - тоже загасил сигарету хозяин. - Теперь не поправить.
       Старые солдаты приняли еще немного, Сашке не наливали. Его разморили сытая еда и водка, начал клевать носом.
       - Давай - ка парень отдохни, - проводил  его Юрий Петрович в смежную комнату. - - Укладывайся  на диван, - взбил подушку.
       - Спасибо, дядя Юра, - бормотнул  тот. Сняв китель, повесил на спинку стула  и улегся на бок.
       Когда проснулся, ходики на стене показывали  шесть вечера, за окном синели первые сумерки. В доме чем-то вкусно пахло. Надев китель, застегнул пуговицы, пригладил волосы и вышел из боковушки*. Отец  с хозяином  смотрели в горнице новости.
       -  Ну как? Отдохнул? -  повернул голову от телевизара Юрий Петрович.
       -  Почти как дома, - улыбнулся Сашка.
       - А мы с твоим батькой пока спал, сходили  за поселок на озерко, там у меня верша.Попался пяток окуньков.  Сварили  уху на печке. Щас будем вечерять.
       Чуть позже все трое сидели за столом, хлебая душистое варево. Под него старшие  выпили  еще по пятьдесят грамм,  после пили чай  с сушками и вареньем.
       За разговорами быстро текло время. В десять Сашка одевшись, простился с хозяином, поблагодарив за гостеприимство.
       - Пустое, - отозвался  тот. -  Найдешь время, заходи. Буду рад.
       Вместе  с отцом вышли из дома, а потом на улицу. В руке Сашка нес тяжелый пакет с гостинцами для ребят. Тельняшку перед этим вручил  отцу. На дворе подморозило, за кромкой лесов гасла вечерняя заря, где-то взлаивала собака.
       - Ну а как насчет военного училища? - спросил старший  Пчелинцев.  -Определился?
       - Пока нет, - ответил младший. - Думаю над этим.
       - Ну, думай, думай.  Время есть.
       Проводил сына до развилки, там попрощались, хлопнул по плечу. - Удачи тебе солдат...


Рецензии
Удачи тебе, солдат...
Хорошо посидели мужики. Душевно.
Хорошо пишите.

Фал гибкая шпилька, удаляется после проверки основного купола, а то на 400 метрах запасной раскроется автоматически. Или в начале 70-х этого ещё не было?

Интересно пишите. С душой.

С уважением

Анатолий Меринов   29.06.2024 11:03     Заявить о нарушении
Чего не знаю, Анатолий, того не знаю.
Спасибо за оценку.

Реймен   30.06.2024 20:50   Заявить о нарушении
На это произведение написана 21 рецензия, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.