Отрывок книга 2

ВОЛКИ
 ...Когда пришла большая вода волк с волчицей как и все другие звери спаслись на вершине горы. Животных набилось на гору столько, что волкам пропитание не составляло проблемы. Можно было выбирать и убивать любого. Да что убивать! И убивать не нужно было. Безмозглые стада, окончательно потерявшие от страха разум давили своих детей, топчась на их трупиках. Часто волку оставалось только подобрать свою добычу. 
 Вода что пришла была солёной. Пить её было нельзя. Но вершина была белой от снега, там  было полно ледников и оттуда бежала свежая талая вода. Так что и водопой всегда был рядом. Снег таял, солнце пригревало довольно сильно и волки наевшись лежали на солнцепёке. Для них это был рай. А вот для травоядных всё было совсем по-другому. Вся трава, всё что могло служить кормом, не выключая даже и прошлогодние высохшие и выветренные будыли и листья всё было съедено. Ветки и кора были обглоданы. Правда вода с каждым днём отступала, обнажая всё новую землю. Но открывалась не свежая трава, а топляк и гниль. К тому же солёная.
Как только снег под тёплым солнышком стал плавиться, волчица, как и положено волчице родила шестерых волчат. То, что на горе скопилось столько живности имело и отрицательную сторону. Очень долго пришлось волчице искать место для логова. Укромных мест, которые так любят волки не было совсем. Всюду были чужие глаза, всюду были звери. Те два места, что нашёл и показал ей волк, - одно вверху у скалы, среди камней была сухая длинная пещера, а другое под старым выворотнем принесённым водой, - она с гневом отвергла, укусив его прямо в щёку. Нашла сама. На песчано-каменистом берегу весеннего ручья она начала рыть нору.  На взгляд волка место было сырое и неудобное. Вырыл нору, по-правде говоря он, но это не считалось. Она начинала рыть, но ей мешал живот. От этого или почему ещё волчица тут же уставала, кусала его в шею давая понять что он бездельничает, а сама ложилась на бок, выпятив свой огромный живот, или шла к еде. Аппетит у неё, в это время, был поистине волчий. Нора ещё не была готова, был вырыт всего только один ход, а у волчицы начались роды. Работы по строительству пришлось прекратить.
В первое время она волка и близко к  детям не подпускала. Принёс еду? Подтащи ко входу - и уматывай. Волк почти каждый день резал новое животное, разнообразил меню.  Остатки добычи растаскивали вороны. Они бочком, в извинительной позе припрыгивали к еде, кокетливо-пугливо кося на хозяина добычи то одним, то другим глазом, останавливались на почтительном расстоянии, с видом "не-не, я ничё!, я только так, попробовать!", привставали на цыпочки и клевали. Волк молча лениво посматривал на них. Позволял. Но если какая ворона потеряв стыд и страх нахальничала и близко подскакивала от жадности, тогда волк поворачивал голову, а вороны как кавалеры в кадрили отскакивали волоча в реверансе крыло. Но вЕрхом нахальства, конечно же  было, если какая хамка садилась сверху добычи. Этот жест, понятный всем животным и он означает - всё моё!
У животных нет слов. У животных жесты. Прямой взгляд в глаза - вызов, пометил территорию - я хозяин, наступил на добычу - моё! Тогда волк вскидывался и рычал. Вороны всем табором отлетали на почтительное расстояние. И кричали на дуру, которая не понимая ситуации злит волка и всем мешает всем обедать. Та откаркивалась оправдываясь и, наверное, валила всё на нервы и годы. Когда бедлам стихал, они извинительно пританцовывая возвращались и всё повторялось.
Возврат зимы.
Совсем неожиданно весна кончилась и опять начало холодать. Вернулась зима. Повалил снег. Вода в ручьях опять замёрзла.
Сегодня волк зарезал второго телёнка в коровьем стаде. Он только что родился и волк без особого труда утащил его. Стащил у коровы, пока та не пришла в себя после родов и не могла защищать своё дитя. В прошлый раз, когда волк загрыз первого телёнка, бык напал на него.  Но тогда они были вдвоём с волчицей и быку пришлось отступить. Теперь быка рядом не было.
   Но бык выследил волка. Он не сводил с него глаз. И когда волк тащил зарезанного телёнка бык смотрел за ним и когда  полез в нору видел...
   Перенося всю тяжесть на передние ноги бык несколько раз подпрыгнул над логовом и обрушил тонкий слой дресвы и дёрна своим весом, завалив вход, придавив самку с волчатами и волка с добычей. Волк выскочил из под ног быка почти не повреждённым. А вот самка и волчата оказались засыпанными землёй. Бык продолжал прыгать, топча и  смешивая их в кашу.               
   Волк попытался было напасть на него, но бык опустил голову к земле сам пошёл на волка.  И коровы, мирные коровы!, видя явное превосходство своего вождя тоже развернули рога в сторону волка. А бык был в бешенстве!  Низко опустив голову дышал так, что земля и прель разлетались в разные стороны. Коровы начали окружать волка и некому, как раньше, было прикрыть его тыл. Один волк, доже молодой и сильный, без поддержки оказалось ничего не стоил. Потому-то и сбиваются волки в стаю. Волк силён в стае.
   Завертелся серый прижав задницу к земле и удрал. Уже потом, когда стадо ушло за пригорок он начал раскапывать землю. Волчица оказалась жива, а вот весь выводок погиб.



Погода всё портилась. Еды не стало. Еда разбежалась по вынырнувшим из воды лесам и весям. И чем больше открывалось земли, тем сложнее стало находить еду. За мышью приходилось охотиться, не то что за зайцем. Всё повернулось против них.  Даже погода. После весны опять вернулась зима. Приморозило и всё время шел снег. Ночью от холода и голода волки поднимали морды к верху и выли. Выли, надеясь услышать ответный вой. Волк целые дни обегал окрестности, выискивая еду. Они голодали. Пришлось грызть даже те кости, что вороны не доклевали. Пару раз он видел небольшой табунчик лошадей. Это был жеребец и три кобылки. Но одному нечего было и думать напасть.
Прошло уже много времени, а волчица всё ещё таскала задние лапы. Ковыляла. Быстро бегать не могла. И волку приходилось охотиться за двоих. Выручало только то, что птицы почувствовав что и вторая зима за этот год кончается начали вить гнёзда и откладывать яйца. Вот волки и шарились целыми днями около реки. Искали гнёзда с кладкой, а то и с зазевавшейся в гнезде птицей, ловили лягушек-мышей, жуков. Гнёзда в доступных местах попадались крайне редко, а лягушкой или скользкой лягушачьей икрой разве наешься? Голод доводил их до безумия.
В один из дней, когда голод особо донимал, около водопоя волк учуял свежий коровий запах. Он даже ясно различил запах того самого быка. Стадо только что было тут. Как-никак, а теперь они были вдвоём. А вдвоём - не в одиночку! Даже с быком можно потягаться, не говоря уже о корове.
   Стадо настигли тут же, недалеко. В роще. Проще всего, конечно, с наскока подбежать к любой, полоснуть клыками по яремной вене. Прокусить, а то и вырвать кусок и отбежав подальше ждать когда она сама на колени упадёт. Её тогда стадо бросит. Не любят животные больных и слабых. Отгоняют. Только для такого броска сила нужна. Толстая кожа у коровы на шее, прочная да мылкая, а волк ослабел. Не порвать, не прогрызть с налёту. Нет, не так! Напасть нужно двоим сразу, подсказывал голод, и рвать, рвать плоть и пить кровь горячую! Вдвоём они напрыгнули на ближайшую к ним корову. Волк вцепился в шкуру как раз там, где она закрывала этот канал жизни. Он даже почувствовал как под его зубами пульсирует этот поток. Сейчас рядом закусит волчица и вдвоём они справятся! Но волчицу подвели ноги. Она промахнулась и откатилась к дереву.
 Грохнул выстрел. Пуля ударила в дерево рядом с головой волчицы отколов большую щепку. Голод тут же заткнулся, и телами волков стал управлять страх.
Нападение волков видели все коровы. От страха, а потом от звука выстрела стадо сбилось в кучу. Сзади была река, с одной стороны стояли люди, а в другую убежали волки.
Прошло всего пара минут, а две старые, с отвислыми животами коровки потоптавшись немного, как бы раздумывая, направились к людям. Там безопаснее. Коровы не успели окончательно забыть ни заботливых рук человека ни того, что люди кормили и защищали их. 
   Профессор не торопясь, потихоньку тоже подходил к коровам,
- Мои хорошие, коровушки... Набегались по лесам, бедненькие... Волки вас чуть не задрали... Не бойтесь, не бойтесь милые..., - бормотал он потихоньку. Он подошел к одной протянул руку и погладил, потрепал её по шее. Почесал рога. Корова смирно стояла. Только ноздри ещё раздувались от пережитого страха. Вторая решившись тоже подошла поближе. Он и её погладил. Постояв так недолго и поговорив с ними он снял свой ремень, перевязал одной рога и кивнул Хельмуту, мол сделай так же. Хельмут дал знать что понял.
Человек, говоря что корова глупое животное лукавит. Просто так проще думать, когда делаешь отбивную. Совесть замолкает, не беспокоит.
   Профессор родился и рос в деревне. Ещё мальчишкой гонял коров, а надо, так вместо матери и доил. Он любил коров и они отзывались на это привязанностью. Окончил десять классов и мать отправила его в город. В институт.
- Едь сынок, - напутствовала, - а то так и будешь всю жизнь в деревне коровам хвосты крутить! А как выучишься, вот и будешь тогда любимым делом заниматься. Каким захочешь.
Потом была кафедра, потом опять учёба. Тема диссертации была "Проблемы развития кариеса у овец средней полосы России". Взял такую тему, чтоб ни у кого и желания глубоко вникать не появилось. Отстреляться - и всё! Опять учёба. И продвижение вперёд, как он тогда думал. Он и сам уже прекрасно понимал, что это идиотизм, но таков был ритуал. Ритуал восхождения наверх. В царство науки. А зачем? Чтоб чувствовать как дружеский локоть товарища толкает и бьёт тебя в бок от зависти? Да и не было там никакой науки, если честно. А было как в детской игре, когда все пытаются занять свободный стул. Кому не хватило - пошел вон! И дело совсем не в уме и знаниях, а в способности быстро занять свободный стул. И за этим "захватом стула", за этим продвижением потерялось как-то самое главное. Теперь вспоминая то время он и сам не понимал, зачем нужна была эта гонка. Чтоб жирнее есть и слаще пить? Дак, вроде и так хватало.
- Так и живём, -  вздохнул он. Подумал и добавил - Жили...
    А тут нашлись эти коровёнки и таким забытым счастьем напахнуло!

Жизнь в лагере шла полным ходом. Не совсем в лагере, а рядом, на поле. Картина И. Репина в живую. Шестеро мужиков, надев лямки тащили плуг по целине. Как бурлаки на Волге.
И тут кто-то увидел это шествие. Впереди ведя корову привязанную за рога шёл Профессор и разговаривал с ней. За ним, тоже с коровой, шёл Хельмут. Он уговаривал корову по-немецки. А на опушке леса, на возвышении, стояли ещё три коровёнки и бык. Все они глядели на лагерь.
   Забот прибавилось. Но это были добрые заботы. Те, от которых на душе хорошо.
Коровки первый раз за долгое время своей одичалой жизни спали спокойно, без страха. Под защитой человека.
- Боцман, сходи к кузнецам, скажешь это срочно, нужно пару кос сделать. Или хоть серпов. Чтоб завтра с утра травы накосить. Может и остальных коров подманим? Как думаешь?
- Хорошо Сергей Павлович, будет сделано, только материал где они возьмут?
- А это ты с механиком обговори.
- Коров подманить нужно обязательно. Нам молоко ух как надо! Светка вон родила. Вот молоко и кстати будет. Да и больным тоже. 
 Наутро двое косарей и двое с граблями отправились на заливной луг левого берега. Косы были никакие. Тяжёлые и тупые. А срезанные рогатые ветки изображали грабли. Там, на бугорке, была хоть какая-то трава. К обеду на наскоро сколоченном плоту привезли траву и коровы стоя её ели. Им это нравилось. За ними с холма наблюдали бык и их подружки. Обратно в лес к волкам им явно не хотелось. Две из них, постарше, те, что людей помнили в конце концов не выдержали и потихоньку-помаленьку приблизились. К концу третьего дня и сам бык не выдержал и тоже стоял у кормушки и уплетал молодую траву. А бывший академический бездельник не отходил от них, всё оглаживал и разговаривал с ними. Даже бык стал подпускать его к себе...