Кукла мотанка и клавесин. Глава 11

Глава 11. Как Офелия могла кого-то содержать, любил ли её Радован, или знакомьтесь канцерофобия

– Вы тут сказали, вас отношения между родителями не интересовали. Повезло, я долго пребывала в какой-то полудрёме. Когда, у меня появился Радован, я не особенно пряталась от девочек. Вернее, все мои попытки как-то скрыться всегда наталкивались на странные стечения обстоятельств, и всё тайное вылизало на поверхность в самом отвратительном виде в неподходящий момент. Я оставила попытки. И досадных ошибок стало меньше. Так что Мия и Васса имеют представление о том, что происходит в кровати между мужчиной и женщиной, естественно без натурализма, так в общих чертах, – поведала Офелия.
Возврат к теме секса, неоднозначно намекал, на желание Офелии именно плотских утех. Её желание передавалось Голде, она задала себе мысленной вопрос:
«Интересно сколько она живёт без мужика? Глупость, она не живёт без мужика, заводится с пол оборота. Уверена, не больше недели. Что-то мне подсказывает, с Радованом не все так радужно, и Офелия не ждёт его скорого возвращения, если вообще эта тема как-то обсуждается».
– И как давно уехал Радован? – уточнила гостья, желая реабилитироваться перед собой за ошибку с Лесей.
– Почти год…, Прикиньте, просто карма, – начала хозяйка дома.
Офелия подошла к окну распахнула его, распечатала пачку сигарет и несколько раз попыталась прикурить сигарету, но огонёк гас, выдавая нервозность.
«Понятно, раньше она не решилась доложить, как обстоят дела, всё намного хуже, неужели Леся не видит. А собственно, зачем ей видеть? Они ближе к природе. Самка родила потомство, значит, созрела и её проблема, как поднимать и чем кормить наследников. Бывают исключения, в виде крайней заинтересованности, но это другая и более страшная история»:
Мысленно констатировала Голда.
– Странно я опять разволновалась. Знаете, мне без него и сложнее и проще, опять же расходов меньше, время сложное, – призналась Офелия.
– Меньше расходов. Подожди, ты, что содержала своего любовника? – теперь Голда искренне удивилась.
Ещё раз, быстро просканировав пространство вокруг себя. Ничего не изменилось, кричащая убогость без намёка на былое благополучие.
– Содержала не все время, какой-то период так получилось, что не сделаешь ради любви. Вы же женщина, неужели не знаете? – искренне удивилась Офелия, понизив голос.
– Представь, не знаю, я не понимаю никаких чувств и отношений, которые вносят сумятицу и разрушают жизнь, – серьёзно ответила Голда.
– Очень категоричный ответ, вы никого не любили по-настоящему, или имели печальный опыт, – отметила Офелия, поместив нотки обиды в голос.
– Опять несёшь ерунду, каждый человек сталкивался с деструктивом, у всех есть подобный опыт, – ответила гостья, не уточняя, кто, преподнёс ей этот урок, о любви она вообще не намеревалась говорить.
Сейчас Голда не сомневалась. С Радованом Офелия не попрощалась и скорее всего не попрощается ещё долгое время. Во внезапной смене настроения от истерической нервозности, до такого же истерического спокойствия просматривались глубокие чувства. Недоговорённость, обида, любовь, обманутые ожидания. Только какое чувство из перечня доминировало, Голда не смогла определить. Лет в двадцать, она бы вынесла на передний план любовь. К сорока пяти приобретя опыт, объяснять все любовью не спешила.
– Думайте, что хотите, Радован выбрал своего папу, а меня бросил. У папы бизнес, автомобиль и вообще много всяких плюшек и печенюшек. А у меня двое девок от первого брака и беспросветность. Когда в стране началась заваруха, они свалили в Москву. Так получилось. У Радована два гражданства, сербское и российское, ни от одного он отказываться не намеревался. Третье украинское в его планы не входило. Теперь жду, когда его батия повернёт оглобли в нашу сторону, сам Радован ничего не решает. А моя любовь ничего не может решить в принципе, – продолжила она рассказ.
– Подожди, а он кто по национальности, гражданство гражданством, но есть нюанс? – задала вопрос гостья.
– Серб. О каком нюансе вы говорите, – всполошилась Офелия.
– Менталитет не совпадает, другое воспитание, вы видите мир по-разному, одни и те же событие трактуете с отличных точек зрения, – начала объяснение Голда, но по глазам поняла, молодую женщину её слова не интересует.
– Может это и верно, но, по сути, вы говорите глупость, нюансы, если не любить. Здесь другая проблема. Отец Радована уже переживал развал своей страны, бомбёжки Белграда, потерю бизнеса и, поэтому я его отчасти понимаю. Батия его любит странной любовью. Они там выживали и под бомбами и впроголодь, так что тема закрыта. Маловероятно чтобы они вернулись, но всяком случае в ближайшее время, – ответила Офелия, докурила, затушила бычок о стену с обратной стороны окна и вернулась к шитью.
– Понятно, он так тебя любит или любил, что, пережив все ужасы бардака в своей стране, оставил любящую его женщину и детей, догадываясь, на что их обрекает, – сделала циничный, но очень правильный с её точки зрения вывод Голда, отбросив сантименты.
Офелия впервые за много месяцев признала очевидный факт. Смирившись с тем, что как только озвучит свою догадку, Радован не вернётся. У неё вдруг окончились силы на поддержание обмана, ей хотелось, и поговорить, и проверить теорию, отбросив её как несостоятельную, перестать тащить на себе груз ответственности за исчезнувшие отношения.
– Знаете, что обидно, дети его приняли как отца. Ведь они своего биологического отца не видели в сознательном возрасте, а потом я лишила Чмо родительских прав, а какого хрена, он в детей ничего не вложил. Как ещё жизнь повернёт, начнёт что-то требовать или вставлять палки в колёса. И ещё я надеялась выехать с Радованом в Сербию, чтобы Чмо не вмешался, он бы разрешения на вывоз детей не дал, – озвучила свои планы Офелия, эмоциональность исчезла напрочь.
Голда отметила, молодая мать семейства не такая наивная и простая. Чтобы добиться успеха в части лишения родительских прав, надо было побегать и потратить не один месяц, и без суда не обошлось, озвучивать свою догадку не стала, но подумала:
«Вот не верю я в её горе и в её любовь. Откуда? Распущенная, ленивая и при этом бессмысленно упрямая. Она дочь Леси, всё логично».
– Сколько батии лет? – осведомилась Голда.
– Вопрос правильный, но поверьте, он не умрёт в течение нескольких ближайших месяцев, а если папаша, и отправится в мир иной, скорбящий сын вернётся к скорбящей матери в Сербию, там основная часть наследства. Радован содержанка. Посмотрите, я исчерпала себя, мне больше предложить нечего. Дети высасывают все. И я постарела, – Офелия ответила на вопрос, который Голда не задавала и окончательно убедилась, её подруга никак не тянет на простушку, раз даже такой вариант просчитала.
– Прости, а зачем ты тогда думаешь о нем, внушаешь себе, что любишь его. Предателей любить нельзя, они всегда всех предают, у них такая работа, – продолжила гостья, признав, что опять ошиблась в отношении глубины чувств, и решила убрать эмоциональную реакцию на её откровения, и с этого момента реагировать на её стенания, как на актёрские тексты в театре.
– Он успокаивает меня, думаю, как вам доходчиво объяснить, – сказала что-то действительно непонятное Офелия.
– Поясни, как-нибудь, – попросила Голда подругу, не догадываясь, что сюрпризы ещё не окончились.
– Знаете такое заболевание канцерофобия? – Уточнила Офелия.
– Нет, – Голда действительно не слышала о таком заболевании.
– Я панически боюсь заболеть раком. Несколько месяцев я шифрую у себя лейкоз. Вот я сейчас говорю с вами, а думаю о лимфоузлах, синяках и палате в онкологическом центре, все опускают глаза, чтобы не проговориться сколько, мне осталось, – поведала Офелия.
Голда задумалась:
«Только выстроила стройную логическую цепочку, где все звенья аккуратно спаяны мастером ювелиром. А получилось, наскоро скрученная проволока. Какая там любовь? Понятно, Радован этот дня её не любил. Прятался у неё от проблем с папой. И как любой альфонс, конформист научился манипулировать любовницей при помощи её же страхов. Жуть, какая мерзкая история. Боюсь, мне придётся узнать ещё пару пакостей. Интересно её любовь на словах или правда имела место. Хотя если человек что-то чувствует, значит, так оно и есть. Лучше отбросить любовь».
– Чего притихли. Решили я шизофреничка? Нет, я нормальная. Меня даже в клинику для душевно больных не взяли по договорённости. Врач выслушал мои жалобы, посмотрел и сказал, я не их пациент. Пустырник и валерьянка вполне справятся с моей фобией, вот и весь ответ врача, – Офелия продолжила рассказ о диагнозе.
– Офелия, не стоит мне приписывать мысли, даже не мелькнувшие в моем сознании. И потом я выхожу на сцену, и никогда не знаешь, кто может швырнуть в тебя камнем или бутылкой. Так что фобии есть у всех, другое дело как к этому относиться, – привела пример из жизни публичных людей Голда.
– Тогда вы меня поймёте. Радован меня успокаивает - это необъяснимо, но я верю его словам его голосу, больше чем анализам, – рассказала Офелия о своей зависимости.
– Глупость ты говоришь, это все равно что я заведу себе говорящего попугая, научу его фразе: «все будет хорошо» вместо того чтобы потребовать от охраны выполнения своих обязанностей. Так что, это ты все придумала про голос и про утешение, атрибут манипулятора, с ним играй в эту игру хоть заиграйся, но людей не смеши. К слову, сколько вы прожили с Радованом, напомни, – попросила Голда.
Качели, достигнув высшей точки, понеслись вниз, Голда успокоилась, и реально заинтересовалась историей их совместной жизни.
– Восемь лет, – ответила хозяйка дома.
Офелия не ожидала наезда, хотела вспылить, но поняла, крыть ей нечем и с этой женщиной такой вариант вряд ли сработает. Голда отметила, молодая женщина пробежалась взглядом, по столу в поисках стакана, но вспомнив, что от алкоголя она отказалась, взяла себя в руки. Вернее, алкоголя в холодильнике не хранилось, а выйти, оставив гостью одну, она не решилась, исчезал ореол мученицы.
– Прости, я не поняла, как ты его содержала его все эти годы, я не вижу потенциала, – отбросив приличия, спросила Голда, она ненавидела, спекуляции на чувствах, игру на эмоциях и решила не церемониться:
«Чем скорее она уяснит, что со мной такое не пройдёт. Тем лучше и для неё, и для меня. В конце концов, она обязана если не отреагировать, то хотя бы услышать. Стоять Голда, ничего она не обязана. Мне лучше поискать причину интереса и определить глубину своего участия в её жизни. Самое разумное попрощаться и уйти. И что? Ничего. Пока общение не обременяет, но как только пойдёт напряг, я первая уйду».
– Ну как. Кормила, занималась с ним сексом, нет деньги, водились, вы не смотрите на антураж, мне шкафчики и кровати без надобности, – Офелия начала подводить базис под хлипкое сооружение оправдания.
– Допустим, тебе не нужны, хотя девочкам необходимо купить кровати, уже неприлично, чтобы они спали на двухэтажной кроватке, – заметила Голда.
– Вы правы, и не правы. Кровати, конечно, можно купить через интернет бывшие в употреблении недорого, ставить некуда, мне не нравится спальня с порога. И в проходной комнате я жить не стану, они же постоянно бродят к холодильнику и в ванную. Вы, наверно, подумали о каких-то больших деньгах. Естественно их не водилось и откуда бы им взяться, просто я тогда работала в ателье, получала зарплату, и ещё, если расскажу всю правду, вы начнёте меня презирать, – спокойно отреагировала на воспитательный момент Офелия.
– За что презирать? – Голда реально терялась в догадках, такое понятие, как презрение женщина не применяла ни к кому.
– А без разницы, мамочка всё равно доложить. Лучше сама расскажу, – решилась Офелия.
Затеяв беседу, Голда не ожидала такого поворота, тем более в абсолютно просматриваемом пространстве.
– До Радована я встречалась с мужиком Денисом, он очень странный, на работе такой презентабельный подтянутый, но с одним изъяном, он возбуждается, когда женщина раздевается. Мы занимались с ним сексом, правда, изредка, короче, надеюсь, вы догадались, как все происходило, – не смогла описать подробности Офелия.
– Предположим, – ответила Голда, она понятия не имела, как такое происходило.
Ей не довелось оказываться в такой ситуации, и до Офелии ей никто ничего подобного не рассказывал.
– Денег он не давал, но всегда покупал продукты на приличную сумму, детям вещи, Мие оплатил операцию, – заложила она вираж, Голда пока не понимала, куда клонит её подруга.
– Каким боком Денис к Радовану? – уточнила гостья у хозяйки дома.
– Я раздевалась за продукты перед Денисом, ну и все такое…. И жила с Радованом, и последний об этом знал наверняка. Сидел с детьми, пока я добывала таким способом пропитание, и для него в том числе. А Денис он хоть и странный, но поверьте, у нас с ним сложились нормальные отношения, он по-своему любит меня. Просто с такими отклонениями как у него сложно устроить жизнь. Я познакомилась с ним, когда работала в риэлтерской конторе, он искал вариант размена с мамой и сестрой, но так ничего и не подобрал, – пояснила своё поведение Офелия, совершив экскурс в недавнее прошлое.
Голда притихла, обвинения последнего любовника, в том, что он не понимает, как жить с женщиной без прошлого, рассмешили её, и она подумала:
«Интересно посмотреть на реакцию моего горе любовника. Вот я – выпила два литра пива и принялась излагать в подробностях сцены из интимной жизни, и обязательно спрашивать, как он к этому относится. Хорошо, что я рассталась с не в меру любопытным любовником пять лет назад. Лучше, без прошлого как я, чем с таким прошлым как у этой дамы. Нет, молчать до последнего, пусть придумывают в меру своей распущенности. Молодая женщина с детьми, как она допустила в свою жизнь столько грязи? Леся и Адам, христиане, судя по её предупреждению, знают мерзкие подробности из её жизни в целом и частности этого Дениса. Улёт, куда я влезла».
– Можете осуждать меня, сколько заблагорассудиться, мне плевать, каким образом получить деньги. Я обожаю деньги. Чтобы кто ни говорил, они имеют и запах и вкус, и цвет они всё, но их у меня нет, вернее они всегда пролетают мимо, – поведала Офелия, голосом, срывающимся на пафос с нотками истеричности.
Голда привыкла к театральным страстям, и что такое страсть к дармовым деньгам знала не понаслышке. Как музыканты унижались в надежде на богатого поклонника, как отслеживали поклонников, выпрашивали номера их телефонов, обзванивали перед концертами, приглашали, рассказывали о невзгодах, добиваясь хотя бы оплаты за билет на концерт. Могли ехать на другой конец города, чтобы пообедать за счёт поклонника. Но никак не подозревала такой расклад в таком убогом месте.
«А собственно, чему ты удивилась? Если есть возможность, получить что-то не напрягаясь, почему бы нет. Странно, вот мне даром ничего не досталось, правда я никогда не стремилась к такому заработку. И не жалею. А девочка врёт, она ради денег не на все готова. Работать ради денег она не желает, воровать и убивать не пойдёт. И я лгу себе, кое-что мне даром досталось, правда, дармовщина ещё та, но… всё, наверно, не так гнусно, или гнусно…? А зачем анализировать, люди, участвовавшие в этой драме мертвы. А рассказывать об этом я никому не собираюсь. Что же ей ответить? Промолчать самое разумное, но…»:
Подумала Голда, ей захотелось вырваться из удушающей откровенности.
– Все картинно презирающие злато, лицемеры и лгуны. Тут я с тобой согласна. Остальное я не имею права осуждать. Ты действовала, так как посчитала правильным. Надо попасть в предложенную ситуацию, а после выносить приговор, – ответила почти искренне Голда.
Она действительно не знала, всей правды и продолжила мысленный диалог:
«В таком поведении помимо необходимости получить денеги, вполне, могло присутствовать желание отомстить Радовану за его несовершенство. В любом случае её версию я узнаю и быстро. Ещё не случалось, чтобы кто-то, выбрав меня в душеприказчики, или отведя роль жилетки для рыданий, не вывернулся бы наизнанку».
– А как вы познакомились с моими родителями? – задала вопрос Офелия, ответ на откровения полностью её удовлетворил.
Продолжать углубляться в выяснение она опасалась, рискуя нарваться на непонимание.
– Невероятно просто. Один из моих менеджеров, принёс мне работу. Музыкальное оформление художественной выставки некоего Ореста Варкана, милейший человек, я с ним восемь выставок отработала, там и познакомилась с твоими родителями. А ты что подумала? – задала вопрос Голда.
– Я ничего не подумала. А если через Ореста, тогда понятно, почему мама, якобы забыла перезвонить вам, единственный нормальный человек в их окружении, они ему завидуют безмерно, он зарабатывает, а они как всегда на подсосе, или в пролёте, – обрадовалась Офелия.
– Замучилась всем объяснять, у меня нет никакой жизни кроме профессиональной, – напомнила подруге Голда.
– Так не бывает, у всех людей есть личная жизнь. Я все поняла, даже знаю, как они вас окучивали, надеюсь, вы не купились, на шару поработать? – странно забеспокоилась Офелия.
– Без менеджера я не работаю, только если крайний интерес, выходит твои родители меня не заинтересовали. Пока я работала с Орестом, я с ними общалась и в дом приходила, я легко схожусь с людьми и расхожусь. Твои родители не просили меня поработать даром, – дала исчерпывающий ответ Голда.
– Вы, когда речь заходит о работе, становитесь какой-то не такой, вроде совершенно другой человек, – отметила Офелия.
Она резко почувствовала, насколько они чужие, но общение с Голдой как-то стабилизировало её, и ей не хотелось, чтобы женщина, так легко появившаяся в её жизни, так же легко исчезла.
– Думаю, время вышло, Леся и Адам ждут меня, – остановила она Офелию, приготовившуюся выложить ещё какие-то подробности.
– Вышло, однозначно, а можно я к вам завтра заскочу? – обратилась с просьбой Офелия.
– Можно, но не домой. Завтра я работаю в училище, у меня там пересдача у одной ученицы. В три и подъезжай, потом у меня ещё дело на выезде в другом конце городе, так что час, полтора я отыщу, кофе выпьем в просвете, – дала согласие на встречу Голда, мысль о приглашении подруги в дом показалась ей неприемлемой.
Щенок Фублин провожал её сам, попытался допрыгнуть до талии, Офелия грубо отогнала зверя, топнув ногой, подняв руки над головой.
– Ангелочки сбежали гулять, ни слова матери, правильно, я потому обычно с гостями на кухне и сижу, наблюдательный пункт, зимой тихо не убежишь, а летом в чём в доме, в том и на улицу. Сейчас я объясню деточкам, как уходить без разрешения, – в голосе матери семейства звучало крайнее раздражение.
«Она меня ревнует к своим родителям. Потому и на детей разозлилась. Ревнует без любви. Значит, заявляет на меня права и видит интерес. Так она общалась со всеми своими мужчинами, потому они и уходили от неё. Да, а если посмотреть на мой расклад. Голый интерес и у меня, и у Алекса. А где взять чувства, в мои почти 46, влюбиться без памяти, не получится даже во сне. Подлая реальность. Я свою реальность внешне отмыла. Офелия честнее».

продолжение следует: http://proza.ru/2023/03/27/243