1 Глава. Оранжевое небо

НАРЬЯН-МАР.  ШЕСТИДЕСЯТЫЕ

повесть



Светлой памяти моего отца Коротченя Павла Петровича




И повернут шар земной к солнцу буровыми вышками,
снега матовыми вспышками, вертолетом, чумом, мной.

Римма Казакова




Глава 1.

Я родилась так давно, когда пассажирские самолеты были серебристого цвета, металл цвета алюминия не красился в какой-то узор или цвет, а самолетам не давали имена.
Возможно, их так стало много в небе, что требуется выделить металлическую птицу во избежание столкновения, потому что серебряный фюзеляж  без окраса плохо различим в неясную погоду? Диспетчера могут и подвести…

Окрашеные в разные цвета, самолеты смотрятся  грузно и как-то по земному,  но современная идея присвоить каждому лайнеру имя выдающегося человека мне близка и понятна.

Когда становится грустно, я вспоминаю- что там, наверху, стоит только прорезать белые облака - есть второе небо и там всегда светит солнце.И я беру билет на самолет и лечу смотреть солнце.

Я родилась так давно, когда в стюардессы брали только юных красавиц. В рейсе они не снимали своих маленьких пилоток и от этого становились похожи на моделей Диора из заграничных  журналов, которые я видела у мамы.

Стройные, в фирменных неизменно синих костюмах, очевидно символизирующие синий цвет неба,  они  с несоветским приветливым лицом предлагали сосательные конфетки «Аэрофлот», которые можно было получить только на борту самолета, в магазине они не продавались. Можно было взять и две и даже «жменьку».

Их давали, чтобы пассажиры  рассасывали при взлете и посадке-так легче было преодолеть взлет- очень закладывало уши, и кто-то умный придумал для первых «небесных» пассажиров вот эти конфетки, теперь их уже не дают.

Я была маленькой пассажиркой Ан-2, Ан-10, Ту-104, Ту-134. И взлетали мы не так, как сейчас на Суперджетах и Боингах - а по пятнадцать -двадцать минут, очень медленно, с болтанкой, но уверенно  ввинчиваясь в синь. Минут через  двадцать  стюардесса гордо и радостно (взлетели!) объявляла, что самолет набрал высоту такую-то, скорость такая-то, время прибытия, и зачем -то температуру за бортом.

Сейчас тоже на больших самолетах так делают, а на маленьких пассажирских почему-то нет, набрали и летим. Про температуру - зачем? Чтобы пассажиры случайно не открыли входную дверь? Я всегда при этом представляла разгерметизацию самолета на высоте десять тысяч  метров, но страшно при этом не было. Страшно всегда при посадке- вот как пилот найдет маааааленькую полосу там внизу, на этой огромной земле и посадит металлическую махину? Непостижимо.

Так вот, отвлеклась -вместе с леденцами мне вручали по просьбе папы, сидевшего рядом, бумажный пакет для возможного извержимого из желудка. А извержение - было.
Потому что -болтало, и многие не выдерживали. Работа стюардесс после рейса тогда была трудной и больше похоже на работу проводников  в поездах - нужно было убрать салон. Да, самолеты после рейса тогда убирали стюардессы, а не какой-то там «клининг». И тогда же и придумали бумажные пакеты.
 
Мама мне говорила- "Какая стюардесса?" -на мое заявление, что я хочу быть  стюардессой, встречать и провожать пассажиров и раздавать им конфетки. «Ты что, хочешь вот "это" убирать?»-она делала большие глаза. Глядя себе пол ноги- «это»  я убирать не хотела.

Так вот, папа все же просил два бумажных пакета. И каждый раз они требовались. Болтанка! И детский желудок просил «на выход». Дело в том, что у папы была странная привычка кормить меня основательно перед полетом, для этого он заводил меня непосредственно в аэропорту в полупустой ресторан «пообедать». Вообще с общепитом в советское время было ой как непросто. А вот в Аэрофлоте  готовили  очень вкусно, а моих мыслительных способностей на цепочку «сейчас поем, а после будет плохо, поэтому есть не надо» не хватало, и я добросовестно уплетала борщи и котлеты.

Папа, выполнив родительскую обязанность «накормить ребенка», уверенно сажал меня в кресло у окна-как же, будем все разглядывать внизу, и сразу брал пакеты у стюардессы.

Почему-то на вертолетах меня не тошнило. Папа был буровиком и работал в нефтяной геологоразведке на Крайнем Севере в Нарьян -Маре, а там не было иного транспорта для перевозки людей, чтобы добираться на удаленные от дорог и населенных пунктов буровые, кроме вертолета. И я часто летала с ним. Летом  это был единственный транспорт, таким он остается и сейчас.Мало ли надо куда-то отвезти ребенка-в  Нарьян-Мар, в поликлиннику там, или очередной переезд.

Тогда, в середине шестидесятых,  семьи  буровиков жили в специально оборудованном жилье -в вагончиках тут же, на буровых. Детсада для нас  не было. И на прогулку  я отправлялась в тундру  часто самостоятельно, держа при этом в зоне видимости "жилье"- молодые  родители работали тут же.

Гений  этих мест, а по совместительству  начальник  НГРЭ-5 (нефтегазоразведочной экспедиции глубокого бурения 5), на которую возлагались большие надежды открытия заполярных нефтегазовых месторождений,  Ардалин Михаил Семенович донес таки до руководства необходимость устройства жилья, строительства детского сада и школы для семей своих "разведчиков"."Мы пришли сюда надолго, надо обустраиваться"- говорил он. Так и получилось,  разбуриваниие арктических морей возможно стало после только после освоения этого плацдарма в шестидесятые- семидисятые  годы прошлого уже века.

Итак, праздник души- в вертолете мне  разрешали устроиться поближе к дядечкам пилотам, потому что я требовала "летать"! Через огромную стеклянную кабину прямо под ногами плыла земля-деревья, сопки, люди, машины! Зимою-огромная снежная равнина тундры.

До сих пор мои пальцы помнят лепку вертолета Ми-8 из пластилина - уже в детском саду мы лепили знакомые нам предметы. Их было мало, этих предметов в тундре. «Где папа?» - «Воооон,  улетел!». Леплю Ми-8, плохо  давались длинные винты- пять винтов цветочком, ломались…

В Ямало-Ненецком Автономном округе, где я работала в девяностые годы, вертолеты часто падали, не найдя площадку, кружит, кружит такой, светит фарой - ну ясно- не видит! Найди, найди, сядь, пожалуйста- молишься всем богам.
Вся Западная Сибирь в таких вот перевертышах...

На самолетах мы с отцом летали по маршрутам «Нарьян-Мар- Архангельск»,  «Архангельск- Москва»,  а в отпуск-  в Адлер и Симферополь.

Летим летом в отпуск.  «Объявляется посадка на рейс 217 «Архангельск - Адлер», просьба пассажиров пройти на посадку». Никаких «выходов - gate» тогда не было. А рейсы были трехзначными.

Пассажиры подхватывают  детей и  свои портфели -сумки и быстро двигаются «на посадку».Там неизменно встречала точно как у Владимира Высоцкого «стюардесса как принцесса, надежная как весь гражданский флот» и без проверки билетов вела толпу к самолету  и уже непосредственно у входа в самолет на трапе требовался посадочный талон.
Да, пассажирской авиакомпанией тогда был только Аэрофлот. И никаких «бизнесов» в самолете тогда тогда не было.В полете мы все были равны.

Вот он, обетованный рай для путешественника. Каких-то четыре часа и тебя встречает южный ветер, треплющий волосы, наливает тело радостным  отпускным бездельем.

Новая жизнь! Или вернее- новая страничка твоей жизни!  Радость отца передавалась мне и я заворожено смотрела на лохматые пальмы и фантастические усыпанные розовыми цветами деревья- это были магнолии.

А папе тогда было двадцать пять  лет.
Ветер пустынь звал к приключениям. Я всегда предчувствовала что - то такое необыкновенное и оно без сомнения наступало.

Мы прилетали «дикарями» - то есть просто в никуда.
Отцу не нравились приглаженные пансионаты и санатории, оседлые дома отдыха- хотя он бы без проблем получил бы «путевку» в профкоме  в лучшие места. По складу своего бродячей и свободолюбивой натуры он предпочитал отдыхать «дикарем» и чтобы можно было пожить везде - в Адлере, в Сочи- тогда  это были разные города, в Гаграх,  Гудаутах -так мы называли эти маленькие южные поселения, Пицунде.

Проехаться по всему побережью. Не быть привязанным и задерживаться ровно настолько, сколько хочется. Никаких броней в отелях и в частном секторе не было. Да и откуда - без интернета и личных гаджетов? К слову, свободолюбивый дух папы передался и мне. Девушкам трудно с такой натурой. Ждали мальчишку, живот- огурцом" как положено был - а получилась  я.

Никто нас нигде не ждал. Прямо у вокзала загорелые до черноты женщины в платках зазывали к себе приезжих, как сейчас таксисты, при этом называя цену проживания.
Отец уточнял  условия проживания практически у первой попавшейся бабушки- они все для меня старше мамы были бабушками -  далеко ли до моря и до рынка, и мы дружно топали нашей семьей вчетвером или втроем (без младшего брата, который часто оставался у маминой мамы) за бабулей.

Как-то раз мы приехали к морю  вечером в самый разгар сезона и с трудном смогли устроиться с расчетом переезда наутро в освобождающееся  жилье в крохотную комнату.

Меня,  семилетку, разместили в детскую кроватку с решетками для грудничков. Так и  спала свернувшись, как котенок, клубком - «Как же так, мама?» Ноги периодически свисали за  решетки. Мама просила -«Потерпи, доченька, завтра освободится кровать для тебя». Освободилась!

Приходило утро, и нас ждал многоголосый разноцветный южный рынок! Ах, мохнатые крутобедрые  персики, ах, налитая  прозрачная желтая и темно-бордовая  сочная черешня, ах-  клубника с мой кулачок, желто- оранжевые абрикосы!
Экзотические для средней полосы России эти фрукты  тогда можно купить исключительно на отдыхе на югАх, что придавало колорита поездке.

Прикупалось пару килограмм черешни и персиков, детям-панамы на голову, маме- шляпу, надувной матрас -"дельфина" или "лебедя" и с этим мы  двигались к морю.

И вот на горизонте появляется огромная  сверкающая под солнцем сине-зеленая полоса моря с барашками у берега. Купание в теплой  прозрачно-изумрудной воде чередавалось  копанием в песке и строительством замков. Детский восторг от Черного моря  сохранится на всю жизнь, а любовь к морю займет в сердце свое надежное место.Здесь нет тревоги, тебе спокойно, ясно и  хорошо.

По вечерам мы бродили в чудесных зеленых парках с величественными деревьями и магнолиями  и катались на каруселях,  пили газировку из граненых стаканов,   заедая вкуснейшим пломбиром.

Оранжевое солнце, оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая я!
Беззаботность охватывала сразу и отпускать не хотела даже по приезду домой.
И не одна я, видимо, предавалась этим ощущениям.

«Вот уже подряд два дня я сижу рисую
Красок много у меня - выбирай любую.
Я раскрашу целый свет в самый свой любимый цвет!

Вдруг явился к нам домой очень взрослый дядя.
Покачал он головой, на рисунок глядя,
И сказал мне: - Ерунда! Не бывает никогда.

Только солнце в этот миг ярко заблестело
И раскрасило весь мир так, как я хотела.
Дядя посмотрел вокруг и тогда увидел вдруг

Оранжевое небо,
Оранжевое море,
Оранжевая зелень,
Оранжевый верблюд,
Оранжевые мамы
Оранжевым ребятам
Оранжевые песни
Оранжево поют."

"Эту песенку с собой я ношу повсюду.
Стану взрослой, всё равно петь её я буду.
Даже если ты большой, видеть очень хорошо оранжевое небо!"

Да, небо остается  для меня с детских лет после полетов- счастливо оранжевым с тех самых пор.





песня "Оранжевое море"- стихи: Андрей Сальников,  композитор: Борис Боголепов.
Иллюстрация- банк обоев, из интернета.Благодарность  Автору за профессиональное фото.

продолжение, 2 Глава "Нарьян Мар мой, Нарьян-Мар"
http://proza.ru/2023/05/30/27