Жизнь российская Книга-1, Часть-1, Гл-82

Глава 82

"Ура! Печати пришпандорены!"
Плёвое это дело, однако



Агнец с бараном – едино племя.
(Еврейская пословица)



В освободившемся окне «нумер четыре», к которому придвинулся оскорблённый всеми этими рукотворными катаклизмами Кульков, отстояв небольшую очередь, ему опять же, не глядя ни на него самого и ни на поданный им документ, шлёпнули какую-то идиотскую синюю продолговатую печать, расплывшуюся по краям, и прислюнили ещё некий дурацкий треугольный штампик с маленькими буковками по всем трём сторонам и непонятными арабскими и индийскими циферками в центре. Индийские – это русские.
И всё… Вся недолга! Чик! И готово! Раз! И в глаз! Чик! И не больно!

Рецепт уже через секунду вылетел обратно. Ура! Ура! Ура! Слава нашей медицине!
Но то ли из-за аэродинамических качеств смятой бумажки, то ли из-за сквозняка, то ли ещё по какой причине… милый рецептик полетел в сторону… Он, как голубок из тетрадного листа сделанный, начал планировать… Как настоящий Голубь мира летел он по кругу, призывая всех наших людей к добру, к согласию и терпению…

Драгоценный рецептик никак не давался в руки обескураженному пациенту…

Настроение у Кулькова изменилось в худшую сторону. В последнее время у него оно менялось по сто раз на дню. То всё прекрасно у него, душа пела. То, наоборот, из рук всё валилось. Такие вот качели преследовали его.

Вот и сейчас… Только что замечательно всё было. Василий радовался. Он ликовал.

А через минутку этот мятый листок бумаги, рецепт этот долбаный… всё испортил. Как же изловить его… Как… Как… Как…

Вася-Василёк изловчившись, сумел всё же его поймать. Он как Лев Яшин бросился за ним сломя голову. Вася-Василёк с детства к этому привык: и бегать, и прыгать. Уже у пола прыткий бедолага цапнул бумажку руками. Успел. Молодец! Ну и слава Богу!

Вот и вся процедура регистрации «важного» документа.
Можете отваливать… Можете отчаливать… Идите куда хотите…

«Ку-ку, Гриня… Гуляй, Федя… Катись колбаской по Малой Спасской… Свободна, Зина… Шуруй, Маша… Гуд бай! Ауфвидерзейн! Аривидерчи! До видзеня! До побачиння! До скорого свидания, товарищ дорогой… Пшёл вон, скотина безродная…»

Такие мысли бродили в голове пациента, которому только что зарегистрировали «важный» документ, которому на бумажку только что пришпандорили и печать, и штамп, которые должны присутствовать на рецепте согласно приказу, инструкции и нормативу. Пациент, которого очень быстро обслужили, был весьма доволен этим… хотя… некие сторонние чувства щекотали его нутро и призывали к дальнейшим размышлениям…

С одной стороны хорошо это. Быстро и без нервотрёпки. Шлёп! и готово! Ура!

А с другой… фигня какая-то… на постном масле… Чушь собачья…
Никому ненужная процедура. Лишняя и бесполезная.
И даже идиотская… или какая-то идиотическая… говоря иными словами, более правильными и более подходящими.

Василий Никанорович не понял происходящего. Он такого не ожидал. Никаком образом. Что это такое? Что за фигня? На колбасе… и то краше… выглядят эти угрюмые печати и штампы. Да и нужнее они там. Со всех, так сказать, точек зрения.

У него от всего этого бюрократического коллапса пересохло в горле и закружилась голова. Кульков ничего не сказал. Просто промолчал. Проглотил обиду и затаился.
Но размышления на эту тему не отставил. Наоборот. Форсировал их.

Это же пища для философии. Любил он анализировать произошедшее. Этого у него не отнять. Да он и сам не отдаст никогда. Ага! Попробуй, догони… Попробуй, отними…

А ещё это… словно как после драки кулаками помахать. Да уж…

Думать ему никто не мог запретить в этой стране.

Вот он и начал свои бесконечные разглагольствования о том, что такое хорошо и что такое плохо. Начал он с той разбитной девахи с зелёными волосами и фиолетовыми тенями под глазами, которая матерится направо и налево, не стесняясь никого, посылает всех то на… то в… то ещё куда… подальше али поглубже…

Долго он её костерил. Долго он читал ей нотации. Долго он внушал той зелёной кобыле, как надо себя в обществе вести, как людей, если не любить, то хотя бы уважать…

Затем Кульков плавно перешёл на печати и штампы. Ох, как же он их сейчас ненавидел. Он готов был рвать и метать! Да! Рвать! Рвать эти бумажки… с печатями и штампами… Ногами их топтать!! До потери пульса!! Они у него теперь поперёк горла стояли. Как кость рыбья. Они ему всю жизнь дальнейшую испортили.

Василий Никанорович мыслил. Он досконально анализировал произошедшее и делал соответствующие выводы. А это делать он был мастак. Всю жизнь этим занимается. Старается, по крайней мере.

Вот и сейчас Кулькова прорвало, из него полилось как из рога изобилия.
Василий свет Никанорович стал философствовать и лопатить разные ситуации:

«Чтобы из себя что-то строить, надо из себя что-то представлять! А она кто? А?? Девка эта… с картами амбулаторными. Никто! Ноль. Или нуль. Подумаешь… мамзель с зелёными волосами. Видали мы таких. Хоть и попа у неё этакая… завидная, перспективы, однако, вообще никакой нет. Дальше регистратуры не продвинется. Так и будет карточки вечно разносить по кабинетам. Даже в зоопарках таких не держат. Не говоря уже о нашем правительстве. Хотя… нет… вру… Там полно таких. С губами пухлыми. С волосами и без волос. С формами накачанными. Да. С лихвой их там. Избыток. Переизбыток. Но сейчас не об этом разговор. Сейчас о ней. О такой наглой и хитромудрой. И о таких безобразных людях в наших медицинских учреждениях российских. Ох, как я зол на них. Хотя… могу понять. Я же не зверь. И не хмырь с маслобазы. Могу войти в её образ. То, что на меня она не посмотрела – это ещё полбеды – можно пережить! И я переживу. А как же! Не то ещё творилось на моих глазах. Многое я повидал. А она всё же кобыла. Сущая. И ведёт себя так же. Фыркает… Брыкается… Задом виляет… Эх… кобыла – она и в Африке кобыла! Трудно её перевоспитать. Даже невозможно!! Ну да ладно. Отставим деваху. Это её жизнь. Личная. Пусть живёт как хочет. Это её выбор. И мы к этому вопросу больше не вернёмся. А вот, что печать и штамп противные работники регистратуры присобачили и прихреначили совсем не глядя на то, куда их ставили, то это вообще необъяснимо!.. Непостижимо!! Да-да!! За гранью это! За чертой! За пределом моих мечтаний. Чёрт знает, что сказать… и как сказать… Где логика? Где?? Нет её. Это же полоумие! Беспутство! Бессодержательное занятие! Пустая трата времени! И совершенно непонятно, для чего нужны эти оттиски. И кому? Зачем их ставить? И на мой рецепт. И на другие такие же. У других людей тоже самое происходит. Им тоже шлёпают не! глядя! Ведь эти рецепты, как документы строгой отчётности (тётя Глаша сказала бы атчоктности…) и какой-то там очень особой важности, которые необходимо было в обязательном порядке для чего-то заверять тут печатями и штампами, даже никто не смотрел, не читал, не записывал, не учитывал. Да! Эти важные документы вообще не регистрировали, даже не проверяли. Исполнительные до не могу работницы регистратуры за стеклом «четвёртой дырки – четвёртого окна» взяли их и просто-напросто шлёпнули с размаху на них какие-то непонятные изображения в виде синих до тошноты оттисков – и всё… И вся процедура. Да-а… дела такие творятся в этих околотках… Кому это надо? И для чего? В чём смысл такой работы?.. А?? Лучше бы на колбасу ещё один или два штампа приляпали… Колбасе они нужнее! От колбасы пользы больше. В разы!! Её жевать можно… и глотать, если она вкусная и удобопереваримая. Эх, вы… черти полосатые… Ах, вы… черти болотные… Ну как же так-то… Мне, например, непонятно!! А вам?.. Что молчите? Я к вам обращаюсь, господа медики! К вам, товарищи граждане!! Языки проглотили?.. Ладно. Бог с вами…»


Продолжение: http://proza.ru/2023/03/25/351

Предыдущее: http://proza.ru/2023/03/23/333

Начало: http://proza.ru/2022/09/02/1023