Похороны в деревне

Деревня ветшала год от года. Здесь уже давно нет свадеб, не родятся дети. Единственным большим событием являются похороны. Никаких погребальных служб в деревне, да и вообще в сельских поселениях нет, поэтому люди справляются своими силами, своими людьми и своими возможностями. Нет практически никакой медицинской помощи, одна медсестра на несколько деревень.

Василий последний месяц стал совсем плох. Всё лечение -  это бутылка. Сначала спиртное на некоторое время помогало, отодвигало боль, но потом она надвигалась с  ещё большей силой. Уже несколько дней он перестал есть и уже совсем отказался от спиртного.

Василий - ветеран ВОВ, инвалид, - вернулся в деревню в конце 44-года из-под Сталинграда, где оставил часть ноги, пониже колена.  Известно, что в войне мы потеряли более 20-ти миллионов человек. А сколько было раненых, сколько осталось инвалидов? Как они жили дальше, да и жили ли?  Инвалидов, оставшихся без обеих ног и передвигавшихся на низенькой тележке, решением властей убрали из городов, подальше от людских глаз. Эти инвалиды скоро все прибрались. Василию ещё повезло, колено раненой ноги сгибалось, деревянный протез наши умельцы быстро сделали. В деревне ему удалось прибиться к вдове с тремя детьми Марье. Всё было бы неплохо, но Василий начал пить, и пил всё больше и больше.  Пьяный дебоширил, Марии терпела его скандалы и побои,  куда его денешь, на улицу не выгонишь, да и выгнать его не возможно.  И вот, не допив последнюю бутылку, Василий Петрович в возрасте 76 лет ушел в другой мир, возможно более справедливый. Деревня сразу узнала об этом, как будто объявили по радио. Почти сразу пришла соседка Клава и предложила, чтобы картошку для поминок потушить у неё в  русской печи.
- У меня есть один чистый чугун, давай второй, давай луку, картошка есть. Я говорила с Анной (соседкой напротив), она недавно зарезала поросенка, мясо она даст.

Мария сразу загоношилась дать деньги, но Клава её остановила:
- Потом отдашь, успеется.
Дед Степан с помощником достали давно приготовленные  доски для креста и гроба. Несколько человек пошли на кладбище определиться, где копать могилу. Сын Марии Анатолий  дал телеграммы родственникам, да надо ехать за продуктами для поминок. Анатолий жил в деревне и шоферил на грузовой машине, благо права получил в армии. Он с женой и дочерью поехал в поселок за 10 километров от них, там снабжение было лучше. Сначала продавец им отказала, сославшись, что привоза продуктов не было, но, узнав, что на похороны Василия, велела подождать, может что-то найдется, и взяла у Анатолия список продуктов. Продавщица через некоторое время вынесла им большой мешок из-под сахара, коробку со спиртным и отдала со словами:
- Отмучался  Петрович, земля ему пухом. Будете проверять или так возьмете? Если что не так, приезжайте завтра.

Бегло посмотрев товар, где самым объёмным был хлеб,  и, расплатившись, Анатолий со своими вернулись в деревню, дел было ещё непочатый край. На следующий  день приехали родственники, и практически все везли что-то из продуктов. Внуки решили посмотреть награды Василия, Мария достала коробку с медалями, но там оказались только юбилейные медали, их давали ветеранам к круглым датам Победы. Стали смотреть удостоверения к наградам, и оказалось немало удостоверений к военным наградам. Было там и удостоверение к Ордену Славы, подписанное И. Сталиным. Эта награда давалась солдату за личный подвиг. Почему-то  Василий Петрович ничего об этой награде  не говорил, хотя похвастаться любил, непонятно. Военные награды все пропали, то ли пропил, то ли потерял, то ли украли их у него, а документы на них остались.
 
 Постепенно всё, так или иначе, улаживалось, оставалось договориться с отпеванием покойного. Церкви ни у них в деревне, да и поблизости нигде не было. Отпевали свои деревенские женщины, те, кто знал нужные тексты и имел голос. В церкви отпевание - это чтение священнослужителем молитв, здесь же группа женщин исполняла песнопения.   Лучший голос был у Татьяны, и  без неё с отпеванием было бы не справиться.  Но Татьяну нужно было ещё уговорить, как настоящая прима, она проявляла характер. Когда пришли к ней первый раз, она отказалась, заявив, что не в голосе, плохо себя чувствует. В конце концов, она дала себя уговорить, и к выносу все певчие были на месте.   Псалмы и каноны исполнялись ими так трогательно, что женщины утирали глаза концами платков, да и мужчины не остались равнодушными. Выделялся чистый, почти хрустальный голос Татьяны, да и остальные хористки очень точно вели свои партии. Теперь, после отпевания, можно покойного хоронить.   Василия Петровича похоронили без слез и длинных речей. Больше говорили уже на поминках, вспоминали его жизнь, разные случаи и даже приколы с ним связанные. В деревне всегда долго обсуждают поминки, поэтому на  поминках  всегда много людей, еды и выпивки.  Никто не хочет, чтобы их считали скупыми.  Марии пришлось сажать людей за стол в несколько заходов, изба небольшая, и все сразу  не помещались. Первыми была родня, что уезжала в тот же день, да односельчане, помогавшие в похоронах, мужчины в основном. На столе кроме магазинных продуктов были домашние соленья: грибы, помидоры, огурцы и квашеная капустка.  Они так аппетитно пахли, да ещё тушеная картошка из русской печи. Картошка так упрела, что была почти красного цвета, а мясо само рассыпалось на волокна.  От картошки шел такой замечательный   дух, что затмевал все другие запахи.  За второй заход за столом  уместились практически все.  Женщины замерзли и устали (середина ноября), они согрелись, выпив водки и закусив горячей картошкой. Постепенно отогревшись, завязался разговор об усопшем, о жизни вообще. Стали вспоминать,  какой была деревня раньше, сколько было домов и людей.
У каждой женщины была своя история и своя боль. Мария сидела с краю, и ей тоже было что вспомнить. Она помнила и единичное хозяйство,  первые колхозы, и  как мать не хотела туда вступать.  Мария всегда работала  на совесть, в учетной книжке у неё было больше всех трудодней, но это были просто палочки. В школе она не училась, надо было помогать матери по хозяйсву. Своего мужа Алексея Павловича на войну она провожала дважды. Первый раз на Финскую, вернулся живой, но какой-то потухший, будто подкошенный, но о войне ничего не рассказывал. На вторую войну 41 года не спешил идти, старался увернуться от повестки, но пришлось идти, будто чувствовал, что не вернется. Мария осталась беременная, и в феврале 42 года родился третий сын Толя. От мужа Мария получила только одно письмо, да в 43-ем извещение о гибели.

Лёшку своего Мария любила, а с Василием сошлась  от нужды, думала, что поможет растить детей, но обожжённый войной он сам нуждался в помощи и быстро скатился в пьянство.  Да что теперь говорить, она сделала для него что могла. Дети выросли, и сейчас все трое со своими семьями помогают здесь. Женщины постепенно расходились, потом долго кучками стояли на дороге и обсуждали последние события. Девчонки стали убирать со стола, мужчины вынесли лишние столы и скамейки. Завтра поминки второго дня, это только для своих.  А у Василия Петровича сегодня первая ночь на новом месте. Царство ему небесное.