Экс-ры IX 3 гл Обломинго Облом Петрович

Глава 3

Люди-собаки — Обломинго Облом Петрович – братья Сазоны — пропавший товарищ — таинственная дыра —  тайна урочища Большие Каменюги


Обломинго Облом Петрович

Алексей, чувствуя свою вину перед другом, пришёл с бутылкой к Виталию и покаялся, что виноват и что в дальнейшем такого не повторится.
— А я с оборотнем тебя не заложил, — сообщил он.
— Ну и что тоже мне заслуга, мог бы и сказать, я бы отбрехался.
— Так стали бы дознаваться, что делал в лесу, чего там…
— Да ничего бы не стали, — оборвал его Виталий. — Мы что в городе живём нам, что только по улице ходить?

За спрятанными железными листами друзья решили сходить ближайшим вечером назначили день и время. Но Виталий решил на всякий случай подстраховаться и пришёл к Алексею, чтобы идти вместе. Но и в этот раз его ждал Обломинго Облом Петрович! Алексей вместо того чтобы собираться на дело натопил баню и забрался на полок погреть свои дряблые мослы.

Эдона была вообще не в курсе их дел и даже не помышляла, что её непутёвый муж снова прокатил своего друга, сменяв поход в лес на баню среди недели. Виталий, пребывая в ярости, вытащил Алексея из бани, несмотря на его не менее яростные упирания и вопли на улицу и за ноги дотащил до Свинячей лужи среди дороги и бросил его там. На его попытки выбраться на край зловонного водоёма, дабы бежать к дому не имели успеха, после тычков Виталия он вновь погружался к недовольно брыкающимся и хрюкающим свиньям.

— За что, за что! — орал Алексей, чем привлёк к себе поселковых ребятишек.
— Это тебе за дядю Обломинго, это тебе за твои обещания, это тебе за мои ночные мытарства, это тебе за Масальщинера, это тебе за будущие грехи! — приговаривал Виталий, обрушивая на неисправимого лгуна комья конского навоза.
Скоро Алексей устал барахтаться, и порядочно извозившись в серой грязи, запросил пощады. Но Виталий продолжал обрушивать на него конские бомбы пока и сам не устал швыряться и не ушёл прочь.

Эдона спокойно подсматривала за этим из-за занавески в окно и одобрительно притоптывала ногой.
— Дай ему для ума, дай ему для ума!

Когда Алексей под озорные крики мальчишек добрался до своего двора, он погрузился в большую пожарную бочку, вымывая из своих волос на голове частицы конского навоза.
— Ах, какой негодяй ни себе, ни другу, — приговаривала Эдона, неизвестно на кого наговаривая поток своего негодования, поливая на голову Алексея из кувшина чистую воду.
В он только отфыркивался, смывая ладонями, грязь с головы и вновь ополаскивался, ныряя головой в грязную воду бочки.
— Ты что делаешь, я кому тут воду лью! — Эдона огрела мужа оплеухой по уху и пошла в дом.
Алексей оглушённо вытаращил в её сторону глаза и, посмотрев на грязную воду в бочке, стал и стал выбираться наружу.
— И не вздумай отмываться в бане, вон на речку иди! — предупредила его из окна Эдона.

Стоя нагишом он погрозил подсматривающим за ним мальчишкам из-за забора, и подался огородом к речке, совершенно не беспокоясь, что он голый.
— Хорошо, что речка рядом, а то куда бы я шёл, — щурясь от яркого солнца, бурчал себе под нос Алексей.
Виталий, отмывшись от грязи, забрался на крышу сарая и, посмеиваясь, наблюдал за другом. Эдона чтобы не позорить мужа перед соседями принесла ему его одежду из бани и бросила на трапик у речки.
— Одевайся и иди собираться.
— Куда? — спросил Алексей, отмывая пучком травы свои грязные чресла.
— Туда! Вон Виталик тебя ждёт на своём сарае.

Алексей обернулся и посмотрел в сторону, где находился соседский сарай. Увидев друга, он погрозил ему кулаком и снова принялся за мытьё.
— Если будешь продолжать обманывать людей, уйду я от тебя оболтуса, - сказала Эдона уже жалевшая, что уступила отцу и вышла замуж за этого балбеса.
— Куда?
— Туда! — отрезала Эдона и огрела его новым шлепком по уху. — Смотри у меня! Если тебя тюрьма не исправила, могила исправит!
— А при чём тут могила? — удивился Алексей.
— А ручки девать некуда будет! Уйду я от тебя!

После её слов Алексей так и присел задом на дно.
— Надо что-то делать, — подумал он и, плюхнувшись в воду, сплавал до середины реки и обратно. Не обтираясь особо полотенцем, он оделся и посеменил в галошах к забору, за которым на крыше сарая загорал Виталий.
— Сейчас поедем, — крикнул он, косясь в сторону Эдоны, которая выдёргивала из грядки морковь.
— Езжай мне не к спеху, я свою часть работы сделал, железо в яме сам знаешь где, — отозвался открытым текстом Виталий.

Эдона услышала про железо и поняла, что они что-то снова решили провернуть.
— А вот как узнают? — спросила она подходя.
— Не узнают, уже не узнают, — ответил, улыбаясь, Виталий.
— Смотри Алексей ещё одна выходка уйду вон к сестре жить, — обернулась она к мужу. — Как свояк пустишь в свой дом?
— Ты бы у меня сначала спросила, — отозвалась из чрева сарая её сестра Бора.
— Ну что сестрёнка пустишь на жильё?
Бора вышла во двор и, прикрыв рукой глаза, посмотрела на собравшихся.
— Место у нас навалом муж не обидит, а будет приставать, я ему его хозяйство отрежу. Так нет? — спросила она у Виталия.
— А мне что, мне жизнь дороже, — засмеялся Виталий, демонстрируя на руках красиво сшитые перчатки из кожи щуки.
— Ну, всё собирай манатки и заезжай, — сказала Бора сестре.

Алексей долго стоял, не соображая, что же такое происходит. Но когда до него стало доходить, что от него уходит жена, поплыл слезами и отправился за бутылкой заливать своё горе.
Эдона испугавшись, что Алексей наложит на себя руки, сказала, что ещё подумает и побежала за ним вдогонку.
Отобрав у мужа початую бутылку с самогоном, приказала ему седлать коня и выдвигаться к Виталию.
— Смотри у меня стручок, я те уши-то поотрываю!

Алексей остолбенело, посмотрел на неё и понял, что дело приняло другой оборот, и решил, что лучше покориться, чем жить одному бобылём. Баб на селе всё равно нет, а таких сисястых как Эдона тем более, да и тесть не одобрит, скорее, наподдает, как следует. А много ли ему надо, раз звизданёт кулачищем и всё несите на погост.
— Ладно, коли так пойду я, — сказал неопределённо он, всё ещё не веря, что жена остаётся дома.
Виталий встретил его уже с осёдланным конём.
— Ну что получил заяц по ушам? — насмешливо сказал он.
— Получил, — огрызнулся Алексей, поглаживая дважды побитое ухо.